275 Думает он, что один он с Гектором, Марса любимец,

Стал состязаться, забыв про царя, про вождей, про Улисса?

В деле девятым он был, и дар ему выпал случайный.

Вашего боя исход каков был, однако, о храбрый?

Гектор из битвы ушел, ни единою раной не ранен.

280 О я несчастный! О, как мне мучительно, — все же напомнить

Вам принужден я о дне, в который — греков твердыня —

Умер Ахилл! Но мне ни слезы, ни стоны, ни ужас

Не помешали поднять с земли велелепное тело.

Плечи вот эти, — скажу, — да, плечи вот эти — Ахилла

285 Тело несли и доспех, — носить его впредь добиваюсь!

Силы достанет моей для поднятья подобного груза;

Есть и душа у меня, чтобы вашу почувствовать почесть.

И для того ль лазурная мать своим сыном гордилась,

Чтобы подарок небес, творенье такого искусства

290 Грубый вояка надел, чье сердце не чувствует вовсе?

Изображенья щита, он и те разобрать не сумел бы,

Где Океан и Земля, где с небом высоким созвездья,

Сонмы Плеяд и Гиад, и Аркт, отрешенный от моря,

Разные неба круги и сияющий меч Ориона.

295 Дать ему просит доспех, для него самого непостижный!

Он попрекает меня, что бежал я от тягостной брани?

Что с опозданьем вступил в начатое дело? Но что же?

Или не чует, что тем он величье злословит Ахилла?

Ежель обман преступленьем зовет, — он529 обманывал тоже!

300 Ежели медлить — вина, так был я его расторопней!

Медлил я с милой женой, Ахилл же — с матерью милой.

Первое время мы им посвятили, а вам — остальное.

Я не боюсь защищать преступленье, которое с мужем

Я разделяю таким. Находчивым духом Улисса

305 Был он, однако, пленен. Аянт не пленил же Улисса!

Брань, что излил на меня он своим языком скудоумным,

Мы без вниманья пройдем. Он и вам обвинения бросил

Стыдные: или легко обвинять было мне Паламеда

Гнусно в измене, а вам приговор ему вынести смертный?

310 Сам не умел Навплиад защищать это мерзкое дело,

Всем очевидное, вы не могли не признать преступленья

Тоже; вы видели все, — в награде открылась улика.

В том, что Пеантов сын на Вулкановом Лемносе ныне,

Я не виновен ничуть; защищайте свое же деянье!

315 Вы согласились на то. Я советовал, — не отрицаю, —

Чтобы себя отстранил от трудов он войны и дороги

И попытался смягчить жесточайшие муки покоем.

Внял он, — и ныне живет; совет мой не только был верен,

Но и удачен; ему и верности было б довольно!

320 Если пророки ему предназначили Пергам разрушить,

Не посылайте меня: пусть лучше пойдет Теламонид,

Пусть красноречием он взбешенного гневом и хворью

Мужа смягчит иль искусством любым возвратит его ловко.

Раньше назад Симоид потечет, и безлесною Ида

325 Станет, и помощь подать обещают ахейцы троянам,

Нежели ваши дела перестанут отстаивать грудью,

Или же впрок вам пойдет скудоумного рвенье Аянта.

На сотоварищей пусть, на царя и меня ты в обиде,

Гневом ты полн, Филоктет! Пускай проклинаешь и эту

330 Голову не устаешь обрекать; чтоб тебе я попался,

Жаждешь в безумье; моей утолиться стремишься ты кровью, —

Чтобы как ты у меня, так был у тебя я во власти.

Все же отправлюсь к тебе: увести постараюсь с собою;

И, коли даст мне судьба, овладею твоими стрелами,

335 Как овладел, захватив, прорицателем я дарданейцем,

Как я ответы богов и троянские судьбы проведал,

Как потаенный кумир похитил фригийской Минервы

Прямо из гущи врагов… И со мною Аянт поравнялся?

Рок не позволил того, чтоб без них пленена была Троя,

340 Где же был храбрый Аянт? Где великого мужа реченья

Пышные? Страх почему? Улисс почему же решился

Мимо дозора идти, вручая судьбу свою ночи?

Мимо свирепых мечей, не на стены троянские только.

В самую крепость, наверх взойти и похитить богиню

345 Прямо из храма, ее унесть через вражьи заставы?

Не соверши я того, вотще Теламоном рожденный

Семь шкур бычьих тогда в руке своей левой держал бы!

В эту глубокую ночь родил я над Троей победу,

Пергам я тем победил, что сделал возможной победу.

350 Ты перестань и лицом и ворчаньем казать на Тидида

На моего! В тех славных делах и Тидидова доля.

Но ведь и ты, за суда наши общие щит выставляя,

Был не один, — но с толпой; одного мне достало, который, —

Если бы только не знал, что задирчивый мудрого ниже

355 И никогда не дают наград необузданной длани —

Сам бы наград просил, — И Аянт скромнейший530 просил бы,

Лютый в бою Эврипил, и преславного сын Андремона;531

Также и Идоменей, и из той же земли532 происшедший

Мерионей; попросил бы и брат старшого Атрида.

360 Хоть и могучи рукой, хоть в брани тебе они равны, —

Мудрости все уступили моей. Ты в битве десницей

Действуешь; разумом — я, его осторожностью силен.

Мощь проявляешь свою без ума. Я — будущим занят.

Можешь ты биться в бою, но время для боя — со мною

365 Определяет Атрид. Ты лишь силой телесной полезен,

Я же — умом. Как тот, кто судно ведет, превосходит

В деле гребца, как ратника вождь превышает, настолько

Я превышаю тебя. Поверьте, в Улиссовом теле

Мысли сильнее руки; вся мощь Улиссова — в мыслях.

370 Так, награду, вожди, дозорному вашему дайте!

Ради столь многих годов забот, неусыпных стараний,

Эту высокую честь присудите же мне по заслугам!

Труд — подходит к концу. Отвел я враждебные судьбы.

Пергам возвышенный взял, возможным взятие сделав.

375 Именем общих надежд, стен Трои, упасть обреченных,

Именем оных богов, у врагов отнятых, умоляю;

Всем, что еще совершить премудрого мне остается;

Всем, что отважного мне предстоит иль опасного сделать.

Если вы мните еще, что троянцы надеяться могут, —

380 Не позабудьте меня! Если ж мне не дадите доспехов,

Дайте вот ей!" — И клятву скрепил обращеньем к Минерве.

Тронут старейшин совет; подтверждается мощь красноречья:

Велеречивый унес храбрейшего мужа доспехи.

Тот, кто на Гектора шел, кто железо, огонь и ненастье

385 Столько мог вынести раз, одного лишь не вынес — досады.

Непобедимый в бою — побежден был страданьем; схватил он

Меч и воскликнул: "Он — мой! Иль Улисс и на меч посягает?

Я подыму этот меч на себя; орошавшийся часто

Кровью фригийской теперь оросится хозяина кровью, —

390 Чтоб Аянта никто не осилил, кроме Аянта!" —

Так он воскликнул и в грудь, наконец получившую рану,

Там, где проходит клинок, вонзил острие роковое.

Сил не достало руке вонзенное вынуть оружье.

Вышибло кровью его. А земля обагренная вскоре

395 Алый цветок родила на зеленом стебле, что когда-то

Был уж из крови рожден, излитой эвбалийскою раной.533

На лепестках у него посредине начертаны буквы —

Жалобы отрока в них сливаются с именем мужа.

А победитель поплыл в тот край, где жила Ипсипила534

400 Древле и славный Тоант, в ту гнусную землю, убийством

Громкую стольких мужей, — вернуть тиринфские стрелы.535

После того, как он грекам привез их, вместе с владельцем,

Долгой войне наконец завершенье положено было.

Пал Илион и Приам; у несчастной супруги Приама

405 Отнято все; наконец, пропал даже вид человечий;

Воздух чужой начала устрашать новоявленным лаем.

Длинный где Геллеспонт замыкается узким проливом,

Ярко пылал Илион. Не стихало еще полыханье.

Скудную кровь старика Приама Юпитеров выпил

410 Жертвенник; тащат враги за волосы Фебову жрицу,536

И понапрасну она простирает молящие руки.

Женщин дарданских меж тем, обнимавших еще изваянья

Отчих богов, наполнявших толпой запылавшие храмы,

Данью завидной с собой победители-греки уводят.

415 Сброшен и Астианакс537 с той башни, откуда столь часто

С матерью он глядел на отца дорогого, который

Бился и сам за себя и отстаивал прадедов царство.

Вот уж отъезд поощряет Борей; дуновеньем попутным

Тронуты, бьют паруса: не терять приказано ветра.

420 «Троя, прощай! Нас увозят!» — кричат троянки, целуя

Землю, прочь уходя от родимых дымящихся кровель.

И на корабль последней сошла — было жалостно видеть! —

Между сыновних могил найдённая матерь Гекуба,

Их обнимавшая, прах целовавшая, — но дулихийцев

425 Руки ее повлекли; зачерпнула лишь пригоршню пепла,

В плен с собой унесла, за пазухой, Гектора пепел.

И на надгробном бугре оставила Гектору волос, —

Скудный покойнику дар, — седой свой волос да слезы.

Есть, где Троя была, — напротив, — фригийская область,

430 Край бистонийских мужей. Полиместора пышное царство

Там находилось. Ему, Полидор538, отец тебя отдал

На воспитанье, стремясь удалить от фригийских сражений, —

Мудрая мысль, когда бы тебе не вручил он великих

Ценностей — злому соблазн, раздражение алчного духа!

435 Только фортуна троян в прах пала, безбожный фракийский

Царь свой выхватил меч и вонзил его в горло питомцу.

Сделал — и, словно могло преступление с телом исчезнуть, —

Труп бездыханный низверг с утеса высокого в море.

Флот свой Атрид между тем привязал у фракийского брега:

440 Ждали, чтоб стихла волна, чтобы ветер подул дружелюбный.

Вдруг там, — ростом таков, каким его знали живого, —

Из-под земли, широко разошедшейся, лик показал свой

Грозный Ахилл, — таким появился, каким он когда-то

Несправедливым мечом умертвить Агамемнона думал.

445 "Вы, позабыв обо мне, отправляетесь ныне, ахейцы?

Вместе со мной умерла ль благодарность за подвиги наши?

Нет! Пусть могила моя не лишается чести, — угодно

Тени Ахилла, чтоб ей на алтарь принесли Поликсену!" —

Молвил. За дело взялись, и в угоду безжалостной тени

450 С груди у матери, чьей лишь она оставалась опорой,

Сильная в горе своем и старше, чем женщина, дева

Подведена к алтарю — костра погребального жертва.

В полном владенье собой, приведенная перед жестокий

Жертвенник, чуя, что ей это дикое действо готовят,

455 Видя, как рядом стоит, железо держа, Неоптолем,

Как на лицо ее взор устремляет упорный, сказала:

"Время настало пролить благородную кровь. Так не надо

Медлить. Как хочешь, рази; иль в грудь, иль в горло оружье

Смело вонзай! — и она себе горло и грудь приоткрыла, —

460 Рабство у чуждых людей ужели сносить Пoликceнe —

А через этот обряд примирю я божественность чью-то.

Но я хочу, чтобы мать о моей не узнала кончине;

Мать мне помехой, она уменьшает мне гибели радость,

Хоть не о смерти моей, а о жизни своей горевать ей.

465 Вы же, чтоб я не пришла несвободною к манам стигийским,

Прочь отойдите, — прошу справедливого. Не прикасайтесь

К деве мужскою рукой. Кто б ни был тот мертвый, который

Должен быть смертью моей успокоен, ему же угодней

Будет свободная кровь. И если последние могут

470 Тронуть вас просьбы мои, — так дочь вас просит Приама,

Не полонянка! Молю: без выкупа труп мой отдайте

Матери. Право она на печальный обряд не за злато

Купит — за слезы свои. А раньше б за злато купила".

Молвила так, и народ слёз, сдержанных ею, не в силах

475 Доле сдержать; и даже сам жрец, в слезах, неохотно

Острым оружьем своим полоснул по подставленной груди.

И, к обагренной земле припав ослабевшим коленом,

Миг свой последний с лицом безбоязненным встретила дева.

Даже теперь прикрывала она, что таить подобало, —

480 И при падении все ж сохраняя стыдливости прелесть.

Взяли троянки ее; Приамидов, оплаканных раньше,

Воспомянули, — всю кровь, единым пролитую домом!

Дева, они о тебе голосят; о тебе, о царица

Мать и царица жена, цветущей Азии образ! —

485 Ныне убогая часть добычи, которой не взял бы

И победитель Улисс, когда бы она не рождала

Гектора. Добыл, увы, господина для матери Гектор!

Тело немое обняв, где не стало столь сильного духа,

Слезы, — их столько лила над отчизной, сынами, супругом, —

490 Ныне над дочерью льет; льет слезы на свежую рану,

Ртом приникает ко рту и в привыкшую грудь ударяет.

Так сединами влачась по крови запекшейся, много

Слов говорила она, — так молвила, грудь поражая:

"Дочь, о последнее ты — что ж осталось? — матери горе!

495 Дочь, ты мертва. Вижу рану твою, и моя она рана!

Вот, — чтоб никто из моих не погиб ненасильственной смертью, —

Заклана ныне и ты. Как женщине — я рассуждала —

Меч не опасен тебе; от меча ты — женщина — пала.

Бедных братьев твоих и тебя уничтожил единый —

500 Трои погибель — Ахилл, сиротитель Приамова дома.

После того, как он пал, Парисом застрелен и Фебом,

Я говорила: теперь перестанем бояться Ахилла!

Все же бояться его я должна была. Даже и пепел

Род преследует наш; находим врага и в могиле.

505 Я плодородна была — для Ахилла! Великая Троя

Пала; печальным концом завершились несчастья народа, —

Коль завершились они. Одной мне Пергам остался.

Горе в разгаре мое. Недавно во всем изобильна,

Столько имев и детей, и зятьев, и невесток, и мужа, —

510 Пленницей нищей влачусь, от могил отрешенная милых,

В дар Пенелопе. Меня, за уроком моим подневольным,

Женам итакским перстом указуя, — "Вот Гектора, — скажет, —

Славная мать. Вот она, Приамова, — молвит, — супруга".

После стольких потерь ты мне — одно утешенье

515 Слез материнских моих — погребенье врага очищаешь!

Дар поминальный врагу родила! Иль я из железа?

Медлю зачем? Для чего мне потребна проклятая старость?

Жизнь старухи теперь бережете, жестокие боги,

Или для новых еще похорон? Кто мог бы подумать,

520 Что и Приама сочтут после гибели Трои счастливым?

Счастлив он смертью своей, что тебя, моя дочь, не увидел

Он убиенной и жизнь одновременно с царством оставил!

Но удостоишься ты похорон, быть может, царевна?

Тело положат твое в родовых усыпальницах древних?

525 Не такова Приамидов судьба; приношением будет

Матери плач для тебя да песка чужеземного горстка.

Вот я утратила все. Остается одно, для чего я

Краткую жизнь доживу, — любимое матери чадо,

Ныне единый, в былом наименьший из рода мужского,

530 В этом краю, Полидор, врученный царю исмарийцев.

Что же я медлю меж тем жестокие раны водою

Свежей омыть и лицо, окропленное кровью враждебной?"

Молвит и к берегу вод подвигается старческим шагом,

И, распустив седины, — «Кувшин мне подайте, троянки!» —

535 Молвила в горе, черпнуть приготовившись влаги прозрачной.

Видит у берега вдруг — извергнутый труп Полидора,

Раны ужасные зрит, нанесенные дланью фракийца.

Вскрикнули жены троян, она — онемела от боли.

Ровно и голос ее, и внутри закипевшие слезы

540 Мука снедает сама; подобная твердому камню,

Остолбенела она: то в землю потупится взором,

То, поднимая чело, уставится в небо, иль смотрит

Сыну лежащему в лик, иль раны его созерцает, —

Раны особенно! Гнев и оружие дал и решимость.

545 Гневом как только зажглась, — поскольку царицей осталась, —

Постановила отмстить и в возмездие вся углубилась.

Как, если львенка отнять у нее, разъяряется львица

И по недавним следам за незримым врагом выступает,

Так и Гекуба, смешав в груди своей гнев и страданье,

550 Силы души не забыв, но забыв свои поздние годы,

Шла к Полиместору в дом, к виновнику злого убийства.

И побеседовать с ним попросила, как будто, мол, хочет

Злата остаток ему показать, предназначенный сыну.

Просьбе поверил Одриз539, любить приобыкший наживу.

555 Вот потаенно пришел — хитрец — с выраженьем любезным.

"Ждать не заставь, — говорит, — о Гекуба, дай сыну подарки,

Все, что ни дашь, — что и раньше дала, — его достоянье,

В том я богом клянусь!" И Гекуба в ужасе смотрит,

Как он клянется и лжет, — нарастает в ней гнев запылавший.

560 Вот уж он схвачен толпой полонянок троянских; Гекуба

Ринулась; пальцы ему в вероломные очи вдавила

И вырывает глаза; от гнева становится сильной;

И погружает персты, в залитые кровью преступной,

Даже не очи — их нет! — но глазницы рукой выскребает.

565 Тут, разъярясь на урон, нанесенный владыке, фракийцы

Копья и камни кидать, нападенье ведя на троянку,

Начали было. Она же за кинутым камнем с ворчаньем

Бросилась вдруг и его захватить уж старалась зубами.

Молвить хотела, но лай раздался. Сохранилось то место —

570 Так и зовется оно. О старых несчастиях помня,

Долго, тоскуя, она в ситонийских полях завывала.

Участь ее — троянцев родных, и враждебных пеласгов,

И олимпийцев самих не могла не растрогать, и боги,

И между ними сама Громовержца сестра и супруга,

575 Все отрицали, чтоб так по заслугам свершилось с Гекубой.

Хоть дарданийцев успех боевой поощрила Аврора,

Тронуть ее не могли злоключенья Гекубы и Трои:

В сердце забота своя, домашнее горе богиню

Мучит, — Мемнонова смерть. Мать видела в поле фригийском,

580 Что поразило его копье золотое Ахилла.

Видела бедная мать, и румянец, которым алеет

Утренний час, побледнел, и покрылось тучами небо.

И не могла помириться она, что его не сложили

На погребальный костер. Какою была, распустивши

585 Волосы в горе, припасть к коленам Юпитера с просьбой

Не погнушалась и так со слезами ему говорила:

"Я, нижайшая всех, на златом обитающих небе, —

Ибо лишь редкие мне воздвигаются храмы по миру, —

Все же богиня — пришла; не затем, чтобы ты мне святыни

590 Дал иль обетные дни с алтарями, готовыми к жертвам.

Если ты вспомнишь, — хоть здесь предстала я женщиной ныне, —

Что с новоявленным днем охраняю я ночи пределы, —

Дара достойной сочтешь! Но забота не та, не такое

В сердце Авроры теперь, чтоб требовать почести должной.

595 Мемнона я своего потеряла. Напрасно за дядю

Поднял оружие он; сраженный в возрасте раннем,

Мертвым от мощного пал — так вы возжелали! — Ахилла.

Честь, умоляю, ему окажи в утешение смерти,

Высший правитель богов, облегчи материнскую рану!"

600 И согласился Отец. Едва лишь огнем был разрушен

Мемнона гордый костер, и скопления черного дыма

Застили день, — подобно тому как река зарождает

И испаряет туман, лучи не пускающий солнца, —

Черная сажа, сгустясь, полетела, сбирается в тело,

605 Приобретает лицо, от огня теплоту принимает,

Также и душу свою, а от собственной легкости — крылья.

С птицею схожа была изначала, — и подлинно птица

Затрепетала крылом; такие же сестры трепещут,

Неисчислимы; их всех одинаково происхожденье.

610 Трижды кружат над костром; широко раздается согласный

Трижды их крик; на четвертый пролет разобщаются станы.

Уж с супротивных сторон два разных свирепых народа

Битву ведут меж собой, и клювы и когти кривые

В гневе сцепив, грудь с грудью биясь, на лету притомляясь.

615 В пепле костра рождены, тела их, как дар погребальный,

Падают. Помнят они, что из мощного созданы мужа.

Имя создатель их дал внезапно явившимся птицам:

Их «мемнониды» зовут; лишь солнце исполнит двенадцать

Месяцев, бьются опять, чтоб гибнуть в войне поминальной.

620 Пусть для других огорчительно зреть, что Димантида540 лает:

Горем Аврора своим занята, проливает и ныне

Слезы о сыне своем, и повсюду на свете — росится.

Но, чтобы с гибелью стен надежды покончились Трои,

Рок не сулил. Святыни несет и — другую святыню —

625 Старца-отца на плечах, груз чтимый, герой Кифереин.541

Выбрал из стольких богатств благочестный лишь эту добычу,

С милым Асканием. Он через море с изгнанником флотом

Вдаль, от Антандра, плывет. Минует он берег проклятый

Фракии, гнусный предел, где кровь пролилась Полидора.

630 И при попутных ветрах и волнении благоприятном

Он и товарищи с ним Аполлонова града542 достигли.

Аний в том граде, как царь — людей, как жрец — Аполлона

Блюл благочестно. Гостей и в храме он принял и дома.

Город он им показал и святыни — дары посвященья:

635 Два показал им ствола, что Латона при родах держала.

Ладан в огонь положив и вина возлиявши на ладан,

В жертву закланных быков, по обычаю, мясо изжарив,

Входят они во дворец. К коврам прислонившись высоким,

Стали Цереры дары принимать со струящимся Вакхом.

640 Рек благочестный Анхиз: "О избранный Феба служитель,

Иль ошибаюсь? Когда эти стены я видел впервые,

Сын — мне помнится — был у тебя с четырьмя дочерями?"

Аний, главой покачав, окаймленною белой тесьмою,

Молвил печально в ответ: "Ты, великий герой, не ошибся!

645 Верно: детей пятерых ты меня обладателем видел.

Ныне же — так-то с людьми судьбы превратность играет! —

Видишь бездетным почти. Ибо помощь какая от сына,

Если отсутствует он? В земле, по нему нареченной,

В Андре, он вместо отца владеет престолом и царством.

650 Делий ему даровал предсказания дар, но иное

Либер дал сестрам его, превыше желаний и веры,

Качество дивное: все от моих дочерей прикасанья

В хлеб, иль во влагу лозы, или в ягоды девы Минервы543

Преобращалось; тот дар приносил нам великую пользу.

655 Слух лишь об этом дошел до рушителя Трои, Атрида, —

О, не подумай, что мы стороной не почуяли тоже

Бури, прошедшей у вас! — он силой оружья насильно

С лона отца их увлек и дал приказание девам,

Чтобы аргивян суда дарованьем небесным питали.

660 Кто куда мог, разбежались они. На Эвбею укрылись

Две из моих дочерей, две приняты братниным Андром.

Воин пришел и войною грозил, если их он не выдаст.

Братское чувство сломил воздаяния страх, и сестер он

Выдал: ты мог бы найти извинение робкому брату, —

665 Не было там ведь Энея при нем, чтоб за Андр заступиться,

Гектора не было, с кем продержались вы два пятилетья!

И для плененных уже приготовили поручней цепи, —

Но, протянув к небесам до времени вольные руки, —

«Вакх-отец, помоги!» — возопили. И дара виновник

670 Девам помог, если помощью мы назовем, что он чудом

Преобразил их. Но как потеряли они человечий

Облик, не мог я узнать, и сейчас объяснить не сумел бы.

Знаю про горе — и все. Поднялись на крылах, обратились

В птиц супруги твоей, белоснежными став голубями!"

675 Так о том, о другом разговоры ведя, завершили

Пир свой, убран и стол, и все расходятся вскоре

Спать. На заре поднялись и пошли к прорицалищу Феба,

И приказал он им плыть к их матери древней, к прибрежьям

Родственным. Царь их пришел проводить и дары предлагает:

680 Скипетр Анхизу поднес; Асканию — лук и хламиду;

Дал он Энею — кратер, что был ему прислан когда-то

От Аонийских брегов побратимом, исменцем Ферсеем.

Прислан Ферсеем он был; изготовлен же был он гилейцем

Алконом; вырезал тот на кратере предметов немало.

685 Град там виделся; врат показать ты мог бы седмицу

Имени града взамен: он был по вратам узнаваем.

А перед градом — обряд погребальный, костры и надгробья,

Волосы жен по плечам, обнаженные груди — все явно

Обозначало печаль, и плачут, как некие нимфы

690 Возле сухих родников. Торчит одиноко нагое

Дерево; козы среди раскаленных блуждают каменьев.

Посередине же Фив дочерей он явил Ориона:

Вот не по-женски свое подставляет открытое горло

Дева; другая, приняв бестрепетной раной оружье,

695 Мертвой легла за народ. Несут их по граду роскошным

Шествием скорбным и вот сжигают на месте отменном.

А между тем изошли близнецы из девичьего пепла,

Юношей двое, чтоб род не погиб; Коронами люди

Их нарекли; с торжеством они матери прах провожают.

700 А над рядами фигур, отливавших старинною бронзой,

По верху этот кратер золоченым кололся аканфом.

Но не беднее дары и трояне в ответ преподносят:

Ими подарен жрецу сосуд, фимиама хранитель,

Чаша и пышный венец, золотой, в драгоценных каменьях.

705 Вспомнили путники тут, что тевкры от Тевкровой крови544

Род свой ведут, и на Крите сошли: но сносить лишь недолго

Тамошний воздух могли; оставив со ста городами

Остров, стремятся скорей достигнуть портов Авсонийских.545

Буря встает и треплет людей. Принимают Строфады546

710 В порты неверные их, устрашает их птица Аэлло547.

Вот уж Итаку они,548 дулихийские порты, и Самос,

И неритийский предел, лукавого царство Улисса, —

Все миновали; потом Амбракию549, бывшую спорной

Между богов; и судьи, обращенного в камень, обличье

715 Видят, что всюду теперь Аполлоном зовется Актийским;550

Землю Додоны прошли со священным глаголющим дубом,

И хаонийский залив, где дети владыки Молосса

На обретенных крылах избежали когда-то пожара.

Вскоре феанов поля, с благодатным плодов урожаем,

720 Также Эпир посетили, Буфрот, где вещатель фригийский

Царствовал, и, наконец, новозданную новую Трою.

Зная грядущее все, что открыл им советник надежный,

Чадо Приама, Гелен, они в сиканийские входят

Гавани. Три языка протянула Сикания в море.

725 Первый из мысов, Пахин, обращен к дожденосному Австру,

К мягким Зефирам другой, Лилибей; Пелор же, последний,

Смотрит к Борею, на Аркт, никогда не сходящийся с морем.

Тевкры к нему подошли; на веслах и с ветром попутным

Ночью пристали суда к песчаному брегу Занклеи.

730 Скилла тут справа, а там беспокойная, слева, Харибда

Буйствуют: эта корабль пожрет, захватив, и извергнет;

Той же свирепые псы опоясали черное лоно, —

Девье при этом лицо у нее. Коль поэтов наследье

Все целиком не обман, то когда-то была она девой.

735 Много просило ее женихов; и, всех отвергая,

К нимфам морским — ибо нимфам была она очень любезна —

Шла и рассказы вела о любви молодых несчастливцев.

Волосы как-то ей раз давала чесать Галатея551

И обратилася к ней со словами такими, вздыхая:

740 "Все-таки, дева, тебя добиваются люди, не злые

Сердцем, а ты отвергать их всех безнаказанно можешь!

Я же, которой отец — Нерей, лазурной Дориды

Дочь, у которой сестер охранительный сонм, не иначе,

Как по воде уплывя, избежала Циклоповой страсти".

745 Тут говорящей слова остановлены были слезами;

Дева же, вытерев их беломраморным пальцем, богиню

Так утешать начала: "Ты мне расскажи, дорогая,

Можешь довериться мне, не скрывай причину страданья!"

И Нереида в ответ Кратеиной дочери молвит:

750 "Акид здесь жил, порожден Семетидою нимфой от Фавна.

Матери он и отцу утешением был превеликим,

Больше, однако же, — мне. Ибо только со мною красавец

Соединялся. Всего лишь два восьмилетья он прожил;

Были неясным пушком обозначены нежные щеки.

755 Я домогалась его, Циклоп же — меня, безуспешно.

Если ты спросишь теперь, что сильнее в душе моей было,

К Акиду нежная страсть или ужас к Циклопу, — не знаю.

Были те чувства равны. О Венера-кормилица, сколько

Мощи в державстве твоем! Ибо этот бесчувственный, страшный

760 Даже для диких лесов, безопасно которого встретить

Не привелось никому, презритель богов олимпийских,

Знал, что такое любовь. Ко мне вожделеньем охвачен,

Весь он горит. Позабыл он и скот, и родные пещеры.

Даже заботиться стал о наружности, нравиться хочет.

765 Гребнем ты, Полифем, торчащие волосы чешешь.

Вот захотел он серпом бороды пообрезать щетину,

Чтобы на зверский свой лик любоваться, его приобразив.

Дикость, страсть убивать и крови безмерная жажда —