Я призову. Что страшиться тебе? Поспешай, промедленья

Все отложи! И себе навсегда ты обяжешь Ясона,

Он съединится с тобой при торжественных светочах; будут

50 Женщины славить тебя за добро в городах пеласгийских!281

Что же я — брата, сестру, и отца, и богов своих брошу?

Землю родную свою, унесенная по морю ветром?

Правда, сердит мой отец, и родина, правда, сурова,

Брат — младенец, сестры совпадают с моими желанья.

55 Бог величайший во мне! Я меньше на родине брошу,

Чем обрету: почтут меня спасшей ахейскую юность.

Лучше узнаю я край, города, о которых доходит

Слава и в этот предел, обычай тех стран и искусства.

Станет супругом моим Эсонид282, — а его не сменила б

60 Я ни на что, чем богата земля, — и счастлива буду,

Милостью Вечных горда, и звезд коснусь головою.

Пусть, как слышала я, там сходятся будто бы горы

Посередине воды, где, с судами враждуя, Харибда

Хлябь то вберет, то отдаст; опоясана злобными псами,

65 Из сицилийских глубин пусть лает жадная Скилла!283

Нет, Ясона обняв, прижимаясь к возлюбленной груди,

В дали морские помчусь. С ним рядом бояться не буду.

Если ж чего забоюсь, — забоюсь лишь за милого мужа.

Брак не задумала ль ты, не словами ль красивыми хочешь

70 Грех свой, Медея, прикрыть? Погляди, пред каким злодеяньем

Ты очутилась? Пока еще можешь, беги преступленья!" —

Молвила так. И тотчас справедливость, почтенье, стыдливость

Взору предстали ее, — бежал Купидон побежденный.

К древним Медея пошла алтарям Персеиды Гекаты284,

75 Что в потаенном лесу были скрыты, в дубраве тенистой.

Овладевает собой; отверженный пыл усмирился.

Но увидала его, — и потухшее вспыхнуло пламя,

Щеки зарделись опять, лицо ее все загорелось.

Как — если ветер подул — им питается малая искра,

80 Что, незаметна, еще под тлеющим пеплом таилась,

Снова растет и опять, расшевелена, мощь обретает,

Так и затихшая страсть, что, казалось, уже ослабела, —

Лишь появился Ясон, от его красоты разгорелась.

И приключилось как раз, что еще был красивей собою

85 Сын Эсонов в тот день: извинил бы влюбленную каждый!

Смотрит, и будто его увидала впервые, не сводит

Остановившихся глаз и в безумии мнит, что не смертный

Перед очами ее, от него оторваться не в силах.

Но лишь в беседу вступил и за правую взял ее руку

90 Гость и о помощи стал просить ее голосом тихим,

Мужем ей стать обещал, — сказала она со слезами:

"Вижу, что делаю, — нет, меня не незнание правды

Вводит в обман, но любовь. Тебя я спасу своим даром,

Ты же — спасенный — клянись!" И святыней богини триликой,

95 Темной дубравою той, где ее божество почиталось,

Вечно всезрящим отцом своего нареченного тестя,

Благополучьем своим и деяньями всеми клянется.

Верила дева — тотчас получил он волшебные травы;

Как применить их, узнал и довольный домой возвратился.

100 Нового утра заря согнала лучезарные звезды,

Стал собираться народ на священное Марсово поле;

Вот уж стоят по холмам. В середине сам царь восседает

В пурпуре, скипетром он из кости слоновой отличен.

Вот вылетает уже из ноздрей адамантовых пламя

105 У медноногих быков,285 — и, дыхом их тронуты, травы

Тлеют. Как слышится шум из полного пламени горна

Иль в печи земляной раскаленные пышут каменья

Ярким огнем, если их водяные обрызгают капли, —

Так же и грудь их шумит, где клубится стесненное пламя,

110 И огневая гортань. Но навстречу идет им Эсонов

Сын. Обратили они в лицо подходившего храбро

Страшные морды свои и рога с острием из железа;

Пыльную землю разят раздвоенным копытом и местность

Всю наполняют вокруг мычаньем своим дымоносным.

115 Ужас минийцев сковал. Ясон же подходит, не чуя

Дыха палящего, — вот какова чародейная сила! —

Смело он правой рукой подгрудки отвисшие треплет

И, подведя под ярмо, заставляет быков тяжеленный

Плуг волочить и взрезать непривычную землю железом.

120 Колхи — диву дались. А минийцы кричат, возбуждая

Храбрость его. Тут Ясон достает из медного шлема

Зубы дракона и их рассевает по вспаханной ниве.

Почва мягчит семена, напоенные ядом могучим, —

Зубы растут, и из них небывалые люди выходят.

125 Как принимает дитя человеческий образ во чреве

Матери и в глубине из частей свой состав образует

И на всеобщий простор не выходит, пока не созреет, —

Так, лишь когда развился в утробе беременной почвы

Образ людей из семян, — показались из нивы чреватой.

130 Но удивительней то, что уже потрясали оружьем!

Лишь увидали, что те свои заостренные копья

Приготовляют уже в гемонийского юношу кинуть,

В страхе поникли зараз головою и духом пеласги.

Тут устрашилась и та, кем юноша был безопасен,

135 Видя, как вдруг на него столь много врагов ополчилось,

Стала бледна, холодна, без кровинки в лице опустилась

И, чтобы силы у трав достаточно было, в подмогу

Шепчет заклятий слова и к тайной взывает науке.

Камень тяжелый меж тем бросает он в их середину, —

140 Бой отвратив от себя, меж собой заставляет их биться.

Гибнут, друг друга разя, землей порожденные братья,

Междуусобным мечом сражены. Веселятся ахейцы

И, победителя сжав, теснят его в жадных объятьях.

Сжать в объятьях его ты, варварка, тоже хотела, —

145 Стыд лишь помехой тебе. Иначе его обняла бы!

Да удержало тебя попеченье об имени добром.

Молча — дозволено то! — веселишься душой, превозносишь

Чары заклятий своих и богов, создающих заклятья.

Но оставалось еще усыпить бессонного змея.

150 С гребнем, о трех языках, с искривленными был он зубами,

Страх нагоняющий страж, золотого блюститель барана.

Только его окропил он травами с соком летейским,

Трижды слова произнес, что сладостный сон нагоняют,

Что бушеванье морей усмиряют и бурные реки, —

155 Сон к бессонным очам подошел, и герой пеласгийский

Золотом тем завладел. Доволен добычей, с собою

Он и другую увез, — виновницу первой, — и вскоре

В порт Иолкский вошел победителем с юной супругой.

Ради возврата сынов, отцы-старики с матерями

160 В дар приношенья несут; растоплено пламенем жарким,

Сало стекает, и бык молодой с золотыми рогами

В жертву богам принесен. Лишь Эсон286 не участник веселья,

Близкий к кончине уже, от лет своих долгих усталый.

Молвит тогда Эсонид: "О супруга, кому я обязан

165 Подлинна счастьем своим! Хоть ты мне и все даровала,

Благодеяния твои хоть уже превзошли вероятье, —

Если возможно, — но что для чар невозможно волшебных? —

Часть годов у меня отними и отцу передай их".

Слез не сдержала она, сыновним тронута чувством,

170 Вспомнила чувства свои, отца, что ею покинут.

Сердца, однако, она не раскрыла и молвила: "Муж мой,

Что за нечестье твои осквернило уста? Как могу я

Переписать часть жизни твоей на другого? Гекаты

Соизволенья не чай, не должного просишь. Однако

175 Больше, чем ты попросил, подарить, о Ясон, попытаюсь.

Свекра длительный век обновить я попробую, вовсе

Лет не отняв у тебя, — троеликая лишь бы богиня

Мне помогла и к моим чрезвычайным склонилась деяньям!"

Трех не хватало ночей, чтоб рога у луны съединились

180 И завершили бы круг. Но лишь полной она засияла,

Только на землю взирать начала округлившимся ликом,

Вышла Медея, одна, в распоясанном платье, босая,

Пышные волосы вдоль по плечам распустив без убора.

Шагом неверным, в немом молчании ночи глубокой,

185 Без провожатых идет. И люди, и звери, и птицы

Полный вкушают покой. Не шепчет кустарник, недвижим;

Леса безмолвна листва, туманный безмолвствует воздух.

Звезды мерцают одни. И она простерла к ним руки,

Трижды назад обернулась, воды зачерпнула в потоке

190 И омочила власы и трижды уста разрешила

Воем; потом, опершись коленом о твердую землю,

Молвила: "Ночь! Наперсница тайн, что луной золотою

Свету преемствуешь дня! Вы, звезды! Геката с главою

Троичной, ты, что ко мне сообщницей дела нисходишь

195 Мне помогать! Искусство волшбы и заклятия магов!

Ты, о Земля, что магам даешь трав знанье могучих,

Воздух и ветры, и вы, о озера и реки, и горы,

Вы все, боги лесов, все боги ночные, явитесь!

Вами, по воле моей, возвращаются реки к истокам

200 На удивленье брегам; заклинаньями я усмиряю

Бурного моря волну и волную безбурное море;

Ветры зову и гоню, облака навожу и свожу я;

Лопаться зевы у змей заставляю я словом заклятья;

Дикие камни, дубы, что исторгнуты с корнем из почвы,

205 Двигаю я и леса; велю — содрогаются горы,

И завывает земля, и выходят могильные тени.

Силой влеку и тебя, луна, хоть медью темесской287

Твой сокращаю ущерб. От заклятий моих колесница

Деда бледнее; мой яд бледнеть заставляет Аврору.

210 Вы мне и пламя быков притупили, изогнутым плугом

Вы пожелали сдавить их, груза не знавшую, выю;

В яростный бой меж собой вы бросили змеерожденных,

Стража, не знавшего сна, усыпили, — руно ж золотое,

Змея хитро обведя, переправили в гавани греков.

215 Ныне мне нужен состав, от которого стала бы старость

Вновь, освежившись, цвести и вернулись бы юные годы.

Вы не откажете мне. Не напрасно сверкали созвездья,

И не напрасно, хребтом влекома крылатых драконов,

Вот колесница летит". И спустилась с небес колесница.

220 Только Медея взошла, лишь погладила шею драконам

Взнузданным, только встряхнуть успела послушные вожжи,

Как вознеслась в высоту, и уже фессалийскую Темпе288

Зрит пред собою, и змей в пределы знакомые правит.

Травы, что Осса родит с Пелионом высоким, какие

225 Офрис взращает и Пинд, и Олимп, что возвышенней Пинда,

Явственно видит — и те, которые рвет она с корнем

Или же режет своим медяным серпом искривленным.

Много она набрала растений с брегов Апидана,

Много — с Амфриса; и ты, Энипей не остался нетронут

230 Тоже;289 Пеней и Сперхия ток ей что-нибудь каждый

В дань принесли, и брега тростниками поросшие Беба290,

И с Антедоны291 траву животворную рвет, на Эвбее, —

Люди не знали о ней, превращенья не ведая Главка.

Девять дней и ночей ее видели, как, в колеснице

235 Мчась на змеиных крылах, она озирала равнины —

И возвратилась. И вот, — хоть запах один их коснулся, —

Сбросили змеи свою долголетнюю старую кожу.

Остановилась, прибыв, у порога стоит, за дверями.

Кровлей одни были ей небеса. Избегала касаний

240 Мужа. Два алтаря сложила из дерна Медея,

Справа — Гекаты алтарь и жертвенник Юности — слева.

Дикой листвой оплела и ветвями священными оба.

Недалеко откидав из ям двух землю, свершает

Таинство; в горло овцы чернорунной вонзает Медея

245 Нож и кровью ее обливает широкие ямы,

Чистого чашу вина сверх крови она возливала,

Медную чашу брала, молока возливала парного;

Льются меж тем и слова, — богов призывает подземных,

Молит владыку теней с похищенной вместе супругой,

250 Чтоб не спешили отнять у тела дряхлого душу.

Милость обоих снискав молитвенным шепотом долгим,

Хилого старца она приказала из дома наружу

Вынести и, погрузив его в сон непробудный заклятьем,

Словно безжизненный труп на подстил травяной положила.

255 Вот приказала она отойти и Ясону и слугам,

Непосвященный их взор отвести повелела от тайны.

И удаляются все. Волоса распустивши, Медея

Рдеющих два алтаря обошла по обряду вакханок.

В черной крови намочив расщепленные факелы, держит

260 Их на обоих огнях и вершит очищение старца

Трижды огнем, и трижды водой, и серою трижды.

В медном котле между тем могучее средство вскипает

И подымается вверх и вздувшейся пеной белеет.

Варит и корни она, в гемонийском найденные доле,

265 И семена, и цветы, и горькие соки растений;

В них добавляет еще каменья с окраин Востока,

Чистый песок, что омыт при отливе водой океана,

Вот подливает росы, что ночью собрана лунной;

С мясом туда же кладет и поганые филина крылья,

270 Оборотня потроха, что волчий образ звериный

В вид изменяет людской; положила в варево также

И кинифийской змеи292 чешуйчатой тонкую кожу;

Печень оленя-самца; в состав опустила вдобавок

Голову с клювом кривым вековухи столетней — вороны.

275 Тысячи к этим вещам прибавив еще безымянных,

Варварка, смертному в дар потребный состав приготовив,

Кроткой оливы седой давно уже высохшей ветвью

Варево стала мешать от дна и до верхнего слоя.

Вдруг этот старый сучок, вращаемый в меди горячей,

280 Зазеленел, а потом чрез короткое время оделся

В листья и вдруг отягчен стал грузом тяжелых оливок.

Всякий же раз, как огонь из бронзовой брызгал купели

Пеной и капли ее упадали горящие наземь,

Зелень являлась, цветы и густая трава луговая.

285 Только увидела то, Медея свой меч обнажила,

Вскрыла им грудь старика и, прежней вылиться крови

Дав, составом его наполняет. Лишь Эсон напился,

Раной и ртом то зелье впитав, седину свою сбросил;

Волосы и борода вмиг сделались черными снова,

290 Выгнана вновь худоба, исчезают бледность и хилость,

И надуваются вновь от крови прибавленной жилы,

Члены опять расцвели. Удивляется Эсон и прежний —

Сорокалетье назад — свой возраст младой вспоминает.

Вот увидал с высоты чудеса столь великой колдуньи

295 Либер293 и вздумал тогда, что его бы кормилицам можно

Юные годы вернуть, — и дар получил от колхидки.

Чтобы злодейств не прервать, с супругом притворную ссору

Изображает она и, молельщицей, к Пелия294 дому

Быстро бежит: ее, — ибо сам он уж старец глубокий, —

300 Дочери царские там принимают. Вскоре колхидка

Хитрая их оплела, обольстила их ложною дружбой.

Вот о заслугах своих рассказ им ведет, — как избавлен

Эсон от старости был, — и рассказ замедляет на этом.

И возникает в сердцах у Пелиевых дев упованье,

305 Что от искусства ее и отец их вернет себе юность.

Вот уже просят и ей обещают любую награду.

Та помолчала чуть-чуть, колеблясь будто в решенье,

Ждать заставляет себя, напускною их важностью муча.

Все ж обещает, сказав: "Чтоб больше доверия было

310 К дару у вас моему, пусть вашего овчего стада

Старший вожак от составов моих превратится в ягненка".

Вот уж притащен баран, от бесчисленных лет истощенный,

Около полых висков крутыми украшен рогами.

Только вонзила она свой нож гемонийский в сухое

315 Горло, едва лезвие запятналось скудною кровью,

Тушу барана в котел погружает колдунья и тут же

Мощный вливает состав, — и уже уменьшаются члены,

И исчезают рога, а вместе с рогами и годы,

Блеянье нежное вдруг из медного слышится чана.

320 Все в изумленье кругом, — меж тем из сосуда ягненок

Выпрыгнул; резво бежит и молочного вымени ищет.

В оцепененье стоят все дочери Пелия; так как

Правда доказана им, они лишь настойчивей просят.

Трижды Феб распрягал погруженных в Иберскую реку295

325 Коней, четвертую ночь засияли лучистые в небе

Звезды, — и вот на огонь Ээтова дочь, лиходейка,

Чистой ставит воды с травой, не имеющей силы.

Вот, как убитый, заснул сам царь, предавши покою

Тело свое, а с царем и стражи спокойно заснули, —

330 Сон навело колдовство и могущество речи волшебной.

Дочери в отчий покой по приказу колхидки проникли,

Стали вкруг ложа его. "Что колеблетесь, что нерадивы?

Выньте мечи, — говорит, — престарелую кровь извлеките, —

Жилы пустые его наполню я новою кровью.

335 В ваших отныне руках и жизнь, и возраст отцовский.

Ежели есть в вас любовь и не зря предались вы надежде,

Так услужите отцу, оружьем исторгните старость,

Кровь дурную его, железо вонзив, удалите!"

Та, в ком чувство сильней, бесчувственной первая стала:

340 Вот преступленье творит, не преступная; сестры не в силах

Видеть ударов ее и, взор от отца отвращая,

Раны ему наугад десницей дикой наносят.

Кровью меж тем истекая, он все ж подымается с ложа,

Полурастерзанный встать с постели пытаясь, и между

345 Стольких взнесенных мечей протянул побелевшие руки.

"Дочери, что вы? — сказал, — что вас против жизни отцовой

Вооружает?" — у них — и души упали и руки.

Молвить хотел он еще, но вместе с гортанью колхидка

Речь отняла и растерзанный прах в кипяток опустила.

350 Если б она в небеса не умчалась на змеях крылатых,

Кары избегла б едва ль.296 Высоко несется, минуя

В рощах густых Пелион и кровли Филиры,297 минуя

Офрис298 и дальше места, что прославлены древним Керамбом:

Подали помощь ему и на крыльях приподняли в воздух

355 Нимфы, когда разлилось и обрушилось море на сушу, —

Девкалионовых вод оттого он избег, не потоплен.

Вот оставляет она Эолийскую слева Питану,

Изображенье из скал как будто бы длинного змея,299

Иду и рощу ее, где сведенного сыном теленка

360 Некогда Либер укрыл под обличием ложным оленя;

Где над Корита отцом300 возвышается холмик печальный.

Также поля, устрашенные вдруг завыванием Меры301;

Град Эврипила,302 где вмиг хвастливые женщины Коса

Стали рогаты, в тот день как отряд отошел Геркулеса.

365 Фебом любимый Родос, и народ иализских телхинов,303

Глаз которых все портил кругом, — на что ни посмотрят.

Возненавидел и скрыл их под братнины воды Юпитер.

Кеи304 старинной она миновала Картейскую крепость,

Где через много годов удивиться отцу предстояло

370 Алкидаманту, что дочь обернулася мирной голубкой.305

Озеро видит она Гиризи и Кикнову Темпе,

Те, что прославил своим появлением лебедь. Там Филлий

Мальчику отдал во власть прирученных пернатых, а также

Дикого льва. Приказанье быка одолеть получил он

375 И победил; но, сердясь, что любовь его презрена снова,

Филлий, как тот ни просил, быка ему не дал в награду.

Кикн возмущенный сказал: «Пожелаешь отдать!» И с высокой

Спрыгнул скалы. Вокруг все подумали: мальчик разбился, —

На белоснежных крылах повисал новоявленный лебедь!

380 А Гириэя меж тем, не зная, что спасся он, плачем

Вся излилась и дала возникшему озеру имя.

Рядом лежит и Плеврон306, в котором, на трепетных крыльях,

Комба, Офия дочь,307 от детей избежала ранений.

Видит Медея поля Калавреи, Латониду милой,308

385 Помнящей, как государь с супругою в птиц обратились.

Справа Киллена309 лежит, на которой пришлось Менефрону

С матерью ложе делить наподобие дикого зверя.

Видит Кефиса310 вдали, который над участью плачет

Внука, что некогда был обращен Аполлоном в тюленя:

390 Дом и Эвмела311 царя, что оплакивал в воздухе сына.

Вот на змеиных крылах, наконец, в Эфирее Пиренской312

Снизилась. Древних людей при начале веков тут явилось

Смертное племя, — его дождевые грибы породили.

Лишь молодая жена сгорела от ядов колхидских,

395 И пламеневший дворец два моря увидели разом,

Кровью детей заливается меч нечестивый, и мчится

Гнусно отмстившая мать, от оружья спасаясь Ясона.

Вот, на Титановых313 мчась драконах, вступает Медея

В крепость Паллады.314 Тебя там, Фенея вернейшая, зрели:

400 Зрели, Периф, и тебя, — как по воздуху вместе летели;315

Также на новых крылах Полипемона видели внучку.316

Принял колдунью Эгей317 — в одном осудимый деянье;

Мало что принял ее, — съединился с ней узами брака;

Вот появился Тезей — отцу незнакомое чадо —

405 Доблести полный герой, усмиритель двуморского Истма.318

Чтобы его извести, аконит заварила Медея, —

Ею он был привезен когда-то со скифских прибрежий.

Произвели же его, как о том говорится в преданье,

Зубы Ехиднина пса.319 Пещера с отверстием черным

410 Есть при дороге крутой, по которой тиринфянин храбрый320

Цербера-пса, что идти упирался, глаза от сверкавших

Солнца лучей отвратив, на цепи адамантовой к свету

Вывел. А тот, разъярясь, возбуждаемый бешеной злобой,

Громким лаем тройным одновременно воздух наполнил

415 И по зеленым лугам разбросал белесую пену.

Пена пустила ростки, говорят, и, влагу впивая

Из плодоносной земли, получила зловредную силу.

Этот живучий цветок, растущий на твердых утесах,

Жители сел аконитом зовут. По коварству супруги

420 Сыну родитель Эгей его, как врагу, преподносит,

Правой рукою Тезей в неведенье взялся за чашу, —

Но примечает отец на меча костяной рукояти

Знак родовой321 и от уст сыновних отводит злодейство.

Смерти избегла она, облака заклинаньями сдвинув.

425 Царь же отец, хоть и был спасеньем обрадован сына,

В ужас великий пришел, что столь безбожное дело

Чуть не свершилось. Огни он не медля алтарные теплит

И для богов не жалеет даров; поражают секиры

Выи тугие быков с рогами в священных повязках.

430 Для Эрехтидов322 вовек, говорят, не вставал лучезарно

Более праздничный день. Пируют и знатные люди,

И небогатый народ. За вином, возбуждающим души,

Песни запели: "Тобой, великий Тезей, восхищенья

Полн Марафон, — что быка обагрился критского ты кровью!323

435 То, что спокойно теперь кромионский пашет селянин,324 —

Дар и заслуга твои. Чрез тебя и предел Эпидавра

Видел, как мертвым упал жезлоносный потомок Вулкана;325

Видел Кефиса поток бессердечного гибель Прокруста326;

Как был убит Керкион, Элевсин то видел Церерин;327

440 Мертв и Синис, во зло применявший великую силу, —

Перегибавший стволы, до земли наклоняющий сосны,

Чтоб, разорвав, разметать широко телеса человечьи.

До Алкатои328, до стен лелегийских дорога спокойна, —

С самой поры, как Скирон329 усмирен. Разъятые кости

445 Татя земля отказалась принять и вода отказалась.

Долго носились они, говорят, и, состарившись, стали

Скалами; скалы хранят и доныне Скироново имя.

Если заслуги твои и года захотим мы исчислить,

Дел будет больше, чем лет. Пожеланья свои, о храбрейший,

450 Мы всенародно гласим, за тебя испиваем мы чаши!"

Был одобреньем дворец оглашен и мольбами желавших

Блага. В городе всем не нашлось бы печального места!

Все же — настолько земля чужда наслаждений всецелых,

И проникает всегда в веселье забота! — спокойно

455 Не веселился Эгей, возвращение празднуя сына.

Войско готовил Минос. Хоть был он силен ополченьем

И кораблями силен, но гневом отцовским сильнее.

Намеревался отмстить по праву за смерть Андрогея.330

Но пред началом войны собирает союзные силы.

460 Всюду, где доступ ему, с окрыленным рыскает флотом:

Он уж Анафу331 привлек и Астипалейское царство,

Взял он Анафу — прельстив, а Астипалею — войною.

Низменный взял он Микон и поля меловые Кимвола,

Взял и цветущий Сирон, и Китн с Серифом равнинным,

465 Мраморный взял он Парос и безбожной проданный Арной

Сифн, — скупая, она, получив по условию злато,

Птицею стала, у ней и доныне пристрастие к злату, —

Ходит на черных ногах и черна оперением — галка.

Но Олиар, и Дидимы, и Тен, и Андр с Гиаром,

470 И Пепарет, где богат урожай глянцевитой оливы,

Кносским332 судам помогать не пошли. И Минос обратился

Влево, в Энопию ту, где была Эакидов держава.

Эту Энопию так в старину называли. Эак же

Острову, матери в честь, дал новое имя: Эгина.

475 Валит толпа и узнать человека с толикою славой

Жаждет. Бежит Теламон, за ним, Теламона моложе,

Брат его средний, Пелей, и Фок — брат третий и младший,

Вскоре выходит и царь, неспешно, по-старчески важно;

Их вопрошает Эак, какова их приезда причина.

480 Горе отцово узнав, воздыхает; ему же правитель

Ста городов говорит, отвечая такими словами:

"Просьба моя: помоги за сына предпринятой брани,

Встань в ополченье любви: за могилу ищу возмещенья!"

Асопиад же ему: "Понапрасну ты просишь, не должен

485 Город мой так поступать. Земля Кекропова с нашей

Связана, как ни одна. Таков договор между нами".

Тот, опечалясь, ушел, — «Договор тебе дорого станет!» —

Молвил. Полезнее он угрожать почитает войною,

Нежель ее затевать и свои в ней расходовать силы.

490 Флот был ликтийский333 еще с Энопийской крепости виден,

Как появился уже, под надутыми мчась парусами,

Аттики быстрый корабль и вошел в дружелюбную гавань, —

Кефала вез на себе и отечества с ним порученья.

Тотчас Эака сыны, хоть давно не встречался им Кефал334,

495 Все же узнали его и, подав ему правые руки,

В отчий дом повели. Герой, представительный с виду

И сохранивший еще красоты доказательства прежней,

Входит: в руках его ветвь любимой народом оливы,

С правой и с левой руки близ старшего — младшие двое:

500 Прибыли Клит и Бутей с ним вместе, Паллантовы дети.

После того, как они обменялись приветствием первым,

Передает им посол порученье афинян и просит

Помощи, на договор и семейные связи ссылаясь,

И что намерен Минос всю Ахайю335 забрать, добавляет.

505 Он красноречьем помог порученья успеху, и молвил

Старый Эак, опершись на жезл свой левой рукою:

"Помощи вы не просите, ее получайте, Афины!

Острова этого все считайте вы силы своими.

Смело введите их в строй. Таково положение наше:

510 Силы достанет у нас; от врага отстоит меня воин.

Слава богам. Времена хороши, — извиняться не надо".

Кефал ответствовал: "Так да пребудет и впредь! Да умножь

Град твой граждан своих! Я обрадован был, что навстречу

Вышла ко мне молодежь, такая красивая, — все-то

515 Юноши в годах одни. Однако же нет между ними

Многих, виденных мной, когда принимал меня город".

И застонал тут Эак и голосом молвил печальным:

"Лучшее время вослед за началом плачевным настало.

Если бы мог я о нем говорить, о начале не вспомнив!

520 Все расскажу я подряд, не замедлив на приступе долгом.

Прахом лежат и костьми, кого вспоминаешь и ищешь.

Ах, сколь великая часть моего достоянья погибла!

Грозный был мор336 в города ниспослан по злобе Юноны,

Возненавидевшей край, хранящий соперницы имя.

525 С бедствием этим, пока почитали его за людское,

Тайных не зная причин, искусством боролись врачебным.

Гибель сильнее была, побежденною помощь лежала.

Тьмою сначала густой тяжело надавило на землю

Небо, меж тем по ночам расслабляющий жар разливался.