«Младотурки» считали эту сделку позорной капитуляцией перед положением Бланта в обществе и тем постом, который он занимал. Однако у правительства были существенные причины пойти на сделку подобного рода. Морис Крамп, работник прокуратуры, осуществивший эту сделку, говорил, что, даже принимая во внимание показания Стрейта, привлечь Бланта к суду не представлялось возможным, так как против него не было никаких улик. С другой стороны, он был способен поделиться весьма ценной информацией. И он был готов пойти на это в обмен на ничего не стоящий отказ от «попытки предпринять невозможное» – доказать его вину в суде.

Больше того, утверждал Крамп, информация, которую представил Блант, вовсе не является доказательством его вины, так как по английским законам показания такого рода не могут быть использованы против обвиняемого. «Вполне понятно, что Блант согласился на предложенную сделку только потому, что не знал об отсутствии против него улик, – говорил Крамп. – И если бы я лишил мою страну ценной информации из опасения быть обвиненным в невыполнении своих обязанностей, то мое поведение заслуживало бы всяческого осуждения»(22).

Власти сделали все для того, чтобы сдержать данное Бланту слово, и если бы он сам держал язык за зубами, то вышел бы сухим из воды. «Младотурки» не желали, чтобы Блант наслаждался плодами своей карьеры, пользовался положенными ему привилегиями и уважением в обществе. (Блант был смотрителем Королевской картинной галереи.) Они стремились вывести его на чистую воду. Работа велась как внутри, так и вне спецслужб. На Флит-стрит давно циркулировали слухи о том, что Блант был четвертым членом (помимо Филби, Берджесса и Маклина) так называемой «группы пяти». Мои соавторы и я слышали об этом в 1968 году, когда работали над книгой «Заговор Филби». Мы сделали попытку взять по этому вопросу у Бланта интервью, но он благоразумно отказался встретиться с нами. Мы особенно и не настаивали, так как нас интересовал более крупный агент КГБ – Ким Филби.

В 1977 году газета «Таймс» заявила, что «четвертым» вполне мог быть Дональд Бивз, состоятельный и весьма уважаемый член Совета колледжей в Кембридже, умерший в 1961 году. После громкого протеста со стороны коллег Бивза и его бывших студентов, а также потока возмущенных писем редактору сэру Уильяму Риз-Могту газета принесла извинения и заявила, что ее подозрения в отношении Бивза оказались ложными и она глубоко сожалеет о злосчастной публикации. (Лично же Риз-Могг остался убежден в том, что Бивз играл какую-то роль в делах секретных служб – возможно, он был в свое время завербован СИС – и что русские, заполучив Филби, Берджесса и Маклина, подталкивали их по направлению к профессору, чтобы тот в свою очередь завербовал бы их для работы в разведке.)(23)

Однако публикация материала о Бивзе возродила интерес к идентификации четвертого члена группы. Два автора независимо друг от друга приступили к работе над книгами, в которых четвертым прямо назывался Блант. Первый писатель – ветеран шпионского жанра в литературе и разведчик времен второй мировой войны Дональд Маккормик – отказался от публикации, опасаясь обвинения в диффамации (отнюдь не в связи с упоминанием имени Бланта). Второй – Эндрю Бойль – выпустил книгу в 1979 году под названием «Климат предательства». Бойль нашел весьма хитроумный способ избежать прямых обвинений в адрес Бланта, но в то же время предельно ясно дал понять, кто, по его мнению, являлся четвертым. Автор дал четвертому члену группы вымышленное имя «Морис» – так звали гомосексуалиста, героя одного из последних романов Е. М. Форстера. Бойль как можно чаще, а порой навязчиво употреблял имя Бланта в тексте как можно ближе к упоминанию о «Морисе». Одновременно в журнал «Частный сыщик» неизвестно от кого просочилась информация о том, что Блант намеревается вчинить Бойлю иск, как только книга будет опубликована. Когда книга вышла в свет, а Блант не обратился в суд, Бойль заявил, что, в том случае, если возникнет необходимость, он готов назвать подлинное имя четвертого. Десятью днями позже, 15 мая, в письменном ответе на запрос депутата парламента Теда Литбиттера премьер-министр сообщила о сделке с Блантом, заключенной в 1964 году. Это сообщение произвело настоящий фурор. Блант был лишен рыцарского звания, и ему пришлось оставить большую часть занимаемых им постов. Он умер в 1983 году в возрасте 75 лет.

Даже после того, как о предательстве Бланта стало известно всем, «младотурки» ни на йоту не продвинулись к доказательству того, что Холлис был тем самым «королем агентов», которого они так долго искали. Однако в результате их усилий было выявлено много советских шпионов не столь крупного калибра. Это указывало на истинные масштабы советского проникновения в английские правительственные и разведывательные структуры. Добившись опубликования имен русских агентов, «младотурки», сами того не зная, содействовали появлению на ниве шпионской литературы нового писателя – Руперта Оллейсона – и способствовали возникновению очередного раскола в тайном мире разведслужб.

Оллейсон, пишущий под псевдонимом Найджел Уэст, является сыном бывшего депутата парламента от консервативной партии подполковника Джеймса Оллейсона. Руперт окончил университет, служил в полиции, а сейчас, во время написания данной книги, является кандидатом в члены парламента от консервативной партии. Мир разведки стал его интересовать после того, как он поработал в качестве сотрудника-исследователя на Рональда Сета, автора энциклопедии шпионажа, бывшего разведчика с весьма необычной карьерой в годы войны. Оллейсон вел исследовательскую работу совместно с Дональдом Маккормиком. Они же помогали в 1980 году писать книгу на основе сериала Би-Би-Си «Шпион». С тех пор Оллейсон опубликовал несколько серьезных работ по вопросам разведки(24).

Самым замечательным в его книгах является внимание к деталям. Например, в своей первой книге, посвященной деятельности МИ-5 в 1909 – 1945 годах, он приводит восемь организационных схем, в которых не только перечисляет все важные посты в этом ведомстве, но и называет имена сотрудников, их занимавших. Книга, посвященная МИ-6, документирована столь же превосходно. Произведения заполнены именами сотрудников, а их похождения описываются в мельчайших деталях. По меньшей мере десяток двойных агентов – сотрудников абвера, согласившихся работать на англичан, – дали Оллейсону интервью, несмотря на то что жили под чужими именами, опасаясь возмездия. Четыре бывших сотрудника МИ-5 проверили рукопись, для того чтобы исключить неточности. Автор выразил особую благодарность за помощь адмиралу Эшу, члену правительственной комиссии, дающей рекомендации прессе, когда дело касается вопросов деликатного свойства. Один крупный чиновник Казначейства заметил: «Совершенно ясно, что многое имеющееся в книге родилось вовсе не в голове автора. Используя родной жаргон разведки, можно сказать, что это внутриведомственная работа»(25).

Итак, какую же помощь получил Оллейсон и почему? Сам автор говорит: «Во время работы над сериалом Би-Би-Си я познакомился с одним бывшим высокопоставленным работником службы безопасности. Все они были заинтересованы в том, чтобы история излагалась правдиво»(26). Но на самом деле причину надо искать гораздо глубже и, чтобы понять ее, надо внимательно взглянуть на ранее опубликованные книги, посвященные миру тайн.

В 1960 году Гарольд Макмиллан дал «добро» на публикацию официальной версии исторических событий – книги М. Р. Д. Фута о деятельности УСО на территории Франции.

(«Отчет о работе британского Управления специальных операций во Франции в 1940 – 44 гг.».) Этим разрешением воспользовался в своих целях также сэр Джон Мастермен, член Совета колледжей в Оксфорде. Он раньше служил в МИ-5, где возглавлял комитет, занимавшийся агентами-двойниками. После войны его попросили написать для внутреннего пользования историю этого комитета. Теперь Мастермен не видел причин, которые мешали бы сделать его старый труд достоянием публики. Он утверждал, что публикация поможет восстановить доброе имя английской разведки после того позора, который ей пришлось пережить в 50-х годах. Когда же МИ-5 попыталась остановить Мастермена, тот организовал публикацию своей работы в США, вне сферы английской юрисдикции. В Великобритании книга «Система двойной игры в войне 1939 – 1945 гг.» вышла в свет лишь в 1972 году. Правительство Хита дало согласие на ее издание лишь после длительных и ожесточенных переговоров.

Публикация была встречена с большим неудовольствием. Многие сотрудники МИ-5 решили, что Мастермен попытался присвоить себе всю славу, а их заслуги, особенно работа тех, кто непосредственно «вел» двойных немецких агентов, остались в стороне. Правительство, зная о вспыхнувшем недовольстве и желая предотвратить новые схватки с Мастерменом, решило, что наилучшим выходом из создавшегося положения явится публикация официальной истории деятельности всех английских разведывательных служб во время войны. За работу принялась группа историков из Кембриджа под руководством профессора Ф. Хинсли, который и сам был во время войны сотрудником разведслужб. Первый том под названием «Британская разведка во второй мировой войне» увидел свет в 1979 году.

Вместо того чтобы приглушить недовольство сотрудников спецслужб, книга Хинсли только обострила его. Работники ведомства безопасности были возмущены тем, что в книге объемом 600 страниц их «контора» упоминалась всего десять раз, да и то не отдельно, а в связи с ее контактами с другими службами.

Сотрудники СИС были огорчены ничуть не меньше. Хотя книга и была посвящена разведывательной деятельности, очень немногие из ее участников были названы по именам. В указателе к книге под буквой «К» был пятьдесят один пункт. Только в пяти были указаны имена людей, среди которых не оказалось ни одного сотрудника СИС. В то же время 25 пунктов было посвящено различным комитетам, включая Комитет по обороне (с двенадцатью вспомогательными отсылками) и Комитет по оборонной политике и военным потребностям.

Морис Олдфилд, работавший во время войны в разведке и возглавлявший СИС с 1973 по 1979 год, заявил мне: «Создается впечатление, что схватка разведок была выиграна комитетами Уайтхолла, а вовсе не людьми. Я намерен написать критическую статью, первой фразой которой будет: «Эта книга написана комитетами, для комитетов и о комитетах»(27). Но если сотрудники СИС лишь кипели от негодования, то работники МИ-5 решили предпринять конкретные шаги. К концу войны как СИС, так и МИ-5 опасались того, что с наступлением мирных дней их финансирование может существенно сократиться. Так уже случилось однажды в 1918 году. (Поспешная ликвидация УСО, так же как и другие меры лейбористского правительства по наведению экономии, казалось, подтверждали эти опасения.)

Оба ведомства независимо друг от друга подготовили обширную документальную историю своих достижений во время войны. Эти «истории домов» не предназначались для публикации, они были призваны служить справочным материалом для переписки с Уайтхоллом в том случае, если последний вознамерится приступить к сокращению бюджета разведслужб. Основой этой истории явились развернутые отчеты руководителей подразделений, сведенные впоследствии в единый документ.

Когда выяснилось, что официальная история, подготовленная профессором Хинсли, обижает многих сотрудников МИ-5, была предпринята попытка опубликовать отдельно историю службы безопасности. Однако проблема состояла в том, что госпожа Тэтчер, весьма серьезно относясь к делам разведки, считала, что секретным службам следует оставаться секретными. Она полагала, что и работу Хинсли тоже не следовало публиковать. Книга была заказана в начале 70-х годов во времена правительства Хита. В то же время оксфордскому профессору современной истории Майклу Ховарду было поручено подготовить труд о дезинформации стратегического характера в период второй мировой войны(28).

Первый том работы Хинсли был допущен к публикации в 1978 году, когда премьер-министром был господин Каллаген. Госпожа Тэтчер, мягко говоря, была недовольна тем, что дано разрешение на публикацию, однако она не могла остановить зашедшую столь далеко работу. Но когда профессор Ховард, закончив в 1980 году свою книгу, представил ее на одобрение в Кабинет министров, госпожа Тэтчер лично запретила ее публиковать. «Когда я только начинала юридическую практику, то получила один простой, но превосходный совет – никогда не сообщать больше того, что необходимо», – заявила она, поясняя свое решение(29).

Но вот на сцене возникает Оллейсон, обожающий писать о разведке. Во-первых, он утверждает, что не имеет доступа к знаменитым архивам МИ-5. Во-вторых, он заявляет, что первоначально идея помочь ему написать книгу возникла у сотрудников разведки, обиженных тем, что их заслуги во время войны не получили должной оценки. Оллейсон, правда, добавляет при этом, что существовали и иные факторы, например желание некоторых старых работников вновь вытащить на свет обвинения против Холлиса. Оллейсон утверждает, что сам он соблюдал полный нейтралитет. «Меня не интересовала мотивация этих людей, – говорит он, – дареному коню в зубы не смотрят».

Получив необходимые рекомендации, Оллейсон, для того чтобы воссоздать историю раннего периода, начал интервьюировать сотрудников МИ-5, служивших гам во время войны. Результат его деятельности привел в восторг большинство работников МИ-5. Почти каждый сотрудник военных лет удостоился упоминания, неважно, что порой мимоходом («мисс Дикер возглавляла отдел по работе с женским персоналом», например), а комитеты Уайтхолла практически игнорировались. Под той же буквой «К» в указателе значилось 109 пунктов, из которых в 77 упоминались имена и всего лишь в одном говорилось о комитете. Наиболее проницательные обозреватели не прошли мимо этого. Газета «Йоркшир пост» писала, что книга «чрезмерно перегружена» деталями, а Питер Калвокоресси, бывший сотрудник разведки, заметил в «Санди таймс», что «в отличие от профессора Хинсли мистер Уэст, по-видимому, задался целью упомянуть имена всех оперативных сотрудников МИ-5, какие он сумел отыскать. Нагромождение фамилий приводит к тому, что читатель теряет способность отличить одного человека от другого»(30).

Следом за первой, годом позже, вышла вторая книга, «Вопрос доверия. МИ-5 в 1945 – 78 гг.». Этот труд гораздо меньше, чем первый, походил на семейную историю. В нем рассматривался упадок организации в послевоенный период. Кульминацией упадка службы явилось дело Холлиса.

Две книги о МИ-5, появившиеся в течение двух лет и получившие широкую известность, совершенно оставляли в тени СИС. Но еще через год появляется третья книга того же автора, «МИ-6. Операции секретной разведывательной службы Великобритании в 1909 – 45 гг.». Подобно первой книге о МИ-5, эта книга представляла из себя «семейную историю» СИС. Каждая из четырех глав о войне посвящалась отдельному географическому региону в соответствии со структурой самой СИС. Поскольку некоторые операции распространялись на несколько регионов, рассказ автора о них помещался в разных главах, порой с некоторыми разночтениями, а порой даже и с противоречиями.

В тех случаях, когда внутри структурных подразделений СИС имелись трения или они располагались вдали от штаб-квартиры и контрразведывательной секции V, автор не смог найти людей, готовых дать материалы по истории этих подразделений. В результате соответствующие главы книги Оллейсона оказались слабыми или изобиловали ошибками. Большая путаница была допущена в разделе, касающемся Государственной школы кодов и шифров, представители которой не принимали участия в подготовке книги. Ни один из сотрудников ГШКШ не допустил бы таких ошибок, которые были вполне естественны для сотрудников СИС или секции V, проработавших всю войну в штаб-квартире на Бродвее и видевших поступающие материалы уже расшифрованными. Оллейсон закончил свою тетралогию книгой, посвященной специальной секции полицейской службы, которой исполнялось сто лет. Автор выразил надежду, что все его труды будут использоваться в качестве справочников, и эти надежды полностью оправдались. В ходе своих встреч с сотрудниками СИС, и в частности с «младотурками», Оллейсон узнал много секретов, которые не могли быть использованы при работе над книгами. Однако он начал передавать в некоторые тщательно отобранные газеты материалы, в которых содержались намеки, позволявшие идентифицировать людей, попавших под подозрение МИ-5. Используя сведения, полученные от Оллейсона, газеты сумели найти этих людей и в ряде случаев убедить их признаться в сотрудничестве с русскими. Дело, затеянное «младотурками», таким образом, получило дальнейшее развитие. Подозреваемые, которых они не могли преследовать по суду, оказались разоблачены и в конечном счете наказаны. Был продемонстрирован масштаб проникновения Советов в жизнь британского общества.

Вдохновленный таким развитием событий, ведущий «младотурок» Питер Райт из своей резиденции в Тасмании начал предавать гласности части документа, ставшего «библией» для всех «младотурок». Шестьдесят страниц этого документа, озаглавленного «Обеспечение безопасности Соединенного Королевства в условиях наступления русских разведслужб», были в основном посвящены раэбору дела крупного советского агента, внедренного в послевоенные годы в высшие эшелоны МИ-5. При этом факты были подобраны таким образом, что прямо указывали на сэра Роджера Холлиса(31). Разоблачения, сделанные Райтом, привлекли внимание двух тележурналистов, готовивших передачу «Мир действия» для телевизионной компании «Гранада». Они создали документальный фильм, посвященный Райту. Но наибольший интерес обвинения, выдвинутые Райтом, вызвали у Чэпмена Пинчера, который разрабатывал дело Холлиса со времени публикации своей первой книги «Предательство – их ремесло». Пинчер быстро произвел на свет новое произведение «Слишком долго и чересчур секретно». В нем содержались как материалы дела «младотурок» против Холлиса, так и собственные домыслы и изыскания Пинчера.

События явно вышли из-под всякого контроля. Для того чтобы лишний раз показать зловещую роль русских, на свет было извлечено даже дело служившего в СИС Дика Эллиса, австралийца, который еще до войны передавал немцам сведения о деятельности английских спецслужб. «Младотурки» заявили, что Эллис (умерший в 1975 году и бывший всю жизнь ярым антикоммунистом) работал на русских. Их логика сводилась к следующему: КГБ, якобы зная о предвоенных связях Эллиса с немцами, с помощью шантажа заставил его работать на себя. Далее система аргументов строилась следующим образом: если Эллис, инструктор УСС, второе после Стефенсона лицо в «Британской координационной службе безопасности» в Нью-Йорке и третий человек в СИС после войны, оказался советским агентом, то почему нельзя согласиться с тем, что таковым был и Холлис? Вполне вероятно, что были и другие агенты. Ни один человек не остался вне подозрений у «младотурок». Сэр Дик Уайт и другие отставные руководители СИС и МИ-5 заявляли, что обвинения, выдвигаемые «младотурками», просто нелепы. Ах, раз так, то разве сам Уайт не может быть внедренным агентом или, в лучшем случае, советским агентом влияния? Оллейсон рассказывал, как его направили к умирающему бывшему заместителю директора МИ-5 Грэму Митчеллу (вышел в отставку в 1963 г.), чтобы хотя бы на смертном одре вырвать у него признание в том, что русским агентом был он, а не Холлис(32). Митчелл не согласился. А когда он умер в январе 1985 года, Дик Уайт написал некролог для «Таймс». В нем Уайт не преминул отметить, что Митчелл находился под «беспочвенным подозрением» и что публичные нападки со стороны «младотурок» он встречал «с достоинством и даже великодушием»(33).

Дело Холлиса, очевидно, закончится лишь после того, как вымрут все обвинители, а новое поколение уничтожит все досье. По иронии судьбы все попытки защититься от обвинений типа тех, что были выдвинуты против Холлиса, приводят в мире тайн к обратному результату. Всякая поддержка обвиняемого ставится под подозрение и порождает вопросы. Например, отсутствуют улики, свидетельствующие о том, что Холлис – советский шпион. Не имеет значения. Это лишь означает, что он был настолько хитер, что не оставил никаких следов своего предательства. И так далее и тому подобное.

Для этой загадки напрашивается самый очевидный и, видимо, единственно правильный ответ. Советским тайным агентом в контрразведывательной службе Великобритании был Филби. Дело в том, что Гузенко просто перепутал органы, в которых работал агент. Он спутал МИ-5, то есть службу безопасности, с секцией V в СИС, которой руководил Филби. В результате этой ошибки и родилось подозрение против Холлиса. Кстати, если бы обвинения, выдвинутые «младотурками», были заслушаны в суде, то они бы вызвали у судей и присяжных только смех.

Кто-то может сказать, что вся эта проблема не стоит и выеденного яйца: Холлис умер, и никакая грязь уже не сможет замарать его, хотя, возможно, она и причиняет страдания его родственникам. И вообще, все случилось очень давно, а те, кто покаялся в своих грехах публично, освободили совесть от бремени вины. Публика обожает шпионские истории, к тому же они постоянно напоминают нам о советской угрозе и призывают сохранять бдительность. Но нам необходимо всегда помнить о том, что сотрудники разведки, раздраженные невозможностью закончить начатое дело, представляют из себя немалую опасность. Группа Райта не переставала требовать от правительства, чтобы оно самым коренным образом пересмотрело свои подходы к вопросам государственной безопасности. Эти люди требовали создания суперслужбы (под названием «Стражи»), специально предназначенной для того, чтобы предотвратить проникновение советских агентов в СИС и МИ-5 (еще один пример способности разведывательных организаций к безграничному расширению). «Младотурки» настаивали на том, чтобы, вопреки всем британским традициям, бремя доказательств в делах о шпионаже возлагалось на обвиняемых – им следовало доказывать свою невиновность.

Советский Союз прекрасно понимал, какой ущерб приносит разведке охота за секретными агентами противника в своих рядах, и прилагал все усилия для того, чтобы поддержать этот охотничий дух. Одна из задач сотрудников КГБ в Лондоне состояла в том, чтобы заставить англичан продолжать поиски шпионов в своей среде. И с этой целью им подбрасывался питательный материал и сеялись подозрения в лояльности чиновников и политиков. Ричард Кокс, бывший сотрудник Форин офис, а ныне один из ведущих обозревателей по вопросам обороны, рассказывал о своих контактах с сотрудником КГБ Прокопием Гамовым. Гамов часто приглашал его на ленч, но никогда не вел разговоры по проблемам обороны. Вместо этого он задавал подозрительные вопросы об аппарате премьера и Кабинета министров, о методе формирования политических решений. Кокс говорил: «В КГБ, видимо, предполагали, что заданные вопросы станут известны властям, и, в том случае, если вопросы поставлены правильно, по их характеру можно было бы сделать вывод, что в аппаратах имеются советские агенты. Это должно было вызвать подозрение, обеспокоенность и упадок духа у сотрудников. Правительство опасалось советских агентов, и если это опасение подкрепить подозрениями, то в аппарате неизбежно начнется охота за ведьмами. При этом никто не будет знать объекта охоты, а ничто не деморализует любое учреждение больше, чем сознание того, что в нем действует шпион»(34).

Итак, семена подозрений, брошенные в США, нашли благоприятную почву в Великобритании, где в мире разведки укоренилась мысль о том, что все неприятности являются следствием заговора КГБ. В разведслужбах страны воцарился раскол. Этот раскол нанес урон, который с трудом поддается ликвидации. В то время как ЦРУ сумело стряхнуть с себя наследие Филби – недоверие и параноидальную подозрительность, в английском национальном характере, видимо, существовало нечто такое, что заставляло англичанина отчаянно отыскивать измену, создавая, таким образом, для нее благоприятную почву. Это очень хорошо уловил Сирил Коннолли. Когда в 1951 году бежали Маклин и Берджесс и началась охота за третьим – Кимом Филби, Коннолли написал: «После третьего – четвертый, после четвертого – пятый, и пятый будет оказываться человеком, который всегда находится около вас».