Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Шпионы XX века

ModernLib.Net / Шпионские детективы / Найтли Филлип / Шпионы XX века - Чтение (стр. 10)
Автор: Найтли Филлип
Жанры: Шпионские детективы,
Биографии и мемуары

 

 


Луи де Йонг. «Британия и голландское Сопротивление 1940 – 1945».

Роль, сыгранная британской разведкой в победе во второй мировой войне, стала легендой. Легенда выглядит примерно следующим образом. В 1939 году СИС пребывала в полном развале, что явилось следствием ряда организационных и оперативных катастроф и длительного периода финансового голода, но с началом войны она быстро оправилась. Легионы образованных и самоотверженных добровольцев были набраны в ряды СИС из университетов, из Сити и из представителей различных профессий. Эти мужчины и женщины со всей решимостью посвятили себя выполнению поставленной задачи, блестяще преодолели сопротивление немцев, которые до конца не могли поверить в то, что англичане могут действовать столь эффективно, а затем скромно вернулись к своим гражданским профессиям.

Мнение о триумфе, которого достигла британская разведка в годы второй мировой войны, распространено очень широко. Зара Штайнер, писатель и академик Кембриджа, утверждала, что как Советская Армия и промышленный вклад Соединенных Штатов были основными ключами к победе, так и «разведка была вкладом Великобритании»(1). Доктор Кристофер Эндрю, заведующий кафедрой истории в колледже «Корпус Кристи» и Кембридже, писал: «В борьбе с мощной немецкой разведывательной машиной британская разведка одержала решительную победу»(2). С этим соглашалась и Би-Би-Си, заявлявшая, что, если взять войну в целом, британская разведка одержала чистую победу. В Соединенных Штатах Л. Фараго, бывший офицер разведки, писал в своей книге «Игра лисиц»: «Когда я начинал свои исследования, я думал, что. по всей вероятности. войну разведок выиграла Германия. Когда я закончил, то понял, что победителем в этой войне была Великобритания»(3). Более того, британской разведке времен войны отводится честь оказания помощи США в организации их разведки. Генерал Уильям Донован, первый руководитель УСС, заявил, что «СИС дала нам огромный стартовый импульс, без которого у нас вряд ли что получилось бы»(4).

Достижения британской разведки времен войны практически никто не оспаривал. В сочетании с традиционной завесой тайны, окружающей деятельность СИС и МИ-5, публикация их официальной истории не предусматривалась, так же как и публикация истории других спецслужб времен войны. Вообще-то доклад был подготовлен, но предназначался для служебного пользования. Затем в 1960 году власти разрешили опубликовать книгу «УСО во Франции» М. Р. Д. Фута, потом последовали другие произведения о разведке, такие, как «Система двойной игры в войне 1939 – 1945 гг.» Мастермена и «Лично и секретно» Уинтерботема.

Наконец, власти согласились на публикацию официальной истории, написанной коллективом авторов под руководством профессора Ф. X. Хинсли. Первый том этого издания вышел в 1979 году, а четвертый – в 1984-м. Достаточно странно, что в целом Хинсли высоко оценивает британскую разведку – в конце концов, он же в ней служил! Но даже с учетом этого далеко не все бывшие коллеги Хинсли остались довольны его работой. Внимание в ней было сконцентрировано на организации разведки времен войны, в результате Морис Олдфилд, бывший глава СИС, охарактеризовал книгу, как «написанную комитетами, для комитетов и о комитетах»(5). Хинсли, несомненно, столкнулся с проблемой, которую Малькольм Маггеридж. сотрудник СИС времен войны, сформулировал так: «Я на собственном опыте почувствовал, что дипломаты и офицеры разведки еще большие лжецы, чем журналисты и историки, которые, пытаясь реконструировать прошлое на основе документов, по большей части руководствуются своими фантазиями»(6). Но учитывая, что прочие книги – это, главным образом, личные воспоминания, книгу Хинсли можно считать единственной попыткой дать оценку деятельности британской разведки в целом. Приходится, однако, сожалеть, что он предпринял лишь робкую попытку взглянуть с критической точки зрения на те требования, которые предъявлялись британской разведке во время войны.

Есть определенные признаки, позволяющие сделать вывод о том, что подобного рода анализ выявил бы картину, весьма отличающуюся от общепризнанной легендарной версии. Когда в сентябре 1939 года началась вторая мировая война, СИС по-прежнему испытывала затруднения. Как мы уже видели, ее кадры 30-х годов состояли из второразрядных низкооплачиваемых сотрудников, работавших за границей и покупавших малозначительные обрывки информации от ненадежных агентов. Затем полученные сведения отправлялись в Лондон, где в штаб-квартире их анализировали и перерабатывали перед передачей различным «потребителям». Основные потребители, три армейские службы, не испытывали восторга от передаваемых им СИС материалов, они жаловались, что те сведения, которые были достоверными, не представляли для них интереса, а те, которые были необходимы, как правило, оказывались ненадежными. Все три департамента хотели иметь более подробную информацию о промышленном производстве России, Японии, Италии, а также Германии и хотели получать доказательства достоверности передаваемых им данных(7).

Возможность встряхнуть СИС появилась, только когда адмирал Синклер, возглавлявший эту организацию на протяжении четырнадцати лет, скончался 4 ноября 1939 года. После интенсивного лоббирования Кабинет министров согласился утвердить в должности главы СИС Стюарта Мензиса, заместителя Синклера. Мензис, которому в ту пору исполнилось 49 лет, был профессиональным военным, отличившимся в годы первой мировой войны и отмеченным орденами. Среди коллег было распространено мнение, что Мензис являлся внебрачным сыном короля Эдуарда VII. У него, несомненно, были тесные связи с королевским двором благодаря его матери, леди Холфорд, фрейлине королевы Марии. Он также обладал значительным влиянием в важных правительственных кругах и, как «безжалостный интриган», беззастенчиво пользовался этим. Но при всем том Мензису был свойствен определенный шарм, у него было множество друзей, и он обладал великолепным врожденным инстинктом выживания.

Мензис предоставил повседневное руководство СИС своим подчиненным – «не надейтесь, что я буду читать все, что попадает мне на стол» – и направил всю свою энергию на укрепление позиций этого ведомства на Уайтхолле, что вызывало сильное раздражение у имевших с ним дело министров.

Один из них говорил: «Когда бы я ни обратился к Стюарту с каким-либо вопросом, он всегда отвечает, что сейчас выяснит и мне перезвонит. У меня девяносто девять дел на руках, но я знаю их детально, до мелочей»(8). В личных взаимоотношениях он был всегда вежлив, но холоден. «Тверд, как гранит в мягкой упаковке» – так охарактеризовала Мензиса жена одного из офицеров СИС. Он был членом нескольких клубов, любил лошадей и бега и сильно пил.

При назначении Мензиса Кабинет министров выставил условие о том, что должна быть проведена генеральная проверка деятельности СИС и МИ-5. Проверку должен был осуществлять Морис Хэнки, бывший тогда министром без портфеля и на протяжении пятидесяти лет являвшийся «серым кардиналом» британской разведки. Хэнки предстояло внимательно рассмотреть, в частности, финансовую деятельность СИС, поскольку Мензис требовал увеличить ассигнования до 700 тыс. фунтов стерлингов в год. Но деятельность Хэнки была прервана. Он успел сделать только один предварительный доклад, после чего на смену правительству Чемберлена пришел кабинет Черчилля.

Черчилль, фанатично веривший в ценность разведки, отдавал себе отчет в необходимости вдохнуть новую жизнь в СИС. 10 июня 1940 года он сместил главу МИ-5 генерал-майора сэра Вернона Келла и поднял политический авторитет МИ-5 в глазах главы департамента безопасности лорда Суинтона, бывшего министра авиации. Первой задачей Суинтона было разобраться в деятельности МИ-5 и реорганизовать ее в целях повышения эффективности. Затем он собирался подвергнуть такого же рода шокотерапии СИС. К сожалению, обстоятельства помешали ему осуществить намеченное. Он написал в «Таймс» письмо с предложением создать расширенный Генеральный штаб, как в первую мировую войну. Черчилль расценил это как попытку уменьшить его роль в ведении войны, и Суинтон быстро оказался в Западной Африке в качестве министра-резидента. Дафф Купер, пришедший ему на смену, не проявлял никакого интереса к реорганизации СИС.

Однако полученная СИС отсрочка была лишь временной. Первый год войны оказался почти непоправимо катастрофичным. Германский блицкриг в мае 1940 года лишил СИС почти всей имевшейся на континенте агентурной сети. СИС еще раньше потеряла Чехословакию, Австрию и Польшу, затем последовали Норвегия, Дания, Голландия, Бельгия и Франция. В тот момент это рассматривалось как ужасный удар, но Хью Тревор-Роупер (лорд Дакре), пришедший в СИС вскоре после этих событий, считал, что это было к лучшему. «Мы получали бы кучу тухлой информации от дохлых агентов, которое работали бы под контролем немцев… Руководство СИС, отличавшееся невероятной глупостью, охотно принимало бы ее… и выдавало за надежные сведения, которые перемешивались бы с реальной информацией. Я думаю, что ничего, кроме вреда, это бы не принесло»(9).

Таким образом, деятельность СИС сократилась до нескольких центров в нейтральных странах. Правда, теплилась надежда использовать то, что осталось от агентурной сети находившихся в Лондоне союзных правительств в изгнании. Репутацию СИС также отнюдь не укрепила весьма неточная оценка французской военной мощи. СИС безоговорочно приняла заверения французского Второго бюро, что лучшим ответом на блицкриг будет укрепленная линия обороны и что линия Мажино будет представлять собой основное препятствие на пути немецких моторизованных частей. Эту точку зрения СИС выдала своим потребителям как большое достижение, но, когда выявилась абсолютная ее несостоятельность, всю вину ей пришлось взять на себя(10).

Еще более серьезным провалом стала неспособность СИС предвидеть падение моральной стойкости французов. Здесь возникает вопрос, знала ли СИС о возможности такого развития событий или нет, а если знала, то почему не сообщила своим потребителям? Как минимум один сотрудник СИС, вращавшийся во французских правительственных и высших военных кругах, докладывал Мензису. что в случае войны Франция быстро заключит с Германией мир. Этот сотрудник. Кеннет де Курси, начал работать на СИС в качестве «неоплачиваемою любителя» с 1936 года по предложению Мензиса. «В 1937 году я обедал с Лавалем и сообщал Мензису все, что слышал, – вспоминал де Курси. – В начале 1940 года я обедал с одним французским генералом и видел многих членов французского Кабинета министров. Для меня стало совершенно очевидно, что Франция заключит сепаратный мир либо после крупного военного столкновения, либо до него. Я сказал Мензису об этом. Подозреваю, что он не сообщил о моих словах Черчиллю, потому что знал, что это не то, что Черчилль хотел бы услышать, а Мензису было важно сохранить его благосклонность»[15](11).

Теперь СИС стали презирать не только другие службы, развивавшие свои собственные разведывательные подразделения, но и Объединенный комитет по разведке (ОКР). Этот орган был создан в 1936 году для координации всех разведывательных операций и обработки и передачи по назначению полученных результатов. К началу войны его возглавлял Уильям Кавендиш-Бентинк. Форин офис, ЦПШ, СИС и МИ-5 имели там своих представителей, и вскоре СИС очутилась под огнем критики всех ведомств за весьма жалкие результаты своей деятельности. В июне 1940 года даже поступило предложение разделить СИС между остальными организациями, и Мензису потребовалась вся его ловкость и влияние на Уайтхолле, чтобы предотвратить разгон своего ведомства. Даже Черчилль начал разочаровываться в СИС. В ноябре того же года он попросил Генеральный штаб представить ему доклад о возможности полного расформирования СИС и замены ее межведомственной разведывательной группой, подчиняющейся непосредственно Генеральному штабу(12).

Как мы увидим дальше, Мензис спас свою империю, хитро воспользовавшись шифровальщиками, которые перешли в его подчинение, и тем, что Черчилль романтически воспринимал разведывательную деятельность.

Достижения ОКР в общем-то мало способствовали поддержанию той идеи, что межведомственная разведывательная группа будет функционировать лучше, чем СИС. Оценка, данная ОКР в отношении дальнейших намерений Германии, тоже была весьма далека от истины. ОКР также весьма переоценивал военную мощь Франции, главным образом под влиянием главы армейской разведки генерал-майора Фредерика («Пэдди») Бомон-Несбитта, который заявлял, что «у Франции есть как минимум пять генералов столь же великих, как Фош». В результате ошибочной оценки Бомон-Несбитта «мы не разглядели, насколько Франция прогнила», заявил Кавендиш-Бентинк(13). ОКР быстро научился страховаться от потерь. В июле 1940 года ОКР представил Военному кабинету доклад «Приближение немецкого вторжения в Великобританию». В нем говорилось, что Германия готовится к вторжению либо к военным рейдам и «может начать действовать в любое удобное для нее время, но маловероятно, что она развернется во всю свою мощь до 15 июля». В другом докладе ОКР взвешивались возможности, имеющиеся у Германии, и делался следующий вывод: «Какой из возможных вариантов будет избран немцами, зависит не столько от логических предпосылок, сколько от личного непредсказуемого решения фюрера». Все остальные доклады комитета искусственны, тривиальны или не имеют отношения к делу. Какая польза была, например. Военному кабинету от информации, «полученной из достоверных источников, что немцы собираются провести парад своих войск в Париже где-то вскоре после 10 июля»(14).

Военный кабинет имел все шансы утонуть в разрастающемся потоке этих докладов, и Черчилль выразил по данному вопросу свое крайнее неудовольствие в меморандуме секретариату Военного кабинета: «Пожалуйста, посмотрите на ворох бумаг, полученных мною за одно утро… Все больше и больше народу занято написанием этих бумаг, количество которых только мешает делу»(15). Именно недовольство деятельностью ОКР и романтическое влечение Черчилля к необработанной информации толкнули его обратно в объятия Мензиса и СИС и способствовали дальнейшему существованию этой организации в нереформированном виде на протяжении всей войны.

Богатые молодые люди из высшего общества, набранные в штат СИС между двумя войнами, и бывшие индийские полицейские, на которых первые шипели и смотрели сверху вниз, быстро обнаружили, что их оттеснили в сторону после попыток сохранить в первозданном виде разваливающуюся посудину. Новобранцы военного времени не доверяли старым сотрудникам СИС. Один из этих бывших новобранцев вспоминал: «Вся организация была пронизана непотизмом. Серые, мрачные и абсолютно безликие люди; подчиненные, дублирующие других подчиненных, чтобы создать иллюзию мощи, и только удваивающие слабость; другие, запомнившиеся только благодаря своей ядовитой злобе или абсолютной ослиной глупости; и все это под руководством цепочки начальников, совершенно выдающихся по своей беспомощности. Вся организация в целом была дряхлой и некомпетентной»(16).

Однако созданная вокруг нее завеса тайны настолько хорошо ограждала СИС от внешнего мира, что, когда остатки разведслужб Нидерландов, Бельгии и Норвегии перегруппировались в Лондоне, все они по-прежнему верили мифу, что СИС – лучшая в мире разведывательная организация, и были абсолютно убеждены, что ее огромная агентурная сеть продолжает благополучно работать в оккупированной Европе.

Правда заключалась в другом. СИС была захвачена врасплох скоростью продвижения немецких войск. Главы разведывательных отделений СИС, их сотрудники и вспомогательный персонал удрали в Лондон или в нейтральные страны. У СИС не было никаких планов создания подпольной агентурной сети, она не могла даже обеспечить уцелевших агентов радиопередатчиками для связи в Центром. Не было вначале разработано ни способов, ни путей заброски сотрудников на оккупированные территории для прояснения обстановки. Разочарование других ведомств в деятельности СИС очень усложнило для нее получение транспортных средств и оборудования, необходимых для переброски людей в страны, занятые немцами. Перед СИС маячила унизительная перспектива просить помощи у европейских разведслужб, осевших в Лондоне, поскольку без их содействия она не могла получить никаких сведений о происходящих на континенте событиях. Поляки получали разведданные от своих оставшихся в подполье агентов и от других европейских агентурных сетей. Их влияние простиралось на удивление далеко. Начиная с 1941 года, например, они регулярно сообщали о выходе немецких подводных лодок из Бордо, Бреста и Гавра. Удивительно хорошо были информированы чехи, голландцы и французы, которые также оказали СИС существенную помощь. Но СИС приходилось конкурировать с другими британскими спецслужбами, которые тоже стремились использовать возможности европейских разведок, находящихся в эмиграции. К концу 1940 года не менее пяти различных британских разведывательных подразделений пытались организовать совместные разведывательные операции с французами.

Конечно, СИС продолжала действовать в нейтральных странах. Центром шпионажа, в частности, стал Лиссабон. Стокгольм и Женева тоже были весьма ценными источниками. В Женеве у СИС была даже радиоточка, но способная только принимать передачи, поэтому послания из Швейцарии шли через почту. Мадрид также мог бы быть важным информационным центром, однако посол Великобритании в Испании, бывший министр внутренних дел сэр Сэмюэль Хор, являлся одним из главных апологетов примирения и по-прежнему надеялся на мирные переговоры с Германией. Предполагалось, что возможным посредником на подобного рода переговорах мог бы быть испанский лидер генерал Франко, и Хор был решительнейшим образом настроен помешать всему, что могло бы усложнить деликатные взаимоотношения, сложившиеся между английским и испанским правительствами. И уж чего меньше всего желал Хор, так это каких-либо операций СИС против немцев на территории Испании, или, не дай бог, заговоров СИС с целью сместить Франко. СИС пыталась протестовать на Уайтхолле, но Хор обладал в правительственных кругах значительным влиянием еще со своих министерских времен, и его позиция одержала верх.

Таким образом, когда СИС попыталась открыть в Испании офис по оказанию помощи британским и союзным военнопленным, нашедшим убежище в этой стране после побега из гитлеровских концлагерей. Хор выразил протест, и СИС была вынуждена перебазироваться в Лиссабон, Хор также наотрез отказался дать «добро» на уничтожение станции слежения в Испанском Марокко, оснащенной приборами ночного видения, которую немцы приспособили для наблюдения за кораблями союзников в Гибралтаре. В какой-то момент под давлением Лондона он неохотно дал свое согласие, но только для того. чтобы в последний момент отказаться от него. (Впрочем, бомбардировочная авиация проигнорировала это сообщение и благополучно разбомбила станцию, заявив, что приказ пришел слишком поздно.) Таким образом, Хор полностью свел на нет деятельность СИС в Мадриде, и, если бы не американцы, которые любезно проводили для нее некоторые операции, отделение СИС в Испании на более поздних этапах войны прекратило бы свою деятельность(17).

Хор был не единственным противником в правительственных кругах, с которыми СИС приходилось сталкиваться. На определенном этапе войны их было такое множество, что гуляла расхожая шутка о сотруднике СИС, который с большим трудом и постоянными отсрочками смог провести подрывную операцию и доложил, каким облегчением для него было узнать, что настоящим противником является Германия. Традиционная вражда между СИС и МИ-5 возросла после ряда успешных операции МИ-5, проведенных после реорганизации этого ведомства под руководством нового начальника сэра Дэвида Петри. Мензис, обеспокоенный углубляющимся расколом, сумел сделать так. чтобы связной офицер СИС работал с МИ-5 – попытка одновременно приостановить растущее напряжение во взаимоотношениях и иметь свое ухо в «лагере противника». Но наибольшее огорчение и СИС и МИ-5 принесло решение Военного кабинета создать абсолютно новую службу.

Подразделение, занимавшееся саботажем и подрывной деятельностью, существовало в СИС с 1930 года. Известное как секция «Д» (диверсии), оно по идее должно было проводить операции по уничтожению объектов, считавшихся ахиллесовой пятой немцев. Одним из полетов фантазии секции «Д» был проект взрыва Железных ворот на Дунае, чтобы лишить немцев возможности получать румынскую нефть. Существовал также план запустить над Европой воздушные шары в надежде на то, что привязанные к ним зажигательные бомбы упадут на поля и сожгут урожай, сократив, таким образом, немецкие продовольственные запасы. Легко представить себе изумление офицера КГБ, который курировал Кима Филби, поступившего в секцию «Д» в июне 1940-го, когда Филби описал ему деятельность своего департамента: «Мои первые сообщения заставили его серьезно подумать, что я попал в какую-то другую организацию»(18).

Секция «Д» была сильно ограничена в финансовых средствах, к ней с недоверием относились другие подразделения СИС, и на Уайтхолле она вызывала подозрения. Вскоре секция «Д» пала жертвой Управления специальных операций (УСО), образованного 22 июля 1940 года. УСО было создано по распоряжению Черчилля, жаждавшего нанести Германии немедленный ответный удар, и подчинено Хью Далтону, министру экономической войны в коалиционном правительстве Черчилля. Его задачей было, по лаконичному высказыванию Черчилля, «разжечь в Европе пожар». Получив эксклюзивное право на проведение подрывной деятельности и саботажа на континенте, первое, что сделало руководство УСО, это наложило лапу на секцию «Д», не посоветовавшись с Мензисом. Таким образом, было положено начало размолвке, перешедшей в длительную вражду между двумя организациями(19).

Основным источником трений было коренное отличие в целях и задачах этих служб. Задачей СИС было получение сведений о противнике, причем настолько скрытно, что последний не должен был и подозревать об этом. Задачей же УСО являлось уничтожение собственности противника и наведение на него страха. Как пишет Дональд Маклахлен, «разведка, в настоящем смысле этого слова, несовместима с жестокой подрывной подпольной деятельностью»(20). Или, как сказал один офицер СИС, упомянутый Найджелом Уэстом, «роль СИС заключалась в том, чтобы наблюдать за тем, как войска противника проходят по мосту, тогда как целью УСО было взорвать мост, чтобы помешать этому прохождению». Однако, несмотря на противоположные задачи, обе службы были вынуждены сотрудничать друг с другом, поскольку ни одна из них не могла действовать, пока не забросит своих сотрудников на вражескую территорию и не установит с ними связь. Поэтому им приходилось совместно использовать имеющиеся весьма ограниченные транспортные средства, которые заинтересованные службы были согласны предоставить в их распоряжение. УСО хотело использовать свою собственную систему кодов и шифров, но Мензис частично отвоевал потерянную территорию, настояв на том, чтобы вся связь УСО осуществлялась через СИС.

Не успели утрясти проблему борьбы за транспортные и прочие средства, как возник новый повод для конфликта. Во время проведения своих подрывных операций офицеры УСО волей-неволей собирали интересующую СИС информацию, но руководство УСО норовило передать эти сведения напрямую в Министерство обороны, которого это больше всего касалось. После долгой перебранки был достигнут компромисс: СИС позволит УСО и дальше действовать за нее в определенных местах, а взамен УСО будет передавать полученные сведения потребителям только через СИС. Результат всего этого был, в конечном итоге, позорен для СИС, потому что ей пришлось признать, что УСО успешно получает информацию из стран, куда сотрудники СИС больше не могли проникнуть. Если смотреть под этим углом зрения, то враждебное отношение СИС к УСО становится вполне понятным. Как пишет Дэвид Стаффорд, СИС «никогда не мирилась с разводом с УСО, и ее последующее поведение сильно смахивало на поведение озлобленной бывшей жены»(21).


Теперь наступил момент рассмотреть повнимательней достижения УСО. Несмотря на то что это была не чисто разведывательная служба, ее деятельность оказалась тесно связана с двумя разведывательными организациями. Истоки УСО уходят в мир разведки, многие офицеры служили одновременно в УСО и СИС, и конфликт между СИС и УСО стал, по определению бывшего сотрудника СИС Генри Керби, «крупнейшей, жесточайшей войной в истории наших разведслужб»(22). (Эта война оказала существенное влияние на американскую разведку, и ее можно до какой-то степени считать причиной серьезных недостатков, которые имеются у современного ЦРУ.)

Основной проблемой УСО было то, что оно было изначально создано на основе ложных предпосылок. Самой главной из них была предпосылка, что сочетание диверсионной деятельности, саботажа, блокады и стратегических бомбардировок обеспечит победу в войне без прямого столкновения с немецкой армией, и можно будет избежать бойни времен первой мировой войны. Королевские ВМС должны были обеспечить блокаду, Королевский воздушный флот – действие стратегических бомбардировщиков, а саботаж и диверсии являлись задачей УСО. Его офицерам вменялось в обязанность разработка плана действий, материальное обеспечение и руководство диверсиями. Живую силу должно было обеспечивать население оккупированных стран. Черчилль планировал «гигантскую герилью», которая должна была подломить Германии ноги. Нужно было кусать ее с флангов, подрывать ее железнодорожные пути, сыпать песок в механизм ее военной машины, уничтожать патрули, минировать дороги и убивать часовых.

Многое в этом плане было изначально неверно. Во-первых, к моменту создания УСО у Великобритании не было достаточного количества военных средств для проведения подобного рода операций. Она занимала оборонительную позицию, ощущался большой недостаток в вооружениях и боеприпасах, неясно было также, каким образом планируется восполнять их запасы. Приоритет отдавался стратегическим бомбардировщикам, и командование совсем не жаждало снимать самолеты с боевых заданий для нужд УСО – организации, которую, несомненно, имел в виду сэр Артур Харрис, командующий стратегической авиацией, охарактеризовав Министерство военной промышленности, уайтхолловскую крышу УСО, как «любительское, невежественное, безответственное и лживое». Даже в лучшие времена в распоряжении УСО было четыре авиаэскадрильи для снабжения своих агентов и бойцов Сопротивления(23).

К тому же британцы, не знавшие оккупационного режима в течение почти тысячелетия, абсолютно не понимали психологии среднего европейца, чья страна была завоевана немцами. И Черчилль, и Далтон были совершенно уверены, что каждый человек – мужчина, женщина и ребенок – в оккупированной Европе только и ждет нужного момента, чтобы восстать и выступить против немцев. Они не понимали исторически сложившегося смирения, с которым большинство европейцев принимали германскую оккупацию, их стремления получить максимум удобств от поражения, обустроить свою жизнь как можно лучше в создавшихся условиях и сотрудничать с захватчиками, если это необходимо для выживания. На самом деле большинство граждан оккупированных стран сотрудничали с немцами. Уже через месяц после перемирия французские бизнесмены заключили с немцами договор о поставке бокситов по демпинговым ценам. Датские бизнесмены предложили капиталы и рабочую силу для освоения завоеванной Европы, и к концу 1941 года около миллиона поляков добровольно выехали на работу в Германию(24).

У Черчилля и Далтона были также весьма радужные представления и о самой Германии. В мае 1940 года Черчилль получил отчет от Глэдвина Джебба, будущего старшего офицера УСО, в котором говорилось: «Все наши информаторы согласны в том, что население Германии в целом не в восторге от последних побед и в основном находится в подавленном состоянии». Это был замечательный образчик самообмана. Далтон также был ослеплен, через шесть месяцев он предвидел «неурожай, голод и восстание почти на всех занятых немцами территориях»(25). Такие явно далекие от реалий оценки в сочетании с традиционной тенденцией недооценивать способность немцев контролировать 260 млн. жителей оккупированной Европы были зыбучим песком, на котором стояло УСО.

Однако находились люди, готовые пожертвовать своей жизнью и жизнью своих близких ради освобождения. Далтон ближе всех подошел к их идентификации в письме, написанном им в июле 1940 года: «Мы должны организовать в каждой оккупированной стране движение наподобие Шин фейн в Ирландии, китайских партизан, действующих в Японии, испанских герильерос, сыгравших большую роль в военных кампаниях Веллингтона». Короче, Далтон понимал, что нужны были революционеры, и теория «европейской революции» широко обсуждалась в британских левых кругах того периода(26).

Но вскоре выяснилось, что большинство этих революционеров были коммунистами. Казалось, что только у коммунистов существовали организации, дисциплина и желание бороться с фашизмом. Однако они сражались не за восстановление предвоенной Европы, «Европы королей и капитализма», а для того, чтобы установить совершенно новый порядок. Британский истеблишмент и европейские правительства в изгнании, которые Британия была обречена поддерживать, быстро распознали угрозу. Если УСО окажет поддержку движению Сопротивления в оккупированной Европе, возникнет риск того, что послевоенная Европа будет коммунистической. Этим объясняется желание УСО оказать всяческое содействие другим очагам сопротивления в тех редких случаях, когда таковые имелись. Во всяком случае, в самом начале роялистские и правые группировки, которые проявляли хоть малейшие признаки активных действий против немцев, были завалены помощью союзников. На более позднем этапе войны основным поводом для дискуссий внутри УСО был вопрос о том, которое из движений в Югославии должно поддерживать УСО – коммунистов Тито или четников Михайловича(27).

Эта политическая дилемма оказала сильное влияние на кадровую политику УСО. Сначала Далтон, памятуя о европейской революции, хотел набрать офицеров из рабочих кругов, которым был бы понятен менталитет европейского рабочего класса. Далтон, в частности, хотел, чтобы УСО установило тесный контакт с французским профсоюзным движением. Но вскоре Далтон выяснил, что невозможно найти офицеров из рабочей среды, владеющих в достаточной степени французским языком. А когда он еще получил выволочку из-за того, что Черчилль вовсе не желал, чтобы УСО служило катализатором социалистической революции в Европе или где-либо еще, кадровая политика УСО полностью переменилась(28).


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38