Следом за своими ратниками Люк вошел в помещение гарнизона и дал воинам возможность проследовать к колченогому столу с едой. Сам он поест чуть позже, в главном зале. Воины изрядно проголодались, поскольку Люк заставил их трудиться без перерыва, пообещав закончить работу пораньше.
      Сам Люк не понимал, что за причина толкнула его прекратить работу до срока, тогда как дел был непочатый край. К тому же с каждым днем уменьшались шансы, что дед живым дождется его возвращения домой. Обычно, чтобы дело продвигалось быстрее, они брали в помощники обитателей замка, но престарелые вассалы барона с трудом передвигались, не говоря уже о том, чтобы махать киркой или таскать камни. Поскольку обстоятельства складывались не в пользу Люка, его решение предоставить людям свободный вечер не имело объяснения.
      Вернее, одно объяснение имелось, но признавать его Люк отказывался. Просто ему хотелось провести время в обществе Мерри. Но он не хотел себе в этом признаваться, выискивая другие причины. Во-первых, он должен контролировать девушку, чтобы она не лечила Филиппа всевозможными зловредными травами. Во-вторых, необходимо проследить за тем, чтобы она не проникла в замок и не отравила барона, сама того не ведая. Люк поклялся доставить ее в Хелмсли целую и невредимую и непременно осуществит задуманное. Но для этого ее необходимо удержать от поступков, способных навлечь на нее беду. Он устремил взгляд в дальний конец казармы в надежде увидеть Мерри у постели больного, но девушка была слишком мала ростом, чтобы разглядеть ее за морем мужских голов. Люк торопливо обошел стол, за которым рассаживались ратники, обогнул очаг и тут увидел ее. Увидел и остолбенел.
      Он едва узнал ее в платье цвета летнего леса. Склонив голову, Мерри хлопотала над Филиппом. С ее склоненной головы струился светлый водопад волос, тронутых золотом заходящего солнца. Над квадратным вырезом платья вздымалась высокая грудь. Мерри меняла повязку Филиппу.
      В этот момент Люк внезапно осознал, что весь день мечтал увидеть ее, и был потрясен сделанным. Он испытывал непреодолимое желание закрыть всем присутствующим мужчинам глаза, чтобы не пялились на выступающую округлость ее груди.
      Может, она околдовала его? Люк судорожно сглотнул, пытаясь вернуть себе самообладание, однако это ему не удалось.
      Люк приблизился к девушке и обрадовался, что Филипп спит. Подняв глаза на Люка, Мерри залилась краской и отвела взгляд.
      – Взгляните на это, – промолвила она, отодвинувшись, чтобы Люк мог увидеть ногу раненого.
      Голень сильно опухла, края рваной раны воспалились.
      – Этого не случилось бы, приложи я к ране костовяз!
      Люк не нашелся что сказать.
      – У него лихорадка, – произнесла Мерри, пылая негодованием. – Если он умрет, в этом будете виноваты вы. Он хороший человек, и я отказываюсь брать вину на себя!
      Люк не мог припомнить, когда в последний раз его отчитывала женщина. Амалия владела более тонкими методами выражения неудовольствия. А Мерри не старалась подбирать слова.
      Люк не мог отвести от нее глаз. Сейчас Мерри выглядела как истинная леди. Залюбовавшись девушкой, Люк не заметил, что она приковала к себе внимание всех мужчин.
      Мерри резко повернулась к нему.
      – Вам нечего сказать в свое оправдание? – спросила она.
      Люк вздрогнул и покосился на своих ратников. Некоторые из них, забыв о голоде, уставились на Мерри, не скрывая своего изумления.
      – Вы ни о чем другом не способны думать, кроме как о сносе этой… этой несчастной башни! – Она жестом указала на восточную стену. – Неужели вам безразличны ваши воины? – Мерри жестом указала на Филиппа.
      – Господин заботится о нас, – вмешался Эрин, вступившись за своего господина.
      Он даже вскочил со скамьи, но краюху хлеба, половину которой уже затолкал в рот, из рук не выпустил.
      Люк понял, что настало время поговорить без свидетелей, и с благодарностью положил ладонь на плечо сквайра:
      – Спасибо, Эрин, но леди высказывала свои жалобы мне. Идемте, – обратился он к девушке, беря ее под локоть. – Прогуляемся, если вы не против.
      Она уставилась на него в недоумении.
      – Прогуляемся? – повторила Мерри. – Ваш человек в бреду, а вы предлагаете мне прогуляться?
      – В сад, где растут травы, – процедил Люк сквозь зубы.
      Уж не ослышалась ли она? Потрясенная, Мерри направилась к выходу.
      Едва они оказались во внутреннем дворе, как Люк схватил Мерри за руку и резко повернул к себе.
      – Мерри, – начал Люк, – не следует устраивать сцены прилюдно.
      Мерри высвободила руку и подбоченилась.
      – Но это единственный способ привлечь ваше внимание, – парировала она, не подозревая, что его внимание целиком и полностью всегда было сосредоточено на ней.
      – Где вы взяли это платье? – спросил он, раздраженный тем, что из-за женственного наряда не в состоянии игнорировать девушку.
      Она тряхнула головой, разметав по плечам волосы.
      – Мне дала его леди Адель, когда я навещала сегодня барона. К вашему сведению, ему стало гораздо лучше, – сообщила она, вскинув подбородок. – Он даже встал с постели и постоял у окна. Странно, что вы его не видели.
      На самом деле Люк видел барона. В какой-то момент бросив взгляд на башню, он увидел барона в окне. Человек так сильно походил на его деда, что на миг Люку показалось, будто перед ним призрак. Ошеломленный, Люк даже перестал орудовать топором.
      Догадавшись, что Мерри его дразнит, он беспомощно заскрипел зубами.
      – Вы усиленно его лечите? – бесстрастным тоном спросил Люк.
      – Да. Чтобы снадобье подействовало, барон должен выпивать в день по две чашки настойки.
      – Значит, вы проигнорировали мои слова? – Люк слегка повысил голос. – Мало того что вы не желаете соблюдать собственные интересы, так еще и дразните меня открытым неповиновением. В таком случае лечите Филиппа, как сочтете нужным, – произнес он с вызовом. – Пусть вас считают ведьмой, я не стану больше вступаться за вас.
      Люк повернулся и размашисто зашагал к ближайшему строению. Если бы он немедленно не отошел от нее, то впился бы губами в ее губы.
      Она снова заставила его потерять самообладание! Он не мог припомнить, когда в последний раз повышал голос. Неужели она не понимает всю меру опасности, которую на себя навлекает, забавляясь с растениями, укрепляя суеверия среди его ратников. Люк опасался, как бы кто-нибудь из них не похитил девушку, чтобы передать в руки церкви, польстившись на обещанную награду.
      Он не мог их в этом винить. Он и сам был готов поступить подобным образом.
      Нет, он знал, что Мерри не ведьма, а всего лишь своенравная девчонка. Люк обернулся.
      Мерри стояла на том же месте, где он ее оставил.
      Господи, он ее обидел!
      Люк же знал, что она так ранима. Он должен ее защитить.
      – Я только забочусь о вашем благополучии, – сказал Люк, подойдя к Мерри. – Мои ратники действительно вам не доверяют. И лишь утвердятся во мнении, что вы ведьма, если Филипп выздоровеет благодаря вашим усилиям.
      Мерри покачала головой.
      – У него горячка, – ответила она тихо, но решительно. – Мне все равно, что ваши люди обо мне думают. Филипп страдает. Кто поможет ему, если не я?
      В глазах девушки была мольба. Люк понял, что ничто не может помешать ей ухаживать за больными. Подобное упорство не могло не вызывать восхищения. Он должен поддержать девушку. Это единственный способ обеспечить ее безопасность.
      Люк поскреб подбородок и вздохнул.
      – В таком случае мы будем работать вместе, – мрачно произнес он. – Проводите меня в сад, где растут травы.
      От улыбки, осветившей ее лицо, у него перехватило дыхание. А когда Мерри подала Люку руку и торопливо повела в сторону кухни, Люку показалось, будто они поплыли по воздуху.
      Тропинка, по которой они двигались, была слишком узкой, чтобы идти рядом, но, не желая отпускать девушку, он обвил рукой ее тонкий стан. И хотя то и дело цеплялся за колючие ветки разросшейся живой изгороди, прикосновение ее груди служило ему наградой.
      – Вот мы и на месте, – сказала девушка, когда они вышли на открытое пространство, со всех сторон окруженное дворовыми постройками. Мерри пошла впереди. – Сад в плачевном состоянии, – заметила она, идя по дорожке, усыпанной ракушечной крошкой. – Похоже, в Айверсли все давно пришло в упадок. Вы не заметили?
      Он пробормотал что-то в знак согласия, не сводя глаз с ее тонкой талии, затянутой в корсет. Мерри то и дело наклонялась, разглядывая листочки, срывая сухие стебли.
      Он наблюдал за ней, с трудом скрывая свое восхищение.
      – Ага! – воскликнула Мерри. – Листья засохли, но корни еще живые. – С этими словами она вытащила из земли маленький безобразный корешок и протянула Люку. – Костовяз, – произнесла она торжествующе.
      Корешок Люка не впечатлил. Но спустя короткое время когда девушка привела его на кухню и соскребла грязь с узловатых усиков, он увидел, что растение живое. Мерри размяла корни в ступке, выдавив из них сок. В Люке проснулось любопытство. Неужели эта кроха и впрямь способна вылечить Филиппа?
      Люк, совсем еще недавно запрещавший использовать растения в любых целях, проникся доверием к Мерри и решил впредь ей помогать.

* * *

      Мерри проснулась в холодном поту. Ей приснился дурной сон.
      Будто ее снова привязали к столбу. Пламя подступало все ближе и ближе, и она глазами искала в толпе Люка. Пламя уже лизало ее ступни, а он все не появлялся.
      Она позвала его. Что будет, если он не придет? Она заживо сгорит. Мерри не хотела умирать. По крайней мере, сейчас. Ей до боли хотелось увидеть его лицо, услышать его голос, почувствовать на талии его руки, сулящие спасение.
      Пламя уже достигло ее икр. Мерри закричала и проснулась.
      Она села на кровати, сердце ее бешено колотилось. Что мог означать этот сон? Что церковь все же схватит ее и снова приговорит к сожжению? Почему Люк не явился к ней на помощь?
      Мерри вспомнила его слова: «Если вам угодно, чтобы вас считали ведьмой, я больше вам не защитник!»
      Если он больше ей не защитник, то ей придется один на один сойтись с ужасным тираном, и никто не поспешит на ее защиту.
      Зная теперь, что он обручен с другой, Мерри сознавала всю полноту своего одиночества и уязвимости. Конечно, Люк не талисман, с помощью которого можно держать волков на расстоянии. Рано или поздно он оставит ее и вернется к своей невесте, кузине принца.
      Кто тогда станет ее покровителем? Муж сестры, которого она столь безрассудно прокляла?
      Мерри направилась к окну. Серебряный диск луны закрывали рваные тучи. Пахло древесным дымом и сухой травой.
      Свесившись с подоконника, она обвела взглядом разбросанные внизу строения. В одном из них спал Филипп. Если он умрет, солдаты посчитают виновной в его смерти ее. Она видела их недоверчивые взгляды, слышала, как они перешептывались, когда она смазывала его ногу мазью. Кто может помешать одному из них предать ее, открыть ее местонахождение?
      У нее не было другого выхода. Филиппу должно стать лучше, от этого зависело ее собственное благополучие. Сон служил предостережением, побуждая действовать.
      Не представляя себе, который час, Мерри накинула шаль и выскользнула из спальни.
      Минуту спустя она уже пробиралась среди спящих воинов и нашла койку Филиппа. Богатырь из Пуатье спал на боку, что стало для нее благоприятным знаком.
      Она легко коснулась ладонью его плеча, чтобы не испугать, пощупала лоб. Жар спал. Слава Богу!
      Филипп проснулся, и его рука скользнула к мечу, но оружия на месте не оказалось.
      – Ш-ш-ш, – успокоила его Мерри. – Это я.
      – А? – Он приподнялся на локте. – Что вы здесь делаете, petite?  – удивился он.
      Она уже привыкла к прозвищу. За те несколько дней, что они провели вместе, девушка прониклась к нему симпатией.
      – Мне приснился дурной сон, – призналась она. – Я должна была проверить, как вы себя чувствуете.
      – Хорошо, – прошептал он. – Все хорошо. Но вам не следовало приходить сюда ночью. Это опасно. Возвращайтесь к себе.
      – Непременно, – пообещала она.
      Он погладил ее руки своей огромной грубой лапой.
      – Ступайте, – сказал он. – Сэр Люк не одобрил бы ваш поступок.
      Мерри поморщилась, представив себе реакцию капитана. Она и сама чувствовала себя неловко в казарме, битком набитой полуголыми мужчинами. У нее не вызывало сомнений, что Люк надрал бы ей уши за столь безрассудное поведение.
      Мерри торопливо двинулась в обратный путь. Один из солдат проследил за ней. Дождавшись, когда она скроется за дверью, он встал с постели и двинулся следом.
      Мерри почти достигла выхода во внутренний двор, когда кто-то ударил ее по плечу. Девушка в ужасе отпрянула. В свете луны, пробивавшемся сквозь приоткрытую дверь, она узнала Каллина и обомлела от страха.
      – Наконец ты мне попалась, ведьма, – прорычал он, зажав ей рот грязной ладонью. – Думала, что можешь безнаказанно насылать на меня злые чары?
      Он зажал ей рот, не давая возможности крикнуть, и потащил по коридору в помещение, которое служило баней.
      – Я приготовил тебе сюрприз, ведьма, – прорычал наемник и прижался пахом к ее бедрам.
      – Нет! – пронзительно закричала Мерри. – Отпусти меня!
      Каллин потащил ее дальше и втолкнул в пустое помещение.
      Когда его копье уперлось девушке в бедро, она испустила истошный вопль, разорвавший ночную тишину.
      – Заткнись, ведьма! Ты получишь то, что заслужила! – Каллин наотмашь ударил ее по щеке.
      В этот момент раздались шаги, и в дверном проеме появилась фигура. Блеснула сталь, и Каллин рухнул на каменный пол. Мужчина, стоявший в дверях, повернулся, и первое, что Мерри увидела, были глаза.
      – Люк, – прохрипела девушка и шагнула к нему, уткнувшись лицом ему в грудь. Люка трясло от ярости.
      – Уберите отсюда труп, – приказал Феникс людям, маячившим в дверях.
      Когда солдаты выволокли Каллина из помещения, один из них спросил:
      – И что нам с ним делать, милорд?
      Люк ответил после секундного замешательства:
      – Выбросьте за ворота. Пусть волки или другие хищники полакомятся.
      Таким Мерри еще не видела Люка.
      Передней был настоящий воин. Грозный, решительный. Но страха перед ним девушка не испытывала. Он единственный мог защитить ее.
      Мерри с Люком остались наедине. Ни один из них не произнес ни слова. Мерри подумала, что готова простоять в его объятиях до конца своих дней.
      – Как вы догадались, где меня искать? – спросила она, нарушив затянувшееся молчание.
      – Я слышал, как вы выходили из комнаты, и ждал вашего возвращения, решив, что вы пошли в отхожее место. Но вы не вернулись, и я отправился на поиски. Бога ради, Мерри, ответьте, – выпалил он, – зачем вы ночью покинули башню? Что еще взбрело вам в голову? – Люк легонько встряхнул девушку.
      У Мерри на глаза навернулись слезы.
      – Я видела дурной сон, – призналась Мерри. – И хотела убедиться, что с Филиппом ничего плохого не случилось. В противном случае обвинили бы меня в его смерти.
      – Скажите… – Люк осекся. – Скажите, он не…
      – Нет. – Мерри покачала головой, и из глаз ее потекли слезы. Девушка уже забыла, когда плакала в последний раз.
      Люк подхватил девушку на руки и вынес из бани. Весть о случившемся уже достигла башни. На лестнице, как и в коридоре, ведущем в спальные комнаты, ярко горели факелы. Люк приказал сэру Пирсу поговорить с солдатами, и сержант зашагал к казарме. На верхней площадке лестницы их встретила леди Адель.
      – Дитя мое! – воскликнула баронесса. – Наконец-то. Какая ужасная беда с вами приключилась! Я велела приготовить вам ванну.
      Леди Адель вошла в комнату Мерри. Она уже растопила жаровню, и золотистые отблески огня падали на занавески кровати. Раздвинув их, Люк опустил Мерри на край постели. Приветствуя хозяйку, замяукал Кит.
      Мерри заметила, что Люк все еще сжимает рукоятку меча. Алое пятно на лезвии напомнило ей о смерти Каллина, и она отвернулась. Вид крови, как обычно, вызвал у нее приступы тошноты.
      Заметив это, леди Адель с удивительным проворством подхватила тазик для умывания.
      – Вот! – Баронесса поставила тазик Мерри на колени. – Я позабочусь о ней, – обратилась она к Фениксу.
      Люк кивнул и удалился, прикрыв за собой дверь. Мерри огорчилась, что Люк видел ее в столь плачевном состоянии. Она разрыдалась, как ребенок, едва оказавшись в его объятиях. Куда девались ее гордость и достоинство. Девушка невольно подумала о благородной даме, суженой Феникса.
      Вчера Мерри оделась как леди для Люка, но сегодня все испортила. Любое ее благое намерение, в том числе и помощь людям, оборачивалось против нее.
      Возможно, Люк, вспоминая эту ночь, придет к выводу, что Мерри сама во всем виновата, что поступила опрометчиво, разгуливая ночью по замку в ночном белье. Он станет презирать ее и будет искать возможности поскорее от нее избавиться.
      Не без тени сожаления Мерри вызвала в памяти тот сладкий момент, когда Люк вырвал ее из рук насильника и заключил в объятия. Если бы только он мог вечно о ней заботиться, но она знала, что скоро все закончится. Слишком часто ей отводилась роль козла отпущения, чтобы она могла рассчитывать на иное будущее. В скором времени распространится слух, что она сама спровоцировала Каллина на животный поступок. Солдаты обвинят ее в смерти своего товарища, и Люк в конце концов станет на их сторону, предпочитая не ссориться с солдатами.
      Мерри охватило уныние при мысли о том, что никогда больше Люк Ленуар не обнимет ее с такой нежностью.

      Леди Адель занялась шитьем, а Мерри направилась к окну и выглянула наружу. Поздно позавтракав, они с баронессой собирались провести день в праздности, чтобы Мерри могла оправиться после случившегося. Синяк на щеке был единственным напоминанием о страшной ночи. Однако Мерри очень страдала, уверенная, что теперь Люк будет с ней холоден.
      К ее радости, из окна открывался вид на двор, внутреннюю стену и возвышавшуюся над ней часть восточной башни, и тут у девушки перехватило дыхание. Она увидела Люка, трудившегося под полуденным солнцем. Жара спала, стало по-осеннему прохладно, и Люк работал в голубой тунике, облегавшей его могучее тело. Мерри, как всегда, испытала томление, глядя на него.
      – Так приятно общаться с молодой девушкой, – заметила леди Адель.
      Мерри отошла от окна, села в кресло, придвинутое к очагу, и взяла пяльцы с вышивкой.
      Леди Адель не говорила о том, как ей приятно общество Мерри.
      – А давно Эван и Эдгар уехали? – спросила девушка, набравшись храбрости.
      Вышивка в руках леди Адель задрожала. На лице баронессы отразилось отчаяние. Мерри упала перед ней на колени.
      – Простите, ради Бога, я расстроила вас. Я всегда причиняю людям неприятности.
      Глаза леди Адель затуманились слезами.
      – Они уехали больше десяти лет назад, – призналась баронесса, – и я их больше не жду. – Она залилась слезами.
      Мерри обняла ее. Девушка подозревала, что с момента ухода ее сыновей прошло много времени. Но десять лет! Десять лет без единой весточки могли означать лишь одно – что их давно нет в живых.
      Мерри испытала стыд. Она думала только о себе, не замечая страданий баронессы. Мало того что она потеряла двоих сыновей, так теперь еще ее дом подвергался разгрому, а над мужем нависла угрозу смерти.
      Мерри тоже заплакала и принялась утешать баронессу, уверяя ее, что все еще наладится. Хотя на самом деле понимала, что леди Адель не на что надеяться.
      Какая несправедливость!
      Охваченная негодованием, Мерри выпрямилась.
      – Я ним поговорю! – пообещала девушка.
      – С кем, с сэром Люком? – Баронесса ушам своим не верила.
      – Да, – ответила Мерри. Ее решимость с каждой секундой крепла. – Он не знает о судьбе ваших сыновей. Если бы вы ему рассказали, он прекратил бы этот ужасный разгром и оставил бы вас в покое.
      Баронесса обхватила лицо Мерри ладонями.
      – Ничего из этого не выйдет, детка, – печально промолвила она. – Я знаю, из какого он слеплен теста. Мой Йен такой же. Сэр Люк поступает так, как велит ему его долг. Он выполняет приказ принца.
      Мерри покачала головой:
      – Нет, он поступит по справедливости. Вы должны все рассказать ему. Должны умолять его…
      – Ни за что, – заявила баронесса, доказав тем самым, что в ее жилах течет голубая кровь.
      Отказ баронессы поразил Мерри.
      – Тогда позвольте мне сделать это вместо вас, – предложила девушка.
      – Ничего из этого не выйдет, – промолвила леди Адель, поджав губы.
      – Позвольте мне хотя бы попытаться, – упорствовала Мерри. – Как это может повредить? Возможно, сэр Люк ограничится тем, что уже сделал.
      Баронесса погладила Мерри по щеке.
      – У вас доброе сердце, девочка, – заметила она. Мерри удивилась. Много лет все называли ее ведьмой.
      – Почему бы вам не остаться здесь, с нами, когда Феникс улетит? – предложила леди Адель.
      Губы Мерри тронула грустная улыбка.
      – Спасибо вам за доброту, – ответила девушка, – но мне нужно ехать.
      Она сомневалась, что барон со своими престарелыми вассалами сможет защитить ее, если церкви станет известно ее местонахождение. Только муж ее сестры, Рубака, обладает такой властью.
      Но про себя Мерри решила забыть на время о своих бедах и рассказать Фениксу о горе баронессы.
      Люк опустил лезвие топора к ногам и в который уже раз устремил взгляд на главную башню замка. Только что он видел, как из окна выглянула Мерри. Только что она стояла там, но в следующий миг исчезла. Люка обуревали противоречивые чувства. Его радовало, что он спас ее от беды, но огорчало, что ради этого пришлось поступить жестоко. Люк также испытывал непреодолимое желание снова заключить ее в объятия.
      Наведавшись к Мерри поутру, он узнал, что леди Адель осталась в ее комнате на ночь, и был за это благодарен баронессе.
      С каждым ударом сердца его эмоции менялись, как в калейдоскопе. Он не мог не винить Мерри в том, что из-за нее ему пришлось убить одного из воинов. Остальные солдаты отреагировали на проявленную им жестокость со страхом. Потребуется время, чтобы снова завоевать их доверие.
      В то же время он был зол на солдат за то, что, не зная Мерри и не имея на то никаких оснований, они считали ее колдуньей. К тому же вину за ночной инцидент целиком и полностью возложили на девушку. С невежеством и суевериями Люк не мог и не хотел мириться. Еще его мучил страх, что, польстившись на обещанное вознаграждение, кто-нибудь из них похитит Мерри.
      В конце концов Люк пришел к выводу, что ответственность за Мерри лежит на нем. Он обещал сэру Роджеру передать ее в руки Рубаки живой и невредимой. И не нарушит своего обещания.
      Все же Люк подозревал, что дело было не только в этом. Его терзала мысль, что девушка может стать жертвой любого мужчины.
      Люк сделал шаг назад, затем второй и едва не потерял равновесия в том месте, где низкая стена была уже снесена. Еще один шаг – и он мог насмерть разбиться. «Считай это предостережением», – сказал он себе, вытирая со лба пот. Он был не вправе считать Мерри своей собственностью. Подобное отношение сулило ей неприятности. В этом случае она была бы вправе ожидать от него большего, чем быстрое обладание и еще более быстрое прощание. Он помолвлен с Амалией, женщиной, которая может дать ему все, о чем он мечтает: официальное признание и замок Арундел.
      Лелея в душе эту мысль, он надеялся облегчить томление тела. Но тяжелый труд увеличил запас его жизненной стойкости и накачал мускулы, заставляя болезненно ощущать свою мужскую силу.
      Пожалуй, ему следовало бы удовлетворить свое желание с одной из горничных. Некоторое время Люк обдумывал эту возможность, но его влекло только к Мерри. И Люк решил подавить свои физические потребности, всецело сосредоточившись на работе.
      С этой мыслью он повернулся к стене, чтобы оценить плоды своего труда. Восточную башню они наконец сровняли с высотой стен, и проложенная по верху стены дорожка была засыпана строительным мусором. Ратники сбрасывали камни вниз, Люк разбивал крупные глыбы на более мелкие.
      Люди работали молча, с угрюмым видом, поглощенные своими мыслями.
      Люк знал, что ночной инцидент отрицательно сказался на моральном состоянии ратников. Двое наемников, друживших с Каллином, самовольно покинули Айверсли, видимо, намереваясь похоронить товарища, вместо того чтобы выполнить приказ Люка и бросить тело на растерзание хищникам. Назад они не вернулись.
      Это был первый случай дезертирства. Поразмыслив, Люк решил, что Мерри ни в чем не виновата.
      Это он заставил Мерри подняться на стену. И вместо того чтобы первым делом отвезти девушку в Хелмсли, двинулся в Айверсли, чтобы выиграть время. Но все равно опаздывал.
      Работая топором, Люк краем глаза заметил в главной башне какое-то движение. В надежде увидеть Мерри он резко вскинул глаза.
      Но увидел не Мерри, а барона Айверсли. Лорд Йен стоял у окна. Люк опустил топор и встретился глазами с бароном.