– Надеюсь, ты не думаешь, что это сделала я?
– Конечно, нет, – ответил Люк. – Скорее ты причинишь зло себе, чем навредишь невинной душе. Но кто мог это сделать? И чего ради? – Люк терялся в догадках.
– Возможно, это Амалия, – тихо произнесла Мерри. – Однажды она посоветовала мне отравить графа, сказав, что для него это самое лучшее.
Люк с ужасом уставился на Мерри.
– Ты сказала, что она поила его настойкой из мака, – вспомнил Люк.
– Да, но, возможно, она не знала, что это восточный мак. Я и сама забыла об этом.
– Нет, она знала, – возразил Люк. – Когда прибыл сундук, Амалия сразу проявила к нему повышенный интерес. Особенно к сурьме и хне. Тогда же я рассказал ей о семенах мака. Она была поражена его свойствами. Знал бы я, к чему это приведет!
– Но зачем ей было травить деда? – удивилась Мерри – Может, она просто хотела его побыстрее вылечить?
Люк покачал головой.
– На отсутствующей странице описан процесс создания опиума с точным указанием смертельно опасных дозировок. Эту страницу скорее всего изъяла Амалия. Больше некому.
– Но зачем? – не переставала удивляться Мерри.
Люк вздохнул.
– Генрих сказал, что она хочет стать владелицей Арундела. Пока мой дед в добром здравии, он сам в состоянии управлять замком. Что же до Амалии, то он ее недолюбливает. И никогда не скрывал этого.
– И тогда она решила от него избавиться, – промолвила Мерри. – Что будешь делать? – обратилась она к Люку.
– Ничего, – ответил Люк.
– Ничего? – Мерри ушам своим не верила. – Ведь она собиралась убить твоего деда!
– Послушай, Мерри. – Он взял ее за руки и повернул к себе. – Ты же знаешь, что Генрих пришел в неописуемую ярость, когда Амалия сообщила ему, что мы поженились.
Она кивнула.
– Но мне удалось уговорить его взглянуть на дело трезво.
– Каким образом? – Мерри судорожно сглотнула. В душе у нее затеплилась надежда.
– Это не имеет значения. Важно другое. Он готов признать наш брак. Он дал мне слово, Мерри.
Его слова пролились бальзамом на ее душу. Мерри едва сдержала слезы радости. Но тут ее охватили сомнения.
– А вдруг принц в отместку откажется отдать тебе Арундел?
– Этого не случится, – заверил ее Люк.
Мерри с горечью подумала, что, не завладев Арунделом, Люк не будет счастлив. Он всю жизнь мечтал о том, чтобы его сыновья унаследовали титул деда.
Она слишком многого от него требовала.
– Мерри! – Люк погладил ее грудь, видневшуюся из выреза платья. Страстно прильнул губами к ее губам. – Вернись в мою постель, мы муж и жена.
Люк долго и страстно ласкал ее. Его рука скользнула по ее спине. Нащупав застежку, Люк расстегнул ее, и платье соскользнуло с плеч Мерри.
К удовольствию Люка, под платьем ничего не было. Мерри встала рано, чтобы отправиться к графу, и не успела одеться.
Люк любовался ею, Благодаря беременности ее груди стали еще полнее, и Люк благоговейно обхватил их ладонями.
– Мерри, моя жена, – прошептал он охрипшим от страсти голосом. – Ты самая красивая женщина на свете.
– А ты самый красивый мужчина, Люк Ленуар, – промолвила Мерри. – Я полюбила тебя с того дня, как ты спас меня от верной смерти в монастыре.
Люк запечатлел на ее губах поцелуй, и, охваченная желанием, Мерри прильнула к нему. Недалек тот день, подумала она, когда Люк признается ей в любви.
– Благослови Господи ваше величество зато, что согласились выслушать меня.
Генрих оторвал взгляд от заваленного бумагами стола и хмуро уставился на посетительницу, павшую ниц перед ним.
Женщину представили ему как Агнесс, настоятельницу монастыря Маунт-Грейс в Северном Йоркшире. За недели, прошедшие со дня его возвращения из Нормандии, Генрих не раз слышал это имя и в конце концов согласился принять настоятельницу. Он представить себе не мог, что привело к нему эту отшельницу с севера Англии.
– Встаньте, – приказал Генрих, – и скажите, что привело вас ко мне.
– Ваше величество, у меня есть нечто, что принадлежит Ленуару, капитану, возглавляющему вашу армию, – промолвила женщина.
– Вы имеете в виду Феникса?
Мысли о Люке вызывали у Генриха раздражение. Чуть ли не две недели его имя не сходило у Амалии с языка.
– Забудь о сэре Люке и переключи свое внимание на какого-нибудь другого вельможу, – посоветовал ей Генрих.
– Меня нисколько не интересует этот сарацинский ублюдок, – возмутилась Амалия. – Но я хочу завладеть замком Арундел. Или я не кузина принца?
– Арундел будет твоим, – пообещал Генрих. – Наберись терпения.
Амалия изрядно ему надоела, и он охотно отправил бы ее в Нормандию или всучил кому-либо из приближенных. Но ее интересовал только Арундел.
Настоятельница шевельнулась, прервав размышления принца. Из-под просторных одеяний она извлекла наколенник с аккуратно застегнутыми пряжками и положила на помост.
На наколеннике был выбит силуэт птицы с широко раскинутыми крыльями, как и на остальном оружии Люка.
– И что вы хотите получить в обмен на эту штуку? – поинтересовался принц.
Вряд ли настоятельница рассчитывала поживиться.
– Я хочу подать на Ленуара жалобу, – ответила она, к немалому удивлению Генриха. – Он перелез через монастырскую стену и похитил ведьму, приговоренную к сожжению на костре.
Не может быть! Неужели Люк оступился? Дрожа от нетерпения, он велел женщине рассказать все по порядку, что она и сделала:
Принц ни на секунду не усомнился в правдивости ее слов. Монахиня не могла солгать. К тому же у Люка вошло в привычку спасать всевозможных изгоев общества. До сих пор Генрих мирился с этой странностью своего вассала. Однако вторгнуться в святую обитель – тяжкое преступление.
Господь услышал молитвы Генриха.
– Как эта ведьма выглядит? – сгорая от нетерпения, спросил принц.
– У нее огненно-рыжие волосы, как пламя ада, куда ей прямая дорога. До меня дошли слухи, ваше величество, что он привез ее с собой на юг.
– Как ее имя? – справился Генрих осторожно, не желая прежде времени делать выводы.
– Мы звали ее сестра Мария Грейс, но ее подлинное имя – Мерри из Хидерзгила.
Превосходно! Принц с трудом скрывал свою радость. Господь к нему милосерден! Генрих прошел к окну, потирая руки. Люк Ленуар женился на еретичке, приговоренной к сожжению! В то же время Генрих не мог не восхититься столь благородным поступком.
Однако не в его силах помочь Люку. Дело относится к юрисдикции церкви. Генрих покачал головой. Увы! Брак придется признать недействительным. И Люк, как бы ни рассвирепел, не сможет обвинить в этом принца.
– Где вы остановились? – обратился Генрих к настоятельнице.
– В монастыре белых братьев.
– Мы с вами свяжемся, – пообещал он.
Настоятельница откланялась и покинула королевские покои.
Боясь потерять его в толчее людей, стремившихся проникнуть в Вестминстерское аббатство, Мерри вцепилась в руку Люка. На ступенях толпился народ всех мастей и сословий, жаждущий лицезреть коронацию Генриха. Но тяжелые деревянные двери, охраняемые личными гвардейцами короля, пропускали только вельмож и сановников.
По случаю торжества Люк вместо боевого снаряжения надел длинную черную тунику, перехваченную на талии поясом. На бедре у него висел парадный меч в усыпанных драгоценными каменьями ножнах. От непрекращающегося дождя его защищал отливающий золотом плащ.
Утром Люк поклялся Мерри, что с нетерпением ждет возможности представить ее своему суверену. Под плотной накидкой на Мерри было платье цвета вина. Оно обошлось в целое состояние, столько на него ушло шелка. Длинные волосы Мерри было уложены в высокую прическу и сколоты перламутровыми гребнями.
Колокола пробили терцию, известив, что они прибыли вовремя.
– Простите, позвольте нам пройти, – выкрикнул Люк, заставив купцов и нищих расступиться.
Наконец они пробились к двустворчатым дверям аббатства, которые охраняли гвардейцы.
– Милорд, – склонился один из солдат, узнав Люка.
Двери распахнулись, и Люк провел Мерри в залитое светом многочисленных факелов помещение. Вступив в благословенную тишину, молодая женщина была поражена высотой потолка. Внутри царила атмосфера покоя. Стряхнув с плаща влагу, Мерри оглянулась на Люка. Он вручил стражнику монетку и присоединился к ней.
Церемония коронации только что началась. Мерри вновь охватило волнение. Что, если она не понравится новому королю? Если он изменит свое решение и не признает их брак действительным?
Словно ощутив ее беспокойство, Люк приподнял кончиком пальца ее подбородок.
– Ты ярчайшая звезда на небосклоне, – заверил он Мерри и поцеловал в губы, рассеяв ее сомнения.
Как же она его любит! Пока он вел ее к открытым дверям, Мерри вспоминала, какой восхитительной была ее жизнь после возвращения Люка из Вестминстера. Она никогда не чувствовала себя такой счастливой, как в эти две недели.
Такого количества факелов и свечей, как на нефе, Мерри никогда не видела. Все взгляды были устремлены на высокий алтарь. Люк остановился в дверях и поискал глазами место, откуда его жена могла бы наблюдать за церемонией.
Их внимание привлек звук шагов. Из алькова справа появились два монаха и двинулись им наперерез.
Один из них был могучий и круглый, как колобок.
– Милорд Ленуар? – обратился к Люку тот, что поменьше ростом, поглядывая на Мерри. В руках у него был пергамент.
– Да, в чем дело? – нетерпеливо спросил Люк.
– У нас есть указание его преосвященства епископа Вестминстерского забрать вашу жену, – объявил человек. – Она должна следовать за нами.
– Что нужно епископу от моей супруги? – спросил Люк. – Она должна быть представлена королю.
– Эт-т-то д-дело религиозного свойства и никакого отношения к королю не имеет. – Подавленный величием Люка, монах стал заикаться. – Ей надлежит немедленно п-пойти с нами. Это приказ епископа.
Люк сжал локоть Мерри. Его вторая рука соскользнула на рукоятку меча.
– Она останется со мной, – произнес он спокойно. – Я лично встречусь с епископом, как только закончится коронация.
– Полагаю, у вас нет выбора, – с вызовом заявил святой брат. – Получен приказ ее задержать.
– В таком случае я обнажу против него меч, – с угрозой в голосе произнес Люк.
– Вооруженное нападение на духовное лицо карается смертной казнью, – напомнил монах, тот, что поменьше. – Угодно ли вам устроить здесь сцену, милорд, в присутствии всех п-пэров?
Люк бросил взгляд в сторону толпы и заметил, что они привлекают внимание. Он стиснул челюсти, оценивая свои возможности.
Гневно сверкая глазами, Люк обратился к монаху поменьше.
– Только не говорите мне, что все это не спланировано заранее, – бросил он. – Мы уходим, Мерри.
Он круто развернулся и потащил Мерри к выходу.
– Стражники получили приказ вас не выпускать, – крикнул ему вдогонку монах и вместе с Борисом последовал за Люком. – Если попытаетесь с ней бежать, будете признаны соучастником ее преступления!
– Остановись, Люк! – взмолилась Мерри. – Я пойду с ними.
– Ни за что, Мерри! Ты знаешь, что это значит.
– Нет, не знаю. – Она повернулась к монахам. – О каком преступлении вы толкуете? – спросила она с дрожью в голосе.
Коронация на нефе шла полным ходом, но она почти не слышала произносимых на латыни речей.
– Вас разыскивают за колдовство, мадам, – невозмутимо пояснил монах.
Мерри охватило отчаяние. Прошлое все же настигло ее.
Ее привел в себя звук извлекаемого из ножен клинка.
– Нет! – воскликнула Мерри, вынудив Люка опустить оружие. Он загородил собой жену, чтобы она не пострадала от удара мечом. Борис шагнул вперед.
– Ни с места, монах! Или я проткну тебя.
Потащив Мерри за собой, он направился к выходу.
– Люк, пожалуйста, – взмолилась Мерри со слезами на глазах. Боже, все оказалось страшнее, чем она представляла! Чтобы спасти ее, Люку придется ранить обоих монахов. А это грозит ему смертной казнью. – Остановись! – снова попросила она. – Веди себя благоразумно. Так ты мне больше поможешь. Переговоришь, с кем надо. А пустишь в ход меч – навредишь и себе, и мне.
Люк опустил меч.
– Я сделаю все, что в моих силах, Мерри, – прошептал он, целуя ее. – Не позволю им причинить тебе зло.
Мерри обняла мужа и отошла от него.
– Ведите меня, – сказала она монахам, гордо вскинув голову.
– Я люблю тебя, Мерри! – крикнул ей вслед Люк. В этот момент Борис толкнул ее в затененный коридор, и Мерри исчезла.
Глава 18
Молодая женщина мерила шагами свою келью без окон. В одну сторону шесть шагов, в другую – пять. В келье был соломенный тюфяк, стол и дыра в углу, откуда несло нечистотами и сопревшей соломой.
Спать Мерри не могла. От голода в животе урчало. Положив руку на живот, она думала о ребенке, которого носила под сердцем. Как сохранить его, если ее и дальше будут морить голодом?
В темноте ничего не было видно, но Мерри не сомневалась, что платье, надетое на коронацию, выглядит ужасно. Монах с такой силой дернул ее за рукав, что почти оторвал его. Перламутровые гребни у нее отобрали и дали коричневый домотканый платок, велев повязать голову и спрятать огненно-рыжую косу, бросавшую вызов самому Господу Богу.
Дважды ее навещал отец Бартоломью. Он объяснил, что хочет позаботиться о ее бессмертной душе и что она должна ему исповедаться. В правдивости его заверений Мерри не сомневалась, однако предпочитала молчать.
– Я хочу помочь вам, леди, – сказал он ей во время последнего визита. – Но не смогу, если вы будете хранить молчание.
– Откуда мне знать, что это не ловушка? Я буду разговаривать с вами только при муже, – заявила Мерри.
Священник ушел, не проронив ни слова.
Люк! Где он? Почему до сих пор не пришел ее навестить?
Когда монахи уводили ее, Люк признался ей в любви. И это давало надежду: Но шли дни, а Люк не давал о себе знать, и ее надежда развеялась как дым.
Хотя ее дело было представлено как религиозное, Мерри подозревала, что подоплека в нем политическая. Король дал Люку слово, что не будет аннулировать их брак. Видимо, знал заранее, что в этом не возникнет необходимости, что Мерри разыскивает церковь, а сфера влияния Люка ограничивалась политикой.
Терзаемая тягостными мыслями, Мерри села на тюфяк, поджав под себя ноги, чтобы согреться. Знал ли Люк, что ее снова ждет суд? Что в Лондон свозят свидетелей? Она молила Бога, чтобы среди них оказались и ее сестры, чтобы как-то успокоить Клариссу и Киндру!
Но скорее всего ее снова признают еретичкой. И на этот раз приговорят к повешению. Так сказал отец Бартоломью. За дверью послышались шаги, и в замке повернулся ключ.
Дверь открылась, и появился отец Бартоломью.
– Вы не спите, дитя мое? – спросил он тихо.
– Нет, отец. – За его спиной Мерри заметила еще какого-то человека.
Дверь камеры захлопнулась.
– Мерри!
Услышав знакомый голос, Мерри вскочила на ноги и бросилась в объятия Люка.
– Мерри! – прошептал он. – Не проходило и дня, чтобы я не пытался добиться свидания с тобой, но мне отказывали. – Он взял в ладони ее лицо, но рассмотреть его в темноте было трудно. – Хорошо ли с тобой обращаются? Как ребенок?
Люк привлек ее к себе, стараясь утешить.
– Мой Бог, она похудела! – бросил он священнику. – Почему ее не кормят?
– Я позабочусь об этом, – пообещал отец Бартоломью и добавил: – У нас мало времени.
– Отец Бартоломью сильно рискует, устроив мне свидание с тобой. Поклянись, что доверишься ему. Он постарается сделать для тебя все, что в его силах. – Люк сжал ее руки. – Не все в предстоящем процессе убеждены в твоей виновности. Епископ Таусент хорошо меня знает, и предложил выступить свидетелем. Мы собрали людей, способных опровергнуть показания тех, кто будет выступать против тебя, включая настоятельницу Маунт-Грейс.
– Только не она! – в ужасе вскричала Мерри.
– Ее свидетельства легче всего опровергнуть, – успокоил ее Люк. – Мало того, что она не сочла нужным уведомить папский престол о судилище над тобой, так еще и не пригласила независимых присяжных.
– На сей раз суд будет справедливым, – промолвил священник. – Я сам принимал участие в подборе присяжных. У вас есть шанс, леди. Мужайтесь.
– Обещай мне исповедаться отцу Бартоломью, – попросил ее Люк. – Чтобы доказать твою невиновность, он должен знать, какие обвинения могут быть выдвинуты против тебя. Открыто защищать тебя он не сможет. Но будет задавать вопросы, которые послужат доказательством твоей невиновности.
– Значит, мне не позволят говорить, – догадалась Мерри.
То же самое было и во время первого суда.
– Только отвечать на вопросы.
– Нам пора уходить, – поторопил его священник. – Если нас здесь застанут, все погибло.
Люк мешкал.
– Я бы хотел немного побыть с женой, святой отец. Если меня поймают, я ни слова о вас не скажу.
Священник промолчал. У Мерри от счастья подпрыгнуло сердце.
– Только не задерживайтесь, – предупредил Бартоломью. – Это опасно.
Люк пообещал. Едва дверь за священником закрылась, как он подвел Мерри к тюфяку и усадил к себе на колени. Некоторое время он качал ее, словно ребенка. Рядом с ним она чувствовала себя как за каменной стеной.
– Ты виделся с королем? – прошептала она.
– Я не раз пытался, дриада. Но тщетно.
– Может, стоит отправить ему послание?
– Зачем? Он не желает вмешиваться. Я должен доказать, что Амалия пыталась отравить моего деда, и с этой целью нанял людей, которые собирают улики. Если я сумею привлечь к ответственности кузину короля, Генрих, возможно, станет сговорчивее.
– Но ты сказал, что он не в силах повлиять на мою судьбу.
– Он может вмешаться, если на карту будет поставлена его собственная репутация. Если я докажу, что в поступках Амалии присутствовал злой умысел.
Мерри это вряд ли могло сослужить добрую службу. Устало она доложила голову на плечо Люка. В ее памяти проплыли воспоминания о ночах любви и днях нежности, предшествовавших ее аресту. Что, если он в последний раз держит ее в объятиях?
– Ты возьмешь себе новую жену, когда меня не станет? – спросила она.
– Замолчи! – Он еще крепче сжал ее в объятиях.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, Люк, чтобы стал лордом Арунделом.
Он покачал головой.
– Твой дед больше любил свою вторую жену. Ты знал ее?
– Мерри, немедленно прекрати разговоры о смерти!
– Я сама не знаю, что говорю. Это, наверно, от голода.
– Клянусь, завтра они тебя накормят!
– Надеюсь, меня не повесят до рождения ребенка. Церковь не отнимет жизнь у невинной души.
– Ты невиновна, Мерри. Тебя не повесят, клянусь.
– Не клянись! Не в твоей власти решить мою судьбу. Ты наполнил мою жизнь смыслом, сказал, что любишь меня. Скажи еще раз, чтобы я знала, что это мне не приснилось.
– Я люблю тебя, Мерри, клянусь Христом. Я не смогу жить без тебя! – В следующее мгновение Люк поднялся и бережно положил Мерри на тюфяк. – Спи, моя любовь!
Люк натянул Мерри на плечи потрепанное одеяло, напомнив ей о ночах под открытым небом, которые они провели на пути в Западный Суссекс.
– Я люблю тебя, Люк, – прошептала Мерри.
Люк пил эль кружку за кружкой и уже потерял им счет. Он никак не мог прорваться к Генриху. Охранники все время были начеку. При последней попытке Люк, отчаявшись, выхватил меч.
Филипп и Эрин умоляли его взять приступом аббатство и выкрасть Мерри. Но это не решило бы ее проблемы. Во всяком случае, сейчас. Пока оставалась надежда доказать ее невиновность.
Люк стал официальным свидетелем защиты. Навестив ряд вельмож, приближенных к королю, он обрисовал ситуацию и убедил их оказать на Генриха давление. Ему даже удалось добиться короткой аудиенции у Таусента, епископа Вестминстерского.
Епископ проявил благоразумие. Выслушав Люка, он пообещал ему отнестись к делу с особым вниманием и заверил Люка, что с Мерри может быть снято обвинение в ереси. Епископ сказал, что разрешит Люку выступить свидетелем, распрощался и велел больше не приходить к нему до суда.
Люк бросил все силы на сбор улик против Амалии. Его информаторы, двое слуг, работавших во дворце, обыскали ее апартаменты, но никаких улик не нашли. А без них Люк не сможет оказать давление на Генриха.
До суда оставалось время, и Люк вернулся в Арундел, чтобы взглянуть на деда, собрать необходимую одежду и взять деньги. Он собирался переночевать в замке, а на другой день вернуться в Лондон и остановиться у одного из друзей.
Он помнил не один случай из своего военного прошлого, когда, несмотря на все усилия договориться о мире, война представлялась неизбежной. Ему была знакома горечь поражения. Но все прежние дела не касались его лично и не трогали его сердце. Он никогда не корил себя с такой беспощадностью за неудачу, никогда не чувствовал себя столь беспомощным и напуганным.
Поднявшись на второй этаж, Люк заметил полоску света, пробивавшуюся из-под двери, которая вела в комнату деда. Несколькими часами раньше Люк навещал графа и обнаружил, что состояние старика ухудшилось.
Люк направился в комнату графа, чтобы справиться, не требуется ли его помощь. Резким движением распахнул дверь и увидел, что камердинер поит графа из ложечки какой-то жидкостью. Слуга быстро обернулся. Заметив на его лице выражение вины и страха, Люк подскочил к камердинеру и вырвал чашку у него из рук.
– Что это? – спросил он.
– Настойка, милорд. – Камердинер попятился. – Л-леди Мерри велела продолжать лечение.
Люк понюхал жидкость и ощутил запах опиума.
– Это не ромашка, – прорычал он и, с трудом сдерживая бешенство, взглянул на деда.
Старик уже уснул: подействовало снадобье. С холодной яростью Люк поставил чашку на ночной столик, повернулся к камердинеру и схватил его за грудки.
– Кто тебе велел травить моего деда?
Камердинер побледнел и пробормотал что-то невнятное.
Люк снова ударил его о стену.
– Говори, и я тебя прощу. А будешь молчать – убью.
– Леди Амалия! – выпалил камердинер. На его лбу проступили капли пота.
– Почему ты пошел на это? – спросил Люк. – Разве ты не прослужил моему деду два десятка лет?
Мужчина покачал головой.
– Ему прислуживал мой брат. Мне приказали его сменить.
– Выходит, ты – королевский доносчик, – догадался Люк, отпустив камердинера. Потеряв равновесие, тот повалился на пол. Люк рывком поднял его на ноги и наподдал кулаком в живот. Мужчина согнулся пополам, ловя ртом воздух.
– Это тебе за то, что сказал, будто у моей супруги – острый язык, – взревел Люк. – А теперь скажи, как тебя зовут?
– Невил, – ответил слуга.
– Объясни мне, Невил, зачем понадобилось Амалии погубить моего деда?
– Она сказала, что если он поправится, то обвинит ее в попытке отравления, – объяснил слуга. – Поначалу граф упирался.
– Король имеет к этому какое-либо отношение?
Маленькие глазки Невила забегали.
– Не думаю. Это леди Амалия хотела его извести.
– А она сказала тебе, зачем ей это нужно?
– Она сказала, что, когда станет маркизой, сделает меня богатым и подарит имение.
– Поклянись, что выступишь против нее свидетелем, и
ядам тебе то же самое, – пообещал Люк, – а не выступишь – убью.
– Она сама убьет меня в любом случае. – В голосе слуги звучал неподдельный страх.
– Под моим покровительством тебя никто не тронет, – пообещал Люк. – У тебя есть еще какие-нибудь доказательства того, что она хотела отравить моего деда?
Невил задумался.
– Есть. Листок, где написано, как готовить яд.
– Страница из моего дневника, – догадался Люк. – Выходит, ты умеешь читать и писать?
– Умею.
– В таком случае напишешь королю послание, – приказал Люк. – Он должен узнать, что его кузина приказала тебе отравить графа Арундела, что мне известно о заговоре и что мы с тобой собираемся выдать леди Амалию властям.
Камердинер судорожно сглотнул.
– Вы намерены шантажировать короля, милорд? – пискнул он.
– Мне нечего терять, – парировал Люк и повел слугу в свою комнату.
Теперь он сможет оказать давление на короля. Но удастся ли при этом освободить Мерри?
Люк зажег свечу на письменном столе, усадил камердинера в кресло, положил перед ним кусок пергамента и снял крышку с чернильницы.
– Пиши, – велел он, протянув ему перо, и стал мерить шагами комнату.
– Готово, – обронил наконец Невил.
Люк прочел послание. Если оно придет на рассвете, пополудни король может выразить желание заключить компромисс.
– Отправляйся в постель, – приказал Люк слуге. – Не вздумай бежать из Арундела, иначе распрощаешься с жизнью. Охрана у ворот тебя настигнет.
– Да, с-сэр. – Слуга попятился к дверям и опрометью выбежал вон.
Люк свернул пергамент в трубку и скрепил его. После короткого отдыха он покинет Арундел еще до рассвета и доставит послание в Вестминстер. Процесс над Мерри займет всю остальную часть утра. Люк молил Господа, чтобы письмо повлияло на исход суда.
Глава 19
– Время подоспело, леди, – буркнул монах.
Мерри, пошатываясь, поднялась на ноги и двинулась к выходу. Она ничего не ела, но, как ни странно, чувствовала в желудке тяжесть. После посещения Люка прошло три дня. Все это время ее по-прежнему кормили хлебом и разбавленным водой элем.
– Протяните руки, – приказал монах, злобно блеснув глазами.
Мерри протянула руки. Он туго связал их грубой веревкой и потащил молодую женщину из кельи.
Мерри вели по длинному лабиринту каменных коридоров. Проходя из одного коридора в другой, она щурилась от слепящих лучей солнца. Наконец они достигли двустворчатых дверей, и монах распахнул их. Шум голосов стих. Мерри втолкнули в помещение, битком набитое людьми.
Люк должен быть здесь, подумала Мерри и ощутила, как у нее подпрыгнуло сердце. Она обвела взглядом собравшихся, но не нашла ни одного знакомого лица. Здесь были люди различных сословий: духовного, ученого, знатного. Но ни Люка, ни своих сестер она не увидела. На переднем плане в комнате высился помост, задрапированный ярко-красным шелком. За ним на стене висел тяжеловесный крест. Прямо под крестом на троне, готовом поспорить в роскоши с королевским, восседал лысый мужчина аскетического вида, устремив взгляд на Мерри. Облаченный в епитрахиль, он явно принадлежал к духовному сану высокого звания. Епископ Таусент, решила Мерри. Справа от помоста стоял стол, за которым сидел писарь и торопливо водил пером. За ним сидели семеро, одетые в рясы, однако на священнослужителей они не походили. Мерри догадалась, что это присяжные, люди, пользующиеся уважением общины. Они и будут ее судить.
Мерри повели к скамье по левую руку от епископа. Как только монах усадил ее, шум в зале усилился. Епископ поднял руку, призывая к тишине.
– Прошу зачитать пункты обвинения в адрес обвиняемой, – произнес епископ.
В помещении воцарилась напряженная тишина.
Писарь встал из-за стола и стал читать.
– За распространение проклятий и чар, противоестественное применение трав под предлогом лечения, попытку отравить члена святого ордена, оживление мертвой лошади, возбуждение похотливых желаний у невинных душ, причинение ущерба и потерю урожая церковь обвиняет леди Мерри Ленуар в злом умысле и ереси.
По толпе пронесся шепот. Мерри глазами искала Люка. Где он?
– Вы можете опровергнуть эти обвинения? – обратился к ней епископ.
– Я невиновна, – тихо произнесла Мерри.
Ей дали Библию.
– Положите руку на Священное Писание, – сказал монах. – Клянетесь ли вы на четырех псалмах, что будете говорить правду, и одну только правду?
Мерри поклялась.
– Пригласите первого свидетеля, – приказал епископ. – Отец Моро, можете начинать дознание.
Священник рядом с Бартоломью вскочил на ноги, и надежды Мерри улетучились. Его маленькие глазки горели религиозным фанатизмом. Чуяло ее сердце, что он постарается ее очернить.
– Суд приглашает брата Метью из Хидерзгила, – объявил он.
У Мерри пересохло во рту, когда она увидела приходского священника из Хидерзгила. Итак, они решили начать с самого начала и провели тщательное расследование.
Приходской священник из Хидерзгила вышел на середину зала и остановился перед помостом, бросив на Мерри уничтожающий взгляд.
– Назовите ваше имя, – велел отец Моро свидетелю после приведения его к присяге. – Как давно вы знаете обвиняемую?
– С самого ее рождения, – ответил святой брат.
– Расскажите, какой она была в пору малолетства?
– Она была образцовым ребенком, пока ее отца не убил шотландец, женившийся впоследствии на ее матери.
– А потом? – спросил Моро.
– Потом она жила в горах со знахаркой по имени Сара, изучая лечебные свойства трав.
– Она применяла травы только для лечения? – продолжал Моро.
Святой брат замешкался с ответом.
– Не всегда, – заметил он нехотя. – Порой, чтобы… чтобы отвадить от себя мужчин, она проклинала их и насылала всевозможные хвори. Те мужчины были солдатами, шотландцами, которых ее отчим…
– Расскажите, что случилось со знахаркой, которая обучала обвиняемую искусству врачевания травами, – перебил его Моро.
– Сару утопили за колдовство, – признался он. По толпе пронесся шепот.
– А эту леди тоже считали колдуньей? – осведомился Моро, указав на Мерри.
Святой брат отвел взгляд.
– Она была еще ребенком, – уклончиво ответил он.
– Отвечайте на вопрос, – потребовал Моро.
– Некоторые в Хидерзгиле были настроены против нее, – пробормотал священник. – Но она была ребенком, и у нее на глазах жестоко убили отца…
– Тогда вы посоветовали отправить ее в монастырь Маунт-Грейс, верно? – перебил его Моро.
Святой брат кивнул.
– Где она должна была обратиться к Богу, – продолжал Моро. – Спасибо за ваши свидетельства, – добавил он, жестом предложив святому брату занять место на скамье. – Суд вызывает следующего свидетеля. Мать Агнесс из Маунт-Грейс, будьте любезны выйти вперед.
