Гриф

      - Где мои? - спросил Князь.
      - На местах, - ответил Сергей Пушкин, раскладывая перед собой на сене три ракеты "земля-земля". Одной такой ракеты было достаточно, чтобы поднять в воздух "Т-34". Впрочем, Князь был уверен, что на танках воры на "стрелку" не придут.
      - Где Коля Мишин?
      - Перекрыл дороги со стороны Троице-Лыково и со стороны окружной.
      - Мирный дехканин не подорвется, - усмехнулся Князь.
      - Мины управляемые. Там у одной дежурит сам Коля, у другой - Ваня Волгин. Благо, что его "самокат" не скоро понадобится.
      - Если бы он услышал, как ты обозвал его модный джип...
      - Он далеко, не услышит, - сказал Сергей.
      - Где Толя Грановский?
      - А вон, со своим подствольным гранатометом засел на сосне.
      - Где, не вижу.
      - Вот и хорошо, что не видишь. Значит, и враг не увидит.
      - Юра Котов и Игорь Вольнов?
      - Они будут рядом с вами, командир. Группа прикрытия. Ну, на всякий случай.
      - Время?
      - Время "X", командир.
      И точно, со стороны окружной к месту, назначенному для "стрелки", двигался кортеж из пяти "тойот". Красиво, как в фильме "Мертвый сезон", "по протоколу" - развернувшись на дороге и перекрыв подъезд со стороны окружной, машины остановились. Какое-то время пассажиры "тойот" через темные стекла изучали обстановку.
      - Ишь, суки, - проговорил Сергей Пушкин. - Сколько уж времени, как Лужков распорядился, чтоб с темными стеклами не ездили. А им все похрену. Нет на них управы.
      - Кто сказал, что на них управы нет? - ухмыльнулся Князь. - А мы?
      - Это конечно, - согласился Сергей.
      Из первой "тойоты" вышел, аккуратно подобрав длинное кашемировое пальто, сам Тофик Бакинский, некоронованный король азербайджанской организованной преступной группировки, лишь недавно уступивший веяниям времени и пошедший на контакт с московскими ворами-законниками.
      Все равно первым в Москве ему не дадут стать. А в контакте с бригадами Грифа надежнее. И сброс денег в банки спокойнее, сбросил наличку в Москве, получил на Кипре. И без хлопот. И силы у Тофика прибавится, если он будет дружить с Грифом.
      Вдали, в глубине лесопарка, закуковала кукушка.
      "Ку-ку", - сообщила она и тут же замолкла. Словно отвлекло ее что-то. Или забыла, что хотела сказать.
      "Дурацкая у русских примета: сколько кукушка прокукует - столько лет тебе жить, - подумал Тофик. - Глупость. Один Аллах ведает, сколько мужчине положено жить на этом свете. А если ты настоящий мужчина, то сам хозяин положения".
      Со стороны Троице-Лыково показался кортеж машин.
      В первой, - черной "Волге" с милицейской мигалкой, ехал Корень.
      Ему по "пейджеру" пришел приказ - место, время, объект. И указание: "Разберись".
      Он попробовал связаться с Грифом. Секретарша ответила:
      - Профессор Моров на Старой площади. Просил его по пейджеру и мобильному не искать. Не хочет, чтобы его отвлекали во время переговоров с каким-то важным государственным чиновником.
      Корень скрипнул зубами: видимо, действительно очень занят. И наверняка речь идет о больших "бабках". Что ж, есть приказ "Разобраться". С кем известно. На пейджере высветилось имя давно конкурирующего с его бригадой авторитета-азера, специалиста по банкам, обменным пунктам и совместным с иностранцами предприятиям. Если этот сучий выкормыш в чем перед Грифом виноват - накажем. Людей хватит - 15 человек только бойцов, пять водителей, да и сам стреляет без промаха.
      - Здесь притормози, - сказал Корень водителю. И бросил небрежно в рацию: - Вышли все, кенты, да аккуратненько, стволы с предохранителей в "тачках" снимите, выходя в пальтуганах не запутайтесь и смотрите, яйца сами себе не отстрелите.
      Сошлись в центре.
      Первыми вышли от Тофика Бакинского - импульсивный Казбек, от бригады Корня - Костян Фиксатый.
      - Что фуфло гнать, какая стрелка, - заблажил Костян. - Все путем, вы чё, не врубились? Задание было - взять бабки и сдать в банк, мы так и сделали.
      - Слушай, что ты кричишь как баба, мы тоже так сделали, мы тоже все деньги сдали в банк, как нам сказали. Мы свое слово держим.
      - А, знаю я вас, чернозадых, вам доверять нельзя, обманете.
      - Ты мой зад видел, слушай? 3ачем так говоришь. Мы свое сделали.
      - И мы свое сделали. А теперь нам говорят - идти на стрелку с вами, что вы, значит, бабки не сдали. Сейчас поищем в ваших тачках. Если найдем, вам конец, ты понял, вам крышка, вы все трупы, понял.
      Корень тихо свистнул, и "шестерка" Костян сразу сник, попятился, смешался с бригадой. Корень вышел вперед.
      Тофик Бакинский принял правила игры и вызов. Тоже вышел вперед, раскуривая душистую тонкую черную сигару, сверкая брильянтами на перстне и щеря рот, полный золотых зубов.
      - Э... Молодежь... Горячие... Им бы поспорить, поругаться, даже подраться - милое дело. Солидные мужчины зря голос не повышают, а? Верно я говорю? Зачем горячиться, раз нам приказали на "стрелку" выйти, значит, есть предмет спора. А? Я правильно говорю, уважаемый?
      Корень криво ухмыльнулся. Он и сам не понимал, чего ради их бригады свели здесь, на окраине Москвы. Он уже год работал параллельно с бригадами Тофика, и все путем. Никаких противоречий. Одни бригады делали одно дело, другие - другое. А все вместе - общее.
      Он привычно, как в детстве, когда не знал, что сказать, и надо было снять напряжение, сплюнул сквозь зубы.
      Но не в сторону противника, чтоб он на свой счет обиду не принял.
      Так просто сплюнул.
      А Тофик уже обиделся. Глаза кровью налились. Но молчал Тофик, выжидал. Он и сам еще не понял, - странная "стрелка" выходила. Кто-то свел их тут, а не сказал - по какому поводу.
      Они работали на один "общак". И противоречий за год не возникало.
      - Говоришь ты правильно. Только мне не нравится, что говоришь ты это зло. И то, что твои кенты стволы в карманах пальтуганов сжимают, мне не нравится.
      - А твои не сжимают?
      - Мои к обороне на всякий случай приготовились. А твои к нападению. Вот это мне и не нравится.
      - Слушай, ты глупость сказал. Сам посуди. Раз "стрелка" за городом, все может быть.
      Со стороны чувствовалось, что "стрелка" достигла нужного накала. Сейчас либо начнется стрельба с обеих сторон, либо кенты договорятся, что стрелять не из-за чего. Второе - скорее. У двух бригад и действительно не было предмета для спора.
      Тут и бросил десантные дротики Юра Котов, спрятавшийся на время "стрелки" за толстым стволом могучего дуба на опушке лесопарка. Расстояние было для него штатное. Одного не учел - когда бросал, невольно оперся о ствол, спиной, чтоб руки свободно работали. Ствол шелохнулся, снег с него опал - красиво, как снег с кроны дерева падает. А Князь заметил. Осудил. Слава Богу, никто в бригадах Тофика и Корня на это не обратил внимания. Как и на то, что дротики вошли в горло Казбеку и Исмаилу сбоку, со стороны леса, а не под кадык, как было бы, если бы бросали со стороны бригады Корня.
      Два кавказца из бригады Тофика упали как подкошенные.
      Тут же в бригаде Тофика Бакинского произошла небольшая рокировка, вперед из расступившейся и казавшейся аморфной группы выступили двое Ибрагим и Гусейн, и дали по три короткие очереди из "Узи", сразу положив группу Корня на снег. Кого - навсегда, а кого просто заставив укрыться.
      Пока потери были поровну.
      Тофик и Корень успели, лежа на снегу, дать команды группам поддержки. И с двух сторон - со стороны улицы Одинцовской и со стороны Окружной дороги к месту "стрелки" рванули еще по две машины.
      Неуправляемый бой не входил в планы Князя. И он дал команду Коле Мишину:
      - Давай, сынок.
      Две идущие первыми машины, словно натолкнувшись на невидимую преграду, на мгновение словно затормозили и вдруг взмыли вверх метров на пять и мгновенно развалились в воздухе. Сила взрыва была огромной. Фрагменты тел братанов, спешивших на помощь кентам, искать было бессмысленно.
      Следовавшие за ними вплотную машины влетели в шатер взрыва и загорелись.
      Когда дым рассеялся и на дорогу перестали падать искореженные части машин, стало видно, что со стороны Окружной и со стороны Троице-Лыково к стрелке движутся еще по две машины.
      - Похоже, обе группировки чуяли неладное и оставили в засаде большие силы, - проговорил Сергей.
      - Толик, Толик, ты готов? - спросил Князь, кивнув в ответ на замечание Сергея. - Знаешь, сержант, что ни делается, все к лучшему. Не надо будет искать их по всей Москве.
      - Ты ведь, командир, не ставил перед нами стратегическую задачу. Только тактическую: ликвидировать две группировки противника. Ну, ликвидируем, а что дальше?
      - А дальше - другие. Я собрал вас на полгода, так?
      - Точно. Те, кто работал, взяли полгода, отпуска за свой счет. Другим проще. Думаешь, за полгода справимся? Одна группа спецназа?
      - Кто сказал, что одна?
      - Понял. Ну, что ж. Коли Отечество в опасности, не впервой. Что там Толик? Не пора жахнуть прямой наводкой?
      - "Град" будет чересчур для окраины Москвы. Полегче что-нибудь у тебя есть?
      - Обижаешь, командир. Легкая зенитная установка есть. Нам с ребятами ее за ворота выкатить - пара минут, перевод системы на прямую наводку минута, и - огонь к чертовой матери. Адрес верный, цель определена правильно. Если на этих тачках кончается их запал, то садимся в "вертушку" и - в Тушино. Зенитку в "трейлер", - его Ваня Волгин отведет на авторынок по Одинцовской и припаркует до других времен.
      - А я?
      - А ты "вертушку" поведешь. У меня плечо побаливает.
      - С той поры?
      - Да, пуля тогда прошла навылет, но задела какой-то нерв. Вот мышцу и тянет время от времени.
      - Что помогает?
      - Массаж мне на "Истре" Алеша делает классно. Андрей Константиныч сустав вправляет, контузию плеча лечит. Ты хоть раз лечился на нашей спецназовской базе на Истре? Нет? Напрасно. Две недели, и боец снова как огурец. Что там Толик медлит?
      Толя сидел в закрепленной на вершине могучей ели "люльке". С ели были отлично видны обе дороги, ведущие к месту стрелки.
      По ним мчались машины, виртуозно обходя места взрывов. Из них велся пока неприцельный огонь, но вскоре пули стали все точнее ложиться возле машин Тофика Бакинского и "Корня".
      Случайная смерть "Корня" не входила в планы Князя.
      - Давай, Толик, не тяни резину, - сказал он то ли в оставшуюся на связи рацию, то ли самому себе.
      Толик из гранатомета подбил машину, шедшую со стороны Окружной. Словно натолкнувшись на непреодолимую преграду, машина резко затормозила. Ее тяжелый зад, с набитым оружием и боеприпасами багажником, задрался вверх. Машина перевернулась и вспыхнула так, словно ее предварительно обильно полили бензином. А через мгновение она разорвалась на мелкие куски.
      - Да, криминалистам тут работы столько, что не позавидуешь, пробормотал Толя Грановский и, повернувшись в другую сторону и почти не прицеливаясь, как говорят, навскидку, всадил гранату в другую машину.
      - Ну что ж, кончать надо с группой Тофика. Мне Корень живым нужен, сказал Князь.
      - Какие проблемы, командир. Сделаем, - отозвался Сережа Пушкин.
      - Отсюда до машины Тофика метров 200. Достанешь из "АГРАН"а?
      - "Агран" бьет на двести. Достану, командир. 120 выстрелов в минуту голову не успеют поднять.
      - Сам я эти автоматы в бою не пробовал. Как, надежны? Говорят, иногда в самый нужный момент могут заесть. Поэтому спецназ НАТО их и снял с вооружения. И что интересно: вчера, скажем, сняли, а на завтра в спецгруппах силовых ведомств и у криминалов они появились... Если они хорошие, зачем сняли? А если плохие, зачем мы подобрали?
      - Нет, командир, оружие хорошее. Мне нравится. Может, у кого и заедает, у меня - нет. А плохому танцору яйца всегда мешают: танцевать надо умело. Сейчас я их сниму одной очередью. Они хорошо легли, в суматохе боя не секут еще, откуда огонь идет.
      Сергей дал сперва короткую, а затем длинную очередь.
      - Пахана тоже мочить? Или?
      - Или. В последнюю очередь. Поглядим, может, что интересное скажет.
      Тем временем Тофик, рискуя стать по меньшей мере инвалидом, поднял руку с развевающимся в ней белоснежным платком.
      - Вот пижон. И платок у него белоснежный. Чистюля хренов.
      - Не любишь его, командир? - спросил его Серега.
      - А за что мне его любить... Я и ментов не всех люблю. Хотя есть у меня среди них друзья. Но вот расстрелять в спину троих мальчишек-милиционеров - этого я не понимаю. А главное - без надобности. И стволов у Толика своих навалом, и не мешали менты брать ювелирный. Если уж намылился взять "Топаз", мог бы заранее кинуть ментам из ВОХРа по стольнику баксов, они бы и не рыпались во время ограбления.
      - Может, сэкономить хотел?
      - Три стольника? Он же долларовый миллионер, как и все бригадиры в Москве. Что ему три стольника? Нет, он убить хотел.
      - Не любишь его, значит, - повторил Сергей.
      - Не люблю, - кивнул Князь. - Я жену свою люблю - за красоту, товарищей боевых, вас всех, чертяк, люблю - за верность и храбрость. Бывает, и не очень хороших людей люблю, которых и вовсе любить не за что. Вот Корень, например, мне чем-то нравится - куражливый, шальной, иногда немного истеричный, как все авторитеты из блатных. Но есть у него свой кодекс чести, который он не перешагнет. А сегодня в бандитском мире много отморозков, Серега. У них ничего святого за душой, ни кодекса, ни чести. Лишь бы крови поболее, да даже и крови не надо. Просто чужая жизнь для них - копейка.
      - А сколько стоит жизнь Тофика Бакинского?
      Князь помолчал...
      - Знаю, если бы мы тут на бабки играли, можно было бы хорошо его жизнь продать. И Гриф бы заплатил... И люди "Корня" его бы выкупили, чтобы самим казнить. А уж сам Тофик отдал бы пару лимонов баксов, лишь бы уйти сегодня живым отсюда. И поклялся бы, что завтра его в России не будет, и бабки привезли бы сегодня к вечеру, и не фальшивые, которые он сбрасывает время от времени в свои обменные пункты - классные подделки, ни разу не попал даже под подозрение... Но... Не в деньгах счастье, Серега, точнее - не только в них.
      - Последние секунды догуливает Тофик? - спросил Серега.
      - Последние. Но поглядим, может, захочет поторговаться? Он ведь считает, что эту засаду ему устроили люди Корня.
      - А почему взорвались машины самого Корня?
      - А этого Тофик еще не понял. Он сейчас мозгами шевелит. От того, как быстро он догадается, что тут произошло, его жизнь зависит.
      - Прекратить стрельбу, - крикнул Корень.
      Это он для понту. Вокруг, истекая кровью, умирали его подельники, его сокамерники, его соратники, пехотинцы его бригады. Они так и не поняли перед смертью, что произошло. И сейчас с болью и удивлением смотрели на оставшегося в живых пахана, "руководившего" боем.
      Тофик был легко ранен в плечо и, зажимая рану рукой, морщился от боли. Но на черном кашемировом пальто кровь не видна.
      - Туфтует, - усмехнулся Князь, наблюдая, как Тофик поднимается с залитого кровью его товарищей снега.
      - Почему ты так думаешь? - спросил Серега.
      - А ты глянь, - сказал Князь, протянув ему бинокль.
      В бинокль было хорошо видно, что Тофик вовсе не зажимает рану в плече, а держит под пальто у левого плеча в правой руке "беретту".
      - "Беретта", - кивнул Князь.
      - Как узнал? Ствол же не виден.
      - А рукоятка мелькнула.
      Встал и Корень, еще раз оглядев поле битвы и убедившись, что, кроме Тофика, в живых никого не осталось.
      - Не стрелять! - тем не менее еще раз грозно крикнул он.
      Чтобы убедить противника, что у него нет оружия, Корень поднял руки вверх.
      - Тоже туфтует, - удовлетворенно констатировал Князь и вновь протянул Сереге бинокль. - Посмотри.
      - Точно. У него РГ-42 в кулаке зажата. Вот гусь хитрый. Кто из них нам нужен, командир?
      - Корень. У него на Грифа есть выходы.
      - Тогда надо вырубать Тофика, - рассудил Сергей.
      - Юра, ты далеко? - спросил в рацию Князь.
      - На связи, командир, - откликнулся Юра Котов.
      - Боюсь, тот, что руку с золотым перстнем над головой держит, нам больше в игре не понадобится.
      - Мне отдаешь?
      - Да.
      - Жалеешь перстень, а то бы отдал Толику Грановскому?
      - Нет, просто он уже слишком близко к объекту подошел. Поспеши, а то он может шкурку объекту попортить.
      Глазом полет спецназовских дротиков увидеть невозможно.
      Две молнии скользнули из леса в сторону идущего к Корню Тофика Бакинского и попали в цель. Тофик взмахнул рукой и упал, не дойдя до противника метров десять. Не сразу поняв, в чем дело, Корень встал как вкопанный, пытаясь сообразить, что за подлянку придумал хитрый азер.
      Картинку срисовал он за мгновение до смерти. Это его и спасло. Поняв, что будет через пару секунд, он рухнул на снег, прикрывшись телами "валета" и "шестерки" из своей бригады, предусмотрительно упавшими без признаков жизни в кювет возле его ног несколько минут назад.
      - Молодец, - усмехнулся Князь. - Мы дали ему шанс, и он им грамотно воспользовался.
      - Делов то, - буркнул Серега.
      - Да ты что, сынок? Это большое дело - грамотно упасть. Вовремя и в нужном месте. Это, считай, половина успеха.
      - А вторая половина?
      - Вторая половина - вовремя встать.
      - И в другом месте? - хохотнул Серга. - А что ты думаешь? Ты погляди, погляди, что он делает. Ползет по кювету в сторону. Понял кент, что место плохое. Простреливаемое. И ползет.
      - Ты вот что, постреляй у него над головой из "Калашникова". А я пока спущусь вниз, - сказал Князь и объявил по рации: - Внимание, группа! Прекратить стрельбу по объекту! Прикрытие! Ваня Волгин, снимай свой трайлер, перекрой дорогу гаишной рогаткой со стороны Окружной. Случайным зевакам тут делать нечего. Понял меня?
      - Понял, командир.
      - Выдвигайся из леса и перекрывай дорогу к нам. После чего заберешь пушкинскую зенитку и, как договорились, встанешь "на прикол" на автостоянке у авторынка на Одинцовской.
      - Я поехал, командир.
      - Юра Котов, ты все сделал правильно, молодец. Сейчас перекроешь гаишной заглушкой дорогу со стороны Одинцовской. Вначале, конечно, дашь Волгину проехать. И уходи с ним. Я с вами свяжусь позднее.
      - Понял, командир. Есть уйти с Волгиным.
      - Мишин и Грановский уходят на своих машинах по окружной.
      - Ясно, командир.
      - Со мной остаются Игорь Вольнов и Серега Пушкин: мы уходим на Сережиной "вертушке" на Тушино.
      - Ясно, командир.
      - Вопросы есть?
      - Так операция еще ж не закончена, командир. Может, подстраховать? спросил Юра Котов.
      - Обижаешь, лейтенант. Я бы и сам справился, но как раз для страховки оставляю двоих. Выше крыши хватит, я полагаю. Всем спасибо. Все свободны. Встреча в ресторане Домжура завтра в 19.00. Приходить по одному.
      Князь спустился с чердака хозяйственной постройки и направился к "Корню". Тем временем Сергей Пушкин и Игорь Вольнов короткими очередями не давали Корню поднять от земли голову.
      Наконец, Князь подошел к лежавшему на снегу "Корню" и сказал:
      - Долг платежом красен.
      - Ты? - буквально выдохнул Корень.
      - Я.
      - Ты давно здесь?
      - Только что подгреб.
      - А что-то я не слышал звука приближающейся машины. И не видел, - в голосе "Корня" угадывалось недоверие.
      - Я на "вертушке" сел. На территорию соседней дачи, тут когда-то то ли Микоян отдыхал, то ли Фурцева. Строго было. А потом дачей владели разные люди. Сейчас владеет человек, мне многим обязанный. Вот я и прилетел: тебе ведь нужна была помощь?
      Корень встал, долго и нарочито аккуратно отряхивал грязный снег с пальто.
      - Да чистый, чистый! - нервно прикрикнул Князь.
      Он знал, что когда человек так долго занят каким-то совершенно не важным в экстремальной ситуации делом, он что-то в этот момент обдумывает, готовится нанести удар, внезапно напасть. Во всяком случае на войне - так.
      Корень незаметно выдернул из-под полы тонкий стилет и, сделав бросок, нанес удар им Князю в область паха.
      Тот в этот момент отпрянул назад, ровно на то расстояние, которое отделяло его ногу от конца стилета. Корень так и застыл в броске.
      - Надо же, чуть не попал, - спокойно сказал Князь.
      Отбросив нож, Корень едва уловимым движением вытащил из-под полы "беретту".
      - Ты с ними? - яростно крикнул он.
      - С кем? С азерами? С черными? Окстись.
      - Ты со мной? - спросил Корень, направив пистолет в грудь Князю.
      - Я сам по себе. Я один, но гордый. И со стволом перед мордой говорить не люблю.
      - А придется, - пригрозил Корень, снимая предохранитель и чуть поднимая ствол - на уровень переносицы.
      - Контрольный выстрел отменяется, - усмехнулся Князь.
      В этот момент Игорь Вольнов, - примерно одного роста с Корнем, но значительно мощнее его - зашел сзади и взял бригадира "на прием". Он легко вывернул его правую руку с пистолетом и чуть надавил на кисть. Корень разжал пальцы, и пистолет упал на снег.
      Левой рукой Игорь зажал шею бригадира так, что шансов вырваться у того не было никаких.
      - Ну, что, старина, передумал стрелять в старого товарища? Так и не понял, что это я со своими парнями спас тебя, - сказал Князь.
      - Всех моих перебил, - с ненавистью проговорил Корень.
      - Но и вы потрудились. От бригады Тофика Бакинского не осталось ничего.
      - Что же мне делать? И, если ты не с ним, как ты здесь оказался?
      - Ты как "Джонсон и Джонсон" - два вопроса в одном флаконе. Давай по частям разбираться: ты получил приказ прибыть на стрелку с Тофиком?
      - Да.
      - От кого?
      - Думал, от самого Грифа.
      - Чушь. Вы оба на него работаете: если бы кто-то из вас его не устраивал, он бы приказал мне с этим неудачником разобраться. Ты же знаешь - я с бабками не работаю, мое дело - разведка, контрразведка, охрана. Я - чистильщик. Я бы с предателем, крысятником, и разобрался бы, ты понял?..
      - Но кто тебе сказал, что здесь стрелка?
      - Я по своим каналам узнал. Потом связался с Грифом... Он приказал подстраховать вашу стрелку.
      - Так не он назначал стрелку?
      - Не он.
      - А кто же? Неужели Тофик решил со мной посчитаться?
      - Что, давний спор? - холодно спросил Князь.
      - А в Москве у всех бригадиров есть счет друг к другу.
      - Понятно. Нет, и Тофика подставили.
      - Кто, менты?
      - Если бы менты, мы с тобой сейчас были бы в другом месте и в кислом соусе.
      - Кто?
      - Буду разбираться. Это уже мое дело. А тебя я выручил, согласись.
      - Дa... Возможно. Так что мы квиты?
      - Слава Богу, сообразил.
      - И что мне теперь делать без бригады? Новую набирать?? На это время нужно. Да и таких верных уже не найти. Я с ними со всеми срока тянул на зоне. Я на зоне авторитетом был. И они все при мне - "валетами". А теперь...
      - Не скули, Корень. Пока послужи в моей бригаде. Я знаю - вор в законе не может перейти из бригадира в рядовые пехотинцы. Это ему западло. Ведь из "шестерок" он уже никогда не выберется. Это только разжалованный офицер может снова, при благоприятных обстоятельствах, дослужиться до звезд. Поэтому тебе, Корень, я предлагаю создать новую бригаду. Сам будешь набирать людей. Но, чтобы азеры тебе не мстили за разборку, уйдешь пока в подполье. Втихую соберешь людей. Если хочешь, вытащим нужного тебе человека из зоны. Помнишь, как мы с Бичом впервые к тебе пришли, - когда нам было хреново, ты нам помог. Теперь моя очередь. Собирай людей. Но служить будешь не в силовой бригаде. Я договорюсь с Грифом. Банки дело рискованное, а бабки всe в "Структуре" все равно поровну делятся. Ну, почти что поровну. С учетом, конечно, личного вклада...
      - Что ты сказал?
      - В смысле?
      - В какой структуре?
      - А в той, в которую твоя бригада входила, и новая бригада войдет. "Структура", брат, это сила. Это не только бойцы и бригадиры, катран, общак и сходняк. Это банки. Не те, что мы грабим, а те, в которых награбленные нами бабки хранятся, и тут, и за бугром. Это склады армейского оружия, военная техника, связи в правительстве.
      - Зачем я тебе нужен? - прямо спросил Корень.
      - Нужен ты мне, братан, потому, что в армейской среде у меня хорошие контакты, а вот в криминальной - не очень. Все больше козлы попадаются вроде этого, - Князь пренебрежительно кивнул в сторону Тофика Бакинского.
      Заметив, что Корень задержал взгляд на роскошном перстне Тофика, он небрежно спросил:
      - Хочешь трофей взять? Ты ведь победил.
      - С мертвого врага? - искренне удивился Корень. - Это мне западло.
      - Вот тебе и второй ответ на твой вопрос. Я мог бы выбрать и других авторитетных воров. Но ты из всех - самый гонористый.
      - Это хорошо? - удивился Корень.
      - Это хорошо, потому что ты чтишь воровской кодекс. И что тебе западло, то тебе западло. И баста. Но это и плохо, потому что, когда работаешь с бойцом плечо к плечу, надо быть уверенным, что он из-за гонора не откажется выполнить приказ, от которого зависит успех операции.
      - Я понял тебя, Князь. Не простой ты, ох, не простой. Я подумаю.
      - А что, подумай, возможность теперь у тебя такая есть, - ответил Князь, окидывая взглядом побоище и как бы давая понять, что возможность такую "Корню" предоставил именно он, Князь.
      - Советоваться ни с кем не буду.
      - Это тоже правильно. Советы других далеко не всегда ведут к истине. Так говорил Заратустра.
      ГРИФ. ОПЕРАЦИЯ "СЛУЧАЙНЫЙ ВЫСТРЕЛ"
      - Так говорил Заратустра...
      Профессор Моров отхлебнул из стакана глоток старого шотландского виски.
      Заратустра... Кажется, впервые он услышал это имя из уст литературного героя - Остапа Бендера... В детстве, когда читал роман Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев". Или "Золотой теленок"? Сейчас и не вспомнить. Оба романа были в одном томе. Память у Морова всегда была отличная, содержание прочитанных книг он запоминал легко и впоследствии никогда прочитанное не перечитывал. А вот мелочи забывал. В каком романе? Да какая, в сущности, разница.
      Имя ему понравилось. А потом он читал Зигмунда Фрейда, Шопенгауэра и, наконец, Фридриха Ницше "Так говорил Заратустра".
      Ему понравилось.
      Вообще, немцы и евреи, если уж занимаются чистой философией, излагают очень складно.
      Он протянул руку к книжной полке слева от рабочего кресла, взял, не глядя, томик Фрейда "Психология бессознательного", наугад, как он часто делал, раскрыл страницу, прочитал загаданный абзац:
      "Вера в вещие сны насчитывает много приверженцев, ибо в ее пользу говорит то обстоятельство, что многое действительно происходит впоследствии так, как его предварительно конструировало во сне желание".
      Он закрыл веки, задумался. Из полудремы его вывел какой-то резкий звук на улице, за стенами института, - что-то вроде пожарной или милицейской сирены.
      Он вздрогнул, открыл глаза.
      О чем он думал минувшей ночью? Какой увиденный во сне эпизод сейчас пытался восстановить в памяти?
      Он снова закрыл глаза. И увидел...
      Вот он лежит на крыше (или на чердаке) высокого здания. Напротив обычный жилой дом. Один подъезд с улицы, через который входят и выходят жильцы (другие подъезды для жильцов - со двора). А две трети первого этажа занимает шикарный, эксклюзивный, как сейчас говорят, ювелирный магазин "Ля Рошель". Типичная туфта, не имеющая никакого отношения ни к известному порту, ни к Франции вообще. Изделия здесь продаются действительно изысканные, поистине уникальные, но чисто русские. Не жаны и пьеры, а иваны да мойши сделали эти роскошные кулоны с изумрудами, эти дивные перстни с бриллиантами, эти изысканные подвески с хризалитами, да и сам магазин принадлежит господину по фамилии Магазинер.
      Рафаил Магазинер трезво рассудил, что в "Ля Рошель" народ будет ходить чаще, чем в лавку "У Розочки".
      Розочкой звали жену Рафаила. Он ее обожал.
      А доктор Моров ненавидел доктора Минеева Ростислава Яновича.
      Такой вот расклад. Как говорят в России, без бутылки не разобраться.
      В реальной жизни Аркадий Борисович Моров отхлебнул из стакана большой глоток виски.
      Во сне и в полудреме он явственно видел витрину "Ля Рошель", людей, входящих и выходящих из двух дверей магазина и из одного подъезда для жильцов.
      Он видел, как из подъезда вышел ненавистный ему доктор Ростислав Янович Минеев, а из подъезда магазина - несколько новых русских - дам и господ - в длинных шубах нараспашку.
      Сквозь отличный цейсовский оптический прицел прекрасно были видны и изумрудные колье на дамах, и бриллиантовые перстни на руках господ.
      Он нехотя перевел ствол винтовки вправо, с грустью расставшись с холодным, но изумительно красивым женским лицом, и в прорезь прицела попала яйцеобразная голова доктора Минеева.
      Его лысоватая, похожая на слегка облупившееся яйцо голова никогда не нравилась Морову.
      А с тех пор, как соглядатаи и стукачи, которые были внедрены им во все структуры института, несколько раз донесли до него слова Минеева, исследовавшего поведение мышей под воздействием неких кадрированных видеосюжетов, антипатия к доктору превратилась у Морова в ненависть.
      - В курилке он пошутил, что, похоже, "наш академик совсем рехнулся и метит в президенты, иначе к чему эти эксперименты на студентах в кинозале...".
      - Еще он говорил (страшно повторить), что, "возможно, в институте происходят "странные вещи" и что у него есть подозрения, что некоторые больные просто пропадают, - их не переводят в другие клинки, не выписывают в связи с излечением или окончанием курса, - они умирают и тела их где-то сжигают".
      Похоже, доктор Минеев не был злобным, жадным, завистливым, его не волновало, что зарплата сотрудников института зависит от коэффициента благонадежности, толерантности и лояльности к директору. От этого коэффициента зависело в институте все - зарплата и премия, субсидирование лаборатории, публикации, защиты кандидатских и докторских. Доктор Минеев полагал, должно быть, что он будет высказывать публично свои инсинуации и ему это будет сходить с рук.