ГЛАВА 20

Легкое колыхание оконных занавесок на втором этаже подсказало Джоли, что Нан, вероятно, заметила ее приезд. Оставалось убедиться только, удастся ли маленькому китайцу-привратнику и на этот раз не допустить встречи подруг.

А пока она подкатила прямо к главным воротам, подобрала юбки и резво выскочила из коляски. Сердце с каждым шагом колотилось все сильнее. Вот она прошла ворота, идет по дорожке, поднимается на крыльцо, подходит к входной двери. Джоли была уверена, что Нан и ее невинное дитя обязательно погибнут, если она не предпримет что-то. И только сознание этого поддерживало в ней храбрость.

К величайшему удивлению Джоли, ей открыла сама Нан Калли, которая почему-то решила отозваться на ее энергичные звонки. При свете дня Нан Калли выглядела еще более несчастной и жалкой.

— Гром и молния, Джоли Бекэм! — присвистнула Нан, обнаруживая остатки прежнего юмора. — Ты с ума сошла? Мистер Дженьюэри ясно сказал, что не желает видеть тебя здесь…

Джоли цепко ухватилась за локоть подруги, тем самым давая понять, что не намерена уходить.

— Тьфу на этого мистера Дженьюэри! — отрезала Джоли и то ли повела, то ли потащила Нан по дорожке к воротам. И неважно было, что миссис Дженьюэри была одета всего лишь в легкую белую ночную рубашку, а волосы ее торчали в разные стороны.

— Ты видела его в последний раз, как и этот мавзолей, который он имеет наглость называть домом.

Нан не пыталась сопротивляться. Похоже, опыт совместного проживания с мистером Дженьюэри лучше всего доказал ей, что такие попытки бесплодны. Нан безропотно позволила Джоли довести себя до калитки и усадить на сиденье коляски. Увидев, что Нан Калли дрожит от холода, Джоли отругала себя последними словами за то, что не подумала прихватить для Нан какую-нибудь накидку.

В этот самый миг с громким стуком распахнулась входная дверь в доме Айры Дженьюэри, и оттуда буквально вылетел китаец-привратник, что-то крича от волнения на непонятном языке. Джоли резко хлестнула лошадь и хрипло выкрикнула одну из, команд, которые обычно отдавал лошади Даниель.

Китаец выскочил на дорогу и помчался за коляской, его длинная косичка развевалась на ветру. Несколько раз, прежде чем Джоли набрала нужную скорость, китаец чуть было не настиг коляску. Легко было представить, как он вскакивает в нее и заставляет Джоли остановиться.

Однако благодаря заступничеству Господа и бешеной езде расстояние между привратником и коляской начало медленно увеличиваться.

— Держись! — крикнула Джоли подруге, которая с отрешенным видом моталась из стороны в сторону в такт качанию коляски на ухабах. Хотя преследователь отстал, подумалось Джоли, они не будут в безопасности до тех пор, пока не доберутся до фермы. Все, что нужно сделать китайцу — добежать до лесопилки, и тогда вскорости за ними погонятся верховые.

Хотя локоны Джоли пребольно били ее по лицу, она продолжала изо всех сил настегивать лошадь. Коляска быстро промчалась по Просперити, мимо лесопилки, оставив их далеко позади.

Они были уже недалеко от фермы Еноха и Мэри, когда Джоли снова оглянулась и поняла, что худшие ее опасения оправдались. Айра Дженьюэри и двое вооруженных людей верхом на быстрых лошадях нагоняли экипаж.

Джоли, взвизгнув, резко повернула лошадь с накатанной дороги и понеслась напрямик через поля. Над домиком Еноха и Мэри поднимался вверх, а затем ложился горизонтально сизый дымок, создавая впечатление слоев сала и мяса в беконе.

Джоли принялась громко гикать и кричать, моля Бога, чтобы Енох находился где-нибудь поблизости в доме или в конюшне и выскочил на крики с заряженным ружьем в руках. А мистер Дженьюэри и двое его дружков быстро приближались.

Нан завороженно смотрела на дом, который так недавно принадлежал ей и Джо. Хотя у Нан не было еще ни времени, ни возможности очнуться от дурмана, Джоли заметила, как при виде знакомого дома в глазах ее мелькнуло осмысленное выражение.

Айра Дженьюэри помчался наперерез Джоли и перегнулся в седле, пытаясь схватить лошадь Джоли за узду. Джоли пронзительно закричала от отчаяния и ужаса и в этот самый миг заметила Даниеля, Дотера и Еноха, которые мчались с поля к дому. Увы, они были безоружны! Нечто, издали похожее на охотничье ружье, было только в руках у Мэри, которая появилась на крыльце, явно беременная, с тугой косой, перекинутой через плечо. Жестом опытного охотника Мэри вскинула ружье и нацелила его в голову Дженьюэри.

Айра отпустил узду и взглянул на Джоли.

— Даниель тебе здесь не поможет, — ровным голосом сказал он, но лицо его перекосило от злобы. — Нанси моя жена, и я могу делать с ней все, что захочу.

— Но только не на этой земле, — резонно заметила Мэри и для пущей убедительности пальнула в воздух.

К тому времени запыхавшиеся мужчины добежали до коляски и остановились в некоторой растерянности. Джоли с нескрываемым раздражением взглянула на них. Как хорошо, что она и не рассчитывала на них, когда бралась за осуществление своего дерзкого плана.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — требовательно спросил Даниель. Хотя он не отрывал взгляд от мистера Дженьюэри, тем не менее ему удалось подобраться к Джоли и бесцеремонно вытащить ее из коляски. Одновременно Дотер помог выйти Нан Калли, а Енох взял ружье из рук Мэри и спокойно встал за спиной брата.

— Эта вечно болтающаяся у меня под ногами бандитка, которую ты называешь женой, Даниель, только что украла мою женщину, вот что здесь происходит! — ответил Айра и оглянулся на своих провожатых. Однако те выглядели довольно безучастно.

Даниель одарил Джоли сладким, как керосин, взглядом, но она почувствовала огромное облегчение, ощутив рядом с собой его твердость и силу. Она прильнула к нему, и Даниель обнял ее за талию.

— Посмотри на бедную Нан, Даниель! — взмолилась Джоли. — Посмотри, что он с ней сделал! Вот и все, о чем я тебя прошу.

Загорелое лицо Даниеля слегка побледнело, когда он взглянул на свою бывшую соседку. Мэри укрыла дрожащие худенькие плечи Нан шерстяным платком и медленно повела ее в тепло дома.

— Боже мой! — только и выдохнул Даниель. На щеках его заиграли желваки, когда он вновь обернулся к Дженьюэри, и Джоли могла бы дать руку на отсечение, что он хочет стащить с седла владельца лесопилки и нещадно его избить.

— Не советую тебе этого делать, Бекэм, — с угрозой предостерег Айра Дженьюэри.

— Эй, мистер, мы отзываем назад наше приглашение на ужин, — весело вмешался Енох. — Лучше вам сделать отсюда ноги.

Дженьюэри на секунду привстал в стременах, оглядывая плодородную землю и уютный домик, которые чуть было не стали его собственностью, затем перевел взгляд на Джоли. И в этом взгляде она прочитала неприкрытую угрозу.

— Только не думай, что на этом все закончилось, Бекэм, — бросил Дженьюэри, развернул коня и поскакал обратно, сопровождаемый двумя своими прихвостнями.

— Тебе придется многое нам объяснить, — буркнул Даниель Джоли, когда Енох и Дотер ушли в дом вслед за Мэри и Нан.

— Боюсь, что едва ли смогу, — ответила Джоли. — Ты сам видел, в каком ужасном состоянии находится Нан. Всякому ясно, что у меня просто не было иного выбора, кроме как любым способом похитить ее из дома этой скотины.

— Но ведь тебя и Нан могли убить, — тихо проговорил Даниель, глядя на уменьшающиеся фигурки владельца лесопилки и его приспешников.

— Но должна же я была что-то сделать, — упрямо ответила Джоли и пошла к дому.

Нан посадили возле горячей печи. Она покачивалась в кресле-качалке и мелкими глотками отхлебывала чай, налитый в изящную чашечку из китайского фарфора — гордость Мэри.

— Я жила когда-то в доме, который был точь-в-точь как этот, — голосом маленькой девочки сказала Нан.

Джоли посмотрела на Даниеля, и на глазах у нее навернулись слезы. Она подошла к Нан и положила руки на плечи подруги.

— Ты скоро отогреешься, — ободряюще сказала Джоли, пытаясь придать голосу уверенность, которую она на самом деле не испытывала. — Дани-ель и Енох отвезут тебя к Верене. Там ты будешь довольно долго. Тебя это устраивает?

Нан кивнула, хотя Джоли видела, что та не помнит ни то, кто такая Верена, ни то, что сейчас с ней произошло.

Вскоре мужчины ушли на двор, а Мэри и Джоли закутали Нан в плотный шерстяной платок, в котором Мэри ходила в церковь зимой по воскресеньям. После этого они усадили Нан в коляску, которой правил Даниель.

Дотер скакал верхом позади коляски, внимательно оглядываясь по сторонам. Так Джоли отвезла Нан в дом Верены Дейли.

Пожилая женщина встретила их на крыльце, охая и печально качая головой при виде плачевного состояния Нан.

— Джо Калли, должно быть, переворачивается сейчас в гробу, — пробормотала она на ухо Джоли несколько минут спустя, когда они вели дрожащую Нан наверх в свободную комнату.

Нан усадили в кресло и зажгли небольшую спиртовую лампу, которая создала атмосферу уюта и покоя. Верена укрыла бедняжку Нан теплым одеялом. Нан все это время смотрела в окно, не участвовала в разговоре… похоже, она вообще не узнавала женщин, ухаживавших за ней.

Джоли согласно кивнула в ответ на замечание Верены.

— Айра Дженьюэри догнал нас и схватил было у самого порога дома Еноха и Мэри, — сообщила Джоли звенящим шепотом. — Никогда еще не была я так испугана с того самого дня, когда меня собирались повесить. — Сказав это, Джоли вдруг поняла, что не совсем права. Ее неожиданные встречи с Блейком и Роуди испугали ее не меньше.

— Я не сомневаюсь в том, что Айра Дженьюэри появится здесь, едва выяснит, что Нан не живет у тебя с Даниелем, — заметила Верена, поправляя сбившееся одеяло. — Тебе надо поостеречься, Джоли Бекэм, потому что, если мистер Айра Дженьюэри имеет на тебя зуб, то ты пожалеешь о том дне, когда перебежала ему дорожку.

Джоли не надо было напоминать об этом, но она постаралась выбросить все из головы, когда они с Вереной переодевали Нан в теплую фланелевую ночную рубашку и укладывали в постель.

— Мне нужно мое лекарство, — внезапно заявила Нан. Лицо ее неузнаваемо изменилось, глаза были широко раскрыты, взгляд отсутствующий.

— Конечно, дорогая, мы дадим тебе лекарство, — мягко сказала Верена. — Устраивайся поудобнее, сейчас я его принесу.

Не объяснив ничего Джоли и даже не посмотрев в ее сторону, пожилая женщица вышла из комнаты и вернулась с коричневой бутылкой и ложкой.

— Ты не должна этого делать! — запротестовала Джоли, глядя широко раскрытыми глазами, как Верена сейчас наливала в ложку настойку опия.

— Мы не можем так резко и сразу отучить ее от наркотиков, — прервала ее Верена, давая Нан проглотить настойку. — Мне уже приходилось сталкиваться прежде с подобными проблемами. Мы будем постепенно уменьшать дозу.

У Джоли болело сердце, но она знала, что Верена права.

Нан снова откинулась на пышные пуховые подушки, закрыла глаза и стала тихонько посапывать, как спящий ребенок. Верена присела на край кровати, осторожно отвела со лба Нан волосы и прочитала тихую молитву. Едва Нан заснула, Верена потушила лампу и вместе с Джоли вышла из спальни.

Даниель был на кухне, попивая кофе, который сам себе успел приготовить, пока женщины были заняты наверху. Он поднялся со стула, едва они вошли.

— То, что ты сейчас делаешь, очень опасно, Верена, — сказал Даниель, когда Джоли уселась за стол, а хозяйка принялась разливать чай. — Айра Дженьюэри не тот человек, с которым можно в игрушки играть.

— Я могу сказать тебе то же самое, Дан, — ответила Верена, отставляя изящный, расписанный розами чайник. — Вряд ли он вызовет тебя на честный поединок, но у Айры Дженьюэри достаточно денег, чтобы подкупить в этом Просперити любого и доставить и тебе, и Еноху массу неприятностей.

Взглянув на мужа, Джоли поняла, что тот отлично знает, что Верена права, и по спине у нее пробежал озноб, словно она сидела сейчас не у жарко натопленной печки, а стояла раздетая на холодном ветру. Джоли как-то ни разу не подумала о том, что ее поступок может выйти боком Да-ниелю, и на мгновение даже пожалела, что была столь безрассудна.

— Что может сделать тебе мистер Дженьюэри? — взволнованно спросила Джоли.

Даниель пристально посмотрел на жену, прежде чем сказать:

— Он просто может ответить мне тем же, Джоли. Например, может похитить тебя или детей и удерживать их до тех пор, пока я не верну ему Нан.

Джоли вздрогнула, но уже закусила удила.

— Но ведь это же будет незаконно! — воскликнула она.

Ее муж в изумлении поднял бровь.

— А то, что ты сама сделала, это как называется? — без всякой злобы возразил он.

Джоли опустила глаза.

— Может быть, — признала она. — Но некоторые законы просто надо нарушать. Особенно когда они отстают от жизни. Тогда их надо сметать, словно пыль.

Даниель удивил жену легкой отрешенной улыбкой, но смотрел он на Верену Дейли.

— Я оставлю здесь Дотера, чтобы он позаботился о тебе, — сказал ей Даниель. — Но все равно ты сама должна быть осторожна как никогда прежде.

Верена подлила кипятку в чайник и поставила его на стол, расставила чайные чашки, вынула из ящика стола ложки.

— Я все знаю, Даниель, — ответила она усталым, все понимающим тоном классной дамы, имеющей дело с несмышленышем-школяром. — Пей свой чай.

— Послушай, Джоли, — полчаса спустя спросил Даниель, когда они возвращались в коляске домой, — почему так получается, что едва я вытаскиваю тебя из одной передряги, как ты мгновенно попадаешь в другую? Словно спишь и видишь, как бы разворошить очередное осиное гнездо.

Однако он не был зол на жену — это было видно по его тону. Он скорее старался понять что к чему. Прежде чем ответить, Джоли положила руку ему на плечо.

— Это означает, что слишком многое в этом мире нуждается в исправлении.

Даниель вздохнул:

— Мне следовало бы разозлиться на тебя, но я уверен, что Джо Калли позаботился бы о тебе, случись мне, а не ему умереть от укуса змеи, а тебе попасть в лапы Айры Дженьюэри.

— Я говорила вам, мистер Бекэм, как Нан глубоко страдает и что ей приходится выносить, — выходя из себя, подчеркнула Джоли. — Но вы ответили, что мы не можем вмешиваться, поскольку она жена мистера Дженьюэри. Что же заставило вас изменить свое мнение?

— То, что я увидел, в каком состоянии Нан, — ответил Даниель после долгого раздумья, не отрывая взгляд от дороги, словно никогда раньше не ездил по ней. — Мне почему-то очень легко было представить тебя на месте Нан.

Даниель Бекэм был настолько близок к тому, чтобы выразить теплые чувства, что душа Джоли просто воспарила от радости, несмотря на все тяготы сегодняшнего дня.

Приехав домой, Джоли занялась стиркой: накопилось много белья. Но, в принципе, стирку можно было бы отложить до другого, более теплого и солнечного дня. Даниель тоже занялся своей работой по хозяйству. Когда солнце поднялось достаточно высоко, он прогнал Джоли от веревок с бельем и велел ждать дома, пока он привезет Джемму и Хэнка из школы.

Джоли долго смотрела вслед фургону, пока тот не скрылся из виду, затем снова принялась за белье и вынесла полный таз чистого белья на двор, где поставила на тронутую морозом побуревшую траву. Было еще достаточно тепло и светло на дворе, поэтому Джоли решила не терять время и высушить белье на улице, а не на кухне.

Покончив со стиркой, Джоли пошла в сарай, собрала яйца, затем принесла сметану, которая хранилась в колодце. Даниель любил пить кофе со сливками, так что она захватила и их. Переделав всю работу, она в нетерпении стала дожидаться возвращения Даниеля с детьми. Пока все шло просто превосходно. Вскоре показался возвращающийся фургон Даниеля. Детишки выпрыгнули из него и резво побежали в дом, где было тепло, и тут же в мгновение ока съели яблочный пирог. Джоли с умилением наблюдала за ними. Всю ее сейчас переполняло счастье обретенного дома, семьи и покоя.

За час до заката, когда Джоли снимала развешенное на просушку белье, пошел град размером с половину куриного яйца. Градины с громким стуком сыпались с темно-серого неба. И тут верхом на гнедой лошади появился Енох.

— Послушай, что я тебе скажу! — завопил Енох, едва увидел Джоли. — У Мэри начались схватки!

Только самообладание не позволило Джоли выронить тяжелый таз с чистым бельем.

— И ты оставил ее одну?! — закричала она. Енох беспомощно и растерянно поглядел на Джоли, и счастливое выражение мигом слетело с его лица.

— Я знаю, как принять теленка, могу принять жеребенка, — запинаясь, сказал он, — но я не умею принять ребенка.

Джоли замотала головой и ринулась к дому. Бросила там таз с бельем, чтобы заняться им позже. Ей уже приходилось быть при родах, когда она еще девчонкой ездила по стране в таком же фургоне, на котором приехал Енох, однако она не считала себя достаточно опытной в таком вопросе. Все, что она вспомнила, так это то, что роды всегда мучительны, бывает много криков, крови и пота.

— Я сейчас поеду с тобой, — объявила Джоли своему зятю, надевая плащ.

Джемма и Хэнк сидели за столом. Хэнк отчаянно сражался с непослушными цифрами, а Джемма пыталась написать первые пять букв алфавита. Тут Джоли перехватила взгляд мужа, который появился в дверях:

— Даниель, ты останешься дома с детьми. Я вернусь утром.

Даниель открыл было рот, чтобы что-то сказать, но у Джоли не было времени слушать. Она выскочила вслед за Енохом на двор и позволила зятю помочь ей забраться на лошадь. Енох сел позади нее.

— Проследи, чтобы Хэнк помыл за ушами, — крикнула Джоли мужу, когда Енох поворачивал лошадь. — А Джемму надо посадить на горшок перед тем, как уложить в постель.

Она оглянулась на мужа, стоявшего на крыльце, и помахала на прощание рукой. Даниель улыбнулся ей уголком рта.

— В печи томятся жареные цыплята, — добавила Джоли, чувствуя горечь расставания с Даниелем, пусть даже всего на одну ночь. — И проследи, чтобы эти сорванцы не перебили аппетит яблочным пирогом, а то не станут ужинать.

Даниель молча кивнул.

Енох пустил лошадь в галоп, и Джоли пришлось обеими руками вцепиться в гриву, чтобы удержаться в седле. Они скакали в кромешной тьме, пока вдали не показались освещенные окна дома Еноха и Мэри. Залитые светом, они манили и притягивали к себе.

Джоли первой спрыгнула на землю и побежала к дому, пока Енох возился с лошадью. Дети спокойно сидели и ужинали, слишком маленькие, чтобы понимать всю важность происходящего. Джоли поцеловала их в макушки и поспешила в спальню, на ходу снимая плащ.

Мэри лежала на постели, все еще одетая в ситцевое повседневное платьишко. Лицо и волосы ее были влажными от пота, в глазах плескался страх, но, увидев Джоли, Мэри нашла в себе силы улыбнуться.

— Иногда такое случается, правда, Джоли? — выдавила она из себя. Затем ее огромный живот судорожно задвигался, что было отчетливо видно даже сквозь платье. Но Мэри стоически переносила боль, сжав кулаки и крепко стиснув зубы.

— Да, действительно, — согласилась Джоли, открывая крышку полированного сундука, стоявшего у изголовья кровати и рассматривая его содержимое.

Мэри весело прыснула, хотя вновь начались схватки Смех перешел в низкий грудной стон. Когда боль прошла, Мэри дышала глубоко и тяжело.

Джоли нашла чистую ночную рубашку и стала помогать Мэри снимать платье и переодеваться в чистое белье.

— Пожалуйста… — задыхаясь, прошептала Мэри, хватаясь за руку Джоли, когда та нагнулась, чтобы вытереть ей мокрый лоб. — Проследи, чтобы у Еноха и детей все было в порядке…

Джоли кивнула и вернулась в гостиную, чтобы выполнить просьбу Мэри. Енох сидел в кресле-качалке возле жаркой печи, детишки устроились у него на коленях. Все они молча уставились на мерцающие в печи угольки.

Когда Джоли вернулась в спальню, у ее невестки были еще одни схватки, Мэри выгнулась дугой так, что только пятками и затылком опиралась на кровать, — настолько сильной была боль. Джоли намочила чистую тряпку в холодной воде, выжала и осторожно протерла разгоряченный вспотевший лоб Мэри, шепча ей ласковые слова. Мэри немного успокоилась, но Джоли понимала, что это только передышка в ритме природы, а вовсе не ее заслуга.

— Миссис Калли… — услышала Джоли прерывистый и хриплый шепот Мэри, которая собиралась с силами перед новой болью. — У нее все в порядке? Ты устроила ее у миссис Дейли?

Джоли была тронута добротой Мэри, которая даже в такой трудный для себя час заботилась о других. А ведь жене Еноха еще предстояло, возможно, промучиться всю долгую ночь.

— У нее все в порядке. Когда я уезжала от Верены, Нан уже спала, — ответила Джоли.

Ее слова были заглушены громким криком боли, вырвавшимся сквозь крепко стиснутые зубы Мэри, ее огромный живот снова заходил ходуном.

— Не бойся и кричи в голос, если тебе это поможет, — посоветовала Джоли.

Когда прошел и этот приступ боли, Мэри повернулась на бок и пожаловалась:

— У меня так болит спина, что сил нет. Джоли вспомнила о том, что она тоже беременна, и подумала, а будет ли она такой же храброй, как Мэри. А пока она подошла к роженице и принялась аккуратно массировать ей мышцы спины.

— На самом деле я очень боюсь, — призналась жена Еноха. — Может быть, мне удастся сдержаться… Я не хочу перепугать своими воплями Холта и Руфи.