Заложница страсти (Невеста Льва)

— Нет, — продолжала протестовать послушница. — Наверно, бедняжка от страха говорила то, что вы хотели услышать, а не то, что есть на самом деле.

— А может, Терза сказала правду? Не бойся, ее уже нет в монастыре. Ее наказали и отправили обратно к отцу, который пообещал выдать ее замуж за пожилого вдовца с шестью детьми.

Ариане стало не по себе: ведь это она виновата в несчастье бедной служанки.

— Терза не сделала ничего плохого, так же как и я.

— Ты жена великого человека. Или ты уже забыла о клятвах, данных перед Богом?

— Да, я супруга Лайона, но меня выдали замуж по принуждению.

— Такова судьба всех женщин. Их выдают замуж, и они беспрекословно подчиняются, нравится им это или нет. Иначе почему, ты думаешь, многие после замужества выбирают клобук? Нет, леди Ариана, ты ничем не отличаешься от сотен других молодых женщин, живущих в нашей многострадальной стране. Ясно как день, что твоему супругу безразлична твоя судьба. Если бы это было не так, он не отправил бы тебя сюда на наше попечение и не забыл бы о тебе. Ты нелюбимая жена, ты не нужна мужу. На тебя может указать пальцем, покатываясь со смеху, самый последний конюх. Поэтому ты должна подчиниться правилам или страдать.

Ариана напряглась.

— Я уже знаю, что такое палка.

Аббатиса грубо подтолкнула послушницу:

— Иди в свою келью и замаливай грехи. Наказание произойдет после заутрени до всеобщей сходки. За всю историю Сент-Клера у нас еще не было такой бесстыдной послушницы, как ты. Когда твой муж узнает о твоем недостойном поведении, он жестоко тебя накажет. И мой долг сообщить ему обо всем.

Ариана повернулась и направилась в свою келью, бывшую ее тюрьмой долгие пять лет. Лайон вряд ли помог бы ей, находись он здесь. У него есть Крэгмир, титул, любовница. Она ему не нужна.

Лайон прибыл в аббатство Сент-Клер вскоре после заутрени. Монастырский колокол еще гудел от последнего удара. Дернув за шнур колокольчика у ворот, он ждал.

Внутри тускло освещенной часовни Ариана стояла перед алтарем на коленях, согнувшись и закрыв руками голову. Над ней возвышалась аббатиса и методично опускала палку на хрупкую спину послушницы. За избиением безмолвно наблюдали монахини с каменными лицами.

Ариана, стиснув зубы, подавила крик, готовый сорваться с ее губ, когда палка опустилась на избитую спину с особой силой. Уж лучше умереть, чем позволить злобной аббатисе узнать о ее страданиях. Каждый удар только разжигал ненависть к человеку, обрекшему ее на такие нечеловеческие страдания. Словно сквозь туман услышала девушка звонок колокольчика, возвещавший о прибытии посетителя, но она не обратила на него внимания, сжавшись в комок в ожидании очередного удара.

Лайон нетерпеливо переминался с ноги на ногу, подумывая не выбить ли дверь, ставшую преградой на его пути к жене. Жена… За пять лет он редко вспоминал о непокорной маленькой девочке с сильным характером. Мужчина не смог скрыть улыбку. По дороге в монастырь он вспоминал, как когда-то ее острый язычок чуть не свел его с ума. Тогда ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться. Сдав ее на попечение монахинь, он почувствовал огромное облегчение, будто снял камень с души. Рыцарь надеялся, что пять лет, проведенные в стенах Сент-Клера, смирят бунтарский дух зеленоглазой блондинки, поэтому ожидал увидеть изменившуюся Ариану Крэгмир — не непокорную девчонку с жалом змеи, а нежную, добрую, уступчивую женщину.

Мужчина уже занес ногу для удара, но в этот момент дверь отворилась, заскрипев ржавыми петлями. Худая, изможденная женщина в черном монашеском одеянии появилась в проеме и, вскрикнув, торопливо закрыла лицо, увидев огромного рыцаря, облаченного в боевые доспехи.

— Мужчинам запрещено входить в монастырь, — высоким, дрожащим от страха голосом проговорила она.

— Я Лайон Крэгмир, и я пришел за своей женой, — загремел Норманнский Лев и толкнул дверь. Испуганная монахиня отскочила в сторону. — Я желаю поговорить с аббатисой.

Женщина украдкой взглянула на рыцаря и, нервно облизав пересохшие губы, с трудом выдавила из себя:

— Настоятельница… э… она не может вас сейчас принять.

— Я подожду внутри.

Монахиня устало посмотрела на полдюжины всадников, стоявших за спиной Лайона, и отошла.

— Как пожелаете, милорд. Я проведу вас в гостиную, где вы сможете подождать, но только один. Вашим людям запрещено входить в стены монастыря.

— Мои люди останутся снаружи.

Мужчина пропустил монахиню вперед и зашагал следом. Во дворе было пусто: ни одной живой души, что очень удивило рыцаря. Но, не имея ни малейшего представления о жизни невест Христа, он отогнал недоброе предчувствие. Послушница с некоторой поспешностью прошла мимо часовни, потупив взор. Проходя недалеко от нее, Лайон замедлил шаги: его насторожили подозрительные звуки, доносившиеся изнутри. Внезапно он остановился. Рыцарь понял, что это за звуки: удары палки, врезавшиеся в живую плоть, запоминались на всю жизнь каждому, кто хоть раз слышал их или испытал их действие на собственной шкуре. Совершенно очевидно, что в святых стенах избивают непокорные создания, причем довольно жестоко. Лайон не мог себе представить, как святые женщины способны творить такие черные дела в обители Бога, которому призваны служить. Любопытство взяло верх над здравым смыслом, и он направился к входу в часовню.

— Нет! Вы не должны туда входить!

Монахиня, видя нерешительность рыцаря, остановившегося у дверей, попыталась задержать его. Однако ее настойчивость возымела обратный эффект.

— Это же часовня, разве нет? — мужчина вопросительно поднял брови. — А может, я хочу помолиться.

— М… может быть, — выдавила из себя женщина, — но я бы не советовала вам входить туда прямо сейчас.

Не обращая больше на нее внимания, Лайон вошел внутрь. От сквозняка задрожало пламя сотни свечей, горевших перед алтарем. Несколько монахинь стояли вокруг сгорбленной фигурки. Их черные клобуки отбрасывали причудливые тени на стены. Картина при свете мерцающих свечей напоминала сцену страшного суда. Лайону показалось, что он попал в преисподнюю. Женщины — словно ведьмы, исчадия ада, которые набросились на поверженную жертву. Жертва, насколько мог рассмотреть мужчина, — хрупкая женская фигурка в сером одеянии и белом покрывале, наброшенном на волосы. Она стояла на коленях, закрыв голову руками и вздрагивая от ударов толстой палки, которую аббатиса с видимым удовольствием опускала на ее спину. Во время избиения послушница не издала ни единого звука, и Лайону стало жаль несчастную. Какое же ужасное преступление совершила она, какой тяжкий грех лежит на ее душе?

Прекрасно понимая, что не имеет права вмешиваться, мужчина уже было повернулся, чтобы уйти, однако он слишком долго колебался. Белое покрывало упало с головы коленопреклоненной женщины, и у Лайона перехватило дыхание. Только один раз в жизни он видел волосы такого неподражаемого серебристого оттенка. Ни золотистые, ни белые, а цвета настоящего серебра, такие густые и блестящие, что почти слепили глаза.

Девушка повернула к нему лицо, и рыцарь побледнел, узнав острый упрямый подбородок, высокие скулы, четко обозначившиеся от сдерживаемого крика. Ариана Крэгмир.

С момента последней встречи прошло пять лет, но Лайон отчетливо помнил все. Слегка вздернутый маленький носик, высокие скулы, чувственные губы, бывшие немного полнее и ярче, чем требовала мода того времени, изумрудно-зеленые глаза и чудесные волосы. Что, во имя всех святых, здесь происходит?

— Стойте!

Рука аббатисы, занесенная для удара, застыла в воздухе. Глаза всех присутствующих устремились на рыцаря, решительно шагающего к алтарю.

— Лорд Лайон? — со страхом произнесла аббатиса.

Норманнский Лев был могущественным и влиятельным землевладельцем, правой рукой короля Вильгельма. И почему ему вздумалось приехать в монастырь именно в этот час?

— Что привело вас в нашу скромную обитель? Вам следовало бы подождать меня в приемной. Я почти закончила. Привратница не должна была позволять вам входить в часовню.

— Во имя Господа и Святого распятия, мадам, что вы делаете с моей женой?

Все еще стоя на коленях, Ариана со страхом взглянула через плечо, не в силах понять, что происходит. Она, от боли уже не воспринимавшая реальное и нереальное, решила, что перед ней стоит сам архангел, спустившийся с небес, чтобы ее спасти. Служитель Господа возвышался над нею, закованный в серебро и золото. Девушка закрыла глаза и покачнулась. Видения, редко посещавшие ее после приезда в монастырь, внезапно нахлынули на нее. Ариана задрожала: тьма, окружавшая Лайона, поглотила все и всех, окутав часовню мраком. Она видела бурю: ветер, дождь, зловещие грозовые тучи — словом, неуправляемую стихию. Такая сила сметет все, что находится на ее пути.

Лайон заметил, как девушка покачнулась, и подхватил ее на руки, прежде чем она упала без чувств на холодный каменный пол. Вскрикнув один раз, когда ее израненная спина коснулась металлического нарукавника рыцаря, Ариана затихла. Затуманенным взором послушница видела, как пелена покрывала Норманнского Льва, и чувствовала, что она затягивает и ее, как трясина. Затем девушка увидела смерть, которая, как ей показалось, усмехнулась беззубым ртом. Этого оказалось достаточно, и бедняжка впала в забытье.

— Клянусь кровью Создателя нашего, вы убили ее, — закричал Лайон, и мужественное сердце тревожно забилось. — Она закатила глаза и стала холодной, как мертвец! Я словно держу камень в руках!

— Вы ошибаетесь, милорд, — успокоила его аббатиса. — С ней случались такие припадки, мы считаем их уловками. Это и раньше происходило, но она всегда быстро приходила в себя.

— Ариана больна? — рыцарь почувствовал угрызения совести. Ему казалось, что стены монастыря Сент-Клер являются надежным убежищем для юной девушки, нуждающейся в хорошем воспитании, иначе он бы нашел другое место для жены. — Почему мне об этом ничего не сказали?

— Да нет, милорд, у вашей жены отличное здоровье. Как я уже говорила, это ее очередная уловка.

— Я отнесу леди Ариану в ее келью, где она сможет отдохнуть перед отъездом.

Аббатиса знаком предложила Лайону следовать за ней.

— Сюда, милорд.

Мужчина нес девушку на руках по узкому коридору, пока монахиня не остановилась перед маленькой кельей. Когда она открыла дверь, Лайон вошел внутрь и сморщился от отвращения.

— И вот за это я платил огромные деньги?! За эту крохотную каморку, где стоит узенькая кровать, стул и всего одно-единственное окно?

С его уст посыпались проклятия. Перепуганная насмерть аббатиса побледнела и осенила себя крестным знамением.

Лайон, подойдя к кровати, осторожно положил Ариану на живот. Она застонала, но не очнулась. Нахмурившись, он надорвал ворот ее одеяния и осмотрел спину.

— Милорд, что вы делаете? — монахиня неодобрительно покачала головой.

— Я хочу узнать, что вы натворили со спиной моей жены. Ее нужно подлечить, чтобы она смогла отправиться в дорогу завтра на заре.

Аббатиса нахмурилась. Потеря Арианы Крэгмир означает потерю значительной части дохода.

— Вы хотите ее забрать? Я полагала, что вы отправили ее сюда навсегда. Все эти годы вы были очень щедры.

— Я забираю леди Ариану в Крэгмир, ее родовое поместье.

Не обращая больше внимания на назойливую женщину, чье присутствие невыносимо его раздражало, он полностью обнажил спину лежащей без чувств девушки. Даже при свете одной-единственной свечи, тускло освещавшей келью, Район увидел следы от многочисленных побоев. Новые кровоподтеки слились со старыми, чуть зажившими.

— О Господи, — сорвалось с губ изумленного рыцаря.

Синяки на спине Арианы уже стали багровыми. Аббатиса, должно быть, набила руку, потому что знала, с какой силой надо бить, чтобы не порвать кожу. Вздувшиеся полосы начинались от плеч и спускались до ягодиц. Лайон различил и желтые следы от предыдущих побоев.

Мужчина повернулся к аббатисе и обратился к ней с кажущимся спокойствием:

— Что же она сделала, что заслужила столь суровое наказание?

— Ваша жена непослушна, дерзка и непокорна, она не признает никаких правил и не понимает никаких слов. У нее несносный, упрямый характер, который вы и пытались укротить, поместив ее сюда. Вы же сами, милорд, просили смирить ее дух и смягчить ее натуру. Но, увы, это еще не самое страшное.

Женщина вся как-то подобралась и взглянула на лежащую без сознания Ариану. Следующие слова она произнесла с праведным негодованием:

— Милорд Лайон, мне очень горько, но я все же должна вам сказать, что ваша жена тайком под покровом ночи встречалась с мужчиной.

Темные брови рыцаря взметнулись вверх:

— У него что, нет имени? Как же возможно, что они встречались? Как так получилось? Я-то думал, что ворота в монастыре запирают на ночь.

Аббатиса пожала плечами:

— Так или иначе, но они виделись. Я не могу с уверенностью сказать, что леди Ариана выходила за ворота или что мужчина входил сюда, однако они встречались. Одна из приходящих служанок передавала ей записки от него. А что касается его имени, то вам следует узнать это у своей жены, но она вряд ли скажет, — женщина повернулась, что бы уйти. — Я пришлю немного мази для ее спины.

Ариана зашевелилась и застонала. Спина горела, будто ее поджаривали в аду на медленном огне. Пожалуй, за пять лет, проведенных в Сент-Клере, это избиение было самым жестоким. Неужели содеянное ею считается таким тяжким грехом? Но что же такого она сделала?

— Не двигайтесь. Аббатиса сейчас пришлет мазь для вашей спины.

Этот голос! Девушка в то же мгновение его узнала. Низкий, бархатный и волнующий, заставляющий сердца и женщин, и мужчин биться чаще. Нет, это не может быть сном. Значит, Лайон здесь. Тот, кого она ненавидела сильнее всех на свете, находился перед ней. Еще более сильный и могущественный, чем раньше, огромный, внушающий страх и… такой красивый. Он был настолько красив, что Ариане пришлось напомнить себе, что перед ней дьявол во плоти, демон, заточивший ее в монастырь, лишивший ее дома, семьи. Последнее видение внезапно вновь возникло перед глазами: смертоносный вихрь и злобный оскал смерти. Смерть… Девушка в ужасе вздрогнула.

Господи… Зловещее видение другого мира, куда уходят люди, когда последнее дыхание слетает с губ, было настолько реальным, что на нее пахнуло могильным холодом. Ариана не имела понятия, чью смерть она видела, но кому-то скоро закроют глаза и кого-то засыплют землей.

— Зачем вы здесь?

— Я забираю вас домой в Крэгмир. Вильгельму в Нортумбрии нужен сильный воин, способный защитить приграничные земли от посягательств короля Малькольма.

— Вы всегда стремились услужить этому выродку.

Лайон, нахмурившись, взглянул на жену:

— А вы, миледи, как я посмотрю, не укоротили свой злой язычок. Судя по состоянию вашей спины, аббатиса не так сдержанна, как я.

Мужчина бросил взгляд на ее вспухшую спину, и Ариана внезапно осознала, что он оценивающе смотрит на ее обнаженное тело. Его взгляд обжег девушку, и она попыталась сесть. Края разорванного платья разошлись еще сильнее, обнажив плечо и верхнюю часть молочно-белой груди. Если у Лайона и возникали раньше сомнения относительно зрелости жены, то теперь они окончательно отпали. Прежде чем Ариана торопливо подхватила продолжавшую сползать материю, рыцарь успел разглядеть совершенной формы грудь с розовым соском.

— Я уже не ребенок, милорд, и боюсь, с годами мой язычок стал еще острее.

— Похоже, вы говорите истинную правду, причем в обоих случаях, — добавил он, намеренно пристально посмотрев на ее грудь. — Вильгельм, безусловно, был прав. На этот раз я увезу вас в замок, останусь с вами, и мы дадим жизнь наследнику Крэгмира. Но сначала, миледи, потрудитесь объяснить, с кем вы встречались в глухой полночный час?

Рыцарь произнес последнюю фразу стальным голосом, от которого мурашки побежали по спине. Она знала, что мстительная аббатиса с радостью сообщит Лайону об ужасном грехе послушницы, хотя та ни в чем и не виновата, ведь ничего предосудительного не было в невинных разговорах с Эдриком через ограду.

— Аббатиса ошибается. Нет никакого мужчины.

Никто не заставит ее произнести имя Блэкхита даже под пыткой!

Лайон взглянул на девушку. Совершенно очевидно, что Ариана лгала, потому что она избегала смотреть ему в глаза.

— У вас есть любовник?

Жена расхохоталась:

— Любовник? Глупости вы говорите, милорд. Единственным человеком, который может открыть ворота, является аббатиса. Иногда мне не спится по ночам, и я гуляю, дышу свежим воздухом.

— Время покажет, лжете вы или нет, — сухо произнес мужчина. — И если я узнаю, что вы нарушили клятву, данную перед Богом, то вы окажетесь вновь в этих стенах, причем так быстро, что не успеете опомниться, но на этот раз я заточу вас в монастыре навечно.

— Я никогда не хотела быть вашей женой.

Рыцарь посмотрел ей в глаза:

— Вы будете моей женой, миледи, в полном смысле этого слова, будете делить со мной ложе и будете носить под сердцем моих детей, вы будете повиноваться мне и хранить мне верность. Да, миледи, вы станете хранить мне верность.

Девушка широко открыла глаза, когда до нее дошел смысл сказанного. Возможно, он принудит ее делить с ним ложе и повиноваться кое в чем.

Конечно, она не нарушит клятву, данную перед Богом, но никогда, никогда не смирит свой дух и не преклонит колена перед норманнским зверем. Зеленые глаза Арианы сверкали, и не нужно было слов и объяснений. Лайон прочел ее мысли.

— Да, моя дорогая женушка, как я сказал, так и будет.

— Может, да, милорд, — нежно улыбаясь, проговорила она, но затем улыбку будто стерли с ее лица, — а может, нет.

ГЛАВА 2

Отряд покинул монастырь на рассвете. Ариана сидела в седле, крепко сжав в руках поводья. Избитая спина горела, не позволяя ни на минуту расслабиться. Вот уже пять лет девушка не садилась на лошадь и почти забыла это неповторимое чувство свободы, когда от скачки захватывает дух, когда ветер бьет в лицо, треплет волосы, в которых играет солнце. Уже то, что она находится за высокими стенами монастыря, радовало ее и застилало слезами глаза.

Ариана украдкой взглянула на Лайона, ехавшего впереди. Прошлой ночью, дождавшись от аббатисы бальзама и уложив жену, он заночевал за монастырскими воротами со своим отрядом, разбив лагерь. Сразу после заутрени мужчина появился в аббатстве, ведя лошадь для Арианы.

Сейчас, сидя в седле, девушка смотрела на рыцаря и никак не могла понять, почему он оказывает такое влияние на нее. Конечно, она ненавидела этого норманнского зверя, однако восхищалась его многочисленными достоинствами. У него было гибкое и мускулистое тело хищника, закаленного в постоянных сражениях.

Руки Лайона играли мускулами, а ноги, сжимающие бока породистого жеребца, походили на стволы деревьев. Он способен убить ее одним ударом своей руки, и никто не сможет сказать ему «нет». Она мечтала о том дне, когда этот завоеватель уберется из Англии восвояси вместе со своими соплеменниками и ее родина вновь станет принадлежать саксам. Девушка молилась, чтобы день свободы пришел как можно скорее.

Выражение лица рыцаря оставалось по-прежнему каменным, когда он придерживал коня и ждал, пока Ариана поравняется с ним. Бросив взгляд на всадницу, мужчина отметил, что верхнее серое платье не скрывает соблазнительных форм ее сформировавшегося тела. Взглянув выше, рыцарь поморщился: белая накидка, наброшенная на голову, скрывала изумительные серебристые волосы. Кто бы мог подумать, что дикое маленькое создание, которое он отправил в монастырь пять лет назад, превратится в соблазнительную женщину?

«Неужели у нее правда есть любовник? — мрачно думал норманн, — или же аббатиса придумала все это?» Не похоже, что Ариана согрешила, да еще в стенах монастыря. Хотя иногда происходят странные вещи. Есть только один способ узнать правду, и Лайон через некоторое время поймет, нарушила ли его жена священную клятву. Если выяснится, что супруга неверна, он отправит ее обратно в монастырь, где она проведет остаток жизни, замаливая грехи.

Недалеко от Сент-Клера располагалась большая деревня, и Ариана с интересом смотрела на снующих крестьян, занятых повседневными делами. Очень долго она не наслаждалась бьющим в лицо ветром, ласковым солнцем и наблюдением за людьми, живущими своей жизнью, а не той, которую предписала аббатиса. Баронесса полной грудью вдохнула воздух, пахнущий едой, любимой с детства, и рот наполнился слюной.

Внезапно к лошади бросилась девушка и схватилась одной рукой за поводья, а другой за юбки всадницы.

— Миледи, это я, Терза.

Ариана взглянула на нее и узнала служанку из монастыря, несмотря на распухшее, изуродованное синяками лицо. Это она передавала записки от Эдрика. Супруга Лайона, побледнев, с трудом сдержала крик:

— Терза, что случилось? Кто так тебя избил?

— Умоляю вас, миледи, возьмите меня с собой! Позвольте мне прислуживать вам и вашему мужу, ради Бога!

Лайон, нахмурившись, сердито взглянул на бедно одетую девушку, повисшую на юбках его жены. Ее растрепанные светлые волосы рассыпались по худой спине. Мужчина направил коня к Ариане.

— Кто эта женщина, миледи? Вы знаете ее?

Хозяйка Крэгмира, закусив губу, тщательно обдумывала ответ. Скорее всего, аббатиса не назвала Лайону имя посредницы, передававшей ей послания от Эдрика.

— Это… это служанка из монастыря. Она хочет, чтобы я взяла ее с собой в Крэгмир.

Мужчина посмотрел на девушку внимательнее:

— Кто избил тебя?

— Отец, милорд, — едва слышно произнесла Терза. — Он хочет, чтобы я вышла замуж за Дорала, вдовца с шестью детьми. Дорал уже похоронил трех жен, а я не хочу стать четвертой.

— Доля женщины — повиноваться желаниям отца, — заметил Лайон.

— Неужели доля женщины в том, чтобы ее избивали до полусмерти? — дерзко вмешалась Ариана, и ее смелость ничуть не удивила мужчину.

— Конечно, особенно если она несносная упрямица, — в его словах прозвучало предупреждение, и намек болью отозвался в сердце девушки.

— Если вы будете бить меня, милорд, я прикажу Надии наложить на вас проклятье. Может, вы ее не знаете? Она колдунья из Крэгмира.

Каменное лицо Лайона расплылось в улыбке:

— Вы что же думаете, я боюсь ведьм? Нет, миледи, если вы совершите что-нибудь унизительное для меня, то мне потребуется нечто большее, чем проклятья старой ведьмы, чтобы не наказывать вас.

Ариана взглянула на мужа. Несомненно, в его словах скрывался намек на ее тайные свидания с Эдриком. Она поклялась, что супруг никогда не узнает имени мужчины, который так нежно и преданно любил ее и с которым она встречалась в глухую полночь.

— Миледи, прошу вас, возьмите меня с собой! — продолжала умолять служанка.

— Терза, отправляйся домой! — раздался грубый окрик.

Девушка испуганно вздрогнула, резко обернулась и увидела отца. Это был мужчина неряшливый, неприятный и, без сомнения, невероятно сильный. Его кулаки напоминали молот. Он потряс ими, грозя дочери, и по ее телу пробежала дрожь.

— Не смей бить ее больше, — спокойно, но твердо приказала Ариана.

Лайон, выпрямившись в седле, изумленно наблюдал за происходящим, удивляясь смелости жены. Похоже, у его супруги отважное сердце, и это выгодно отличало ее от всех его знакомых дам. Хотя, если подумать, женщина не должна обладать такими качествами. Они скорее присущи мужчине.

— Моя дочь принадлежит мне, миледи, а поэтому то, что с ней случится, не ваша забота, — басом ответил отец Терзы.

Решив, что на этот раз мужлан зашел слишком далеко, Лайон вмешался в спор:

— Ты свободнорожденный или раб? Объясни, в чем дело.

— Свободнорожденный, милорд. Меня зовут Болдер. Моя дочь обещана Доралу, кузнецу, которому нужна жена, чтобы смотреть за детьми, — Болдер не решился сказать, что его дочь изгнали с позором из аббатства за нарушение правил. Грехи Терзы могут плохо отразиться и на его репутации, а это несправедливо. Он не несет ответственности за поведение непослушной девчонки. Может, Дорал, узнав о ее проступке, откажется на ней жениться. — Терза не хочет выходить замуж за кузнеца, но скоро согласится, будьте уверены.

Его сжатые кулаки ясно показывали, каким образом ему удастся уговорить дочь.

Лайон всегда считал, что женщина должна быть покорной. Однако он верил, что смирить дух можно и без битья. То, что мужчина сказал Ариане совсем недавно, скорее предупреждение, чем угроза. Существуют другие способы держать жену в повиновении.

— Милорд, — обратилась к нему супруга, — я хочу, чтобы Терза прислуживала мне. Неужели мы не можем взять ее с собой в Крэгмир?

Она спросила это таким нежным голосом, что рыцарь мгновенно поддался ее очаровательной соблазнительной улыбке и медовой речи. Может, он еще не знает эту искусительницу?

— В Крэгмире много слуг.

— Я хочу Терзу.

Постоянство, с каким эта несчастная носила ей записки, заслуживало награды. Ариана не могла представить, что такое нежное и хрупкое создание будет отдано жестокому варвару, который доказывает свое право на собственность пудовыми кулаками. Ей и так уже досталось как следует от свирепого отца.

— А что скажешь ты? — обратился Лайон к Болдеру, который переводил изумленный взгляд с Терзы на рыцаря и его супругу.

— Вы хотите, чтобы моя дочь служила вам? Какой человек, будь он сакс или норманн, не слышал о Норманнском Льве и его славных подвигах? Терза, да и он сам не могли и мечтать о такой чести, как служить ему и жить в его доме.

И все же Болдер хотел, чтобы его отблагодарили за согласие.

— Да, — неохотно буркнул Лайон, — моя жена этого хочет, а я считаю своим долгом уступить ей.

Болдер облизал толстые пересохшие губы, думая о награде. Что это может быть: серебряная или даже золотая монета, а может, почести?

— Я не хочу расставаться со своей старшей дочерью, милорд, — жалобно, насколько позволял ему его густой бас, заскулил Болдер. — Она помогает моей жене вести хозяйство, и без нее нам придется туго.

Лайон не чувствовал ничего, кроме отвращения, к этому грязному, грубому мужлану. Ему прекрасно известно, на что тот намекает, и рыцарь решил положить конец шутовскому представлению:

— Сколько ты хочешь за свою дочь, Болдер? Я ее куплю для своей жены.

Болдер усиленно захлопал ресницами.

— Святые угодники, милорд, я вовсе не хотел…

— Я знаю, чего ты хотел.

Лайон опустил руку в кошелек, висевший на поясе, и, вытащив оттуда мелкую серебряную монету, бросил ее мужчине. Тот проворно ее поймал, посмотрел на нее несколько секунд и согласно кивнул:

— Этого хватит.

Повернувшись, Болдер зашагал прочь, не взглянув на дочь и не сказав ей ни слова: ни до свидания, ни совета, ничего. Очевидно, он уже планировал, как потратить деньги.

Во время разговора с Болдером рыцарь ни разу не взглянул на Ариану. Его удивило и несколько смутило то, что он так легко уступил прихоти жены. Обычно женщинам приходилось постараться, чтобы добиться от него чего-нибудь. Возможно, несчастная Терза и ее горькая участь так подействовали на мужчину, однако объяснить свою уступчивость тот никак не мог. Именно это и смутило Норманнского Льва. Мужественный, гордый, жестокий воин, он не знал жалости и недаром получил свое прозвище.

Донельзя удивленная милосердием мужа, Ариана, приоткрыв от изумления рот, наблюдала, как супруг подозвал к себе командира отряда Бельтана и приказал ему усадить Терзу к себе в седло. Наклонившись, рыцарь поднял девушку одной рукой и устроил ее впереди себя. Затем Лайон дал сигнал отряду отправляться.

— Благодарю вас, милорд, — тепло произнесла Ариана.

— Единственное, чего я желаю, миледи, чтобы вы сказали мне имя человека, с которым встречались в аббатстве, — говоря это, рыцарь вглядывался в глаза жены, будто пытаясь прочесть ее мысли. — Я все равно узнаю, и вы прекрасно понимаете, что я не бросаю слов на ветер.

Пришпорив коня, Лайон ускакал вперед, оставив Ариану размышлять над сказанным. Место норманна занял сэр Бельтан.

— Я буду служить вам верой и правдой, миледи, — шептала Терза, наклоняясь, чтобы хозяйка услышала ее. — Я голову положу за вас на плаху.

— Я прошу тебя только об одном: не говори о годах, проведенных в монастыре, потому что я не хочу больше вспоминать то ужасное время.

Терзу не нужно было просить об этом одолжении, потому что ей тоже не хотелось вспоминать о службе в аббатстве. И, конечно, она ни слова не скажет о записках, которые передавала Ариане от незнакомого мужчины. Никакие побои и самые жестокие пытки не вырвут у нее признания, хотя, честно признаться, Терза была очень благодарна лорду Лайону за то, что он избавил ее от отца и Дорала.

В полдень отряд остановился на привал. Лайон купил пирог с мясом на маленьком рынке у деревушки. Ариана отошла как можно дальше от норманнов, выбрав место под огромным старым дубом. К ней вскоре присоединился Лайон. Девушка с наслаждением ела сочный пирог. Она уже забыла вкус настоящей пищи. В течение пяти лет Ариана не пробовала ничего, кроме пресной, безвкусной похлебки монахинь, которая вызывала только отвращение.

— Как ты спокойна, Ариана, — обратился к ней норманн, впервые назвав ее по имени. — Ты думаешь о своих грехах?

Девушка насмешливо взглянула на мужчину:

— Боюсь, вам будет скучно слушать о моих проступках, милорд. За стенами монастыря трудно согрешить.

— И все же вы нашли способ это сделать, а, миледи? Аббатиса очень огорчена вашим поведением.

— Простите, что я расстроила вас, милорд. Может, вы попросите священника расторгнуть наш брак, ведь соглашение так и не вступило в силу?

Лайон нахмурился.

— Нет, Ариана, мы женаты и останемся мужем и женой. Когда мы прибудем в Крэгмир, я добьюсь от вас признания. Мы станем настоящими супругами, но сначала я должен узнать, хранили ли вы мне верность и обладаете ли необходимыми женскими достоинствами. Я не собираюсь воспитывать незаконнорожденного.

Краска стыда залила лицо и даже шею девушки. Откровенность мужчины шокировала ее. Пусть они муж и жена, но она еще совсем не знает человека, находящегося перед ней. К тому же за пять лет затворничества Ариана почти забыла, как выглядят мужчины.