То, что чужак-метаморф оказался всеядным, было еще полбеды. Хуже то, что он оказался всеядным в самом широком смысле. Человеческую пищу он уминал более чем охотно, но и неорганика его вполне устраивала. Кресло, в котором младшая жена опрометчиво оставила существо, за полминуты пришло в полную негодность. Прекрасное противоперегрузочное кресло! Метаморф объел его, как яблоко. И в этом огрызке Максим промучился все этапы предпосадочных маневров, торможения и посадки. Великое счастье, что “Вычегда” садилась на Меркурий, а не на Землю и что посадка прошла как по маслу. В итоге у Максима всего-то навсего разболелась спина. Могло кончится и хуже…
      Например, повреждением позвоночника. А то и катастрофой, если бы прожорливому чужаку позволили приблизиться к блокам управления или приборам. К счастью, спохватились вовремя. Максиму представилась жуткая картина: непрерывно жрущая и увеличивающаяся в объеме амеба, противно гудя, начисто выедает корабль изнутри, после чего начинает глодать скорлупу обшивки… Космический глист!
      Сейчас насытившийся чужак вновь свернулся в гладкий шар, переваривая поглощенное. Его устроили в изувеченных остатках кресла. А Максим лежал на полу, и Карина массировала ему спину. Корпус “Вычегды” слегка содрогался - шла погрузка. Ею пришлось руководить Барбаре.
      Ничего, справится. Сдал - принял. Всего-то с десяток документов, девять из которых - внутрикорпоративные. Плюс собственно погрузка. Стоило бы, конечно, приглядеть, но…
      - Больно? - участливо спросила Карина.
      - Терпимо… Слышь? Урчит, гад.
      - Ничего он не урчит. - Карина также посмотрела на чужака. - Это тебе кажется. Знаешь, от него идут какие-то эманации… ну страха там или еще чего. Он открыт, все его эмоции на виду. Сначала он боялся, я это чувствовала. Очень боялся. Потом ему стало хорошо, и он дал нам это понять.
      - Вот-вот, ему-то хорошо… Какая новость! Теперь этот межпланетный троглодит для нас важнее всего. Его уже сейчас не выпихнешь через шлюзовую, если он сам того не захочет. На нас - тьфу, перебьемся как-нибудь. Что еще ты предложишь ему сожрать? Наш провиант? Груз? Реактор? Может, меня? Имей в виду, я против.
      - Не говори глупостей, - мягко возразила жена. - Все обойдется, вот увидишь.
      - Ну да. Однажды проснусь наполовину переваренный и увижу, как он доедает тебя и гоняется за Барбарой… Уй!
      - Ну вот, сам сделал себе больно. Лежи, не дергайся. Сейчас вотру мазь, и будешь как новенький. А что до этого малыша…
      - Ничего себе малыш! Ой!…
      - Лежи спокойно, говорят тебе. Он малыш, понятно? Я это сразу почувствовала, и Барби тоже. Совсем маленький инопланетянин-метаморф, может быть, даже новорожденный. У него пока голые инстинкты, но он разумный, и он учится. Знаешь, мне это даже нравится. Какая земная женщина может похвастать, что выкармливала и обучала младенца-инопланетянина?
      - Все равно ведь отберут, - мрачно сказал Максим. - Сказано ясно: доставить на лунную базу по возможности живым и неповрежденным. Приказ получен, подтверждение отослано. Радуйся, он останется с нами до Луны. Можешь нянчиться с ним, пока он не сожрет корабль.
      - Он не сожрет. Мы объясним ему, и он поймет. Я чувствую, что он хочет нас понять.
      - С какой целью? Не с гастрономической ли? Когда я покупаю колбасу, я тоже хочу понять, свежая ли она. Будь моя воля…
      - Что будь твоя воля? А? Убил бы малыша? Сжег дюзами?
      - Еще чего. Оставил бы здесь, на Меркурии. С его аппетитом тут ему самое место. Он бы штреки в шахтах проедал и штольни всякие… О-ой! Ты нарочно, что ли?
      - А ты не городи чепухи. Все, теперь полежи с полчаса, и можешь вставать.
      Карина ушла, оставив за собой последнее слово. Когда с нею вступал в спор не муж и командир, а всего-навсего пациент, исход всегда бывал ясен с самого начала.
      Зато спине и вправду стало легче, и, выждав полчаса, Максим встал без особых стенаний. Судя по звукам, погрузка продолжалась. Надо бы пойти взглянуть. В редкие моменты полной тишины было слышно, как потрескивает корпус корабля, отдавая тепло. Температура внутренних помещений уже давно упала до терпимой. Скоро станет холодно и придется кутаться, но перед тем наступит час-другой блаженной прохлады. Это ли не счастье?
      Покажите изжаренному на солнце бедуину кусок льда - он завопит от восторга. Максим не вопил только потому, что уже привык. Он наслаждался молча. Не будь здесь этого чужака со звезд, наслаждение было бы полным.
      - Ну, - неласково спросил Максим пришельца, - что молчишь?
      Покоящийся в руинах кресла шар негромко зажужжал.
      - Я еще могу понять, зачем ты нужен им, - Максим ткнул пальцем в том направлении, где, по его понятиям, брела вдали от солнечной ярости Земля, волоча за собой горошину Луны. - Я другого не могу понять: на кой черт ты сдался мне?
      - А ты не городи чепухи, - раздался вдруг голос сквозь жужжание.
      - Что-о?
      - Полежи с полчаса, и можешь вставать, - сообщил шар.
      - Та-ак!… Карина!
      Жена явилась сразу. За недолгий период супружества она научилась до тонкостей разбираться в интонациях мужа. Что, однако, не помешало ей начать с вопроса:
      - Ну что ты ревешь, как осел?
      Максим был слишком взволнован, чтобы цепляться к сравнению с малопочтенным непарнокопытным.
      - Он разговаривает! Твоим голосом!
      - Кто?
      - Догадайся с трех раз. Твой серпентиец, вот кто!
      - Да? - Карина внимательно оглядела шар, затем мужа. - Тебе случайно не послышалось? Чем он может разговаривать?
      - А чем он может жужжать? Может, всей поверхностью. А может, чем-то внутри. Вот послушай, сейчас он еще что-нибудь выдаст.
      Помолчали. Молчал и шар. Даже перестал жужжать.
      - С-скотина! - не выдержал Максим.
      - Ты перенервничал, - участливо отозвалась Карина. - Тебе нужно успокоиться. Возьми себя в руки, ты же командир.
      - Я спокоен!
      - Повтори еще раз и на десять децибел тише.
      - Я спокоен. Спокоен. Спокоен.
      - Уже лучше. Значит, ты слышал, как он разговаривал?
      - Да, и повторял твои слова. Как попка.
      - А твои нет?
      - Еще не хватало.
      Карина улыбнулась мужу той снисходительной улыбкой, которую он терпеть не мог. Максим хотел уже было рявкнуть, но только разинул рот, потому что Карина приблизилась к чужаку и нежно погладила его по лоснящемуся боку.
      - Ну успокойся, маленький, не надо бояться… Дядя хороший, он просто пошутил. Давай его простим, а? Хороший дядя, хороший, и ты у нас хороший, ты у нас самый лучший, лучше всех…
      - Ну и зачем тебе это надо? - только и спросил Максим, когда поглаживание кончилось и чужак вновь тихонько зажужжал.
      - Значит, надо. Что ты знаешь о созвездии Змеи?
      - Только то, что это единственное созвездие, топологически разорванное на две части. Строго говоря, это два созвездия: Голова Змеи и Хвост Змеи. Разделены созвездием Змееносца. - Максим наморщил лоб. - Ярких звезд, кажется, не содержат… Или содержат? Погоди-ка… Альфа Змеи - оранжевый гигант ярче третьей величины.
      - И это все? А что ты знаешь о серпентийцах?
      - М-м… Почти ничего. Не знаю даже, где их родина - в Голове или Хвосте Змеи. Кому надо, тот, наверно, знает о них больше. Секретная же информация. А что?
      - Ты спросил, зачем мне это надо, - отозвалась Карина, продолжая улыбаться чуть-чуть снисходительно. - Попытаюсь объяснить на доступном тебе уровне. Ты можешь считать, что я сюсюкаю, дело твое. Что считаю я, в данном случае несущественно. А “тот, кому надо”, скажет, что я устанавливаю первый в истории человечества эмоциональный контакт с существом чуждой нам природы. Подбираю, так сказать, к нему ключики. Скажу сразу: такая точка зрения мне отвратительна, но по сути так оно и есть. А теперь скажи, чья точка зрения более весома. Неужели твоя?
      - Где уж, - буркнул Максим. - Более весома, конечно, не моя. Моя зато более практична. Вот сожрет он корабль на обратном пути…
      - Не сожрет. Он сыт. А когда проголодается, я попрошу его не есть все подряд. И он меня послушается, спорим?
      Максим только пожал плечами. В голосе Карины было столько уверенности, что спорить не хотелось. Вдобавок кто признал бы победу командира, если бы он выиграл спор? Некому было бы признавать.
      Ну их к лешему, такие споры.
      - Ну что ты ревешь, как осел? - внезапно произнес чужак голосом младшей жены.
      Хотя Максим молчал.
 

      Кресло восстановили, изведя на него два тюбика полимерной пены. Чужака от греха подальше поместили в спальном отсеке, чтобы не сожрал чего-нибудь жизненно важного. При нем почти неотлучно находилась Карина. Мрачный Максим убеждал себя, что ревновать не следует.
      Теперь найденыш ел гораздо меньше, чем раньше. “Наголодался, бедняжка, вот поначалу и накинулся на еду”, - объясняла Карина. Иногда он просил органику и получал ее. (Максим предрекал, что к концу рейса экипажу придется сесть на жесткую диету.) Но особенной его любовью пользовался добытый на Меркурии металл. Изотопы лантаноидов, особенно иттербия, приводили его в сладостную дрожь. В ответ на запрос пришел приказ: груз не беречь, сколько бы чужак ни поглотил. Роскосмос заранее мирился с убытками.
      Некоторые изотопы были слаборадиоактивными. На радиацию серпентиец чихать хотел. Но уже спустя час после радиоактивной трапезы поднесенный к нему дозиметр показывал лишь фоновый уровень излучения.
      Есть-то чужак ел, но облегчаться и не думал. С одной стороны, командира это устраивало. С другой стороны, Максим ворчал, что добром это не кончится. Где это видано, чтобы у живого существа отсутствовала система пищеварения? Чтобы он непосредственно встраивал в свое тело вещества, попадающиеся ему на пути, и не выделял отходов жизнедеятельности?
      Антиэнтропийных существ не бывает, тут что-то не так. Может, юный серпентиец накапливает массу как эквивалент энергии, чтобы потом высвободить всю энергию разом? Кто сказал, что он младенческое существо? А если хитрая мина - “сюрприз”? От “Вычегды” и молекул не останется. Если же взрыв произойдет на Луне, то на месте лунной базы возникнет такой кратер, каких еще не бывало. Плюс тектонические разломы на всю стокилометровую толщу лунной коры, вновь пробудившийся вулканизм и прочие прелести…
      Не говоря уже о тысячах погубленных жизней и десятках лет на восстановление утраченного.
      Кому выгодно? Сильным соседям, естественно. Окрепшее человечество, нарастив космические мускулы, когда-нибудь “попросит” соседей подвинуться. Зачем вводить слабых в искушение стать сильными? Щелчка им по носу - сиди, неслух, в песочнице!
      Карина просто смеялась. Ну да, она женщина, у нее чутье, как же… Барбара спорила с Максимом на логическом уровне и, когда ей приходилось туго, приводила убийственный аргумент: “Что толку спорить-то? У нас есть приказ”.
      Возразить было нечего.
      Прошло одиннадцать суток после старта. Еще сорок - и рейс, надо надеяться, завершится успешной посадкой в кратере Гассенди. Стало прохладнее, и Максим уже носил шорты. Инопланетный детеныш - если это был детеныш - не доставлял чрезмерных хлопот. Карина клялась, что он ведет себя все более осмысленно и даже пытается разговаривать. К ее восторгам Максим относился скептически.
      Жизнь обещала вернуться в привычную колею. Доковылять без проблем до лунной базы, сдать пришельца с рук на руки, получить премиальные… Что еще нужно для счастья?
      Оказалось - нужно.
      На двенадцатые сутки нежданно ожила радиосвязь. Кто-то назойливо бубнил в эфире: “Вычегда-014”, ответьте, “Вычегда-014”, ответьте…” В сигнал были забиты кодовые позывные “Вычегды”. Максим понял это, когда на монитор поступило сообщение: главная антенна автоматически нацелилась на источник сигнала, послано подтверждение готовности к сеансу связи.
      На локаторе - пусто. Либо источник сигнала не отражал радиоволн, либо находился вне пределов локации. Скорее второе, чем первое.
      - “Вычегда-014” слушает, прием, - сообщил Максим мировому пространству.
      Прошло секунд пятнадцать, прежде чем поступил ответ:
      - “Вычегда”? Говорит корабль “Тайгер” ВКС Унии Наций. Мы находимся в двух миллионах километров от вас. Идем курсом сближения. Расчетное время встречи: плюс восемь часов семнадцать минут. Приготовьтесь к передаче нам найденного объекта. Как поняли? Прием.
      Вырубив микрофон, Максим задумался. В течение нескольких секунд его лоб являл собою целую горную систему хребтов-морщин.
      - Что это за “Тайгер”? - перебила его мысли Барбара.
      - Крейсер-внепланетник. Из новых. Тот еще монстр. Полтораста метров длины, сорок человек команды. Ядерное оружие, плазменное оружие, лучевое оружие… Мы по сравнению с ним просто букашка.
      - А с какой стати военно-космические силы собираются присвоить себе нашего найденыша?
      Максим пожал плечами.
      - Да ни с какой… Считают, что он им нужен, вот и все. В лучшем случае заручились санкцией Генсекретаря Унии Наций. В худшем случае сделают это задним числом.
      - У них есть право забрать нашего малыша? - спросила Барбара.
      - Только право сильного. Вот это-то мне и не нравится… Что они о себе возомнили? За кого они нас держат? Чужак наш. Принадлежит Роскосмосу. При чем тут военно-космические силы?
      - “Тайгер” на связи, - вновь забубнил динамик. - “Вычегда”, как поняли? Прием.
      Чертыхнувшись, Максим включил микрофон.
      - “Тайгер”, я “Вычегда”. Плохо слышу вас. Повторите сообщение. Прием.
      Не приняв пока никакого решения, он тянул время. Протянуть удалось не более минуты - ровно столько, сколько ушло на повтор сообщения плюс время доставки.
      - Карина расстроится, - шепнула Барбара.
      Максим взглянул на нее и ничего не сказал. Расстроится? И только-то? Нет, Карина, судя по ее чисто материнскому отношению к серпентийцу, впадет в настоящую ярость. Попробуй-ка отобрать волчонка у волчицы. Обязательно бросится, даже если будет знать, что шансов никаких. Почему? А потому, что иначе нельзя!
      Да и сам Максим начал уже ощущать сильное раздражение.
      - “Тайгер”, я “Вычегда”. Следую на лунную базу с грузом, принадлежащим Роскосмосу. Не считаю ваше предложение ни правомерным, ни обоснованным. Продолжаю полет. Прием.
      Барбара показала ему большой палец.
      - “Вычегда”, я “Тайгер”, - загремело из динамика. - Советую не обострять. Найденный вами объект необходим Штабу Обороны. Приготовьтесь к передаче. Будем у вас через восемь часов десять минут.
      Максим зарычал от злости, но сейчас же взял себя в руки. Полчаса назад он вздохнул бы с облегчением, избавившись от чужака. Теперь он принял иное решение. Сам. Хотя и не без помощи военных. Тупицы! Только и умеют, что грубо давить!
      А могли бы договориться по-хорошему, и результат был бы иным…
      - “Тайгер”, я “Вычегда”. Крайне сожалею, но найденный нами объект необходим Роскосмосу и нам лично Желаю вам счастливого пути. Прием.
      Прошло пятнадцать секунд и еще пятнадцать. “Тайгер” молчал.
      - Откуда они вообще узнали о найденыше? - спросила Барбара. - Перехватили одну из наших радиограмм?
      - Или имеют своего человека в Роскосмосе, - проворчал Маским. - Скорее всего, и то и другое… А! Днем раньше, днем позже… Скрыть нашего гостя все равно невозможно, ты же понимаешь.
      - Шакалы! - выругалась Барбара неизвестно по чьему адресу.
      - Почему? Просто люди. Всякая тварь жить хочет, и не просто жить, а жить хорошо.
      - Так то тварь!
      Максим промолчал, не желая углубляться в терминологический спор. Впрочем, он все равно не успел бы ответить - крейсер вновь вышел на связь. На этот раз голос был другим. При первых его звуках у Максима рефлекторно дернулись мышцы - вытянуться в струнку. Обладатель этого голоса шутить явно не привык.
      - “Вычегда”, говорит бригадный генерал ВКС Хеншер. Приказываю вам передать найденный объект на борт “Тайгера”. Вы поняли меня? Прием.
      Мышцы-то у Максима дернулись, зато речью управлял неизвестно откуда взявшийся мелкий бесенок.
      - Мое почтение, генерал! Надеюсь, полет проходит нормально? Солнце не беспокоит? Я видел большой протуберанец, возможна магнитная буря. Советую раздать экипажу таблетки от мигрени. Желаю вам всего наилучшего. Прием.
      Барбара прыснула.
      - “Вычегда”, кто на связи? - рявкнул из динамиков генерал Хеншер. - Немедленно назовитесь. Прием.
      - Максим Волков, командир “Вычегды”, приветствует вас, генерал. У вас там не очень жарко? У нас, представьте себе, субтропики. Вы не были на Таити? Прием.
      Зажав обеими руками рот, Барбара тряслась от нервного смеха. А Максим представлял себе реакцию офицеров крейсера, находящихся в рубке вместе с Хеншером, и ухмылялся.
      - Капитан Волков! - загремел спустя положенные секунды голос генерала. - Я приказываю вам! Вы поняли? Выполняйте приказ. В случае неподчинения пеняйте на себя. Прием.
      Максим шумно зевнул прямо в микрофон - о-хо-хо…
      - Крайне сожалею, генерал, но, согласно Международному космическому уставу, вы можете отдавать приказы гражданским космическим кораблям лишь после объявления военного положения. Что-то я ничего не слышал о военном положении. Быть может, у вас есть другие сведения? Если нет - прошу дать мне возможность заниматься своими делами и желаю вам приятного путешествия. Не торчите слишком долго внутри орбиты Венеры. Если станет очень жарко - снимите китель. Надеюсь, наколки у вас пристойные? А на Таити все-таки советую побывать. Поезжайте туда в отпуск, развейтесь. Прием.
      - И не ешьте на ночь сырых помидоров, чтобы не причинить вреда желудку, - с трудом выдавила Барбара.
      На этот раз крейсер замолчал. В ожидании ответа Максим со скуки начал вертеть головой и заметил Карину. Непонятно было, когда она вплыла в рубку и много ли успела услышать.
      - Что-нибудь случилось? - спросил он одними губами.
      Она отрицательно мотнула головой. По-видимому, с найденышем было все в порядке. Странное чуждое существо по-прежнему благополучно ело, спало, забавлялось, меняя форму, и, наверное, пыталось по-своему понять людей, к которым его занесло, не подозревая, какие тучи собираются над его головой… То есть над тем, что заменяет ему голову.
      - Они хотят забрать нашего малыша? - спросила Карина, и Максим, кивнув в ответ, заметил, как напряжена младшая жена - словно пантера, готовая к прыжку. - А хи-хи им не хо-хо?
      - Они не смогут, - убежденно сказала Барбара. - Правда, дорогой?
      - Взять нас на абордаж они точно не смогут, - согласился Максим. - Нам проще, чем им. Один наш маневр - и повторяй заход заново. Вот пустить в нас ракету - это сколько угодно, это они могут. Теоретически. Практически, да еще без санкции Генсекретаря Унии Наций или Верховного Судьи, - конечно, чистое пиратство. Надеюсь, генерал Хеншер это понимает.
      - Думаешь, он сейчас консультируется с командованием ВКС? А оно через Унию Наций надавит на Роскосмос?
      - Наверняка. Но это займет какое-то время, так что расслабьтесь. В ближайшие часы ничего интересного не будет.
      - В следующий раз дай мне сказать ему пару ласковых, - попросила Карина. - Найденыша я ему не отдам, пусть так и знает. И никому не отдам.
      - Даже Роскосмосу? - спросил Максим, прищурившись. - Не выйдет. В контракте написано черным по белому: на борту корабля экипажу принадлежат только личные вещи. Нет уж, на Луне нам придется распроститься с нашим гостем, так-то…
      - Это мы еще посмотрим!
      Карина выплыла из рубки. Максим вздохнул.
      - А заодно, чует мое сердце, придется мне распроститься с лицензией. И все из-за этого змееныша…
      - Из-за Хеншера?
      - При чем тут Хеншер? Он делает то, что должен, он живая машина. Я говорю о нашем госте.
      - А почему он змееныш?
      - Потому что из созвездия Змеи. Змееныш и есть. Хорошо еще, что он не из созвездия Столовой Горы. Как его тогда называть?
      - Горцем. Или Стольником.
      - Ты мне зубы не заговаривай! Психолог! Сочувствуешь? Не надо. Я над генералом издевался, мне и дадут по шее. Найдут способ. И я об этом не жалею. Точка.
      - Глупый, - сказала Барбара, обвив его шею горячими руками. - Ты сильный и глупый, и я тебя люблю. А если бы раньше не любила, то влюбилась бы в тебя за один этот разговор с генералом. Ты самый лучший!
      Да? Сказать по правде, Максим не был в этом уверен. Но кому не приятно услышать такое о себе?
 

      Когда-то у лунной базы было название. Впоследствии оно как-то незаметно вышло из употребления, а потом и вовсе забылось, потому что второй базы на Луне люди так и не построили. Названия ведь даются для того, чтобы отличать одно от другого. К чему все эти сложности при одном-единственном объекте?
      Лунная база - так ее и называли.
      Минули десятилетия с тех пор, как люди прорыли первые подземелья в податливом реголите на дне кратера Гассенди и возвели над ними купола. С пуском первого космического лифта, с отказом от ракетных стартов со дна земного гравитационного колодца строительство базы невероятно ускорилось. Вскоре о лунной базе заговорили уже как о первом полноценном поселении землян вне Земли. Специалисты, работавшие на Луне вахтовым методом, многое могли бы порассказать об этой “полноценности”. Но шло время, и самые безответственные выдумки журналистов уже не казались таким уж зловредным вздором.
      Мало-помалу постройки базы расползлись на десятки квадратных километров. Строились широко, места в кратере хватало. Половиной базы владел Штаб Обороны ВКС; другую половину застроили под свои нужды коммерческие фирмы. Роскосмос владел небольшим участком на периферии, вплотную примыкающим к валу кратера.
      Среди сплошных минусов в этом был и плюс: раньше наступал вечер долгого и жгучего лунного дня. Низкое солнце уползало за вал, и простым глазом можно было заметить, как по серой равнине ползет, накрывая постройки, долгожданная тень.
      Вот на эту-то движущуюся тень и смотрел господин Анхель Гутьеррес, Генеральный секретарь Унии Наций, пожелавший посетить лунную базу и воспользовавшийся гостеприимством руководства Роскосмоса - гостеприимством настолько охотным, что генеральный директор компании заявил, что лично уничтожит всякого, из-за кого Генсекретарь ощутит хотя бы малейший дискомфорт, и сам прибыл на Луну. Акции Роскосмоса внезапно и резко пошли вверх.
      Давно осело искрящееся облако пыли, поднятое совершившей посадку “Вычегдой”. В земном воздухе пыль застряла бы надолго, распухнув мерзкой на вид тучей, заставив чихать и астматически кашлять. Гутьеррес мельком подумал о преимуществах отсутствия воздуха. Все-таки в каждом деле есть хорошая сторона. В каждом плохом деле. Ибо дело, в котором положительные аспекты превалируют, называется хорошим
      Какого рода дело наклевывалось здесь, Генеральный секретарь еще не решил. С одной стороны, чисто юридически Роскосмос был в своем праве. Любой бесхозный объект, Найденный в космическом пространстве, по закону принадлежит тому, кто его нашел. С другой стороны, объекты, могущие представлять опасность для деятельности человечества в Солнечной системе, относятся к компетенции военных, тут и разговора быть не может. Главное, есть соответствующий параграф.
      Но как быть, если опасность эта чисто гипотетическая и, возможно, иллюзорная? И что делать, если впоследствии она окажется недооцененной?
      Назначить комиссию, естественно. Теперь же. Но прежде Гутьеррес счел необходимым получить возможно более полную информацию о найденыше и составить собственное мнение, пусть сугубо предварительное.
      Пришлось спешно вылететь на Луну. За глаза Анхе-ля Гутьерреса звали Попрыгунчиком, и он знал это. Уж лучше так, чем Каменной Задницей, Древесным Грибом или Кабинетной Крысой. Усидеть на месте, когда решается вопрос, возможно, значимый для судеб всей цивилизации? Немыслимо!
      От “Вычегды” отделился лунокар и неторопливо покатил в сторону главного шлюза. Интересно, серпентиец в нем?
      Генсекретарь повернулся к гендиректору:
      - Полагаю, в шлюзе есть телекамеры? Могу я получить изображение?
      - Конечно. - Толстый, лысоватый и обильно потеющий гендиректор вызывал ироническое сочувствие. - К сожалению, это не здесь. Позвольте проводить вас на технический этаж.
      - Не нужно. - Гутьеррес поморщился и махнул рукой. - Это долго. Обойдемся без подглядывания. Пусть их всех ведут прямо сюда. И пусть зайдет маршал Тютюник.
      Маршал Тютюник появился в сопровождении бригадного генерала Хеншера. Тот был зол и красен.
      Через минуту появились еще четверо. Гутьеррес удивленно шевельнул бровью: разве экипаж кораблей класса “Вычегда” составляют не три человека?
      Свою ошибку он понял очень быстро. Один из вошедших не был человеком. Гм-гм… Чужак. Серпентиец. Метаморф. А что, если дружески и демократично поздороваться со всеми за руку?
      Гутьеррес так и поступил. Он и не подумал морщиться, когда в нос ему ударил резкий запах застарелого пота. Лишь кадык Генсекретаря предательски дернулся, обозначив рвотный позыв, немедленно подавленный усилием воли. Вот она - реальность, отнюдь не кабинетная. Эти трое вернулись с Меркурия. В пути экономили воду. Ну и чем же от них может пахнуть, розами?
      Зато от метаморфа не пахло. Гутьеррес чуть не вскрикнул - пальцы чужака оказались горячими и очень сильными. Черт возьми, его учили рукопожатию, что ли? Выходит, недоучили, раз усилие не дозирует. Или он учится на ходу?
      - Рад э-э… встрече, - надев на лицо обаятельную улыбку, произнес Генсекретарь.
      Зато гендиректор повел носом и изобразил на лице неудовольствие. Мол, то еще амбре. И не где-нибудь, а в его личном кабинете! Что есть кабинет гендиректора? Лицо фирмы.
      “Лицо” было явно приукрашенным. Излишняя роскошь бросалась в глаза, обманывая лишь простачков. Грозный, всем знакомый признак упадка фирмы, неспособный ввести в заблуждение мало-мальски искушенных людей. И тут еще эта вонь…