— Больно? — спрашивает Мария подругу, тоже отступая по ступенькам к стене. Юля коротко мотает головой и смеётся. Как по команде, они бросаются с бешенными криками вниз, стреляя перед собой в тени, скрывающиеся в полумраке подъезда. Встречная пуля обжигает плечо Марии, она чувствует сильный удар, но вместо боли только жжение и неприятное давление чужеродного предмета в плоти, кажущегося много больше, чем бывают пули. Её отбрасывает к стене, но она продолжает нажимать курок, хотя патроны уже кончились, а впереди-то всё уже затихло, неподвижно лежит в темноте распростёртое тело, наполненное, как астронавт, воздухом смерти, трудно даже разобрать, молод он был или стар.
      Юля подаёт ей другой пистолет, а пустой Мария кладёт радом с собой на ступени. Юля ранена в бок, чуть ниже груди, одежда её покрывается медленно сочащейся изнутри кровью. Она улыбается Марии и вставляет в пистолет новую обойму.
      — Мы убьём их, зайчик. Мы убьём их всех, — ласково говорит она и сдувает волосы с немного усталого лица.
      Они спускаются вниз, к двери, переступая через лежащее на полу тело. По пути в туфельку Марии проникает тёплый фонтанчик крови, бьющий из простреленного сосуда, она инстинктивно одёргивается, как в детстве, когда боялась вступить в лужу и промочить ноги.
      — Скажи им, чтобы не стреляли, и выходи, — говорит Юля, прячась за неоткрываемой створкой двери.
      — Не стреляйте, пожалуйста! — жалобно кричит Мария. Она открывает дверь и выходит на порог парадного, солнце, вышедшее из утренних облаков, светит ей прямо в лицо. Она оглядывается по сторонам, ступая на асфальт, руки плотно прижаты к груди, чтобы не видно было пистолета. Она видит только двух солдат, один присел за бампером легкового автомобиля, второй прячется в кабине микроавтобуса, третья машина пуста. Мария проходит между ними, ища глазами опасность, но никто не смотрит на неё, спецназовцы следят за дверью, сидящий в микроавтобусе тихо говорит по рации.
      — Пожалуйста, не стреляйте, там моя подруга, — просит Мария присевшего за бампером парня, хотя может пристрелить его в упор. Это солнечный свет отнимает у неё тёмную злость, влекущую убивать, она чувствует усталость, вдыхая ясный утренний воздух, и хочет, чтобы всё было уже позади. Из дверей парадного выходит Юля, неся портфель. Увидев, что она ранена, говорящий по радио даёт короткую команду и с другой стороны двора появляется машина скорой помощи. Он командует, думает Мария, он не знает ещё, что все его люди внутри дома мертвы. Она засовывает пистолет во внутренний карман куртки и смотрит на своё раненое плечо. Ткань в этом месте пробита рваной дырой, но крови мало, и Мария спокойно идёт навстречу скорой помощи, глубоко вдыхая незнакомый светлый воздух. Поднимается ветер, по асфальту шурша летит газета и прилипает к фонарному столбу. Из машины выбегают двое врачей, мужчина и женщина, они несут носилки для Юли, которая бессильно опускается на землю, портфель падает набок. Мария подбирает его и залезает вслед за носилками в машину. Никто не пытается её остановить. Скорая помощь сдаёт назад, разворачивается и взвывает сиреной. Содрогнувшись на выбоине в асфальте, она быстро набирает скорость. Девушка-врач склоняется над Юлей с бинтом, мужчина взламывает ампулу и погружает иглу шприца в прозрачную жидкость. Мария выхватывает пистолет и, приставив дуло к затылку нагнувшегося врача, стреляет. Кровавое месиво заплёскивает пол, как блевотина. Врач валится вперёд, и Мария направляет пистолет на девушку.
      — Остановите машину, — орёт она, стараясь перекричать вой сирены. Девушка оцепенело смотрит на неё и при очередном повороте машины, не удержавшись, падает на борт, хватаясь рукой за поручень. Юля тоже достаёт пистолет и направляет ей прямо в лицо.
      — Скажи, чтобы остановили машину, — снова выкрикивает Мария, садясь на койку. Девушка переводит глаза на убитого врача, и начинает колотить кулаком в заднее стекло кабины. Автомобиль снижает скорость, заворачивая направо к тротуару.
      — Возьми подушку, — орёт Юля на девушку, — и прижми к лицу.
      Девушка берёт подушку, но не прижимает её к лицу, а просто держит перед собой обеими руками.
      — Прижми к лицу, — повторяет Юля. Машина останавливается. Девушка зажмуривается и прижимает подушку к носу, закрывая лицо. Юля с силой всовывает в подушку дуло пистолета и глухо стреляет. Из подушки выбиваются перья, девушка откидывается назад и дёргает голыми, одетыми в тапочки, ногами. Сирена обрывается, и за стеклом окна в кабину появляется лицо водителя, пытающегося разглядеть, что происходит в салоне. Мария стреляет в него сбоку, наискось через салон, пуля разбивает стекло и лицо пропадает вниз. Юля поднимает подушку, заворачивает в неё руку с пистолетом, бьёт локтем пробитое стекло и, высунувшись через окошко в кабину, дважды достреливает через подушку упавшего человека.
      — Уходим, — отрывисто говорит она, бросая подушку и пряча пистолет за пояс джинс. Мария открывает задние двери, берёт портфель и вылезает на тротуар. Ветер взметает её волосы, обнажая крупный кровоподтёк за виском, в том месте, куда убил её Олег Петрович. Следом за Марией из машины выбирается Юля. Две прохожие женщины останавливаются, глядя на них. Мария отворачивается, переходит проезжую часть переулка, бежит по другой стороне, слыша стук туфелек Юли за спиной, потом они сворачивают в сквозной двор, забегают за мусорный сарай и останавливаются, прижавшись к его ещё сырым от вчерашнего дождя кирпичам.
      — Вот бойня была, — вспоминает Юля, улыбаясь и отирая пот с лица тыльной стороной кисти.
      — Наверное, нужно переодеться, — говорит Мария, — вся одежда в крови, плохо по улице ходить.
      — Давай зайдём к кому-нибудь в гости, — предлагает Юля. — Тут поблизости наверняка твои подруги живут. Жалко глушителей на пистолетах нет.
      — Чего нет?
      — Глушителей, это такие штуки, на ствол надеваешь, и выстрелов почти не слышно, просто как кто-то ладонью по колену хлопнул. Правда, классно?
      За домами разносится вой милицейских сирен. Он слышится со всех сторон, словно машины сзывают друг друга в стаю для большой охоты.
      — Я знаю, где много одежды есть! — вдруг догадывается Мария. — И совсем близко. Пошли.
      — А что это? — спрашивает её вслед Юля.
      — Моя школа.
      — Козлы! — рявкает Игнат Ильич и так сильно ударяет кулаком в стол, что стопка папок заваливается набок, расползаясь по рабочей поверхности, ручка подпрыгивает в воздух на пару сантиметров и с одного из двух стоящих на краю стола телефонов сбивается трубка.
      Стоящий по стойке смирно перед ним сержант спецназа невидяще пялится в стену за спиной Игната Ильича, словно там не облупившаяся засохшими пузырями краска, а окно, и в окне уходит по бесконечной солнечной дороге стройная девушка в коротком платье.
      — Сколько человек убито? Я спрашиваю тебя, ублюдок, сколько убитых?
      — Восемь, господин подполковник.
      — Я не расслышал!
      — Восемь, господин подполковник.
      — Кто их расстрелял? Кто расстрелял моих людей, я тебя спрашиваю! Ряборукова ко мне.
      — Ряборуков убит, господин подполковник.
      — Сволочь! — орёт Игнат Ильич, и мощный голос его сотрясает стены кабинета. Его толстый затылок раздувается ещё больше и на чисто выбритой голове проступает пот бешенства. — Ряборуков афган прошёл, он всех вас стоил! Кто мог его убить, если душманы не могли! — Игнат Ильич упирается могучими кулаками в стол и отрывает своё тяжёлое тело от кресла. Песочные усы топорщатся на его лице и кажутся на нём единственной растительностью при незаметности редких светлых бровей. — Как сейчас обстановка? — раздельно, медленно и тихо спрашивает он сержанта, и от ледяного света его глаз тому становится нехорошо.
      — Группа Самойлова готова к выезду, господин подполковник.
      — Я поеду сам. Сообщи Голикову, чтобы тоже был на месте через двадцать минут. Свободен.
      Сержант поворачивается и уходит, осторожно прикрыв за собой дверь. Игнат Ильич задумчиво глядит перед собой, чтобы осознать величие катастрофы, разразившейся этим ласковым майским утром, на лбу его, полированном солнцем и ветрами полигонов, создаётся складка, он скалится и низко, утробно рычит.
      В просторном школьном вестибюле светло от сияющего за окнами солнца. Пахнет мастикой из классных коридоров, лёгкий ветерок проносится между открытыми окнами. Ещё идёт первый урок. Пока Мария изучает висящее на стене расписание уроков, Юля рассматривает стенгазету и трогает пальцами наклеенные в ней фотографии учеников, окружённые фломастерными раскрасками. Мария долго стоит около расписания, никак не может отыскать свой класс, что-то мешает ей сосредоточиться и вспомнить, как в школьном расписании ищутся классы. Ветер с шелестом подхватывает ветви стоящих за окном тополей, весело щебечут воробьи, возвратившиеся с мусорных баков соседнего двора. Наконец Мария находит номер комнаты и вспоминает, что сейчас двойной урок русского языка. Они поднимаются по лестнице на третий этаж.
      В коридоре, куда выходят двери классных комнат, на паркете лежат ромбы золотого света, такого слепящего, что не разглядеть растёртой по половицам мастики. Стены коридора выкрашены голубой краской, а двери белые, как молоко. Они заходят в туалет, чтобы умыться. Тут сумрачно, свет плохо проникает сквозь непрозрачные окна, пол покрыт бурым шершавым кафелем, возле раковины разлита вода. Мария моет руками лицо, снимает куртку и рассматривает рану на плече. Внезапно внутри одной из двух кабинок звякает цепь и с шумом обрушивается хрипящая сливная вода. Дверь кабинки отворяется и выходит Лена Астахова. Она останавливается, как вкопанная, от удивления широко открыв свои серебристо-серые глаза, которые в упор встречаются с округлыми тёмными глазами Марии.
      — Синицына? — спрашивает она неуверенно.
      Мария не отвечает, продолжая смотреть на одноклассницу, и от этого взгляда Лене неожиданно становится так страшно, что она невольно вскрикивает.
      — Раздевайся, — вдруг велит ей Мария. — Снимай платье.
      — Ты что, сдурела? — спрашивает Лена. По лицу Марии она видит, что та не шутит. Стараясь казаться спокойной, Лена переводит взгляд на Юлю, пожимает плечами и хочет пройти мимо Марии, и тогда Юля сильно толкает её в стенку и с размаху бьёт кулаком в зубы. Схватившись руками за лицо, Лена падает на стенку спиной, стонет и сползает по кафелю к полу.
      — Раздевайся, а то прирежу, — тихо говорит Юля, вынимая нож.
      Лена поднимается, опираясь растопыренными руками о стену, из дрожащей разбитой губы вытекает светлая кровь. Всё время глядя на нож, она неловко снимает платье через голову и отдаёт его Юле.
      — Трусы снимать? — тихо спрашивает она.
      — Не надо, — говорит Юля, протягивая платье Марии. Та снимает штаны, окровавленную футболку и сворачивает их в ком, потом подходит к раковине и смывает ладонями кровь с ног и груди. Лена молча стоит у стенки, теперь держась за разбитый рот. Наконец Мария надевает её платье, которое ей чуть узко. Она одёргивает его на неудобных местах и сбрасывает туфельки. Босиком она подходит к Лене и видит, что та дрожит.
      — Что же у тебя юбка такая короткая? — спрашивает её Мария. — Мне такую и носить будет стыдно. Снимай туфли.
      Лена покорно вынимает ноги из туфель, ступая белыми носочками на холодный кафельный пол.
      — Теперь становись на четвереньки, — говорит Мария.
      — Зачем?
      — Поиграем в овечку.
      — Я не хочу, — на всякий случай говорит Лена, не ожидая ничего хорошего от изобретённой Марией игры.
      — Зато я хочу. И Юля хочет. Юля, ты любишь играть в овечку?
      Юля кивает.
      — Быстро становись на четвереньки, а то нам становится скучно.
      Лена опускается на корточки и упирается руками в пол.
      — Здесь грязно, — говорит она, глядя на Марию снизу вверх.
      — Ничего. Ты ведь овечка, а овечки ходят на четырёх ногах. Вот так. А теперь иди к окошку и блей, как овечка.
      — Не надо, пожалуйста, — просит Лена, начиная плакать. Мария слегка наступает ей ногой на пальцы, и Лена одёргивает руку.
      — Иди к окну. Если не покажешь нам овечку, мы будем сердиться.
      Лена ползёт к окну, беззвучно плача.
      — Блей! — напоминает ей Мария.
      — Бе, — сказала Лена.
      — Блей, как овца, тебе говорят!
      — Бе-е-е, — тихо скулит Лена, слышно, что ей мешают слёзы.
      — Вот теперь ты настоящая овечка, — смеётся Мария, идя рядом с ней в её туфельках. — Поворачивай направо. Открывай дверь. Вот твой хлев, овечка. Вот твоя вода. Пей.
      — Я не хочу!
      — Раз ты овечка, должна пить из корытца.
      — Я не буду пить, не хочу из унитаза, — срывающимся голосом ноет Лена.
      — Будешь, — Мария подходит к Лене и, взяв её за волосы, суёт лицом в унитаз. Лена мыла волосы сегодня утром, они шелковистые и мягкие, одновременно Мария ставит колено на спину Лены, наваливаясь на неё своей тяжестью, та с гулким мычанием бьётся и извивается под Марией. Убрав колено, Мария поднимает за волосы мокрое от унитазной воды задыхающееся лицо Лены и бьёт его об унитаз, потом снова. Лена теряет сознание, глаза её закатываются, из разбитого носа течёт кровь. Мария смотрит на неё, словно пытаясь что-то вспомнить.
      — Юля, — говорит Мария. — Овечку пора зарезать.
      Юля протискивается в узкую кабинку и втыкает нож в горло Лены. Мария держит жертву за волосы так, чтобы струя попадала в унитаз. Юля запирает кабинку изнутри, и они по очереди пьют горячую светлую кровь, подставляя рты под струю. Мария чувствует пьянящую лёгкость, опускает Лену грудью на унитаз и, прислонившись к стенке, закрывает глаза. Звенит звонок.
      Они пережидают перемену в запертой кабинке, снаружи хохочут ничего не подозревающие ученицы, за перегородкой несколько раз спускают воду, Лена лежит спокойно, опустив голову, голые руки её, накрытые волосами, опускаются до пола, на одной из них золотятся маленькие часики. Мария стоит и пялится на облупленный потолок, вспоминая, как смотрела на него, сидя по нужде, когда ещё училась в школе, кажется, это было так давно, целую жизнь назад, а на самом же деле совсем недавно.
      Когда всё смолкает, они покидают своё убежище, бросив зарезанную Лену одну капать кровью в белые просторы канализации, где кровь её растворится в потоках проносящейся по трубам воды и перестанет принадлежать одной только Лене, а станет пищей для чёрненьких мокричек, жучков, микроскопической бурой травки и других маленьких, но живых и полезных существ.
      Мария открывает дверь класса с пистолетом в руке, даже мёртвое сердце её замирает от школьного страха, как бывало, когда она возвращалась в школу после долгой болезни и боялась, что всё очень сильно изменилось за прошедшее время, и ей теперь уже ничего не понять. Учительница русского Тамара Васильевна стоит около доски, где написано её крупным округлым почерком длинное сложноподчинённое предложение, сказуемые подчёркнуты каждое двумя параллельными линиями, которые Тамара Васильевна проводит от руки чётче, чем под линейку. Тамара Васильевна молча смотрит на Марию, не зная, что сказать, Мария решает, что сказать ей нечего, и громко стреляет женщине в голову, разбивая пулей очки, полное тело Тамары Васильевны падает назад на пол, по пути глухо ударяясь спиной и головой о стену возле доски. Кровь учительницы брызгает на доску, но её там не видно, потому что доска коричневая.
      После падения туши в классе образуется такая тишина, что слышно дыхание учеников. Никто даже не шевелится. Мария садится за стол Тамары Васильевны, где лежит раскрытый учебник и короткий карандашик учительницы, кладёт пистолет перед собой и только тогда обращает свой взор на бывших соучеников. На их лицах заметен страх, тупой и бледный. Юля затворяет дверь и опускается на корточки у стены, закинув голову назад. Мария убирает непослушные волосы с лица и видит косоглазую, с которой никогда не встречалась раньше, только не здесь, а далеко-далеко, куда только одна Мария и может видеть, та стоит на сумеречном берегу, по колени в песке. Лицо косоглазой приближается к Марии, или это Мария приближается к нему, белёсая кожа проступает чётче из сумерек, чёрные щели глаз и рта раскрываются шире, воздух проваливается в них, словно втягиваемый бездонным вакуумом.
      Знайте, что отвратительны мне те, кто нищ духом, это вонючие овцы, глупо ревущие от голода в своих стойлах.
      Отвратительны мне также те, кто плачет и те, кто молит о пощаде, никому не будет пощады и некому спасти их.
      Кротость ненавижу я, потому что где кроткий, там и тот, кто мучает его, как скотину.
      Знаю я также, что никому нельзя прощать, потому что тебе никогда не будет прощено даже то, чего ты не делаешь.
      Сердце своё уподобить надо комнате, где никогда не загорается свет, и скрывать его больше, чем тайные места тела, потому что истинный стыд в сердце, и стоит открыть его, как все станут смеяться над ним.
      Если кто протягивает тебе руку, ударь её ножом, потому что хочет он тебя столкнуть в могилу или увлечь туда за собой.
      Истино говорю вам, отравлены ладони, протянутые вам, яд смерти на них.
      Нет ничего слаще крови и слаще наслаждения разрушать созданное.
      Так просто разрушить то, что создано, где же сила создавшего?
      Истинно говорю вам, дети превзойдут родителей своих.
      Ни к чему искать сложное, потому что смерть решает простым способом.
      Восстаньте и убивайте их, чтобы все они умерли!
      Мария очень устала и некоторое время сидит неподвижно, закрыв глаза. Когда она снова открывает их, лица сидящих в классе детей выглядят пустыми и бессмысленными, они наверняка не понимают ничего из того, что понимает Мария. Но время вышло, и понимать уже некогда. Она встаёт из-за стола. С грохотом металлических сидений встают и дети, чтобы следовать за ней. Двое или трое остаются сидеть на местах, но никто не обращает на них внимания, потому что они умерли.
      Сперва 6А спускается на второй этаж, к комнате, где проходят уроки труда для мальчиков. Учитель труда, прокуренный и тощий Евгений Станиславович, у которого на одной руке не хватает пальца, откушенного в доисторическое время свирепым токарным станком, подчиняется дверному стуку, выходит к ним в коридор, и Юля бьёт его ножом в живот. Евгений Станиславович садится на пол у стены и стонет, пожилому человеку умирать трудно, Гена Пестов бьёт его ногой в лицо, а потом, навалившись, по-школьному душит учителя до смерти, захватив его шею ключом, Евгений Станиславович дёргается и хрипит, мягко хватая Гену руками за волосы, доброта не позволяет ему причинить мальчику боль, но жилистое, живучее его тело не хочет поддаться смерти. Не дожидаясь исхода этой мучительной борьбы, остальные входят в класс, там больше десятка старшеклассников, Юля велит им всем отойти к стене и положить инструменты на пол. Пришедшие дети собирают оружие: напильники, молоток, топор и железные клещи. Один из старшеклассников пытается сопротивляться, и Юля без предупреждения простреливает ему ногу, мальчик падает и корчится на полу, схватившись за выбитое пулей место.
      — Рви до крови! — вдруг выкрикивает Мария, лицо её сильно бледнеет и застывает с оскаленным ртом.
      Вооружённый отряд её приспешников с воем бросается на прижавшихся к стене старшеклассников, начинается смертоубийство. Один из старшеклассников выворачивает из руки Миши Островерхова молоток, оттолкнув мальчика ударом ноги и стукает молотком Зою Павлову по голове. Зоя падает, с лицом, которое непрерывно заливает кровь. Подоспевшая Юля сильно бьёт старшеклассника ножом в спину, он вскрикивает от боли, второй удар заставляет его согнуться и упасть. Миша Островерхов с разбега пропарывает другого старшеклассника шилом, ещё одного просто валят с ног и убивают напильниками. Валя Забужская, сдавленно визжа, вцепляется одной из жертв в лицо и рвёт его ногтями, тот кричит и пытается отодрать от себя Валю, они оба падают, старшеклассник неловко ударяется теменем о стену и дёргается под осатаневше скулящей Валей, выворачивая разодранное лицо. Видя уже биение крыльев победы, Мария хватает за руку Петю Перепёлкина, вооружённого крупнокалиберным долотом, и тащит его в коридор.
      Они вдвоём врываются в находящийся по соседству зал физкультуры. Мария сразу отыскивает у стены учителя, Валерия Николаевича, долговязого мужчину в спортивных штанах, кедах и светлой футболке, вытянув вперёд руки, она застреливает его из пистолета, выстрел звучит необычно гулко под сводами зала. Валерий Николаевич падает навзничь, дети 5Б класса в панике бросаются врассыпную, некоторые бегут прямо на Марию, как стадо обезумевших животных, она расстреливает их в упор, содрогаясь от пистолетной отдачи, какой-то мальчик по инерции валится к её ногам, бьёт Марию головой в голени, она пятится, теряет равновесие, поскальзывается и падает назад, Петя бьёт пытавшуюся пробежать мимо девочку долотом в лицо, та с воем отшатывается, закрываясь руками, спотыкается о скамейку, Петя подскакивает и умело даёт ей ногой в живот, сбивает с ног и, упав сверху, с глухим чваканьем всаживает оружие девочке в грудь. Мария встаёт и вставляет в пистолет новую обойму. Она дышит ровно и со звуком, приоткрыв рот. Оставшиеся дети жмутся к стене спортивного зала.
      — Мясо в коридор, — командует она Пете, кивая головой в сторону убитых. Увидев в дверях Юлю, она показывает ей пальцем на сбившееся в кучу стадо пятиклассников и коротко проводит этой же рукой себе поперёк горла.
      — Рви до крови! — орёт Юля, бросаясь в зал, за ней бегут вооружённые слесарным инструментом ученики 6А. Они выволакивают детей в коридор, запарывают их пробойными шилами и убивают инструментом в головы, поднимается визг, в то время как Мария, сопровождаемая частью своры несётся по лестнице вниз, на первый этаж, чтобы захватить в заложники младшеклассников, Мария знает, что взрослые жалеют их больше всего. Они застают внизу начало паники: уроки прерваны, по коридорам снуют учительницы младших классов. Марии приходится начать стрельбу.
      На глазах малышей из 1Б класса она убивает выстрелом из пистолета в грудь их учительницу Ольгу Давыдовну, потом велит первоклассникам выходить из комнаты, бросив учебные принадлежности и портфели. Миша Островерхов и Олёна Корц выводят в коридор покинутый учительницей в соседней комнате 2Б класс. Дети сбиваются в испуганные толпы у окон, кто-то бежит по коридору, отчаянно пытаясь спастись, какая-то слабенькая девочка падает в обморок при виде трупа учительницы в коридоре, Гена ловит белобрысого мальчика, сиганувшего было в сторону, и разбивает ему голову напильником, мальчик падает, из головы его течёт кровь, маленькие девочки начинают вопить, прячась друг за друга, только с большим трудом их удаётся погнать по лестнице, некоторые пытаются бежать, Миша протыкает одной девочке с косичками горло шилом, схватив её за руку, кровь выпрыскивается на стену, струйка тонкая и с брызгами, словно убили кота.
      Они загоняют детей в зал физкультуры, как стадо овец, и заставляют сесть на пол. От вида крови на блестящем полу зала кого-то начинает тошнить, распространяется запах детской блевоты. Мария выходит в коридор, где вповалку лежат тела пятиклассников и пятиклассниц в физкультурной форме, она тупо смотрит на голые ноги девочек в синих и чёрных трико, залитые кровью, а в конце коридора продолжается расправа, бьют уже 7А, бросившийся в прорыв из кабинета физики, Мария бежит к месту расправы, сбоку от неё открывается дверь и в коридор бросается какой-то мальчишка, Мария стреляет в него в упор, чтобы не быть сбитой с ног, мальчишка отлетает к стене, падает, взмахнув ногами в воздухе, следующий за ним отступает и захлопывает дверь класса. Мария пробирается дальше, за стеной слышится выстрел, наверное, Юля наконец нашла и прикончила учителя физики, возле батареи лежит Олег Сарковский, голова его разбита об угол батареи, рот разинут, в руке зажат напильник. Перед классом валяются в лужах крови трупы нескольких семиклассников, один мальчик распластался на девочке, юбка которой бесстыдно задралась при падении, лицо девочки отвёрнуто в сторону от Марии, даже не видно, что именно её убило, а у мальчика школьный пиджак на спине распорот шилом, из дыр течёт кровь, различимая только своим мокрым блеском на тёмно-коричневом фоне пиджака.
      Побоище продолжается в классе, чьё-то тело падает с парты на пол, коротко взвизгивает Валя Забужская, остервенело нанося удары, кого-то бьют головой об стену, хрипят раненые, Мария понимает, что на этом участке победа уже за ней и бросается дальше, во тьму коридорного тамбура, мимо туалетов, к лестнице, по которой сбегает толпа учеников с верхних этажей, опершись спиной о стену, она снова поднимает двумя руками пистолет и выстрелом расшибает кому-то голову, он валится на пол, об него спотыкаются, Мария стреляет ещё, и подоспевшая подмога с истерическим воем бросается в бой.
      — Рви до крови! — неистово орёт Мария, с размаху нанося какому-то мальчишке удар рукояткой пистолета в лоб. Петю Перепёлкина, воткнувшего долото в живот одной из восьмиклассниц, сбивают с ног, Миша Островерхов выдёргивает из кого-то шило и вонзает его вновь, пронзительно начинают визжать от боли раненые девчонки, Олёна Корц хватает одну пошатнувшуюся старшеклассницу за волосы и валит на шило, сильно дёргая рукой, чтобы распороть девушке живот, бегущий сверху поток скорчивается на ступеньках, задние с воем напирают, но передние начинают отползать назад, оставляя кровавые потёки и тела убитых. Помятый башмаками Петя Перепёлкин поднимается на ноги, губы его разбиты, лоб распух от удара, но он с рычанием бросается на изворачивающуюся толпу, калеча долотом отупевшие от ужаса тела. Мария замечает в пятящейся массе кого-то из учителей и несколько раз стреляет из пистолета, особенно не целясь, пули убивают худенькую девочку, растерянно прижимающую к груди расстёгнутый портфель, она не может упасть, зажатая со всех сторон плечами, и следующие выстрелы разносят ей всё лицо, с нечеловеческими криками задние бросаются по ступенькам вверх, спотыкаясь и падая, кому-то наступают на руку, слышен душераздирающий визг, начинается драка, сильнейшие остервенело прокладывают себе дорогу, и за толпой, ввысь, карабкаются воины Марии, собирая кровавую жатву.
      — Рви до крови! — взвывает Мария, прижавшись спиной к углу лестницы и закатывая глаза. Рядом с ней появляется Юля. Она вся в крови, нож её тоже в крови.
      — Я пистолет Попову отдала, — выкрикивает она Марии сквозь истошный визг избиваемых. — А второй Горькому. Какая хорошая охота!
      — Обе лестницы надо забаррикадировать партами! Патроны экономить! — вопит Мария навстречу выбежавшему из класса Попову, который в упор пристреливает уже лежащую на полу семиклассницу.
      Мальчишки под командованием Горького начинают выволакивать из класса окровавленные парты и загонять их на лестничную клетку. Юля отзывает забравшихся наверх и отправляет их с таким же заданием к противоположной лестнице, по которой уже возобновляется бегство с верхних этажей. Скоро там слышатся грохочущие выстрелы её пистолета. Мария заглядывает в класс и видит, что потеряла ещё двоих: Ира Потоцкая лежит на полу у окна, кровь вытекает у неё откуда-то из затылка, остановившимися глазами она смотрит в потолок. Валя Забужская валяется, задрав одну ногу, провалившись сквозь парту, всё лицо у неё разбито. Везде на полу лежат мёртвые семиклассники, кто-то сдавленно стонет, какой-то мальчишка, потерявший от боли всякий стыд, расстегнул свои штаны и осматривает распоротый ножом до гениталий живот. Мария не стреляет, так как знает, что мальчик всё равно скоро умрёт.
      Шум боя, доносящийся с противоположной лестницы, стихает.
      Мария собирает свой класс в школьном коридоре возле спортивного зала. Ученики 6А садятся на пол, вдоль стен. Они все в крови, как хищные зверьки, дышат часто и неровно. По коридору разбросаны в лужах крови трупы забитых напильниками школьников. Мария садится на подоконник, её лицо забрызгано кровью, как у кошки.
      — Мы поделимся сейчас на бригады, — говорит она. — У каждой будет свой командир: Юля Зайцева, Володя Попов, Гена Пестов, Миша Островерхов.
      Она распределяет детей на группы, тыча пальцами им по очереди в лица. Названные встают с пола и подбираются ближе к своему командиру. Когда Мария замолкает, у стены остаются сидеть только Вика Лиховцева, Шура Равкина и Боря Савин, не принадлежащие ни одному из подразделений. Все замечают, что они совсем не испачканы в крови, а у двух девочек даже нет оружия.
      — Это — трусы, — тихо говорит Мария, указывая на них. Участники колец вдруг бросаются на сидящих у стены. Вика Лиховцева проворно вскакивает и бежит по коридору. Юля поднимает пистолет, но Мария останавливает её руку. — Я сама.
      Она смотрит вслед Вике, а когда та добегает до предпоследнего окна в коридоре, резко дёргает головой. Вика падает, ударяясь боком в стену, потом криво поднимается и ковыляет вперёд, снова падает, на этот раз животом, не пытаясь даже подставить руки, слышно, как квакает её тело, плоско ударившись в пол. Боря Савин корчится у стены, упоротый ударом шила в бок, возле него приседает Коля Егубов и несколько раз с размаху бьёт Борю с глухим звуком напильником по голове. Залившись кровью и потыкавшись в стену, Боря затихает. К Марии подтаскивают хнычущую Шуру Равкину, лицо её разорвано ногтями девочек. Мария осторожно проводит указательным пальцем по лицу Шуры. Оно нежно от ужаса, как бледные лепестки цветов. Кто-то сильно бьёт Равкину сзади шилом в спину, так сильно, что девочка дёргается и вскрикивает от боли, ещё и ещё раз, как протыкаемая иглой заводная кукла. Схватив её за волосы, Витя Полушаев наносит ей сверху удар клещами по голове. Удар вырывает Равкину из держащих её рук, и она валится на пол.
      — Попов, пойди притащи Лиховцеву, — велит Мария. — А этих уберите в класс.
      Подойдя к лежащей на полу Вике, Попов хватает её за руку и тащит по мастике к Марии, парализованные ноги Вики волочатся по полу.
      — Ну что, убежала? — спрашивает Мария, глядя в карие, расширенные от ужаса глаза.
      — Маришечка, — шепчет Вика непослушными губами. — Пощади меня, Маришечка, все видят, что Вика сильно дрожит и чувствуют запах мочи.