Он признался себе, что старинные стены и башни-близнецы производили величественное впечатление. Но он и на секунду не поверил, что Рэйвен настолько дорожила родовым гнездом, что рискнула отправиться за тридевять земель ради его спасения. Женщины! Все они скроены на один лад, где бы ни жили, и он достаточно хорошо изучил их, чтобы знать: на самом деле их волно­вали лишь интрижки да драгоценности, ну, еще богатый и предпочтительно молодой и не безобразный супруг, чтобы согревать их постель по ночам. Рэйвен, хоть и блистала редкой красотой, была из той же породы бесстыжих и безжалостных интриганок, что и прочие представительни­цы ее пола.

– Святой Иисусе! Дружище, если ты нахмуришься чуток сильнее, то сам дьявол подпустит в штаны от страха!

Шарль даже не вздрогнул, когда Дмитрий Сергеев с размаху хлопнул его по плечу, хотя более слабого мужчи­ну это свалило бы с ног. Встав рядом, русский пристально взглянул в лицо капитана.

– Ну и какую пакость ты замышляешь? Я уже ви­дел такой же взгляд, и, кажется, много кому от этого не поздоровилось.

Он проследил за взглядом Шарля на палубу и рас­плылся в понимающей ухмылке. Рэйвен беседовала о чем-то с Эваном Флетчером в тени надпалубной пристройки. Солнце поблескивало в ее роскошных волосах, толстая коса была подвязана «баранкой» и уютным кольцом поко­илась на одном плече. Муслиновое платье густого зелено­го цвета, щедро расшитое вышивкой, было по рукавам и подолу юбки оторочено лимонным атласом. Чудо как оно шло ей! Даже с высоты капитанского мостика было вид­но, как соблазнительно приоткрылись губы девушки, ког­да она рассмеялась в ответ на реплику ухмылявшегося ирландца.

– А-а, вот кто лишил тебя покоя, друг любез­ный! – догадался проницательный Дмитрий. – Наша загадочная красотка. Я и раньше видел, как ты не сводишь с неё глаз, но, кстати, не мог разгадать твоих мыслей. Но тебе она, кажется, не нравится, что меня огорчает, и все же…

– Пощади меня, Дмитрий! – резко оборвал его Шарль. – Никогда не замечал в тебе аналитической жилки, так что лучше и не обзаводись ею.

– Как скажешь, капитан.

Друг явно обиделся, но Шарль не стал его задержи­вать. Дмитрий повернулся и ушел. В душе Шарль ужас­нулся: они ведь практически никогда не ссорились с Дмитрием. Рэйвен Бэрренкорт и без того уже стоила ему немалых нервов, а добавлять сюда еще и ссору со своим первым помощником – это уж слишком. Все еще мрачный, Шарль невольно улыбнулся, припомнив пер­вую встречу с Сергеевым. Двенадцать лет назад они столкнулись в вонючих и небезопасных трущобах Лисса­бона. Оба тогда принялись ухаживать за темноглазой красоткой, чье имя Шарль уже не помнил, и ни один не хотел уступить другому. Дело дошло до тумаков в туск­ло освещенной таверне.

Дмитрий, на тринадцать лет старше Шарля, обладая поистине медвежьей силой, буквально исколошматил тог­да капитана своими чудовищными кулачищами. Но Шарль все же воспользовался тем, что русский был уже вдрызг пьян. Он боролся по-умному, экономно тратя силы и дви­гаясь, словно хищная пантера, – бил он наверняка, а если не мог нанести удар, то мгновенно уклонялся. В кон­це концов оба они оказались на мокром булыжнике мос­товой. Шарль – с подбитым глазом и дикой головной болью, а Дмитрий – с двумя выбитыми зубами. Грома­дина русский оперся на локоть, не обращая внимания на грязь, посреди которой лежал, и, выплюнув полный рот крови, расхохотался.

– Боже праведный, да эта бабенка вовсе не стоит таких усилий! Где ты научился так драться, англичанин? Ты первый, кому удалось уложить Дмитрия Сергеева!

– Наверное, потому, что ты выбирал жалких со­перников! – парировал Шарль, внимательно огляды­вая мужчину. Ему понравилась его откровенная сила и выносливость. Он подумал, что неплохо бы заполучить такого парня к себе на корабль, на «Звезду Востока», построенную в Гавре всего восемь месяцев назад. Шарль все еще набирал людей, таких, чтобы полностью устра­ивали его. Шарль Сен-Жермен, в недавнем прошлом граф де Монтеррей, отказавшийся от титула, сразу по­нял, что русский богатырь прекрасно подойдет ему. Сергеев, в свою очередь, окинув драчуна вниматель­ным взглядом, заметил надменность в изумрудных гла­зах, твердую, решительную квадратную челюсть и понял, что перед ним – ровня, то есть человек, с чьим мнени­ем придется считаться.

Дружба, возникшая сразу после этой дикой потасов­ки, продлилась долгие годы; их объединяло множество пережитых вместе приключений, рассказы о которых всегда вызывали восхищенные вздохи и недоверчивые взгляды юных очаровательных леди, за которыми старательно уха­живал Дмитрий. Самого Дмитрия, однако, и забавляло, и злило одновременно, что гораздо чаще в итоге они падали к ногам Шарля, покоренные его агрессивной мужествен­ностью и классической красотой. Но Дмитрий никогда не обижался на друга и своего капитана зa его поразитель­ное, почти гипнотическое влияние на женский пол. Време­нами его, правда, бесило, что Шарль, который мог выбирать любую от Макао до Мехико, не выказывал ни малейшего желания делать это и удовлетворялся случайными и ред­кими интрижками.

Мягкий мелодичный смех прервал размышления Шар­ля, он подозрительно покосился на палубу. Блестящая го­ловка Рэйвен склонилась к косматой голове стюарда, они сосредоточенно что-то обсуждали. Губы Шарля сжались в сердитую тонкую линию, а изумрудные глаза сузились в щелки. Рэйвен положила маленькую руку на рукав Эвана Флетчера и встала на цыпочки, чтобы шепнуть ему что-то прямо на ухо. Затем она исчезла в вихре муслиновых юбок, оставив Шарля гадать, что же она замышляет.

В просторной капитанской каюте Рэйвен терпеливо дождалась, пока Эван принес дымящиеся от пара ведра. Она с вожделением поглядывала на почти полную ванну. Пока Эван заполнял ванну доверху, она подошла к иллю­минатору, где на крюке висела клетка с птицей. Ее при­крыли от света темной бархатной накидкой. Рэйвен приподняла уголок и заглянула внутрь. Проснувшаяся птичка нахохлилась и взглянула на нее. Рэйвен стало жаль птицу, которую по прихоти капитана не выпускали на волю. С того самого вечера она ни разу не слышала, чтобы птица пела. Рэйвен подумала, не клетка ли тому виной.

– Когда-нибудь я прослежу, чтобы он выпустил тебя, – прошептала она. Брови ее сердито нахмури­лись. – Он не имеет права держать тебя, словно в тюрь­ме, ради собственного удовольствия.

– Ну, вот все и готово, мисс Рэйвен.

Она обернулась и отошла от клетки. Довольный кон­спиратор, подготовив все для купания, кивнул ей и вы­шел, закрыв за собой дверь. Рэйвен вздохнула от переполнявшего её счастья – ближайшие полтора часа её никто не потревожит! Она может купаться больше часа, если пожелает.

Сняв платье и нижнее белье, она скользнула в ванну и блаженно закрыла глаза. Это были драгоценнейшие ми­нуты наедине с собой, да еще в столь роскошном положении. Да, с уединением на корабле дела обстояли негоже, а в последнее время Рэйвен и вовсе не было покоя от все­видящих глаз капитана. Нахмурив брови, она постаралась выбросить капитана из головы, намылилась ароматным мылом, и тело ее заблестело. Заколов толстую косу повы­ше, она по шейку погрузилась в воду.

Вытянув длинную ногу из воды, Рэйвен энергично терла ее мочалкой и тихонько напевала песенку, чувствуя невыразимое умиротворение. Душевный покой, начавший было восстанавливаться после смерти отца и снова отсту­пивший после гнусного предложения сквайра и известия о долге, повисшем над Нортхэдом, теперь и вовсе покинул ее из-за странного, необъяснимого воздействия на неё ка­питана «Звезды Востока». Ах, если бы она могла вско­чить на спину своего коня и в диком галопе промчаться на Синнабаре, она бы отрешилась от всех забот, и тогда, наверное, и этот странный мужчина перестал бы беспоко­ить ее… А так одного его прикосновения достаточно, что­бы Рэйвен мучительно чувствовала новую, чувственную часть своего существа, которую лишь смутно начинала осознавать и совершенно не умела контролировать! Как бы она ни ненавидела Шарля Сен-Жермена, часть ее души тосковала по нему и жаждала завершения, которое мог ей дать только он. Это-то она уже успела понять и злилась на себя из-за странной жажды тела, страшась его власти над собой.

– Что, к дьяволу, вы здесь делаете?!

Рэйвен испуганно пискнула, сердце ее на мгновение куда-то ухнуло от ужаса, когда она увидела, что объект ее мучительных переживаний замер в проеме между шир­мой и стеной. Он широко расставил ноги и, не веря своим глазам, уставился на испуганную голую женщину в ванне.

– К-как в-вы сюда попали? – прошептала Рэйвен внезапно осипшим голосом.

– Это моя каюта, – напомнил ей Шарль насмеш­ливым голосом. – И у меня свой собственный ключ.

Рэйвен закусила губу, гневно сверкнув на Шарля жел­тыми глазами. Ее нагое тело даже под водой было пол­ностью открыто глазам Шарля, гладкая разогретая кожа розовела. Шарлю почему-то сразу пришла на ум раскрыв­шаяся роза. Капельки воды медленно стекали по восхити­тельной впадинке между полных грудей. Вода не скрывала волшебных округлостей ягодиц и стройных бедер. Рэйвен настороженно наблюдала за сменой выражений на лице мужчины и сразу заметила, как изумление переросло во что-то еще, изумрудные глаза потемнели.

Нагнувшись, Шарль обхватил ладонями тонкую та­лию Рэйвен и легко поднял ее. Пульс Рэйвен бешено зачастил, когда он опустил ее рядом, позволив своим жад­ным глазам впитывать в себя милое совершенство девичь­его тела, так долго не дававшего ему покоя и фактически лишившего его сна. Рэйвен заметила, как на его виске сумасшедше запульсировала маленькая жилка, а ноздри затрепетали.

Мгновенно продрогнув, она задрожала, а на его чув­ственных губах заиграла улыбка.

– Испугались? Интересно, почему? Вряд ли занятия любовью новинка для вас!

Рэйвен вскинула руку, чтобы ударить его.

Шарль явно ожидал такой реакции и легко поймал ее беспомощную против его силы ручку. Свободная рука муж­чины скользнула на талию Рэйвен, сильные пальцы об­хватили ее ягодицы и рывком прижали к себе.

– Не бойся, Рэйвен, – прошептал Шарль, уткнув­шись губами в ее волосы. – Я буду лучше любого из твоих мужчин, моя сладкая нимфа!

И тут же его лицо ревниво помрачнело от мысли, что кто-то когда-то уже глазел на это колдовское тело, ласкал эту шелковистую кожу и целовал раскрытые, вле­кущие губы.

– Ты больше никого не захочешь после меня! – Он по-прежнему не замечал ее испуга и протестов. – Мне выпало пробудить твою страсть, и ты забудешь всех, кто любил тебя до меня.

– Нет! – слабо пискнула Рэйвен, испуганно глядя на дьявольские огоньки в глазах Шарля. Она рвалась и брыкалась, но Шарль лишь прижал ее покрепче, и она и пальцем не могла пошевелить.

– Ты хотела меня в первую же нашу встречу, Рэй­вен, – хрипло напомнил ей Шарль. – Святая кровь! Ты не можешь притворяться, что мои поцелуи были тебе безразличны!

Не дожидаясь ответа, он прильнул к ее губам, пыта­ясь просунуть язык глубоко в рот. К обнаженным бедрам Рэйвен прижимались его ноги в плотно сидящих бриджах. Она мгновенно почувствовала, как налилась и запульси­ровала его плоть. Она простонала и вновь попыталась оттолкнуть его, но это оказалось ей не по силам. Его губы страстными поцелуями покрыли ее лицо, шею, плечи. У Рэйвен все поплыло перед глазами.

– Шарль, пожалуйста, перестань, – бормотала она, как только высвобождались ее губы, но в следующую же секунду она забывала обо всем и стонала теперь от на­слаждения, когда он втянул губами её сосок. Ноги у неё подкосились.

Орлиные черты лица Шарля заострились от пылаю­щего внутреннего огня; он подхватил ее на руки и поло­жил на мягкие одеяла. Рэйвен задрожала и широко раскрытыми от страха глазами уставилась на него. Шарль же упивался захватывающей красотой женщины, сумев­шей разжечь в нем бурлящую страсть.

– Ты ведь хочешь, чтобы я любил тебя, – хрипло шептал он, стаскивая с себя рубашку. Глазам девушки предстала широкая мускулистая грудь, покрытая тонкими золотистыми волосками.

– Нет-нет, это не так, – шепотом возразила она, но вдруг поняла, что он говорил правду. Как заворожен­ная, она следила за тем, как отлетели в сторону снятые бриджи и он выпрямился. Как же он был красив! Загоре­лая твердость его мускулов резко контрастировала с ее мягкостью. В эту минуту, когда его плоть вздыбилась и трепетала от предвкушения, он был похож на древнее бо­жество.

– Я уверен, что и ты хочешь меня, Рэйвен, – пов­торял Шарль. – Я вижу огонь в твоих глазах, чувствую его в твоих губах и поцелуях.

– В-вы о-ошибаетесь, – упрямо твердила Рэйвен, но дрожащий голос лишь усиливал ее неуверенность.

Шарль победно улыбнулся и лег рядом с ней, немед­ленно обняв се. Матрас прогнулся под его весом.

– Да ну? – поддразнил он, гладя ее шелковистые бедра. – Значит, я ошибаюсь? – хрипло прошептал он, и она затрепетала. Он пылко поцеловал ее, горячий язык проник в жаркую полость ее рта. Сильные руки необы­чайно нежно изучали ее тело, наслаждаясь её кожей, и он совершенно позабыл, что только что умирал от желания, более того, задумывал соблазнение этой ведьмы как бо­лезненное и жестокое наказание.

В это мгновение он ощущал себя скорее жертвой этих сонных глаз усмиренной тигрицы, всепобеждающего маг­нетизма женщины, породившей в нам жажду познать не­бывалое наслаждение, которое он не сможет испытать ни с кем другим. Прижав ее к себе, он заставил ее почувствовать всю силу своего огня, где бы она ни коснулась его. Пусть знает, что ей предстоит, когда они вместе уто­лят эту безумную жажду.

– Я чуть не овладел тобой однажды и едва не обе­зумел, когда пришлось отпустить тебя. Но теперь нам никто не помешает, Рэйвен.

– Я не позволю вам сделать это, – упрямо тверди­ла Рэйвен, прогнув спину, чтобы избежать этого огня, убеждающих и соблазнительных поцелуев и сводящего её с ума мужского запаха. Все это странно смущало, томило, и она замерла, готовая, однако, в любую минуту к ожес­точенному отпору, ибо каким-то шестым чувством пони­мала, что если поддастся Шарлю, то пропадет навеки.

– Откуда только у тебя берутся силы сопротивлять­ся? – спросил Шарль, покрывая поцелуями ее шею. – Хотя ты и кажешься эфемерной, словно сказочная при­нцесса, ты все же женщина из плоти и крови.

Рэйвен затрепетала от невыразимой неги поцелуев, и Шарль приподнял голову, чтобы взглянуть в потемнев­шие от страсти глаза девушки.

– Да, именно из плоти и крови, – восхищенно пов­торил Шарль, – и клянусь всеми святыми, я должен обладать тобой! Не отвергай меня, Рэйвен. Я не вынесу этого.

В напряженной атмосфере каюты раздался спокойный чарующий звук, прервавший хриплые слова Шарля. Звук набирал силу, и Рэйвен с Шарлем замерли от заворажи­вающей песни редкого черного соловья, льющейся из-под темного платка на клетке. Желтые кошачьи глаза загля­нули в темно-изумрудные и с изумлением поняли, что скрывается за неуемной жаждой страсти: именно сама судьба предназначила им, а магия соловьиной песни без­ошибочно приблизила их к неизбежному.

– Рэйвен, – произнес Шарль и умолк, заметив, как тепло растопило желтые глубины ее глаз и словно окутало его невыразимой нежностью. Даже горевшая в нем и требовавшая удовлетворения страсть приобрела со­вершенно новый оттенок: нежнейшей устремленности к ней. Хотя не было сказано ни слова, Шарль понял, что он завоевал ее. В секунду она оказалась под ним, и силь­ные руки нежно приподняли маленькие ягодицы девушки. Шарль очень старался держать эмоции под контролем. В этот раз Рэйвен ответила на его поцелуи, когда его губы прильнули к ней. Изящные руки страстно обняли его ши­рокую спину.

Шарль почувствовал, как шелковистые бедра раздви­нулись под ним, словно молча приглашая его, и он чуть не обезумел от восторга. А когда попытался проникнуть в нее, она неожиданно выгнулась навстречу, и он ринулся утолить свою жажду, радуясь, что его, кажется, с нетер­пением ждали. Он глубоко вонзился в женское тело, ис­пытав блаженство оттого, что он наконец в ней. Рэйвен, с такой страстью отозвавшаяся на его головокружительный призыв, была совершенно не готова к раздирающей тело боли и застонала.

Приняв ее стон за выражение экстаза, Шарль вло­жил в древний танец любви все свое неистовство. Он никогда еще не испытывал такого. Как будто стремился полностью раствориться в этом восхитительном теле. Она вдруг замерла. Он не сразу почувствовал это и хотел было остановиться, но она начала двигаться под ним, сначала медленно, затем жар желания полыхнул в ней со всей силой, и она полностью отдалась страсти, не уступавшей страсти Шарля.

Когда боль утихла, Рэйвен вдруг остро ощутила исто­му и восторг просто от прикосновений этого твердого муж­ского тела к своему, затем его движения пробудили в ней нечто невыразимое. С каждой секундой она все глубже и глубже погружалась в мир чувственных ощущений, о су­ществовании которого даже не подозревала.

Кудрявые золотые волоски, прижавшиеся к ее гру­ди, плоский живот и напряженные мускулы рук, обни­мавших ее, разожгли ее чувственность. Наконец жаркая волна захлестнула ее и стала на какое-то время един­ственной реальностью. Шарль поймал ее ритм и припод­нял ее, пока они двигались в колдовском танце навстречу друг другу, снова разъединялись и опять становились единым целым.

Рэйвен вскрикнула, не осознавая, что делает, а Шарль собственнически прижался к ее губам, нежно лаская рука­ми, пока все не завершилось.

И снова все стало таким, как прежде.

Бронзовая грудь Шарля блестела от пота. Он подо­ждал, пока сердце немного успокоится, и посмотрел в лицо Рэйвен. Она лежала с закрытыми глазами, на щеках го­рели розовые пятна, а блестящие волосы в беспорядке разметались по подушке. Склонив голову, он слегка кос­нулся ее губ, не для поцелуя, а просто чтобы вернуть в этот мир. Она вздрогнула, и у Шарля странно сжалось сердце, когда она открыла темно-желтые глаза, все еще сверкавшие всполохами пережитой страсти. Это было не­описуемо прекрасно.

Он нежно провел пальцем по темной брови, ласково погладил чудесный носик и горько усмехнулся про себя: милое совершенство этого носика и небольшая горбинка безошибочно выдавали аристократическое происхождение Рэйвен. И это объединяло их, хотя она об этом и не догадывалась. Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что он граф де Монтеррей, по рождению наполови­ну француз, дворянин, несколько лет назад передавший титул и земли ближайшему в роду претенденту, когда понял, что тяга к морю пересилила все остальное.

Нет, лучше пусть она по-прежнему думает, что я вор и пират, решил Шарль. Его полные губы дернулись в усмешке. Уж он-то понимал, как обжигающая страст­ность этих кошачьих глаз может превратиться в ледя­ное равнодушие или даже в сокрушительный гнев. Поездка окажется намного интереснее, если Рэйвен будет и даль­ше забавлять и раздражать его своим бурным темпера­ментом.

– Только подумать! Ведь ты каждый день бывала в моей каюте и пользовалась моей ванной! И ни слова мне об этом, – заметил он слегка посуровевшим голосом, вспомнив, что подозревал ее в вовлечении Эвана Флетчера в какую-то тихую интригу против него.

– Я полагала, что ты ни за что не позволишь мне, если я попрошу, – ответила Рэйвен ему в тон. Она успе­ла заметить, как сердито потемнели зеленые глаза, и тут же отреагировала.

– Ты колючая, как ежик, сладкая моя, – со смехом сказал Шарль. А его чресла невольно напряглись, когда он взглянул на её приоткрытые губы. Он наклонился и жадно поцеловал ее. И снова в нем полыхнул огонь жела­ния. Рэйвен сразу поняла это и ответила с такой взрыв­ной пылкостью, что восхитила Шарля. Она охотно и раскованно потянулась к нему. Он нежно ласкал ее розо­веющие соски языком, тронул губами соблазнительную шею, вдыхая её экзотический аромат, и снова ощутил при­лив неистового желания обладать ею. Маленькие ручки Рэйвен гладили его спину, и Шарль задрожал от неска­занной ласки этих прикосновений. Он властно отыскал ее губы и впился в них.

– Мисс Рэйвен! Мисс Рэйвен!

Ирландский акцент безошибочно выдал Эвана Флетчера, пытавшегося докричаться до Рэйвен через толстую дверь каюты. Шарль поднял голову, а Рэйвен застыла под ним.

– Мисс Рэйвен, капитан покинул штурвал, и я не знаю, где он. Лучше поторопитесь, ладно?

– Спасибо, – глухо отозвалась Рэйвен, давясь от смеха в ответ на смешинки в изумрудных глазах, не отры­вавшихся от нее. Улыбка Шарля была нежной, и на мгно­вение она испытала необыкновенную близость к этому загадочному мужчине. Но выражение лица Шарля быст­ро изменилось. В глазах его снова появилось голодное выражение – знак пробудившегося желания.

– Рэйвен, – пробормотал он. Казалось, ему до­ставляло удовольствие произносить ее имя, и он улыбнул­ся. Но когда он потянулся к ней, она ускользнула и протестующе вытянула руку. Подбородок Шарля оцепе­нел, и Рэйвен содрогнулась от выражения его лица. Не­жная улыбка исчезла без следа, изумрудные глаза превратились в льдинки.

– Так спешишь покинуть мою постель? – спросил он, словно железным обручем обхватив ее запястье. – Неужели я доставил тебе так мало удовольствия?

Глаза Рэйвен были совсем рядом с его лицом, и она снова увидела не нежного любовника, каким он только что был, а холодного и безжалостного прежнего капитана «Звезды Востока». Наваждение нежности растаяло, сме­нившись привычной враждебностью теперь, и желтые, и изумрудные глаза зло сверкали – в каждом говорила оскорбленная гордость.

– Нет, пожалуй, глупо полагать, что вы не в востор­ге от нашего совокупления, – протянул Шарль, и слова его хлестнули Рэйвен больнее любой плети.

– Так… так вот что, по-вашему, у нас только что было! – прошептала Рэйвен. В глубине ее потемневших глаз затаилась боль. Совокупление! Вот чем были для него эти непередаваемые минуты страсти!

У Шарля сжалось сердце при виде раненого взгляда кошачьих глаз, потемневших до цвета крепкого портвей­на. Мягкие губы Рэйвен подрагивали. Шарль тихонько ругнулся сквозь зубы. Что это с ним? Неужто эта прож­женная обманщица так подействовала на него? Актриса! Какие, к дьяволу, угрызения совести? В конце концов она отдалась ему по своей воле! Подумаешь, Рэйвен Бэрренкорт добавила к армии своих любовников еще одного!

– Вряд ли и вы расценили это как-то иначе, – с издевкой произнес он хриплым голосом. – Женщина с вашим опытом должна понимать, что подобным всплес­кам страсти придают не больше значения, чем случке до­машних животных.

Рэйвен взвилась, словно ее обожгли крапивой, теперь глаза тигрицы смотрели на Шарля с ненавистью.

– Вам нравится надо всеми смеяться, не так ли? Потому что для вас нет ничего святого! Ни грамма сочув­ствия и понимания! Как вы умудряетесь жить, когда все, что в вас было доброго и любящего, давным-давно умер­ло? Вы же пустая оболочка человека с камнем вместо сердца! Наверное, поэтому вы с такой легкостью берете от жизни все прекрасное, чтобы затем безжалостно рас­топтать!

Она вскочила с кровати, мгновенно натянула валяв­шееся на полу платье, собрала белье в охапку и пробежала к двери. Уже взявшись за ручку, она повернулась и про­шептала побелевшими губами так тихо, что Шарль едва разобрал: «Кроме вас, Шарль, никогда никого не было!»

Дверь с грохотом захлопнулась, и в каюте вдруг стало пусто, холодно и неуютно. А в узком коридоре Рэйвен молча прижалась к стене, переводя дыхание. С закрыты­ми глазами она старалась прийти в себя и сдержать дро­жавшие на ресницах слезы.

Боже, это уж слишком! Невыносимо! На какие-то драгоценные доли секунды Шарлю удалось заполнить ту пустоту, которая возникла после смерти отца, да еще так невыразимо сладко заполнить, как и не мечталось. Отк­рыв ей восхитительные тайны отношений между мужчи­ной и женщиной, Шарль утолил и её тоску по защитнику, душевному комфорту и по любви. Она так быстро впусти­ла его в свое сердце, что и сама поразилась этому!

С губ Рэйвен сорвалось рыдание, и она зажала рот рукой. Едва добежав до каюты, она захлопнула за собой дверь.

И как он мог так бессердечно уничтожить ту волшеб­ную близость, которая возникла между ними? Зачем? Зачем облил ядом те прекраснейшие мгновения, которые они разделили друг с другом? Господи, за что? Как будто ее недавно зажившее от горя сердце разорвали снова и с еще большей жестокостью, чем прежде.

– Ненавижу! – прошептала Рэйвен. Слезы тихо стекали по ее щекам. – Святой Иуда, как же я его ненавижу!