Сен-Жермен (№1) - Упрямица

Старушка кивнула со счастливой улыбкой, довольная реакцией юной хозяйки.

– Вот именно. Вахтенный заметил землю как раз когда я завтракала с миссис Кармайкл. – Она хмыкнула и продолжила: – Но некоторые предпочитают не прозе­вать все самое интересное!

Как только муссоны оставили их судно в покое, здо­ровье Дэнни тут же поправилось, и она гордо стала назы­вать себя «морской душой», ибо штормов больше не предвиделось – «Индийское облако» вошло в более спо­койные воды Аравийского моря.

– Но не об этом я расскажу дедушке Хадриану, – ответила Рэйвен, мотнув головой и поддернув ночную ру­башку, чтобы та не мешала ей высунуться в иллюминатор и убедиться, правда ли, что суша совсем рядом. – Не ты ли провела всю дорогу, лежа на спине? И так было до самого порта Элизабет!

– Умоляю вас, не напоминайте, – закатила глаза Дэнни. – Я почти решила не возвращаться в Англию, глаза бы мои не видели этого раскачивающегося мула!

– Ты не знаешь, сколько еще пройдет времени, пока мы причалим? – поинтересовалась Рэйвен, поворачива­ясь перед Дэнни, стягивавшей ее корсет. Округлости её полной кремовой груди поднялись над кружевом корсета.

– О, еще не скоро, я уверена. Стойте же спокойно, деточка! Как я смогу помочь вам, если вы и секунды не стоите на месте!

Рэйвен послушно замерла. Наконец-то суша! Ника­кого палящего солнца и угнетающего дождя, никаких праз­дных вечеров и безвкусной пищи. И никаких рассказов Натаниэля Роджерса, который, к несчастью, тоже выздо­ровел и хвастался теперь напропалую, а миссис Софи Мерроу изо всех сил пыталась перебить его и привлечь внимание попутчиков к своей особе!

– Как ты думаешь, Дэнни, кузен Филипп встретит нас в порту? – возбужденно спрашивала Рэйвен, быстро заплетая косу и закалывая ее вокруг головы.

– Наверное, да, если письмо вашего дедушки при­было раньше нас, – ответила практичная няня.

Едва Рэйвен вышла на палубу, она сразу же ощутила перемены. Матросы, все время занятые рутинной рабо­той, сновали туда-сюда с небывалой энергией. Некоторые распевали соленые морские песенки-частушки, им тоже хотелось причалить поскорее, это чувствовалось и по гру­боватым шуткам, и по радостным ухмылкам. Рэйвен тоже пыталась разглядеть в блестящих под солнцем волнах на горизонте намек на сушу. Но все, что она увидела, – это тонюсенькая серая линия, которая могла оказаться чем угодно.

– Вот и Индия, мисс Бэрренкорт, – произнес На­таниэль Роджерс привычным помпезным тоном. – Пе­ред нами – цель нашего путешествия.

Впервые Рэйвен стерпела его присутствие, хотя он и пристроился слишком близко, касаясь ее своим локтем. Его глаза обшарили ее и словно приклеились к квадратно­му вырезу муслинового платья. Какое счастье, что путе­шествие подошло к концу и он перестанет изводить ее этими наглыми взглядами! Через какие-то несколько часов она навсегда распрощается с ним! От этой мысли она даже улыбнулась.

– Как же я хочу поскорее увидеть Бомбей! – вос­кликнула она.

– Надеюсь, ваш кузен позволит мне навестить вас, – хрипло проговорил Роджерс, положив свои холеные паль­цы поверх её руки, вцепившейся в борт.

– Вы очень любезны, – процедила Рэйвен, отодви­гаясь. Его это ничуть не смутило, он, как приклеенный, двигался вслед за ней, едва не толкнув ее, когда она оста­новилась.

– Мисс Бэрренкорт, вы, конечно, уже поняли, что я…

– О, посмотрите, что за странное оперение у этой пти­цы! – закричала Рэйвен, пытаясь предотвратить призна­ние. Только объяснения в любви ей не хватало. Брр… – Это случайно не чайка?

– Понятия не имею, – даже не взглянул на птичку Натаниэль. – Мисс Бэрренкорт…

– О, а вот рыбацкая лодка аборигенов! – не унима­лась Рэйвен, показывая на какой-то едва видимый чер­ный предмет примерно в миле от корабля.

На таком расстоянии определить, что именно там пла­вает в воде, было почти невозможно. Но Рэйвен удалось отвлечь мистера Роджерса, чего она и добивалась.

– Значит, мы совсем близко от порта, – заключила Рэйвен. – Извините меня, пожалуйста, но я, наверное, пойду помогу Дэнни упаковать вещи.

И, не дожидаясь ответа, она упорхнула, радуясь, что на сей раз легко отделалась. Порой он бывал дьявольски назойлив!

К вечеру на горизонте вырисовался Бомбей: огром­ный город, вытянувшийся в море узким отростком суши. Стоя вместе со всеми на палубе, Рэйвен молча наблюдала, как «Индийское облако» с убранными парусами вхо­дило в гавань. Было тихо, звучал только голос лоцмана, указывающего направление движения, над судном кружи­ли чайки, воздух был прохладен – в Индии месяц назад началась зима.

Над тесно стоящими зданиями, тянущимися вдоль вось­мимильного пирса, вздымались зеленые склоны горы Малабар. А выше уходили в самое небо голубые вершины величественной горной гряды. В гавани размещался ком­мерческий флот, большинство кораблей плавали под фла­гом Великобритании. Они спокойно покачивались на якоре, а между ними сновали туда-сюда рыбацкие лодчонки, ка­ноэ и прочие мелкие суда, казавшиеся просто малышами рядом с великанами Британского флота. Рэйвен охватило предчувствие необычных приключений.

– Видите вон тот остров, мисс Бэрренкорт? Взглянув туда, куда показывал Натаниэль Роджерс, Рэйвен увидела скалистые утесы, торчащие из воды, и кивнула.

– Это Харапури. Остров-скала, сплошь состоящая из храмов, напоминающих пещеры. Самому мне не дове­лось их видеть, но очевидцы рассказывают, что резьба по камню там редчайшей красоты. Попросите кузена свозить вас туда.

– Отличная идея! – загорелась Рэйвен. – А это что за гора?

– Малабар, – ответил Натаниэль Роджерс, не от­рывая глаз от девушки. – Только сомневаюсь, что вам там все будет по душе.

– Что вы имеете в виду?

– Башни Молчания. Отсюда их не видно сквозь заросли манго, но именно там они расположены.

– Башни Молчания? Звучит довольно интригующе…

– Пожалуй. Но вообще это мрачное место. Парси, религиозные последователи пророка Заратустры, прино­сят сюда умерших, чтобы грифы обглодали их тела до костей. Только затем их бросают в высохший колодец.

Рэйвен передернула плечами, и он мрачно усмехнулся:

– Это лишь один из неприятных сюрпризов, кото­рые ожидают вас в Индии. Вы повстречаете здесь много контрастов, мисс Бэрренкорт: невероятную красоту, но и грязь, болезни, нищету, какую трудно вообразить!…

Он вдруг умолк и, прежде чем ничего не заподозрив­шая Рэйвен успела что-то сказать, схватил ее за руки, прижал к своей хилой груди и, заглядывая в ее глаза, прошептал:

– Дорогая мисс Бэрренкорт, мне невыносима сама мысль, что вы отправитесь в путешествие по этой дикой стране одна! Вы даже не представляете себе, какой опас­ности подвергаетесь.

Ну что за зануда, с досадой подумала Рэйвен, раз­мышляя, как ей потактичнее вырваться из этих любовных тисков.

– Мистер Роджерс, я была бы очень обязана вам…

– Рэйвен, дорогая моя, – бессвязно забормотал он, впившись взглядом в ее покрасневшее от досады личико. – Мне невыносима мысль о нашей разлуке Я просто обя­зан высказать вам все, что у меня на сердце, иначе оно разорвется от бурных чувств. Я не раз пытался раскрыть его перед вами…

– Слишком много раз, – процедила сквозь зубы Рэйвен. Она с новой силой начала вырывать свои руки из железных тисков. Они стояли в тени мачты, невидимые остальным пассажирам. Господи, хоть бы один матрос прошел мимо! Силы небесные! Хоть бы кто-нибудь выру­чил ее! – Мистер Роджерс, немедленно отпустите меня!

– Но вы должны понять, что я чувствую, – бормо­тал он, словно обезумев. – Через несколько часов мы можем расстаться навсегда! Я этого не вынесу!

Он нагнул голову, и Рэйвен рванулась в сторону. Его горячие, сухие губы лишь скользнули по её щеке. Тогда он в порыве отчаяния, прижав ее к себе, впился губами в ее рот.

Второй раз в жизни Рэйвен целовали, и оба раза – насильно. Несмотря на отвращение и ярость, которые обож­гли ее, вспомнились те ощущения, которые вызвал поце­луй красивого капитана контрабандистов. Это было абсолютно несравнимо! Натаниэль Роджерс страстно же­лал ее, она же оставалась холодна как лед – ни намека на тот сводящий с ума огонь, безумное желание, которые вспыхнули в ней в ответ на страстный порыв разнуздан­ного контрабандиста.

Видя, что все ее попытки вырваться из тощих, но цепких рук Роджерса тщетны, Рэйвен в панике лягнула его, но юбки помешали нанести ощутимый удар. Мистер Роджерс даже не заметил её попыток. Он стиснул её еще сильнее и еще шире открыл рот. Рэйвен никогда не упус­кала шанса, если ей его предоставляли, она тут же вонзи­ла свои зубки в его язык.

Натаниэль Роджерс завопил от боли, дернулся в сто­рону и зажал рот рукой. Он с укором уставился на нее, пытаясь достать носовой платок.

– Вы злобная ведьма – заорал он, слегка шепеля­вя, и промокнул рану платком. В ужасе взглянув на ка­пельки крови на платке, он простонал: – Боже, только посмотрите, что вы наделали! У меня идет кровь!

– Я еще и не то устрою, если вы хоть раз дотронетесь до меня! – вскинула голову разгневанная Рэйвен. – Кля­нусь, если вы просто заговорите со мной, я немедленно обращусь к капитану Винтерсу и пожалуюсь на ваше без­образное поведение!

Рэйвен мотнула головой, решительно прошествовала мимо уничтоженного Роджерса и спустилась в каюту. Дэнни суетилась, пакуя последние мелочи и весело напевая что-то. Она была счастлива, что они наконец приехали.

– А, вот и вы! Еще парочка последних ящиков, и все готово! – Дэнни даже не заметила пылавших щек юной хозяйки.

– Господи, когда же мы наконец покинем корабль! – с чувством произнесла Рэйвен.

– И верно, – поддакнула ничего не подозревающая Дэнни.

Испорченный развратник, все еще негодовала Рэй­вен, но про себя. Слава небесам, что до сих пор он не пытался навязать ей своих объятий! Трудно сказать, как бы она отреагировала на признания этого слюнявого иди­ота! Эти мужчины – сущее наказание! Просто пытка какая-то! Как же она ненавидела их! Что они себе вооб­ражают? Что могут вот так наброситься на всякую при­глянувшуюся им женщину? А какая самонадеянность, уверенность в собственной неотразимости! Как же, ос­частливил! Ни малейшей попытки добиться взаимности! Она рассвирепела даже куда больше, чем когда-то из-за красавца контрабандиста. Тот, конечно, допек её тем, что от души забавлялся ее реакцией на свои поцелуи! Как он небось повеселил свою команду подробным опи­санием почти удавшегося соблазнения деревенской про­стушки!

Рэйвен усмехнулась, что до сих пор бурно негодует при воспоминании о капитане. Все! Выбросить из голо­вы и забыть! Она рьяно принялась помогать Дэнни. Хо­рошо, что есть чем заняться. Остается надеяться, что Натаниэль Роджерс последует ее совету и оставит ее в покое.

Когда все было упаковано, «Индийское облако» бро­сило якорь в огромной гавани. Началась неизбежная в таких случаях суматоха, и Рэйвен едва успела попрощать­ся с попутчиками, как уже спустили сходной трап. Вокруг возвышался целый лес голых мачт, торчащих в безоблач­ном небе. Ветер, дувший в лицо, заметно потеплел, доно­ся тысячи новых экзотических запахов с берега.

Вдоль пирса тянулись огромные сооружения складов, каждый свободный метр на причале использовался для складирования груза. Толпы людей двигались по неровно уложенным доскам, лавируя в густой толпе. Рэйвен зача­рованно смотрела на индусов в европейском платье, с ог­ромными портфелями, набитыми накладными на грузы, снующих в толпе в надежде первыми попасть к старшему помощнику, чтобы заключить выгодную сделку.

Модно одетые женщины в белых перчатках и с пес­трыми шелковыми зонтиками прохаживались чуть поо­даль, встречая пассажиров с двух битком набитых только что прибывших пассажирских кораблей, вставших рядом с «Индийским облаком». Среди толпы выделялись смугло­кожие аборигены – мужчины в белых дхоти и чалмах или в длинных пиджаках и широченных шароварах, жен­щины живописно задрапированы в яркие сари и богато вышитые чоли. Толпа пестрела всеми цветами радуги – зеленым, оранжевым, пурпурным и желтым всех оттен­ков. Хотя головы женщин были покрыты, Рэйвен заме­тила, что они втирают в волосы масло, чтобы придать им блеск. Бросались в глаза и их украшения – браслеты, кольца, ожерелья, кулоны и всевозможные бусы. Все это блестело, позвякивало, притягивало взгляд. Мистер Мерроу заметил, что индийские женщины стремятся свое богатство выставить напоказ, и чем богаче были их украше­ния, тем больше уважения оказывали им их соотечествен­ники. Рэйвен не терпелось поскорее очутиться на берегу и поближе познакомиться с этим причудливым, своеобраз­ным миром!

Наконец и пассажирам «Индийского облака» позво­лили сойти на берег. Рэйвен с облегчением увидела, как первым сошел со всеми своими вещами Натаниэль Ро­джерс. Капитан Винтерc попросил ее задержаться, пока он не узнает, встречает ли ее кто-нибудь. Она беспокойно бродила от одного борта к другому, разглядывая все, что попадалось ей на глаза. Дэнни не выказывала особого любопытства, а лишний раз проверяла, все ли вещи до­ставлены из каюты на палубу, не забыто ли что-нибудь.

– Мисс Бэрренкорт?

Рэйвен оглянулась на незнакомый голос. К ней обра­тился высокий джентльмен с животиком – блестящие пуговки его пиджака едва сходились в центре. Сначала Рэйвен приняла его за своего кузена, но потом решила, что ошиблась, ведь мужчине было около шестидесяти, и его волосы покрывала заметная седина. От веселых глаз разбегалась сеть морщинок. Нет, решительно подумала она, в нем нет абсолютно ничего от Бэрренкортов.

– Вы мисс Рэйвен Бэрренкорт? – почтительно спро­сил он.

– Да, сэр.

– Меня послал сюда капитан Винтерc. Мое имя Джон Трентхэм, я деловой партнер Филиппа Бэрренкорта.

– Как мило, что вы встретили меня, мистер Трент­хэм, – радостно воскликнула Рэйвен. – Полагаю, мой кузен заболел?

Джон Трентхэм рассмеялся, и его животик заколы­хался.

– Можно и так выразиться. Его нет в Бомбее, мисс Бэрренкорт, он в Лахоре, в горах. Там у него летний домик.

Глаза Рэйвен растерянно посмотрели на пожилого джентльмена.

– Так его нет в Бомбее? – удрученно повторила она. Заметив, что его известие расстроило девушку, Джон Трентхэм поспешил успокоить ее:

– В этом нет ничего необычного. Правда, к этому времени года он уже возвращается, но, видимо, его за­держали дела. Поэтому я и встретил вас. В его отсутст­вие я просматриваю всю корреспонденцию, получил и письмо сэра Хадриана о вашем приезде. Я позабочусь о том, чтобы вы смогли добраться до вашего кузена в Лахор. Пока же прошу вас быть гостьей в моем доме в Бомбее.

Рэйвен расстроило, что до Филиппа еще придется добираться, но была благодарна Джону Трентхэму за за­боту о ней.

– Вы очень добры, сэр, – пробормотала она.

Понимая, что девушка ожидала увидеть среди встре­чающих на причале своего кузена, Джон Трентхэм ласко­во похлопал ее по руке.

– Ну же, мисс Бэрренкорт, не стоит расстраиваться. Я очень люблю Филиппа и сделаю для вас все, что в моих силах, раз уж вы добрались до самой Индии ради встречи с ним.

Он с любопытством взглянул на нее, и Рэйвен под­умала, догадался ли он, ради чего она приехала. Сэр Хадриан не сказал ей, что именно написал в своем письме. Она знала только, что все подробности содержались в послании, которое она везла с собой, чтобы лично вручить кузену.

– Моя коляска стоит за складами, – продолжил Джон Трентхэм. – Я сейчас найду кули, чтобы он отнес ваш багаж.

– А я попрощаюсь с капитаном Винтерсом, – ска­зала Рэйвен, махнув рукой в сторону знакомой фигуры, Дэнни, очарованная дружелюбием и прекрасными ма­нерами Джона Трентхэма, безропотно восприняла новость, что им опять предстоит долгий путь.

– Только бы не вновь пять месяцев на корабле! – воскликнула она. Джон Трентхэм взял ее под руку, помо­гая спуститься по шаткому трапу.

– Поверьте мне, эта поездка будет намного короче! – рассмеялся он.

– Вы случайно не знаете, почему кузен Филипп за­держался в Лахоре? – полюбопытствовала Рэйвен, ког­да мистер Трентхэм подсаживал ее в коляску, доверху набитую багажом.

– Не знаю, что и сказать, – пожал он плечами. – По делам. Ваш кузен очень занятой человек, он заведует многими складами в Пенджабе.

– Вы полагаете, что сможете обеспечить нам каюту на судне, идущем на север?

– Будьте спокойны, я разыщу для вас места, может быть, даже на завтрашний рейс. Как только отвезу вас к себе, так сразу же вернусь в порт и все разузнаю.

У Рэйвен отлегло от сердца. Они проезжали по запру­женной людьми улице, и она с удовольствием разглядывала экзотическое окружение. Ее очаровали бесчисленные воловьи упряжки, паланкины, рикши и тысячи спешащих пешеходов. Индусы были одеты так же, как и в порту, но каждый, казалось, говорил на каком-то своем диалекте, когда громко приветствовали друг друга через улицу или останавливались на перекрестке.

Рэйвен ожидала увидеть огромное количество храмов, но их оказалось лишь несколько, правда, сверкающих ред­ким великолепием. Город благоухал, утопая во множестве маленьких садиков и парков с цветущими деревьями и редкостными цветами. Все это делало Бомбей прекрас­ным и неповторимым, так непохожим на города Англии. Здания казались фантастичными дворцами, их пропорции поражали величиной. Странные конфигурации башен и арочных окон выглядели еще более необычными на фоне домов привычной английской и готической архитектуры, то тут, то там стоящих на чистых широких улицах.

Вдоль дороги стройными колоннами высились паль­мы, а величественные кипарисы, манговые деревья и дру­гие, неизвестные Рэйвен, зеленые великаны усиливали впечатление роскоши великолепного города, созданного, видимо, лишь для богатых.

Натаниэль Роджерс говорил о невероятной нищете и болезнях, о трущобах и помойках, но Рэйвен ничего этого не заметила в прекрасно одетой толпе, заполнившей тро­туары, вдоль которых выстроились высокие элегантные здания. Интересно, не преувеличил ли он все это специ­ально, чтобы запугать ее и добиться согласия не разлу­чаться? Ничего, у нее будет уйма времени, чтобы самой увидеть все.

Джон Трентхэм жил в красивом, впечатляющих раз­меров бунгало, расположенном высоко на склоне горы. Отсюда открывалась великолепная панорама пестрых крыш и шпилей храмов, верхушек пальм и самой гавани с плещущимся лазурным морем. Рэйвен проводили в спальню с таким же романтически-захватывающим ви­дом из окна. Ее так очаровал пейзаж, что она едва обра­тила внимание на то, что ее окружало. Но когда принесли багаж, она с любопытством осмотрелась вокруг – колоссальных размеров спальня была обставлена простой и приятной мебелью.

Заметив рядом ванную комнату с сидячей ванной, она даже почувствовала слабость в коленях от желания смыть дорожную грязь. Любую цену – за минуту блаженства в горячей воде! Словно услышав её мольбу, двери распах­нулись, два кули внесли ведра с горячей водой, которую тут же и вылили в ванну, добавив ароматические соли.

Пока она наслаждалась долгожданной роскошью воды, две служанки распаковали то, что она отложила в сторону для первого обихода и на вечер. Служанки перешептыва­лись и восхищенно разглядывали чудесное шитье и вели­колепное кружево на ее платьях. Рэйвен заметила, что обе юные девушки так и горели желанием услужить. Они гладили и развешивали одежду намного сноровистее, чем старая Люси Маринер в Корнуолле. А уж она-то была в услужении больше пятидесяти лет. И с неожиданной грустью Рэйвен задумалась, чем сейчас занимаются Люси и остальные верные слуги в Нортхэде? Дай Бог, чтобы сэр Хадриан не превратился в тирана и грубияна, как он обещал ей при расставании. Одеваясь с помощью служа­нок в муслиновое платье, она все еще хмурилась, но тут же рассмеялась над собственной глупостью. Ведь все рав­но она бессильна что-либо изменить, ибо находится за полсвета от них. Более того, глупости все это, она абсо­лютно доверяет своему деду. Не стоит забивать себе го­лову пустыми тревогами!

Одна из девушек расчесала волосы Рэйвен и заплела ей косы, восхищаясь на ломаном английском языке чудес­ными волосами. Тут открылась дверь и в комнату загля­нула женщина средних лет с доброй улыбкой на лице.

– Здравствуйте! Значит, вы и есть кузина нашего дорогого Филиппа?

Рэйвен встала, а служанки тут же отошли на почти­тельное расстояние.

– Да. А вы миссис Трентхэм?

– Да, дорогая. Прошу прощения, что не встретила вас в порту, но я была в гостях, а Джон не знал точно, когда прибудет «Индийское облако».

Миссис Трентхэм прошла в комнату и пожала руку Рэйвен. Она была дородной, как и ее супруг, дамой, ее черные глаза весело подмигивали. Платье из прекрасного шелка с золотой нитью облегало её пышную фигуру, а на запястьях красовались браслеты с драгоценными камнями и какими-то подвесками, позвякивающими при каждом движении.

– Боже, да вы просто красотка! – вздохнула она, дружелюбно рассматривая лицо Рэйвен. – Ох, я бы все отдала, чтобы Тия была хоть наполовину так же красива!

– Тия? – не понимая, повторила Рэйвен.

– Моя дочь Коринтия. Она почти ваша ровесница. Сейчас она переодевается и присоединится к нам за чаем. Вы готовы спуститься вниз?

Рэйвен кивнула. Миссис Грентхэм еще раз вздохну­ла, бегло окинув стройную фигурку девушки оцениваю­щим взглядом.

– Уверена, вам не приходится слишком долго тор­чать перед зеркалом, чтобы выглядеть так сногсшибатель­но! Ну, моя дорогая, идемте. Миссис Дэниэлс уже в гостиной.

Она повернулась, велела служанкам поторопиться и вышла в длинный коридор, устланный богатыми коврами.

Дэнни сидела на диване в гостиной с типично англий­ской мебелью, и лишь цветущая за окном бугенвиллея говорила о том, что чаепитие происходило все же в Ин­дии, а не в одном из модных салонов Лондона. Дэнни выглядела значительно лучше, чем на корабле. Ее пухлые щечки вновь приобрели розовый цвет. Кроме того, она была довольна, что с ней обращались, как с почетной гостьей. Она расправила юбки и улыбнулась.

– Ну, мисс Рэйвен, разве это не чудо снова ходить по твердой земле?

– Не очень-то привыкай к этому, – подмигнула ей Рэйвен. – Вдруг нам придется уехать завтра же?

– О, не волнуйтесь, дорога до Пенджаба вовсе не такая длинная, – заметила миссис Трентхэм, усаживаясь в кресло. Она позвонила в колокольчик. Почти мгновенно появилась служанка в пестром сари с серебряным подно­сом. На нем стояли чайный сервиз и тарелка с булочками с изюмом, рогаликами и кексами с глазурью. Все прекрас­но знакомое – английское.

Умело разливая чай по чашкам, миссис Трентхэм по­дождала, пока выйдет служанка, и весело продолжила:

– Вам понравится Пенджаб, мисс Бэрренкорт, хотя он, конечно, и более примитивен, чем Бомбей. Больше самих индусов, понимаете, а они могут быть очень… – Она умолкла, потому что дверь снова открылась. – А-а, Тия, радость моя, вот и ты! Мы только что сели!

Да, Коринтия Трентхэм не была красоткой – тща­тельно завитые волосы имели тусклый каштановый цвет, а фигура уже сейчас была полноватой, как и у родителей. Но она мудро оделась в темно-синее платье, что слегка скрадывало полноту. Девушка тепло и доброжелательно улыбнулась и хотя трещала без умолку, как и ее мамаша, но рассказывала достаточно увлекательно и не без юмора.

– Как жаль, что вы останетесь только на ночь! – воскликнула она, поедая очередной кекс с лимонной гла­зурью. – В Бомбее так много интересного! А сколько знакомых, которым можно вас представить!

– Я надеялась, что мы выкроим время посмотреть город сегодня вечером, – робко предположила Рэйвен, не желая быть в тягость хозяевам своими капризами.

– Почему бы и нет? – согласилась миссис Трентхэм. – В Бомбее Индия предстает во всей красе. И британцев больше, чем в любом другом городе, если не считать Калькутты. Но у нас тут нет по крайней мере этих жутких набобов – индийских вождей, которые пола­гают, что могут творить что угодно, будто нас, англичан, вовсе не существует! Боже мой, дошло до того, что я перестала ездить летом в горы, а все из-за этих индусов! И вот терплю невыносимую жару, но зато здесь нет этих безумных национальных шествий и празднеств! Они вы­ходят на улицы тысячами, со слонами и волами, а шум!.. Это просто кошмар!

Рэйвен очень хотелось увидеть индийский праздник на улице, но она мудро промолчала и лишь вежливо кивала.

– Что бы вы хотели посмотреть? – спросила Коринтия.

– О, все! – воскликнула Рэйвен. – Слоновые пе­щеры, храмы, Ворота Индии, гору Малабар… всё, что вы сочтете интересным.

Миссис Трентхэм недоуменно переглянулась с дочерью, решительно отставила чашку из китайского фарфора на блюдце и покачала головой.

– Моя дорогая мисс Бэрренкорт, никто, ну просто никто из благородных леди не решится осматривать то, что вы назвали. Это…. это… просто неприлично!

Рэйвен открыла было рот, чтобы возмутиться, но Дэнни вовремя и весьма чувствительно ткнула ее локтем в бок.

– Поня-я-ятно, – протянула Рэйвен и в досаде сжала губы.

Ну разве не обидно, что Трентхэмы считают осмотр достопримечательностей ниже своего достоинства?

– Что же тогда можно посмотреть в Бомбее, что будет приемлемо для леди из общества? – сладко пропе­ла она.

Миссис Трентхэм задумалась.

– Даже не знаю…

– Может быть, базар, мама? – предложила Тия. Миссис Трентхэм просияла:

– И правда! Чудесная идея! Вы не сможете сказать, что погрузились в индийскую культуру, если не повидали их базара, мисс Бэрренкорт!

Рэйвен оживилась:

– Потрясающе!

– Я велю подать коляску, – тут же отреагировала миссис Трентхэм, считая вопрос решенным, и позвонила в колокольчик.

– Вы не обидитесь, если я вместо прогулки немного посплю? – робко спросила Дэнни. – Я не очень люблю походы по магазинам, а после корабельной койки меня словно магнитом тянет к настоящей перине!

– Как я вас понимаю, – согласилась с ней миссис Трентхэм. – Я и сама терпеть не могу морские путешес­твия. Конечно, экскурсия на базар будет слишком утоми­тельной для вас, миссис Дэниэлс. Там так шумно, и повсюду толпы.

Когда дамы уселись в коляску, кучер-индус поехал вниз по склону горы к Аравийскому морю. По обе сторо­ны петляющей улицы стояли элегантные дома и бунгало, едва не налезавшие друг на друга. Казалось, они выросли сами по себе на каменистых склонах. Миссис Трентхэм без умолку болтала, Коринтия рассеянно слушала мать, а Рэйвен кивала головой и вежливо отвечала, хотя с большим удовольствием впитала бы в себя все увиденное мол­ча. Коляска представляла собой широкое открытое ландо, и ничто не мешало рассматривать все подробно. Рэйвен трудно было скрыть свое возбуждение. Куда ни глянешь, повсюду ухоженные сады с экзотическими кустарниками и цветущими деревьями, посреди которых, подобно драго­ценностям, высятся элегантные особняки с неизменно бе­лыми стенами.

Ландо очень скоро остановилось возле базара Колаба, и свежий бриз донес до них насыщенный запах рыбы. Миссис Трентхэм недовольно сморщила нос.

– Вы точно хотите пройтись, а не ехать в коляске, мисс Бэрренкорт?

Рэйвен решительно кивнула. Плевать ей на их пред­рассудки! Вид священных коров, безмятежно бродящих по площади, и индусов, спокойно обходящих этих живот­ных, и шум отчаянно торгующихся за любую мелочь лю­дей, и товары, выставленные на продажу, – все это завораживало! Она просто обязана рассмотреть все это поближе! И никто ей не помешает! Миссис Трентхэм и Коринтия не обиделись.

Внимание Коринтии тут же привлек кланяющийся и улыбающийся торговец хлопковых и льняных тканей, рас­крашенных вручную.

– О, мамочка, посмотри на эту желтую ткань! По-моему, получится отличное платье для прогулок, а?

– Нет, милая, оно будет тебя бледнить, – честно сказа­ла мать, окинув свою некрасивую дочь критическим оком.

Рэйвен отвернулась и с любопытством огляделась. По соседству оглушительно блеяло стадо коз, преданно впе­ривших свои стеклянные глаза в хозяина, водившего их взад и вперед на длинных веревках и громко расхвалива­ющего свой товар. Рядом с ним торговец кокосами выкрикивал что-то на непонятном певучем диалекте. Все вокруг кипело жизнью: продавцы, покупатели, толпы зе­вак толкались, кричали, торговались и ругались на узких проходах между прилавками. Воздух звенел от смешения невероятного числа индийских диалектов и воплей детей, сидевших на маленьких циновках, расстеленных прямо на земле. Бездомные собаки лаяли, снуя между ног спеша­щих людей, рычали друг на друга или рылись в отбросах. Добавьте к этому мириады запахов: кокосов, манго, гни­ли, сжигаемого мусора, лакомых ароматов с примесью карри от готовящихся на огне блюд – и получите безошибочно узнаваемый запах нищеты, доносимый при каждом поры­ве ветра. Было от чего закружиться голове!

Оставив миссис Трентхэм и Коринтию торгующими­ся о цене шафранно-желтого хлопка, который Коринтия все же решила купить вопреки мнению матери, Рэйвен прошла к прилавку на другой стороне, где начиналась це­лая улица лавочек, торгующих серебром и драгоценностя­ми. Улыбающийся молодой индус кланялся и поднимал то один, то другой предмет. Он был в чистом дхоти и чалме. Рэйвен не удержалась, заулыбалась в ответ и, как бы извиняясь, развела руками. Ей пока не на что было делать покупки, у нее не было ни рупии индийских денег. Когда она похвалила молодого индуса за чудесные товары, он ответил ей что-то на совершенно незнакомом языке. Вот и поговори тут. Она беспомощно улыбнулась и прошла дальше взглянуть на плетенные из тростника корзины и ящики, некоторые были такие большие, что в них мог спрятаться человек.

Даже не заметив, что уже довольно далеко отошла от своих хозяев, она с сияющими глазами двигалась вдоль по улочке вместе с толпой индусов, которые сновали по база­ру, казалось, без всякой цели. Улочка упиралась в дальний конец площади, где киосков уже не было, и Рэйвен хотела было повернуть назад, но у последнего киоска за­звучала завораживающая музыка. Подойдя поближе, она увидела, что это нечто похожее на флейту, чуть гнусавые звуки которой буквально гипнотизировали.

Остановившись перед плетеной циновкой, на которой сидел, скрестив ноги и не отрывая глаз от корзины перед ним, музыкант в чалме, Рэйвен наклонилась, чтобы по­нять, что же привлекло внимание целой толпы зевак. И тут крышка корзины задрожала. Рэйвен вскрикнула и в ужасе отпрянула, потому что прямо перед ней появилась голова королевской кобры.

Отпрыгивая, она толкнула стоявшего позади мужчи­ну, оказавшегося пьяным матросом. Бедняга и так нетвер­до стоял на ногах, а тут еще толчок Рэйвен. Он попятился вместе с падающей на него девушкой и врезался в легкий прилавок продавца лука. Они оба рухнули на кучу рассы­павшегося лука. Юбки мешали Рэйвен подняться на ноги, она в досаде заворчала на запутавшиеся ярды ткани, а обрадовавшаяся толпа начала расхватывать луковицы кто сколько мог.