— Думаю, ни один из них не пощадит другого, — с отсутствующим видом произнесла Кассандра. Она вспомнила вспышку гнева Лукьена, когда погиб Томас, и то, что он назвал Трагера идиотом. Лицо лейтенанта исказилось тогда от страха. Кассандра была уверена, что сейчас под темной маской он скрывает то же самое выражение. Ее сердце забилось от волнения. Акила взял ее за руку, с удивлением заметив, что она мелко вибрирует.

— Миледи, да вы дрожите!

Кассандра нахмурилась:

— Варварский спорт, я его ненавижу, — проговорила она. — Посмотрите на них: каждый горит желанием убить другого. Не могу этого видеть.

Акила рассмеялся.

— Ах, это ведь только спорт, вы сами сказали. И люди пришли поглазеть на спектакль. Видите, как они смотрят?

В толпе зашумели, призывая к тишине. Все ждали исхода дуэли, ведь Трагер хвастался, что выиграет ее.

— Лукьен сказал мне, что Трагер практиковался, — заметил Акила. — Посмотрим.

— Лукьен выиграет, правда? — спросила Кассандра. — Я имею в виду, его не ранят?

Акила искоса посмотрел на нее, и она в ту же минуту пожалела о сказанном.

— Нет, — проговорил он. Его глаза сузились. — Но ваше беспокойство вносит свежую струю.

Лукьен надел шлем. Распорядитель турнира, пухлый человек средних лет, подошел к зрительским местам и провозгласил имена участников. И Лукьен, и Трагер выехали вперед, так что их лошади встали в один ряд перед распорядителем, и сняли шлемы перед королевской четой. На минуту глаза Лукьена встретились с глазами Кассандры. Он как будто мигнул, подбадривая ее. Лицо Трагера было злобным, он едва сдерживал ярость, крепко сжав челюсти.

Распорядитель возвестил:

— Мой король и моя королева, эти два джентльмена прибыли сюда, рекомендованные вашей милостью, и покорно просят разрешения показать вам лучшую из битв. Для одного наградой будет алмаз. Для другого — рубин.

Акила поднял обе руки. В правой был сверкающий алмаз, в левой — рубин кровавого оттенка. Он сказал:

— Лучшему достанется алмаз, второму — рубин. А по окончании турнира мы все отправимся в пиршественную залу Лайонкипа, будем пить и танцевать. — Он протянул драгоценности Кассандре. — Кто выиграет алмаз из пресветлых рук королевы?

Лукьен ответил:

— Я думаю, нам известен ответ, милорд.

На галерее засмеялись, смех подхватили все собравшиеся. Кассандра увидела, как перекосилось лицо Трагера, и ей стало жаль его.

— Сэр Трагер, удачи вам, — сказала она. Она посмотрела на Лукьена. — И вам, мой защитник.

— Вы будете мною гордиться, моя королева, — ответил Лукьен.

— Итак, по местам, — скомандовал офицер. Он увидел, как они шагом покинули место напротив галереи, надели шлемы и разошлись по разным концам поля. Паж Лукьена подал ему копье, и рыцарь испытал его на равновесие, прежде чем устроить под рукой. На другом конце поля Трагер сделал то же самое. Пажи удалились. Боевые лошади фыркали. Распорядитель битвы отступил к галерее, где встал для наблюдения вместе с Бреком и другими королевскими гвардейцами. И Кассандра, измученная беспокойством, сжала в руках драгоценные камни так, что побелели костяшки.

Лукьен и Трагер приготовились. Акила поднял руку, подержал ее наверху, а затем резко опустил. Конь Лукьена поскакал вперед. Трагер кинулся ему навстречу с копьем наперевес. Оба противника приблизились на некоторое расстояние, направляя копья в сердце друг другу. Послышался треск ломающегося дерева. Копье Лукьена вошло в щит Трагера, а копье Трагера — в щит Лукьена. Кассандра увидела, что оружие ее защитника треснуло, от него полетели щепки. Противники разъехались, не слезая с коней. Толпа восторженно заревела.

— Другое копье! — закричал Лукьен. Он повернул коня, нервно ожидая, когда пажи поднесут оружие и уберут с земли обломки. Трагер замахал ему с другого конца поля.

— Ха, вы неловки нынче, капитан!

Народ обожал такие шуточки. Они зашумели, призывая продолжать бой. Лукьен закрепил новое копье и с криком припустил вперед. Трагер повторил его действия. Копье Трагера ударилось о щит Лукьена. И снова никто из сражавшихся не упал. Лошади остановились.

— Отличная работа, Трагер, — заметил Акила. Он наградил солдата улыбкой. — В этом году тебе везет. Может, наконец, разживешься алмазом?

— Это так же хорошо, как и победа, милорд, — отвечал рыцарь. — Что скажете, капитан? Снова?

— Снова, — подтвердил Лукьен. — Подходи и получи урок.

Трагер скривился и ударил коня по бокам. Они еще раз помчались навстречу друг другу. Копья наготове, толпа смотрит во все глаза. И вот Лукьен вонзил копье в щит Трагера. Трагер упал с лошади и откатился назад. Толпа завопила. Не думая о том, что делает, Кассандра вскочила со скамьи.

Лукьен быстро развернул лошадь и приблизился к Трагеру. Лейтенант тяжело поднялся на ноги.

— Ну что? — спросил Лукьен. — Вы ранены?

— Саблю! — закричал вместо ответа Трагер. Паж поспешил через поле, протягивая ему палаш. Лукьен засмеялся.

— Сдавайся, Трагер, — сказал он, направляя копье в грудь противника. — Ты все равно проиграл.

— Нет! — Трагер парировал удар при помощи своего палаша. — Слезай с коня и сражайся со мной!

Лукьен нанес удар и сбил лейтенанта с ног. Толпа снова вскочила с мест с криками. Трагер опрокинулся в грязь, пытаясь встать, но Лукьен всякий раз возвращал его на место.

— Дело сделано! — крикнул один из офицеров. — Лукьен победил!

Все еще стоя на ногах, Кассандра громко зааплодировала. Акила присоединился к ней, затем и остальные офицеры на галерее. Лукьен спрыгнул с коня и склонился над Трагером, протягивая ему руку.

— Ты в порядке?

— Убирайся от меня! — рявкнул тот. Его пажи бросились к нему, чтобы помочь подняться. Когда ему это удалось, он поднял забрало шлема и уставился на Лукьена. Народ вокруг аплодировал, но не ему.

— Подойдите, вы оба, — позвал Акила. Он повернулся к Кассандре. — Миледи, мне кажется, у вас что-то есть для наших рыцарей.

Один из офицеров сопроводил Лукьена и опозоренного Трагера к местам, где сидела королевская чета, и те поклонились. Кассандра заметила, что Трагер не снимает шлема, явно в нарушение этикета. Он не мог смотреть на нее, так ему было неловко, и она посмотрела на его невежливость сквозь пальцы.

Офицер заговорил:

— Сэр Трагер сражался хорошо, но сэр Лукьен — лучше. Ему и владеть алмазом.

— Господа, наш добрый народ благодарит вас за ваш ратный подвиг, — заговорил Акила. — Трагер, поскольку вы второй, вам причитается рубин. — Он посмотрел на Кассандру, призывая ее вручить драгоценность. Кассандра подчинилась, подавая рубин Трагеру, который неловко принял дар.

— Спасибо, милорд и миледи, — сказал он.

Акила продолжал:

— А ты, Лукьен, сражался лучше всех. Алмаз снова твой, мой друг!

На сей раз Кассандра не нуждалась в подбадривании. Она протянула алмаз Лукьену, поместив его на протянутую ладонь рыцаря. Но перед тем как она сделала это, он склонился и поцеловал ее руку.

— В честь моей королевы, — сказал он.

Тем же вечером праздник переместился под своды Лайонкипа. Девушки танцевали под пение менестрелей, ребятишки играли под столами с собаками, весь народ наслаждался атмосферой праздника, устроенного королем. Стены были увешены гирляндами сирени, источавшей тонкий аромат. Акила с молодой женой сидели за огромным эбеновым столом, заставленным блюдами с дичью и кувшинами с вином и пивом. Неподалеку Лукьен танцевал с дочерью канцлера Нилза. Кассандра глядела на них, слегка нахмурившись. Акила заметил выражение ее лица.

— Вы ничего не едите, миледи, — удивленно заметил он, предлагая ей еду со своей тарелки. Кассандра отвернулась.

— Я уже наелась на неделю.

— Может быть, музыка звучит слишком громко? Вы выглядите так, будто вам не по себе.

— Со мной все в порядке, — отвечала Кассандра. Она извиняюще улыбнулась, добавив: — Просто сегодня слишком насыщенный день. Много переживаний. Я немножко устала.

— Да, переживаний хватило, — согласился Акила. — Но вы выглядите не очень хорошо, Кассандра: ваш цвет лица… — Он внимательно посмотрел на нее, удивляясь ее бледности. — Может быть, вам стоит извиниться и пойти немного отдохнуть.

Она покачала головой:

— Сегодня ночь нашей свадьбы.

— Кассандра, я не собираюсь учинять насилие над женщиной, которой нехорошо, — прошептал он. — Если вам нездоровится…

— Я в порядке. В самом деле, это так.

Прежде чем Акила ответил, Лукьен покинул площадку для танцев и присоединился к ним. На его лице проступила испарина. Он взял кубок Акилы и с наслаждением осушил его, а затем вытер пот со лба.

— Ух! Эта девушка горазда плясать!

«Это точно! — мрачно подумал Акила. — Все девушки хотят плясать с Лукьеном!»

— Сэр Лукьен, вы едва держитесь на ногах, — произнес он, меж тем, вслух.

— И вправду, — заметил капитан. Он обошел вокруг стола и упал в кресло рядом с Акилой. Он уже расстался с доспехами и сейчас был в алой тунике. Когда слуга принес полный кувшин пива, Лукьен взял его и выпил прямо из горлышка. Он был в прекрасном расположении духа после победы на турнире и носил выигранный алмаз на шее в знак победы. Трагер же, напротив, не явился на пир, и отсутствие лейтенанта только подняло настроение победителя.

— Ну? Почему же счастливая чета не танцует, а? — поинтересовался рыцарь.

— Королева устала, — объяснил Акила. — Было столько переживаний!

— Устала? — Лукьен посмотрел на Кассандру. — И это все, миледи?

Кассандра сделала гримаску.

— Да, — ответила она. Но глаза говорили о большем.

— Ну что ж, тогда вам стоит отдохнуть, — неловко заметил Лукьен.

— Она уже отдыхает, Лукьен.

Акила и Лукьен посмотрели друг на друга. Улыбка Лукьена погасла. Он кивнул и переключился на кувшин с пивом, снова наполняя кубок Акилы.

— Славное пиво, — сказал он. — Давайте выпьем за вас двоих.

— Да, выпьем за молодых влюбленных! — присоединился к нему другой голос.

Акила поднял глаза и увидел приближающегося барона Гласса. Тот держал в единственной руке кубок, на лице сияла подобострастная улыбка. Он оставил прелестную молодую жену и шумных детишек и сейчас низко кланялся Кассандре. Королева постаралась придать лицу любезное выражение.

— Барон Гласс, пожалуйста, выпейте с нами, — предложила она. — Садитесь вот сюда.

— Королева так любезна, — проговорил барон. Он огляделся в поисках кресла и заметил пустовавшее место Фиггиса. Он обошел вокруг стола и плюхнулся рядом с Акилой, но перед этим поднял бокал: — За вас обоих, — сказал он. — Пусть небеса даруют вам долгий и счастливый брак.

— Вот-вот, — поддержал Лукьен, осушая кувшин с пивом.

— Спасибо, барон, — сказал Акила. Он сделал глоток, глядя на Гласса. Если бы барон не сидел рядом, он бы напомнил Кассандре свои недавние слова: не успеет день подойти к концу, как Гласс все испортит кознями на ниве политики.

— Ну, барон Гласс, как вам понравился нынешний турнир? — спросил король.

— Отлично подготовлен, как всегда, — отвечал Гласс, на этот раз поднимая кубок за Лукьена. — Отличное сражение, сэр Лукьен. Вы так же опытны в бою, как я, если не больше.

— Спасибо, милорд, — откликнулся Лукьен. — Вы мне льстите.

— А банкет… какой изобильный! — Гласс оглядел зал. — Честно говоря, я ожидал меньшей пышности.

— Правда? Отчего же? — поинтересовалась Кассандра.

— Дороговизна, миледи, — отвечал Гласс. — Ведь все проекты вашего супруга требуют затрат. Не думаю, что богатств, содержащихся во всех сундуках, хватит на эту роскошь.

Акила напрягся.

— Барон Гласс…

— Сегодня особый день, — вмешался Лукьен. — Я думаю, он стоит затрат, барон Гласс.

— О, конечно, — ухмыльнулся барон. — Скажите, королева Кассандра, слышали ли вы о библиотеке вашего мужа? Она впечатляет.

Кассандра начала было отвечать, но Акила быстро проговорил:

— Да, я брал ее туда.

— Как вы думаете, это нечто грандиозное? — продолжал Гласс.

— Полагаю, после завершения проект будет впечатлять всех и каждого, — ответила Кассандра. К удивлению Акилы, она взяла его за руку. — И думаю, что принести в мир немного света — стоит любых затрат, барон Гласс.

— Хммм, канцлер Сарк может не согласиться с вами миледи. Он не любит смотреть, как пустеет казна.

— Это не его казна, — проворчал Акила. — И не ваша, и не моя, барон. Все принадлежит народу Лиирии. Им нужна библиотека. Они знают, что получат знания.

Барон Гласс смотрел на свой кубок, тщательно подбирая слова.

— Знания… — вздохнул он. — Они для таких людей, как вы и я, король Акила. Знания — для людей, которым они по плечу. — Он жестом обвел зал. — Посмотрите вокруг. Кого вы здесь видите, кроме знати? Здесь собрана вся элита Лиирии, милорд. Они уже умеют читать и писать. Им не нужна библиотека.

— Совершенно верно, — парировал Акила. — Библиотека — для тех, кого здесь нет, для людей, что празднуют мою свадьбу на улицах. — Он вызывающе улыбнулся барону. — Я строю библиотеку для ваших слуг, барон Гласс, может быть, они сгодятся на большее, нежели готовить пойло для ваших свиней и стричь ваших овец.

Лицо барона побагровело.

— Король Акила, не всем дано быть знатными. Мое право рождения даровано мне Небом.

— Чепуха, — отрезал король.

— Это не чепуха, — настаивал Гласс. — Та же сила, что сделала меня знатным человеком, посадила вас на трон. Вы думаете, мои подданные стали пастухами, потому что я не допускал их к лучшей доле? Нет. Они стали пастухами, ибо больше ни на что не способны. Это воля судьбы.

Это замечание завело Акилу. Подобно многим в Лиирии, Гласс был поклонником культа Неба, веря, что мир контролируют невидимые силы, не Бог и не дьявол. Это было одно из верований, распространенных в Лирии, но имевшее влияние на всю страну. Гласс же являлся его горячим сторонником.

— Барон, сегодня день моей свадьбы, — начал Акила. — Я не хочу испортить его разговорами о политике или религии, и вообще не желаю с вами спорить.

— Вам лучше послушать меня, — настаивал Гласс. — Я не одинок в таких мыслях. Есть и другие, кого беспокоят ваши идеи, милорд. Они находят их опасными, так же, как и я.

— Народ поддерживает меня, — сказал Акила.

— Народ не управляет канцеляриями. Вы и я знатного происхождения и знаем, как управлять. Ваш отец, по крайней мере, верил в это.

— Я — не мой отец!

Музыка внезапно смолкла. Акила откинулся на сиденье, и взгляды присутствующих остановились на нем. Барон Гласс улыбнулся и поднялся со своего места.

— Нет, вы — не он.

Перед тем, как он ушел, Акила остановил его:

— Подождите.

Глас остановился и обернулся с вопросительным видом. Разгневанный Акила решил все-таки высказаться прямо.

— Пожалуйста, все послушайте меня, — призвал он толпу к вниманию. — Я хочу сделать заявление.

— Заявление? — удивился Лукьен.

— Акила? — попробовала вмешаться Кассандра.

— Я ненадолго уезжаю, — сообщил Акила. — Собираюсь в поездку, это будет тур доброй воли, если можно так выразиться. Хочу представиться нашим соседним государствам. Пусть повидаются со мной и знают, что в Лиирии у них есть союзник.

— Что? — поразился Гласс. — Милорд, вы же только что вернулись. Еще не высохли чернила на договоре с Рииком.

— Пусть так. Я еду. Государства, такие, как Марн и Норвор, должны знать, что мы их союзники. Это будет началом новых отношений между народами на всем континенте.

В толпе зашептались. Как и ожидал Акила, канцлеры начали неодобрительно качать головами.

— Милорд, вам не кажется, что вы слишком спешите? Наверное, стоит послать вначале эмиссаров.

— Слишком спешу? Как в Риике, вы хотите сказать? Или вы думали, что я удовлетворюсь этой миссией?

Гласс вздохнул с унылым видом.

— Я думаю лишь о вашей безопасности, милорд. И о благе Лиирии.

— Отлично. Насчет блага Лиирии мы с вами совпадаем во взглядах. Поэтому я и отправлюсь в путешествие. Это важно.

— Король Акила…

— Это важно, — повторил Акила. Он посмотрел на Гласса. — А теперь, заставьте ваших лордов понять это, барон.

Барон был поражен тоном Акилы. Они с вызовом посмотрели друг на друга. Акила не собирался отводить взгляд. Наконец, барон улыбнулся.

— Ну что ж, пожалуй, в вас больше от вашего отца, чем я думал, король Акила. Извините меня, пожалуйста.

Акила смотрел, как он уходит, затем сел. Он вдруг понял, что весь дрожит. Лукьен поспешил вручить ему кубок.

— Как я выглядел? — спросил Акила.

— Выпей, — посоветовал Лукьен.

— Акила? — обратилась к нему Кассандра. — Вы действительно собираетесь… в поездку?

— Мне очень жаль, Кассандра, мне следовало сказать вам. — Акила сделал несколько глотков пива, успокаиваясь. К счастью, менестрели заиграли снова. — Но Гласс вывел меня из себя и я просто забылся. Я должен был сказать что-то, лишь бы сменить тему.

— Да уж, тебе это удалось! — сострил Лукьен.

— Так вы едете? — не отставала Кассандра. — Просто поэтому?

— Я должен. Я король. — Акила взял ее за руку. — Пожалуйста, постарайтесь понять. Я ведь сказал вам в Хесе — я пытаюсь построить нечто важное. И это будет недолго. Вы можете заняться здесь, в Коте, делами. А Лукьен присмотрит за вами.

На лице Кассандры отразилось напряжение. Лукьен поставил кубок.

— Я?… Но разве я не еду с тобой, Акила? Я хотел сказать — кто будет защищать тебя?

— Теперь, Лукьен, ты не только королевский гвардеец Лиирии. Ты телохранитель Кассандры. И твой первый долг — быть рядом с королевой.

Кассандра отдернула руку. Выражение ее лица было зловещим.

— Мне нехорошо, Акила, — сказала она. Но глядела при этом на Лукьена. — Мне надо побыть одной.

Праздник длился еще несколько часов, хотя Кассандра уже удалилась в опочивальню, сославшись на головную боль, которая вдруг стала настоящей. Ее опочивальня была огромной, с шелковыми занавесями и креслами, обитыми бархатом, с кроватью, где она будет спать в ночи, когда Акила не станет посещать ее. Она смотрела на кровать, сидя в мягком кресле, слушая шум в зале для пиршеств и думая, как это будет: разделить ложе с Акилой. Несмотря на болезнь — как мнимую, так и настоящую — она обещала ему брачную ночь, и он, как король, имел право ожидать от нее податливости. Она не думала, что ей стоит бояться предстоящего опыта, но, по мере того, как приближалась ночь и праздник подходил к концу, Кассандра все больше боялась неизбежного стука в дверь. Если бы она подошла к окну, то увидела бы, как толпы усталого знатного люда покидают Лайонкип, удовлетворив аппетит произведениями лучших поваров и виноделов Акилы. Девушка слышала неясный шум — даже сквозь стекло: люди прощались с друзьями и врагами, которых не увидят многие годы. Скоро ее девственности придет конец.

«Он добрый человек, — напомнила она себе. — Мне нужно гордиться, что он выбрал меня».

Но Кассандра не испытывала гордости. Чувства ее разрывались между злостью и виной, потому что она боялась неловких прикосновений Акилы и предпочла бы ему умелые руки Лукьена. Она едва смогла отвести взгляд от Бронзового Рыцаря на протяжении всего дня. Он сиял, словно солнце, и согревал ее душу.

А еще Кассандра злилась на Акилу, ибо находила его планы глупыми: к чему покидать ее так скоро? Пусть он мужчина, но порой ведет себя как мальчишка-несмышленыш. Сколько бы времени она не провела в одиночестве, размышляя о случившемся, королева все не могла взять в толк: что за радость для Акилы представляет эта поездка к соседям?

А может быть, то был страх остаться наедине с Лукьеном?

Да.

Ответ ярко засверкал в ее мозгу. Когда мужа не будет рядом, Лукьен превратится в постоянный соблазн. Акила — не единственное взрослое дитя в Лайонкипе, она ничем от него не отличается в этом плане, стремясь к получению желаемого.

На столе стоял графин красного вина. Кассандра подняла его и налила себе стакан. В течение ночи она была весьма осторожна с вином, делая лишь глоток-другой, чтобы унять непрекращающуюся боль в желудке, но не затуманивая сознание. Но сейчас захотела достичь некоего предела — точки, за которой ей будет все равно и она с легкостью предстанет обнаженной перед Акилой и сможет вынести близость его жесткого тела, навалившегося сверху. Она уже знала, как все будет: служанки в Хесе подробно просветили ее.

И вот, наконец, раздался стук. И голос одного из слуг Акилы.

— Миледи? Вы не спите?

Кассандра медленно поставила стакан.

— Не сплю.

— Как миледи себя чувствует? — услышала она новый вопрос.

«Достаточно хорошо, чтобы спать с королем!» — такой ответ, видимо, рассчитывал получить стюард.

— Хорошо, — ответила Кассандра. — Где король?

— Король Акила просит о вашем присутствии, миледи. Я пришел, чтобы отвести вас к нему, если вы в порядке и желаете этого.

Кассандра не смогла сдержать улыбку. Большинство мужчин не предоставили бы ей подобного выбора.

— Так идемте же, — произнесла она и открыла дверь, чтобы поприветствовать стюарда. Это был маленький человечек, безупречно одетый, он тепло посмотрел на нее, улыбнувшись, словно желая рассеять ее страхи. Кассандра почувствовала себя легче и улыбнулась в ответ. Она оглядела свой наряд, который забыла сменить, надеясь, что выглядит хорошо. По одобрительному кивку стюарда девушка поняла, что ее вид по-прежнему безупречен. Не говоря ни слова, стюард шагнул в сторону, освещая проход при помощи факела. В коридоре не было ни души, только мягкий свет ночника звал вперед.

Делать нечего, сказала себе Кассандра. И потом, она сама желала этого брака, стремясь покинуть Хес. Ей должно понравиться быть возлюбленной Акилы. По меньшей мере, он ее не обидит. Так что она позволила стюарду вести себя в опочивальню короля, и между ними не было сказано ни слова, пока продолжался путь. Эта опочивальня находилась на другом конце коридора. В нее вели две резные закругленные сверху двери, обогреваемые с двух сторон медными жаровнями, словно часовыми. Кассандру бросило в жар не только от тепла, но и от волнения. Вино затуманивало рассудок. Акила ждет за этими сказочными дверями. Она знала, что потеряет невинность, и эта частичка плоти будет утрачена навсегда. Остановившись у дверей, стюард заметил испуганное выражение лица Кассандры и ласково кивнул ей, как сделал бы любящий отец.

И открыл двери. Он медленно держал двери обеими руками, являя взору опочивальню, освещенную свечами. Намного больше собственной комнаты Кассандры, эта представляла собой целый зал, уходящий вглубь, с коридорами и дверями комнат, расположенных вокруг центральной залы. Сквозь огромное окно лился лунный свет, и на фоне его замер человек, глядящий на засыпающий город, сцепив руки за спиной, нервно сжимая пальцы.

— Милорд, — тихо позвал стюард. — Королева.

Акила кивнул, но не обернулся. Вместо этого он дождался, когда стюард покинет комнату и закроет за собой дверь. Кассандре показалось, что Акила готовится. Его плечи приподнялись в глубоком вдохе. Вот он повернулся, на лице играла улыбка — и не скажешь, что боится. Но, непонятным образом, Кассандра ощущала его страх.

— Я рад, что вы пришли, — сказал король. Он ступил на застланный ковром пол, осторожно приблизившись к ней. — Как вы себя чувствуете?

— Уже лучше, — солгала Кассандра. Она осмотрела помещение, но кровати не увидела, видимо, она в одной из соседних комнат. Она уже поняла, что в Коте ни в чем не знали меры, это касалось и покоев Акилы. Но в королевском наряде он выглядел привлекательно, и трудно было сердиться на страстное выражение его лица. Он подошел и встал перед ней, не сводя с нее глаз. Лицо казалось испуганным. Затем он склонился, прикоснувшись к Кассандре губами.

Кассандра закрыла глаза. Словно храбрый солдатик, стояла она, в то время как его губы осыпали поцелуями ее щеки и шею, а нетерпеливые руки обвивались вокруг талии и жадно тащили вперед. От его неловкости Кассандра чувствовала сильное напряжение и пыталась расслабиться, дабы не оскорблять его чувств, хотя Акила, казалось, не замечал ее состояния, ослепленный желанием. Он взял Кассандру за руку и крепко стиснул ее. Его объятия были холодны и неумелы; он весь дрожал. Прервав поцелуи, он увлек ее под арку в соседнюю комнату, озаренную оранжевым светом свечей, где их ждало огромное ложе, застланное безукоризненно белыми простынями и заваленное грудой ярких подушек. Приближаясь к постели, Акила задул одну за другой все свечи, оставив одну-единственную в изголовье. Сел на кровати, глядя на Кассандру с ожиданием.

Кассандра задержалась на минуту, наблюдая за ним, чувствуя восхищение и отвращение одновременно. Это должно было быть совсем по-другому. Она всегда мечтала об умелом любовнике. Все таланты Акилы заключались в его уме, и королева понимала: его руки не смогут доставить ей радости.

Но делать нечего. Теперь она принадлежит ему.

Она улыбнулась, стараясь полюбить его, и наконец-то решилась освободиться от платья. Когда с этим было покончено, и платье соскользнуло к ее ногам, руки Акилы снова пришли в возбуждение и повлекли Кассандру в постель.