53

Лишь на рассвете Гилвин вернулся в свою спальню, проведя долгую ночь с Белоглазкой. Он ужасно устал и мечтал о мягкой постели. Лишь спустя несколько часов Белоглазка смогла уснуть. Вести об отце привели ее в отчаяние, и Гилвин опасался оставлять девушку одну. Жизнь вдруг вышла из-под контроля. Один миг — и благодать сменилась сердечной мукой. Но все-таки ему удалось хоть немного успокоить Белоглазку. Это уже кое-что. По дороге в комнату он понял, что, возможно, ему осталось совсем мало времени побыть с ней. Он был глупцом, когда надеялся, что каган Кадар и барон Гласс смогут отразить натиск лиирийцев. Он ошибался и теперь чувствовал себя пристыженным, потому что не слушал Лукьена и не помогал организовывать оборону. Он слишком потерял голову от любви, чтобы посмотреть правде в глаза, но теперь все должно измениться. Лукьен и Гримхольд нуждаются в нем.

Подходя к двери, юноша заметил, что она слегка приоткрыта. Он не придал этому значения. Солнце уже вставало, но у него оставалось часа два-три на сон, чтобы потом быть полезным Лукьену. Он тихо вошел в комнату, не желая потревожить сон рыцаря. К его удивлению, Лукьена в кровати не было, и постель оставалась нетронутой. Он что, работал всю ночь? От этой мысли Гилвину стало и вовсе невыносимо стыдно. Измученный, он сел на кровать и начал стягивать башмаки. Но тут его взгляд упал на белевший на подушке листок бумаги. Юноша бросил свое занятие и схватил листок, думая, что записка — от Белоглазки. Но сейчас же отбросил эту мысль как нелепую — ведь он расстался с ней совсем недавно. Может, от Лукьена? Или от Миникин? Когда он прочел записку, содержание потрясло его до глубины души.

Записка была краткой.

«Гилвин.

Я еду в Джадор увидеться с Акилой. Ему нужны не амулеты. Ему нужен я. Для блага Гримхольда — не преследуй меня».

И подписано просто: «Твой друг Лукьен».

А после подписи были еще несколько слов. Сердце Гилвина упало, когда он прочел:

«И еще — спасибо, что помог мне снова увидеть Кассандру».

Гилвин сидел в тишине, потрясенный, не зная, что делать. Лукьена уже можно считать мертвым. Разве король Акила оставит его в живых?

— О боги, Лукьен, что ты наделал?

И что делать ему? Гилвин даже не догадывался, когда написана записка и сколько уже времени провел в пути Лукьен.

— Не имеет значения. Я должен действовать.

Гилвин быстро зашнуровал ботинок и покинул комнату как можно скорее, прихватив с собой послание. Ему нужно немедленно разыскать Торина. Если есть шанс догнать Лукьена, терять времени нельзя. Но он даже не знал, в какой из комнат спит Торин, ведь юноша провел ночь с Белоглазкой. Он беспомощно оглядывал ряд закрытых дверей. Торин может быть за одной из них или ни за одной. Гилвин ощутил панику. Каждая потерянная секунда может означать смерть для Лукьена. Этого ему не вынести. Он должен сделать что-нибудь. Наконец, отчаявшись, он громко крикнул:

— Торин, где ты?

Крик юноши эхом отозвался в зале. Он услышал шум и кряхтение за некоторыми дверьми, но никакого ответа не последовало. Он снова крикнул:

— Торин!

Внизу распахнулась дверь. Горбун Монстр сердито прошипел:

— Что тебе надо, мальчик? Хочешь весь замок перебудить?

— Монстр, я ищу барона Гласса. Ты его не видел? — в отчаянии спросил Гилвин.

— Барона Гласса? А это еще кто?

— Он прибыл вчера вечером из Джадора, — объяснял Гилвин. — Он мне срочно нужен.

Горбун покачал большой головой.

— Не знаю такого. Возвращайся в постель.

— Не могу, мне надо его найти.

— Ну так ищи! — гаркнул Монстр, захлопывая дверь перед носом у Гилвина.

Расстроенный, юноша стоял в темном зале, лихорадочно пытаясь соображать. Потом вспомнил Фарла, их с Лукьеном помощника. Он нечасто виделся с пареньком после того, первого дня, но знал, что тот живет этажом выше. Он поспешил в конец коридора. Лестница выходила в другой темный холл, тоже полный закрытых дверей — кроме одной. В центре одна дверь была открыта и в ней горела свеча. Гилвин подошел и увидел.

— Фарл!

Парень сидел на краю кровати, надевая башмаки. Его незрячие глаза с тревогой были устремлены на Гилвина.

— Мастер Гилвин! Я как раз собирался принести вам с мастером Лукьеном завтрак.

— Забудь про завтрак, Фарл. Мне нужна твоя помощь. Лукьен исчез.

Фарл живо вскочил на ноги.

— Исчез? Что вы имеете в виду?

— Оставил записку. Уехал в Джадор. Должно быть, еще ночью.

— А что, хозяйка Миникин знает?

— Нет, не думаю. Фарл, я должен следовать за ним. Но мне надо найти моего друга, барона Гласса. Ты знаешь, где его комната?

— Барона Гласса? А, вы имеете в виду того, кто приехал вчера вечером? Да. Знаю, где его комната. Она внизу. Прямо под этой, в холле. Но его там нет. Я видел его с хозяйкой Миникин совсем недавно. Она пришла за ним.

— Пришла за ним? Зачем?

— Не знаю, мастер Гилвин. Не мое дело задавать подобные вопросы.

Но Гилвин не отставал:

— Куда они пошли, Фарл? Ты знаешь?

Мальчик пожал плечами.

— Простите, не имею понятия. Но вы можете дойти до комнаты Миникин. Знаете, где она?

— Найду, — ответил Гилвин. Он поспешил выйти и побежал по лестнице. Он знал, что покои Миникин где-то на первом этаже, там же, где его комната. Точного расположения не знал, но был уверен, что спросит кого-нибудь. Но, спустившись вниз, пожалел, что не дождался Фарла. Гримхольд представлял собой сплошной лабиринт, и найти комнату Миникин было недостижимой целью. Так что вместо этого Гилвин направился в большой зал, откуда выходили ворота и где они с Лукьеном впервые увидели замок. Здесь всегда дежурили стражи, и они должны знать все. Гилвин не сразу добрался туда, и, дойдя, увидел, что там почти никого нет. Замок был погружен в тишину, но впереди раздавались голоса. Зайдя за угол, юноша увидел комнату с открытой дверью, освещенную мягким светом свечи. Комната была большой и удобной, с огромным столом и множеством кресел. Он просунул голову внутрь и увидел Миникин. К великой радости юноши, Торин тоже сидел рядом. Они встревоженно оторвались от чашек с чаем и посмотрели на Гилвина.

— Гилвин, что ты тут делаешь? — спросил Торин.

— Ищу тебя, — ответил юноша. Он вошел в комнату, протягивая барону записку. — Это от Лукьена. Он ушел, Торин.

— Мы знаем, Гилвин, — отозвалась Миникин. — Мы с бароном как раз это обсуждаем. Сядь, пожалуйста.

— Вы знаете? Но откуда?

Миникин печально улыбнулась.

— Акари мне все рассказывают. Ты садись.

Сконфуженный. Гилвин занял кресло возле Торина. Барон глотнул чаю и поставил чашку.

— Миникин пришла ко мне в комнату час назад. Сказала про Лукьена. Мы знали, что ты с Белоглазкой и решили не трогать тебя. Но про записку не знали. Можно взглянуть?

Гилвин протянул листок. Минкин спросила, как себя чувствует Белоглазка.

— Думаю, все в порядке. Настолько, насколько возможно.

Миникин улыбнулась.

— Рада, что тебе удалось ее успокоить. Белоглазка увлеклась тобой, Гилвин.

Лицо юноши стало пунцовым.

— Спасибо.

Барон Гласс протянул записку Миникин.

— Ничего особенного. Просто пишет, что едет в Джадор.

Миникин нахмурилась.

— Ваш друг — настоящий упрямец.

— Миникин, мы должны догнать его, — выпалил Гилвин.

— Мы и догоним.

Услышав ответ, Гилвин почувствовал облегчение.

— Хорошо. Если мы с Торином выедем сейчас, то, может быть, сможем перехватить его до того, как он доберется до города. Я не знаю, когда именно он выехал, но…

— Гилвин, остановись, — вмешалась Миникин. — Ты никуда не едешь. Ни ты, ни барон Гласс.

— Что? Почему это?

— Разве стал бы я сидеть здесь и распивать чаи, если бы собирался в погоню? — намекнул Торин. — У Миникин есть план получше.

— Какой еще план? — сердито ощетинился Гилвин. — У нас нет времени! Мы должны отправиться за ним сию же секунду!

— Полегче, парень, — заговорила Миникин. — Я хочу вернуть Лукьена не меньше твоего. Но посылать тебя или барона — не лучший выход. У меня есть в запасе кое-кто другой. И у него настоящий талант для подобной работы.

— Кого же? — с вызовом спросил Гилвин.

Неожиданный голос произнес:

— Меня.

Гилвин повернулся и увидел человека, стоящего в дверях, страшно худого и закутанного в черную одежду. Он был выше Гилвина, но голос звучал молодо. Бледно-серые глаза виднелись из-под черной гака, больше на лице ничего не было видно. Даже на руках незнакомец имел черные перчатки. Ступив на порог комнаты, он быстро сдернул перчатки и положил их на стол, обнажив руки, белые, словно кость. Потом развернул гака и подошел к Миникин, чтобы поцеловать ее. И тут его поразительное лицо стало хорошо видно. Он был совсем юным, едва ли старше самого Гилвина, с яркими белоснежными волосами и кожей бледно-молочного цвета. В его внешности вообще не было красок, даже глаза имели серебристый оттенок. Бескровные губы расплылись в улыбке, ибо он явно наслаждался замешательством аудитории. Миникин встала и взяла его за руку.

— Гилвин, барон Гласс… это Призрак.

Торин вежливо встал.

— А, рад познакомиться с тобой… Призрак, да?

— Все правильно. Я бы не выбрал для себя такое имя, но оно вполне мне подходит.

Торин с трудом улыбнулся.

— Да, я бы тоже так сказал.

Гилвин глазел на юношу, пораженный белизной его кожи и льдистым оттенком глаз.

— Кто ты? — спросил он.

Прежде чем тот ответил, вмешался Торин:

— Он альбинос. А ты неприлично пялишься, мальчик мой.

— Прости, — выдавил из себя Гилвин. — Наверное, это так, но я никогда прежде не видел такого белого человека. Ты, и вправду, похож на привидение.

Юноша вдруг накинулся на Гилвина.

— Бу-у-у! — закричал он, а потом разразился смехом. Гилвин попятился, пораженный странным юмором парня.

— Я послала за Призраком, Гилвин, — объяснила Миникин. Она снова села и усадила вновь пришедшего в кресло рядом с собой. — Он живет в Гримхольде, но был в селении — навещал своих детей.

Мысль о том, что у этого юнца могут быть дети заставила Гилвина поежиться. Перед глазами встала развеселая картина: страшненькие, белые, как мучные черви, крошки.

— Я никогда не видел прежде альбиносов, — повторил он. По непонятной причине призрак вызывал у него антипатию. — Именно поэтому ты носишь такую одежду, из-за кожи? — спросил он.

— Точно, — откликнулся Призрак. — Если я выйду без нее, то поджарюсь, как цыпленок, — он хохотнул над собственной шуткой, продемонстрировав белоснежные зубы. — Я тебя пугаю? — спросил он. — Меня многие боятся, включая даже моих так называемых родителей.

— Я тебя не боюсь, — заявил Гилвин. — Я просто… удивлен.

— Призрак попал к нам в очень юном возрасте, Гилвин, — сказала Миникин. — Я нашла его в Норворе. Правда, ему повезло меньше, чем тебе. Мать отказалась от него, и остальные в деревне тоже не хотели его знать.

Гилвину показалось, что Миникин хочет смягчить его сердце этим рассказом. Поэтому он ответил:

— Я и не думал глазеть, Призрак. Я просто огорчен. Мой друг Лукьен уехал в Джадор.

Призрак кивнул.

— Мне известна ваша беда. Вот почему я здесь.

— Да, — заговорил Торин. — Объясните мне, Миникин, это и есть тот человек, которого предполагается послать за Лукьеном?

— Мое присутствие не должно беспокоить вас, барон Гласс, — сказал Призрак.

Барон улыбнулся.

— Вы знаете мое имя, да? Лукьен был прав — вы, Нечеловеки, полны сюрпризов.

— Мне кажется, нам лучше отправиться за Лукьеном вместе, — пропыхтел Гилвин. — Он наш друг и мы должны выручать его. К тому же, мы-то знаем, как он выглядит.

— Гилвин, потише, — велел Торин. Он внимательно посмотрел на Миникин. — Парень дело говорит, мадам. Я не уверен, что понимаю, зачем вы посылаете Призрака. Вы сказали, он как нельзя лучше подходит для этой работы, но, все-таки, он так странно выглядит. Он только привлечет к себе внимание, — он обернулся к Призраку: — Это не оскорбление, молодой человек, но если вы даже не можете выйти на солнце…

— Призрак спокойно переносит солнце, пока носит свои одежды, — объяснила Миникин. — И для задания он отлично подходит.

Барон Гласс нахмурился.

— Расскажите, в чем дело.

— Лучше я, — вмешался Призрак. — Я вам покажу.

Он сидел, улыбаясь двоим лиирийцам, словно маньяк, и не говорил ни слова. Гилвин и Гласс с любопытством наблюдали: вот он сидит и нагло улыбается, а вот… исчез из виду.

Воздух на его месте слабо колыхался в течение секунды, а потом все кончилось.

— Что за чертовщина? — Торин вскочил на ноги.

Миникин продолжала сидеть, словно ничего и не произошло.

— Где он? — спросил Гилвин.

— Я все еще здесь, — раздался бестелесный голос Призрака.

— Где? — не отставал Гилвин.

— Ты что, ослеп? — Голос расхохотался с явным удовольствием. — Здесь я!

Миникин тоже засмеялась.

— Посмотрели достаточно?

— Но я ничего не вижу! — настаивал Торин.

— Может, и не видите, но я уверяю вас, Призрак находится рядом, — заверила хозяйка Гримхольда. Гилвин огляделся, подозревая, что все это — не более чем трюк. Но тут по плечу ему постучали невидимые пальцы, и он завопил от страха.

— Хорошо, Призрак, достаточно, — произнесла Миникин. — Позволь им себя увидеть.

Альбинос возник в искрящемся воздухе так же быстро, как и исчез перед этим. Он стоял позади Гилвина, нахально улыбаясь.

— Это было поразительно, — едва слышно произнес Гласс. — Но каким образом?

— Долго объяснять, барон Гласс, — ответила Миникин. — Духи Акари помогают в развитии разных способностей. Вы слышали, что слепые здесь обладают зрением, а глухие — слухом? Здесь тот же самый эффект, вызванный духом Призрака. С его помощью Призрак способен воздействовать на сознание людей. Разумеется, он все время здесь, но дух уверяет вас, что он исчез. И ваш разум верит.

— Невероятно, — выдавил барон. Он рассмеялся и покачал головой. — Просто здорово.

— Если бы я продолжил разговаривать, ваш ум понял бы, что я здесь, — сказал призрак. — И вы бы, в конце концов, увидели меня. Но когда я молчу, то меня не видят очень долго.

— Теперь вы понимаете, почему я выбрала Призрака для поиска Лукьена, — Миникин с гордостью взирала на своего друга-альбиноса. — Если Лукьен попал в город, то уже захвачен в плен. И в таком случае лишь Призрак сможет добраться до него.

— Это будет непросто, — усомнился Торин. — Ведь он даже не знает, как выглядит Лукьен.

— Все верно, поэтому мы поедем с ним, — горячо заговорил Гилвин.

Миникин покачала головой.

— Нет. Я не могу рисковать вами. Если вас увидят, то тоже схватят. И тогда Акила вас убьет. У Призрака, по крайней мере, всегда есть шанс исчезнуть.

— Но он наш друг, — протестовал Гилвин. — Мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать! — Он с мольбой посмотрел на Торина. — Я ведь прав, Торин, ты знаешь это. Мы нужны Лукьену.

Торин тяжело вздохнул.

— Гилвин, мы с Миникин уже обсудили все это. Я тоже очень сильно хочу видеть Лукьена, но если шансов больше не остается, то пусть лучше этот парень сделает свою работу. — И обратился к Призраку: — Да пребудет с тобой мое благословение, сынок.

— А моего он не получит! — вспыхнул Гилвин. — Что будет, когда он появится в Джадоре? Как доберется до Лукьена?

— Решу, когда буду там, — ответил Призрак. Он избавился от юмора и держался твердо, как кремень.

— И это вы называете планом? — простонал Гилвин.

— А у тебя есть что получше? — проворчал Призрак. Он хлопнул Гилвина по плечу. — Есть?

— Нет, — признался юноша. — Но я все равно считаю, что мы ему нужны.

— Гилвин, попытайся понять, — мягко проговорила Миникин. — Если ты поедешь в Джадор, то тебя убьют. И какая в том польза для Лукьена? Призрак, по меньшей мере, пройдет мимо стражников. Если Лукьен еще жив, у нас есть хороший шанс спасти его.

Звучало логично.

Гилвин даже знал, что дама права. И голос вины в нем звучал несколько потише.

— Знаю, — угрюмо проронил он.

— Так будет лучше, мальчик мой, — сказал Торин. — Хорошо?

Гилвин кивнул, ничего не говоря.

— Ну вот и славно, — Миникин повернулась к альбиносу: — Времени у нас немного, Призрак. Ты должен будешь выехать немедленно.

— Я готов, Миникин, — сообщил молодой человек.

— Тогда поезжай в Джадор и займись поисками. Акила уже занял дворец Кадара. Если это так, то там будет и Лукьен. Под дворцом находится темница. Проверь ее, если сможешь.

— Хорошо, — Призрак направился к дверям.

— И еще, Призрак…

Альбинос остановился.

— Что?

— Просто найди Лукьена. Если можешь помочь ему, отлично. Но если нет, не нужно строить из себя героя.

Призрак ухмыльнулся.

— Ты снова читаешь мои мысли, Миникин?

В голосе Миникин звучал металл:

— Просто помни о своем задании. Не пытайся сразиться с Акилой. Мы не убийцы, ты не забыл?

Молодой человек удивленно поднял бровь.

— Как ты могла только подумать о таком? — с усмешкой спросил он.

— Хватит паясничать, Призрак. Теперь ступай. Постарайся как можно быстрее.

Альбинос отвесил изящный поклон и покинул комнату. Миникин встала и потянулась всем своим маленьким телом.

— Я устала, — произнесла она. И выглядела женщина на самом деле измученной. — Пойду проверю Белоглазку, — в дверях она задержалась. — Барон Гласс, поговорим позже. Раз Лукьен нас покинул, значит, защита Нечеловеков легла на ваши плечи.

— Я знаю, мадам. Как раз думал об этом.

— Хорошо. Позже расскажете, какие у вас идеи.

Она покинула комнату, оставив барона и Гилвина одних. Барон откинулся в кресле с чашкой в руках, но не пил. Гилвин был уверен: тот тревожится из-за Лукьена.

— Как думаешь, он найдет его?

Барон пожал плечами.

— Не знаю. Он точно лучший в своем роде. Если этот чудодей не найдет Лукьена, то кто же?

Гилвин чуть было не сказал, кто, но вовремя прикусил язык.

Он пробыл с Торином еще некоторое время, разговаривая о Лукьене и о том, стоило ли рыцарю приносить себя в жертву. Барон заметно пал духом, и не только из-за бегства Лукьена; он помнил о бегстве собственном. Он рассказал Гилвину, как бросил кагана Кадара одного, и Трагер убил правителя Джадора. Он ненавидел себя за такой поступок, и это вызывало тревогу у Гилвина. Юноша знал, что Торин — человек хороший, что когда-то он был отличным военачальником и уж, конечно, трусом его не назовешь. Но теперь он сам себя считает таковым. Поэтому Гилвин остался со стариком дольше, чем рассчитывал, надеясь поднять дух барона.

— Ты нужен Нечеловекам, — сказал он Торину. — Ты и сам это знаешь.

От этого замечания барону, кажется, стало полегче.

— Да, пожалуй, — согласился он. — Лукьен ведь был уверен, что можно собрать армию из здешних людей. Ты тоже так считаешь, Гилвин?

Гилвину пришлось признать, что он провел совсем немного времени с Лукьеном и не помогал ему в делах обороны.

— Не знаю, Торин. Тебе лучше судить.

— Это точно, — Торин встал. Прежняя уверенность возвращалась к нему. — Да!

Наконец, он оставил Гилвина в зале совещаний. Гилвин проклинал несправедливость судьбы. Он потерял целый час. Пулей вылетев из зала, он огляделся, дабы удостовериться, что Миникин нет рядом. Потом помчался в свою комнату и нашел гака, все еще грязную после приезда в Гримхольд. Свернул одежду поплотнее и сунул под мышку. Поискал еще что-нибудь, что может пригодиться. Увидел сундук возле кровати Лукьена, и судорога сдавила ему горло. В этом сундуке Лукьен хранил свои бронзовые доспехи и ни разу не надевал их.

— Он вовсе не собирался воевать, — прошептал Гилвин. — Он собирался сдаться им.

Бросив прощальный взгляд на комнату, Гилвин выбежал и бросился вон по коридору, к конюшне, где ждал его верный Изумруд.

54

Лукьен ехал на лошади с максимальной скоростью, лишь ненадолго останавливаясь на отдых. Но, когда впереди показался Джадор, Отважная не выдержала гонки и рухнула, увлекая его за собой. Он измучил ее, довел до полного истощения и бросил среди песков. Дальше придется идти одному. Они ехали целый день, и кобыла сослужила ему хорошую службу. Словно чувствуя важность миссии, она старалась изо всех сил. Лукьен был благодарен животному. Он поладил неподвижную голову, и пот с его лба капнул на темную шкуру лошади.

— Миникин гордилась бы тобой, — сказал он. Голос звучал хрипло от жажды и пыли. Солнце нещадно палило, сжигая распростертое тело кобылы. Лукьен надеялся, что ее смерть будет быстрой. В небе уже появились стервятники.

Он пошел прочь.

Джадор виднелся на горизонте отчетливо, но все еще ужасно далеко. Он тащился сквозь пески, и горло пылало от сухости. Час назад он выпил последнюю воду, полагая, что ему хватит. Но пустыня нещадно высосала живительную влагу из его тела, и через час пути он едва держался на ногах. Стертые ноги жутко болели в тяжелых башмаках. Волосы слиплись прядями. У него не было груза, кроме одежды на теле, однако, двигался он с неимоверным трудом. Наконец, он добрел до окрестностей Джадора и без сил повалился на колени, глядя на город. То, что он увидел, повергло его в ужас.

Вдоль улиц стояли десятки грубо сколоченных крестов. На них висели фигуры людей в черных одеждах. Висели неподвижно, и на солнце их лица распухли и почернели. Из них выстроили подобие изгороди. Лица висевших были обращены к Гримхольду. Зрелище поразило Лукьена. Только теперь он понял всю глубину поразившего Акилу безумия.

— О, Небо…

Он слышал разное шестнадцать лет назад. Но все это были лишь слухи, фантазии. И он никогда в них особенно не верил. А теперь, видя изуродованных воинов, он ощущал, как исчезает добрая память об Акиле — его бывшем друге и почти что брате. Он даже решил было пойти обратно, чтобы погибнуть в пустыне, лишь бы не подвергаться такой страшной судьбе. Но передумал. Медленно поднялся и продолжил путь. Если Акила безумен, то кто же, как не он, сделал короля таким? Так что пусть он умрет смертью, которую заслужил.

Он брел вперед, еле переставляя измученные ноги, пока не дошел до первого креста. В городе царила тишина. Он услышал чьи-то голоса, но не было видно детей, и радость больше не жила в этом городе. Он надеялся, что жители спрятались в домах. А может быть, все обстоит хуже. Послышался топот копыт. Он увидел маленькие группы королевских гвардейцев, патрулирующих улицы. Обессиленный, Лукьен прислонился к кресту, глядя на мертвеца, чье тело было покрыто потеками засохшей крови. Взгляд мертвых глаз был обращен на Лукьена. Грифы уже начали выклевывать их. Лукьен, шатаясь, снова побрел дальше. Он хрипло прокричал в направлении ближайшего патруля:

— Эй вы, мясники!

Трое всадников повернулись и уставились на Лукьена в изумлении. Затем помчались к нему, выхватив мечи. Лукьен, безоружный, стоял неподвижно. Если они убьют его, ему не удастся предстать перед Акилой, поэтому он заранее крикнул:

— Я Лукьен, из Лиирии!

Гвардейцы немедленно остановили коней, окружив рыцаря. Молодой кавалерист поднял забрало шлема и недоверчиво воззрился на Лукьена.

— Лукьен? Бронзовый Рыцарь?

Остальные тоже начали рассматривать прибывшего.

— Не могу в это поверить, — заявил первый. Двое других недоверчиво прищурились.

— Это я, собаки, — с отвращением сказал Лукьен. Несмотря на дикую усталость, он гордо расправил плечи.

— Не может быть! — заключил младший.

— Посмотрите на меня! — прорычал Лукьен. — Кем я еще могу быть, идиот? Я пришел повидаться с Акилой. Проводите меня к нему.

Всадники сконфуженно переглянулись, не зная, верить ли Лукьену. Он в сердцах растолкал их и продолжил оскорбления:

— Придурки! Где ваш проклятый король?

— Хватит! — приказал молодой гвардеец. Он выхватил меч и эфесом ударил Лукьена, отчего тот рухнул на мостовую. Рыцарь стукнулся челюстью, из губы потекла кровь. Когда он поднял голову, все трое сгрудились и смотрели на него.