На крыльях удачи

      – Да, – смущенно кивнула я в ответ, поскольку взгляды присутствующих оказались прикованными ко мне. – Все было очень вкусно, миссис Хеггарти.
      – Ой, дорогуша, зови меня просто Мэри, – проворковала та, а затем спросила: – Еще добавки?
      Мой желудок скрутило судорогой при виде хозяйки, активно накладывавшей мне новую порцию картошки.
      – Нет, спасибо, – раздался мой малодушный писк, – я наелась.
      – Не глупи, дорогая, – радостно возразила Мэри, нацелившись вилкой на куски свинины размером со слона, – ты, конечно же, не откажешься от такого замечательного мяса и вот от этих аппетитных кабачков.
      – Нет, я действительно больше не могу есть.
      – Да будет тебе, небольшой кусочек. И еще вон той говядины…
      – Но…
      – Подриг, передай Милли соус.
      – Пожалуйста, – простонала я, глядя на Фиону, которая беспомощно развела руками.
      – Не волнуйся, Милли, я люблю, когда у девушек здоровый аппетит. – С этими словами она поставила передо мной наполненную до краев тарелку. Небольшой кусок картошки, не удержавшись на вершине горы, упал на скатерть.
      – Кушай, дорогая, – Мэри сердечно хлопнула меня по плечу, – на десерт тебя ждет яблочный пирог и заварной крем.
      * * *
      После того как я проглотила еще тысячу калорий и два ирландских кофе с солидной дозой виски, мне официально разрешили выйти из-за стола, чем я не преминула воспользоваться, с трудом дотащив свое отяжелевшее тело до дивана. Слава богу, подъемный кран все-таки не понадобился. Я рухнула рядом с Фай и обхватила раздувшийся живот на тот случай, если, не выдержав надругательства, он лопнет и забрызгает всю гостиную.
      – Господи, Фай, если мы будем столько есть до конца июня, то меня скоро не выдержит ни одна доска. Я чувствую себя огромным кладбищем бифштексов и бобовых.
      – Ирландское гостеприимство, – захихикала Фай в ответ. – Тетушка Мэри знаменита своим хлебосольством, и кажется, нам еще повезло – это был просто скромный семейный ужин.
      В изумлении я пробормотала нечто невразумительное, осоловело пялясь на Онью, передвигавшуюся по комнате, словно легкое перышко, хотя за столом съела столько, сколько я осиливаю за неделю. Наверное, она страдает булимией.
      Я откинулась на спинку дивана, ожидая, что в комнату вот-вот ворвется галдящая толпа насытившихся гостей. Но, к моему облегчению, к нам присоединились только Мэри, Подриг, Кэтлин, Колин, Барри, Джонни и Онья. Остальные, видимо, объелись и не смогли подняться из-за стола. Или в семье Подрига считалось просто неприличным быстро передвигаться после ужина. Поймите меня правильно, лично я в этот момент могла только обессиленно сидеть на диване и вяло слушать тихий гул голосов родственников Фионы. Вдруг в коридоре хлопнула входная дверь и послышались чьи-то тяжелые шаги.
 
      – Привет, как поживают твои ученики? – спросил Подриг, когда в комнате появился всклокоченный Мак и устало плюхнулся в кресло.
      – Прекрасно, – ответил тот, склонившись к ногам и с видимым облегчением расшнуровывая ботинки. Слегка кивнув в мою сторону, он дружелюбно подмигнул Фай.
      – Извини, что пропустил ужин. Мне пришлось решать кое-какие организационные вопросы после занятий.
      – Ты хороший парень, Мак, – гордо сказала Мэри. – Я все тебе подогрею и принесу. А ты сиди и отдыхай.
      Мне сразу не понравилось, как родители суетятся вокруг Мака и радуются его приходу, словно в семью вернулся блудный сын. Боже правый, он всего лишь немного поработал на пляже, а не вкалывал двадцать четыре часа в угольной шахте!
      Теперь, увидев, каким образом Мак общается со своими родными, я поняла, почему он часто бывает мрачен и упрям. Подобно всем избалованным детям, он не любил, когда ему бросали вызов или подвергали сомнению его действия. А тридцатилетним, до сих пор цепляющимся за цветастый мамин передник сыночкам обычно угодить еще труднее. И мне казалось по меньшей мере странным, что для него я была избалованной городской фифой, поскольку в доме его мамочки с ним самим носились как с писаной торбой.
      Я медленно тянула виски, наблюдая за милой семейкой. Мэри быстро накрыла Маку ужин, а отец, осторожно налив рюмку, поднес ее сыну. Мне очень хотелось, чтобы мы с Маком подружились. В конце концов, он мой инструктор и мое профессиональное будущее целиком зависит от него. К тому же этот человек очень красив. Однако его беспокойный мрачный характер и выраженное чувство превосходства не делали его в моих глазах привлекательным мужчиной. Тем не менее мне все равно хотелось ему нравиться. Не только потому, что неприятно чувствовать негативное отношение, но еще и потому, что наши занятия проходили бы намного легче и приятнее. Хотя, надо признать, мы совершенно разные люди. Мак – маменькин сыночек, который вряд ли ездил куда-нибудь дальше вокзала в Слайго. Кажется, ему нравилось быть крупной рыбой в маленьком пруду и большой океан, полный опасностей, его не привлекал. Его окружало множество людей, но в качестве друга он предпочел выбрать преклонявшегося перед ним Дэйва. А больше Мак ни в ком не нуждался – ученики и не чаявшие в нем души родители полностью удовлетворяли его амбиции. Я же в отличие от Мака без всякой поддержки со стороны родных уехала из родного города в Дублин и чего-то попыталась добиться в этой жизни. Я пошла на риск. А Мак предпочел играть наверняка. Спрашивается, какое он имеет право критиковать меня? Может, его пугает мой решительный и самостоятельный характер? Скорее он мне просто завидует.
      Я сделала большой глоток виски, а Мак, оторвавшись от тарелки, перехватил мой взгляд. Его лицо сразу потемнело. С досадой проведя рукой по растрепанным волосам, он мрачно уставился в тарелку. Я поглубже вжалась в кресло и отвела глаза. Одно мне было понятно наверняка: Мак Хеггарти никогда не будет Дэном Кленси. Мой Дэн – настоящий мужчина, а не маменькин сынок с большим самомнением.
      – Ну как, девушки, нравится вам серфинг? – спросил Джонни, в течение вечера не проронивший в нашем обществе ни слова, только лишь однажды попросив передать ему соус.
      Я так поняла, что он и Онья – тихие ребята. К счастью, в семьях бывают приятные исключения. Фай посмотрела на меня. Настала моя очередь отвечать.
      – О да, очень. – Я сама смутилась от того, как неожиданно вычурно прозвучал мой английский акцент.
      – О да-а, о-о-чень, – передразнила меня четырнадцатилетняя Кэтлин.
      Мои щеки запылали, и я уставилась в пол.
      – Мы занимались с Маком целую неделю, – мужественно продолжила я. – Еще четырнадцать недель, и из меня получится крутая серфингистка.
      – Да, если мы сможем затащить тебя в воду, – сказал Мак с набитым ртом. – Я еще ни разу в жизни не давал столько занятий на пляже.
      – Милли очень боится воды, – объяснила присутствующим Фай, отчего я покраснела до кончиков волос. – Она чуть не утонула, когда была малышкой…
      Я мечтала провалиться на месте, только бы не слушать Фай, в миллионный раз рассказывавшую печальную историю из моего детства. Мак злорадно улыбался, пока все гости как один охали и ахали, заставляя меня краснеть все больше и больше.
      – Вы смелая девушка! – воскликнул Подриг. – Рисковать жизнью, только чтобы получить роль в телевизионном шоу.
      – Да, – встрял Мак, – такая смелая, что, может, в конце концов и решится намочить свою шикарную прическу.
      Я смущенно провела рукой по уложенным волосам, сбрызнутым защитным спреем. Я бы не назвала свою прическу шикарной, хотя всегда старалась ухаживать за волосами. И вообще, чего он ждал? Что я пойду к местному цирюльнику и позволю себя обкорнать?
      – Я залезу в воду, – твердо прозвучал мой голос, – и сегодня же. Между прочим, я так старалась, что сломала три ногтя. – Конечно, это был не лучший аргумент, демонстрировавший мою смелость, но замечание Мака насчет моих модных ногтей не выходило у меня из головы уже неделю. Кстати, о ногтях…
      – А у вас в городе наращивают ногти? – спросила я Онью, как мне показалось, очень тихим шепотом.
      Мак громко захохотал.
      – Да, конечно, – фыркнул он, – на Центральной улице есть скобяная лавка Макгоникла. Там тебе подправят ногти.
      – Не надо так зло шутить, Мак, – вступилась за меня Мэри, хотя при этом сама не смогла удержаться от смеха. Затем она повернулась ко мне: – Так что это за телевизионное шоу, в котором ты намерена сниматься? Когда мы его увидим?
      Я проигнорировала удивленное выражение на лице Мака и приготовилась отвечать.
      – Это фильм о серферах. Его будет снимать известная кинокомпания. Возможно, вы слышали имя режиссера картины – он получил в прошлом году награду за фильм «Танец любви». – Я замолчала на секунду, ожидая реакции слушателей. Но судя по всему, никто о нем ничего не знал, и я продолжила: – В общем, это очень хороший режиссер, и он проводил в Дублине кастинг. И вот тогда мой агент… – Я специально сделала акцент на этом слове, думая поразить воображение присутствующих, но меня опять ждала неудача. – В общем, мы с ним решили попробовать. Пробы шли очень долго, но в результате роль досталась мне. Главная женская роль. – Я не ждала бурных аплодисментов, но хотя бы легкий вздох восхищения или что-то вроде: «Какая же она молодец», – мне было бы приятно услышать. Мак презрительно фыркнул, Подриг кивнул, явно потеряв к теме всякий интерес, остальные же кисло улыбались.
      – И в каких фильмах ты еще снималась? – спросил Джонни явно из простой вежливости.
      – О… – заерзала я в кресле, тщетно припоминая какую-нибудь роль, где мне не приходилось бы одеваться курицей или размахивать зубными протезами. – Ну, я снималась в паре проходных фильмов, но знаете, в наши дни очень трудно найти хорошую роль. Зато я являюсь счастливым обладателем карточки «Эквити».
      – Тебе надо очень осторожно с ней обращаться, – серьезно заметил Подриг. – С ней так легко наделать долгов; а потом как расплачиваться? Нет, я лично никогда не пользуюсь кредитными карточками. Лучше просто найти хорошую работу, чем жить вот так, в долг.
      Я поняла, что бесполезно пытаться объяснять присутствующим, что карточка «Эквити» для начинающего актера по ценности сравнима с золотым билетом. Моя гордость была уязвлена, и я сдалась. Фай ободряюще похлопала меня по колену.
      – Говорят, что у Милли огромный потенциал, и в бизнесе у нее очень много знакомых. В один прекрасный день она станет большой кинозвездой, как этот Дэн Кленси…
      Мое сердце екнуло.
      – Она с ним встречалась.
      На этот раз новость вызвала фурор. Даже глаза прекрасной Оньи засветились неподдельным интересом. Казалось, она только сейчас заметила, что я тоже женщина; правда, не такая красивая, как она сама.
      – Неужели? – спросила она своим нежным голоском.
      – Да он настоящий красавчик! – воскликнула Колин и присвистнула.
      – Чертовски привлекательный мужчина, – с энтузиазмом согласилась Кэтлин.
      – Не чертыхайся, – сделала Мэри замечание дочери. – Но Господи, он просто роскошен!
      – Ну и какой он в жизни? – щеки Колин заметно раскраснелись.
      – И как долго ты была его девушкой? – выдохнула Онья.
      – А он тебя приглашает на свои премьеры?
      – А у него большой…
      – Кэтлин! – очень вовремя прервала свою дочь Мэри.
      Фиона тихо захихикала. Я замолчала, не зная, на какой вопрос отвечать первым и стоит ли вообще это делать. Нужно ли, чтобы ее многочисленные родственники знали подробности моей интимной жизни с мировой кинозвездой? Хотя вряд ли в этом городишке, где лишь слухи раскрашивали серую реальность, можно сохранить что-либо в тайне. Еще вчера я слышала, как продавец в газетном киоске возбужденно рассказывал покупателям, что Джойс из торгового центра «У Джойс» неожиданно сменила ежемесячную подписку с «Эр-ти-и гайд» на «Айриш тэтлер». По его мнению, либо у нее начался роман, либо она прониклась левыми идеями. Господи, ну о чем тут можно говорить! Мне вовсе не улыбалось, чтобы о Дэне судачили в местных парикмахерских и кабаках. Наши отношения принадлежали только мне и ему.
      Однако не успела я открыть рот, дабы ответить на вопросы, как Мак, повернувшись ко мне и опершись руками о колени, предложил:
      – Ну же, расскажите нам, миссис Кленси, что чувствуешь, когда тебя бросают в твой день рождения?
      Я замерла, почувствовав, что взгляды всех присутствующих прикованы ко мне.
      – Не может быть!
      – Негодяй.
      – А когда у тебя день рождения?
      – Да ты что! В Валентинов день!
      – Какой мерзавец!
      И дальше все в таком же духе.
      Я подождала, пока не уляжется шум, и с яростью посмотрела на Мака, не сводившего с меня глумливого взгляда и наслаждавшегося моим смущением.
      – Вот как в отличие от нас живет вторая половина человечества, – заметил он с улыбкой. – Ах, если б только у нас здесь было все так же интересно!
      Я выругалась, уставившись в стакан с виски, а Фай попыталась выступить в мою защиту. Но она лишь ухудшила ситуацию, поведав сплетникам детали, от которых моим ушам предстояло гореть от стыда еще неделю. Какой бес вселился в этого парня? Почему ему так нравится меня унижать? Да, я согласна, между нами нет ничего общего. Но это не дает ему никакого права вести себя как полный засранец! В конце концов, не все появляются на свет прирожденными пловцами! Я умная, дружелюбная и практичная женщина и очень хочу (может, это просто не сразу бросается в глаза) научиться кататься на серфе. Что ему еще от меня надо? Куда делся учитель, которого боготворят ученики? Маку не помешало бы приложить хоть какие-то усилия в этом направлении.
      Я чувствовала, как меня начинает медленно накрывать волна ярости, когда по милости любезного брата Фай гости с жаром принялись обсуждать мое несчастье.
      – Понятно, что в Голливуде у него поменялись вкусы.
      – Да, мам, ты права. Наверняка вокруг этого красавца крутится чертова куча красоток, готовых по мановению пальца прыгнуть к нему в постель.
      – Не ругайся, Кэтлин.
      – Но, мам, она говорит правду. Сейчас заполучить такого красавца обратно практически невозможно.
      – Точно, Колин. Он один из самых красивых ирландских актеров.
      – Да? А мне вот больше нравится Колин Фаррел. Он роскошный мужик!
      – Что? Ты же говорила, тебя от него тошнит.
      – Не будь глупеньким, Барри. Я бы не задумываясь вытолкала тебя взашей, согласись он провести со мной ночь.
      – Замечательно! Значит, в реальности ты сохнешь по этому проходимцу.
      – Барри, не слушай ее, это пьяные разговоры. Наша Колин никогда бы так не поступила. Ведь правда, дочка?
      – Если бы мне только представился шанс, па. Господи, подари мне встречу с обоими – с Дэном и Колином. И меня можно будет назвать счастливейшей из женщин.
      Я мрачно слушала пьяные дебаты, разгоравшиеся вокруг моей персоны, и молча глотала виски, незаметно для других регулярно пополняя свой стакан. Я вышла из себя не только из-за Мака, поведавшего всем о моих секретах и кинувшего меня на растерзание львам, но и из-за общей убежденности в том, будто на серьезные отношения с Дэном могла рассчитывать только какая-нибудь красотка вроде Кэмерон Диас. Значит, все считают, что я на эту роль не гожусь? Выходит, так. Но неужели они не видят, что я сама в скором будущем превращусь в старлетку а-ля мисс Диас? Только немного ниже ростом и не такую костлявую? Судя по всему, нет. Я даже не могла вставить в свою защиту ни слова. Господи, почему ирландцы так много говорят? Ну, еще один глоток виски… Ну и крепкий же напиток.
      – Да любая женщина в здравом уме не подошла бы к этому Кленси и на пушечный выстрел. У этого парня, должно быть, целая коллекция венерических заболеваний!
      – Не будь идиотом, Барри! – накинулся на него Джонни, самый трезвый из гостей. – Поимей хоть каплю уважения к Милли. Ее же совсем недавно бросил этот мерзавец.
      – Это случилось год назад, – наконец не выдержала я, мужественно встряв в разговор. – И чтоб ты знал, он меня не бросал! Понял? Я уже объясняла это Маку, но он почему-то сделал вид, что не понял меня. Это было взаимное решение, – бессвязно пролепетала я. – Мы хотели чего-то достичь в карьере, прежде чем жениться и завести детей. Мы поступили по-современному и расстались по-приятельски. У нас по-прежнему замечательные отношения, и он звонил мне все это время. Так что скорее всего мы опять будем вместе. – Я протараторила объяснение, стараясь не замечать, как одна ложь тянет за собой другую. – Да, мы точно опять будем вместе, как только я стану знаменитой, а Дэн достигнет своих целей. Понятно? Дэн всегда поддерживал меня и вдохновлял. Между прочим, это он рекомендовал меня, а Мэтью, режиссер картины, после прослушивания сразу предложил меня на главную роль. – Мой пульс участился. – Я хотела сказать, два «Оскара» в семье лучше, чем один. Дэн – замечательный человек, и идея этого фильма целиком принадлежит ему, – продолжала я вдохновенно врать, невзирая на протестующие гримасы Фай. Пьяный угар не давал мне остановиться. – Я достигну огромного успеха, и мы будем счастливы вместе! Надо лишь научиться кататься на этой чертовой доске, если Мак соизволит мне помочь. Я залезу в воду, и у меня все получится! Все увидят, на что я способна, а Дэн поймет, что влюблен в меня по уши, и тогда вы перестанете смеяться надо мной. Мне будут завидовать все девушки. И да, Кэтлин. Ответ на твой вопрос – да. Я его видела, держала в руках и могу заверить: у Дэна Кленси большой пенис!
      После этих слов я хищно улыбнулась и обвела всех победоносным взглядом. И только спустя несколько минут, когда красная пелена спала с моих глаз, я вдруг осознала: все присутствующие в немом изумлении смотрят на меня, открыв рты, словно я сняла голову и вывернула ее наизнанку. На этот раз даже Мак онемел. Мэри несколько раз перекрестилась и пробормотала себе под нос молитву. Фиона откинулась на спинку дивана и сделала вид, будто закашлялась. И только Кэтлин радостно улыбалась, поскольку гостья только что громко прокричала вслух «большой пенис». Господи, о чем я думала? Куда девался мой здравый смысл? Я произнесла это перед толпой набожных католиков, у которых за столом сидел священник. Я закрыла глаза, моля Бога, чтобы в этот момент разверзлась земля и поглотила меня.
      В конце концов напряженное молчание нарушил дядюшка Подриг. Кряхтя, он встал с кресла и, подойдя к дивану шаркающей походкой, снисходительно похлопал меня по голове, словно расшалившуюся десятилетнюю девочку.
      – Все хорошо, милая, – проговорил он мне на ухо. – Очень интересная история. Кто хочет пропустить стаканчик виски? Я бы сейчас точно не оказался от чего-нибудь покрепче.
 
      Надо отдать должное Фионе, о позорном инциденте она не упоминала ни разу, лишь однажды посмеявшись со мной над тем, как Подриг в тот вечер захотел «чего-то покрепче» после моей вызывающей фразы о «большом пенисе», а у Кэтлин началась настоящая истерика. Тем не менее время от времени я ловила на себе подозрительные взгляды Фионы: она словно боялась, что в любую минуту я опять впаду в неистовство и меня придется отвозить в местный сумасшедший дом. Следующие две недели Мак оказался неожиданно «чрезвычайно занят». У него не нашлось и пяти минут, чтобы хотя бы показать мне, как держаться на воде, не то что учить плавать или кататься на доске. На самом деле в глубине души я радовалась этому: мне не пришлось смотреть в лицо Маку и гореть от стыда, поскольку он наверняка поведал Дэйву о моем позорном выступлении и скорее всего воспроизвел его в деталях перед видеокамерой. Мне уже начало казаться, что все наши с ним занятия – пустая трата времени. Я уже месяц жила в Донеголе, но море и серфинг по-прежнему оставались так же далеки от меня, как и в феврале. Занятия ограничивались одними упражнениями на пляже. Конечно, часть вины лежала на мне, но, в конце-то концов, инструктором по серфингу была не я. Честно говоря, я вообще начала сомневаться, что Мак сумеет чему-нибудь меня научить. Если бы все зависело от меня, я бы уже давно схватила Фиону в охапку и укатила с ней обратно в Дублин. Только нас и видели. Но, на мою беду, Фай чувствовала себя невероятно счастливой, став частью большой семьи, и я просто не могла лишить ее этой радости. Я, конечно, попыталась все испортить. Однако несмотря на мою безобразную выходку, отношения Фай и новообретенной семьи нисколько не пострадали. Напротив, практически каждый день она начинала с визита к тетушке Мэри и дядюшке Подригу. А после обеда встречалась в местных кафе с двоюродными сестрами, чтобы за чашкой чаю обсудить последние сплетни. У девушек обычно находилось столько тем для разговоров, что Фай возвращалась домой только под вечер. Неожиданно моя лучшая подруга превратилась в светскую львицу, разъезжая с визитами к представителям семейства Хеггарти. Возвращалась она из гостей с домашними гастрономическими изысками, состоявшими обычно из картошки и мяса.
      Фай также полюбила проводить вечера в баре Галлахера в компании Дэйва и Мака. Каждый раз, когда она отправлялась туда со своими мальчиками (как она любила их называть), мы совершали один и тот же ритуал – подруга звала меня с собой, я отказывалась под тем предлогом, будто у меня полно дел. Фай говорила, что чувствует себя виноватой, оставляя меня одну, а я заверяла ее, что из-за поиска материала для своего персонажа у меня совсем не остается времени на развлечения. Потом она выскакивала за дверь, чтобы провести приятный вечер с ребятами, потягивая «Гиннесс» у камина. А я тоскливо устраивалась на нашем стареньком диване и в сотый раз пересматривала «На гребне волны», чувствуя себя одинокой и всеми брошенной.
      Однако в бесконечной череде ветреных мартовских дней я нашла себе интересное занятие. Между нами говоря, мне понравилось заниматься уборкой, чего, надо признать, я никогда не любила делать. К счастью, в Дублине Фай хватило здравого смысла нанять уборщицу, благодаря чему я имела исключительно теоретическое представление о туалетных «утятах» и унитазных щетках. Все же, несмотря на мое более чем прохладное отношение к уборке, в грязи я жить тоже не любила, особенно в доме, где ковры передвигались сами по себе из-за живущих под ними насекомых. Конечно, мне не под силу изменить кошмарный интерьер нашей берлоги, кроме как убрать на чердак всякую рухлядь и купить эмульсионную краску. Но вычистить вековую грязь стоило попробовать. Хотя это оказалось совсем нелегко. Я прокляла все на свете, оттирая ванну и краны от известкового налета (один дельный совет: если продавец будет предлагать вам ванный гарнитур шоколадного цвета, просто скажите «нет»). А прежде чем вступить в биологическую войну с обитателями кухонных шкафов, пришлось натянуть три пары резиновых перчаток. Я даже приобрела в скобяной лавке Макгоникла респиратор и теперь могла даже пропылесосить без ущерба для своего здоровья. Неожиданно я поймала себя на том, что бодро напеваю какой-то веселенький мотивчик, оттирая вековую сажу с окон, и мне стало вдруг ясно, что с большим удовольствием занимаюсь делом, которое всегда терпеть не могла. Может, в тот момент я и походила на сумасшедшую домохозяйку, но уборка оказалась на удивление полезной. Теперь мы с Фай могли спокойно ложиться спать, не шаря под кроватями, чтобы выгнать очередного паука с приглянувшейся ему территории.
      Когда мне надоедало работать щеткой, я отправлялась гулять по тропинкам, бегущим вдоль утеса извивающимися лентами, и наблюдать за грозными волнами. Иногда ко мне присоединялась Фай. Тогда мы медленно шли рука под руку и болтали обо всем на свете. Но чаще я бродила одна, погруженная в свои мысли и мечты, думая о том времени, как наконец начнут снимать фильм. У меня появится собственный трейлер, и, создавая суету, вокруг меня будут кружить костюмеры и топ-стилисты, поправляя мой наряд и макияж. В те минуты я предпочитала отгонять тревожные мысли о серфинге подальше и сосредоточивалась на чем-нибудь приятном. Я мечтала о премьере фильма, бесконечных интервью, блеске и славе. И больше не могла ждать – так хотелось все это испытать на себе, причем немедленно.
      Во время одной из таких долгих прогулок реальность предстала перед моим взором со всей ясностью. Я подошла поближе к краю утеса, чтобы подробнее рассмотреть чайку, больше похожую на мутанта, чем на птицу. Неожиданно у меня закружилась голова, и я вдруг представила себе, как падаю вниз в океан, а вокруг нет никого, кроме уродливой птицы, кто бы мог спасти меня от верной смерти. Если я упаду, или меня столкнут вниз, или если я сама, по своей воле, спрыгну с утеса, то неминуемо погибну. И меня не спасет ни дублерша, ни сильное желание прославиться. В эту минуту я приняла важное для себя решение: взять судьбу в свои руки и наконец научиться плавать. Бог с ними, с Маком и его ненормальным дружком, повернутом на фильмах. В конце концов, я взрослая, разменявшая четвертый десяток женщина. Неужели я не могу научиться плавать сама? Конечно, могу. И уж если приняла решение справиться со своим главным страхом в одиночку, то в обществе инструктора по серфингу меня уже ничто не способно испугать.
 
      Я готовилась к походу в местный бассейн так тщательно, что наверняка в своем рвении переплюнула педантичных немцев, замышляющих план захвата Польши. Я удалила все лишние волоски, а кроме того, отмыла, отшелушила и увлажнила кожу, и она стала нежной, как у младенца. Потом мне пришло в голову сделать пару упражнений на дыхание, чтобы подготовить свои легкие к погружению в воду. Результат оказался довольно неожиданным. Видимо, избыток кислорода вместе с нервным напряжением вызвали гипервентиляцию легких, от чего я чуть не упала в обморок. А затем чуть не умерла от удушья, когда Фай, пытаясь привести меня в сознание, натянула мне на голову пластиковый пакет.
      – Черт, я не смогла найти бумажный… – извиняющимся голосом произнесла Фай после того, как я вырвалась из ее цепких рук. – Ну и подумала, что такой тоже можно использовать в подобных случаях.
      Напомните мне, когда я буду тонуть, не слишком рассчитывать на мою лучшую подругу.
      Однако, невзирая на неудачную попытку Фай прикончить меня, я все-таки решила взять ее с собой, поскольку совсем не улыбалось выходить из раздевалки и дефилировать в гордом одиночестве до бассейна, демонстрируя не лучшим образом сидящее бикини. Некоторым это могло показаться странным. На фоне своей лучшей подруги, прелестно выглядевшей в своем ярко-красном купальнике, идеально сочетавшемся с ее рыжими волосами, я походила на неуклюжего слона в юбке. На самом деле в этом желании скрывался глубокий смысл. По моим подсчетам, во время нашего прохода девяносто девять процентов глаз сфокусируются на изящной фигурке Фай. А к тому времени, когда окружающие заметят мое присутствие, я буду уже сидеть в воде, спрятавшись по горло. Хотя, конечно, я вовсе не собиралась пренебрегать обязательной для всех дам в купальниках позой – грудь выдвинута вперед, живот втянут, попа выпячена, а остальное максимально напряжено. Главное, чтобы в теле было как можно меньше колебаний.
      Мы завернули купальники в полотенца (догадайтесь, какого цвета), набрали туалетных принадлежностей, которых хватило бы на неделю отпуска, и, тепло одевшись, выскочили на промозглый северный ветер, уже вторую неделю дувший со стороны Ирландии. Мы шли вдоль побережья так быстро, что, когда добрались до спортивного центра, с трудом могли восстановить дыхание. Здание оказалось на удивление современным. Оно целиком состояло из разноцветного стекла и металла и выбивалось из общего стиля старинной архитектуры города, – размалеванный панк среди монашек. Я заглянула в огромное окно, занимавшее практически всю стену, и ахнула: бассейн (а соответственно и все там находящиеся) был прекрасно виден любому прохожему – будь то Том, Дик или Грязный Гарри, – если бы тот вдруг захотел поглазеть на купающихся.
      – Хватит, Милли, здесь нет знакомых, к тому же ты прекрасно выглядишь в этом купальнике, – старалась ободрить меня Фай.
      – Да, – с сомнением протянула я, давая подруге протащить себя сквозь турникет. – Как большое неуклюжее пианино, требующее срочной реставрации.
      – Какая же ты глупая, Милли, не надо наговаривать на себя. Здравствуйте, два билета, пожалуйста, в бассейн, который кажется моей подруге источником вселенского зла. И чуть не забыла: пожалуйста, две самые сексуальные купальные шапочки.
      Девушка за стойкой улыбнулась и протянула Фай резиновые шапочки, обязательные во всех бассейнах Ирландии. Хотела бы я увидеть женщину, которая чувствовала бы себя в этом продукте латексной индустрии… нет, я не говорю привлекательной, но хотя бы непохожей на клоуна.
      Я нехотя переодевалась в мокрой кабинке, как вдруг меня охватил панический страх. Отчаянно пугали три вещи: проход в полуголом виде до бассейна, непосредственно само погружение в воду и выход из бассейна в полуголом виде, да еще и в мокром купальнике.
      Пожалуй, из вышеперечисленного самым страшным было последнее.
      Мои размышления прервал настойчивый стук в дверь. Фай уже десять минут пыталась выманить меня из раздевалки всякими обещаниями типа: «Я обещаю, ты не встретишь здесь знакомых»; «Уверяю тебя, ты выглядишь потрясающе». В конце концов она пообещала купить мне костюм, который я видела в магазине «Морган» в Слиго, и угостить обедом в бистро «Бьянкони» с двумя десертами!
      От такого предложения отказаться было невозможно. Вылетев из кабинки словно пуля, я в два прыжка оказалась рядом с Фай, стоявшей у ножной ванны, в моем представлении – рассадника грибков и бородавок.
      – Где тут мелко? – спросила я у Фионы нервным шепотом.
      – Хм, дай подумать… вон там, – показала она рукой на противоположный конец бассейна. – Там, где Мак стоит.
      – Хорошо. Пошли. Что ты сейчас сказала?! – Я резко повернула голову, чуть не свернув шею. Атлетический силуэт брата Фионы четко вырисовывался на фоне окна. – Фай, давай скорее! Смоемся, пока он стоит к нам спиной.
      – А он разве нас не видит? Мак, Мак, мы здесь!
      Слово «такт» Фионе явно не знакомо. Так же как «смущение» или «стыд». Она активно размахивала руками, словно руководила посадкой самолета. Честно говоря, если бы Мак не заметил Фай, я бы на месте заблудившихся в море не сильно рассчитывала на спасение.
      Мак, помахав в ответ, пошел нам навстречу. Я же попыталась принять самую соблазнительную позу, на которую была способна.
      – Привет, девчонки, как дела? – произнес Мак бодрым голосом, поцеловав Фай в щеку. – Я не знал, что вы сюда ходите.
      – Да, мы сюда ходим очень… – начала я.
      – Мы здесь в первый раз, – ухмыльнулась Фай. – И Милли умирает от страха.