На крыльях удачи

      Наконец я поплыла вперед, напрягая глаза в лунном свете, чтобы уловить движения своей подруги. Наконец я обнаружила ее, маленькую фигурку, отчаянно сражающуюся с бурунами.
      – Фай! – завопила я не своим голосом – Это я, Милли. О Боже, Фай, вернись. Не делай этого. Ты нам нужна. Пожалуйста, Фай, мы любим тебя. Не убивай себя!
 
      – Блин, да не собираюсь я себя убивать! – Подплыв ближе, я услышала, как Фай отфыркивается. – Но если вы, пара придурков, не поторопитесь и не поможете мне, то вполне успею пойти ко дну.
      – Все нормально, парень, – крикнул Мак встревоженному Дэйву, – с ней порядок. Это всего лишь дельфин!
      – Это что? – заорала я, борясь с бурунами, которые так и стремились выбросить меня назад, на берег. – Дай мне посмотреть на него. Где он?
      – У меня в руках, черт побери, – откликнулась Фай. Ее черты можно теперь разглядеть в лунном свете, и я увидела в ее глазах выражение усталости, смешанной с волнением.
      Моя подруга. Слава Богу.
      С огромным трудом я добралась-таки до них, где ныряя под волну, где отдаваясь ее воле, а иногда, когда попадались более-менее спокойные участки, просто плывя по-собачьи. Измученная и задыхающаяся, я ухватилась за руку Мака и высунулась из воды, глядя то на него, то на свою лучшую подругу.
      – Черт побери, Фай, ну и напугала же ты меня. Заставила изрядно поволноваться. Что ты делала на скале под дождем?
      – Наблюдала за этим малышом и его семейством, – ухмыльнулась она во весь рот.
      Я глянула вниз, и тут этот темный предмет в руках Фай издал звук – нечто среднее между писком и гоготом.
      – О Боже мой! – выдохнула я, удивленная, что не увидела его раньше. – Да это дельфин.
      Мой голос стал тихим от благоговения при виде такого волшебного существа, да к тому же столь близко. Я прикрыла рот рукой, внимательно рассматривая малыша сквозь капли дождя, падающие с моих ресниц.
      Нельзя сказать, что я крупный специалист по определению возраста морских млекопитающих, но этот дельфин выглядел совсем как ребенок. Он казался довольно большим в руках Фай, но на самом деле мог бы уместиться в обычной ванне. Его кожа была серой, а лунный свет отражался от его округлой спины, создавая на ней узоры из капель воды. При более близком осмотре я заметила царапины и порезы на его теле. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, учитывая, насколько опасен бурный океан. За последние три месяца у меня образовалось больше синяков и ушибов, чем я собрала за все детство. И это притом, что Эд регулярно попадал мне, к примеру, теннисной ракеткой по голове или еще чем-нибудь – просто так, забавы ради. Я удивленно разглядывала загнутый плавник дельфина, гордо торчавший у него на спине, и гладкий закругленный кончик носа. Просто само совершенство – пожалуй, даже слишком красивый, чтобы быть настоящим.
      – Он просто потрясающий, – прошептала я, а струи дождя все хлестали вокруг нашей компании в открытом море.
      – Он погибнет, – деловито ответила Фай, – если мы не поможем бедняжке. Мак, подержи его минутку. Бог мой, миллион благодарностей. У меня жутко устали руки.
      Я наблюдала за тем, как Мак осторожно взял дельфиненка в руки и подержал его в воде. Тот сначала попытался сопротивляться, но затем затих, издавая своеобразное хныканье на дельфиньем языке. Я протянула одну руку, чтобы потрогать его, пробежалась пальцами по его местами гладкой и шелковистой, а местами грубой, как наждак, коже. Он не протестовал. Мои пальцы вдруг наткнулись на какой-то посторонний предмет, явно не являвшийся частью его тела.
      – Что это? – обратилась я к Маку.
      – Рыболовная сеть, точнее, то, что от нее осталось. Бедняга запутался в ней, вот в чем дело. Он, должно быть, заплыл в нее и застрял.
      Фай грустно кивнула, удерживая равновесие среди волн.
      – Я наблюдала за целой группой с тропы на скале, – объяснила она, стараясь перекричать шум ветра. – Шла пешком всю дорогу от нашей берлоги, не хотела выпускать их из виду. Они такие удивительные, Милли. Целая семья плавала вместе, и луна светила так ярко, что я могла разглядеть их даже в эту ужасную погоду. Глупо, наверное, но я чувствовала себя такой жалкой, а в них было что-то волшебное, и это меня ободряло. Благодаря им я почувствовала, как все мои беды уносятся прочь. Мы добрались сюда, и я увидела какое-то волнение и всплески, и потом этот малыш начал барахтаться. Я не знала, что делать, и сбежала вниз к пляжу, а затем, верите вы или нет, его выбросило на этот чертов берег. Он вообще не мог плыть из-за сети на плавниках, просто лежал и смотрел на меня маленькими черными глазками. Я поглядела на него и подумала: черт возьми, я должна отнести его обратно в воду. Семья бросила его, и здесь осталась только я. Пришлось провозиться с ним довольно долго, чтобы привести в порядок. Слава богу, появились вы.
      Я погладила Фай по руке и почувствовала, как она дрожит под мокрой одеждой. Оставаться в море дольше не следовало.
      – Тогда давайте поможем маленькому Флипперу, – решительно заявила я, обрадованная возможностью отвлечь внимание на состояние дельфиненка и не беспокоиться за жизнь моей лучшей подруги. Мне это удалось. – Только скажи нам, что делать, Мак, и мы поможем, – продолжила я твердо. – Давайте спасем его и вернем к родителям в родную стихию.
      Мы выслушали указания Мака, единственного среди нас специалиста, и принялись за дело, распределив обязанности. Несмотря на свинцовую тяжесть в ногах, я добралась до берега и рассказала обо всем Дэйву. Когда я сообщила ему, что с Фай все в порядке, клянусь, я увидела слезы в его глазах. Он задышал свободно, опустил фонарик, отстегнул рюкзак, сбросил его с плеч и принялся рыться в нем.
      – Я всегда держу эту сумку в машине, – сообщил он, достав набор инструментов «Лезерман» и видеокамеру. – Конечно, никогда не знаешь, что может пригодиться в этих местах.
      – Еще одно занимательное видео для Джимми с почты? – с облегчением рассмеялась я, найдя подходящий повод для юмора после событий сегодняшней ночи. – Что же на этот раз – порноверсия «Флиппера»?
      – Что-то вроде того, – довольно ухмыльнулся Дэйв. Сняв крышку с объектива, он поднес небольшую камеру к глазам.
      – Чертова видеокамера, – возмутилась я, засовывая инструменты в свой карман. – Ты, должно быть, хорошо снимаешь фильмы с такой большой практикой. Ты никогда не выпускаешь камеру из рук.
      – Да, я совсем не плох. И уж свой момент не упущу, доложу я тебе. Теперь, Милли Армстронг, не соизволишь ли вкратце разъяснить нашу задачу?
      И вот я опять в море, где мы старательно срезали куски сети с тела Флиппера, пострадавшего из-за человеческой небрежности. Дождь практически стих. Пока мы работали, начался отлив и ноги коснулись дна. Светили луна и звезды, – казалось, сама мать-природа пришла нам на помощь в спасении одного из своих детей. Мы все были ужасно возбуждены, хотя и стояли по пояс в воде. Самообладание Мака, однако, оказало успокаивающее воздействие, и мы следовали всем его указаниям. Наконец я разрезала последний кусок сети, и Фай оттащила спутанный комок прочь от дельфина. Он загоготал благодарно, но тихо, явно ослаб от нервотрепки и, как мне показалось, от боли. А еще от испытаний, которым он подвергся, когда его, запутавшегося, выбросило на пляж. Мак погладил дельфина с нежностью, немало удивившей меня. Я наблюдала за ним сквозь брызги, принесенные ветром. Его невероятные зеленые глаза сосредоточились на маленьком существе, ни на что больше не отвлекаясь. Он морщил брови от беспокойства, мокрые кудри в беспорядке свисали на лоб. Мак закусил нижнюю губу и сильной рукой обнял дельфина, так же как до того обнимал мои плечи. Он начал нежно поворачивать малыша в воде, чтобы принести облегчение его израненному телу, а затем принялся мягко массировать плавники, держа руку под животом дельфина и медленно двигая его в воде, словно обучая плаванию.
      Мы с Фай молча наблюдали за Маком, завороженные его терпением, уверенностью и нежностью, которую в такие напряженные мгновения он даже не пытался скрыть. Мой желудок сжался, но не от голода и холода, а при мысли, какой это удивительный человек. Иногда он обескураживал, но также мог быть искренним, терпеливым и заботливым. Мак никогда не прекращал поражать меня. Что же это он сказал мне однажды? Что спасать людей – его работа? Мак не сумел уберечь Ника, но с тех пор он занимался спасением – сначала людей, а сейчас вот морского обитателя. Я подумала, что Дэн Кленси вряд ли смог бы залезть дождливой ночью в холодный океан, пытаясь спасти дельфиненка, бороться за его жизнь и без возражений помогать мне в поисках Фай. Нет, Дэн лежал бы в уютной кровати с щедрым слоем косметической пенки на, несомненно, красивом лице и учил строки своего последнего сценария к фильму, просматривал собственные фотографии, сделанные в студии или напечатанные в глянцевых журналах.
      Мак… он вот здесь, и он совсем другой. Мне вдруг ужасно захотелось поцеловать эти губы… Но я это уже проходила и не собиралась повторять свою ошибку.
      Я последовала за Маком, все больше погружаясь в холодные воды океана, а дрожащая Фай – я слышала, как стучат ее зубы, – направилась к берегу. Уворачиваясь от отчаянно бьющего хвостом Флиппера, я встала напротив Мака и посмотрела ему в глаза. Наши пальцы соприкоснулись под животом дельфина, и Мак нежно улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ, и мы начали безмолвно баюкать дельфина. Я почесала спину детеныша, нагнулась к нему и стала шептать всякие ласковые слова; вряд ли Флиппер их понимал, но я надеялась, что они успокоят его. Мы медленно пошли в глубь океана. Сначала вода дошла мне до пояса. Затем до груди.
      – Ты в порядке, Милли? – Беспокоился Мак.
      Я кивнула и продолжала улыбаться, время от времени выдыхая, когда ледяная вода захлестывала мои плечи. Мак стоял спокойно, ему явно было удобно. Для меня, однако, настал момент, когда пришлось оторваться от песчаного дна океана. Я больше не на своей глубине. Я забила ногами в воде, залягалась, тяжело задышала и велела себе не паниковать. Рядом со мной извивался дельфин, словно говоря себе то же самое. Мак поднял ноги и лег в воде горизонтально. Теперь мы поплыли вместе, только мы трое – Мак, Флиппер и я. Мы набрали скорость, пробиваясь сквозь волны. Позади нас с пляжа долетели возгласы поддержки. Небо прояснилось, и луна уверенно осветила пространство вокруг нас.
      Я задрожала, когда перед нами появилась тень – даже более темная, чем почерневшая вода. Рука соскользнула, но Мак вовремя поймал мое запястье и ловко подтолкнул его назад, к спинному плавнику дельфина. Я сжала губы, чтобы не наглотаться воды, и внимательно уставилась вперед. Под водой мои ноги дергались так, словно я пыталась ехать на велосипеде вверх по Пиренейской седловине, участвуя в гонке «Тур де Франс».
      А в Ирландии водятся акулы? Скоро я это выясню.
      Всего лишь в двадцати футах из воды высунулся острый плавник. Я чуть не описалась от испуга, с трудом повернула голову, чтобы глазами дать знак Маку. Я настолько замерзла, что не могла открыть рот. Лицо Мака – образец спокойствия. Он подсказал мне единственным кивком, а затем повернулся и снова стал смотреть вперед. Я поступила так же, прижимая к боку дрожащего дельфиненка. В то мгновение, когда я повернула голову, к угрожающему плавнику присоединился еще один, а затем еще, и вскоре мы оказались в кольце плавников, торчащих из воды, словно прутья тюремной решетки. Я ощутила не панику, а странное спокойствие обреченного человека. Тем не менее сердце у меня тут же ушло в пятки и, видимо, собиралось там и остаться, пока стая голодных акул не разорвет меня на части.
      Только тогда, когда первый плавник высунулся из воды повыше, я разглядела форму тела напугавшего меня чудовища. Я с ужасом ждала появления акулы, но на поверхности показалась закругленная морда: линия рта, переходящая в тревожную, почти человеческую улыбку. Черные как смоль глаза по бокам тела смотрели прямо на нас, осознавая наше присутствие. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что мы плещемся в воде в центре группы дельфинов всех размеров, удивленно взиравших на молодых мужчину и женщину, баюкающих их дитя.
      – Это хорошо или плохо? – шепнула я Маку, пытаясь вспомнить случаи, когда дельфины ели человека.
      – А сама-то ты как думаешь? – шепотом ответил Мак, и мне мгновенно стало ясно, что он имел в виду.
      Это удивительное, потрясающее, чертовски красивое зрелище. Я даже в своих самых диких мечтах не думала когда-нибудь увидеть подобное. В дельфинах есть нечто завораживающе мирное. Эти существа великолепны, они так близко, что можно почувствовать их запах и услышать, как они разговаривают между собой. В моих руках детеныш дельфина, а рядом кружит семейство дружески настроенных дельфинов и красавец мужчина. Чего еще может пожелать девушка? Сколько же времени прошло с тех пор, когда я была пухлым существом по прозвищу Капитан Цыпленок?
      Я увидела, что вся группа движется к нам. Я отпустила Флиппера и забила руками, пытаясь удержать голову над водой. Не встревоженные моими всплесками дельфины подплыли ближе, коснулись меня и подтолкнули своими носами, словно хотели сказать: «Кто ты? Мы тебя здесь раньше не встречали».
      – Ты им нравишься, – рассмеялся Мак, потянулся ко мне и взял за руку.
      Я крепко сжала его руку в ответ и тоже засмеялась. Мой смех стал громче, когда один из больших дельфинов проскользнул подо мной и почти поднял меня из воды, словно пытаясь помочь мне плыть.
      – Мы спасли их детеныша, и теперь они помогают тебе, – улыбнулся Мак.
      – О Господи, – хихикнула я, – они понимают, что я очень плохо плаваю, Мак. Откуда они знают об этом? Удивительно!
      Большой дельфин подталкивал меня почти до самого берега и плыл бок о бок со мной. Мак тоже повернул, и мы погребли к берегу: он – без всяких усилий обычным кролем, я – брассом в стиле, принятом в институте благородных девиц, позволяющем держать волосы сухими. Мы окружены дельфинами, плывущими, прыгающими над волнами впереди и позади нас. Мои глаза не могли охватить все это, а мозг пытался запечатлеть в памяти каждую картину на будущее. Мы плыли с дикими дельфинами в океане под звездами. Я никогда не думала, что скажу что-нибудь подобное о занюханном городишке на западном побережье, но мне казалось, будто я в каком-то райском местечке или просто в раю.
      Проплыв достаточно много, мы с Маком остановились и отряхнулись. Я помахала Фай и Дэйву, наблюдавшим за зрелищем с пляжа, Дэйв в одной руке держал свою видеокамеру, а другой обнимал за талию мою ухмыляющуюся подругу. Я еще раз помахала им и повернулась к дельфинам, которые, видимо, получали большое удовольствие от своеобразного серфинга.
      – Они лучшие серфингисты, чем мы когда-нибудь станем, – сказал Мак, похлопывая дельфиненка. Тот устремился вниз по волне, а затем прыгнул в небо, при этом тело его блеснуло в лунном свете.
      Неожиданно, словно прозвенел звонок после перемены и пора возвращаться в класс, шалости прекратились и вся стая собралась в группу неподалеку от нас. В центре оказался самый маленький дельфин, наш малыш Флиппер, он счастливо плескался и, хочется верить, улыбался Маку и мне. До нас доносился дельфиний разговор, при этом все они кивали головами, словно говорили нам спасибо. Переполненная эмоциями, я почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Мак смахнул ее и обнял меня. Дельфины удалились вместе с детенышем; теперь он среди них и в безопасности. Их плавники погрузились под воду, и они исчезли.
      – Не знаю, что сказать, – произнесла я неуверенно, вглядываясь в морскую даль с ощущением пережитого мгновения счастья.
      – Тогда не говори ничего. – Мак медленно повел меня к пляжу. Я посмотрела на улыбающееся лицо Фай и Дэйва, крепко державшего ее и боявшегося отпустить. Я облегченно вздохнула: вечер явно закончился гораздо приятнее, чем первоначально ожидалось. Я вздрогнула от порыва ветра, и мой нос взорвался чиханьем.
      – Вперед, девушки, мы отвезем вас домой, – безапелляционно заявил Мак.
      – Как скажешь. – Фай восторженно захлопала в ладоши. – У нас есть горячий шоколад и закуски. Кто сможет разжечь хороший огонь?
 
      Ранним утром, после того как мы покинули холодный мокрый пляж и вернулись в наше логово, чтобы выпить чего-нибудь согревающего или горячительного, наше празднество продолжилось. Я сделала горячий шоколад, а Мак взбил его в пену. Дэйв сначала заглянул в свой магазин, дабы подобрать сухую одежду для всех нас, затем остановился у паба двоюродного брата. Снаружи, с закрытыми ставнями он казался пустынным, но внутри заведения шло веселье, подогреваемое спиртным. Хорошо, если знаешь, как правильно стучать. Дэйв прихватил бутылку виски и несколько луковиц, которые они с Фай использовали для приготовления вкусного горячего пунша с сахаром, лимоном и водой.
      Успокаивающий напиток согрел мое горло, уже проявлявшее признаки простуды, еще когда я уходила с пляжа. Мак разжег камин, согрев комнату и наши тела. Приятный аромат дыма придавал нашей импровизированной вечеринке атмосферу приключения. Мы чувствовали себя расслабленно и естественно в компании друг друга, гораздо больше, чем когда мы с Фай жили в городе.
      Сегодня ночью мы приобрели редкий опыт. Не только стресс Фай, фактически приведший ко всем ночным событиям, тому виной, но также страх Мака, Дэйва и мой, который мы молча разделили, опасаясь никогда больше не увидеть Фай. Невозможно забыть волшебство, открывшееся нам с раненым дельфиненком и его семьей. Оно сплотило нас настолько тесно, что Фай сейчас спокойно сидела на полу в защищающих объятиях длинных стройных ног Дэйва. Время от времени тот влюбленно гладил ее руки, словно пытаясь лишний раз убедиться в ее присутствии. Они ели печенье, обмениваясь улыбками каждый раз, когда их глаза встречались. Фай выглядела счастливее, чем когда-либо, насколько я помню. Я ощутила своеобразный укол ревности, поскольку именно Дэйв, а не я, лучшая подруга, заставил ее почувствовать себя счастливой, но затем стала корить себя за недостойное поведение. Это чувство окончательно исчезло только после того, как Фай подкралась ко мне сзади на кухоньке, куда отправилась за дополнительной порцией закусок. Она обвила руками мою талию, обнимая, словно ребенка.
      – Извини, я заставила тебя волноваться, Милли, – тихо сказала она. – Я не хотела напугать тебя.
      – Все в порядке, Фай.
      – Нет, не все. Мне следовало быть более предусмотрительной и оставить тебе записку, когда уходила, хотя имей в виду, мне и в голову не могло прийти, что во время прогулки буду заниматься спасением дельфинов. Напасти просто сыплются на меня в последнее время со всех сторон. И никогда не знаешь, Милли, что ждет тебя за углом.
      Я украдкой бросила взгляд через ее плечо на Дэйва – он из другого конца комнаты с обожанием смотрел на Фай.
      – О, я знаю, что у тебя за углом, молодая леди, – прошептала я. – Влюбленный молодой человек, который уже скучает по тебе, хотя ты всего в нескольких футах от него.
      Ее щеки покраснели и стали такого же цвета, как ее огненные косички, она подняла плечи и почти коснулась ими ушей.
      – Хорошо, я признаю, мне он нравится.
      – И ты ему нравишься.
      – Еще бы, – озорно хихикнула она. – Знаешь, он сказал мне, будто так переживал за меня, что чуть не заболел.
      – Он очень переживал, – ответила я, решив не говорить Фай о слезах Дэйва. Ей совсем не нужно, чтобы на ее маленькие плечи взвалили еще одну вину.
      Фай погрызла кончик ногтя, бросила короткий взгляд на Дэйва и теснее прижалась ко мне.
      – Я собираюсь дать этому ход, Милли, – шепнула она.
      – Чему? Тебе и Дэйву?
      – Нет, мне и чертову Берти Ахерну, кому же еще?
      Я заговорщически потерла руки.
      – Великолепно, Фай, я действительно рада за тебя. Он такой видный; думаю, вы будете счастливы вместе.
      – Прекрати, леди, не пытайся выдать меня замуж. Я же только сказала, что дам этому ход, а не рожу детей от бедного парня.
      – Ну, это только начало.
      Фай уперла руки в бока, выглядя одновременно робкой и решительной.
      – Ага, начало. Я хочу получать удовольствие от всего в жизни, то, что я вечно упускала. Видишь ли, сегодня ночью было так плохо, а затем ночь превратилась в сказку. – Она щелкнула пальцами. – Это чертовски холодная сказка, но все равно что-то необыкновенное. Жаль, что никто не видел этого.
      Я покачала головой и позволила ей продолжить.
      – Поэтому я подумала, ну почему же я не могу сделать то же со своей жизнью? Депрессия сейчас лечится, и я могу побороть ее. Думаю, если я отброшу эти дурацкие фантазии на тему возвращения и воссоединения моей семьи, как в чертовом фильме Диснея, то смогу жить дальше. Господи, да разве у меня уже нет семьи, которая заботится обо мне? Мне надо было попробовать утопиться в штормовом океане, чтобы убедиться, что с этим у меня все в порядке.
      Она нежно ущипнула мою руку:
      – Ты, Мак и Дэйв, вы сумасшедшие негодяи, и остальные Хеггарти, конечно, тоже, но вы лучшая семья, чем та, которой наградил меня Господь. И кроме того, я уже давно вполне взрослая, знаешь ли. И почему я должна позволять Шону и моему папаше отнимать у меня право быть счастливой с мужчиной и доверять ему? Я имею в виду, ты когда-нибудь видела монахиню с косичками такого чертова цвета? Это бы просто не сработало.
      Я громко расхохоталась вместе с Фай.
      – Нет, Фай, монахини из тебя точно не получится. Характерец не тот.
      Мы крепко обнялись.
      – Эй, Мак, посмотри-ка на эту лесбийскую сцену, – крикнул Дэйв, неуклюже развалившийся на полу. – О чем это вы там говорите?
      Фай повернулась к ним, положив руку на сердце.
      – Уф, – саркастически объявила она, – я созрела. Я бросаю плохое место и отправляюсь в хорошее.
      Дэйв поджал губы и притворился, будто поражен, хотя я знаю: он понимает, что Фай имеет в виду.
      – Великолепно, но не хочешь ли сначала отправиться к тому месту, которое называется «холодильник», и принести человеку пива?
      – Вот наглец, – выдохнула Фай, прежде чем доставить упаковку из четырех банок прямо в вытянутые руки Дэйва.
      – А с этим-то что случилось? – поинтересовался Мак, поднимая с пола подлокотник дивана.
      Я пристроилась рядом с ним на диване, с голодным видом впившись зубами в аппетитную шоколадку.
      – Просто на нем посидела Фай, – ответила я с набитым ртом, – толстая корова.
      – Да, ей просто необходимо сбросить вес, – подмигнул Дэйв, похлопывая загорелое бедро Фай.
      Она ущипнула его, поддразнивая, и они начали шутливую борьбу. Мак повернулся ко мне и поднял брови, самодовольная ухмылка играла на его губах.
      – Думаю, мы им мешаем, – шепнул он, указав взглядом на Фай и Дэйва, откровенно стаскивавших одежду друг с друга, хотя и оставляя некоторую драпировку. – Кажется, у меня появилась идея.
      – Это ведь не очередной выход под дождь, не так ли? Иначе в этот раз я действительно умру.
      – Мы не можем позволить тебе умереть, – заявил он, подавая мне знак последовать его примеру и собрать воскресные газеты с пола. Он повернулся ко мне, выудив ролик скотча из-под кухонной раковины, и добавил: – Мне будет так тебя недоставать.
      Мои ноги странно ослабли и подкашивались, когда я вышла следом за Маком из комнаты – Фай и Дэйв вообще этого не заметили – и начала взбираться по лестнице следом за ним.
      Куда мы идем? Зачем газета и скотч? И почему он шагает впереди меня? Я не могу не смотреть на его зад в джинсах!
      На верхней площадке Мак обернулся ко мне:
      – Где твоя спальня?
      «Что, простите?»
      – М-м-м… вон та, – промычала я, указывая на дверь и окончательно сраженная его прямотой.
      Не то чтобы я была слишком удивлена. Я имею в виду, Мак Хеггарти не тот человек, кто будет ходить вокруг да около.
      Я ввалилась в комнату за ним.
      Не могу сказать, будто была очень разочарована, когда Мак положил руку мне на плечо, усадил на одну из кроватей, забрал у меня из рук газеты, а затем посмотрел на окно, которое я разбила вечером. Нет, я не говорю, что была разочарована. В конце концов, окно необходимо заделать, если мы с Фай собираемся спать сегодня ночью, не так ли? Хотя, судя по хихиканью и воплям, доносившимся снизу, речи о сне не было. Нет, со стороны Мака чрезвычайно мило помнить о таких вещах, быть таким благородным и поступать по-мужски… О черт, конечно, я разочаровалась. Совершенно жалкая, с бунтующими гормонами. Этот привлекательный, мускулистый, сильный и нежный серфингист в моей спальне, мы одни, одиноки и больше ценим друг друга после сегодняшней ночи. Почему он не хочет поцеловать меня так же сильно, как мне хотелось поцеловать его? Почему он не хочет лечь со мной на эту кровать и исследовать те мои части, которые ему вряд ли довелось бы увидеть в других обстоятельствах? Почему он так занят заклеиванием этого окна, вместо того чтобы прыгнуть на меня и доставить нам обоим удовольствие?
      – А? Извини, Мак, ты что-то сказал? Я не расслышала.
      «Очень близко к тебе, но все равно далеко».
      – Я спросил, ты в порядке, Милли? Ты выглядишь немного разгоряченной.
      «Разгоряченной? Я? Боже мой, нет, своей холодностью я могу сравниться с йогом».
      Мои гормоны бунтуют и требуют принять срочные меры.
      – Нет, я в порядке, – фыркнула я, – просто немного…
      «Немного что? Жарко? Говорить или нет? Влю… Я имею в виду, в вожделении?»
      Мак закончил заклеивать толстым слоем газет маленькую дыру в окне и, как я сейчас понимаю, довольно мелкие трещины. Он повернулся ко мне, подошел ближе и положил теплую ладонь мне на лоб. Не в состоянии контролировать свои реакции, я задрожала от его прикосновения.
      – Эх, я не должен был позволять тебе входить в воду, – сказал он, заглядывая мне в глаза. Мне кажется, будто он внимательно посмотрел мне прямо в душу.
      «Пожалуйста, Боже, не дай ему прочесть мои мысли».
      – Там было жутко холодно, и я не удивлюсь, если ты проснешься совсем простуженной. Я должен был заставить тебя остаться в машине.
      Я опустила глаза под его взглядом, чувствуя, что мои щеки становятся пунцовыми от замешательства и страстного желания.
      – Но я не пропустила бы это ни за что на свете. Дельфины были просто невероятными.
      Мак сел рядом, и его плечо и нога коснулись меня. Он мучительно, болезненно рядом. Я буквально подпрыгнула, когда он потянулся к моему колену, взял мою руку и сжал ее в своих ладонях. У меня пересохло во рту, и слова, которые я хотела произнести, застряли в горле. Взбесившиеся гормоны в отчаянии от того, что не могут освободиться, не дали мне произнести ни слова.
      – Ты тоже была потрясающей сегодня ночью, Милли, – выдохнул он.
      Я с трудом повернула голову. Мои глаза остановились на его широкой груди. Я сглотнула и перевела глаза на его шею, затем на лицо, четко очерченные губы, слегка веснушчатый нос и, наконец, на его искрящиеся глаза. Черт побери, неудивительно, что я бросилась на него во время концерта Фрэнки Дулана. Кого я пытаюсь обмануть? Этот мужчина великолепен. Такой ошеломляющий и рядом. Со стороны все выглядит так, будто я на сеансе психотерапии, его душа светит на меня из этих зеленых глаз, таких прекрасных и мирных, как у дельфина, которого я держала в своих руках сегодня ночью. Я вздрогнула, и Мак крепче сжал мою руку.
      – Я имел в виду то, что сказал сегодня вечером твоим родителям. О твоих достижениях, с тех пор как ты приехала сюда.
      Я моргнула.
      – Спасибо тебе большое за это. Я не знала, как ответить им. Особенно, – я скорчила гримасу, – если учесть, что моя мама флиртовала с тобой и рассказала ту ужасную историю с горшком.
      Мак ухмыльнулся:
      – Да, это прозвучало немного мрачно, но, должен сказать, ты великолепно справилась, Милли. С серфингом и всем остальным. Ты показала настоящий бойцовский дух, а сегодня ночью даже больше. Я думал, ты дико испугаешься войти в воду во тьме.
      – Я боялась, – фыркнула я. – Чуть не обделалась.
      Мы рассмеялись. Все наше притворство исчезло. Мак отпустил мою руку и тронул прядь волос за ухом.
      – Знаешь, ты так красива, когда выглядишь естественно, как сейчас, – прошептал он.
      Я коснулась своего лица, вдруг осознав, что на нем нет макияжа и я побывала под жутким ливнем. Забавно, но сейчас я чувствовала себя более красивой, чем раньше.
      – Спасибо, – шепнула я в ответ, принимая комплимент.
      «Просто поцелуй меня, – хотелось добавить, – просто поцелуй меня, Мак». Но я не могла произнести эти слова. Я вдруг ощутила себя робкой, издерганной собственными чувствами и смущением; может, он сам сейчас увидит, как горят от вожделения мои глаза, расширились зрачки и пылают щеки.
      Мак нахмурился и приложил руку к моей раскаленной коже.
      – Господи, Милли, ты уверена, что с тобой все в порядке? Тебе что-нибудь нужно?
      «Любовь! Страсть! Ты!»
      Я неистово затрясла головой:
      – Нет, Мак, все в порядке. Честно.
      Я запнулась и раскашлялась, а затем по моему позвоночнику пробежала волна, и чиханье вырвалось наружу с такой скоростью, что меня бросило навзничь. Мак вскочил и за руку потянул меня к изголовью кровати.
      – Быстро в постель, – решительно заявил он.
      «Ну пожалуйста, ну давай».
      Я одним прыжком забралась в постель. Уж лучше бы он снял с меня одежду, сказала я себе, замерев от предвкушения. Но прежде чем я успела сказать хоть слово, Мак накрыл меня пуховым одеялом и подоткнул его так плотно, что я почувствовала себя сосиской в тесте. Да уж, нельзя сказать, будто я хотела именно этого.
      – Немедленно в постель, и никаких возражений, – распорядился он, обходя вокруг меня, как доктор. – Мы не можем позволить кинозвезде умереть от гриппа, верно?
      Я кивнула.
      «Подожди минутку. А как же…»
      – Теперь лежи так, пока простуда не пройдет. Слышишь? Я скажу Фионе, чтобы принесла тебе еще горячего пунша.
      Он склонился надо мной и нежно погладил мой лоб. Я смотрела на него, желая, чтобы он остался, залез ко мне под одеяло и согрел меня своим телом. Не хочу я горячего пунша, я хочу горячего Мака Хеггарти. Я задержала дыхание, когда он неожиданно нагнулся и коснулся моего лба нежным поцелуем.
      – Ты сегодня молодец, Милли, – прошептал он. – Ты сделала все это ради своей подруги, и я горжусь тобой.
      Он повернулся, словно собираясь уйти, но затем посмотрел на меня и произнес:
      – Милли?
      – Да, Мак…