– Итак, леди Кэверс вернулась.

Дэвид повернулся и увидел Траскотта.

– К несчастью. Из-за этого и отменяется мой визит в Гринбрей-Холл.

– То же самое, похоже, относится и ко мне, – грустно произнес Траскотт.

– Может, нам стоит похитить наших женщин и привезти их сюда, в Баронсфорд?

– Это никогда не поздно сделать. Если ты решился на это, я отправлюсь вместе с тобой.

– Полагаю, Гвинет вряд ли охотно пойдет на это, – улыбнулся Дэвид. – Но вообще-то я считаю, что мои шансы обзавестись потомством чрезвычайно малы.

– Вот и я не знаю, как в этом случае поступит Вайолет.

Уолтер выглядел растерянным. Дэвида это очень удивило. Столь откровенной заинтересованности Уолтер еще никогда не проявлял ни к одной женщине.

– Ты что, питаешь нежные чувства к Вайолет?

– Да, – улыбнулся Уолтер. – Она ни на кого не похожа, она лучше всех женщин, которых я когда-либо встречал.

– Но ты познакомился с ней совсем недавно!

Траскотт неопределенно пожал плечами:

– В первый же день нашей встречи я понял, что она не такая, как все. И это не только из-за ее внешности. Тут скрыто нечто большее. У меня вдруг возникло ощущение, будто я почувствовал ее боль. – Он посмотрел на пересекавшие небо красноватые полосы заходящего солнца. – Когда я с ней, то становлюсь другим человеком и начинаю себя уважать. Мне даже начинает казаться, что я тот самый единственный, кто может одолеть ее дракона… помочь ей. Так же, как она помогает мне.

– Но ты ничего не знаешь о ее прошлом!

– И она тоже ничего не знает о моем. – Траскотт кивнул Дэвиду и направился к конюшням.

Когда стемнело, Гвинет не стала зажигать свечи в комнате. Она попросила Вайолет передать сэру Аллану свои извинения: сегодня она очень устала, чтобы принимать гостей, а потому решила воспользоваться советом врача и остаться в постели. Она будет счастлива встретиться с ним завтра утром.

Однако сон никак не шел, и Гвинет ходила взад и вперед по темной комнате. Часа два назад Роберт уехал в Баронсфорд с ее письмом к Дэвиду, и Гвинет уже посылала Вайолет на конюшню справиться, не вернулся ли он.

До бегства с Дэвидом из Лондона брак с сэром Алланом казался ей делом простым и приятным, теперь же она поняла, как это мерзко и отвратительно. Она с большим удовольствием предпочла бы нарваться на скандал и даже потерять наследство, только бы не жить с человеком, к которому она не испытывала никаких чувств.

Ведь у нее был Дэвид. Как глупо так долго выжидать и так поздно признаться ему в своих чувствах, да еще сделать это тогда, когда над их отношениями нависла угроза. Ну что ж, лучше поздно, чем никогда, подумала Гвинет.

Она любила Дэвида. Он единственный человек, с кем она мечтала прожить до конца своих дней. Наконец-то ее чувства проснулись. И он тоже любил ее, поэтому ей придется пойти наперекор желанию тети и выйти за него замуж.

Дэвид поможет ей преодолеть трудности. Гвинет знала, что он не отступит. Однако ей стоит еще раз перед завтрашней встречей повторить про себя, что она ему скажет. Ей надо подготовиться к тому, что он будет очень недоволен тем, что она посвятила себя сочинению повестей и рассказов. Подобный род занятий в высшем обществе, к которому она принадлежит, считается неприемлемым и даже позорным. И он уже говорил об этом, когда они возвращались из Лондона.

Гвинет подумала о разрешении, которое он должен был получить в собственной семье, а также о его желании раскрыть тайну смерти Эммы. Вот здесь, пожалуй, она могла бы ему помочь. О некоторых тайнах Эммы Гвинет никогда не говорила ему – о ее беременности и ее любовниках. Она кстати вспомнила и о письмах, которые очень любила кузина. Гвинет стало интересно, остались ли какие-нибудь из них в гостиной, где хранились все ее вещи.

Чтобы узнать это, был только один способ.

Гвинет пересекла спальню и приложила ухо к двери. Как ей сказали, баронета разместили в одной из комнат для гостей в этом же крыле. Апартаменты Августы находились в том же крыле, что и гостиная Эммы. Из коридора не доносилось ни звука. Гвинет быстро оглядела темный коридор и выскользнула из комнаты.

Баронсфорд давно уже спал, однако Дэвид настолько увлекся чтением, что перестал обращать внимание на время.

Женщина, окутанная тайной, женщина, которая держит в своих руках судьбу целого народа. Воин, безумно влюбленный в нее.

На страницах книги совершались захватывающие события и увлекательные приключения, а герои страстно полюбили друг друга. Ощущение у Дэвида было такое, будто все это происходило на самом деле, и какой-то голос, звучащий в его голове, заставлял его быстро переворачивать страницы. Иногда ему начинало казаться, что он теряет рассудок. Ему чудилось, будто это не он читает, а, наоборот, ему читает сама Гвинет.

Слова и выражения, которые встречались в книге, принадлежали ей. Иногда манера говорить как будто была скопирована с самой Гвинет. Действующие лица были очень похожи на людей, которых он встречал в Гринбрей-Холле или его окрестностях и даже в самом Баронсфорде. Очень походил на манеру Гвинет и способ описания событий – обычно в такой манере она рассказывала ему свои истории в юности.

Нет, этого никак не могло быть. Раз десять, не меньше, Дэвид изучал титульный лист, но имени автора так и не нашел.

Нет, это не могло принадлежать ей. Гвинет вовсе не было необходимости заниматься сочинительством. Так чего же ей не хватало, если она решила посвятить себя писательскому труду? Дэвид вспомнил, как она часами что-то писала в своем дневнике. И сейчас она тоже занималась этим. Вдруг он подумал, что кто-то крадет плоды ее литературного труда и получает за это деньги. Но он отбросил эту мысль.

В его памяти всплыли обрывки разговоров, которые они вели с Гвинет по дороге сюда. Он вспомнил, как насмехался над тем, что она проводит целые часы в полном одиночестве, что-то строча в своих тетрадках.

А еще она намекнула на возможность публикации ее сочинений!

Дэвид оторвал взгляд от лежащей перед ним книги и уставился на темные полки в библиотеке. Несмотря на ее явный талант, книга, которую он читает, наверняка вызовет жуткий скандал среди эдинбургских адвокатов, душеприказчиков ее наследства. Дэвиду стало интересно, представляет ли себе Гвинет все неприятные последствия публикации ее сочинений.

Плотный туман стлался над землями Гринбрей-Холла. Гвинет тайком выбралась из дому через служебный выход и побежала в сторону Оленьего парка. Грумы и конюхи уже приступили к работе, но туман скрывал от постороннего взгляда любого, кто пожелал бы незамеченным ускользнуть из поместья в столь ранний час.

Гвинет захватила с собой пару пачек писем и дневников Эммы из ее бывшего будуара. Именно там она провела большую часть ночи, пересматривая ее бумаги. Кроме каких-то газетных объявлений и массы приглашений от лиц, которые имели хоть какой-то вес в светских кругах Лондона, ничего интересного она так и не нашла. Гвинет надеялась, что в этих письмах Дэвид найдет что-нибудь важное, то, чего не нашла она.

Начал накрапывать мелкий дождь, Гвинет побежала и вскоре оказалась под кронами деревьев парка. Видимость была очень плохой, но это ее родные места, она знала здесь каждый камень, каждое дерево, каждый поворот тропинки.

Она уже была недалеко от озера, как вдруг слева раздался шорох листьев. Это ее напугало. В тумане впереди нее прошла чья-то большая тень, и Гвинет остановилась в ужасе, всматриваясь в темноту леса. Все, что ей удалось разглядеть, были силуэты мокрых от дождя сосен. Гвинет поправила на голове плед и подумала про себя, что это, наверное, олениха, которая, как и она, направляется к озеру.

Вдруг справа хрустнула ветка. Она повернулась в ту сторону. Опять ничего. Только моросящий дождь и густой туман. Но Гвинет никак не могла успокоить бешеный стук сердца. Все вокруг, такое знакомое, внезапно стало чужим, и Гвинет не знала, откуда может грозить опасность. Ей казалось, что опасность везде.

– Есть тут кто-нибудь? – еле слышно спросила она. Тишина. Ничего не видно. Туман и деревья отгородили ее от всего мира. Она повернулась налево – оттуда вновь раздался шорох. Затем послышались чьи-то шаги справа. Это шел не один человек, их было несколько.

Гвинет замерла на месте. Она почувствовала, как от ужаса по спине прошел озноб.

– Дэвид! – закричала она в панике.

Из-за деревьев вышел незнакомец в сапогах и темной куртке. Она повернулась и увидела еще одного, а справа – третьего.

– Дэвид! – крикнула она снова. Мужчина двинулся к ней, и она бросилась бежать. Позади кто-то тихо выругался. Она мчалась не разбирая дороги к озеру.

Ее кто-то окликнул, а затем схватил за плечи.

– Что стряслось? – спросил Дэвид. – Ты вся дрожишь!

– За мной гнались. Трое мужчин.

Она вцепилась в его руку и оглянулась. Пелена дождя снова поглотила все вокруг, и мужчины исчезли.

– Трое? – переспросил Дэвид, всматриваясь в туман.

– Не думай об этом.

Она тряхнула головой и повела его к озеру.

– Давай уйдем отсюда поскорее. Нам надо поговорить. Пожалуйста. А где твоя лошадь?

– Я оставил ее там, на берегу. Ты не разглядела, кто шел за тобой? – спросил он.

Гвинет почувствовала, как он напрягся. Их было трое, а Дэвид был безоружен.

– Я объясню тебе все позже, – пролепетала она.

– Я увезу тебя в Баронсфорд.

– Нет, это невозможно. Дорога туда и обратно займет слишком много времени, – прошептала она, все еще не вполне справившись со своим страхом. Они вышли на опушку леса, где стояла лошадь Дэвида. – Моя тетя начнет искать меня, как только проснется. Мне, вернее, нам, нужно найти какое-нибудь укрытие от дождя.

– Старый замок Траскотта совсем рядом. Я не думаю, что он будет против, если мы туда зайдем.

Гвинет кивнула. Дэвид помог ей сесть в седло, а сам устроился за ее спиной. Она прислонилась к его широкой теплой груди, неотрывно глядя на лес, который они покидали.

– Ты все еще дрожишь, – прошептал Дэвид ей на ухо, прижимая ее к себе, и, пришпоривая лошадь, они поскакали вдоль берега.

– Что случилось в лесу?

– Слава Богу, ничего. Хотя я видела трех мужчин. Я не знаю, откуда они взялись. Они вынырнули из тумана. Может быть, это плод моего воображения?

– Они что-нибудь говорили? Они приближались к тебе? Гвинет отрицательно покачала головой:

– Все уже в прошлом. Теперь я в безопасности.

Дэвид поцеловал ее в волосы, и Гвинет пожалела, что у нее не хватает храбрости предложить ему сбежать с ней прямо сейчас. Ей так этого хотелось. Это был мужчина, ради которого она отдала бы все на свете. И не отступилась бы от него, чем бы это ни грозило.

Через несколько минут они достигли разрушенного замка. Она не один раз проезжала мимо этого старого здания. В те времена, когда Гвинет ходила тенью за Эммой, она, прячась в лесу, часто видела, как кузина заходила в замок. Правда, сама Гвинет ни разу там не была.

Дэвид помог ей спуститься с лошади и пошел вперед, расчищая дорогу. Заржавевшие петли громко и жалобно скрипнули, когда он потянул на себя дверь.

Воздух внутри был сырой и затхлый. Однако, осмотревшись, Гвинет удивилась, что здесь царит порядок, как будто недавно в замке делали ремонт. Она стряхнула с себя дождевые капли.

– У нас очень мало времени, а мне так много надо тебе сказать.

Гвинет поплотнее укуталась в плед.

– Моя тетя вернулась в Гринбрей-Холл, и я должна признаться, что меня раздражает и злит придуманный ею план насчет моего будущего. Но прежде чем рассказать тебе об этом, я должна сообщить тебе кое-что еще. Я знаю, ты вряд ли отнесешься к этому с одобрением. Но мне так хочется спросить о том, что… гм… впрочем, ты тогда окончательно запутаешься в тех неприятностях, которые отравляют мою жизнь. Тут самое важное – сделать первый шаг. Я не уверена, что ты сможешь простить меня за то, что я сделала.

Гвинет боялась посмотреть на него и потому принялась ходить по комнате.

– Я не понимаю, почему извиняюсь, ведь на самом деле не собиралась извиняться. Я много лет упорно добивалась осуществления своей мечты, того, что предначертано мне судьбой. И мне это удалось. Я горжусь тем, что у меня все получилось.

– Гвинет…

– Но, увы, у светского общества совсем иная точка зрения на такие дела. Да и ты вряд ли сможешь это одобрить. Итак, видимо, мне придется смириться с одиночеством. Или я должна попросить у тебя прощения и отказаться от мечты, чтобы не потерять твое уважение.

Гвинет сняла с плеч плед и отжала из него воду.

– Но я сделаю это. Я все брошу и стану такой, какой ты желаешь меня видеть, если ты испытываешь ко мне те же чувства, какие я испытываю к тебе.

– А какие ты испытываешь ко мне чувства?

Гвинет взглянула на него. Его волосы блестели от дождя, взгляд голубых глаз проникал в душу. Гвинет быстро отвернулась, не желая, чтобы он увидел, насколько ее сердце переполнено любовью к нему.

Дэвид продолжал тянуть плед на себя, привлекая ее все ближе.

– Что ты испытываешь ко мне, Гвинет?

– Я люблю тебя, – прошептала она, поднимая голову.

– Ты любишь меня и хочешь выйти за меня замуж? – спросил он, притягивая ее к себе и обнимая.

– Да, да, люблю. Но я не знаю, что ты скажешь, узнав всю правду обо мне, ну… о том, чем я занимаюсь.

– Ты говоришь о тех исторических сочинениях, которые опубликовала?

– Ты знаешь об этом? – изумленно спросила она.

– Я немного тугодум, любовь моя, – улыбнулся он, – но не сельский дурачок. Да, должен признаться, что, к моему стыду, только прочитав половину твоей первой книги, вдруг понял, кто ее написал.

– Ты не сердишься?

– Конечно, нет. И еще: я прошу тебя не бросать своего занятия. Поверь, я ничего не имею против того, чтобы ты продолжала публиковать свои сочинения, раз уж тебе этого хочется и доставляет радость.

– Ты говоришь это серьезно? – Гвинет с недоверием устремила на него свой взор, но в ответ он просто кивнул. Впрочем, тень сомнения все еще омрачала ее лицо, и она спросила:

– Тогда почему ты постоянно надо мной насмехался, когда мы возвращались из Лондона? Зачем нужны были все эти саркастические замечания и…

– Если бы не твое увлечение писательством, мне пришлось бы придумать другую тему, чтобы подразнить тебя, – засмеялся Дэвид, еще крепче обнимая ее. – Поставь себя на мое место. Я поймал тебя, когда ты готовилась сбежать с каким-то проходимцем и охотником за деньгами. И если ты припомнишь, то во время нашей поездки были отдельные эпизоды, которые меньше всего можно назвать доброжелательными.

Дэвид поцеловал ее в губы, затем в шею, и его поцелуи вызвали у нее счастливую улыбку.

– Но предупреждаю, как только мы поженимся, у тебя вряд ли будет много свободного времени для написания твоих историй! Ты знаешь, насколько нетерпеливым я могу быть.

Гвинет улыбнулась и тоже поцеловала его.

– И еще. Я уже известил сэра Ричарда Мейтланда, что ему придется поработать вместе с юристами твоего дяди. Ты ведь не сердишься на меня за это, правда?

Она качнула головой и, улыбнувшись, поцеловала его в подбородок.

– Мы можем пожениться так скоро, как ты захочешь. Моим тайным желанием по-прежнему является побег с влюбленной в меня девушкой в Гретна-Грин, – проговорил Дэвид.

– Ты хочешь бежать со мной, невзирая на все мои проблемы?

– Держу пари, если мы захотим, то сможем без труда их преодолеть.

– Тогда тебе стоит узнать об этом сейчас, – вздохнула Гвинет, хотя ей было неловко взваливать на него еще и это. Уже начало светать, и она не была уверена, что Вайолет удастся удержать леди Кэверс и не позволить ей наведаться в ее спальню. – Вот моя первая проблема. Кое-кто хочет заработать, узнав мою тайну.

– О твоих сочинениях?

Гвинет кивнула и рассказала ему о письмах с угрозами и требованием денег.

– Вот почему я хотела убежать в Гретна-Грин, когда ты перехватил меня в Лондоне. Выйдя замуж за сэра Аллана, я получила бы свое наследство и смогла бы заплатить этому мерзавцу.

– Но неужели ты рассчитывала, что этот негодяй не попросит у тебя денег?

– Я надеялась, что если даже он будет вести себя столь подло, то после моего замужества это уже не будет иметь большого значения. – Ей было стыдно говорить об этом, но что оставалось делать? – Джентльмен, с которым я собиралась бежать, не побоялся бы скандала.

– Кто он? – резко спросил Дэвид.

По интонации его голоса Гвинет поняла, что поединок между ним и сэром Алланом вполне может состояться.

– Он здесь ни при чем. Я поделилась с ним своими проблемами и придуманным мной выходом. Он был достаточно добр, чтобы согласиться на мои условия. Он ничем меня не обидел.

– Его имя! – снова спросил Дэвид, его терпение уже истощалось.

– Сэр Аллан Ардмор. Давний приятель моей тети. Достойный человек.

– Ардмор… Ардмор. Ага, из Лэнарка.

– Да, это он. Но разве ты знаешь его? – смущенно спросила она, помня, что Дэвид не узнал его в Хэмпстеде.

– Да так, слышал о нем. Он безденежный пес, печально известный тем, что его долги оплачивают дамы преклонного возраста, чье одиночество он скрашивал своим присутствием.

– Ты же его не знаешь, откуда тебе известны такие ужасные вещи?

– Люди говорят, любовь моя. – Он потянул ее за локон. – Ты мне всю жизнь будешь обязана тем, что я спас тебя от человека с такой незавидной репутацией. Черт возьми, он, должно быть, решил, что поймал птицу счастья, когда ты обратилась к нему! Твое состояние позволило бы ему поправить свои дела и жить без хлопот много лет.

Гвинет не хотела затевать спор с Дэвидом из-за сэра Аллана, особенно теперь, когда он, как ей казалось, совсем не держит зла на соперника.

– Но я все же надеюсь, что ты поступишь с ним как подобает цивилизованному человеку, поскольку ничего плохого он мне не сделал. Он не позволял себе никаких вольностей, проявлял ко мне уважение, несмотря на двусмысленность моего положения.

– Это оттого, что у него не было шансов. Я опередил этого негодяя.

– Тщеславие, тщеславие… – Гвинет шутливо толкнула Дэвида в грудь. – Вежливость – вот о чем я прошу тебя!

– Я предпочел бы никогда не видеть этого человека, чтобы ты перестала из-за него волноваться.

Гвинет тяжело вздохнула и взглянула ему в глаза:

– А это уже вторая проблема. Знаешь, что придумала моя тетя? Она решила, что в моих интересах выйти замуж за сэра Аллана, и причем немедленно.

Дэвид помрачнел:

– Нет и нет, если я должен что-нибудь говорить в этом случае.

Гвинет грустно кивнула:

– Сэр Аллан сопровождал ее до Гринбрей-Холла, а теперь он гостит у нас. Насколько мне известен характер тети, она заставила его помочь ей с организацией моей свадьбы.

– Подожди. – Его лицо вспыхнуло от гнева. – Она не может заставить тебя выйти замуж насильно! Ты ей говорила об этом?

– Она придерживается другого мнения. Понимаешь… – Гвинет глубоко вздохнула. – Приехав в Лондон, я намекнула тете о возможном союзе между мной и сэром Алланом. Она, должно быть, все это время вынашивала в душе такую возможность.

– Но ты разочаровала ее своим отказом?

– Да, да. По крайней мере я пыталась. Но не думаю, что она прислушалась к моему мнению. Я настаивала. Но ни о чем конкретном не стоит говорить до тех пор, пока я сама не поговорю с сэром Алланом. Но это я еще не успела сделать. Я намеренно избегала его вчера вечером и сегодня утром.

– Вместо тебя с ним поговорю я, – гневно процедил Дэвид. – И когда я сделаю это, леди Кэверс и через месяц не сможет обнаружить следов этого мерзавца.

Гвинет дернула его за рукав:

– Нет, Дэвид. Нам надо все уладить без скандала. Я поговорю с ним сама. Возможно, он все еще считает, что оказывает мне любезность или услугу, принимая предложение тети. Это мягкий и уступчивый человек. Он непременно согласится, и тем самым мы положим конец всем ее планам.

– Я хочу сам поговорить с Августой. Пусть она узнает о моих намерениях, вернее, о наших намерениях. К чему рисковать, поджидая адвокатов, которые вполне могут присоветовать твоей тетке совершить очередную пакость.

Гвинет от этих слов бросило в жар. Это было бы здорово и очень правильно. Ничто тогда не будет стоять у них на пути. Как приятно думать о том, что они скоро поженятся. Дэвид крепко обнимал ее, но она этого почти не осознавала, в глазах ее стояли слезы.

– Я люблю тебя, Гвинет, – прошептал он. – Все образуется, любовь моя.

Гвинет кивнула и уткнулась лицом в его плечо.

– Гнусный вымогатель тоже получит по заслугам.

– Каким образом?

– Когда он снова свяжется с тобой, ты сделаешь вид, будто готова ему заплатить. Ему придется обнаружить себя – ведь он явится за деньгами. И тогда, поверь мне, ему лучше бы не появляться на свет.

Гвинет знала – Дэвид не бросает слов на ветер, но ее это теперь не волновало. Мерзавец получит по заслугам, но ей бы хотелось узнать, кто этот человек и как он смог раскрыть ее тайну.

– Сегодня днем я поговорю с твоей тетей. Я приведу с собой Лайона или вдовствующую графиню, мою мать, если это, конечно, поможет делу.

Гвинет решительно возразила:

– Приводить с собой любого из них было бы ошибкой. Тетушка, если хочешь знать, испытывает неприязнь даже к тебе.

– Меня не так-то просто запугать. – Дэвид поцеловал ее в губы. – Я обрел свою долгожданную любовь и не собираюсь отступать.

У Гвинет не было желания возвращаться в Гринбрей-Холл, ей было так хорошо в объятиях Дэвида. Но наступил новый день, и она должна вернуться домой. Учитывая все препятствия, которые стояли на их пути, не стоило слишком раздражать Августу.

– Ты не проводишь меня до конюшен?

– Я провожу тебя до дверей Гринбрей-Холла.

Дэвид откинул с ее лица прядь мокрых волос, провел пальцем по губам.

– И горе тем, кто увидит нас! Они не смогут нас задержать. Никто не сможет теперь встать между нами.

Мучительное предчувствие опасности шевельнулось в душе Гвинет, но с Дэвидом ей было не страшно. Она подняла упавший на пол плед.

– Много лет прошло с тех пор, когда я был здесь в последний раз, – проговорил Дэвид, оглядываясь вокруг. – Траскотт немало приложил сил, чтобы навести здесь такой порядок. Это его любимое место, он сюда часто приходит.

– Это было также и любимым местом Эммы, – заметила Гвинет.

– Эммы?

Она кивнула:

– Я из-за своей детской привязанности все время ходила за ней следом и видела ее здесь не один раз. В первый раз, когда она обнаружила меня, она рассердилась, а потом я стала прятаться.

Дэвид с каким-то новым интересом осмотрел помещение.

– Я и не знал, что между Эммой и Траскоттом что-то было. Ну хотя бы видимость привязанности или дружбы.

Гвинет тоже огляделась. Какая-то свернутая шелковая вещь вроде шали лежала на колченогом стуле в углу комнаты. Было похоже, что эта вещь когда-то принадлежала Эмме. Горшок с засохшими цветами тоже напоминал о женском присутствии. Помимо этого были заметны и другие следы пребывания здесь женщины.

– Они были бы совсем неподходящей парой. К тому же Уолтер всегда игнорировал ее, а она никогда не заигрывала с ним.

– Мне пора возвращаться, Дэвид.

Они направились к выходу. Дождь все еще лил как из ведра.

– Ты знала, что Эмма была беременна? – спросил Дэвид, помогая ей взобраться в седло.

– Знала, – спокойно ответила она.

– Лайон сказал, что отец ребенка не он.

– Ничего удивительного, – пожала плечами Гвинет. – Он и Эмма, насколько мне известно, не были близки много месяцев.

– Ты не знаешь, кто это мог быть?

Она отрицательно покачала головой. Дэвид сел позади нее.

– Я не исключаю, что именно отец ребенка и столкнул Эмму со скалы.

Гвинет ничего не ответила, и они поскакали к дому. Она догадывалась, о чем думает Дэвид, и ей не нравилась мысль, что Уолтер Траскотт мог быть одним из любовников Эммы.

Ей не хотелось думать, что Уолтер был способен причинить кому-нибудь боль или тем более кого-то убить.

Вот уже два года Эмма была замужем. Он знал, что у нее много любовников. Но какова вероятность, что она забеременела именно после той ночи? К тому оке до сих пор никто не приписывал ему отцовства ни одного ребенка. Тогда почему она уверена, что он стал отцом?

Но эти рассуждения не помогли ему. Траскотт извелся от мучительных мыслей и не находил себе места. Он наблюдал. Он переживал. Чувство вины лишило его сна. Но он не знал, что теперь делать. Поговорить с Лайоном – это было немыслимо! Убежать, покинуть поместье тоже невозможно. Он понял – у него нет выхода.

Мои постоянно видел Эмму, которая беззаботно скользила по жизни, как будто ничего не случилось. Она выглядела здоровее и жизнерадостнее, чем когда бы то ни было.

Но однажды летним вечером он неожиданно столкнулся с ней на одной из террас парка, когда проходил мимо по своим делам. Взволнованный тем, что встретил Эмму одну, он замедлил шаг, не зная, как поступить – повернуть назад или пройти мимо, будто не заметив ее. Но Эмма быстро поднялась со скамьи, и тогда он решил вернуться домой.

– Траскотт, – тихо окликнула она его. – У меня для тебя хорошие новости.

Он остановился и даже сжался от страха, чувствуя, как у него во рту отчего-то вдруг стало горько, и непроизвольно оглянулся на нее.

Эмма нежно гладила себя по животу.

– Благодарю тебя, – прошептала она.