Зная немного тагальский язык, Кристиан присоединился к резвящимся детям; он позволил им «расстрелять» себя, а потом позабавил всех, упав на колени и прочитав наизусть несколько строчек из романа Хосе Рисаля «Не прикасайся ко мне». Пенни одновременно улыбалась и смеялась, пряча слезы, вызванные чувством вины за то, что она недостаточно любит его.

Насколько все было бы проще, если бы она могла презирать Кристиана за совершенные преступления! Но жизнь редко бывает простой, скорее, вообще не бывает, и Пенни понимала, что, несмотря ни на что, Кристиан всегда будет занимать особое место в ее сердце.

Когда Пенни и Кристиан направились к мемориальной экспозиции, посвященной Хосе Рисалю и расположенной в самом центре форта, школьники увязались за ними.

Но Пенни заметила, каких трудов стоит Кристиану сохранять беззаботный вид. Он постепенно мрачнел, что легко можно было объяснить печальным настроением, возникавшим при виде экспонатов в доме Рисаля, — письменных принадлежностей, писем его сестры, комнаты, в которой великий человек провел свои последние дни перед казнью. Однако Пенни понимала, что все гораздо серьезнее.

И когда они покинули форт и направились по пыльным улицам в парк Рисаля, только Пенни подавала милостыню нищим и улыбалась приветливым филиппинцам, наблюдавшим за ними. Она чувствовала, как Кристиан все больше и больше замыкается в себе, он словно отдалялся от нее и готовил себя к тому моменту, когда ее не будет рядом, когда он будет вынужден лицом к лицу столкнуться с бесцельностью и бесполезностью своего одинокого существования. Пенни было очень жаль его, ей хотелось найти нужные слова, чтобы успокоить Кристиана, но что она могла сказать? Кроме того. Пенни не была столь эгоистичной, чтобы думать, что только она является причиной мрачного настроения Кристиана. Что-то происходило, причем что-то такое, что, по ее глубокому убеждению, было гораздо серьезнее, чем страх Кристиана перед ее возможным исчезновением.

— Кристиан, поговори со мной, — попросила Пенни, беря его под руку, когда они медленно брели среди успокаивающей экзотики китайских садов. — Расскажи мне, что тебя тревожит. — Она догадывалась, что скорее всего не получит ответа на свой вопрос. Просто ей трудно было равнодушно смотреть на то, как он страдает.

Сжав ладонь Пенни, Кристиан посмотрел на лилии, медленно плававшие на поверхности темной, покрытой рябью воды, а потом повел Пенни через пешеходный мост в направлении красочных домиков на высоких красных столбах, привлекавших внимание загнутыми краями крыш. За исключением старика, мирно спавшего в тени цветущей магнолии, в саду, кроме них, никого не было.

— Кристиан?

Отпустив ладонь Пенни, Кристиан прошел вперед и поднялся на ступеньки широкой терракотовой лестницы, ведущей в манящую прохладу домика.

— Ну разве здесь не прекрасно? — спросил он, когда Пенни подошла к нему. — Здесь так спокойно… и романтично, да?

— Очень, — улыбнулась Пенни.

Обняв ее, Кристиан поцеловал Пенни в лоб и положил ее голову себе на плечо.

— Я люблю тебя, — прошептал он, еще крепче обнимая ее.

Пенни стояла тихо в объятиях Кристиана, слушая, как бьется его сердце, и пытаясь разобраться в путанице своих чувств.

Через несколько минут Кристиан разжал объятия и отвернулся.

— Эй, в чем дело? — спросила Пенни, положив ладонь ему на плечо.

Кристиан смотрел мимо нее, взгляд его был рассеянным и полным страдания.

— Ты выйдешь за меня замуж? — не оборачиваясь, тихо произнес он.

Пытаясь сдержать учащенно забившееся сердце. Пенни вся сжалась и закрыла глаза, только сейчас с ужасом понимая, как жестоко ошиблась. Оказывается, Кристиан вовсе не готовил себя к тому, что она уйдет от него.

Услышав шаги, они оба повернулись и увидели приближающегося молодого человека с фотоаппаратом. Он сделал несколько снимков домика, затем поднялся по лестнице и удивился, обнаружив, что внутри кто-то есть, хотя наверняка должен был заметить их прежде.

Когда он заговорил. Пенни даже засомневалась, английский ли это язык: настолько чудовищным был акцент фотографа. Но по жестам было понятно, что он предлагает сфотографировать их.

Улыбаясь, Кристиан посмотрел на нее:

— Что скажешь?

Пенни пожала плечами:

— Почему бы и нет?

В тот момент ей не показалось странным, что у бедно одетого, плохо говорившего по-английски молодого филиппинца оказался в руках такой дорогой фотоаппарат или что Кристиан, скрывавшийся от закона, с легкостью согласился, чтобы его сфотографировал незнакомец. Честно говоря, Пенни совсем не думала об этом, улыбаясь в объектив и радуясь неожиданной паузе в их разговоре с Кристианом.

Закончив фотографировать, молодой человек поблагодарил их, пожал им на прощание руки и удалился. Теперь уже от ответа на вопрос Кристиана Пенни спас звонок его мобильного телефона.

Прижав трубку к уху, Кристиан вышел из домика, и ; трудно было сказать, почему он это сделал: либо не хотел, чтобы Пенни слышала разговор, либо просто связь на улице была лучше. К тому времени, как он закончил говорить. Пенни заметила, что настроение Кристиана изменилось. Сунув телефон в карман рубашки, он взбежал по ступенькам, схватил Пенни за руку и бегом потащил ее к воротам.

— Что случилось? — крикнула Пенни, стараясь, чтобы ее было слышно сквозь шум транспорта. — Куда мы так спешим?

— Мы возвращаемся в отель, — ответил Кристиан, пробираясь на другую сторону улицы сквозь бесконечный поток машин.

Когда они вошли в вестибюль отеля, Кристиан остановился, повернул Пенни лицом к себе и заговорил быстро, на одном дыхании:

— Это был звонок, которого я ждал. — Глаза его сверкали, но Пенни не могла определить, чем именно вызван этот блеск. — Сейчас мне надо уехать. Ненадолго. Когда вернусь, все объясню.

— Но куда ты уезжаешь?

— Недалеко. Я хочу, чтобы ты сидела в номере и ждала меня. Запрись и никому не открывай дверь. На телефонные звонки тоже не отвечай. И… — Кристиан замолчал, с трудом подбирая слова; в глазах его появилась боль, — прошу тебя, не бросай меня сейчас. Я знаю, ты хочешь уйти, но… — он опустил голову, — прошу тебя, не уходи! — хриплым голосом закончил Кристиан и выбежал, не дожидаясь ответа.

Пенни смотрела ему вслед, пока он не скрылся в саду, а затем, оглянувшись по сторонам, пошла через просторный, отделанный мрамором вестибюль с многочисленными красными диванами и сверкающими канделябрами. В вестибюле находилось человек, наверное, сто — одни сидели, другие стояли группами, — и хотя Пенни не заметила, что кто-то смотрит на нее, у нее появилось твердое и тревожное ощущение, что за ней все же следят. Она вошла в лифт и с нетерпением ожидала, когда закроются двери. Пенни боялась, что кто-то может заскочить к ней в кабину. Однако ничего подобного не произошло.

Когда она вышла из лифта на пятнадцатом этаже, там тоже никого не было. Дежурный по этажу сидел за своим столом; он лучезарно улыбнулся проходящей мимо него Пенни:

— Добрый день, мадам.

— Здравствуй, Тедди, — ответила Пенни. — Как дела?

Улыбка дежурного стала еще шире.

— Я счастлив, потому что моя подружка позвонила вчера вечером из Гонконга, — сообщил он.

Пенни тоже улыбнулась в ответ.

— Я рада за тебя. — Она подумала, как же чудесно быть таким бесхитростным, как этот филиппинец.

— Вам нравится в нашем отеле, мадам? — поинтересовался дежурный, сопровождая Пенни по коридору.

— Да, очень, спасибо.

— Вы первый раз на Филиппинах?

— Да.

— А откуда вы, мадам?

Пенни уже собралась ответить, но внезапно осознала: она не помнит, что указано в ее новом паспорте. Но что плохого, если сказать этому юноше правду?

— Из Англии.

Похоже, дежурного обрадовал ее ответ.

— А я понял, что вы не американка, — сообщил он. — Я могу различать по разговору. Вы живете в Лондоне?

Пенни кивнула:

— Да, иногда.

— А где вы сейчас работаете?

— Во Франции, — ответила Пенни, желая, чтобы эти слова были правдой.

— И что вы там делаете?

— Я журналистка.

— Как здорово, мадам! — Они подошли к номеру, и дежурный взял у Пенни карточку-ключ. — А в Манилу вы приехали по работе?

— Нет. — Пенни улыбнулась. — В отпуск.

— Тогда наслаждайтесь отдыхом, — пожелал дежурный, распахивая дверь номера.

Через несколько минут Тедди вернулся за свой стол.

Рядом никого не было. Он снял трубку телефона и набрал номер, который ему дали за день до этого.

— Алло? — прозвучал в трубке резкий голос.

— Это Тедди. Она здесь. В номере 1514.

— Откуда ты знаешь, что это она?

— Говорит на английском. Сказала, что работает во Франции журналисткой.

Некоторое время Пенни стояла у окна, глядя вниз на гавань. Море было серо-металлического цвета, небо затянули тучи. В гавани не наблюдалось такой активности, как в Гонконге, всего несколько рабочих бродили по пирсу, да около дюжины танкеров и грузовых судов, стоявших на якорях, покачивались на спокойных водах залива.

Находившиеся за спиной Пенни две двухспальные кровати, выключенный телевизор и пустая ванная как бы символизировали собой угнетающую тишину. После того как Тедди закрыл за ней дверь. Пенни не стала запирать ее, пока не убедилась, что в номере никого нет. Только после этого она защелкнула замок и набросила цепочку. Достав из холодильника минеральную воду. Пенни подошла к окну, размышляя, следует ли воспользоваться этой возможностью и сбежать. Сумки были собраны — если только, разумеется, она захочет взять что-то с собой. Пенни попыталась представить себе, как будет чувствовать себя Кристиан, если вернется и обнаружит, что она исчезла, оставив все его подарки. Боль, которую он мог испытать при этом, передалась и ей. Пенни нахмурилась и закрыла глаза.

Она думала, что отъезд из Гонконга и избавление от постоянного присутствия китайцев дадут ей наконец возможность тщательно обдумать, как лучше сообщить Кристиану, что она хочет уйти от него. Однако их побег только еще больше привязал ее к Кристиану: у Пенни даже появилось новое ощущение страха перед тем, что у нее никогда не хватит мужества уйти.

Разумеется, в конце концов она найдет выход, просто обязана найти, потому что лучше уж причинить Кристиану боль, чем постоянно жить во лжи. С ее стороны было просто абсурдно думать о чувствах к гангстеру, которого разыскивала полиция за преступления, более тяжкие — и Пенни уже знала это, — чем те, о которых Кристиан рассказывал ей. Даже в мыслях нельзя было соединить этого наркодельца с человеком, который меньше часа назад предложил ей выйти за него замуж. Кристиан не был похож на преступника, он и вел себя не как преступник. Если бы не фальшивые паспорта и уверенность Пенни в том, что китайская мафия не вымысел, она, наверное, могла бы поверить, что все это какая-то тщательно продуманная хитроумная шутка. Честно говоря, только стрельба в Монгкоке реально убедила Пенни в том, что все это отнюдь не шутка, да еще твердое чувство опасности, которое, по непонятной ей самой причине, похоже, только усилилось после их отъезда из Гонконга Наклонившись вперед. Пенни уткнулась лбом в стекло. Ей надо сейчас же уезжать отсюда, и Пенни понимала это. Взять бы сумочку и рвануть на такси прямо в аэропорт. Так почему же она не делает этого? Почему стоит здесь и ждет Кристиана, понимая, что, когда он вернется, ей придется давать ответ на его предложение. А ей ох как этого не хотелось! Разумеется, Пенни понимала, почему: она боялась людей, которые могли находиться в отеле и сторожить ее. Если это люди Кристиана, то бояться особо нечего, разве что придется испытать неловкость, объясняя, почему она пыталась сбежать. Возможно, она ошибается, думая так, и все-таки, несмотря на то, что Кристиан способен на многое, ничто в мире не убедит ее, что он может поступить с ней жестоко. Но если это враги Кристиана, невозможно предугадать, как они поступят.

Здравый смысл подсказывал Пенни, что сторожить ее должны люди, которые с удовольствием увидят ее мертвой, лишь бы быть уверенными, что она не разболтает даже ту малость, которую узнала. Есть и другие, те, кто рассматривает ее как эффективное средство давления на Кристиана с целью подчинить его себе. Они наверняка готовы применить к ней. Пенни, такие методы пыток, о которых даже думать не хотелось. Вот почему она так и стояла здесь в растерянности, глядя на мутные воды гавани и густой лес портовых кранов.

Пенни уже начала отворачиваться от окна, как что-то внезапно привлекло ее внимание. Она снова прильнула к окну и посмотрела на группу из четырех мужчин, стоявших в дальнем конце пирса. Хотя расстояние было довольно значительным. Пенни не сомневалась, что одним из них был Кристиан. Она подбежала к дорожным сумкам, покопалась в них, достала бинокль и едва не выронила его, потому что в этот момент зазвонил телефон.

Не обращая внимания на звонок, Пенни вернулась к окну и навела бинокль на пирс. Да, она оказалась права, Кристиан был среди них, а когда Пенни присмотрелась внимательнее, у нее все похолодело внутри. Рядом с Кристианом стоял Бенни Лао. Остальные тоже показались ей знакомыми, но в данный момент она не могла вспомнить, кто они такие.

И вдруг ее словно током ударило. Конечно же, это служащие таможни, которые дежурили на частном аэродроме, когда они позавчера вылетали из Гонконга. Пенни нахмурилась: интересно, что они делают здесь вместе с Кристианом и Бенни Лао? Один из таможенников, ростом пониже, показывал на море или, скорее, если судить по направлению его руки, на один из грузовых кораблей.

— Боже мой! — громко простонала Пенни, опуская бинокль. Она уже догадывалась, чем они заняты. Ну конечно, таможенник показывал рукой на корабль. Так вот какие суда они используют для транспортировки наркотиков! Ничего удивительного, если ты находишься на архипелаге Филиппинских островов, известном во всем мире как центр этой самой транспортировки.

Пенни снова поднесла бинокль к глазам и увидела, что мужчины по-прежнему как ни в чем не бывало продолжают жестикулировать и обсуждать свои дела. Если она права в своих подозрениях, то надо быть круглой дурой, чтобы оставаться здесь. Не имеет значения, героин это или марихуана, и то и другое противозаконно, и если их поймают, то и она из-за своей связи с Кристианом будет привлечена к суду. Однако перспектива оказаться замешанной в преступлении все же не смогла подавить страх Пенни перед теми людьми, которые могут сторожить ее в вестибюле…

Вернувшись к окну и снова посмотрев в бинокль. Пенни увидела, как четверка во главе с Кристианом возвращается с пирса. Она постаралась по возможности привести в порядок свои мысли. Чувствуя, как учащенно бьется сердце, Пенни лихорадочно просчитывала, что же лучше — остаться или убежать. Но как она может убежать, когда один только Господь знает, кто поджидает ее в вестибюле? Разумеется, Пенни могла вызвать по телефону сотрудников службы безопасности отеля, но если даже она сумеет придумать разумное объяснение своей просьбе проводить ее из отеля на улицу, они всего лишь благополучно посадят ее в такси, за которым наверняка будет слежка. Пенни охватила паника: она поняла, что не может думать ни о чем другом и в конце концов сойдет с ума, если не справится с этой проблемой. Она находилась в ловушке, и у нее не было другого выхода, кроме как позвонить в посольство Великобритании. Так почему же она не звонит туда? Потому что это будет означать, что она предаст Кристиана. И пусть это ужасно глупо с ее стороны, но она не может сделать этого.

Пенни была слишком занята проблемой выбора, поэтому не услышала тихий шелест записки, скользнувшей под дверь; она не заметила ее, даже когда повернулась к телефону.

Сердце колотилось так сильно, что, казалось, готово было выскочить из груди. Пенни уже не раз давала себе слово, что не станет делать этого: разве существует такая причина, по которой Дэвид захотел бы помочь ей? Но сейчас она просто не знала, к кому еще обратиться.

Набрать номер оказалось далеко не простым делом.

Одна только мысль о том, что она услышит его голос, вызывала дрожь в пальцах, а глаза обжигали слезы. Сейчас во Франции семь часов утра. Господи, прошу тебя, только бы он оказался дома, и прошу тебя, умоляю, пусть к телефону подойдет он сам, а не его жена!..

Дэвид находился в душе, когда зазвонил телефон. Услышав звонок, он отодвинул занавеску, переступил через край ванной и побежал в спальню.

— Алло? — крикнул Дэвид в трубку, хватая с кровати полотенце. — Алло?

Сердце его екнуло, когда он услышал приглушенный шум спутниковой связи. Это она. Это она!

— Алло? — снова закричал он, но после легкого жужжания линия смолкла.

Повернувшись к Стерлингу, который появился в дверном проеме спальни, Дэвид, несмотря на все попытки держать себя в руках, едва не швырнул телефонную трубку в стену.

— Наверное, это Пьер, — предположил Стерлинг.

Дэвид кивнул и опустил трубку на рычаг. Да, возможно, и Пьер, но спутниковая связь с Гонконгом редко прерывается, чего нельзя сказать о Маниле. Так что, вполне вероятно, это звонила Пенни. Может, дежурный по этажу уже выполнил его просьбу и сунул под дверь ее номера записку, в которой говорилось, чтобы она оставалась на месте и не пыталась убежать, пока он сам не приедет туда… и чтобы позвонила ему, если сможет. Всего несколько минут назад Дэвид сам пытался дозвониться до Пенни, но никто не ответил. Однако она должна быть в номере: этот мальчишка, Тедди, сообщил, что она там одна. Так почему же она не ответила на звонок?

Помотав головой, Дэвид вернулся в ванную. Существовала масса причин, по которым она не ответила на телефонный звонок и, позвонив сама, не решилась говорить; но не имело никакого смысла терзать себя поисками этих причин. А кроме того, вполне вероятно, что он просто обманывает себя. Этот звонок мог быть и не от Пенни. А если от нее, то кто сказал, что она собиралась попросить у него помощи? Ведь он до сих пор понятия не имел, каковы ее истинные чувства по отношению к Муро. Из того, что Пенни и не пыталась бросить его, можно сделать только один вывод: она так сильно любит этого мафиози, что готова на все закрыть глаза, лишь бы быть рядом с ним. И, надо полагать, она знает правду о Муро.

Но нет, этого не может быть! Он готов дать голову на отсечение, что Муро ни слова не сказал ей о своих отношениях с ним, Дэвидом. Возможно, узнай об этом Пенни, для нее это и не имело бы значения, но он просто не мог представить себе такого. Ладно, должно быть, он снова обманывает себя. Испытывая такую любовь, какую он испытывает к Пенни, и такой страх за нее, совсем немудрено утратить объективность оценок. И все же свыше его сил просто ждать, наблюдая, как рушится ее жизнь. Надо как-то вырвать Пенни из гибельной ситуации, в которой она оказалась, не имея возможности противостоять силам, более могущественным, чем ее воля. А о цене, которую придется заплатить за это, он подумает как-нибудь потом.

Обернувшись, Дэвид посмотрел на Стерлинга.

— Хочешь сам позвонить или это сделать мне? — спросил Стерлинг.

Дэвид напрягся: в душе ему претило то, что предлагал Стерлинг, но он понимал, что выбора у него нет и отступать уже некуда.

— Звони ты, — коротко бросил он, рывком захлопнул дверь и вернулся под душ.

Пенни через комнату смотрела на Кристиана, который, стоя у двери, читал записку, только что подобранную с пола. Она все еще сжимала в руке телефонную трубку; сердце ныло от боли. Пенни успела услышать голос Дэвида, но была вынуждена тут же нажать на рычаг и теперь, пока Кристиан был отвлечен запиской, старалась как можно незаметнее положить трубку на рычаг.

Дочитав записку, Кристиан сунул ее в карман и поднял взгляд на Пенни. У нее все перевернулось внутри — так он был бледен.

— Что это? — прошептала Пенни.

Кристиан мотнул головой, но ему даже не удалось выдавить из себя улыбку. Губы его скривились, и он закрыл лицо ладонями.

— Кристиан! — вскричала Пенни, бросаясь к нему. — В чем дело? Что случилось? О Боже! — пробормотала она. когда убрала ладони от лица Кристиана и увидела слезы. — Кристиан, прошу тебя, скажи мне, что случилось?

— Ничего хорошего, — устало произнес Кристиан и обнял Пенни. — Я не могу так поступать с тобой, я же вижу, как ты страдаешь, и я слишком люблю тебя.

— О чем ты говоришь? — спросила Пенни, тихонько отстраняясь, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — ответил Кристиан и снова попытался улыбнуться. — Я понимаю, ты не любишь меня, во всяком случае, не так, как думаешь, и мне…

Что ж, наверное, мне будет очень трудно, но я справлюсь с этим. Отсюда я уеду один… а ты… тебе следует вернуться к прежней жизни.

Теперь уже и Пенни заплакала. Глядя на Кристиана, она остро почувствовала, какая пустота у него сейчас в сердце.

— Боже мой, прости меня! — Казалось, кто-то другой произнес эти слова. — Я не знаю, что еще сказать…

— Эй, — воскликнул Кристиан, рассмеявшись через силу, и снова обнял Пенни. — Успокойся хоть ты. Ну не плачь. Мы же оба понимали, что это неизбежно произойдет, так что давай попытаемся быть мужественными.

Они молча подошли к кровати и сели на нее лицом друг к другу. Так текли бесконечные минуты. Кристиан смотрел на Пенни так внимательно, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти ее образ. Когда он наконец заговорил, голос его дрожал:

— Есть самолет, который доставит тебя прямо в Лондон. Вылетает он из Манилы через четыре дня. Ты останешься со мной до отлета?

Пенни протянула руку и смахнула слезу со щеки Кристиана.

Он поймал ее ладонь и крепко сжал.

— Только не говори нет, — прошептал Кристиан. — Прошу тебя, не говори нет.

В эту минуту Пенни не была уверена, сможет ли она вообще оставить его.

— А если я не останусь, то будет хуже? — спросила она, понимая, что хуже в первую очередь будет ей самой.

— Да, — ответил Кристиан. — Но… — Он посмотрел на их ладони и просунул пальцы Пенни между своими пальцами. — Я не могу лгать тебе. Пенни, больше не могу.

Если я отпущу тебя прямо сейчас, то люди, на которых работает Бенин Лао, схватят тебя, прежде чем ты доберешься до аэропорта. Единственная причина, по которой они еще не сделали этого, заключается в том, что достаточно угрозы с их стороны похитить тебя, чтобы заставить меня сделать то, о чем они просят.

— А что… что они просят?

Кристиан невесело рассмеялся и, отвернувшись, посмотрел в окно.

— Отправить еще одну партию, — промолвил он.

Пенни молчала, Кристиан снова повернулся к ней и погладил по щеке.

— Я во всем тебя обманывал, — признался он. — Были и партии героина. Конечно, не так много, как марихуаны, но все же были. Что касается китайской мафии — ты была права. Лао… нет, тебе лучше не знать, кто он такой.

Его хозяева понимают, что рискуют, связываясь со мной, потому что у меня на хвосте висит Администрация по контролю за применением закона о наркотиках. Но они готовы рискнуть, а в ответ обещали убежище в таком месте, где меня никто и никогда не найдет и где я никому не расскажу то, что знаю.

— Именно этого ты и добиваешься? — спросила Пенни, и сердце ее сжалось от жалости к Кристиану. — Я хочу сказать, это та же тюрьма, хотя и другого рода.

Кристиан покачал головой:

— Я не знаю. Может быть. Но со временем у меня будут новые документы, новое лицо, и я смогу начать новую жизнь. Это все же лучше, чем двадцать пять лет в любой другой тюрьме, пусть даже и в федеральной.

Пенни отвернулась, разглядывая хрупкую тростниковую мебель и столики со стеклянными крышками.

— Значит, этим ты и занимался на пирсе? — спросила она. — Организовывал очередную поставку?

— Да, — ответил Кристиан, ничуть не удивляясь тому, что Пенни видела его. — Экипаж прибудет из Стокгольма в течение трех дней. А на четвертый день мы уплывем.

— Куда?

Кристиан улыбнулся.

— Этого тебе тоже лучше не знать. Но я долго не пробуду на этом корабле: меня будет ждать другой корабль, чтобы отвезти… — Он снова улыбнулся и закрыл глаза, чтобы спрятать боль.

— Господи! — простонала Пенни, обнимая его. — Это я во всем виновата. Я не должна была позволить тебе…

— Нет! Прекрати! — резко оборвал ее Кристиан. — Ты ни в чем не виновата. Пенни! Запомни это. С наркотиками я связался до того, как познакомился с тобой, и решение не сдаваться властям было мое, только мое! Так что, пожалуйста, не вини себя. Обещай мне, что никогда не будешь этого делать.

С трудом сдерживая слезы. Пенни погладила Кристиана по волосам и крепче прижала к себе. Она не могла дать ему такого обещания, но отказаться — значит заставить его еще глубже испытывать чувство вины.

— Я люблю тебя, — произнес Кристиан, и голос его дрогнул от вновь навернувшихся на глаза слез. — Если я отпущу тебя, мне будет трудно как никогда, но… — Внезапно он замолчал и вырвался из объятий Пенни. — Проклятие, что же я делаю? Не слушай меня…

— Все в порядке, — ласково промолвила Пенни. — Я все понимаю. Мне тоже будет очень трудно.

Кристиан подошел к окну и остановился возле него, глядя на выходивший из гавани корабль.

— Если ты до отъезда останешься здесь, — тихо произнес он, — то будешь в полной безопасности. Я выполняю все, что они просят, и доведу дело до конца. Как только я уплыву, Бенни Лао отправится в Гонконг, и ты сможешь сесть на самолет, который доставит тебя в Лондон. — Кристиан повернулся к Пенни, но, не в силах смотреть на нее, снова отвел взгляд. — Я попрошу тебя сделать кое-что. Мне надо, чтобы в воскресенье вечером, накануне твоего отлета, ты приняла телефонный звонок, предназначенный мне. Звонок будет сюда, в номер, а за ним последует еще один. Первый будет от Бенни Лао, он даст команду на отплытие. А второй — от капитана… — Он запнулся, осознав, что едва не произнес название корабля. — Второй звонок будет либо от капитана корабля, либо я сам позвоню. От тебя требуется только одно: передать капитану или мне сообщение Лао, и после этого для тебя все будет закончено.

— Но почему Лао не может позвонить прямо тебе? — спросила Пенни, не в силах скрыть того, что ей очень не хочется хоть как-то участвовать во всем этом.

Некоторое время Кристиан смотрел на нее, затем, сунув руки в карманы, отвернулся к окну и уставился на залив.

— Он может, — наконец произнес он, — но таково его условие, он хочет связать тебя этим звонком, чтобы быть уверенным, что ты никогда не попытаешься рассказать то, что знаешь. Прости, но это лучшее, что я могу сделать для тебя. Если бы Лао решил осуществить свой первоначальный план… Нет, тебе лучше не знать, какие у него были планы в отношении тебя.

— А если я скажу, что хочу уехать прямо сейчас?

— Тогда я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, — заверил Кристиан, снова поворачиваясь к Пенни. — Это будет рискованно, чертовски рискованно, и вполне вероятно, что мы оба можем умереть. Но если ты хочешь уехать сейчас…

Кристиан не закончил фразы, он смотрел на Пенни, которая встала с кровати и направилась в ванную.

Ее не было некоторое время, и когда она вернулась в комнату, то обнаружила, что Кристиан сидит в кресле, обхватив голову руками. Пенни подошла к нему, и, как только Кристиан поднял голову, сердце ее дрогнуло от жалости — такое жуткое отчаяние она увидела в его глазах.

— Я останусь, — промолвила Пенни, беря его за руку.

Кристиан закрыл глаза и обнял ее.

— Боже мой. Пенни, — произнес он, задыхаясь от рыданий, — как же я буду жить без тебя?