Глава 16

Небольшой деревянный дом рядом с «Запретным плодом» принадлежал немецкой паре по фамилии Бэчер. Они приехали в Калифорнию в 1848 году, но пошатнувшееся здоровье Фрица Бэчера изменило их планы относительно того, чтобы остаться здесь, поэтому они собирались вернуться на родину. Узнав об этом, Эви тут же посетила супругов, и они согласились продать свое имущество за двадцать долларов. Учитывая цену на землю, это был вполне умеренный запрос. Естественно, ее долг банку увеличивался, но сделка была заключена и теперь кондитерскую можно было существенно расширить.

Цена на кирпич была слишком высокой, поэтому вскоре появилось новое деревянное строение. Так как Адам находился в Сакраменто, Эви и Симона, пока шло строительство, пользовались спальнями в казино, не сомневаясь, что это ужасно огорчало преподобного Уильямса и его благочестивую паству. Однако и другие порядочные люди стали поговаривать об этом.

Наконец настал радостный день, когда обе женщины смогли перебраться в свои собственные спальни. Каждая из них теперь имела большую удобную комнату на втором этаже, соединенную с общей ванной комнатой. За неделю до этого Адам прислал свой подарок. Это была большая ванна, и к ней насос со шлангом, который соединялся с водяным баком, подогреваемым на плите. Теперь не надо было таскать наверх ведра с водой, и они могли в любое время иметь горячую воду и для купания, и для кухни. Использованная вода стекала по трубе в резервуар на заднем дворе.

Эви первая опробовала новое приспособление и с наслаждением сидела в теплой воде, благословляя тот день, когда на свет появился Адам.

Между подругами было решено, что Симона будет единолично заведовать пекарней. Ей в помощь наняли двух молоденьких дочерей из шведской семьи, а Эви взяла на себя ответственность за маленькую чайную, где посетителям предлагались кофе, чай и свежие булочки.

Когда «Запретный плод» снова открылся, к ним повалил поток людей, который не иссякал весь день. И вот как-то раз в чайную вошел низкорослый мужчина в черном котелке. Эви едва не задохнулась от волнения: да ведь это тот самый грабитель, который ударил ее по лицу и пытался вырвать саквояж в первый вечер, когда они с Симоной прибыли в Сан-Франциско!

Эви беспомощно оглянулась, ища Сэма, но его нигде не было видно. Мужчина был явно поражен, узнав ее, и тут же исчез за дверью, прежде чем она успела позвать на помощь.

Некоторое время Эви мучительно думала о неожиданной встрече, но затем в течение дня она была так занята делами, что забыла об этом инциденте. К тому же вернулся Адам.

К вечеру обе женщины были совершенно измучены. Адам настоял, чтобы они не готовили сами и пообедали у него. За обедом к ним присоединился Сэм, но Эви была слишком усталой, чтобы поддерживать разговор. За последние несколько недель она обнаружила, что очень быстро устает, но считала, что в этом нет ничего удивительного: столько сил ушло на перестройку дома. Она извинилась, и Адам проводил ее до кондитерской, поцеловал у двери и вернулся в казино.

Когда Адам исчез в дверях «Первородного греха», из мрака появилась фигура. Круглый котелок на голове мужчины отбрасывал жуткую тень на стену дома, когда тот крадучись двинулся в тусклом свете луны на задний двор кондитерской.

Эви внезапно проснулась среди кромешного ада. Вокруг клубился серый дым, пламя уже охватило лестницу и подбиралось к ее комнате.

Она пронзительно закричала от страха, дым тут же заполнил легкие, она закашлялась, из воспаленных глаз потекли слезы. Схватившись за грудь, Эви, шатаясь, поднялась на ноги. Охваченная паникой, спотыкаясь, бросилась к открытому окну, стараясь избежать пламени, лижущего дверь спальни.

Она лежала без чувств в двух шагах от окна, когда дверь распахнулась под напором пламени.

Дым проник в «Первородный грех», и тут же в дверь ворвался человек с криком:

— Пожар! Горит кондитерская!

В переполненном казино началось вавилонское столпотворение, люди с криком кинулись к двери. Адам бросился в толпу, пытаясь одним из первых выбраться на улицу, за ним последовал Сэм, локтями защищая Симону от толкающихся и орущих людей.

Адам застыл от ужаса при виде кондитерской. Весь нижний этаж «Запретного плода» был охвачен пламенем. В черном дыму, поднимающемся над горящей постройкой, вспыхивали огненные искры.

На улице царил хаос. Из домов высыпали напуганные, визжащие дети. Переходя улицу, Адам сталкивался с бегущими во всех направлениях людьми. Но Эви… Эви… Ее нигде не было видно.

— Готовьте ведра! — крикнул Адам, заметив своего бармена. Люди быстро выстроились в цепочку и начали передавать друг другу ведра с водой, черпая ее из расположенного неподалеку резервуара.

— Вы видели Эви? — крикнула Симона, хватая Адама за руку, когда она вместе с Сэмом наконец добралась до него.

Адам покачал головой:

— На улице ее нет. Должно быть, она все еще внутри. — Он бросился ко входу в примыкающую постройку.

— О Боже, нет, — зарыдала Симона, прижавшись головой к груди Сэма.

Люди пронзительно закричали и бросились в укрытия, когда окна в кондитерской стали лопаться от жара, разбрасывая осколки стекла.

Сэм затолкал Симону назад в казино:

— Стой здесь, но сразу же выбегай наружу, если огонь перебросится через улицу. — А сам побежал искать Адама.

Когда прибыла пожарная команда, к визгу и крикам добавился звон пожарного колокола. Небольшого ручного насоса явно было недостаточно, чтобы справиться с таким огнем. Пожарники быстро присоединили шланг и начали качать воду из ближайших резервуаров. Некоторые из них вылезли из верхних окон соседних построек, чтобы добраться до крыш и смочить их водой. Было ясно, что кондитерская потеряна, и все усилия прилагались к тому, чтобы уберечь ближайшие дома. Сильный северо-восточный ветер раздувал пламя, но оно полыхало только на одной стороне улицы.

Сэм взял у пожарников топор и веревку и последовал за Адамом, который уже достиг горящей крыши кондитерской, прыгнув на нее с крыши соседнего дома. Он начал разбирать голыми руками горящую кровлю над спальней Эви. К нему на помощь пришел Сэм, и они быстро проделали дыру, достаточно большую, чтобы пролезть в нее.

— Эви, ты слышишь меня? — изо всех сил крикнул Адам в отверстие и в ужасе увидел сквозь клубы дыма, что внизу полыхает пламя.

Сэм привязал веревку к стропилу, в то время как Адам крикнул одному из пожарников на соседней крыше, чтобы тот помог им:

— Дай мне одно из этих ведер.

— Вы оба сошли с ума. Крыша вот-вот рухнет, — крикнул в ответ мужчина.

— Ради Бога, дашь ты наконец это чертово ведро! Тот передал ведро Адаму. Сэм опустил конец веревки в дыру. Затем, сняв с шеи пестрый платок, смочил его водой и протянул Адаму:

— Завяжи нос, чтобы можно было дышать. Адам быстро повязал шейный платок вокруг лица, а Сэм вылил ему на голову ведро воды.

Адам скользнул вниз по веревке, которую Сэм опустил в комнату. Дверь и стены лизало пламя, вся комната была наполнена дымом, так что Адам почти ничего не видел. Он опустился на колени и пополз к кровати, пока не наткнулся на тело, лежащее на полу у окна.

— О Боже, детка, — застонал Адам, поднимая бесчувственную Эви.

Он быстро привязал веревку под ее руки, и Сэм поднял тело на крышу, затем тут же отвязал веревку и снова опустил вниз для Адама.

— Забирай ее скорее отсюда, пока крыша не обвалилась, — крикнул ему Адам. Он уже с трудом дышал, в то время как Сэм поднял Эви и отнес на соседнюю крышу.

Адам едва не задохнулся за те несколько секунд, которые потребовались ему, чтобы обвязаться веревкой. Затем он начал подтягиваться вверх, перехватывая руками канат.

Вокруг него начали рушиться балки. Он был уже близок к дыре, когда значительная часть крыши обвалилась и увлекла его за собой вниз. Одна из горящих балок ударила Адама по голове, и он потерял сознание.

Стропило, к которому была привязана веревка, горело, но еще не обрушилось, поэтому тело Адама повисло на веревке в зияющей дыре.

Сэм обернулся, услышав грохот падающих балок. Передав Эви одному из мужчин, он прыгнул назад на горящую крышу и начал что есть силы тянуть вверх веревку с бесчувственным телом Адама. Вокруг Сэма летали искры, ноздри раздражал запах паленых волос.

Один из самых храбрых пожарников прыгнул к нему на помощь, и вдвоем они оттащили тело Адама на соседнюю крышу. В это самое время оставшаяся часть крыши «Запретного плода» рухнула, взметнув в небо гигантское пламя. Этот звук проник в душу охваченной ужасом Симоны, которая наблюдала за пожаром, не зная, поглотило ли пламя любимых ею людей.

Прежде чем огонь был погашен, подверглось разрушению еще одно строение и два были повреждены. К счастью, никто не погиб. Несколько пожарников надышались дымом, но больше всех пострадал Адам. Он был контужен, несколько ребер оказались сломанными, а руки были обожжены балками, когда он разбирал крышу.

Эви физически не пострадала. Когда на свежем воздухе ее легкие очистились от дыма, она пришла в себя. Симона заботливо обработала мазью ожоги.

Кондитерская превратилась в пепел, но Адам жив. Это главное, о чем думала Эви, сидя рядом с ним всю ночь в ожидании, когда он очнется.

Запах дыма все еще стоял в воздухе, когда на следующий день, находясь у окна в комнате Адама, Эви печально смотрела на груду обуглившихся досок и тлеющую золу.

По улице распространился слух, что пожар был устроен преднамеренно. Накануне Гунар Свенсен прогуливался с собакой и заметил фигуру человека, убегавшего с заднего двора кондитерской как раз перед тем, как начался пожар.

Расстроенная Эви захлопнула окно, чтобы не чувствовать ужасного запаха, но запах горелого дерева не оставлял ее. Все ее надежды на независимость сгорели вместе с «Запретным плодом».

Эви повернулась и обнаружила, что глаза Адама открыты. Она улыбнулась, вся сияя любовью, затем подошла к его кровати.

Адам вытянул руку, забинтованную марлей, и Эви осторожно пожала ее двумя ладонями. Затем поднесла к своим губам и нежно поцеловала, а потом приложила к своей щеке. Из глаз ее закапали слезы, когда она опустила его руку на одеяло.

— Значит, ты все-таки жива, — тихо прошептал Адам и снова смежил веки. — Были мгновения, когда мне казалось, что я грежу. Я чувствовал твой аромат и думал, что это сон.

— Ты имеешь в виду мои духи с запахом корицы? — усмехнулась Эви, ласково поглаживая его лоб.

Адам открыл глаза, и в их сапфировой глубине отразились его чувства.

— Нет, аромат Эви.

На какое-то мгновение их взгляды встретились, и между ними возникла близость, гораздо большая, чем та, что была в постели. Он протянул к ней руку, затем грустно опустил ее на кровать.

— Я хочу чувствовать тебя. Приди ко мне. О Боже, Эви, я думал, что потерял тебя.

Адам снова закрыл глаза. Эви увидела, что он задремал. Ее любовь к нему разрывала ей сердце.

Она откинула одеяло и легла рядом с ним. Обняв Адама, Эви положила его голову себе на грудь.

— Тогда позволь мне обнять тебя, мой дорогой, — прошептала она и нежно поцеловала его в лоб.

Глава 17

На следующее утро Адам Ролинз и Эвлин Макгрегор поженились. Настоятельные просьбы прежде непобедимого Адама, который теперь лежал на спине после схватки со смертью, увенчались успехом, и Эви не смогла отказаться от предложения героя, спасшего ей жизнь.

Кроме того, она любила его.

Тем не менее Эви была убеждена, что перенесенная им контузия, несомненно, повлияла на его решение устроить столь необычное бракосочетание.

Свадьба одного из богатейших калифорнийских предпринимателей проходила в спальне над казино.

Невеста выглядела прекрасно, с раскрасневшимся лицом и… босая. Белая хлопчатобумажная ночная сорочка, отороченная кружевами, и пестрая шаль, накинутая на плечи, составляли весь ее свадебный наряд.

Жених тоже был красив, хотя казался бледным и нездоровым. На нем был коричневый фланелевый халат, отделанный кожей, голову и руки украшали свежие повязки.

Круг приглашенных гостей ограничивался помощницей-француженкой и известным стрелком-метисом. Обряд совершался набожным священником, громогласным последователем Господа в своей любви к потерпевшим неудачу, который нисколько не пытался скрыть свое презрение к жениху и невесте в течение всей церемонии.

Но для тех двоих, кто стал в этот день мужем и женой, это была самая прекрасная свадьба на свете. — Ты не жалеешь, что мы не отложили свадьбу? Ты могла бы надеть красивое платье, — сказал Адам позднее, когда он и Эви сидели в постели, отмечая событие лишь одним бокалом вина, который разрешил врач.

Эви не удержалась от шутки:

— Нет, мой любимый. Я сожалею только, что вышла замуж за человека, который не мог дождаться, чтобы я надела хоть какое-нибудь платье. Или по крайней мере пару туфель.

Адам засмеялся и, обняв ее, привлек к себе.

— Платье — это ерунда для человека, который едва не потерял свою женщину. А что касается отсутствия туфель, дорогая, оставь эту мысль, потому что я намерен постоянно держать тебя босой и беременной.

Эви улыбнулась про себя. Он даже не подозревал, как его шутка была близка к тем подозрениям, которые она испытывала с тех пор, как пропустила месячные. Об этом она не сказала даже Симоне. Эви отбросила свои сомнения и поцеловала его в щеку.

— Большинство мужчин предпочитают подождать со свадьбой до тех пор, когда смогут стоять на ногах. Мне кажется, на тебя повлиял удар по голове, Адам Ролинз. — Она положила руку ему на лоб. — К тому же у тебя жар, и тебе лучше полежать. Слишком много волнений для одного дня.

Адам покорно лег на спину и закрыл глаза. — Извини, дорогая. Обещаю тебе, что мы отметим нашу свадьбу подобающим образом, как только я снова буду в форме, — пробормотал он и мгновенно уснул.

На следующий день после бракосочетания между новобрачными возникла первая ссора, и неудивительно. Эви сообщила Адаму, что собирается восстановить кондитерскую.

Он сидел в постели, размахивая руками:

— Какого черта! Теперь ты моя жена, Эви. Ты поедешь со мной домой.

— Успокойся, пожалуйста, Адам, — озабоченно сказала Эви. — Ты слишком разволновался. От этого тебе станет хуже.

— Да как могу я быть спокойным, если моя жена сообщает, что не намерена жить в моем доме? Разве ты не добровольно согласилась стать моей женой?

— Вчера у меня не было времени, чтобы подумать о том, надо ли отказаться от кондитерской и вернуться в Сакраменто. Ты был так настойчив… спас мне жизнь… и я благодарна тебе…

— Благодарна! Мой Бог, ты говоришь, что вышла за меня из благодарности?

— Нет, конечно, нет, — решительно заявила Эви. — Я люблю тебя, Адам. Просто мы поженились, не обсудив некоторые детали.

— Детали! Муж всегда полагает, что жена будет жить вместе с ним. Я не сомневался, когда ты согласилась стать моей женой, что ты намерена вернуться в Сакраменто вместе со мной. — У него заболели виски, и он откинулся на спину. Эта упрямая Эви. Опять между ними трещина, но в данный момент он был слишком слаб, чтобы спорить.

Она была рада, что разговор закончился. Адам явно нуждался в отдыхе. Заботливо укрыв его одеялом, новоиспеченная миссис Ролинз решила, что Эвлин Макгрегор должна изменить свои планы.

Когда через несколько часов Симона вернулась из магазина, Эви смогла наконец снять мужскую рубашку и переодеться в обычную женскую одежду.

Адам с каждым днем восстанавливал свои силы. К концу недели он уже был на ногах и почти оправился от ран и ожогов. Сняв повязки, врач сообщил Адаму, что его руки были обожжены не столь серьезно, как показалось поначалу. Хотя они все еще болят при сгибании, заживление идет нормально.

По поводу кондитерской разговоров больше не было. Адам избегал этой темы, одновременно размышляя над тем, как мирным путем разрешить ситуацию.

Эви выжидала тоже, но через несколько дней за обедом наконец решилась. Адам и Симона уже сидели за столом, когда она вошла столовую.

— Я думала, Сэм тоже будет с нами. — Он был неотъемлемой фигурой в ее военной хитрости. — Я уже давно не видела его, — добавила она.

Симона бросила на нее беспокойный взгляд:

— Боюсь, он ищет эту «сиднейскую утку», которую ты видела в день пожара. Сэм уверен, что пожар устроил именно этот проходимец.

— Надеюсь, Сэм не так глуп, чтобы разыскивать его в одиночку? Мы должны привлечь на нашу сторону закон, — заявил Адам. — Если бы Сэм рассказал мне о своих намерениях, я остановил бы его.

Голос Симоны сопровождался беспокойным вздохом.

— Последний раз, когда Сэм ходил в этот Сидней-таун, он вернулся с ножевым ранением.

Эви протянула ладонь через стол и утешающе похлопала Симону по руке:

— О, Сэм может постоять за себя, Симона. Однако, раз уж мы заговорили о пожаре, что вы думаете по поводу восстановления кондитерской? У нас есть земля. Как только ее очистят от обломков, мы можем поставить на ней новую постройку.

Адам безнадежно покачал головой: — Симона, может быть, я смогу убедить тебя. Не хочешь ли ты забыть об этой тяжелой работе и вернуться в Сакраменто? В нашем доме всегда найдется для тебя место.

Симона, старавшаяся избегать споров, теперь оказалась арбитром между двумя людьми, которых горячо любила. Будучи по натуре человеком справедливым, она не могла кривить душой.

— Я понимаю, почему Эви поступает так, Адам. Кондитерская приносит неплохой доход. Мы доказали это. Если бы не пожар, у нас не было бы проблем.

— Где гарантия, что пожар не произойдет еще раз? Особенно в этом городе, — возразил Адам.

— Если он произойдет, мы снова восстановим кондитерскую, — ответила Эви, заложив язык за щеку и готовая спорить до бесконечности.

Подумав над идеей Эви восстановить кондитерскую несколько дней, Адам наконец решил пойти на компромисс, чтобы не портить семейные отношения.

— Хорошо, ты победила, — неожиданно сказал он. Эви с недоверием взглянула на него расширенными глазами. — Но моя жена должна находиться под моим постоянным контролем.

Эви и Симона вопросительно посмотрели друг на друга, затем на Адама. Он широко улыбнулся и продолжил:

— Мы построим дом здесь, и я переведу свою контору в Сан-Франциско.

Эви взвизгнула от восторга и прыгнула ему на колени, крепко обняв за шею.

— Ты действительно так решил, Адам? Неужели ты сделаешь это ради меня? — В глазах ее блестели слезы.

Адам попытался принять суровый вид, но это было очень трудно, просто невозможно.

— Как же еще я могу быть вместе со своей женой? — Он поцеловал ее легким поцелуем. — Однако я хочу, чтобы ты усвоила кое-что. Ты будешь работать в кондитерской только в мое отсутствие. Когда я дома, ты должна быть со мной. Мне вовсе не хочется, чтобы моя жена подавала кому-то кофе и чай.

К величайшему удивлению Адама, Эви отрицательно покачала головой, по-видимому, отвергая его требования.

— Черт побери, Эви, я сделал тебе хорошее предложение. Почему ты не согласна?

Она незаметно улыбнулась, испытывая удовольствие от решения, которое приняла еще раньше на этой неделе.

— Ты прав, Адам. Мой долг — быть рядом с тобой.

Адам подозрительно посмотрел на нее, затем кивнул, соглашаясь.

— Разумное мнение, мадам, — усмехнулся он, стараясь скрыть довольную улыбку. Он чувствовал, что она едва сдерживает непонятный восторг.

— Ты говорил, что казино — хорошее предприятие для вложения денег, не так ли? — Он снова кивнул, на этот раз настороженно. — И ты говорил также, что ищешь порядочного человека, которому можно было бы поручить управление «Первородным грехом»?

Адам медленно покачал головой из стороны в сторону. Этот жест означал, что он пока не понимает, к чему она клонит.

— Так вот, мистер Адам Ролинз, любимый муж и уважаемый бизнесмен, «Запретный плод» — тоже выгодное предприятие для вложения денег, но в отличие от казино, для которого требуется найти честного управляющего, для моей булочной его искать не надо. Я уже нашла такого человека. Только не его, а ее, и это не я, — заявила Эви, решительно вскинув свои темные локоны.

Адам начал улавливать ход ее мысли. — Что ты скажешь по этому поводу, Симона? — спросила Эви. — Ты вполне можешь справиться с управлением «Запретным плодом». Мы наймем пекаря, а ты будешь руководить всем заведением.

Симона, довольная тем, как разворачиваются события, и втайне желавшая остаться в Сан-Франциско, ответила без промедления:

— Мне нравится такое предложение, дорогая. Эви повернулась к Адаму, озорно улыбаясь:

— Ну, что ты думаешь по этому поводу? Устраивает тебя такой вариант?

Адам, смеясь, обнял ее еще крепче. — Просто не верится. Превосходная идея, милая. — Он поцеловал ее. — А теперь, я думаю, вы обе заслужили хороший отдых. Вы не можете продолжать жить наверху в казино, и, кроме того, вам обеим нужно пополнить свой гардероб, поэтому возвращайтесь в Сакраменто, пока восстанавливается кондитерская. Здесь командую я, леди. Завтра мы отплываем домой. — Он наклонился и снова поцеловал Эви. — И я не хочу больше слышать ни о каких соглашениях и возражениях, — добавил он, увидев, как изменилось выражение ее лица.

Но Эви вовсе не собиралась спорить. Обе девушки работали очень напряженно с тех пор как прибыли в Сан-Франциско, и Симона особенно. Хороший отдых в роскошном доме был желанным для них обеих. Однако Эви подумала, захочет ли Симона покинуть Сэма. Она сомневалась, что Сэм последует за ними в Сакраменто, и потому вопрос о том, как сделать так, чтобы Симона и Сэм были вместе, не давал ей покоя.

Адам вопросительно поднял бровь, заметив колебания Эви.

— Неужели моя молодая жена может предложить что-нибудь более подходящее для медового месяца?

— Мне нравится твое предложение, — взволнованно сказала она, вскакивая на ноги. Затем добавила с надеждой: — Сейчас подходящий момент для поездки, не так ли?

Симона, радуясь за своих друзей и с нетерпением ожидая, когда сможет начать свое новое дело, с восторгом одобрила предложение:

— Я думаю, это превосходная идея. Наслаждайтесь своим медовым месяцем и не беспокойтесь по поводу кондитерской. Я вернусь сюда и сделаю все, что надо для ее восстановления.

— Надеюсь, от тебя потребуется не так уж много, не так ли, Симона? Особенно, если тебе будет помогать Сэм? — Эви улыбнулась. Все складывалось, как нельзя лучше.

— Конечно, дорогая. Я настаиваю, чтобы ты отдохнула.

Адам, не подозревая, что Эви старалась сблизить Симону и Сэма, был доволен, что она без всяких споров согласилась провести медовый месяц в Сакраменто, и не догадывался о скрытых мотивах.

— Значит, договорились, завтра мы втроем уезжаем в Сакраменто. Сэм поможет проследить за строительством дома, и к тому времени, когда мы вернемся после медового месяца, Симону будет ждать отделанное помещение.

Неожиданно в голову Эви пришла мысль:

— А что, если Сэм не согласится? Я не могу позволить Симоне возвращаться сюда одной раньше нас.

— С Сэмом я договорюсь, как только он появится, — уверенно сказал Адам.

Внезапно раздался нетерпеливый стук в дверь. Адам открыл ее. На пороге стоял Билли Чамберс, вышибала из казино. Он задыхался после быстрого бега.

— Я подумал, что вам следует знать, мистер Ролинз, на перекрестке улиц Керни и Торговой толпа собирается повесить Сэма Монтгомери.

Чашка, которую Симона держала в руках, выскользнула из ее пальцев и вдребезги разбилась о пол.

— Мой Бог, за что? — спросил потрясенный Адам.

— Кажется, он застрелил какого-то парня.

— Кого-нибудь послали за шерифом?

— Не думаю. Мало кого из жителей беспокоит, если повесят метиса.

— Позови Бена и захватите свои ружья, — приказал Адам.

Билли поспешно удалился, подчиняясь приказу. Адам вздрогнул от боли, стягивая себя жестким ремнем с револьвером. Затем быстро взял ружье и направился к двери. Он резко остановился, когда Эви и Симона последовали за ним.

— О нет. Вы, женщины, оставайтесь. Там нечего делать. Толпа линчевателей очень жестока.

Эви посмотрела на Симону. Выражение лица обезумевшей от ужаса женщины заставило сжаться ее сердце.

— Мы не можем оставаться здесь, не зная, что происходит, Адам.

— Черт побери, Эви, у меня нет времени на споры. — Он ринулся вниз по лестнице, не оглядываясь назад.

— Мы должны пойти. — Горе Симоны было очевидным.

Эви взяла ее за руку:

— Я понимаю тебя, дорогая. Не важно, что говорит Адам. Мы пойдем.

Толпа собралась у склада на углу улиц Керни и Торговой. Среди глумящихся людей было большое количество «сиднейских уток». Хотя все ненавидели эту шайку бандитов, в данный момент местные обиды были забыты перед общей фанатичной ненавистью к индейцам.

Один из бандитов, высокий, худощавый человек без двух передних зубов, пытался возбудить ярость в толпе.

— Давайте сейчас же повесим этого убийцу-метиса! — крикнул он.

Толпа одобрительно загудела, и тут же появилась веревка. Быстро сделали петлю и набросили ее на выступающую балку подъемника, используемого для погрузки тяжелых ящиков.

Сэм стоял, прижавшись спиной к стене склада, окруженный группой людей. Револьверы в его обеих руках охлаждали пыл бандитов, готовых в любую минуту броситься на него.

Адам в сопровождении двух своих помощников начал проталкиваться сквозь гудящую толпу. Им уступали дорогу, так как думали, что эти трое хотят сделать то, на что не решались остальные.

Но когда Адам повернулся к толпе с поднятым ружьем, раздались возгласы разочарования, непристойные крики и насмешки. Оба спутника Адама последовали его примеру. При виде пяти стволов толпа затихла и дружно отступила назад.

— Что здесь происходит, черт побери? — спросил Адам.

— Скажи ему, Дикки! Скажи, что сделал этот ублюдок с Элфи, — выпалил один из шайки «уток».

— Этот стрелок-полукровка убил несчастного Элфи. Нет ему прощения! — крикнул худой мужчина по имени Дикки.

— А что ты скажешь, Сэм? — Адам не спускал глаз с толпы.

— Я искал его, а когда нашел, он и вот этот тип достали ножи и бросились на меня. Я был вынужден защищаться.

— Он врет! — крикнул Дикки. — Я никогда не видел его, пока он не застрелил Элфи.

— Это ложь. Я столкнулся с этим тощим негодяем несколько месяцев назад, — мрачно заявил Сэм.

Адам не сомневался, что Сэм нашел и убил человека, который устроил пожар. Главное, чтобы и толпа узнала об этом.

— Ты сказал, что искал этого Элфи. Зачем? Что ты хотел от него?

Сэм разволновался.

— Изобличить его в поджоге кондитерской.