Глава 8

Встав с постели, Эви по привычке выглянула в окно спальни и отшатнулась назад, с удивлением увидев Сэма Монтгомери, прислонившегося к стене здания на противоположной стороне улицы.

— Симона, иди скорее сюда, — тихо позвала Эви. Протирая глаза, Симона вылезла из постели и подошла к окну.

— Смотри, это Сэм Монтгомери. Что он, по-твоему, здесь делает?

— Может быть, он голоден и ждет, когда мы откроем кондитерскую, — предположила Симона. В голосе ее явно звучали ласковые нотки, но Эви была настолько озабочена увиденным, что не обратила на это внимания.

— Но я видела его и вечером, перед тем как лечь спать.

— Неужели ты полагаешь, что он простоял там всю ночь? — с сомнением заметила Симона.

— А ты что думаешь? — спросила Эви, подозрительно взглянув на подругу.

— Мне кажется, мы должны пригласить его. Возможно, ему некуда идти. Ты видела, как миссис Миллер обошлась с несчастным парнем? — Симона печально посмотрела на одинокую фигуру на противоположной стороне улицы. — Вероятно, и остальные относятся к нему так же.

— Ну да, ведь он же стрелок, Симона. — Эви отвернулась и начала одеваться, а Симона осталась у окна. Ей было жаль Сэма Монтгомери.

— А я думаю, его избегают потому, что он наполовину индеец, а не потому, что он стрелок, — протяжно сказала Симона. — Он нравится мне, и я в долгу перед ним.

— Мне он тоже нравится, — заявила Эви, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — И если он готов всю ночь дожидаться куска пирога, его, безусловно, следует пустить в дом.

Симона с довольной улыбкой начала быстро одеваться. Она украдкой взглянула на Эви, размышляя, как подруга отнесется к ее предложению оставить парня с ними. В конце концов она набралась храбрости:

— А если мистеру Монтгомери негде остановиться, могли бы мы позволить ему спать здесь?

Эви ополаскивала лицо в тазу. Потрясенная, она подняла голову, по щекам ее стекала вода.

— Здесь? Ты имеешь в виду, наверху вместе с нами? — Она взяла полотенце и вытерла лицо и руки.

Симона покраснела от такого предположения.

— Конечно, нет. Я имела в виду, внизу. Он мог бы спать на полу. У него, должно быть, есть скатка или что-то в этом роде.

— Не могу поверить, что у него нет жилья. К тому же хороший стрелок может спать где угодно, — рассеянно возразила Эви. Ее мысли были заняты более серьезными проблемами: доходами предыдущего дня и необходимыми покупками, которые надо сделать сегодня.

— Значит, ты не возражаешь, если я предложу ему?

— Что предложишь? — спросила Эви, уже спускаясь вниз по лестнице.

Симона последовала за ней на верхнюю площадку лестницы и крикнула вниз:

— Предложу ему спать здесь.

Эви обернулась и посмотрела вверх, широко улыбнувшись:

— Если это не причинит тебе беспокойства, подруга, то мне тоже нечего волноваться. Ты должна помнить, что я провела два года под одной крышей с Адамом Ролинзом. По сравнению с этим жизнь со стрелком будет похожа… на яблочный пирог.

Обе девушки весело захихикали.

Эви открыла входную дверь кондитерской и махнула рукой Монтгомери. Он выпрямился и направился к ней через улицу с присущей ему великолепной небрежностью.

— Доброе утро, мистер Монтгомери. Вы встали слишком рано. — Она ошиблась, ожидая от него каких-либо объяснений. Он просто кивнул в ответ на ее приветствие. — Почему бы вам не зайти к нам? Мы скоро начнем печь пироги. — Сэм еще раз кивнул и последовал за ней.

— Доброе утро, мэм, — сказал он Симоне, которая пыталась разжечь огонь в печи. — Буду рад помочь вам.

— О, благодарю, мистер Монтгомери.

— Большинство людей зовут меня просто Сэм, мэм.

Глаза Эви озорно блеснули.

— Сэм Мэм. Довольно необычное имя для индейца. Звучит как китайское.

Улыбка тронула уголки губ стрелка, но он подавил ее.

Симона была слишком взволнована, чтобы оценить юмор.

— Тогда я настаиваю, чтобы вы звали меня просто Симоной. — Она была занята тем, что наливала в котелок воду для кофе.

— А я Эви, Сэм. Как только вы закончите с печкой, мы хотим сделать вам предложение.

Сэм подложил несколько поленьев в разведенный в печи огонь.

— Это займет немного времени, мэм… то есть мисс Эви. — Он закрыл дверцу печи и вытер руки о свои штаны. — Так какое предложение?

— Симона и я все тщательно обсудили и пришли к выводу, что нам нужен человек для охраны. Не заинтересует ли вас такая работа? Мы будем платить за службу.

Его хмурое лицо тронула легкая улыбка.

— Большинство женщин вряд ли выбрало бы меня для охраны.

— Что касается условий для ночлега, боюсь, мы не сможем предложить вам ничего, кроме соломенного тюфяка на кухне, — с сожалением сказала Эви.

— А вы согласовали эту идею со старой леди?

— О, тетушка Ханна уехала. Мы купили у нее эту кондитерскую.

Если это сообщение и удивило его, он сохранил невозмутимое выражение лица.

— Если вы и впрямь хотите, чтобы я остался с вами, у меня нет возражений.

— Значит, вы согласны? Это замечательно! — воскликнула Эви. Она открыто подмигнула Симоне, Эви чувствовала, что их дела идут как надо.

— Сколько вам обычно платят, Сэм?

— Меня устроит жилье и еда, если вы в состоянии прокормить еще один рот.

— Договорились.

Они быстро позавтракали, и Симона начала месить тесто для пирога, а Эви чистить яблоки.

А покупатели шли и шли. К полудню девушки уже принимали заказы авансом. Многие из золотоискателей заказывали сразу по несколько пирогов. Одна из бочек, где хранились яблоки, уже опустела, и они постоянно бегали за мукой и сахаром. Надо было всерьез пополнять запасы.

Они закрыли кондитерскую, хотя Симона продолжала печь пироги, а Эви в сопровождении Сэма отправилась за покупками.

Многие прохожие бросали косые взгляды на Эви, идущую рядом со стрелком. Когда они наконец подошли к лавке, Сэм отправился в конюшню, чтобы арендовать лошадь и телегу, а Эви вошла внутрь.

Она была поражена, когда увидела цены на продукты. Яйца стоили три доллара за дюжину, а мука и сахар — по сорок и пятьдесят центов за фунт. Бочка яблок стоила 150 долларов. Похоже, придется истратить почти все деньги, вырученные за предыдущий день.

По дороге домой Эви глубоко задумалась. Она не видела смысла в том, чтобы целый день в поте лица трудиться на кухне, если все, что они зарабатывали, приходилось тратить на пополнение запасов продуктов. Надо что-то предпринять.

Позже, за ужином, Эви высказала Симоне свои соображения:

— Единственный способ накопить деньги — это доставать продукты, минуя лавочника.

Сэм поднес вилку ко рту и замер.

— Вы предлагаете заняться сельским хозяйством или воровать? — насмешливо спросил он.

Симона поддержала его:

— Действительно, Эви, как мы можем обойти эти цены?

Эви почувствовала необычайное волнение.

— Да мы будем покупать все, что нам нужно, у фермеров. — Довольная собой, она села, ожидая их реакции.

Однако ее друзья повели себя совсем не так, как она ожидала. Сэм и Симона обменялись непонимающими взглядами.

— Какие фермеры, дорогая? — наконец спросила Симона, опасаясь, что прошедшие два дня оказались слишком тяжелыми для Эви. Или, может быть, ее подруга провела слишком много времени на солнце.

— В Калифорнии очень много фермеров, которые выращивают фрукты и орехи. — Эви улыбнулась озорной, но очень трогательной улыбкой. — Пришло время обстоятельно побеседовать с нашим другом капитаном Грантом.

На следующий вечер Эви пришла в порт, где стоял «Сенатор». Рядом с ней ненавязчиво маячил Сэм, в то время как капитан Грант терпеливо выслушивал ее предложение. За десять процентов от стоимости товаров он согласился привозить свежие фрукты, орехи, муку и сахар по более низким ценам.

По дороге домой Эви сияла, довольная собой.

— Сидя за скучными обедами с Адамом Ролинзом и его партнерами, я усвоила одно: никогда не нарушай закона спроса и предложения. Следующее, что мы должны сделать, купить корову.

— Корову? — Сэм уже начал верить, что не стоит удивляться ничему из того, что произносит маленькая леди.

Эви кивнула:

— Нам нужны молоко и масло.

Сэм иронически поднял бровь:

— И вы будете сами доить корову? — Он, черт побери, не собирался делать этого. Всему есть предел. В конце концов, он стрелок, а не фермер.

— Я могу научиться, — самоуверенно сказала Эви.

— А где вы собираетесь держать корову?

Глаза Эви озорно блеснули.

— В сарае вместе с цыплятами.

Сэм некоторое мгновение соображал, затем она увидела, как лицо его просветлело.

— Еще и яйца?

— Верно. — Ее улыбка была такой трогательной, что он не стал возражать ей и лишь криво усмехнулся в ответ. — Мы займемся этим первым делом завтра утром.

К концу недели они превратили заднюю половину сарая в стойло, а другую половину в курятник. После безуспешной попытки подоить корову, в результате чего Эви шлепнулась спиной в грязь, она начала платить соседскому мальчишке по доллару в день за то, чтобы он чистил сарай и доил корову.

День уже клонился к вечеру, когда Эви стояла на улице с гордым блеском в глазах. Над дверью кондитерской висела вывеска «Запретный плод» в форме ярко-красного яблока. Свежевыкрашенные белой краской стены и занавески со сборками на окнах придавали зданию обновленный вид, так что теперь оно выглядело так же приятно, как и запах, доносившийся изнутри.

Вскоре после открытия «Запретного плода» на противоположной стороне улицы начали строить казино. В течение нескольких недель ежедневно прибывали фургоны, груженные ящиками с хрустальными люстрами, столами, стульями и рулонами красных ковров. Как и все в городе, Эви и Симона с интересом наблюдали за строительством. Оно было завершено в рекордно короткий срок, и на фасаде здания появилась вывеска «Первородный грех».

Ажиотаж в день открытия казино был гораздо меньше, чем ожидали устроители, потому что в кондитерской впервые появились эклеры с кремовой начинкой. При этом в кондитерскую выстроилась очередь длиной в целый квартал. Всем хотелось купить редкие лакомства.

Симона и Эви всю предыдущую ночь пекли трубочки для эклеров, а затем заполняли их кремом. Пока Симона занималась приготовлением вкусного заварного крема, Эви готовила шоколад, которым покрывала пирожные.

С восхода до заката в булочную шел непрерывный поток голодных золотоискателей, многие из которых никогда прежде не пробовали шоколадных эклеров. В этот вечер обе измученные женщины в изнеможении рухнули на постель. Весь следующий день на двери кондитерской висела табличка «Закрыто».

Обеим требовался отдых. Эви проснулась в полдень от криков на улице. Двое мужчин катались в пыли и вовсю мутузили друг друга. Драка, начавшаяся в казино, продолжилась на улице.

И это было только начало. К концу недели Эви потеряла терпение из-за суматохи и шума, царивших в заведении напротив. К тому же пьяные мужчины стали частенько заваливаться в кондитерскую. Девушкам пришлось бы тяжеловато, если б не Сэм Монтгомери. Однако он стал все меньше и меньше времени проводить с ними, поэтому им приходилось самим выпроваживать нежелательных клиентов.

— Миссис Махони сказала, что он очень красив, — сообщила Симона однажды вечером, когда они заканчивали мытье котелков и кастрюль.

— Кто очень красив? — насмешливо спросила Эви. Она была уверена, что Симона имела в виду Сэма Монтгомери.

— Владелец «Первородного греха», — ответила Симона. — Миссис Махони видела его вчера, когда он приехал. Она сказала, что он высокий и красивый.

— А что говорит Сэм?

— Я не спрашивала его, — сказала Симона покраснев. — Кроме того, ты знаешь не хуже меня, что Сэм не стал бы говорить с нами об этом. Он очень сдержанный и не любит сплетничать. — Она вытерла руки о фартук и вылила из кастрюли мыльную воду в ведро.

— Хорошо, я сама спрошу его в следующий раз, когда он появится. Но все, что можно ожидать от него в ответ, это обычное уклончивое пожатие плечами. — Эви поднесла руку ко рту, чтобы подавить зевоту. — Я пойду спать, а ты?

— Я тоже скоро приду. Только вот приготовлю тесто для завтрашнего утра. Постараюсь не разбудить тебя, когда буду ложиться, — добавила Симона.

Эви остановилась у лестницы и улыбнулась ей:

— Да ты ни разу не будила меня, Симона. Ты самая деликатная особа, которую я когда-либо знала. Клянусь, я не заслуживаю такой подруги.

Смущенно опустив голову, Симона продолжала энергично взбивать тесто.

Войдя в спальню, Эви остановилась у окна и с отвращением посмотрела на казино на противоположной стороне улицы. В пятницу вечером там всегда было полно людей. До нее доносились шум, бренчание пианино и хриплые голоса.

Пьяные ковбои, крича и смеясь, вышли на улицу. Их качало, как в шторм. Один из них вытащил револьвер и несколько раз выстрелил в воздух. Другой тоже последовал его примеру, но споткнулся и упал как раз в тот момент, когда нажал на курок.

Шальная пуля вдребезги разбила окно кондитерской. Эви услышала пронзительный крик Симоны и бросилась вниз по лестнице. Когда Эви подбежала к подруге, та была бледной и дрожала от страха.

— Кто стрелял? — испуганно спросила Симона. Эви помогла ей подняться на ноги и обняла ее.

Это какие-то пьяные ковбои. Ты не ранена?

— Нет, просто очень испугалась, — сказала Симона, облегченно вздохнув, когда поняла, что на них никто не нападал.

— Посиди здесь, пока я проверю, нет ли повреждений в другой комнате. — Эви зажгла масляную лампу и поставила ее на прилавок. Пол был усыпан осколками стекла. Она открыла входную дверь и выбежала на улицу, но пьяные парни уже исчезли.

— Будьте вы прокляты! — проворчала она и вернулась в помещение. Симона сидела за столом с выражением полного отчаяния на лице, и Эви стало жалко ее. — Ложись в постель. Я уберу здесь.

— Но я должна приготовить тесто на завтра, — запротестовала Симона.

Эви, не обращая внимания на доводы подруги, проводила ее до лестницы.

— Я сама закончу то, что ты начала. Иди спать. Она взяла метлу и быстро замела осколки стекла.

Однако зияющая дыра в окне позволяла любому прохожему проникнуть в дом. Эви порадовалась тому, что еще накануне положила все вырученные деньги на хранение в банк.

— Где же ты, Сэм Монтгомери? — проворчала она.

Эви задула лампу и вернулась на кухню, где выместила весь свой гнев на тесте. С каждым движением злость ее возрастала. Кто будет платить за причиненный ущерб? Если не ковбои, то, значит, владелец этого проклятого салуна, где они напились.

Чем больше Эви думала об этом, тем больше убеждалась, что она права. И сейчас был самый подходящий момент призвать его к ответу.

Она вытерла руки и отбросила фартук в сторону. Затем решительно направилась через улицу в «Первородный грех» и толчком распахнула качающиеся двери. Комната была набита золотоискателями, горными рабочими, погонщиками мулов и просто бродягами всех мастей.

Всякое движение и разговоры замерли при виде девушки, стоящей в дверях. Заметив, что все лица обращены к ней, Эви несколько подрастеряла свою храбрость, однако подумала про себя, что зашла слишком далеко и пути назад нет. Она глубоко вздохнула и направилась к длинному бару из красного дерева, вытянувшемуся вдоль одной из стен. Перед ней в толпе образовался широкий проход, так как каждый уступал ей дорогу. Бармен с интересом посмотрел на нее, когда она подошла ближе.

— Я хотела бы поговорить с хозяином.

— Ты ищешь работу, милашка? — насмешливо произнес он, растягивая слова. Всем было ясно, что она не принадлежит к тому типу девиц; которые работали в подобных заведениях, но бармен решил посмеяться над ней.

Эви пришла в бешенство:

— Ты хозяин или шут, которого наняли устраивать здесь представления?

Ее надменно приподнятая голова в сочетании с ледяным презрением в фиалковых глазах быстро убедили бармена, что его шуточки неуместны.

— Он там, — недовольно проворчал бармен и кивнул в сторону широкой лестницы, покрытой пушистым красным ковром.

Эви решительно направилась к ней. Она не заметила Сэма Монтгомери, который стоял в одиночестве в дальнем конце бара. У подножия лестницы дорогу ей преградил огромный мускулистый вышибала:

— Дальше нельзя, леди. Никто не имеет права подниматься наверх без разрешения босса.

— Пропусти ее, — сказал Сэм.

Вышибала агрессивно посмотрел на Сэма. Стрелок стоял, небрежно прислонившись к бару.

— Не лезь не в свое дело, Монтгомери.

— А это как раз мое дело.

Вышибала достаточно много слышал об умении Сэма владеть оружием, чтобы сразу поутихнуть.

— Ты собираешься стрелять?

Сэм продолжал смотреть на него твердым взглядом.

— Надеюсь, этого не потребуется.

Несчастный вышибала колебался несколько секунд, терзаемый задетым самолюбием и чувством самосохранения. Напряжение в комнате достигло высшей степени. Наконец он отошел в сторону, пропуская Эви. Все это время она следила за перепалкой затаив дыхание.

Ей не хотелось вовлекать Сэма в этот скандал, особенно со стрельбой. Она начинала чувствовать всю глупость ситуации. Что она делает здесь, в казино, в такое время? Почему бы ей не дождаться утра?

Однако отступать поздно, тем более все смотрят на нее. Эви поднялась вверх по лестнице и остановилась, увидев несколько закрытых дверей. Инстинктивно она подошла к двери в конце коридора.

Эви открыла дверь и вошла в кабинет. За письменным столом сидел мужчина. Когда он поднял голову, она от изумления открыла рот.

— Я вижу, Эви, ты по-прежнему врываешься в комнаты, не дожидаясь приглашения.

Глава 9

— Это ты?! — задыхаясь, воскликнула она.

Эви не верила своим глазам. Вот уж кого она не ожидала увидеть здесь! Сердце ее бешено заколотилось, и она прилагала все силы, чтобы справиться с потрясением.

Адам Ролинз встал и вышел из-за стола. Эви чувствовала себя словно зверь, пойманный в ловушку, и завороженно смотрела, как он приближается к ней. Его присутствие подавляло все ее мысли и намерения. Как ни странно, но она не задумалась о том, что он делает здесь, и лишь любовалась его красотой. Неужели он всегда был так красив?

Адам остановился перед ней, жадно пожирая ее взглядом, затем вытянул руку и ласково коснулся щеки.

— Я уже почти забыл, как ты красива, — прошептал он хриплым голосом в унисон ее мыслям.

Его руки были теплыми и невыносимо волнующими. Она была не в силах оттолкнуть Адама, затрепетав от легкого касания кончиков его пальцев.

Горло Эви внезапно пересохло.

— Что ты здесь делаешь, Адам? — с трудом произнесла она.

— А ты не догадываешься? — В его глазах больше не было насмешки, только неприкрытое желание.

Его рука скользнула с ее щеки к затылку, притягивая к себе. Эви безуспешно пыталась сопротивляться поцелую, но при первом же прикосновении его губ снова вспомнила о том, что не так давно было между ними. Тогда ее настолько потрясли неведомые прежде ощущения, что потом она пыталась убедить себя, будто бы все это было только плодом ее воображения, а не реальностью. Другие мужчины прежде тоже иногда целовали ее, но лишь Адам сумел добиться ответных чувств. Теперь это снова повторилось, и, к ее ужасу, она опять почувствовала возбуждение.

Эви тщетно пыталась призвать свой разум, напоминая себе, что она ненавидит этого человека. И тем не менее чувствовала, что груди ее набухли под его рукой, которая ласково гладила их во время поцелуя.

Руки Эви обвились вокруг его шеи, в то время как он крепко прижимал ее к своему сильному телу. Разум говорил ей, что она должна отстраниться от Адама, но Эви уже не могла противиться желанию, охватившему ее. Губы ее раскрылись, позволив его языку проникнуть внутрь.

В течение нескольких секунд после того, как он оторвался от ее губ, Эви оставалась неподвижной в его объятиях. Затем медленно открыла глаза, с трудом поднимая веки, отяжелевшие от страсти. Темные глаза Адама смотрели на нее испытующе.

— Ты не хочешь вернуться домой, Эви?

Она покраснела, понимая, что ее ответ на его поцелуй дал основание для подобной самоуверенности.

— Какую игру ты теперь затеял со мной, Адам? На его лице промелькнуло раздражение, и он схватил ее за плечи, чтобы встряхнуть и пробудить здравый смысл в этой красивой голове.

— Возможно, в прошлом и были игры, Эви, но они кончились с этим поцелуем.

Эви была настолько смущена, что не могла понять, какие мысли и чувства охватывали ее в данный момент, особенно когда ее губы все еще помнили вкус его поцелуя. В конце концов она вернулась к обычному состоянию:

— Я ненавижу тебя, Адам. Я возненавидела тебя с той самой минуты, когда впервые увидела. Сколько раз я должна говорить тебе об этом?

Адам наклонился вперед, уперевшись руками в дверь по обеим сторонам ее головы. Его горячее дыхание всколыхнуло ее волосы, когда он прошептал ей на ухо:

— Однажды я поверил в это, Эви, но твой отклик на мои поцелуи говорит об обратном. — Он приблизил к ней свое лицо. — А теперь скажи еще раз, милая, как ты ненавидишь меня.

Эви отвернулась в сторону. Губы Адама скользнули по ее щеке. Тело девушки опять предательски затрепетало от желания, но Эви изо всех сил боролась с искушением еще раз прижаться к стройному телу Адама. Его тепло окутывало ее.

И все же она заставила себя оттолкнуть Адама. — Ты всегда добиваешься того, чего хочешь, Адам. Но я не вернусь с тобой в Сакраменто, поэтому прекрати этот нелепый фарс. Адам Ролинз содержит казино! А кто же управляет могучей империей Ролинзов в твое отсутствие? — насмешливо спросила она. — Полагаю, ты скоро вернешься к своим основным делам?

Ничуть не тронутый ее сарказмом, он поднял руку и осторожно вытер испачканную мукой щеку Эви.

— Я вижу, ты теперь пользуешься мукой вместо пудры и корицей вместо духов.

— Да, и мне нравится это, высокомерный сноб, — резко ответила она.

Его последние слова задели ее больше всего. В прошлом она всегда втайне была довольна его замечаниями по поводу ее красоты. Красота и неукротимый дух были ее единственным оружием против него.

Адам усмехнулся и снова притянул Эви в свои объятия, зарывшись лицом в ее густые волосы.

— Моя дорогая Эви, я вовсе не хочу обижать тебя, но ты достойна носить шелка и бархат, а не хлопчатобумажные фартуки. — Его пальцы нежно скользнули по ее спине. — И твое место здесь, в моих объятиях, в моей постели, мягкой и желанной, а не на кухне по локоть в муке. Почему ты не соглашаешься?

Его шепот расслаблял и убаюкивал ее. Этого она боялась больше всего. Это было самое опасное оружие Адама. Более смертоносное, чем стальной взгляд противника, которому она всегда противостояла.

Эви почувствовала, что слабеет, что ее соблазняет сама мысль найти убежище в его объятиях и еще раз испытать блаженство от его поцелуев. Ей хотелось забыть все, что было в прошлом.

Адам крепко прижал ее к себе.

— Я допустил ошибку, позволив тебе уехать. Впрочем, все, что я говорил и делал раньше, было ошибкой. Вначале я отказывался признаваться сам себе в своих истинных чувствах к тебе, а потом окончательно запутался в собственных сетях.

Он посмотрел на нее пылким взглядом.

— Я признаю, что постоянно вмешивался в твои сердечные дела. Мною руководила ревность, когда я прогонял всех твоих поклонников. А ты… ты еще больше ненавидела меня. Но я не мог понять этого, пока ты не сбежала из Сакраменто.

Адам протянул руку и приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты полагаешь, что те глупые слова, которые я давным-давно произнес в гневе, заставят меня отказаться от тебя? — Голос его сделался резким от волнения. В глазах появился знакомый стальной блеск.

Глаза Эви расширились от страха. Она испугалась воспоминаний и предательских сомнений, и этого было достаточно: в панике Эви вырвалась из его объятий.

— Но для меня это не были просто глупые слова. Я никогда не забуду их.

Как она могла поддаться искушению и мгновенно забыть, что перед ней Адам Ролинз, человек, который оскорбил ее мать и досаждал ей самой несколько лет? Адам Ролинз, дьявол во плоти, ее мучитель. Ведь она клялась отомстить ему.

— Уезжай туда, откуда приехал, Адам. Там твое место. Оставь меня! — яростно выкрикнула Эви. Она нащупала ручку двери, но Адам протянул руку и преградил ей путь.

— Ты просто стараешься отсрочить неизбежное, Эви. — В глазах его не было ни насмешки, ни осуждения, лишь уверенность.

«Бежать, скорее бежать от его близости». — Эви открыла дверь и вышла в холл.

Адам проводил ее до верхней площадки лестницы. Лицо ее выражало крайнее волнение, когда она промчалась мимо Сэма Монтгомери. Он взглянул на Адама Ролинза, который мрачно наблюдал за поспешным бегством Эви. На какое-то мгновение взгляды мужчин встретились, затем Сэм повернулся и последовал за Эви.

Эви перешла через улицу и вошла в кондитерскую. Она тяжело опустилась на стул и нервно забарабанила пальцами по столу. «Как он посмел приехать вслед за мной в Сан-Франциско?»

Когда открылась дверь, Эви испуганно вскочила на ноги. Увидев Сэма Монтгомери, облегченно вздохнула и снова села.

— Что случилось с окном?

— С окном? — Господи, она совсем забыла о цели своего визита в «Первородный грех». Проблема так и не была решена. — О, это пьяные ковбои разбили стекло шальной пулей.

Эви продолжала сидеть с расстроенным видом, в то время как Сэм подошел поближе к окну, чтобы внимательно осмотреть его. В раме еще торчали длинные острые осколки стекла.

— Именно поэтому я и ходила туда. Будь проклят этот Адам Ролинз!

Сэм сел за стол и сдвинул шляпу на затылок.

— Ну и что, по-вашему, должен предпринять Ролинз?

Вопрос снова вызвал у нее справедливое негодование.

— Он один из тех, кто делает деньги, спаивая этих людей, не так ли? Значит, он должен возместить ущерб, причиненный его клиентами.

— Он отказался платить за окно? — На лице Сэма мелькнула улыбка. — Именно это вас так рассердило?

Эви вскочила на ноги.

— Нет, этот человек вел себя так невыносимо, что я забыла сказать ему об окне. — Она направилась на кухню. — Хотите чашечку кофе? — спросила она через плечо.

— Нет. — Сэм тоже встал и пошел за ней. — Утром я поговорю с Ролинзом. Уверен, что он заплатит за новое стекло. Кстати, сегодня я останусь на ночь здесь, так что вы, девочки, можете ни о чем не беспокоиться. А где Симона?

— Симона была так потрясена влетевшей в окно пулей, что я отправила ее спать. Она была как раз на кухне, когда это произошло. Ее вполне могли ранить или убить. Вот почему я так разозлилась.

Сэм сжал челюсти.

— Этот город не место для женщин, и, по мере того как он разрастается, он становится все хуже и хуже. Почему бы вам обеим не вернуться домой, пока не случилось нечто более серьезное?

«Вернуться домой». Это слова Адама. Почему никто не верит, что она способна сама позаботиться о себе?

— Ты говоришь, как Адам Ролинз. Он дал мне такой же совет.

— Это хороший совет, Эви. Ты должна прислушаться к нему ради своей же пользы.

— Если бы Адам Ролинз не вмешивался в мою личную жизнь. Он… — Эви замолчала, не желая пересказывать Сэму всю историю.

— Значит, между вами существовали какие-то отношения? — спросил Сэм с нетипичным для него любопытством.

Глаза Эви вспыхнули от негодования.

— Адам Ролинз — мой официальный опекун. Его отец шесть лет назад женился на моей матери. С ними произошел несчастный случай во время медового месяца, и они погибли.

Сэм издал низкий продолжительный свист.

— Вот как! Тогда все становится более понятным.

— Что именно? — спросила Эви. Она-то как раз ничего не понимала и, нахмурившись, ждала ответа.

Стрелок отвернулся, чтобы скрыть мрачное выражение своего лица. «Черт побери, он злится, как Адам», — подумала она, наблюдая за Сэмом, который достал из угла свою скатку. Эви поняла, что бесполезно продолжать дальнейшие расспросы.

— Спокойной ночи, Сэм, — проворчала она и пошла наверх.

Эви долго не могла уснуть. Наконец, стараясь не разбудить Симону, потихоньку встала и подошла к окну. Внизу на улице было все спокойно. «Первородный грех» неясно вырисовывался во мраке.

Все еще размышляя о происшедшем событии, Эви пристально вглядывалась в темноту. «Где он сейчас? Может быть, наблюдает за мной из-за шторы одного из окон?» Она в страхе отступила назад. По спине пробежала необъяснимая дрожь.

Вокруг нее снова выросли тюремные стены.

Глава 10

Эви проснулась внезапно в уже пустой постели. Она смогла заснуть только под утро, однако понимала, что это не может быть оправданием, чтобы взваливать всю работу на Симону.

Снизу доносился приятный аромат свежеиспеченных булочек. Чувствуя свою вину, Эви быстро оделась и причесалась, затем поспешила вниз и… удивленно застыла при виде Симоны, сидящей за столом и спокойно болтающей с Адамом Ролинзом.