Глава 1

Сакраменто, Калифорния 1843 год

Никогда прежде у Эвлин Макгрегор не было такого превосходного платья. Пышная юбка бледно-лилового цвета ярко выделялась на сиденье экипажа. Голову Эвлин украшала белая шляпка с фиолетовыми и желтыми цветами. Черные как смоль волосы ниспадали на плечи локонами.

Дрожа от волнения, двенадцатилетняя девочка сложила руки на коленях, с трудом заставляя себя сидеть спокойно. Ее фиалковые глаза с густыми темными ресницами радостно сияли на юном лице в предвкушении чего-то необычного. Эви и не подозревала, какой восхитительной она казалась паре, сидящей напротив нее.

Мэри Макгрегор Ролинз взглянула на мужа и с гордостью улыбнулась. Дэниел понимающе пожал ее руку, поднес к губам и поцеловал.

Этот нежный жест не ускользнул от внимания Эвлин. Она широко улыбнулась, чувствуя себя еще более счастливой, и беспокойно заерзала на скамье, пытаясь как-то высвободить сдерживаемую энергию.

Мэри Ролинз также вся сияла от счастья. Ей только недавно исполнилось тридцать, и она была очень привлекательной женщиной. Темные волосы и голубые глаза были не такими яркими, как у дочери, однако Мэри обладала необычайной внутренней красотой, и в ее присутствии люди всегда чувствовали себя очень спокойно.

Дэниел Ролинз ощутил это при первой же встрече с Мэри Макгрегор. Сорокашестилетний финансист был вдовцом уже одиннадцать лет. В одно из посещений дома своего делового партнера неподалеку от Иерба-Буэны он с первого взгляда влюбился в служанку из Шотландии. И даже то обстоятельство, что у нее была незаконнорожденная двенадцатилетняя дочь, не охладило его пыла. Через неделю ухаживания он женился на Мэри.

Видя, что девочка готова буквально лопнуть от нетерпения, Дэниел наклонился и похлопал Эви по руке:

— Мы уже почти дома, милая.

Эви застенчиво улыбнулась и робко опустила глаза. Ребенок служанки, она воспитывалась так, чтобы по возможности оставаться незаметной в доме, где работала ее мать. Эви всегда хорошо знала свое место в жизни, но вот неожиданно появился этот человек и все изменилось.

Экипаж въехал в железные ворота и двинулся по длинной дорожке. Девочка выглянула в окошко и, раскрыв рот, уставилась на огромный белый дом со ступенчатой крышей и рядами мансардных окон. Пристроенные по обеим сторонам крылья находились в некоторой глубине по сравнению с основной постройкой. Эви знала, что Дэниел богат — стоит посмотреть, какие чудесные платья он купил ей и ее матери, — но этот дом был намного больше и красивее, чем тот, в котором они работали и Иерба-Буэне. «Он богат, как король», — подумала Эви с изумлением.

Наконец экипаж остановился, и, пока кучер слезал со своего сиденья, Дэниел спрыгнул на землю и помог выйти жене, а затем протянул руку Эви.

Дверь в доме отворилась, и худощавый седовласый слуга в ливрее радушно приветствовал хозяина. Дэниел протянул ему свой цилиндр.

— Мой сын дома, Джеймс?

— Нет, сэр. Господина Адама не будет в течение нескольких часов.

— Джеймс, я хочу, чтобы ты познакомился с моей женой, — с гордостью сказал Дэниел Ролинз, обнимая Мэри за плечи.

Если даже новость и удивила Джеймса, он остался совершенно невозмутимым и вежливо кивнул:

— Очень приятно, мадам.

— А это ее дочь Эвлин. Эви сделала реверанс.

— Здравствуйте, мисс Эвлин.

Джеймс незаметно оглядел их. Опытный слуга, он сразу понял, что, несмотря на новые наряды, они не принадлежали к господам. Юная девушка, воспитанная среди высшего сословия, не стала бы делать реверанс слуге.

— Могу я показать дамам их комнаты, сэр?

— Нет. Я хочу незамедлительно представить мою жену и дочь всем, кто находится в доме. Не будешь ли столь любезен собрать весь персонал в гостиной? Пойдемте, мои дорогие. — Дэниел взял Мэри и Эвлин за руки и повел в богато обставленную комнату. Дверь обрамляли резные пилястры, деревянный полированный пол был покрыт дорогим восточным ковром.

Мэри взволнованно рассмеялась:

— Кажется, мне будет нелегко, Дэн. Я еще не привыкла к новой роли. — Она говорила с легким шотландским акцентом.

— Теперь ты моя жена, Мэри, и я уверен, что быстро ко всему привыкнешь.

Вскоре появился Джеймс, за которым следовали четыре женщины, одетые в униформу, и трое мужчин. Внезапная женитьба хозяина явилась неожиданностью для слуг, но они вели себя дружелюбно и учтиво. После представления новой хозяйки и ее дочери слуги вернулись к своим повседневным обязанностям.

— Ну вот, и никаких проблем! — смеясь, сказал Дэниел. Он обнял Мэри за плечи, и они начали подниматься по широкой, устланной ковром лестнице на следующий этаж. За ними шла Эви, скользя пальцами по гладким глянцевым перилам с резными украшениями в стиле чиппендейл.

— Подожди, стоит слугам узнать, что я сама помогала на кухне, и они запоют другую песню, — предостерегла Мэри.

— Не беспокойся, любовь моя. Я не допущу непочтительных замечаний в твой адрес.

— О, Дэн, — вздохнула Мэри, когда они остановились в коридоре наверху. — Как ты сможешь избежать этого? Твои друзья, так же как и прислуга, начнут насмехаться над твоей женитьбой на служанке. А что скажет твой сын? Даже я не понимаю, почему ты решил взять меня в жены.

Дэниел коснулся пальцами подбородка Мэри и посмотрел ей в лицо теплым взглядом.

— Потому что я люблю тебя, Мэри Элизабет. Мэри горячо обняла мужа за талию и прижалась лицом к его груди.

— И я люблю тебя, Дэн. Не могу поверить, что на свете существует еще кто-то прекраснее тебя. Мне до сих пор кажется, что это только сон.

На глаза Эви навернулись слезы. Девочка никогда не видела свою мать столь счастливой и красивой.

Позабыв о присутствии юной особы, новобрачные вошли в спальню, и Дэниел закрыл дверь. Эви осталась одна, беспомощно озираясь и не зная, что делать дальше. Из оцепенения ее вывел сдержанный голос Джеймса, раздавшийся позади нее:

— Если вы пойдете со мной, я покажу вам вашу комнату, мисс Эвлин.

Эви последовала за ним по коридору в солнечную комнату, выходящую окнами на лужайку перед домом.

— Господин Ролинз считает, что здесь вам будет удобно, мисс.

Эви оглядела светлую комнату, отделанную в мягких зеленых и желтых тонах и излучавшую тепло. У одной из стен стояла белая кровать с балдахином, накрытая бледно-зеленым покрывалом. У противоположной стены — прекрасный гардероб. Перед белым мраморным камином стояли два желто-зеленых кресла, а над каминной полкой до самого потолка висело зеркало в позолоченной раме.

— О, как здесь чудесно! — восторженно воскликнула Эви. — Я никогда прежде не видела такой красоты.

— Могу я принести вам что-нибудь поесть или прохладительные напитки, мисс Эвлин? — заботливо спросил Джеймс. Ему нравилась юная девушка: приятная, неизбалованная и, похоже, с хорошими манерами.

Эви была слишком взволнована, чтобы думать о еде. Джеймс отступил назад и весело улыбнулся, когда она ответила:

— О нет, благодарю вас, господин Джеймс, я не голодна.

— Хорошо, мисс. Обед будет в восемь часов. Когда он ушел, она сняла свою шляпку и села на кровать, которая показалась ей мягкой, как пух, после длительного путешествия в экипаже. С довольной улыбкой она легла на спину, ощущая мягкость постели, и, несмотря на возбуждение, через несколько минут уснула.

Эви внезапно проснулась и села на кровати. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где она находится. Она встала и подошла к камину. Бронзовые часы на каминной полке показывали половину восьмого. Джеймс сказал, что обед состоится в восемь. Эви поспешно причесалась и переоделась, чтобы не опоздать. Она приоткрыла дверь и выглянула в холл. Никого. Дверь в комнату Дэниела была закрыта. Эви не знала, идти ей вниз или подождать, когда ее позовут. Она не хотела стучаться в комнату Дэниела, чтобы не беспокоить его и мать, и поэтому начала медленно спускаться по широкой лестнице.

Оказавшись внизу, Эви остановилась в нерешительности. Ни Джеймса, ни кого-либо из слуг не было видно. Из соседней комнаты доносились громкие мужские голоса.

Эви в замешательстве уже собиралась вернуться в свою комнату, когда услышала упоминание имени своей матери. Сгорая от любопытства, она подошла поближе и узнала голос Дэниела Ролинза.

— Адам, ты ничего не знаешь о Мэри Макгрегор. Почему же ты осмеливаешься осуждать ее?

— Мне достаточно известно, — послышался низкий голос. — Ради Бога, отец, она ведь была служанкой в доме Ремингтона! Каждый из его гостей, вероятно, спал с ней. А ты — ты женился на этой особе. Мой тебе совет — заплати этой женщине и избавься от нее. Все, что ей надо, — твои деньги.

Эви охватил неистовый гнев. Как смеет этот человек говорить такие ужасные вещи о ее матери?! Ей хотелось ворваться в комнату и ударить его по лицу.

— Я не хочу больше слушать тебя, Адам. Ты ничего не знаешь о Мэри! — воскликнул Дэниел Ролинз.

— Ты прав, отец, но я докопаюсь до истины! — крикнул Адам Ролинз.

— Я уже сказал тебе истинную правду. Я знаю, Мэри не стала бы лгать. Человек, ставший отцом ее ребенка, бросил ее.

— «Человек, ставший отцом ее ребенка». Ты не назвал его мужем, отец.

Дэниел откашлялся.

— Мэри не была замужем.

— О, мой Бог! Не могу поверить, что ты так доверчив. Сколько мужчин у нее было до тебя?

— Адам, я был очень одинок с тех пор, как умерла твоя мать. Очень одинок, пока не встретил эту добрую женщину. Я люблю ее и настаиваю, чтобы ты относился к ней с уважением. Теперь она твоя мать, а Эви — твоя сестра.

— Никогда! — крикнул Адам Ролинз. — Я никогда не назову эту проклятую, ищущую богатства шлюху матерью, а ее ублюдочную дочь сестрой.

Дверь внезапно распахнулась, и юноша выскочил наружу. Высокий, с темными волосами, он показался Эви дьяволом во плоти. Увидев девочку, Адам резко остановился. Его пылающие черные глаза яростно смотрели на нее. На какое-то мгновение взгляды их встретились, горя обоюдной злостью.

В это мгновение Эви ненавидела Адама Ролинза и поклялась никогда не забывать, как резко и зло он отозвался о ее матери.

Адам повернулся, решительно пересек холл и громко хлопнул входной дверью. Плача от гнева, Эви бросилась наверх по лестнице в свою комнату.

Дэниел Ролинз, не подозревая, что кто-то слышал его спор с сыном, печально опустился в кресло. Адам был слишком своевольным. Дэниел вздохнул, подумав: хорошо, что Мэри не пошла с ним, когда он решил спуститься вниз.

Через два дня, когда Адам вернулся домой, Эви сидела в гостиной одна. Дэниел и ее мать отправились за покупками. Растрепанный, небритый и подвыпивший молодой человек вошел в комнату. Не подозревая о присутствии девочки, он подошел к столу и плеснул что-то себе в стакан из хрустального графина. Повернувшись и заметив Эви, сидящую на кушетке, Адам прислонился бедром к столу и, потягивая питье, начал внимательно разглядывать ее. Эви посмотрела на него в ответ бесстрастным взглядом своих круглых фиалковых глаз.

Когда он наконец заговорил, его речь была немного невнятной:

— Скажи мне, мисс Макгрегор, у твоей матери такие же глаза, как у тебя?

Эви решила уйти от этого гадкого человека. Она поднялась, чтобы вернуться в свою комнату.

— Не бойся меня, крольчонок. Mi casa, su casa. — Внезапно, как бы обнаружив скрытый юмор в этом радушном испанском приглашении, Адам начал громко смеяться. — Мой дом — твой дом, мисс Макгрегор. — Шатаясь, он направился к лестнице. — Мой дом — твой дом. — Его издевательский смех преследовал ее, когда она бросилась бегом наверх по ступенькам лестницы.

За обедом Адам Ролинз не появился. На следующий день Дэниел и Мэри решили отправиться в небольшой круиз на корабле, принадлежащем компании Ролинза, и это был прощальный обед перед отплытием на несколько недель. Эви радовалась, что он не был испорчен присутствием этого мерзкого типа.

За столом с ними сидела Клара Маршалл, домашняя учительница и гувернантка, которую Дэниел нанял для Эви. Эта пожилая тучная женщина с седыми волосами и приятной улыбкой сразу понравилась Эви.

— Послушай, милая, — сказал Дэниел Эви, прощаясь с ней вечером, — если тебе что-то понадобится в наше отсутствие, обратись к моему сыну Адаму. Я попросил его, чтобы он позаботился о тебе, пока твоя мать и я путешествуем. — Дэниел обнял ее и поцеловал. — Ты даже не представляешь, как мне хотелось иметь дочку.

— Благодарю вас, сэр. Приятного путешествия, — дрогнувшим голосом ответила Эви.

Позже вечером к ней в комнату пришла мать, села на кровать и обняла Эви.

— Я буду скучать по тебе, дорогая. Мы разлучаемся впервые с самого твоего рождения.

— Я тоже буду скучать, мама, но ты не беспокойся обо мне. Миссис Маршалл кажется мне очень хорошей. Желаю тебе приятно провести время, а я пока буду как следует учиться. Мне так хочется, чтобы ты гордилась мной.

Глаза Мэри Ролинз заблестели от слез.

— Я и так горжусь тобой, милая. Я не заслуживаю такой чудесной дочери. А теперь Господь осчастливил меня и Дэном. — Она еще крепче обняла Эви. — Мы будем счастливы все вместе.

Пока мать целовала ее на прощание, в голове Эви возник образ Адама Ролинза с искаженным злобой лицом.

В последующие дни Эви очень редко видела Адама Ролинза. Иногда во время еды, сидя за столом с ней и миссис Маршалл, он пристально смотрел на Эви угрюмым и задумчивым взглядом. Слуги удивлялись тому, как он обращался с девочкой. Если они и знали о ее происхождении, то не придавали этому значения.

Из бесед с миссис Маршалл Эви узнала, что Адаму двадцать два года. Его мать умерла, когда ему было одиннадцать. Казалось, миссис Маршалл относилась к нему с большим уважением, упоминая несколько раз, как много ему приходилось работать, управляя делами семьи в отсутствие отца, однако Эви не изменила своего мнения о нем.

Адам никогда не разговаривал с ней. Свои обращения к Эви он передавал либо через миссис Маршалл, либо через Джеймса. Поэтому она была очень удивлена, когда однажды поздно вечером миссис Маршалл постучалась в ее дверь и сказала, что Адам ждет ее в библиотеке, чтобы поговорить.

— Что-то случилось, миссис Маршалл? — спросила Эви, видя, что женщина прикладывает платок к глазам. — Этот гадкий человек чем-то оскорбил вас?

— Мистер Адам расскажет все сам, моя дорогая. — Она отвернулась, всхлипывая.

Мысль о том, что она останется наедине с Адамом Ролинзом, ужаснула Эви, а расстроенный вид миссис Маршалл привел ее в еще большее смятение. Она постучалась в дверь библиотеки, затем, не дожидаясь приглашения, открыла ее. В комнате, освещаемой лишь светом от горящих в камине поленьев, было почти темно. Адам сидел за письменным столом отца, оперевшись локтями и обхватив голову руками. Некоторое время он оставался в этой позе, а Эви ждала, когда он заговорит. С каждым мгновением ее охватывала все большая тревога.

Наконец Адам поднял голову.

— Садитесь, мисс Макгрегор.

Эви неохотно подошла к стулу и села. Адам встал и приблизился к камину, где, как ей показалось, бесконечно долго смотрел на пламя.

— У тебя есть какие-нибудь родственники, Эвелин? — спросил он наконец.

— Эвлин, — вежливо поправила она. — Мое имя состоит только из двух слогов, а вы произносите так, как будто в нем три слога. — Она испытала некоторое удовлетворение, дав понять этому надменному типу, что и он может в чем-то ошибаться.

Эви затаила дыхание. Адам ждал ответа на свой вопрос, ничуть не изменив выражения темных глаз.

— У меня есть мама, — наконец ответила она.

— А кроме матери?

— Больше никого. По крайней мере она всегда говорила мне так. — Эви вызывающе подняла подбородок. — А моя мама никогда не лжет.

— Боюсь, у меня плохие новости.

Его тон встревожил ее, и сердце бешено застучало в груди. Глаза девочки расширились от волнения, когда он повернулся и она увидела его лицо.

— Мне сообщили, что на борту корабля произошел пожар. Твоя мать… и мой отец… — Адам на мгновение замолчал, откашлявшись, — погибли в огне.

Глаза Эви наполнились слезами. Она не сводила взгляда с Адама, отказываясь принимать то, что он говорил. Затем вскочила со стула.

— Нет. Я не верю вам. Вы — жестокий человек и просто решили помучить меня. — В ее голосе появились истерические ноты. — Зачем вы говорите такие ужасные вещи? Моя мама не умерла. Моя мама не может умереть и оставить меня. — Она зарыдала, и по щекам ее полились слезы. Адам протянул к ней руку, но Эви шлепком отстранила ее. — Зачем вы причиняете мне боль? Вы злой и подлый. Я ненавижу вас, Адам Ролинз. Ненавижу.

Рыдая, Эви выбежала из комнаты и промчалась мимо слуг, собравшихся в холле. Многие из них плакали и терли глаза. Даже обычно невозмутимый Джеймс не мог удержаться от слез.

Миссис Маршалл ждала Эви наверху лестницы. Она открыла свои объятия ошеломленной девочке, и та бросилась к ней. Они присели на верхней ступеньке, и женщина прижала Эви к своей груди, стараясь утешить ее, похлопывая по спине. Бедняжка с разбитым сердцем продолжала плакать в ее объятиях.

Адам Ролинз постоял некоторое время внизу, затем вернулся в библиотеку и закрыл за собой дверь.

А потом была панихида. Эви, жалкая и печальная, сидела одна, съежившись на стуле, изредка посматривая на людей, пришедших выразить соболезнование Адаму. Эви была обижена на всех. Это были друзья Дэниела Ролинза, и никто не вспоминал о ее матери. Она переживала свое горе в одиночку.

Лишь только одна блондинка, не отходившая от Адама Ролинза весь день, подошла к Эви и, представившись как Лора Рэймонд, выразила ей свое сочувствие, а затем вернулась к Адаму.

Когда священник начал восхвалять душевные качества Дэниела Ролинза, Эви вдруг почувствовала ненависть к человеку, женившемуся на ее матери. Почему все говорят только о нем? Разве они не знают, что, если бы не он, ее мама была бы жива? Это он виноват в том, что Мэри Макгрегор оказалась на корабле, когда тот загорелся.

Но тут Эви вспомнила, каким добрым был Дэниел, как любил ее мать. Вспомнила лицо матери, сияющее от счастья, обращенное к Дэниэлу, и в юной душе Эви затеплилось сострадание.

Когда ушли последние гости, Эви закрылась в своей комнате, бросилась на постель и разрыдалась. В последнюю неделю она плакала каждую ночь. Она уже почти засыпала, когда Джеймс постучался в ее дверь и сообщил, что Адам хочет видеть ее в библиотеке.

Войдя в огромную комнату, Эви почувствовала страх. Казалось, ей предстоит вновь пережить то, что случилось.

Адам сидел за большим дубовым письменным столом и читал какой-то документ. Она заметила, каким он был усталым и опустошенным, впервые осознав, что Адам также страдал от большой потери. Тем не менее она не чувствовала к нему никакой симпатии. Ее любимая мама ушла из жизни с проклятием этого человека, которое еще до сих пор звучало в ушах Эви. В нем таился дьявол.

Когда она села, Адам отложил в сторону документ, который читал.

— Мисс Макгрегор, я только что прочитал завещание моего отца, составленное до того, как… он покинул Сакраменто. — Он откашлялся. — Ваша мать потерпела неудачу в своей попытке обеспечить вас и себя сколь-нибудь ощутимой суммой из состояния моего отца. Однако отец завещал вам небольшое приданое, когда вы выйдете замуж.

Адам сделал паузу, ожидая вспышки со стороны Эви, но она оцепенело смотрела на него. Разве могла она сейчас думать о деньгах? Ее мама умерла, и никакие деньги не могли оживить ни ее, ни Дэниела.

— Мой отец позаботился о вас и другим образом, — продолжал Адам. — Вы останетесь в этом доме, пока не выйдете замуж, а я должен следить за вашим воспитанием.

Эви подняла голову и увидела насмешливый блеск в его темных глазах.

— Выходит так, мисс Макгрегор, что я стал вашим законным опекуном.

Глава 2

Сакраменто, Калифорния

1847 год

Осенью, когда Эвлин Макгрегор возвратилась из Парижа в Сакраменто, Соединенные Штаты ввязались в войну с Мексикой. Эта война в некоторой степени коснулась и Калифорнии. На юге штата произошло несколько сражений, но основные военные действия велись в Мексике. На севере Калифорнии жизнь протекала без изменений.

Экипаж Эви въехал в железные ворота и покатил по дорожке между двумя рядами аккуратно подстриженных кустов к высокому белому дому.

Эви закрыла глаза, вспоминая, как первый раз увидела этот дом. Тонкие черты ее лица тронула нежная улыбка, когда перед ней возник образ сияющей от счастья матери. Но тут же возникли воспоминания о мучительной утрате, и она не заметила, как по ее щекам потекли слезы.

Девушка, сидящая напротив, сочувственно произнесла:

— Всегда приятно возвращаться домой. Особенно после долгого отсутствия, Эви.

Эви загадочно улыбнулась:

— Действительно, более чем приятно, Симона.

Симона Лиль озадаченно посмотрела на Эви.

Француженка, двадцатипятилетняя незамужняя женщина, считала, что у себя на родине она не сможет выйти замуж. Ее лицо не отличалось красотой: неопределенные, угловатые черты, светло-каштановые волосы. Бледно-зеленые глаза были слегка близорукими, отчего она часто щурилась.

Сирота, как и Эви, Симона работала помощницей повара в привилегированной школе-интернате, которую Эви посещала в Париже, и Эви, естественно, скорее сблизилась с Симоной, чем с избалованными одноклассницами из богатых семей, с которыми она не имела ничего общего.

Когда пришло время возвращаться в Америку, Эви после долгих уговоров убедила Симону поехать вместе с ней.

И вот сейчас Эви задумчиво смотрела на огромный дом. Казалось, он совсем не изменился с тех пор, как она уехала. Неужели прошло уже четыре года после смерти матери? Четыре года с того момента, как она решила, что для нее все кончено?

Адам Ролинз вовсе не собирался осложнять свою жизнь присутствием в доме двенадцатилетней девчонки. Он сразу же уволил миссис Маршалл, посадил Эви на корабль и отправил во Францию для двухгодичного обучения в академии мадам Тулиз для юных леди. Длинное путешествие вокруг мыса Горн и через Атлантический океан заняло почти год. Столько же — возвращение назад. И вот теперь шестнадцатилетняя Эви наконец снова оказалась в Калифорнии.

— Добро пожаловать домой, мисс Эвлин, — приветствовал ее Джеймс, помогая выйти из кареты. Невозможно было не заметить, как сильно изменилась юная девушка. Все те же черные волосы и фиалковые глаза, но детская фигурка превратилась в фигуру цветущей женщины. Красно-серый клетчатый корсаж приятно круглился на груди.

Но дело было не только в физических изменениях. Джеймс почувствовал, что Эви стала более уверенной. Это была уже не та убитая горем девочка, что четыре года назад.

— Благодарю, Джеймс. Как приятно снова видеть вас. — Круглые фиалковые глаза Эви сверкнули из-под шляпки с очаровательным красным атласным бантом, завязанным сбоку. — Хочу представить вам мадемуазель Лиль.

— Добрый день, мадемуазель, — невозмутимо произнес Джеймс, приветствуя женщину, стоящую рядом с Эви. Адам Ролинз сообщил ему, что Эви везет с собой француженку в качестве помощницы по дому. Джеймс не видел необходимости в еще одной служанке, однако не стал спорить с хозяином.

Эви нерешительно посмотрела на входную дверь. «Снова возможны неприятности», — подумала она. Затем глубоко вздохнула и вслух произнесла:

— Мистер Ролинз в библиотеке?

— Нет, мисс Эвлин. Мистер Адам уехал на несколько дней. Даже не представляю, когда ожидать его. — Джеймс поднял небольшой багаж и вошел в дом.

«Не думала же ты, что он встретит тебя с распростертыми объятиями?» — хмыкнула про себя Эви. Она чувствовала себя, как приговоренная, казнь которой отсрочена. По крайней мере еще какое-то время она может не видеть этого неприятного человека. За все время ее пребывания во Франции Адам ни разу лично не передавал ей привета, вcя переписка шла с его секретарем Ричардом Грейвсом. Эви не сомневалась, что добрый старик был единственным человеком, который заботился о ней.

В этот вечер Эви с наслаждением легла в свою белую кровать с зеленым балдахином. Кровать была единственным предметом, который Эви любила в этом доме. Она служила ей убежищем в те трагические дни, которые последовали после смерти матери.

Вытянувшись под простынями, Эви почувствовала, как хорошо снова быть дома, даже если приходилось делить его с Адамом Ролинзом.

На следующее утро за завтраком Адам все так же отсутствовал. Вскоре прибыли с корабля сундуки Эви и Симоны, и женщины начали распаковывать вещи, скопившиеся у Эви благодаря щедрому содержанию, которым обеспечивал ее Грейвс.

Услышав приближающийся стук копыт, Эви взволнованно выглянула в окно спальни и тяжело вздохнула. Встреча с Адамом, которой она боялась, приближалась.

Но что это? Из экипажа вышел высокий, стройный юноша, на нем были изящный темный костюм и серый цилиндр. Эви недовольно сморщила нос:

— О Боже, Симона. Это Стивен Райт. Француженка перестала распаковывать вещи и выглянула в окно.

— Что ему здесь надо?

Эви страстно желала влюбиться в кого-нибудь и выйти замуж. Она не собиралась оставаться под одной крышей с Адамом Ролинзом и надеялась, что быстро найдет мужа. Однако Стивен Райт не устраивал ее.

Они познакомились на корабле. Юноша, по профессии адвокат, отправился на запад, чтобы заработать состояние, и упорно преследовал ее с того самого времени, как корабль покинул Нью-Йорк.

Стивен был достаточно красивым, но слишком самоуверенным и напористым. Несмотря на неоднократные попытки Эви охладить его пыл, он по-прежнему упорствовал в своих ухаживаниях.

Эви продолжила свое занятие.

— Пусть подождет, — сказала она Симоне. — И что его принесло? Ведь я объяснила ему на корабле, что он меня не интересует. Может быть, прождав в гостиной, немного поостынет и уедет?

— Не думаю, дорогая, что тебе удастся так просто отделаться, — засмеялась Симона. — Мистер Райт очень настойчив.

— Однако он напрасно тратит свое время. Прошел целый час, прежде чем Эви закончила распаковывать вещи. Наконец, не в состоянии больше тянуть время, она поняла, что все-таки придется встретиться с незваным гостем. Эви решительно направилась к двери.

— Надеюсь, что вижу мистера Райта в последний раз. Я пойду, чтобы навсегда избавиться от него.

Адам Ролинз, вздрогнув, проснулся. Часы на каминной полке показывали почти полдень. Он вернулся домой в середине ночи и, обессиленный, упал на кушетку в своем рабочем кабинете.

В течение нескольких минут Адам лежал неподвижно, вспоминая события прошедших четырех дней. Почти тысяча акров строевого леса пропала в огне. Единственным утешением было, что никто из рабочих не пострадал, а ведь огонь так же легко мог расправиться с людьми, как и с деревьями.

Адам устало поднялся на ноги. Надо было сделать десятки дел и прежде всего вызвать Грейвса. Лагерь был разрушен, и его надо восстанавливать. Несколько десятков людей живут сейчас во временных палатках.

Занятый своими мыслями, он медленно поднимался наверх. Надо срочно решить, что делать в первую очередь.

— Доброе утро, Адам, — раздался приятный женский голос.

— Доброе утро, — автоматически ответил он, не поднимая головы.

Адам сделал еще несколько шагов по ступенькам широкой лестницы, затем резко повернулся и едва не потерял равновесие. Служанка Кейти никогда не обращалась к нему по имени, и от нее не пахло французскими духами.

Он внимательно присмотрелся к спине прошедшей мимо него женщины. При всей своей усталости он не мог не оценить привлекательности того, что увидел. Черные волосы ниспадали до тонкой талии, подчеркнутой туго стянутым корсажем. Пышная юбка развевалась над серповидным турнюром и многочисленными нижними юбками, скрывая размеры бедер. Однако Адам неплохо разбирался в тайнах женских фигур.

Эви остановилась внизу лестницы. Ее сердитый взгляд встретился с его удивленным взглядом.

Адам не верил своим глазам. Боже праведный, это Эви Макгрегор! В суматохе пожара он совсем забыл, что она возвращается домой.

При виде ее у Адама перехватило дыхание. Прежде чем она отвернулась, он успел заметить, сколь прелестным было ее лицо. Невероятно большие фиалковые глаза, которые, как он помнил, были всегда печальными, сейчас сверкали гневом, а густые ресницы делали их особенно яркими.

Эви вся кипела от злости. Она думала, что после четырех лет ее отсутствия Адам по крайней мере проявит при встрече элементарную вежливость, а он только буркнул: «Доброе утро». О, как он отвратителен!

«Разве я ожидала, что он станет другим? — злилась Эви. — Адам Ролинз никогда не изменится. Самовлюбленный эгоист, не считающийся ни с чьими интересами, кроме своих».

Джеймс оставил Стивена Райта в гостиной. Молодой человек стоял перед камином, поглощенный изучением портрета Дэвида Ролинза, человека, построившего этот дом и накопившего состояние Ролинзов пятьдесят лет назад. Когда Эви вошла, он повернулся к ней с приятной улыбкой.

— Это сюрприз для меня, Стивен. Я не ожидала увидеть вас снова. — Она не предложила ему руки.

Но Стивен подошел и сам взял ее руку, поднеся к губам.

— Я был совершенно подавлен без вас, Эвлин, и больше не мог ждать ни минуты. — Он попытался обнять ее, но Эви ловко увернулась, сделав шаг в сторону.

— Я абсолютно ясно дала вам понять, Стивен, что отказываюсь от вашего предложения о браке, — сказала она твердым голосом.

Ее слова не возымели действия, к большому огорчению Эви, он лишь самонадеянно улыбнулся:

— Уверен, что смогу убедить вас в обратном.

Его самоуверенность развеселила Эви.

— Стивен, вы в течение девяти месяцев пытались убедить меня в обратном. Почему вы полагаете, что сможете добиться успеха сейчас?

Она села на кушетку, тотчас раскаявшись в этом, так как Стивен тут же пристроился рядом.

— А вот почему, — сказал он и, прежде чем Эви поняла его намерения, схватил в свои объятия и насильно поцеловал.

Эви сопротивлялась, но он повалил ее на спину, прижав руки своим телом. Она задыхалась от его поцелуя, но, несмотря на борьбу, никак не могла освободиться.

— Что здесь происходит, черт побери? — Ледяной голос пронесся в воздухе, как холодный арктический ветер.