В Анголе вооруженная национально-освободительная война развернулась в марте 1961 г. Ее вели сразу несколько организаций: МПЛА (Народное движение за освобождение Анголы), ФНЛА (Национальный фронт освобождения Анголы), УНИТА (Национальный союз за полную независимость Анголы) и в меньшей степени из-за относительной слабости – ФЛЕК (Фронт освобождения анклава Кабинда). Все эти повстанческие движения, каждая из которых стремилась к захвату полной власти в стране, плохо ладили друг с другом. Объединить их на время могло лишь одно – общий враг в лице «коммунистической» МПЛА. И борьбу с ней щедро оплачивал Запад. МПЛА, возглавляемая А. Нето, нашла поддержку у Советского Союза, Китая и Кубы.

Ожесточенное гражданское противоборство в Анголе, длившееся не один год, завершилось формальной победой МПЛА. В ночь с 10 на 11 ноября 1975 г. председатель этой партии-движения А. Нето провозгласил рождение нового независимого государства Африки – Народной Республики Анголы (НРА). В тот же день ее признала большая группа государств, в том числе СССР.

Однако обстановка в стране оставалась критической. Продолжались ожесточенные бои между отрядами МПЛА, ФНЛА и УНИТА. К Луанде с севера приближались формирования ФНЛА при поддержке частей регулярной заирской армии и иностранных наемников. А с юга к столице рвались отряды УНИТА при поддержке подразделений ЮАР Сил и средств для длительного сопротивления у МПЛА не было. А. Нето обратился к Москве с отчаянным призывом о помощи.

В Кремле объективно оценили серьезность угрозы. И не только ответили согласием о широкомасштабной военно-технической помощи, но и приняли решение о командировании в конфликтную зону советских военных советников и специалистов.

В одном из своих радиоинтервью А. Нето с благодарностью признал, что Советский Союз без долгих проволочек стал поставлять в Анголу самолеты Миг-21, средние танки Т-34 и бронетранспортеры, а также противотанковые ракеты, установки залпового огня и многое-многое другое[317].

Советское вооружение для МПЛА (кроме того, оружие поставлялось из Югославии и ГДР) поставлялось преимущественно через соседнее государство Конго-Браззавиль, правительство которого поддерживало А. Нето. Регулярные встречи с руководством МПЛА в отношении характера и объема поставок проходили в советском посольстве в Браззавиле. Действовали и другие маршруты, помимо «браззавильского». В отдельных случаях прямые рейсы в Луанду или Хенрике де Карвалхо осуществляли АН-22, дозаправляясь в пути следования в Гвинее, Алжире или Мали.

Морским путем военные грузы могли доставляться в Дар-эс-Салам, Танзанию и затем по воздуху на базу МПЛА в Серпа Пинто или сразу судами в различные пункты складирования на ангольском побережье. Грузы могли морем доставляться в Конго или Гвинею, а затем на грузовиках – в назначенные места. Отдельные грузовые суда прибывали непосредственно в Луанду. Помимо советских на рейде у берегов Анголы можно было встретить греческие и восточногерманские флаги.

К апрелю 1976 г. СССР поставил в Анголу несколько партий вертолетов, 10 истребителей МиГ-17 и 12 – МиГ-21 (на них летали кубинские летчики), 70 танков Т-34, 200 – Т-54 и 50 – ПТ-76, около 300 бронетранспортеров и боевых машин пехоты. Были переданы и другие виды тяжелого вооружения, не говоря уже о стрелковом[318]. Особенно эффективно, как и предполагалось, показали себя установки залпового огня БМ-31, прозванные на Западе «сталинскими органами». Смонтированные на грузовиках, они могли посылать ракеты до 12 км, в то время как лучшие минометы ФНЛА были эффективны на расстоянии лишь до 8 км.

Сам факт применения 122-мм реактивных пусковых установок оказывал мощное деморализующее воздействие на оппозиционные силы. Впервые БМ-31 были использованы в середине ноября 1976 г. при обстреле колонны ФНЛА, наступавшей на Луанду. Это инцидент вошел в историю под названием «Бой на дороге мертвых». По оценке американских наблюдателей, следовавших в колонне, в целом было выпущено около 2000 ракет. В результате колонна «расстроилась, и повстанцы разбежались в панике; в бесцельном метании рассеялись по долине, побросав оружие, грузовики и раненых товарищей»[319].

16 ноября 1975 г. в Луанду прибыла первая группа советских военных советников и специалистов во главе с полковником В. Трофименко. Уже к концу года эта группа составила 90 человек. Совместно с кубинцами им удалось организовать в Луанде несколько учебных центров, где началась ускоренная подготовка местных военных кадров. К концу 1976 г. группа советских военнослужащих в Анголе насчитывала, по различным оценкам, до 350 человек[320].

В конце ноября 1976 г. у ангольских берегов появилась группа боевых кораблей ВМФ СССР, в том числе большой десантный корабль с отрядом морской пехоты на борту. Группа должна была обеспечить безопасность советских и кубинских торговых судов, следовавших с военными грузами в Анголу.

Теперь ангольской «революции», согласно крылатой фразе В.И. Ленина, было чем и с помощью кого защищаться. Беспокоило лишь невысокое качество «бойцовского» материала в отрядах МПЛА.

После настоятельных просьб А. Нето Москва наконец обратилась к кубинскому лидеру Ф. Кастро с просьбой направить в Анголу отряд кубинских военнослужащих. Они должны были стать противовесом регулярным частям армии ЮАР. Решение Ф. Кастро помочь африканцам вызвало энтузиазм среди кубинцев. Многие из них тут же начали записываться в интернациональные отряды, которые в спешном порядке перебрасывались в Анголу. Уже в середине августа 1976 г. кубинцы впервые приняли участие в боевых действиях[321].

В отдельные периоды численность кубинского экспедиционного корпуса насчитывала 20 тысяч человек. Никогда еще кубинское военное присутствие за рубежом не достигало столь внушительного размера.

В 1977 г. Габриель Гарсиа Маркес, крупнейший латиноамериканский писатель, поддерживавший неформальные отношения с Ф. Кастро, опубликовал собственную полуофициальную версию участия Кубы в гражданской войне в Анголе[322]. Согласно этой версии, кубинский коммандант Флайо Браво встретился с А. Нето в Браззавиле в мае 1975 г. На этой встрече Нето «попросил помощи в поставке вооружений и намекнул о возможности в дальнейшем более специфической помощи». Особенно его интересовал вопрос о кубинских военных советниках и инструкторах. Официальный запрос в отношении кубинской помощи МПЛА сделала чуть позже – 16 июля 1975 г. По утверждению Г. Маркеса первая группа гражданских инструкторов из Кубы прибыла в Анголу три месяца спустя – в августе.

Впоследствии кубинская военная помощь стала наращиваться не по дням, а по часам. В период между 20 августа и 5 сентября 1975 г. практически все руководство кубинских вооруженных сил было поглощено подготовкой «ангольской» операции, получившей в Гаване условное наименование «Карлота»[323]. Командование кубинского экспедиционного корпуса в Анголе возглавил начальник генерального штаба РВС Кубы генерал-майор З. Регуеро. Условия отбора в экспедиционный корпус были жесткими. И не только по критерию боевых или моральных качеств. Почти половина из отобранных кубинцев в целях конспирации (или, может быть, для доступного общения с местным населением) были чернокожими. Кубинцы быстро завоевали популярность у населения Анголы.

3 ноября 1975 г. южноафриканская колонна внезапно атаковала кубинский тренировочный центр, расположенный в Бенгуеле. После этого Ф. Кастро принял окончательное решение о направлении в Анголу регулярных боевых частей. В период между 7 ноября и 9 декабря 1975 г. на воздушной трассе Гавана – Луанда не стихал гул моторов. В общей сложности было совершено около 70 авиарейсов. На борту самолетов находились кубинские военнослужащие. Запад всячески препятствовал кубинскому «проецированию» в Анголе, но в Гаване все равно находили обходные маршруты.

Убедившись в масштабности советских военных поставок, США в спешном порядке стали усиливать вооруженные формирования УНИТА и ФНЛА. С января по ноябрь 1975 г. американская помощь составила около 332 млн долларов[324].

Руководство УНИТА и ФНЛА оказалось «всеядным», стремясь воспользоваться любой помощью как с Запада, так и с Востока. В частности, они давно пытались расположить к себе Китай. В середине июля 1975 г. Китай дал свое согласие на передачу находившегося в Заире китайского военного снаряжения войскам УНИТА. В местах расположения формирований ФНЛА, начиная с 1974 г., появились китайские военные советники. Они обучали боевиков тактике партизанской войны. Не забывал Пекин и про А. Нето. Помощь последнему предоставлялась на фоне широковещательной кампании, обвиняющей Советский Союз во всех смертных грехах: в «ревизионизме», «мелкобуржуазном перерождении», «империализме» и пр.

Однако в борьбе за «африканское» влияние Пекину на этот раз пришлось уступить. Китай, в отличие от тогдашнего Советского Союза, еще не был готов «проецировать» свою политическую и военную мощь на дальние расстояния. Это пришло позже, когда не стало уже ни самого СССР, ни его военной мощи.

К концу марта 1976 г. вооруженные силы НРА при прямой поддержке 15-тысячного контингента кубинских добровольцев и помощи советских военных специалистов, принимавших участие в планировании боевых операций, вытеснили с территории Анголы войска ЮАР и Заира, овладев крупными населенными пунктами и рядом военных объектов.

В конце мая 1976 г. А. Нето приехал в Москву с официальным визитом. В ходе визита была подписана «Декларация о принципах дружественных отношений и сотрудничества между СССР и НРА». Сам договор о дружбе и сотрудничестве с 20-летним сроком действия был подписан 8 октября 1976 г. Договор предполагал продолжение советских военных поставок и после формального прекращения военных действий. После этого А. Нето договорился с Ф. Кастро о постепенном выводе кубинских войск из Анголы (по 200 человек еженедельно). Но эта договоренность так и осталась на бумаге. Кубинский контингент еще долгие годы «поддерживал стабильность» в Анголе.

Гражданская война в Анголе перешла в хроническую форму. В отдельные периоды она вновь резко обострялась.

В 1984 г. южноафриканские регулярные части перешли границу Анголы и попытались опрокинуть размещенные там ангольские дивизии[325]. В боях активно участвовали израильские и немецкие пилоты-наемники. Ситуация была настолько угрожающей, что в Анголу в качестве главного военного советника был направлен генерал армии В.И. Варенников. Под его руководством положение на фронте удалось стабилизировать. В те дни ходили слухи, что в ЮАР подготовлено специальное подразделение «Бафалло» для охоты за советскими военными советниками. Конец боевым действиям положил сезон дождей, традиционно сопровождавшийся вспышками малярии, амебной дизентерии и другими серьезными заболеваниями.

Вооруженное противостояние в стране растянулось до конца 80-х гг., когда под бременем собственных проблем стала на глазах рассыпаться социалистическая система. К этому времени инфраструктура Анголы была почти полностью разрушена. Потери составили сотни тысяч погибших и искалеченных. Около полумиллиона людей стали беженцами. В период активных боевых действий в Анголу было командировано свыше 10 тыс. советских военных советников и специалистов. Из них погибло (умерло) 54 человека, в том числе 45 офицеров.

В сентябре 1992 г. при содействии ООН, под контролем 800 иностранных наблюдателей в Анголе впервые состоялись демократические выборы. Президентом был избран лидер МПЛА Ж. душ Сантуш – 49,6 % голосов. Лидер УНИТА Ж. Савимби набрал чуть больше 40% голосов. Он не согласился с результатами выборов и призвал своих сторонников к продолжению вооруженной борьбы с официальной Луандой.

На этот раз Запад, после некоторого размышления, решил поддержать МПЛА, отказавшейся к тому времени от марксистской идеологии. Этому событию предшествовал вывод кубинского воинского контингента и закрытие советской военной миссии.

Под давлением ООН, Организации Африканского Единства, Португалии, США и России правительство Анголы и руководство УНИТА сели за стол переговоров и подписали 20 ноября 1994 г. в столице Замбии Лусаке итоговый протокол о мирном урегулировании конфликта в стране. Активные боевые действия на время прекратились.

Однако Ж. Савимби не намеревался слишком долгое время оставаться политическим аутсайдером. Осенью 1998 г. боевые действия между правительственными войсками и вооруженными отрядами Ж. Савимби, сумевшего сохранить под ружьем около 30 тыс. хорошо обученных бойцов, возобновились. Основная причина – борьба за контроль над алмазаносными районами страны. В конечном счете унитовцам удалось оставить за собой основные промыслы страны в алмазоносной провинции Южная Луанда. Свыше 100 тыс. старателей на свой страх и риск ведут здесь незаконную добычу драгоценных камней. Огранка добытых камней осуществляется, как правило, в Израиле и на Украине. Полученные средства с лихвой позволяют содержать «повстанческую» армию.

Россия, подписавшая крупный «алмазный» контракт с официальными властями Анголы, заинтересована в победе правительственных войск. Между Москвой и Луандой подписаны программы по модернизации вооружения и боевой техники ангольской армии. Российская сторона дала также согласие на участие своих специалистов в разминировании отдельных участков ангольской территории.

Кроме того, в состав миссии ООН с июня 1995 г. была включена российская вертолетная группа армейской авиации Сухопутных войск в количестве 160 чел., 7 вертолетов Ми-8 десантно-транспортного назначения и 12 единиц наземной обеспечивающей техники. Ее основная задача – перевозка личного состава и грузов к местам дислокации войск ООН, ведение воздушной разведки, доставка инспекторских групп по контролю за соблюдением соглашения о прекращении огня, сопровождение колонн миротворческих сил.

В небе Анголы все чаще стали появляться грузопассажирские самолеты (АН-96, АН-12, Ан-26), ведомые российскими экипажами. Часть из них была сбита унитовцами. О судьбе многих экипажей до сих пор ничего неизвестно.

В 70-е гг. советское военное присутствие утвердилось и в другой части африканского континента – в районе Африканского Рога, а именно в Сомали и Эфиопии.

В конце июля 1977 г. после ряда вооруженных столкновений на границе с Эфиопией сомалийские войска вторглись в приграничную эфиопскую провинцию Харэрге, основная часть которой была занята пустыней Огаден. Могадишо (столица Сомали) использовал крупную военную силу – 12 механизированных бригад, 250 танков, 600 артиллерийских орудий, около 40 боевых самолетов. Общая численность сил вторжения составила около 70 тыс. человек.

Это была не первая схватка по поводу спорной территории. Предыдущее вооруженное столкновение между двумя странами по поводу Огадена произошло в 1964 г. Тогда экипированная американцами эфиопская армия взяла верх над сомалийской. Затем в 60—70-е гг. поддерживаемый Могадишо Освободительный фронт Западного Сомали постоянно тревожил эфиопскую армию в Огадене.

Эфиопско-сомалийский территориальный спор сопровождался ожесточенной конфронтацией руководства Эфиопии с представителями другой территории – Эритреи. Несмотря на резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 1950 г. с рекомендацией создать Федерацию Эритреи и Эфиопии, в 1962 г. Эфиопия аннексировала Эритрею, включив ее в качестве одной из провинций. С тех пор эритрейская проблема просто игнорировалась Аддис-Абебой.

В этом конфликте Москва с самого начала оказалась более чем в двусмысленном положении. С одной стороны, признав международный принцип отказа от применения силы для разрешения пограничных споров, она была вынуждена поддержать Эфиопию в территориальном споре с Сомали и в борьбе с эритрейскими сепаратистами.

Парадоксальность ситуации, однако, заключалась не в этом. Отношения Москвы с другим протагонистом в этом конфликте, с Сомали, на протяжении многих лет были дружественными. Этим отношениям предшествовала долгая предыстория. До середины 60-х гг. американское влияние на Африканском Роге было доминирующим. Сомали, получившая независимость в 1960 г., продолжала сохранить определенную степень зависимости от своих бывших метрополий – Италии и Великобритании. Однако в 1963 г. эти отношения были изрядно подпорчены категорическим отказом Лондона включить в состав Сомали пограничный регион Кении, населенный по преимуществу сомалийцами.

В этих условиях обращение Сомали к западным странам с просьбой о военной помощи было встречено прохладно. И Могадишо решилось на прагматичный резкий поворот в своем внешнеполитическом курсе. Сомали стала ориентироваться на Советский Союз. В Москве к просьбам Могадишо отнеслись с пониманием. Советский Союз к этому времени выходил на уровень военно-стратегического паритета с США. Появилась возможность для стратегического соперничества с американцами в других регионах мира. Сомали была расположена крайне выгодно в геостратегическом отношении. Она находилась на перекрестке Красного моря и Индийского океана, рядом с Ближним Востоком.

В октябре 1963 г. Москва согласилась предоставить Сомали долгосрочный кредит на сумму в 30 млн американских долларов. С каждым годом объемы этой помощи наращивались.

В ответ на предоставленную помощь Москва получила в свое распоряжение ряд объектов в сомалийском порту Бербера, включая военный аэродром и 2 объекта связи, введенные в эксплуатацию в 1972 г.

В 1974 г. СССР и Сомали подписали полномасштабный договор о дружбе и сотрудничестве, который предполагал «обучение сомалийского военного персонала и предоставление вооружения и иного военного снаряжения Сомалийской демократической республики с целью усиления ее оборонного потенциала».

Эфиопия до сентября 1974 г., напротив, считалась традиционным союзником США. Особенно интенсивно американцы эксплуатировали базу связи Кэгнью около г. Асмары в Эритрее. Эта база стала важным элементом в американской коммуникационной сети, охватывающей огромное пространство от Филиппин через Эфиопию и Марокко до г. Арлингтон (США). База Кэгнью была предоставлена США в аренду в 1953 г. сроком на 25 лет. Однако к исходу этого срока американцы утратили интерес к этой базе, планируя передать ее функции более современной базе в Диего-Гарсия. Это непосредственным образом повлияло на резкое снижение объема военной помощи Эфиопии.

Тем не менее Эфиопия в целом продолжала следовать в фарватере американской политики. К 1976 г. она получила от Вашингтона экономическую помощь на сумму в 350 млн долларов и военную помощь общим объемом в 278,6 млн долларов.

Соответственно эфиопская армия была вооружена преимущественно американским оружием, в частности средними танками М-60, легкими танками М-41, бронетранспортерами М-113 и др. Эфиопия стала первой африканской страной, получившей сверхзвуковые истребители F-5 из США в 1965 г.[326].

Другим, едва ли не стратегическим союзником Эфиопии стал Израиль. Близкие отношения между двумя странами установились в 60-е гг. Победа Израиля в шестидневной войне 1967 г. во многом была обусловлена тем, что свой первый сокрушительный удар, определивший исход войны, израильские самолеты совершили, поднявшись с неожиданного для арабов направления – с эфиопских аэродромов. Тель-Авив оценил эту услугу по достоинству. В мятежной провинции Эритрее израильские специалисты по контрповстанческой борьбе обучали своему ремеслу эфиопские спецподразделения.

Близкие отношения между Аддис-Абебой и Тель-Авивом сохранялись и после оформления договорных отношений между Эфиопией и Советским Союзом. Израильские специалисты продолжали готовить эфиопские танковые экипажи. И после появления в Эфиопии советских военных советников израильские техники продолжали обслуживать американские истребители F-5, стоявшие на вооружении эфиопских ВВС.

В 1974 г. в Эфиопии был свергнут режим Хайле Селасси. Фактический правитель страны, председатель Временного военного административного совета полковник М. X. Мариам вначале не торопился в объятия Москвы, предпочитая сближение с Пекином. Однако Китай в тот момент не мог претендовать на роль значимого политического «игрока» на африканском континенте. Для Мариама весомым аргументом в пользу близких отношений с Советским Союзом стала массированная военная помощь, которую Москва захотела и сумела оказать Анголе.

В апреле 1977 г. Мариам практически свернул все контакты с США. Это происходило на фоне резко обострившейся ситуации вокруг и внутри самой Эфиопии.

Все более нестерпимой становилась обстановка в Эритрее. Повстанцы контролировали значительную часть территории, расположенной между портами и Абиссинской возвышенностью. В этих условиях два жизненно важных порта, Ассаб и Массава, бездействовали.

В Огадене, активно поддерживаемый Сомали Западно-сомалийский Фронт освобождения шаг за шагом усиливал свое влияние над территорией с сомалийским населением. Эти факторы могли привести к окончательному развалу Эфиопского государства.

В мае 1977 г. М. X. Мариам совершил официальный визит в Москву. В обмен на военную помощь Мариам обещал предоставить порт Массава для сооружения советской военно-морской базы. В рекордно короткие сроки она могла бы обслуживать советские корабли и подводные лодки. Тем самым резко ослаблялась зависимость Москвы от сомалийских портов в регионе Красного моря – Индийском океане.

До поры до времени Москве удавалось успешно балансировать, не запутаться в паутине сложных взаимоотношений Эфиопии и Сомали. Совершенно нежелательный конфликт между двумя союзными Москве государствами был не ко времени. И потому вдвойне досаден.

Пытаясь примирить Сомали и Эфиопию, Кремль попытался развязать тугой узел противоречий политическими средствами. При посредничестве Ф. Кастро, совершавшего в марте 1977 г. поездку в регионе, лидерам конфликтующих сторон было предложено создать «федерацию государств Восточной Африки» в составе Эфиопии, Сомали и Джибути.

Сомалийский руководитель, поглощенный идеей «великого Сомали», ответил отказом. Более того, он подверг резкой критике сам факт советской военной помощи Эфиопии. Шансы на компромисс стремительно улетучивались. Вооруженное столкновение становилось неизбежным. В создавшейся ситуации Москва окончательно сделала выбор в пользу Эфиопии.

Эфиопия по многим соображениям выглядела в глазах Москвы предпочтительней, чем Сомали. Ее население в 9 раз превышало сомалийское. У Эфиопии было два относительно современных порта на Красном море. Успех в Эфиопии мог каким-то образом компенсировать досадное провалы советской политики в Египте и Судане начала 70-х гг.

Сомали же на фоне усиливающегося внимания к этой стране со стороны США и особенно Саудовской Аравии с ее многомиллионными вливаниями в сомалийскую экономику все больше казалась навсегда «отрезанным ломтем».

В июне-июле 1977 г. Советский Союза стал поставлять в Эфиопию не только танки Т-34, Т-54 и Т-55, но и зенитные ракеты, боевые вертолеты, установки залпового огня и самоходные гаубицы. Это было принципиально новое оружие, отсутствовавшее в Сомали.

Отношения с Сомали стали портиться не по дням, а по часам. Обе стороны уже не стеснялись обмениваться резкими выпадами в адрес друг друга. Так, в интервью кувейтской газете «Аль-Йакаш» 27 июня 1977 г. президент Сомали С. Барре заявил:

«Если бы выяснилось, что оружие, посылаемое Советским Союзом в Эфиопию, представляет угрозу Сомали, тогда Сомали приняло бы историческое решение против этого вооружения. Мы были бы не вправе бездействовать перед лицом угрозы, исходящей от перевооружения Эфиопии Советским Союзом»[327].

13 июля 1977 г. президент Барре совершил визит в Саудовскую Аравию, главной целью которого было получение финансовой помощи. Основным ее условием был полный и безоговорочный разрыв отношений с Советским Союзом. Поколебавшись, Барре ответил значительным сокращением численности советских советников в стране, но не рискнул окончательно порвать отношения с Москвой[328].

Барре избрал иной шаг. Он отдал приказ о внезапном нападении на Эфиопию, стремясь максимально использовать свое военно-техническое превосходство. Накануне эфиопо-сомалийской (Огаденской) войны сомалийская армия насчитывала 22 тыс. человек по сравнению с эфиопской в 47 тыс. человек. Но сомалийская армия имела 200 танков Т-34 и 50 танков Т-54/55. В состав ее ВВС входили 66 боевых самолетов (в эфиопской армии их было всего 36).

На тот момент эфиопская армия представляла собой причудливый «оружейный склад», где можно было обнаружить вооружение самых разнообразных видов и марок: американские винтовки М-16, советские автоматы, гранатометы, ручные пулеметы. Американские танки М-47 соседствовали с советскими самоходными 152-мм гаубицами. И как всегда, острым дефицитом являлись боеприпасы и запчасти. Это предопредило первоначальный успех сомалийской армии.

Военные действия в Эфиопии в 1977—1978 гг. проходили в несколько этапов.

Первый начался 20 июля 1977 г. с вторжения сомалийских войск в Огаден. Решительное наступление сомалийских войск развивалось успешно. Противник, не встречая сопротивления со стороны малочисленных эфиопских гарнизонов в оазисах Огадена, сумел занять обширную территорию общей площадью 320 тыс. кв. км (90% общей площади Огадена).