Советский Союз в локальных войнах и конфликтах

Эти военно-политические кризисы, в свою очередь могут быть классифицированы на ряд видов. Первый вид – ирредентистскими (воссоединительными) движениями, стремлением разделенных этнических общностей, проживающих в различных, как правило, соседних государствах, к воссоединению. Стремление правительства государства – очага ирредентистского движения подавить его силовым путем и поддержка этого движения соседним государством приводит в конечном счете к межгосударственным кризисам, отличающимся среди межнациональных кризисов особой остротой и длительностью.

Второй вид актуализировался сепаратистскими национальными движениями, стремлением наций и народностей, в том числе и путем вооруженной борьбы, выйти из состава конкретного государства. При этом чаще всего преследовалась цель создать независимое государственное образование, но может также ставиться задача войти в состав другого государства. Значительно реже возникают военно-политические кризисы, вызванные автономистскими движениями.

Третий тип военно-политических кризисов послевоенного периода обусловлен многочисленными территориальными спорами и притязаниями. Значительная их часть возникла между новообразованными государствами, подтверждением чему являются и события на постсоветском пространстве. Эти споры в первую очередь вызываются условностью начертания государственных границ в период прежнего колониального правления или существования в едином, впоследствии распавшемся государстве. Немало кризисов проистекает из спорности тех или иных территорий, принадлежность которых в свое время не была закреплена в соответствующих договорах. Другой вид кризисов данного типа обуславливается попытками пересмотра предшествующих международных договоров и соглашений о государственных границах. Кризисы, возникающие на этой основе, имеют значительно меньший удельный вес и могут принимать чрезвычайно острые формы, вплоть до перерастания в фазу вооруженного конфликта. Наконец, специфический вид военно-политических кризисов данного типа возникает на основе взаимных притязаний на территориальные воды, разработку полезных ископаемых, располагающихся в конкретном районе и др. Такие конфликты менее остры по форме, но тем не менее имеют длительный период развития с тенденцией периодического обострения.

Четвертый тип широко распространенных военно-политических кризисов послевоенного периода обусловлен постепенным втягиванием заинтересованных государств во внутригосударственные конфликты и прежде всего в гражданские войны в третьих странах. Процесс этого вовлечения может принимать формы политической и экономической помощи, поставки вооружения и боевой техники одному из участников гражданской войны, обучения боевиков и т.д. Как правило, уже на этой стадии возникает военно-политический кризис между правительством страны, в которой разворачивается гражданская война, и государством, который оказывает помощь повстанческим вооруженным формированиям. В случае прямой военной помощи соответствующий кризис может перерасти в вооруженный конфликт.

Непосредственная причинность (механизм возникновения) кризисов представляет собой конкретно-историческую комбинацию внутри – и внешнеполитических факторов и условий, которые в сочетании с целями и мотивами правительственных кругов стран-оппонентов приводят к резкому обострению предшествующих конфликтных отношений и последующему возникновению военно-политического кризиса.

В послевоенный период при возникновении кризисных ситуаций наиболее характерны три основные разновидности соответствующих механизмов, которые условно могут быть определены как «оправдание собственной враждебности», «балансирование на грани войны» и «постепенное вовлечение третьей стороны» или «вторичные кризисы». Некоторые черты этих механизмов проанализированы американским исследователем Р. Лебоу[393]. В дальнейшем их действие будет рассмотрено более подробно.

В непосредственной причинности кризисов важную роль играет соотношение политического, экономического и военного потенциалов государств-участников накануне кризисных ситуаций. По этому критерию потенциальная способность государств активно осуществлять свою кризисную политику оценивается рядом параметров, прежде всего: политико-дипломатическим (внутриполитическая обстановка в стране, устойчивость союзнических отношений с дружественными государствами, в первую очередь со сверхдержавами и ведущими державами, и т.д.); военным (качественное состояние вооруженных сил, их способность к решению кризисных задач, а при неблагоприятном развитии обстановки – к успешному участию в вооруженном конфликте или войне); национально-демографическим (численность населения, состояние межнациональных отношений и т.д.); геополитическим (возможность использования выгод географического расположения страны для осуществления кризисной политики и т.д.); экономическим (национальный валовой продукт, промышленный потенциал, темпы роста производства и производительности труда и т.д.) и др. По данному критерию типология кризисов включает участников: 1) с относительно равным государственным потенциалом; 2) с относительно неравным государственным потенциалом; 3) с преобладающе неравным государственным потенциалом.

Неотъемлемым компонентом механизма возникновения военно-политических кризисов являются пусковые (ситуативные) акты кризисных ситуаций, к которым относятся специфические события, действия или ситуационные изменения, носящие провоцирующий характер, воспринимаемые другими государствами как очевидный вызов их жизненно важным национальным интересам и влекущие за собой ответное действие (вербальное или практическое), что и приводит к возникновению кризиса. В связи с особой ролью пусковых актов целесообразно рассмотреть их отдельно и классифицировать следующим образом: 1) политические (вербальные) акты, приводящие к обострению межгосударственных конфликтных отношений (протесты, угрозы, обвинения, ноты, требования и т.д.); 2) конкретные политические действия (подрывная деятельность государства против оппонента, объединение государств в противостоянии с общим оппонентом, введение дипломатических санкций, нарушение договоров и т.д.); 3) внутриполитический вербальный или практический вызов политическому режиму (обвинения режима в средствах массовой информации, массовые акты саботажа, терроризм, покушения на высокопоставленных политических деятелей, демонстрации, забастовки, сопротивление введению военного положения, усиление повстанческого движения и др.); 4) косвенные насильственные действия (государственный переворот в соседней дружественной стране, насильственные действия против союзного дружественного государства и др.); 5) насильственные военные действия (пограничные столкновения, пересечение границы ограниченными силами, вторжение в воздушное пространство, морские и воздушные инциденты, бомбардировка объектов на территории другого государства и др.); 6) ненасильственные военные действия (демонстрация военной силы, военные учения и маневры провокационного характера, мобилизация части вооруженных сил, угрожающие передвижения войск, изменения в дислокации вооруженных сил, придающие им наступательную способность, и др.); 7) внешние ситуационные изменения (появление у оппонента специфического оружия или системы вооружений, приобретение вооруженными силами оппонента наступательной способности, изменения в соотношении сил на глобальном и региональном уровнях и др.).

Вторая группа критериев связана с характеристикой развития (протекания) военно-политических кризисов. Исходя из сущностного определения кризиса (в котором одним из ведущих его признаков является высокая вероятность перерастания кризисной ситуации в вооруженный конфликт), определяющим критерием в данной группе нам представляется роль и место вооруженного насилия в процессе кризиса.

Типологизация кризисов по этому критерию предполагает их развитие: I) преимущественно в форме политико-дипломатического противоборства, без вооруженного насилия; 2) с использованием военных средств в ненасильственной форме с целью оказания давления на оппонента и принуждения его к уступкам; 3) с использованием военных средств в ограниченной («дозированной») форме с целью устрашения оппонента и принуждения его к уступкам; 4) по мере эскалации вышедших из-под политического контроля военных действий, грозящих перерасти в полномасштабный вооруженный конфликт.

По степени влияния фактора времени (ограниченности времени для оценки обстановки и принятия решения) кризисы могут быть типологизированы на: 1) стремительно развивающиеся (1—7 дней) в условиях ограниченного на принятие решений времени и вызванного этим высокого политико-психологического стресса; 2) средние по длительности (1—30 дней), когда временные ограничения и повышенное политико-психологическое напряжение воспринимаются прежде всего в момент пика (пиков) кризиса; 3) длительные (свыше 30 дней), предоставляющие доступное время для рассмотрения различных военно-политических решений.

По степени неопределенности (неясности) военно-политической обстановки в ходе кризисных ситуаций последние допускают, что: 1) возможности для получения адекватной информации отличаются от предкризисного периода незначительно в результате эффективного использования как правительственных, так и альтернативных коммуникационных каналов; 2) информация о происходящих событиях поступает за счет использования преимущественно неофициальных источников информации, что ограничивает возможности для адекватной оценки обстановки; 3) коммуникационные контакты с оппонентом, официальные и неофициальные, практически свернуты, и достоверные источники информации единичны.

Третья группа критериев связана с характеристикой особенностей завершения военно-политических кризисов.

По критерию исхода военно-политические кризисы завершаются: 1) официальным соглашением (официальные договоры, соглашения о перемирии или прекращении военных действий, полуофициальные соглашения, включая правительственные обращения, устные заявления и т.д.); 2) неофициальным, скрытым соглашением (достижением взаимопонимания между противостоящими сторонами, не закрепленного официально, но приводящего к завершению кризиса); 3) односторонним примирительным действием, которое предпринимается одним из участников без согласования с враждующей стороной, однако приводит к «затуханию» кризиса; 4) без официального или неофициального соглашения между противостоящими сторонами (без явной даты окончания или какого-либо известного соглашения); 5) перерастанием в вооруженный конфликт или войну.

Мирно завершившиеся кризисы могут привести к устранению источника остро конфликтных отношений между государствами или временно законсервировать их в данном состоянии. Военный же путь «разрешения» кризиса может принимать как форму ограниченного вооруженного конфликта, так и перерасти в крупномасштабную войну.

По влиянию на последующее состояние межгосударственных отношений военно-политические кризисы: 1) приводят к оздоровлению двусторонних межгосударственных отношений, последующей интенсификации переговорного процесса и устранению на этой основе всего комплекса или ряда причин конфликта; 2) оставляют причины межгосударственного конфликта не устраненными, законсервированными и вследствие этого сохраняют потенциальные предпосылки для возобновления кризисной ситуации; 3) усугубляют межгосударственную напряженность аккумулированной в ходе кризиса взаимной враждебностью, недоверием и подозрительностью.

Наконец, четвертая группа критериев характеризует факторы и условия, оказывающие существенное влияние на весь процесс военно-политического кризиса: его возникновение, развитие и завершение. В этой группе ведущим является характер предшествующих межгосударственных отношений. На основе этого критерия устанавливается, что кризисы: 1) возникают и развиваются в рамках затяжных конфликтных отношений; 2) возникают по конкретно-специфическому спорному вопросу. Кризисы первого типа протекают, как правило, с наибольшей остротой и нередко сопровождаются вооруженными столкновениями. В них постоянно реанимируются застарелые обиды, аккумулируются новые разногласия, промежуточные кризисы заканчиваются, как правило, лишь частичным, поверхностным урегулированием, что создает предпосылки для периодической возобновляемости кризисных ситуаций. Кризисы второго типа протекают, как правило, в более мягкой форме и с большей эффективностью подвергаются урегулированию.

Характер докризисных межгосударственных отношений оказывает влияние на ряд аспектов кризисных ситуаций, в частности на характер пускового акта (насильственный или ненасильственный), содержание угрозы, способы и формы кризисной политики, в особенности на роль и место военных средств, степень вовлеченности в происходящие события сверхдержав и ведущих держав, роль глобальной ООН и региональных международных организаций в попытках урегулирования, а также на содержание и форму исхода данных кризисов.

По роли и месту кризиса в общей системе межгосударственных отношений кризисные ситуации могут быть типологизированы на: 1) относительно редкие, глобальные, затрагивающие интересы значительной части стран планеты (угроза ядерной катастрофы, вероятность мировой войны); 2) региональные, в той или иной степени (непосредственно или косвенно) втягивающие в свою орбиту свыше половины государств данного региона; 3) субрегиональные, включая двусторонние кризисы и ситуации с вовлечением нескольких стран данного региона[394].

Глава 3.

Политико-идеологическое и геополитическое соперничество

Одной из наиболее распространенных причин военно-политических кризисов послевоенного периода стало политике-идеологическое и геополитическое соперничество государств на международной арене. Часть из них обусловливалась стремлением государств распространить свое военно-политическое и экономическое влияние на отдельную страну или группу стран в различных регионах мира, что особенно характерно было для сверхдержав и ведущих (великих) держав[395]. Примерами подобного вида кризисов явились польский (1946—1947 гг.), чехословацкий (1947—1948 гг.), венгерский (1947—1948 гг.), иранский (1945—1946 гг.), югославский (1949 г.), гренадский (1983 г.), панамский (1990 г.) и др.

Относительная малочисленность кризисов данной разновидности объясняется тем, что сверхдержавы, прежде всего США, для распространения своего влияния нередко прибегали к тайным операциям по устранению неугодных политических руководителей, что, как правило, не приводило к возникновению военно-политических кризисов вследствие затрудненной идентификации организатора террористического акта. Так, «специальные операции» ЦРУ подобного рода включали: заговор в Иране, результатом которого стало свержение премьер-министра этой страны М. Мосаддыка (1953 г.), убийство премьер-министра Цейлона (ныне Шри-Ланки) С. Бандаранаике (1959 г.), убийство премьер-министра Конго (ныне Заира) П. Лумумбы (1960 г.), заговор, приведший к свержению президента Ганы К. Нкрумы (1966 г.), убийство председателя Фронта освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) Э. Мондлане, устранение президента Чили С. Альенде (1973 г.) и др.[396].

Кризисные ситуации возникали, как правило, в том случае, если государство – инициатор кризиса приходило к выводу, что спектр возможных внекризисных средств воздействия исчерпан или решило прибегнуть к силовой демонстрации своих намерений, чтобы проверить решимость оппонента отстаивать свои национальные интересы, а также реакцию его союзников и международного общественного мнения. В качестве предлога могли использоваться различные внутригосударственные проблемы оппонента: межнациональные, внутриполитические, экономические и т.д.

Так, в иранском кризисе (1945—1946 гг.) СССР в качестве предлога для скрытого вмешательства попытался использовать ирредентистскую (воссоединительную) проблему, однако азербайджанский ирредентизм в Иране как национальное движение находился в неразвитом состоянии.

В отличие от Ирана в восточноевропейских странах сам факт присутствия советских войск оказал решающее влияние на развитие местных внутриполитических кризисов в пользу СССР. Например в Польше послевоенная ситуация характеризовалась крайней напряженностью. Немалая часть населения, в том числе вооруженное подполье, саботировала политику Временного коалиционного правительства, созданного в 1944 г. на базе ПКНО. 30 июня 1946 г. Временное правительство Польши накануне выборов провело референдум в условиях, когда одна из наиболее популярных политических сил в стране – Польско стронничтво людове (ПСЛ) – находилась под влиянием бывшего премьер-министра польского эмигрантского правительства С. Миколайчика. СССР опасался, что в результате референдума Польша может покинуть советский военно-политический блок. Руководство Польской рабочей партии (ППР) было срочно вызвано в Москву на консультации. На встрече с руководителями ППР и ПСЛ Сталин потребовал от них выступить на предстоящих выборах единым блоком. Сознавая угрозу от размещенных в Польше советских войск, руководство ПСЛ пошло на соглашение[397]. 19 января 1947 г. на выборах, как и предполагалось, победили представители единого блока, а затем власть в Польше полностью перешла к польским коммунистам. В последующем внутригосударственные потрясения в этой стране и стремление Советского Союза сохранить свое влияние приводили к неоднократным военно-политическим кризисам (1956 г., 1981 г.) между двумя государствами.

Подобный же кризис, длившийся с 10 февраля по 1 июня 1947 г., произошел между Венгрией и СССР. Пусковой механизм кризиса для Советского Союза был обусловлен подписанием мирного договора 10 февраля 1947 г., предполагавшего вывод советских войск из Венгрии в течение 6 месяцев. 26 февраля советскими властями был арестован Б. Ковач, руководитель партии мелких хозяев, особенно активно выступавший против присутствия советских войск на венгерской территории. В конечном счете политическая оппозиция советскому военному присутствию в Венгрии сошла на нет[398]. Попытка венгерского руководства в 1956 г. изменить социально-экономическую ориентацию страны вновь поставила под угрозу ее пребывание в советской сфере влияния, что привело к возникновению очередного советско-венгерского военно-политического кризиса[399].

Схожим образом развивались события и в Чехословакии в 1947—1948 гг. В условиях откровенного давления представителей коммунистической партии на других членов кабинета 12 министров подали в отставку.

На это отрицательно отреагировал президент Чехословакии Э. Бенеш, что вызвало не только внутричехословацкий, но и межгосударственный кризис: СССР опасался неблагоприятного развития политической обстановки в этой стране. Однако впоследствии из-за угрозы советского военного вмешательства Э. Бенеш был вынужден отправить нежелательных министров в отставку[400].

Для СССР кризис тем самым был исчерпан, однако, как и в случае с вышеназванными восточноевропейскими странами, он не был последним: следующий советско-чехословацкий кризис, вызванный угрозой возможного выхода Чехословакии из социалистического блока, произошел в 1968 г.

В свою очередь подобные кризисы вызывали и США в стремлении распространить свое военно-политическое влияние на другие страны. Особенно характерно это было для латиноамериканского континента, традиционно рассматриваемого США как сфера их непосредственных интересов. При этом США, как правило, избегали единоличного инициирования кризисов и в одних случаях стремились сформировать многонациональные силы и действовать с мандатом ООН (Корея, 1950—1953 гг.) или ОАГ (Гренада, 1983 г.), в других опирались на специально подготовленные формирования наемников. Характерны в этом отношении события на Кубе (1961 г.). Схожим по характеру долговременной причинности стал для США гренадский кризис (1983 г.). Первоначально ставка на свержение ориентированного на Советский Союз и Кубу правительства М. Бишопа делалась на внутриполитическую оппозицию, однако политические беспорядки, охватившие страну в октябре 1983 г., не привели, как планировалось, к падению правящего режима. В создавшихся условиях 3 ноября 1983 г. американское руководство, воспользовавшись в качестве предлога защитой жизни американских граждан, находившихся в Гренаде, а также обвинив гренадское правительство в сооружении на острове при помощи советских и кубинских специалистов военных объектов, представляющих угрозу для США, осуществило военное вторжение. При этом США действовали под прикрытием решения о создании сил ОАГ. Шесть латиноамериканских стран предоставили для коалиционной группировки 400 военнослужащих. Военная операция оказалась скоротечной и в целом была завершена 14 ноября 1983 г.[401].

Характерной исторической тенденцией послевоенного периода и соответственно долговременной причиной возникновения ряда военно-политических кризисов стало соперничество различных государств за приобретение статуса региональной державы, сопровождавшееся попытками распространить свое влияние на другие, прежде всего сопредельные государства.

В Индокитае после провала военной поддержки США соответствующих государств-клиентов примером подобного кризиса стал вьетнамо-камбоджийский (24 сентября 1977 – середина января 1978 г.)[402]. Он был инициирован длительными конфликтными отношениями между Вьетнамом и Кампучией (Камбоджей), а также особенностями военно-политического курса вьетнамского правительства, конечной целью которого являлась замена политического режима в Камбодже.

В достижении этой цели Вьетнам оказывал активную поддержку Национальному единому фронту Камбоджи (НЕФК) и Армии национального освобождения (АНОК), боровшимся против режима генерала Лон Нола. Тот в свою очередь получал всестороннюю поддержку американо-сайгонских и таиландских войск, стремившихся таким образом воспрепятствовать распространению влияния социалистического Северного Вьетнама. Тем не менее 17 апреля 1975 г. власть повстанцев была установлена над всей территорией страны.

К апрелю 1977 г. в руководстве Коммунистической партии и НЕФК доминирующие позиции заняла группировка Пол Пота – Йенг Сари, неприязненно относившаяся к Вьетнаму. Эта враждебность обусловливалась тем, что кампучийское руководство подозревало Вьетнам в намерениях реконструировать Индокитайский союз, созданный в свое время Францией, но теперь уже под своей эгидой, а также и долгим спором вокруг ряда островов, расположенных в Сиамском заливе и обладавших, по некоторым прогнозам, значительными сырьевыми ресурсами. Вьетнам же обвинял кампучийский режим в планах присоединения Сайгона и Дельты Меконг[403].

Началась форсированная военизация Кампучии, которая стала возможной только при активной военной и экономической помощи КНР, стремившейся противопоставить новый режим региональным устремлениям Вьетнама. Стычки на вьетнамо-кампучийской границе стали поводом для возникновения острого военно-политического кризиса между Вьетнамом и Кампучией, а затем между Вьетнамом и КНР (1978—1979 гг.)[404].

На латиноамериканском континенте стремление распространить свое влияние и на этой основе стать региональной державой было присуще Кубе в первые годы ее существования. Фактически с первых же дней своего существования кубинская революционная власть встала на путь активного влияния на внутриполитическую обстановку в соседних странах: Доминиканской Республике, Гаити, Никарагуа и Панаме[405]. Развитию повстанческого движения в этих странах способствовали, как правило, тяжелая экономическая ситуация и внутриполитическая нестабильность. Стремление Кубы играть особую роль регионального революционного центра проявлялось и в дальнейшем, что вызвало ряд военно-политических кризисов с Сальвадором (1980 г.), Гондурасом (1981, 1982, 1983 гг.) и др.

На африканском континенте кризисы подобной разновидности вызывались действиями Сомали, Ливии, Египта, ЮАР и ряда других стран. Для Сомали, к примеру, выдвинувшей программу «Великого Сомали», характерными стали военно-политические кризисы с соседними государствами, на части территории которых проживало сомалийское население. На этой основе возник, например, кенийско-сомалийский кризис (13 ноября 1963 г. – 4 марта 1964 г.), а также неоднократные сомалийско-эфиопские кризисы, один из которых (1977 г.) завершился крупномасштабными вооруженными столкновениями.

В свою очередь стремление Ливии играть доминирующую роль в субрегионе приводило к неоднократным чадско-ливийским (1971, 1982, 1985, 1987 гг.), тунисско-ливийским (1983 г.), судано-ливийским (1976, 1985 гг.) кризисам. При этом частота и острота чадско-ливийских кризисов обусловливалась и претензиями Ливии на богатую полезными ископаемыми ( в том числе урановыми залежами) полосу Аузу. Основная цель ливийской политики сводилась к поддержке оппозиционных сил и попыткам установления дружественных режимов в государствах-оппонентах.

Особую разновидность кризисов «распространения влияния» составили ситуации, обусловленные стремлением политического руководства разделенных наций распространить собственную социально-экономическую и политическую модель жизнедеятельности на всю нацию. Характерны в этом отношении корейские кризисы (25.06—29.09.1950 г., 16.04—27.07.1953 г.)[406].

Возникновение кризисных ситуаций вызывалось также стремлением прежде всего сверхдержав или региональных держав удержать в сфере своего влияния дружественные или союзнические государства. Угроза сохранению этого влияния возникала, как правило, в результате серьезных внутриполитических изменений в правительственных структурах союзников, делавших возможной переориентацию их внешне – и военно-политического курса, а также успешных попыток основного политического оппонента по подрыву этого влияния. В послевоенный период кризисами подобной разновидности для СССР стали югославский (1949 г.), берлинские (1948—1949, 1953, 1961 гг.), венгерский (1956 г.), польский (1956 г.), чехословацкий (1968 г.) и другие, а наиболее острым и длительным – афганский (1979—1989 гг.). В свою очередь США были активно вовлечены в такие кризисы, как панамские (1964, 1990 гг.), доминиканский (1965 г.), вьетнамские (1964, 1968, 1969, 1971 гг.) и др.

Политика соперничества сверхдержав по сохранению влияния осуществлялась вплоть до окончания холодной войны. При администрации Р. Рейгана функциональной стала концепция «реакции на неопределенные сигналы», предусматривавшая готовность вооруженных сил немедленно реагировать на любые предупреждения о возможном, нежелательном для США изменении внутриполитической обстановки в той или иной стране. Логически развивали ее концепции «спускового крючка», «упреждающей интервенции» и «контрповстанческая доктрина», распространившие действие на все зоны «жизненно важных интересов США». Советская внешняя политика в последние десятилетия руководствовалась так называемой «доктриной Брежнева», предполагавшей осуществление комплекса мер, в том числе и военных, нацеленных не только и не столько на распространение влияния СССР в различных регионах мира, сколько на его сохранение в уже отвоеванных «бастионах» социализма[407].

Острота противостояния в этих кризисах обусловливалась фактором спорности объекта притязания. Там, где существовало негласное признание раздела сфер влияния (Восточная Европа – для СССР, Латинская Америка – для США), кризисы протекали, как правило, в менее острой форме.

Военное (насильственное или ненасильственное) вмешательство государства-лидера в кризисные ситуации происходило после того, как были исчерпаны политические средства воздействия на оппонента. Поэтому силовое решение, как правило, носило вынужденный характер, с тщательно осуществленным планированием и стремлением к краткосрочности.

Кризисы по сохранению влияния были характерны не только для сверхдержав, но и для других, как правило, бывших колониальных империй и великих держав, стремившихся таким образом сохранить свои особые отношения с прежними колониальными территориями. Характерны в этом отношении Суэцкий кризис (1956 г.) для Великобритании, лаосский (1953 г.) – для Франции, индокитайский (1954 г.) – для Великобритании и Франции, кризисы вокруг Гоа (1955, 1961 гг.) для Португалии, кризис вокруг Ифни (1957 г.) для Испании, кризисы вокруг Западного Ириана (1957, 1962 гг.) для Нидерландов, конголезские кризисы (1960, 1964 гг.) для Бельгии, кувейтский (1961 г.) – для Великобритании, танганьикский (1964 г.) – для Великобритании, гвинейский (1970 г.) – для Португалии, белизские кризисы (1975, 1977 гг.) и др.[408].

Но в целом в послевоенный период кризисная политика ведущих держав по сравнению со сверхдержавами была более ограниченной и избирательной.

На субрегиональном уровне кризисы подобного рода вызывались, как правило, распадом федерации, в рамках которых одно из государств выступало в качестве политического лидера и соответственно воспринимало распад федерации как угрозу своему влиянию. Подобным образом развивались события при распаде малийской федерации. В данном случае кризис возник для Мали 20 августа 1960 г., когда сенегальский президент Сенгхор объявил о выходе из состава федерации[409]. Характерно, что в предшествующий исторический период отношения между Сенегалом и Мали отличались традиционной конфликтностью, образование же федерации было вызвано конъюнктурно-политическими соображениями. После заявления сенегальского руководства президент Мали ввел в стране чрезвычайное положение и призвал Францию вмешаться в происходящие события.

Подобный же кризис происходил и для Египта с 28 сентября по 5 октября 1961 г., когда после государственного переворота в Сирии новое правительство сообщило о своем намерении выйти из состава ОАР[410]. Появление сильного соперника в арабском мире не отвечало интересам египетского руководства. Вооруженным силам ОАР было приказано подавить «сепаратизм». Однако позже Насер, убедившись в невозможности решить проблему вооруженным путем, был вынужден отступить. В обостренной форме происходил и распад Малайзийской Федерации в 1963 г.