37

Эти слова произнес голубоглазый человек средних лет с седыми бакенбардами. Цвет лица серо-желтый, под глазами мешки: в таком возрасте не каждому европейцу рекомендуется жить в Африке… Кто он? Имя и фамилию переврал, но по-английски говорит чисто.

— Вы, мистер Димитри, меня не помните, но мы встречались в Александрии. Помните победу нашей клубной команды по конному поло в игре с гусарами? Тогда вы отличились и все вас поздравляли. Мое имя Роберт Кейнсон, я торговый агент Королевской компании Нигера.

— Я жил в Александрии, но вас там не встречал, — осторожно заметил Дмитрий.

— Британский посол в Аддис-Абебе мистер Гарингтон обратил внимание на ваше внезапное исчезновение из эфиопской столицы, — невозмутимо продолжал голубоглазый господин. — Вас не видели и среди российских путешественников, которые покидали Джибути. Затем нашим наблюдателям в Хартуме стало известно о странном паломнике, не без выгоды для себя разгромившего зерибу одного из работорговцев, а затем направившегося на запад во главе конного отряда. В Лондоне внимательно следят за событиями в Африке, и там сопоставили эти обстоятельства. Поэтому мою компанию предупредили, что следует ждать гостя со странной русской фамилией.

— И в Дикве уже успели установить телеграфную связь с Лондоном?

— Великобритания и Борну подписали торговый договор более сорока лет назад, а представители нашей компании имеют офис в Лагосе и посылают пароходы по Нигеру. Но не думайте, что вся наша связь работает мгновенно. Пока вы брели по саванне, информация скапливалась и изучалась во многих канцеляриях. Так что ориентировку на вас я сам получил только на прошлой неделе.

…Значит, этот человек уже многое знает о тебе, и это может быть опасно. Но чего он хочет? Почему он так откровенно говорит уже при первой встрече? Он торопится. Потому что чего-то боится? Подождем…

— Мистер Кейнсон, я буду жить в Дикве. С удовольствием сделаю заказ на товары вашей компании. Рад был познакомиться.

Отряд разместился в довольно сносных условиях, а сам Дмитрий получил приземистый дом с плоской крышей на территории обширного дворцового квартала. Толстые глинобитные стены, узкие оконца и двери и в самые жаркие дни хранили прохладный полумрак, позволяли гулять по комнатам легким сквознякам. Недавно обмазанные коровьим навозом стены и новые циновки на полу значительно уменьшили количество клопов и блох, а голубой дымок из медной курильницы имел весьма приятный аромат. Расторопные слуги приносили кушанья с дворцовой кухни, исправно следили за чистотой. После ночевок у костра условия жизни оказались весьма сносными.

Неожиданно возникла проблема с местными деньгами. Воины, получавшие в походе арабские монеты или талеры МарииТерезии, обнаружили, что на рынках Диквы ходит, главным образом, собственная валюта — каури. Этими круглыми белыми раковинами, каждая не больше ногтя, расплачивались при всех мелких сделках. Для удобства счета при более крупных операциях и оптовых закупках использовались стандартные связки, содержавшие тысячу и более раковин. Опечатанный казначеем эмира кожаный мешок с пятьюдесятью тысячами раковин уже являлся значительной ценностью. Именно такие мешки и были выданы для денежного довольствия отряда, что привело Дмитрия в большое смущение.

Но на помощь пришел Хасан:

— Эти раковины привозят к нам с Индийского океана, и на берегах Нигера они заменяют медные слитки, куски ткани и другие предметы, которые используются вместо денег. Сейчас я все пересчитаю тебе по среднему курсу.

— Разве каури не имеют определенной цены?

— Имеют, но, как у всех денег, она постоянно меняется. Сейчас один талер идет за двадцать тысяч каури, у арабских динаров, английских фунтов или испанских реалов цена другая.

— Что же можно купить за эти ракушки?

— Все, что пожелаешь. За одно каури торговка на рынке даст тебе миску каши, за восемь получишь кусок материи, которого хватит на набедренную повязку. Ну а за молодую и крепкую кобылу надо отсчитать восемьдесят тысяч.

— Так от талеров лучше избавиться?

— Не торопись, они всегда в цене. Но предупреди всех воинов, что здесь ходят и фальшивые талеры из города Бида. В нем работает много опытных мастеров, которые умеют не только ткать красивые ткани и варить цветное стекло, но отлично работают и с металлом. Среди них есть славные кузнецы и оружейники, но некоторые чеканят талеры со всеми знаками, даже австрийская султанша на них получается как живая. Для мусульманина грех изображать людей, но они не боятся небесной кары. Очень уж выгодно делать фальшивые деньги.

— Ловят их?

— Так они же действуют тайно, а секреты кузнецов простой человек не станет выведывать. Они работают с огнем, раскаленным железом, разными острыми орудиями и при этом остаются живыми и невредимыми. Ясно, что без помощи волшебства в этом деле не обойтись!

— Да какое там волшебство! Каждый опытный кузнец разбирается в этом.

— А евнух разбирается в своем деле. Почему ты прогоняешь Ахмеда?

— Да зачем он мне нужен! — рассердился Дмитрий. Не привык, чтобы в личные дела вмешивались так бесцеремонно. Поэтому новый слуга, полный немолодой мужчина, с неизменно вежливой улыбкой и тихим голосом, сразу же вызвал какое-то неприятное чувство. — Это Идрис подсаживает ко мне своего человека?

— Здесь все его люди. Ахмед обеспечит тебя женщинами. В походе было не до них, ты заботился об отряде, и все силы уходили на то, чтобы выжить. Но когда живешь на одном месте, то они нужны. Иначе мужчина начинает болеть, плохо спит по ночам и на всех сердится днем. Галадиму положено иметь разных слуг, в том числе и таких, как Ахмед. Он местный, а наши борнуанские евнухи лучшие в мире! Их высоко ценят в гаремах Турции, Аравии, Индии. С детских лет, после того как им сделают операцию, они готовятся к такой работе, учатся обращаться с женщинами, познают все их секреты. Конечно, от евнуха не следует ожидать силы и ловкости, как от конюха, а к старости они безобразно жиреют, но из них выходят верные слуги. Лучшие обладают мужской решительностью и женской хитростью, поэтому получают важные должности и становятся управляющими, казначеями, советниками, даже военачальниками.

… Иностранцу спорить с местными обычаями бесполезно и глупо. Приходится уступать, но и промолчать нельзя. Чтобы высказать свое недовольство, а заодно и отвести душу, Дмитрий произнес известное хаусанское слово из трех букв:

— Тир21!

В ответ Хасан только руками развел.

— Тир! — зло повторил Дмитрий и добавил: — Скажи ему, чтобы разбудил меня до рассвета. Завтра пятница и эмир устраивает смотр.

Еженедельный смотр войск проходил на главной площади перед дворцом. Поеживаясь от утренней прохлады, конные и пешие воины становились на свои места, образовывали неровные квадраты — аламы. Над каждым поднималось цветное шелковое знамя, на котором золотом вышито какое-нибудь воинственное изречение из Корана или имя командира. Впереди встали барабанщики и трубачи, обязанные на привалах услаждать слух воинов, а в бою и походе подавать звуковые сигналы. Старшие начальники с суровыми лицами следили за тем, как их младшие товарищи ровняли ряды, торопились завершить последние приготовления к смотру.

Обычная, хорошо знакомая Дмитрию суета. Он сразу же обратил внимание на довольно пестрый состав войска Раббеха — смуглых лиц больше среди командиров и конников, темнокожих — в пехоте и у пушкарей. Еще во время похода узнал, что большинство из двадцати аламов, на которые делилась армия Борну, расквартировали вблизи столицы. Общая их численность — около двадцати тысяч человек, из них пятая часть — базингеры — вооружены огнестрельным оружием. Личный алам эмира имеет винтовки, а для его усиления создан специальный алам пушкарей, в распоряжении которых имеется около пятидесяти орудий различного калибра. В случае военной угрозы правители провинций и подвластные султаны обязаны выставлять конное и пешее ополчение, состоящее из копейщиков и лучников.

Все замерли, когда пропел сигнальный рог, возвестивший появление на площади Раббеха. Его сопровождали Фадельалла и несколько военачальников. Следом шли двое писцов с сумками для бумаг и неизменный Суруру со своими помощниками. Все одеты подчеркнуто просто, хоть сейчас готовы выступить в поход.

— Альхаджи Муса, идем с нами, — распорядился эмир. — Сегодня мы проверяем нечетные десятки трех аламов и пушкарей. Смотри внимательно, свое мнение доложишь после смотра.

Начали с правофланговых. Прежде всего оценивали базингеров по внешнему виду, но, как правило, с этой стороны недостатков не находили. Эти рослые парни были подтянуты, вид имели бодрый и сытый. Тем не менее некоторым из них эмир приказал выйти из строя и назвать свое имя. Тут же один из писцов заглядывал в список и сообщал прошлые заслуги и провинности воина. Затем эмир лично проверял оружие каждого, осматривал рог с порохом, проверял наличие пуль и ружейных капсюлей в специальной сумке, требовал исполнить некоторые приемы. К ошибкам молодых относился снисходительно, некоторым сам показывал, как надо целиться и заряжать. Затем следовало внушение командирам и другой писец делал необходимые пометки. Когда в подсумке одного из базингеров не оказалось положенного числа пуль, им занялся Суруру. Прямо перед строем базингера, а потом и его десятника распластали на земле и выпороли. Такому же наказанию подвергли еще несколько человек.

У конных воинов осматривали мечи и кольчуги, но сам эмир такой древностью не интересовался. Но в заботе о лошадях показал себя рачительным хозяином, осматривал их внимательно, требовал кормить не реже трех раз в день и на ночь поить молоком. Спутники эмира, которым была доверена проверка холодного оружия, выказали большое усердие и нашли много недостатков — невычищенные кольчуги и шлемы, плохо заточенные мечи и сабли. Но в отличие от базингеров, в большинстве своем бывших рабов, конников пороть не стали. Просто наложили денежные штрафы. Меньше всего времени заняла проверка пушкарей. Три короткие медные пушечки были навьючены на верблюдов. Каждая, не более полуметра длиной, крепилась на специальном станке так, что ее можно было развернуть в любом направлении. На запасных верблюдах были навьючены необходимые запасы пороха, картечи и ядер размером с крупный лимон. Фадельалла, который уже несколько раз дружелюбно поглядывал на Дмитрия, заметил его удивление и пояснил, что в арсенале его отца имеются более мощные орудия. Верблюжья артиллерия хороша тем, что быстро меняет позиции и неотступно следует за конными частями. Она может вести огонь прямо с вьюка, нужно только приучить верблюда ложиться по команде и не бояться звука выстрелов. Ну а как действуют эти пушечки Аль-хаджи Муса скоро уводит сам. Тем более что часть конников, прибывших сегодня на смотр, еще не знакома с подобным оружием.

После короткого перерыва, во время которого все войско дружно совершило очередную молитву, начались строевые учения. Базингеры стягивались в походную колонну, рассыпались цепью, опять сжимались в квадрат и, ощетинившись ружьями, встречали атакующих конников. А те с устрашающим воем носились вокруг, размахивали саблями и круто осаживали коней перед строем, картинно поднимая их на дыбы. После этого войска разделились, и конники — занялись метанием копий и рубкой, а базингеры стреляли в цель, которую изображали снопы соломы, сложенные у крепостной стены.

Дмитрий заметил, что многие стрелки засыпали в ружья пороха больше положенной нормы. Они с гордостью демонстрировали своим товарищам шомпола, торчавшие из заряженных стволов на большую, чем обычно, длину. Командиры явно не обращали внимания на такое заряжание и все весело скалились, когда при выстреле вылетал особенно длинный язык пламени и грохотало сильнее обычного. Хотя во время стрельбы два ружья разорвало, а их хозяев с окровавленными лицами унесли с площади, на это никто не обратил особого внимания.

В конце смотра войска заняли исходное положение и конники начали покидать площадь. Внезапно базингеры расступились, и за ними открылись лежавшие на земле верблюды с пушечками на горбах. Тут же грянул холостой залп, а потом пушкари принялись палить не жалея пороха. Результат их стрельбы был впечатляющим: лошади испуганно шарахались, люди падали с седел. Клубы пушечного дыма и тучи пыли закрыли всю площадь. К счастью, стрельба скоро прекратилась и порядок был восстановлен. Выяснилось, что некоторые всадники уже более или менее знакомы с действием артиллерии и не очень пострадали. Ну а молодежи был дан наглядный урок.

Разбор смотра последовал немедленно. Раббех и старшие командиры устроились в густой тени невысокого дерева в одном из тихих двориков за дворцовой стеной. Слуги поспешно расстелили ковры, расставили кувшины с напитками, подали трубки с табаком и исчезли. У ворот и по степи встали часовые.

— Альхаджи Муса, первым послушаем тебя, — приказал эмир. — Говори откровенно, мнение нового человека всегда полезно.

Как оценить это войско? Конечно, это нерегулярная армия, но первые шаги для ее создания сделаны. В боях с ополчением племен она непобедима. А если придется сражаться с войсками, обученными на европейский манер и вооруженным современным оружием? Базингеры — это основная сила, но их стрельба не столько поражает противника, сколько отпугивает его. Как снабжаются аламы в походе? Или за ними, как и за войсками негуса, тянутся караваны стряпух, носильщиков, стада скота? Ясно, что и конница годится только для разведки и преследования разбитого противника, ну а пушечки… Эх, сюда бы те батареи, с которыми Петрович действовал в Эфиопии!

Однако все эти мысли Дмитрий не стал сообщать собравшимся. Сдержанно похвалил порядок и дисциплину войска, но откровенно предупредил, что часто на смотрах и парадах получается одно, а на поле боя выходит совсем другое. Сказал, что основное внимание следует уделять не использованию холодного оружия, а огневой подготовке. Сейчас все европейские армии вооружены скорострельными и дальнобойными винтовками. В некоторых из них появились пулеметы, которые заменяют сотни стрелков и обрушивают на противника ливень пуль. Сила огня такая, что до рукопашного боя дело порой и не доходит. Осторожно добавил, что сказанное всего лишь первое впечатление, в будущем надеется лучше узнать сильные и слабые стороны армии Борну.

Его слова выслушали внимательно, возражать и спорить никто не стал. Один только Хайяту презрительно фыркнул.

— У наших богатырей нет слабостей! Гром пушек эмира повсюду сметает царства нечестивых язычников!

Остальные начальники высоких материй не касались. Свои речи они дружно начинали с заверений в верности эмиру, а затем переходили к жалобам на нехватку кормов и денег. Упоминали о том, что среди базингеров лишь немногие смогли по достоинству оценить великие милости эмира. После прошлых победоносных походов все они получили в награду земли и пленных, которые должны были работать на полях и умножать благосостояние защитников страны. Но по разным причинам воины не смогли стать настоящими хозяевами. Теперь большинство этих пленных мотыжат поля богачей или трудятся в мастерских ремесленников, а сами воины как сидели на казенном пайке, так на нем и остались.

— Хватит, стонать, как старухи! — не выдержал Раббех. — Слушал вас терпеливо, да не о том вы говорили.