Его охватило непреодолимое желание перекреститься, чтобы защитить себя от этого проклятого имени, но он взял себя в руки.

Святой Камбер Кулди или демон, но его, несомненно, чтил Брион Халдан. А если Брион, так много сделавший добра для всего народа, вместо бога обращается с просьбой о защите к Камберу — Святому Камберу! — то вряд ли Зло связано с именем Камбера.

А что касается видения Алярика, то он подумает и составит свое мнение по этому поводу позднее. Он не был склонен верить в то, что это было видение. Да, иногда случаются очень странные вещи…

Он снова повернулся к Моргану. На его лице застыло виноватое выражение.

— Ну? — выжидательно спросил Морган. Он не старался проникнуть в мысли своего кузена.

Дункан виновато пожал плечами:

— Со мной все нормально. Это во мне опять воевали Дерини и священник. — Он слабо улыбнулся и кратко пересказал Моргану то, что он пережил в себе.

Морган криво усмехнулся.

— Ясно, — сказал он. — Но мне бы хотелось побольше уверенности в том, что мы делает. У меня такое ощущение, что мы блуждаем в потемках.

— И у меня тоже, — согласился Дункан, — но нам ничего не остается, как продолжать. Если Келсон встретится с Чариссой, не имея могущества Бриона, какова бы природа его ни была, он погибнет. Это неоспоримо. А, с другой стороны, сам процесс передачи могущества может убить его. Если мы сделает ошибку или же сделали, то нам останется только взять его и отнести Чариссе со словами: «Вот и мы, миледи. Возьми его. Мы хотим, чтобы ты вечно правила Гвинедом». — Он повернулся, взял тяжелый шарф из шкафа, поднес его к губам и накинул себе на плечи.

— Но все же, — добавил он, обернувшись к Моргану. — Мы никогда ничего не узнаем, пока не попытаемся, не правда ли? — Он подошел к свече, приставил к пламени ладонь. — Ты готов?

Морган покорно кивнул.

— Тогда пошли, — сказал Дункан. Он задул пламя и пропустил Моргана в дверь ризницы. — Ты знаешь, все это очень нелепо. Я, священник и колдун — еретик Дерини, — помогаю лорду Дерини передать запретное могущество смертному королю Гвинеда. Должно быть, я сошел с ума!

Келсон сидел в кабинете. Руки его были сложены на коленях, немигающий взгляд устремлен на огонь свечи. За свечой в футляре, на подушке из черного бархата, лежал малиновый Лев, бросая танцующие блики желтого огня на лицо и руки мальчика.

Но беспокойство Келсона в данный момент вызывали не свеча и не Лев: он с тревогой думал о том, что все его будущее и даже сама жизнь зависит сейчас от того, как он будет вести себя в ближайшие полчаса.

Эти мысли были тревожны, но избавиться от них он не мог. Страх — это такая вещь, которой надо смотреть в лицо, и только тогда его можно преодолеть, только тогда он исчезнет, растает, испарится. Брион вдалбливал это ему в голову с тех пор, как он помнил себя, и он должен сделать то, что сейчас требуется от него. Келсон стиснул пальцы и позволил образу Моргана возникнуть в пламени свечи.

Морган бы не боялся, окажись он в таком же положении. Келсон был уверен, что, какова бы ни была опасность, мудрый и могущественный лорд Дерини не позволил бы показать и тени страха.

И отец Дункан — он бы тоже не боялся. Ведь кроме того, что он Дерини, он человек Бога, священник. Имея на своей стороне могущество Дерини и могущество Бога, он может быть уверен, что в его присутствии никакое Зло не посмеет высунуть голову. И эти два человека защищают его. Что может ему повредить в таком случае? Вот если бы только не позволить страху овладеть им…

Он положил подбородок на сложенные руки и начал внимательно изучать брошь. Да, в том, что ему предстоит сделать, нет ничего трудного. Он перевернул брошь и положил ее так, чтобы видеть иглу. Потом снова положил подбородок на руки.

Нет, это не должно быть слишком больно, ведь он уже не раз в своей жизни царапался, получал на охоте небольшие раны. Они наверняка были гораздо более болезненны, чем укол трехдюймовый тонкой золотой иглы.

Он не знал, что с ним будет после того, как он совершит то, что требуется. В соответствии с тем, что он читал, случиться может все, что угодно. Но ритуал изобрел его отец, который хотел, чтобы он приобрел могущество. Келсон был уверен, что ничего плохого не случится. Брион заботился о нем, нет, любил его — в этом он не сомневался.

Келсон мысленно поздравил себя с такой превосходной логикой, и тут открылась дверь, и вошли Морган с Дунканом. Их лица были уверены и спокойны. Это для него, подумал Келсон. Однако он почувствовал их внутреннее напряжение, хотя они и пытались вселить в него уверенность. Они знали, что он нервничает.

Келсон выпрямился и небрежно улыбнулся, чтобы показать им, что больше не боится.

Дункан взял свечу со стола и, проходя мимо, потрепал его по плечу. Морган посмотрел, как Дункан встал на колени перед алтарем, а затем взял со стола брошь и бутылку с зеленоватой жидкостью. Он взглянул на Келсона:

— Дункан все подготовил, мой принц. Ты готов? — спросил он спокойно.

Келсон кивнул и поднялся.

— Я готов.

Дункан протянул руку за распятием и нажал несколько потайных кнопок. Сразу же часть стены исчезла, и в образовавшееся отверстие потоком воздуха засосало гобелен, висевший рядом. Когда давление уравновесилось, гобелен спокойно повис. Дункан поднялся с колен и пригласил Келсона и Моргана войти.

Часовня была очень маленькой, вдвое меньше кабинета. Когда отверстие закрылось за ними и Дункан пошел в другой конец зажечь свечу, Келсон и Морган увидели, что боковые стены и потолок расписаны сценами из жизни различных святых. В живописи преобладала золотая краска, которая отражала то небольшое количество света, которое было в часовне, и создавала впечатление, что фрески светятся изнутри сами по себе.

За маленьким алтарем стена была раскрашена в темно-голубой цвет с множеством серебряных звездочек на ней. С потолка на тонких шнурах свисало черное полированное распятие. Казалось, что оно парит в небесах над алтарем. Дункан зажег дополнительные свечи у алтаря, а свет лампады, висящей на цепи слева от алтаря, бросал малиновые блики на распятие.

Келсон и Морган заняли места в центре часовни, Дункан склонился в глубоком поклоне перед алтарем.

Морган положил брошь и бутылочку на пол, затем отстегнул свой меч и тоже положил рядом с собой. Он подал знак Келсону сделать то же самое. Морган не думал, что это действительно необходимо, но традиция требовала, чтобы входящий в дом Бога был безоружен. Вероятно, где-то когда-то в этом был смысл и была необходимость.

Когда Келсон положил свой меч на каменный пол, Дункан закончил молитву и присоединился к ним.

— Я думаю, что можно начинать, — тихо сказал он, опускаясь на колено перед мальчиком и Морганом. — Алярик, ты подготовил брошь… — Он жестом указал на бутылочку. — Ну, а теперь, Келсон, я начну читать короткие молитвы, а вы с Морганом будете давать соответствующие ответы. Затем я пойду сюда и благословлю тебя. После этого я вернусь к алтарю и скажу: «Боже, пусть все совершится по твоей воле». Это сигнал для тебя.

Морган протер иглу жидкостью и закрыл ее тоненькой тканью для защиты от пыли.

— А я? — спросил он, взяв левую руку Келсона и протирая ее жидкостью. — А что делать мне?

Дункан покачал головой.

— Ничего. И что бы ни случилось, не касайся его и не пытайся поддержать, пока все не кончится. Мы здесь имеем дело с фантастическим количеством энергии, и если ты вмешаешься, она может убить его.

— Я понял, — сказал Морган.

— Хорошо. Есть вопросы, Келсон?

— Нет.

— Хорошо.

Дункан поднялся, посмотрел на Келсона, потом поклонился. А после этого он повернулся и пошел к алтарю.

Келсон широко раскрытыми глазами смотрел, как Дункан встал на колени, поцеловав алтарь, и приготовился вознести молитву Богу.

— Господь Вседержитель с Духом Святым! Помолимся!

Губы Дункана шевелились в молитве. Морган украдкой бросил взгляд на Келсона. Мальчик стоял на коленях и казался совсем спокойным, таким ужасно молодым и уязвимым. Морган не боялся за себя. Он был уверен, что он и Дункан сумеют защитить себя от любого зла, которое будет вызвано тем, что они собираются сделать. Но Келсон, обыкновенный мальчик, человек без всякой защиты…

Конечно, возможно, что для тревоги нет оснований, а может быть, Глаз Рома, сверкающий в ухе мальчика, как-то защитит его, если для этого возникнет необходимость. Но все же… Келсон так молод, так доверчив… Морган был рад, что мальчик ничего не знает о тех сомнениях, которые одолевали его и Дункана час назад. То, что мальчик должен был сделать сейчас, требовало полнейшей уверенности. Места для сомнений здесь не должно быть.

Морган перевел взгляд на алтарь и увидел, что Дункан уже закончил свою молитву. Он низко поклонился перед алтарем и повернулся к ним.

— Господь, Отец Святой, — нараспев произнес он на латыни.

— Амен, — торжественно ответили Морган и Келсон.

После этого Дункан повернулся к столу и встал перед коленопреклоненным Келсоном. Затем, положив обе руки ему на голову, он заговорил снова. Голос его был тих, но в тишине комнаты все слова были хорошо слышны.

— Келсон Сипил Рис Энтони Халдан. Хотя сети ада окружают тебя, хотя смертельные ловушки расставлены вокруг тебя, ты не должен бояться, крылья Бога закроют тебя, под ними ты будешь в безопасности.

— Он перекрестил голову мальчика. — Во имя Отца, Сына и Святого Духа, амен.

Когда мальчик поднял голову, Дункан взял из рук Моргана брошь, снял защитную тряпочку с иглы и вложил брошь в правую руку Келсона.

— Господи Боже, укрепи нас!

Пора!

Рука Келсона дрожала, когда он приложил острие иглы к левой ладони. Он колебался, но только мгновение, он мысленно готовил себя к той боли, которая поджидала его.

Затем он вонзил иглу в ладонь.

Боль! Обжигающая боль! Дикая боль!

Внезапно его раненая рука стала отдельным существом, передающим дикую боль в его мозг, которая вонзилась в него, как искра от свирепого костра, как обжигающий свет ослепительного солнца действует на незащищенные глаза. Он ощущал, как боль пронизывает его руку, точно удар меча. Холод. Жар. Острая игла бесконечно долго находила себе путь сквозь связки, мышцы, между костей ладони. И наконец он ее увидел. На наружной стороне ладони показался конец иглы, теперь уже темного цвета.

Непроизвольный стон вырвался из его горла. Брошь держалась на его ладони, как будто приросла к ней. Он согнулся вдвое, мыча от боли, крепко сжав глаза, так как боль, рождающаяся взрывами внутри головы, вырывалась изнутри через глаза, причиняя необыкновенные мучения.

Морган изо всех сил старался сдержать себя и не кинуться на помощь принцу. На лице мальчика было написано страдание, все его тело пронизывала боль. Никогда он не выглядел таким беспомощным, таким беззащитным.

Дункан тоже смотрел на мальчика. Коротким взглядом он напомнил Моргану, чтобы тот не смел вмешиваться.

Стоящий на коленях Келсон сел на пятки, прижимая раненую руку к груди. Он начал излучать прозрачный бледно-золотой цвет. Сияние постепенно усиливалось, и вдруг мальчик застыл и перестал стонать. Мужчины смотрели на него, не дыша. Глаза молодого короля широко раскрылись, они смотрели куда-то в неведомое, видели то, что только он мог видеть.

Яркость… боль… кружение цвета… боль пульсирует… холодная дрожь, от чего? Боль проходит… теперь лучше… что-то холодное в руке… Смотри!… лицо… светлое, темное… свет угасает, лицо… становится темнее… вращающийся мрак… Отец! — Мрак…

Внезапно тело мальчика мягко опустилось на пол. Свет вокруг него погас.

— Келсон! — крикнул Морган. Он быстро повернул лицо мальчика к свету, стараясь найти пульс. — Келсон, что с тобой?

Дункан тоже встал на колени перед неподвижным мальчиком. Пальцы Моргана наконец нащупали пульс, который с каждым ударом становился все ровнее. Морган приподнял веко Келсона и обнаружил, что мальчик реагирует на свет. Пульс становился все ровнее.

— Десница Господня сильно ударила его, — прошептал Дункан, перекрестившись. — Но он не умрет, он будет жить.

Он взял левую руку мальчика, осторожно вынул брошь и замотал руку шелковым платком.

— Ты думаешь, что все получилось? — осторожно спросил Морган, поднимая голову и плечи мальчика и плотно укутывая его в малиновый плащ.

— Думаю, да. Еще рано говорить с полной уверенностью, но признаки того, что все проходит нормально, налицо. — Он коснулся губами шарфа и положил его на алтарь. Затем он направился к потайной двери. — Но об одном можно сказать сейчас с уверенностью. С ним произошло нечто большее, чем простая дырка в руке. Когда он очнется, то его надо расспросить.

Когда Дункан открыл дверь, Морган поднял бесчувственного Келсона на руки и плотнее закутал его в плащ. Дункан взял меч с пола, еще раз обвел часовню взглядом, а затем отодвинул гобелен, чтобы войти в кабинет.

Немного погодя он и Морган уже шли по тайным коридорам в апартаменты Келсона.

— Я не могу понять, как он мог пройти незамеченным.

Говорящий зажег спичку и поднес ее к свече у постели Келсона, а затем обернулся к двум своим компаньонам.

— Я был уверен, что ты уследишь, Лоуренс.

Лоуренс вложил меч в ножны и снял капюшон с головы.

— Я не могу этого объяснить, милорд. Я не видел, чтобы кто-нибудь входил или выходил отсюда до тех пор, как принц и Его милость вошли сюда. — Он подошел к камину, потрогал угли носком сапога, а затем подбросил несколько поленьев.

— А если бы вы спросили меня, — сказал третий, тоже опустив меч, — то я сказал бы, что рад, что их здесь нет. Мне не нравится это дело — убивать лорда Алярика. Ведь мы же ему присягали. — Он осторожно сел на край королевской постели, осторожно ее ощупал и под жестким взглядом Лоуренса торопливо поднялся.

— Может, здесь есть другой выход? — с подозрением спросил Лоуренс, осматривая комнату со своего удобного наблюдательного пункта у камина.

— Кажется, есть какие-то слухи о секретных ходах. Может быть, они ушли отсюда по такому ходу?

Эдгар, первый из говоривших, нахмурившись, задумался над этим. Хотя он был из дворян и вассалов Моргана, но не отличался сообразительностью. Он был хорошо известен как хороший боец, но там, где требовалось пораскинуть мозгами, Эдгар испытывал затруднения. Наконец он кивнул головой и вытащил меч из ножен.

— Это вполне возможно. Если это так, то они могут вернуться в любую минуту.

Он начал обыскивать комнату, тыча мечом во все подозрительные щели. Третий человек осторожно подошел к камину.

— Ты действительно думаешь, что лорд Алярик поработил нашего молодого короля, как все говорят? Это плохо, что он убил солдата короля, но то, что он угрожает жизни самого короля, — это еще хуже, это совсем другое дело.

— И то, и другое преступление исходит из его греховной натуры! — сказал Эдгар, который ходил по комнате, как посаженный в клетку зверь.

— Он не может…

— Тихо! — сказал внезапно Лоуренс, подняв вверх руку. — Мне кажется, я что-то слышу.

— Гарольд, встань здесь, — приказал Эдгар, показав третьему место у стены слева от камина.

От стены исходили слабые звуки, похожие на осторожные шаги. Все трое быстро погасили свечи и отступили в тень, держа оружие наготове.

Они увидели, что стена слегка, с легким звуком, качнулась, а затем скользнула вперед. В образовавшемся отверстии возник слабый свет, а затем — Морган, несущий на руках принца, а за ним — Дункан.

Как только они вошли в комнату, то сразу почувствовали присутствие чужих, скрывшихся в тени.

— Вы, демоны, — прошипел Эдгар из темноты. — Что вы сделали с Его Высочеством?

Три человека вступили в круг, освещенный лампой у стола, и с ненавистью посмотрели на Моргана и Дункана. Их оружие было наготове, лица скрыты под капюшонами темных плащей, на головах стальные шлемы.

— Вам нечего ответить, монстры? — с яростью повторил Эдгар. — Становитесь и защищайтесь!