Глава 15

Мозг Келсона бешено работал: он искал ключ. Келсон стиснул руки вместе, пальцы начали рассеянно тереть Кольцо Огня. Он внезапно вспомнил ритуальные стихи: «Знак Защитника закрепит могущество… Знак Защитника закрепит… Знак Защитника…» Внезапно его глаза упали на пол, туда, где стояла Чарисса. Он никогда раньше не замечал этого, но в мраморный пол были вделаны знаки — знаки Святых — знаки всех Святых! Может ли это быть?

Пытаясь скрыть охватившее его возбуждение, он позволил рассеянному взгляду скользнуть по большому кругу знаков, ища тот, о котором он даже боялся подумать. Если бы это была новая церковь, то ему нечего было бы и надеяться найти его. Но Святой Георгий — О, Боже, вот он! Знак Святого Камбера, того, кого много лет назад называли Лефонсар Хомокум — Защитник Людей!

С торжеством он окинул взглядом собор, лежащий перед ним. Он нашел его! А другого ответа быть не должно! Они невольно приравнивали Защитника из первой части стихов к Защитнику из второй части и тем самым полностью нарушали весь ритуал. Но теперь…

Он уверенным взглядом посмотрел на Чариссу, долго изучая ее, прежде чем заговорить. Теперь он должен подготовить сцену для того, что ему предстоит сделать.

— Ты сказала, что я боюсь драться с тобой, Чарисса, — сказал он ровным тоном. — Ты призналась в убийстве Бриона. Ты была причиной того, что тот, кого я уважаю как отца, лежит тяжело раненный. И ты ранила мою мать, которая в отчаянной попытке пыталась предотвратить наше столкновение. Время пустых разговоров прошло. — Он окинул всех уверенным взглядом. — И прошло время пощады и милости, которую я хотел предложить тебе, несмотря на все то, что ты говорила. И теперь я тебя предупреждаю, Чарисса, что я принимаю твой вызов и согласен драться с тобой, хотя делаю это в доме Бога с большой неохотой. Но ты принуждаешь меня к этому, и я не дам тебе никакой пощады. Тебя ждет возмездие.

Чарисса покачала головой.

— Та, Которая в Тени не нуждается в твоей милости, Келсон. Твои слова всего лишь похвальба. Спускайся вниз, если ты не трус, я жду тебя.

Келсон с ненавистью посмотрел на нее, а затем оглянулся на Моргана и Дункана, слегка кивнув им. Его рука потянулась к горлу, чтобы отстегнуть тяжелую мантию. Нигель был уже рядом и принял ее. Беспокойство и надежда смешались в нем при виде такой уверенности Келсона. Келсон бросил ободряющий взгляд на дядю и стал медленно спускаться по ступеням. Нигель, держа мантию в руках, присоединился к Моргану и Дункану.

Келсон медленно спустился, определил точную последовательность своих перемещений, которые должны были привести его к знаку Камбера наиболее быстро. Уголком глаза он видел свою цель, которая находилась примерно на двадцать футов впереди и немного влево.

Он прошел к Чариссе с перчаткой, немного отклоняясь влево, так, чтобы его путь совпал со знаком. Затем перед тем, как наступить на него, он бросил перчатку вперед и вправо. Когда она упала на мраморную плиту, он наступил на знак.

Морган и Дункан смотрели на эту сцену с растущим беспокойством, так как мальчик вел игру, которая могла иметь ужасные последствия. Они не знали, что у него на уме, но в том, что у него был план, не сомневались. Они поняли это из взгляда, который он бросил на них перед тем, как начал спускаться по лестнице. Когда же он приблизился к знаку, они решили, что разум покинул мальчика.

Чарисса посмотрела на перчатку долгим взглядом, и та влетела ей в руку. Она швырнула ее своим охранникам. Затем поклонилась и на несколько шагов приблизилась к Келсону. Никогда еще Келсон не выглядел таким ужасно юным и одиноким.

— Ты готов начать, мой лорд Келсон? — произнесла Чарисса старую ритуальную фразу.

Келсон кивнул:

— Я готов, моя леди Чарисса.

Чарисса отступила назад на несколько шагов. Она подняла руки, шепча заклинание. Мгновенно за ней возник полукруг голубого огня, четкая линия сапфирового цвета, которая наполовину охватила круг знаков Святых.

Она опустила руки и отступила на несколько шагов, сделав жест в сторону Келсона.

Келсон сделал глубокий вздох. Теперь — решающая часть испытания. Если он не сможет ответить на заклинание Чариссы, значит, он проиграл, значит, он не обладает могуществом. Когда он вступил в знак, он ничего не почувствовал. Вероятно, он не узнает о том, получил ли он могущество, пока не попробует его на деле.

Произнеся про себя молитву святому, на знаке которого он стоял, Келсон поднял руки над головой, полностью копируя движения Чариссы.

И странные, незнакомые слова пришли к нему, сорвались с его губ, слова, которых раньше он никогда не слышал, низкая песня, которая заставила воздух вокруг него затрещать, которая сформировала малиновое пламя. Две арки сошлись вместе, образовав полный круг, наполовину голубой, наполовину малиновый. В этом кругу стояли двое.

Келсон с трудом сдержал улыбку. Он опустил руки и ощутил, как внутри его переливаются силы, теснятся мириады заклинаний, с помощью которых он мог управлять своим могуществом, о чем он даже не мог мечтать. Вокруг него все вздохнули с облегчением, поняв, что он и в самом деле обладает могуществом Халданов.

Но это было еще не все. Где-то в глубине своего разума Келсон чувствовал присутствие двух других — Моргана и Дункана. Они, одобряя, посылали ему поздравления. Все это мелькнуло в нем и исчезло.

Он позволил себе послать легкую саркастическую улыбку Чариссе. Она подняла бровь в знак удивления тому, что он смог ответить на ее заклинание. Затем она раскинула руки и приготовилась к следующему заклинанию, а Келсон, слушая ее и готовя ответ, сосредоточился. Это был язык, который он понимал, и ответ сам собой пришел к нему.

Голос Чариссы был низким, но чистым и отчетливо слышался в тишине храма:

— Во имя земли и воды, огня и воздуха я собрала силы

и сотворила этот круг.

Я очистила его. Пусть все остерегаются.

Через него не пройдет ничто живое.

Когда Чарисса закончила стих, Нигель дернул за рукав Дункана:

— Дункан, знает ли Келсон, что она делает? Если она закончит заклинание и сомкнет круг…

— Я знаю, — прошептал угрюмо Дункан. — Если она это сделает, круг не разомкнется, пока кто-нибудь из них двоих не умрет. Таким путем совершаются все древние дуэли Дерини.

— Но…

— Это, отчасти, для безопасности зрителей, Нигель, — добавил Морган слабым голосом. — Без этого круга заклинание может выйти из под их контроля. Они ведь будут использовать гигантское количество энергии.

— Но, во всяком случае, мы видим, что у Келсона теперь могущество Дерини, — заметил Дункан, глядя как Келсон распростер руки подобно Чариссе. — Ведь его этому никто не обучал.

Голос Келсона был низок, в нем звучала уверенность, и он ответил на заклинание Чариссы:

— Внутри подвижны время и пространство.

Отсюда ничто не может выйти или сюда войти.

Круг кончится, когда один из двух будет свободен.

Когда Келсон закончил, там, где соединялись две арки, вспыхнуло фиолетовое пламя. Оно подчеркивало неразрывный круг диаметром сорок футов, где стояли двое дуэлянтов. Как будто по заранее установленному сигналу, эти двое разошлись по противоположным сторонам круга.

Чарисса быстро пробежала взглядом по окружности, а затем поклонилась. Ее голос прозвучал гулко в пространстве, ограниченном магическим кругом.

— Мой лорд Келсон, как вызываемый ты имеешь право на первый удар. Воспользуешься ли ты этим правом или предоставишь его мне?

Келсон поклонился в ответ:

— Моя леди Чарисса, как вызываемый я действительно имею право на нанесение первого удара. Однако перед лицом такой красоты, как твоя, я отказываюсь от этого права. Первый удар твой…

Чарисса улыбнулась и поклонилась.

Нигель опять толкнул Дункана.

— Какого дьявола он это делает? — спросил он хриплым шепотом. — Он не должен предоставлять ей никаких преимуществ, у нее и так их предостаточно.

— Так надо, — прошептал Дункан. — Келсон согласился бороться по правилам, а одно из них гласит, что мужчина должен уступить право первого удара женщине. Не беспокойся. Первые заклинания только проверочные.

В дальнем конце круга Чарисса выставила руки перед собой ладонями вниз. Затем, бормоча что-то неразборчивое, она медленно развела их в стороны. При этом перед ней в воздухе вспыхнуло голубое пламя в виде небольшой сферы. Сфера стала увеличиваться в размерах. Ее границы непрерывно изменялись. Вскоре она достигла размеров человека, в ней можно было различить человеческую фигуру.

Затем, когда форма стабилизировалась, из сферы появился голубой воин в голубой кольчуге со сверкающем мечом в руке и голубым щитом в другой. Он медленно осмотрелся вокруг и заметил Келсона. Приготовив голубое огненное оружие, он наклонил голову и стал приближаться к молодому королю.

Келсон колебался одно мгновение. Затем он правой рукой выхватил из сжатой в кулак ладони светящийся огненно-малиновый меч. Как только голубой воин приблизился на достаточно близкое расстояние, из левой руки Келсона вырвалась молния, отразила удар голубого меча, а малиновый меч Келсона отрубил голову воина. Она упала на пол с гулким звоном. Затем это создание Чариссы, как и оружие Келсона, исчезли. Только клочья голубого тумана еще висели в воздухе некоторое время.

В толпе послышались одобрительные возгласы в честь молодого короля, и затем все погрузились в напряженную тишину, когда гибкие пальцы Чариссы завертелись, творя новое заклинание. Еще до того, как она начала песнопение, темный туман начал клубиться вокруг нее, постепенно принимая форму дракона.

Дракон растет,

Сила прибывает.

Все побеждает

Чувства ослепляет.

Прежде чем она успела начать второй куплет, Келсон тоже начал петь. Туман стал рассеиваться.

Дракона убиваю.

Сила исчезает.

Чувства спокойны,

Завоеватель побежден.

Глаза Чариссы угрожающе потемнели, но она ничего не сказала. Она надеялась и была уверена в легкой победе, но, очевидно, мальчик знает много больше, чем она рассчитывала. Она, конечно, не сомневалась в исходе битвы. Не может же начинающий, с только что приобретенным могуществом, победить чистокровного колдуна Дерини, который тренировался в использовании своих сил годами. Но она должна увеличить мощь своих ударов!

Терпеливо, чтобы не истощать свои жизненные силы, она начала серию стандартных заклинаний, предназначенных для определения слабых точек противника.

Заклинания метались внутри круга: атака и контратака, выпад и парирование. Люди Чариссы смотрели на все это бесстрастно. Они долго служили ей и теперь беспокоились только о том, чтобы дуэль не затянулась дольше, чем необходимо. Только с полдюжины людей Мооров смотрели на это с возрастающим интересом. Они тоже занимались магией и теперь хотели увидеть и услышать новые заклинания.

Однако среди наблюдателей были и те, в головах которых начинали бродить мрачные мысли. Нигель смотрел на дуэль с ужасом. Он боялся того, что может случиться, но не мог отвести свой взор. Морган поднял голову, а затем здоровой рукой тронул Дункана.

— Дункан…

Дункан с участием посмотрел на него, так как лицо Моргана стало еще белее, чем раньше. Боль вырезала на его лице глубокие морщины.

— Что случилось? Тебе очень больно?

Морган стиснул зубы и с трудом проговорил:

— Я потерял много крови, Дункан. Я чувствую, что силы покидают меня. Та энергия, которую мы использовали для спасения Дженаны, прикончила меня.

Дункан кивнул:

— Что мне сделать? Чем я могу помочь?

Морган постарался устроиться поудобнее на жестких ступенях, морщась при каждом движении.

— Ты помнишь, я рассказывал тебе об излечении Дерри прошлой ночью? Я хочу попытаться совершить это еще раз. — Он поднял свою левую руку, чтобы видеть грифона. — Мне кажется, я знаю, как все делать, но ты должен мне помочь. Поддержи меня, усиль направление моих мыслей, но не вмешивайся сам. Я это говорю потому, что мне кажется, что я проникаю в те области, которые…

Дункан слабо улыбнулся:

— Ты хочешь сказать, что имеешь дело с запретными силами, с ересью, Алярик?

— Возможно, — прошептал Морган.

Морган посмотрел на круг, где происходила дуэль, одобрительно улыбнулся, когда Келсон лихо расправился с каким-то чудовищем, извлеченным Чариссой из самих недр Ада, а затем повернулся к своему кольцу и начал сосредотачиваться. Его глаза заблестели, когда он вошел в первую стадию транса. Как только он погрузился достаточно глубоко, Дункан тоже стал всматриваться в камень. Он легко вошел в транс и позволил своим мыслям слиться с мыслями своего кузена, он позволил себе плыть по течению мыслей Моргана, снабжая его новыми силами. Нигель, сидящий совсем рядом с ними, даже не заметил, что происходит сейчас с его соседями.

Для Келсона время тянулось бесконечно: все его успешные схватки прошли, как жуткие кошмары давно забытых снов.

Драконы всех размеров и мастей, грифоны, извергающие огонь, стенракты, подобные тому, которого он видел в саду, и много других чудовищ. Даже сейчас Чарисса создавала какой-то новый ужас, который он должен отразить и сокрушить.

Он выпрямился и заставил себя сосредоточиться. Он внезапно понял, что это последнее заклинание, которое готовит Чарисса. Это уже серьезно, это уже не те проверочные заклинания, что были раньше.

Когда ее пальцы стали двигаться, совершая серию новых пассов, Келсон почувствовал, что это заклинание темнее и непонятнее предыдущих, он изо всех сил старался уловить слова.

Порождение Дагона, дорогой Бэль,

Услышь мой зов, исходящий отсюда.

Дитя грома, услышь мой приказ.

Приди — я вызываю тебя!

Порази этого юного принца,

Окутай его облаком огня.

Помоги мне завоевать власть,

Которая Чариссе принадлежит по праву!

Когда она закончила, у нее за спиной раздались жуткие раскаты грома. Плотный черный пар стал преображаться во что-то высокое, темное, смутно напоминающее человека, но с длинными зубами и когтями, покрытого чешуей.

Чудовище стояло, часто мигая от яркого света, к которому оно, очевидно, не привыкло. Келсон хлопнул руками перед собой, когда понял, что у него под рукой нет соответствующего заклинания. Жуткие предчувствия охватили его. Когда чудовище оправилось, оно начало передвигаться, по кругу приближаясь к нему. Келсон быстро произнес несколько заклинаний, но без успеха.

Вызывающе завывая и рявкая, чудовище медленно продолжало двигаться к нему, извергая голубой дым и пламя, а его глаза горели свирепым красным огнем.

Когда оно, ревя, прошло уже половину пути, Келсон начал паниковать.

Как раз в этот момент солнце вынырнуло из облаков. Его лучи проникли сквозь цветные стекла окон собора и создали сверкающие многоцветные пятна на полу, в том месте, куда указывали его руки.

Келсон стоял на месте, а приближающееся чудовище попало в этот бассейн света и начало извиваться, извергая пламя и дым. Оно рычало от гнева и боли, извиваясь у самых ног Келсона, но оно было не в силах выбраться из этого пятна света и броситься на принца.

Вскоре все прекратилось, чудовище растаяло, превратившись в остатки голубого вонючего дыма. А на полу все так же играли золотые и алые пятна света.

Келсон опустил руку, на которой зловеще сверкнуло Кольцо Огня. Солнце воспользовалось моментом и снова скрылось за облаками. Тихий вздох облегчения пронесся по собору. Келсон поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Чариссой. Он сделал несколько шагов вперед, чтобы обратиться к ней, и иронически отметил, что место, где погибло чудовище, было знаком Святого Камбера. Он про себя послал благодарность тому, кто помогает ему.

Его глаза светились уверенностью в победе, когда он пел новое заклинание.

Когда он его закончил, в соборе стало темно. И через открытые двери в конце прохода он видел, что небеса действительно потемнели, хотя был еще полдень.

Чарисса с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Впервые за все время по ее лицу пробежала волна волнения и неуверенности. Она боялась этого испытания, но у нее не было иного выхода. Ее пальцы снова шевелились, творя новое заклинание; она запела.

С последним словом две половинки круга подернулись голубым и красным туманом, и над ними образовалась полусфера. Там, где встретились два цвета, в темноте мерцала фиолетовая граница — единственный свет в соборе, кроме свечей и вечно горящих лампад.

Двое противоборствующих стояли на своих местах, а фиолетовая граница начала распространяться то в одном, то в другом направлении в соответствии с тем, кто пересиливал в данный момент. Но затем фиолетовая граница начала неотвратимо перемещаться в сторону Чариссы.

По мере того, как полусфера медленно меняла свой цвет с голубого на малиновый, на лице Чариссы появилось выражение страха, переходящего в ужас. Граница между ее силами и силами Келсона все время передвигалась к ней. Ее глаза становились все больше и испуганнее. Она была вынуждена отступить, так как граница ее могущества непрерывно приближалась к ней. Наконец, она уперлась спиной в барьер и остановилась, не способная двинуться дальше, а малиновый цвет полностью поглотил ее. Она издала долгий крик, полный боли и ярости, который медленно, пока совсем не исчез, поднялся вверх, к сводам собора.

Наконец, она исчезла. И кольцо, и малиновое излучение, и сфера тоже пропали. Все, что осталось, — это молодой король, стоящий в своей сверкающей бело-золотой одежде на знаке давно забытого святого. Он был слишком потрясен своей победой, чтобы слышать радостные крики, которые вырвались из толпы народа. Народа, который наблюдал за поединком и надеялся на победу своего короля.

Под эти торжествующие крики Морган открыл глаза и улыбнулся. Он потянулся левой рукой к правому плечу и обнаружил, что оно зажило. Пока Морган с удовлетворением смотрел на дело рук своих, Дункан тоже открыл глаза. Он посмотрел на Келсона, затем помог Моргану подняться на ноги. Морган подошел к Келсону, все еще не пришедшему в себя, и мягко дотронулся до его плеча.

Прикосновение привело Келсона в нормальное состояние, и он с удивлением взглянул на Моргана.

— Морган! Но ты же…

— После, мой принц, — прошептал Морган и показал рукой на толпу. Он засмеялся. — Нужно ведь завершить церемонию коронации.

Он взял Келсона за руку и повел вверх по ступеням, туда, где все еще стоял и ждал остолбеневший от всего увиденного архиепископ. Когда стихли приветственные крики, вперед выступил Нигель с королевской мантией. Он гордо возложил ее на плечи юного короля, бережно расправив каждую складку. И Дженана, освобожденная от заклинаний смертью Чариссы, встала со своего места, с некоторой грустью и нежностью посмотрев на своего сына.

Келсон почувствовал ее взгляд и вырвался из рук тех, кто его окружал. Он легко сбежал со ступенек и нерешительно остановился возле нее. Затем он опустился на колени у ее ног.

— Ты очень страдала, — прошептал он, боясь дотронуться до нее. — Можешь ли ты простить меня? Ведь я действовал против твоего желания…

Всхлипывая, Дженана наклонилась, взяла его руку, сжала в своих объятиях и порывисто прижала к губам:

— Пожалуйста, не спрашивай меня об этом сейчас, — прошептала она, и ее слезы увлажнили руку Келсона. — Позволь мне радоваться тому, что ты жив.

Келсон гладил ее руки, едва сдерживая слезы. Затем он поднялся на ноги. Он улыбнулся ей и, отойдя на несколько шагов, низко поклонился. Потом он повернулся и пошел к алтарю.

Келсон встал на колени перед алтарем. Все, кроме архиепископов и епископов, тоже упали на колени. Затем архиепископы Корриган и Лорис, епископ Арлиан подняли корону Гвинеда, читая старую формулу коронации.

— Молим тебя, Господи, благослови эту корону. И освяти святого слугу Келсона, на голову которого ты возлагаешь сегодня как знак королевского величия корону. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, во веки веков. Амен.

Это было то, что люди видели и слышали.

Но для тех, в ком текла кровь Дерини, было совсем другое видение. Они видели, что корону поддерживает четвертый — высокий блондин в сверкающей золотой одежде древнего высшего лорда Дерини. И для тех, в ком текла кровь Дерини, на стандартную формулу коронации накладывалась другая. Сверкающий незнакомец использовал формулу Дерини, которая предполагала другое предназначение для отважного юного короля.

— Келсон Сипил Рис Энтони Халдан, я короную от имени Всемогущего, который знает все, и от имени того, кто долго назывался Защитником Человечества. Келсон Халдан, ты будешь королем для людей и для Дерини. Живи и процветай, король Гвинеда!

Когда корона коснулась головы Келсона, видение Дерини исчезло. Морган и остальные начали облачать его в другие одежды, приличествовавшие его королевскому сану.

Морган повернулся к Дункану и прошептал:

— Ты видел?

Дункан еле заметно кивнул.

— Ты знаешь, кто это был? — спросил Морган.

Дункан посмотрел на него краешком глаза, а затем снова обратился к процессии. Прелаты уже приносили присягу. Скоро все должно будет кончиться.

— Дай мне подумать, — прошептал Дункан. — Это был тот, кто являлся тебе в видениях?

Теперь была очередь Моргана молча кивнуть. Но он все же спросил:

— Не думаешь ли ты, что это был сам Камбер?

Дункан наклонился и нахмурился.

— Он говорил от имени Камбера, что вносит во все это тайну.

Морган вздохнул и поправил свой плащ: если его сдвинуть чуточку в сторону, то он почти закроет рваную дыру в тунике и кровавый след на боку.

— Я рад, что это был не святой Камбер, — прошептал он, начиная подниматься по ступенькам, чтобы принести присягу новому королю. — Я не хочу ждать милости от небес. Это заставляет слишком на многое надеяться.

С этим он приблизился к Келсону и опустился перед ним на колено. Голос его был сильным и ясным: он отчетливо звучал в соборе, когда Морган произносил древнюю присягу преданности и верности.

После этого Морган поднялся и попал в королевские объятия. Затем другие дворяне — Нигель, Эван, лорд Джаред, Кевин Мак Лэйн, Дерри — все повторяли слова присяги, кланяясь и клянясь в верности новому королю.

Морган снова поднял Государственный меч, держа его вынутым из ножен. И все знатные люди и бароны провинций подходили и клялись в верности своему новому королю. Затем они начали собираться в процессию, чтобы выйти из собора.

Все священники прошли вниз и начали собираться в проходе. Люди Чариссы после ее поражения исчезли, растворились в толпе, и теперь весь народ в один голос приветствовал короля. Как только Келсон и его свита дошли до выхода, из-за туч опять выглянуло солнце.

И опять его лучи, пройдя сквозь цветные стекла, образовали цветное пятно у ног Келсона. Келсон остановился, и все в соборе со страхом замерли, глядя на своего молодого короля. Ведь только что это пятно света принесло смерть.

Келсон взглянул на окно и засмеялся, а затем посмотрел на море взволнованных лиц. После этого он спокойно наступил на это цветное пятно.

По всему собору, до этого хранившему гробовое молчание, прошелестел долгий вздох удивления и восторга: теперь свет солнца сверкал в драгоценностях короны Келсона, как тысяча ослепительных солнц.

Келсон повернулся к Моргану и Дункану, стоявшим рядом, и пригласил их тоже вступить в цветное пятно света. Они без колебаний повиновались.

Этот свет зажег золотом волосы Моргана и его роскошный бархатный плащ, превратил снежную белизну накидки Дункана в многоцветную радугу. И затем все трое пошли дальше по проходу.

Процессия двигалась по городу. В толпе звучали приветственные крики, сердечные поздравления: «Храни Господь короля Келсона! Долгой жизни королю!»

И король Гвинеда шел дальше, чтобы показать себя восторженному народу.