Последний леший

— Я же тебе сказал, кто много хочет, тот короткое имя получает! — засмеялся Дурень, — Никому своего подлинного имени не говори, его только ты знать должен! А для других мы тебе иное имя дадим. Хочешь Духариком зваться?

— Нет!

— А как хочешь?

— Во как он! — и Дух указал на Нойдака.

— Точно так же?

— Нет, но похоже, — ответил мальчуган довольно бойко.

— Ничего не приходит в голову, — признался Дурень.

— Тогда просто — Нойки, или Нёйки, — предложил Нойдак, — да хоть Лёкки…

— Как? Лёкки? Вот то да! — расхохотался Дурий, — Да хитрозадый северянин уписается и укакается, когда услышит такое!

— А что это за северянин такой? — спросил Нойдак почти ревниво — ведь последнее время северянином называли только его самого.

— Какая разница! — отмахнулся Дурень от Нойдакова любопытства, и заключил, обращаясь к бывшему Духу, — Будь по твоему, мальчишка, пусть будешь ты Лёкки зваться. А теперь — пора вам всем в путь дорожку!

Богатыри не стали ждать третьего напоминания. Чего это Дурень их прогонял — неизвестно. Может, не хотел, чтобы знали, где меч-кладенец закопан — коли не про них был. А, может, вдруг наготы своей, наконец, застыдился — да это навряд ли, конечно… Ну, раз прогоняет — надо идти! Не дожидаться же, пока под зад пинком — ведь этот могет!

Нойдак шел рядом с мальчишкой и о чем-то разговаривал, Полина и Рахта шли молча, взявшись за руки и сияя глазами. Сухмат несколько раз, как бы ненароком, прикасался к побратиму, все еще не веря, что тот снова стал живым человеком.

— Да живой я, и настоящий, и здоровый! — сказал Рахта побратиму, — Настолько живой и здоровый… Вы, добры молодцы, подождите нас маленько, мы скоро прийдем!

Сухмат остановился, задержал Нойдака с мальчишкой.

— Привал, будем костер разводить! — скомандовал он.

— А Рахта? Полина? — голос Нойдака был озабочен.

— У них есть одно… дело… — сказал Сухмат, — Они скоро придут. Или к утру…

— А я знаю, чем они будут заниматься! — хихикнул Лёкки и получил первую, в своей человеческой жизни, оплеуху…

Глава 18

Вот теперь и выяснилось, сколь хороши некие странности у людей, скажем, у Сухмата. Казалось бы, зачем ему было хранить и тащить с собой все вооружение погибшего Рахты? Ну, меч, ладно, но все остальное — булаву, ножи, кольчугу и брони. Тем не менее, Сухмат не бросил ничего. Вот и пригодилось — теперь Рахта был снова при всех своих доспехах. Хуже дело обстояло с Полиной. Железная одежда чужеземного крестолюбца была брошена, Сухмат даже и не думал прикасаться к ней, а не то что — сохранять. Нойдак предложил было свою кольчугу, девушка едва не начала говорить спасибо — да как примерять стала, так и расстроилась. Кольчужка то была как раз на худенького Нойдака, а Полина — даром что девица — просто в нее не влезала! Зато меч Нойдаков пришелся ей как раз по душе. А лук — чего тут мудрить, лук был изготовлен в момент. Хотя умелый северянин — а он, как мы знаем, был знатный резчик, — хотя Нойдак и порывался сделать ей лук, Рахта занялся этим делом сам, справедливо полагая, что у богатыря лук должен быть богатырский, а изготовить такой лук может — само собой — только богатырь! Тем более, что Нойдак, делая лук для Лёкки, особо не мудрил, вырезав его из одного куска упругого ракитника. Да и со стрелами особо не мучился, оставив наконечники деревянными, лишь хорошо их заострив. Ведь отроку предстояло еще многому учиться — будучи духом, он, само собой, никогда из лука не стрелял. Впрочем, Лёкки вообще ничего не умел, даже таких вещей, которые обычному человеку и в голову не приходят, ну да ладно, и так все сами поймете…

Лук, сделанный Рахтой, был прекрасен. Может, ему просто повезло с теми двумя ветвями, из которых он и сложил свое творение — ветви имели идеальный изгиб и именно ту толщину, что было нужно. Сочленение Рахта долго подбирал по руке Полины, не семь — десять раз примерял, перед тем, как отрезать лишнее. Ну, и еще, разумеется, Рахта изготовил для любимой отличные лапоточки, и на этот раз десяток раз примеряя. Впрочем, неизвестно, было ли эти примерки нужны, или просто он использовал предлог, чтобы лишний раз прикоснуться к любимой ножке…

Так что вскоре все молодцы и девицы были экипированы и вооружены. Луки были опробованы в тот же день. Первая же стрела, пущенная Полиной, сбила на лету утку. Почин был неплох, при том количестве живности, что водилась в окружающих лесах и болотах, умереть с голоду было просто невозможно! Несколько хуже дела обстояли у Лёкки, который так ни во что и не попал. Впрочем, учитель из Нойдака был никудышный, в том стойбище, откуда родом был Нойдак, луками на охоте не пользовались, там был мир дротиков да гарпунов, ну, и копий, разумеется. Поэтому сам северянин мог скорее сбить лебедушку умело брошенной дубинкой, чем стрелой из лука. Так что в результате этой охоты Нойдак был отстранен от обучения Лёкки, и отроком вплотную занялся Сухмат, пообещав, что научит его через недельку — другую не попадать тетивой по пальцам. Это была шутка, разумеется, уже на второй день обучения отрок попадал с десяти шагов в дерево и больше не калечил пальцев.

В тот вечер компания собралась у костра, и Рахта с Полиной не спешили, как в предыдущие вечера, «пойти спать — поздно уже». Да и пора уже было Сухмату с Нойдаком услышать о тех удивительных событиях, которые произошли с влюбленными после того, как они попали в Мир мертвых. Сухмат не торопил побратима с этим рассказом, мало ли — может, вспоминать неприятно, а может — и нельзя чего говорить? Но Рахта сам пообещал рассказать — вот только немного успокоится. Прошли дни — успокоился… Пришло время рассказывать!

— Как я там оказался — не помню, помню лишь огонь и сильную боль во всем теле, — начал свой рассказ Рахта, — а потом боль прошла и остался лишь огонь повсюду. Я не видел Полинушки, но чувствовал ее руку…

— Мы держались за руки, — подтвердила поляница, — а боли я не чувствовала с самого начала, я вообще ее не ощущала с того момента, как умерла…

Итак, вокруг влюбленных клубился лишь белый туман. Ничего дальше собственного носа видно не было. Через некоторое время туман начал рассеиваться. То, что увидели Рахта и Полина перед собой их мало вдохновило.

— Тебе, добрый молодец, направо, а тебе, девица — налево! — рявкнул огромный, в рост человека, страшный пес, из пасти которого капала слюна, а глаза горели красным пламенем, — ну, чего сцепились, как клещи? Сказано — тебе направо, а тебе — налево!

Но молодые люди продолжали стоять, сжавшись за руки.

— Плохо же вы начинаете новую жизнь в Кощном мире, — заметил насмешливо огромный велет, — коли слушать не изволите, так хуже будет!

— Мы — в Мире мертвых? — спросила Полина. Странно, в ее голосе не было страха. Может — уже притерпелась.

— Ну да, в Мире мертвых, в Кощном царстве, и будет вам суд скоро, — подтвердил велет, — только тебе, парень, свой суд, а тебе, дева — свой.

— Мы не расстанемся! — заявил Рахта, и добавил, увидев, что слуга Виев направляется к нему, — Даже и не думай!

— Где ж твой меч, богатырь? — засмеялся велет, — Ты ж теперь бестелесный, пока Сварог тебе новое тело не подарит, так что нечего руками махать, не поможет…

И чудовище протянуло длинную костистую лапу, намереваясь разорвать руки влюбленных. Рахта держал руку Полины в своей левой ладони, правая рука была свободна — так почему бы и нет? Удар вроде у него всегда был поставлен…

Велет не удержался на ногах, получив удар в уродливую челюсть, мелко засеменил назад и грохнулся о камень. Видимо, его давненько не били, то-то же он посидел некоторое время, крутя головой и ничего не говоря. Пес тоже промолчал, вроде это его и не касалось, вот только богатырь заметил, что хвост у чудовища переместился из стоячего положения ближе к ногам!

— Ты чего, живой что ли? — догадался, наконец, велет.

— Стало быть, живым я в Навье царство попал, — тут и Рахта понял, что не все так уж просто.

— Ну, это легко исправить, — прорычал пес.

— А разве было такое в обычае, чтобы в Мире мертвых кого убивать? — вступилась за любимого Полинушка.

— Молчи, женщина! — окончательно озверел велет.

— И не подумаю молчать, — заявила девушка, — и Судье нажалуюсь.

— Ничего, у нас Вий — судья, — засмеялось чудовище.

— Вот Вию тогда перед Родом и отвечать…

— За что? — удивился велет, — Ведь Вий здесь всех выше!

— Выше всех обычай, — заявила девушка.

— Глупость глаголешь! — заявил велет, но на пса взглянул строго — мол, потерпи, а то еще отвечать придется…

— Если на Суд, то веди, — сказал Рахта, — но пойдем вместе, взявшись за руки!

Путь до Суда был не долог. Правда, дорога вихляла между огромных глыб, похожих как две капли воды на Алатырь-камень, но стоявших на каждом шагу. Рахта несколько раз посмотрел вверх. Ни Солнца ясного, ни неба голубого… Просто светло и темно — одновременно. Слепящая мгла…

— А вот и Полина долгожданная пожаловала, — сказал Вий, не открывая рта. Кстати, и глаза у него были прикрыты длинными веками, спускавшимися аж до самой земли. Столь же длинны были и его крючковатые руки и волосы, больше похожие на гнилое сено, и седая борода — все это спускалось до самой земли, — И сам виновник беспорядка тут же. Что же, каждый когда-нибудь получает по заслугам, таков закон. А тот, кто не слушается доброго совета — получает вдвойне! Говорил я тебе, отпусти руку…

— Я с любимой моей не расстанусь! — сказал Рахта.

— Что же, твое право, только без обид тогда — обоим воздастся по худшему… — Вий помолчал, — И глуп ты, человек, борешься с силами божескими, а они ведь не только силой могут… Думаешь, мучать тебя станут? Можно и пошутить ведь. Станешь ты в новой жизни сам женщиной…

— Я все равно ее любить буду!

— Это как? — насмешливо осведомился Вий. Рахте было ответить явно нечего…

— Тебе судить нас по обычаю надо, а не пугать, — напомнила Полина.

— Вот так раз, явилась баба на суд, да судье указывает! — осведомился Владыка, — А потом и палачу указывать станешь? Знаем мы вас, бабское отродье. Многое тебе бы простил, и то, что мертвая среди живых ходила, и то, что живого любила — все бы простил! Но вот то, что ты мне тещу мою сердечную обратно сюда спровадила — этого вовек не прощу! Только чуть передохнул без нее… — в этот момент Вий даже смутился немного — ведь негоже такое перед смертными говорить, да слабость свою показывать!

— Так что же за суд? — осведомился Рахта, — В чем суд-то?

— Я тебе поначалу все твои делишки расскажу, да Полины твоей — что не по обычаю людскому было! Ведь было?

— Было, — согласился Рахта и даже опустил голову, но потом поднял и взглянул на Вия, туда, где за прикрытыми веками должны были располагаться ясновидящие глаза божества, — но я любил и люблю ее!

— Любовь всего выше? — насмешливо осведомился Вий, — Только оказался ты в результате в царстве Навьем, Кощном! А сжег бы любимую по обычаю, поднялась бы она легким дымом в самую Сваргу, в Вирий, да ждала бы там тебя, пришел бы твой черед в бою голову сложить, справили бы и по тебе тризну, и отправился бы к ней на небеса…

Рахта молчал. Все было верно — сам он первым обычай и нарушил. Себе будущность испортил, и любимую погубил… А теперь — неизвестно, чему быть!

Между тем Вий начал рассказывать все, что Рахта и так знал. И как принес он труп любимой, не позволив обряд совершить, как обнимал да молил Леля. И как ласкался-миловался с ожившей мертвлячкой, все законы человеческие порушив. Потом и Полине досталось — как смела она, мертвой будучи, за живым ухлестывать, свою любовь показывать? Да в дела живых вмешиваться? Раз послали Лихо к людям живым, так и должно оно было там оставаться, пока не найдется герой какой, али бог еще какой-нибудь не утихомирит бабу злющую, бессмертную…

— За все эти ваши шалости быть вам в Кощном царстве, да готовиться к новой жизни наверху! — заключил Вий, — А вот на каких полях, да сколько вам отрабатывать, это мы сейчас по обычаю решим. Сколько ответов на мои загадки будет — столько и шагов сделать сможете. Но о Золотом поле и не мечтайте, разве что все загадки отгадаете… Да и до Серебряного вам не добраться, разве что до Медного поля, где вам Велеса не видать, как своих ушей, будете бездну времени новой жизни ждать…

— Ты не пугай, ты загадки говори! — Полина уже давно ничего больше не боялась!

— Хорошо, вот тебе загадка первая, простенькая, — усмехнулся Владыка, — Кто утром ходят на четырех, днем — на двух…

— … А вечером на трех? — перебил Вия Рахта, — Известно кто…

— Так, начитался, стало быть историй древних…

— Скорее наслушался, — поправила Полина, и добавила — нежно, — он у меня сказки слушать любит!

— Тогда получай вторую загадку! — Вий был явно в предвкушении удовольствия, видно было, что загадки он для Рахты заготовил загодя, а теперь — наслаждался с ним, как кот с мышем, — На свете что иль кто всего прекраснее?

Рахта хотел было ответить, имя любимой так и вертелось у него на языке, он бросил взгляд на Полину, как бы убеждаясь в своей правоте. Девушка едва заметно качнула головой — поняла, верно, о чем подумал богатырь. Надо было подумать…

— Я нашел! — услышал вдруг какой-то тихий писк у себя под ухом Рахта, — Я нашел Живую воду и Мертвую… Третья дверь не заперта!

"Живую и мертвую воду… — повторил про себя Рахта, — Да это же Дух Нойдаков! Теперь и я его слышу. Значит, есть тут Живая вода, надо только удрать… Третья дверь… Какая дверь, где? Живая вода! Живая!!! Всего сейчас дороже… Всего прекраснее!

— Так что же всего прекраснее? — переспросил Вий насмешливо, — Долго думать будем?

— Жизнь! — воскликнул Рахта, — Жизнь всего прекраснее!

— Догадался, а ведь чуть не обшибся, — зарокотал Вий, — видно, подсказала тебе твоя зазнобы, да я не углядел. Ну, да ладно — не пойман — не вор! Слушай мою третью загадку! Что у меня в кулаке сейчас зажато? — и Вий поднял длиннющую руку-лапу со сжатым кулаком.

«Вот так загадка… — растерялся Рахта, — здесь умом не возьмешь. Разве угадать… Да что угодно там может быть, что угодно…»

— Это не честно! — заявила Полина, — Такая загадка не по правилам!

— Отчего ж? — притворно удивился Вий, — Кто ж такое спросить запрещает? Я же не виноват, что ответить трудновато…

«Корова у него там, корова! — услышал Рахта писк над самым ухом».

«Корова? Что за глупость?! — Рахта даже рассердился, — Да как корова может быть в кулаке? Но зачем Духу морочить мне голову? Я все рано не догадаюсь, что там у него в кулаке… А — была не была! Корова так корова!»

— Ну, молодец ты мой ясновидящий, — молвил Вий, — Так что у меня в кулаке?

— Корова! — брякнул Рахта.

— Что?! — Полина вздрогнула, как будто ее ударили, ей показалось, что Рахта упускает последний шанс, просто дерзит…

— Корова? — переспросил Вий насмешливо, но потом спохватился, — Откуда ты об этом прознать мог? Ты об этот никак знать не мог! — божество раскрыло ладонь — там действительно лежала небольшая костяная корова с дырочкой для ношении на шее — амулет бога Велеса, неизвестно кем здесь оброненный… — Что-то здесь не так! — вскричал Вий, — Эй, слуги, поднимите мне веки, я должен видеть!

— Сейчас вперед между камней направо, мимо озера с кровицей, там двери дубовые, третья справа… — повторил Дух, и вовремя повторил, потому как дальше началась такая кутерьма!

— Вот он! — воскликнул Вий, указывая куда-то повыше Рахты, — Вот он, чужак, да ловите же его, улетит! Эй, вороны заветные, хватайте этот дух дикий, хватайте, псы — не пускайте его, бросайтесь!

Узловатая ладонь с длинным пальцем показывала то в одну, то в другую сторону, видимо, Дух быстро летал из стороны в сторону. Слуги Виевы бросались туда, куда указывал им их вещий хозяин, но было ясно, что сами они Духа не видят…

О подсудимых явно забыли. Рахта тихими, крадущимися шагами двинулся вправо в тот момент, когда вся груда чудищ бросилась влево. Дух явно играл с ними, заманивая в сторону и помогая своим друзьям незаметно смыться. Чем Рахта и воспользовался, увлекая за собой Полину. Вперед, между Алатырь-камней направо, теперь — бегом, все равно уже не видят… Вий со своей камарильей слишком увлекся ловлей Духа, и наши влюбленные выиграли несколько важных мгновений.

Мимо озерца с водой кровавой — это просто, такое — не перепутаешь… А вот и двери! Ну и двери! Двери высоченные, резные, дубовые — стоят себе просто без всяких там стен, а что за ними? Дух сказал — третья справа. Рахта толкнул дверь — не подалась, навалился изо всей силы — без толку. Неужели Дух обманул? Ошибся?

— Да ты не толкай, а на себя тяни! — сказала Полина.

Рахта хлопнул себя ладонью по лбу — и надо же быть таким дураком, хорошо, подруга рядом… Дверь подалась легко. Богатырь и богатырша скользнули за дверь и аккуратно прикрыли ее за собой — теперь их найти будет не так легко. Сразу же утих шум за спиной — там ведь все продолжали ловить Духа…

Вот и вода черная, Мертвая, а за ней, на другом берегу — вода светлая, Живая… Только не перейти к Живой воде посуху, надо через воду Мертвую, вброд! Первой пошла Полина — не впервой ей было в воду черную окунаться. А Рахта? Эх, где наше не пропадало! Богатырь с разбегу бросился в черные воды…

Боль во всем теле, чувство — что все! Конец… Вот она, Смерть, какова! Понял тут Рахта, что теперь уж умер по настоящему, ни рукой, ни ногой пошевелить не может, даже и не чует ничего. Понятно, почему тот велет такой смелый был, если все сюда такими беспомощными попадают. Известное дело — молодец против овец, а против молодца — им сам овца! Теперь же Рахта стал той самой овцой, с которой можно было делать все, что вздумается. Но — счастье, любимая рядом, да не простая любимая — поляница!

Полина легко подняла любимого, взяла на ручки и понесла к источнику Живой воды. Бульк! О радость жизни!

— У меня сердце снова бьется! Бьется! — закричала девушка в восторге, — я снова живая!

— Любимая моя! Лада моя ненаглядная! — Рахта обнял девушка. Теперь жизнь клокотала и в нем, да так, как никогда. Влюбленные были не в силах расстаться друг с другом, и тут же, не выходя из источника Живой воды, они начали ласкать друг друга все более страстно, забывая обо всем на свете.

— Я люблю тебя! — шептала Полина, — Люблю, как никогда! Люби меня, люби…

— Так, так, — услышал Рахта возле себя знакомый мальчишеский голос, — вот вы тут чем занимаетесь!

Неизвестно, сколько времени наблюдал за ними Дух, но, по всей видимости, Нойдак уже успел обучить своего приятеля не мешать людям в самый разгар любовного дела, вот невидимый мальчик и дождался окончания сокровенной игры. А, может быть, ему было просто интересно смотреть?

— Когда я стану человеком, — заявил Дух, — я это непременно попробую!

— Ладно, попробуешь, — улыбнулся Рахта в пустоту. Странно, он снова был живым, но Духа слышать продолжал, — Но куда нам теперь? Отсюда есть выход?

— Для тех, кто имеет тело, я выхода пока не нашел, — ответил Дух, — выход под Алатырь-камнем, но его должны открыть сверху… И его надо еще найти…

— И привести туда Сухмата, — продолжил за Духа Рахта.

— А пока вам надо хорошенько спрятаться! Ведь вас будут искать…

И Дух улетел на разведку. Через какое-то время — а время здесь измерять было нечем, было всегда одинаково светло — ни дня не было, ни ночи — так вот, через какое-то время Дух вернулся и сказал, что нашел дорогу дальше. Куда дальше? Неизвестно, но подальше от Вия и его слуг. И Рахта пошел вперед, туда, куда подсказывал ему Дух. Начались времена скитаний по Миру мертвых, оказавшемуся столь же немеряно обширным, как и Мир Живых…

Два раза их чуть было не схватили. Собственно, поначалу казалось, что Вий даже увлекся новым для себя занятием, но ему скоро наскучило и он начал злиться. Дух все время летал подсматривать за врагом и потом не без удовольствия рассказывал, как теперь теща пилит Владыку — мол, и какой он недотепа — в собственном царстве пару смертных изловить не может. И так над ним измывается, и сяк! А Вий уже и не знает, беглецов ли ему ловить, али думу думать — как снова любимую тещу сбагрить куда подальше?

Дух как-то похвастал, что нашел Алатырь-камень в Верхнем мире. Рахта, подумав, решил отправиться к этому камню и посмотреть. Путь был неблизкий. Камень действительно был необычный. Он как бы уходил куда-то в никуда одной частью и был вполне в этом, Кощном мире — другой…

— Там, за ним — Живой мир, — сказал Дух.

— Эх, сдвинуть бы его! — и Рахта попытался. Да где уж было смертному, пусть даже богатырю, подвинуть эту громаду даже на волосок…

— Попробуй позвать Нойдака и Сухмата к этому камню снаружи! — сказал Рахта Духу. Но было уже поздно. Послышался шум. Их нашли, а бежать было некуда…

— Эх, попались, — махнул рукой Рахта, — как глупо…

— И не на что надеяться? — спросила Полина, совершенно не готовая к такому повороту событий. Она уже надеялась, что будет снова жить…

— Надеяться? Разве что на случай дурацкий, больше не на что… — вздохнул богатырь.

Как говорится, накликал! Именно в этот момент Дурьему богу вздумалось показать новым знакомым вход в Мир мертвых. Рахта увидел только, как Алатырь-камень вздрогнул и подался в сторону. А потом увидел небо чистое, голубое с облачками белыми. И бросились Рахта с Полиной туда, вперед, прыгнул, подтянулся, да любимую за собой поднял… А что дальше было — то известно уже!

Глава 19

— Послушай, Полинушка, я давно хотел тебя спросить, — молвил Рахта, — было однажды у нас приключеньице малое да странное. Кто-то на христьянском кладбище на помощь позвал, мы туда прискакали, кой-каких упырей побили, да кто звал — так и не узнали, не нашли…

— Зато нашли там побоище немалое, — добавил Сухмат, — кто-то до нас там поработал неплохо, трупоедов побил силою, верно, богатырскою.

— И еще прядь волос нашли, рука упыриная оторванная ее держала, — сказал Рахта, доставая запрятанную куда-то далеко в одежды прядь волос, — вот, смотри, не узнаешь?

— Ах, помнится мне, — вскипела Полина, — как этот мертвляк мне в волосы вцепился, поганый, а я ему руку его грязную оторвала, да так рванула, что собственных волос не пожалела, не подумавши…

— Стало быть, ты там была?

— Я.

— А чего же не показалась?

— Я и думать не думала тогда вам показываться… — Полина горько вздохнула, — И не знала я, не ведала, что и делать мне, как быть. Влекло меня сердце человеческое, живое, вслед за Рахтой, но и показаться можно ль было?

Наступило молчание, которое нарушил Сухмат, найдя, что сказать.

— А ты расскажи, что там, на кладбище христьянском было! Кого побила? И видела ль старика высокого, как дым клубящегося?

— Да, расскажи, расскажи!

— Я как-то сразу поняла, что мне надо прятаться от любых глаз. Поэтому первые дни я шла только ночами, а днем пряталась в укромных местах. Потом осмелела — путешествовала и при дневном свете. Но как было идти и не сбиться с пути? По дороге? Но там много людей. Оставалось — идти вдоль дороги, но не некотором отдалении. В первое время я неопытна еще была, ну, встретилось на дороге кладбище, я и пошла сквозь него. Упыри поначалу не показывались, да и вправду сказать, верила я, что они только по ночам шастают, а время хоть и было позднее, да закат еще светом солнечным одарял. Слышала я, что боятся упыри Солнца. Так то, иль не так, может, действительно спали, и лишь на шум сбежались.

— А отчего шум-то был?

— Да все из-за того старика и было, — пояснила Полина, — только что то был за старик, так до сих пор и не знаю, больше ни его, ни подобного ему не встречала.

— А вот Нойдак, кажись, знает, — вспомнил Рахта, — обещался рассказать, да позабыл верно? Ну-ка, колдун, отвечай, что за старик такой по кладбищу шастал? Ты его, помнится, Пожирателем призраков обозвал?

— Ежели человек умирает, а тело его не сжигают, а в землю, по обычаю народов некоторых закапывают, — начал Нойдак с видом умным, ученым, потом сбился и продолжил уже по-свойски, — то Нойдаку ведун один рассказал… От человека тело остается мертвое, ежели оживет — упырем станет. И дух-душа остается, она в другие миры отлетает, у кого — куда, может, в Кощное царство, может — в Вирий, а может — и сразу в новорожденном младенце поселиться. Бывает и по другому, мудрец сказал — по вере его, я не очень понял.

— Так ты про старика рассказывай!

— Погодь, Нойдак все расскажет! От мертвого человека тело остается, то, которое черви съедят, да душа — которая дальше жить улетит, а что было с ней в этой жизни — забудет, но еще и призрак остается, не всегда, но бывает…

— Когда бывает? — заинтересовался Сухмат.

— Когда у человека дело какое остается, не сделанное, но важное… Когда любовь безответная, или месть затаенная… И от злых людей — остается! Могут такие призраки долго жить, очень долго, а могут — и быстро сгинуть. Коли дело сделает — так и рассеивается. А так — живут. Коли сам утоп, скажем — то близ омута, коль отца убил — так на том месте, где кровь родную пролил, там и живет… А от кого просто призрак остался — те на кладбище обитают, их по ночам увидеть можно у могил — светятся!

— А этот Пожиратель, он их — того?

— Кабы таких не было, то с тех времен, как устроен мир, все бы давно призраками заполнилось! Тела мертвые звери хищные да воронье поедает, а что остается — червяки доедают. А коли призраки от людей живых, в мир иной ушедших, остались, их тоже — свой зверь поедает, так уж все в нашем мире устроено!

— А призракам что, все равно, когда их поедают? — продолжал выспрашивать Сухмат.

— Вот и не все равно! — воскликнула Полина, — С того и началось, что услышала я, как этот… Пожиратель — светлого призрака схватил, а тот закричал, больно ему было, видать, вот — на помощь позвал, я и…

— Защитить хотела?

— Думала, что душу человеческую мучат…

— Призрак не душа!

— Я не знала! Да и все одно — жалко…

— Ладно, ты расскажи, как было, больше перебивать не станем! — пообещал за всех Сухмат. Рахта уже давно не вмешивался в разговор, только смотрел на любимую и молчал. Но рассказывать Полина начала явно для него, по крайней мере, обратив на него свои очи ясные…

— Слышу я крик, думать не подумала, на крик побежала… Вижу — огромный такой старик с бородой, держит в руках старушку такую, оба — как из дыма, иль тумана, короче — просвечивают. Но старушка-то светла, а старик — темен! А он еще и пасть раскрыл, новоровит старушку загрызть… Я ему и говорю, этому злыдню темному — оставь старую в покое, а не то, мол, я тебе устрою баню! Старик удивился, говорит — а это еще что такое объявилось — человек — не человек, упырь не упырь, призрак — не призрак? А я ему — сейчас узнаешь! И — хвать его за бороду. Рука как сквозь дым, но, вроде, немного уцепила, да башкой его — о плиту могильную! Он как-то извернулся, вроде и не особо больно ему было, но старушку прозрачную выпустил. А она — дура — нет, чтобы сбежать, села на камешек да заплакала…

Полина замолчала. Богатыри, помня уговор, молчали. Поляница собралась с воспоминаниями и продолжила.

— Драка у нас с ним получилось, но странная какая-то. Вроде и бьем друг друга, но руки по большей части насквозь проходят, но не совсем. Кабы я его схватить могла по-хозяйски, так в момент бы уломала, силы в нем ни на столечко… Но вертится, выскальзывает. Тут я вспомнила, что как-никак, а об плиту каменную он ушибся! Начала я хватать камни могильные, да в него швырять…

— Ну, ты… богатырша! — не удержался от восхищенного возгласа Сухмат.

— Да я и сама не знаю, откуда такая сила во мне тогда взялась… Повыворачивала камней уйму, некоторые в него, злыдня, даже попали, да не убили… Потом схватила одну плиту да его так отходила, так отходила… Короче, он вдруг взял да утек. Оглянулась — а вокруг по всем плитам упыри сидят, выжидают — чем дело кончится?

— Ну и как, дождались?

— Еще как! — Полина аж раскраснелась, — Сами виноваты, не я первая начала… Как утек тот длинный выродок, они все скопом на меня и набросились. У двоих палки в руках были, у одного — клинок какой-то заржавелый, да я не растерялась — как дала ногой одному коротышке про меж ног, да так, что он аж вверх взлетел… Я его на лету за ногу поймала, да начала им, как булавой, других мертвяков охаживать. Он даже голос подал, закричал что-то вроде «Помогите!»…

— Так это упырь на помощь звал? — до Сухмата, наконец, дошло.

— А что, вы слышали? — удивилась поляница.

— Не токмо услышали, но и на помощь прискакали, — давясь от смеха, произнес Рахта.

— Вот только спасти бедняжечку не успели, — зло усмехнулась Полина, — от него после полдюжины ударов одни ошметки остались, я еще его ногой, в руках оставшейся, из кого-то кашу сделала. Потом ногу выбросила, схватила плиту могильную, да развернулась-повернулась. Как упыри вокруг меня собрались, так все по мордасам плитой и заполучили. Один еще железякой старой замахнулся, я его сверху той плитой и ошарашила, да так в землю могильную и вбила!

— Ай да Полина, ай да богатырша! — закричали богатыри в восхищении.

— Станешь тут воительницей, коли тебя съесть заживо задумали, — продолжила поляница, — а там еще один, хитрый такой, в шею сзади зубами вцепился!

— Да, помнится, мне в бармицу так вцепился, еле сняли, вон, — Рахта указал пальцем на Нойдака, — колдун на глаза черепушке давил, только тогда челюсти и разжала!

— На глаза давить? — подивилась Полина, — Еще чего!?

— А как же ты от того клеща избавилась? — заинтересовался Сухмат.

— Дело нехитрое — взяла да оторвала ему челюсть! Вот и все дела, как ему дальше кусать? А той челюстью оторванной еще другому по башке дала. Совсем эти мертвяки ничего не соображали, все лезли и лезли. Так я бы их всех и перебила, да тут вы их спугнули, вернее, они живых почуяв, меня бросили, да на вас полезли…

— Вообще-то их еще много оставалось, — заметил Сухмат, — может, всех и не перебила бы…

— Еще как перебила бы! — голос Полины звучал уверено, — Кабы вы их не спугнули…

— А нас видела?

— Видела.

— Отчего ж не показалась?

Полина промолчала. Верно, вопрос был глупый по ее разумению. Впрочем, верно, глупый, по любому разумению…

— И чего их столько там собралось? — перевел на другую тему разговор Сухмат.