1.10 дня
 
      Отголоски грома пророкотали по долине, а когда они затихли, поднялся довольно сильный ветер.
      Разрываемый желанием поверить Эмме Торп и растущим убеждением, что Рай говорила правду. Пол Эннендейл поднялся по ступеням к двери в кухню Торпов.
      Стиснув его плечо, Сэм сказал:
      – Подожди.
      Пол обернулся. Ветер ерошил его волосы, сбрасывал их на глаза.
      – Ждать чего?
      – Это проникновение со взломом.
      – Дверь открыта.
      – Это ничего не меняет, – проговорил Сэм, отходя от Пола. – Кроме того, она открыта, потому что Рай взломала ее.
      Отдавая себе отчет в том, что Сэм хочет урезонить его ради его же собственной пользы. Пол нетерпеливо проговорил:
      – Что же, черт побери, я должен делать, Сэм?
      Вызвать полицию? Или, может быть, поискать концы, задействовать свои связи, чтобы шефу местной полиции позвонили сверху и обязали возбудить дело против самого себя?
      – Мы позвоним в федеральную полицию.
      – Нет.
      – Здесь может и не оказаться тела.
      – Если у них не было острой необходимости убирать тело, они не стали бы делать это среди белого дня.
      – А, может, вообще нет никакого тела ни здесь ни в каком другом месте.
      – Молю Бога, чтобы ты оказался прав.
      – Послушай, Пол, давай позвоним в федеральную полицию.
      – Ты сам говорил, что им потребуется, по меньшей мере, часа два, чтобы добраться сюда. И до того времени тело все еще будет оставаться в доме? Скорее всего, за эти два часа его спрячут.
      – Но все это настолько невероятно! С какой стати Бобу Торпу взбрело в голову убивать Марка?
      – Ты слышал, что рассказала Рай. Психолог приказал ему убить. Этот Альберт Дейтон.
      – Она не знала, что это был Дейтон, – сказал Сэм.
      – Сэм, но ведь это же ты опознал его по ее описанию.
      – О'кей. Убедил. Но как Эмма отправилась в церковь на собрание любителей игры в карты, когда только что она наблюдала расправу, которую учинил ее муж над беззащитным ребенком? Как она только могла? И мог ли такой ребенок, как Джереми, будучи свидетелем жестокого убийства, так хладнокровно и складно врать тебе?
      – Они все-таки твои соседи. Вот ты мне и объясни.
      – В этом-то как раз все и дело, – продолжал настаивать Сэм. – В том, что они мои соседи. И были ими на протяжении всей своей жизни. Почти всей своей жизни. Я отлично их знаю. Я знаю их как никого другого. И я говорю тебе. Пол, что они просто не способны совершить подобное.
      Пол прижал руку к животу. Желудок пронзили острые приступы боли. То, что он увидел в корзине – свернувшаяся кровь и пучки волос такого же цвета, как у Марка, – оказало на него сильное психическое и эмоциональное воздействие. Возможно, эмоциональное воздействие было столь разрушительным, столь ошеломляющим, что не замедлила последовать острая физическая реакция.
      – Ты знал этих людей в обычных условиях, когда жизнь шла по заведенному порядку. Но клянусь, Сэм, в городе творится что-то из ряда вон выходящее. Начнем с рассказа Рай. Исчезновение Марка. Окровавленное тряпье. И в довершение всего появление Бадди и его сообщение о неизвестных личностях, которых он видел около резервуара глубокой ночью; причем, как раз за несколько дней перед тем, как весь город начал страдать от какой-то любопытной, необъяснимой эпидемии…
      Сэм от изумления захлопал глазами.
      – Ты полагаешь, что ночной озноб связан со всем этим, о…
      Оглушительный удар грома не дал ему договорить.
      Когда восстановилась тишина, Сэм сказал:
      – Бадди не слишком надежный свидетель.
      – Но ты поверил тому, что он рассказал, так ведь?
      – Я поверил в то, что он видел нечто странное, да. Но вот были ли эти люди теми, за кого принимает их Бадди…
      – Понимаю, он видел не ныряльщиков-аквалангистов. Аквалангисты не носят резиновых сапог до пояса. Он видел.., я думаю он видел двух типов с пустыми баллонами для распыления химических веществ.
      – Кто-то отравил резервуар? – недоуменно спросил Сэм.
      – Мне это представляется именно так.
      – Кто? Правительство? – Может быть. А может быть, террористы. Или даже какая-нибудь частная компания.
      – Но зачем?
      – Посмотреть, получится ли тот результат, на который они рассчитывают. Сэм сказал:
      – Отравить резервуар.., чем? – и нахмурившись добавил:
      – Чем-то таким, что превращает людей в психопатов, которые способы убивать, когда им прикажут?
      Пола пробрала дрожь.
      – Мы еще не нашли его, – быстро проговорил Сэм. – Не теряй надежды. Нам еще не известно, что он мертв.
      – Сэм… О Боже мой, Сэм, мне кажется, что найдем. Я почти уверен, что найдем.
      Пол готов был разрыдаться, однако сейчас это была роскошь, которую он не мог себе позволить. Откашлявшись, он продолжил:
      – Готов спорить, что этот социолог, Дейтон, связан с теми людьми, которых видел Бадди. Он здесь не для того, чтобы изучать население Черной речки. Ему известно, чем именно был отравлен резервуар, и он находится в городе исключительно для того, чтобы оценить эффект воздействия этого вещества на местных жителей.
      – Но почему же тогда у Дженни и у меня нет этого странного ночного озноба? Пол пожал плечами:
      – Не знаю. Понятия не имею, в какую ситуацию попал Марк сегодня утром. Что он видел такого, что вынудило их убить его?
      Они пристально взглянули друг на друга, придя в ужас от мысли, что все жители города стали глупыми подопытными свинками в чудовищном эксперименте.
      Оба были бы не прочь со смехом отмести самую возможность подобного, отделаться одной-двумя шутками; но ни один из них не смог даже улыбнуться.
      – Если во всем этом есть хоть какая-то доля правды, – озабоченно сказал Сэм, – то у нас более чем достаточно оснований позвонить в федеральную полицию.
      Пол возразил:
      – Сначала нужно найти тело. Затем позвоним в федеральную полицию. Я намерен отыскать своего сына прежде, чем его зароют в яму где-нибудь в горах.
      Постепенно лицо Сэма становилось таким же белым, как и его седые волосы.
      – Не говори так, словно ты знаешь, что он мертв. Ты же не знаешь этого наверняка, черт тебя подери! Пол глубоко вздохнул. В груди ломило.
      – Сэм, мне следовало поверить Рай сегодня утром. Она не обманщица. Эти окровавленные полотенца для посуды… Ты только подумай, мне приходится говорить о нем, как о мертвом! Я уже и думать-то о нем начал именно таким образом. Если я стану убеждать себя, что он жив, а затем найду его тело, то этот удар окажется чрезмерно сильным. Я его не переживу. Ты понимаешь?
      – Да.
      – Ты не должен идти вместе со мной.
      – Я не могу отпустить тебя одного.
      – Нет, можешь. Со мной все будет в порядке.
      – Я не отпущу тебя одного.
      – Хорошо. Покончим с этим.
      – Он такой хороший мальчик, – тихо проговорил Сэм. – Он всегда был таким хорошим парнем. Я любил его, как собственного сына.
      Пол кивнул, повернулся и вошел в темный дом.
 

***

 
      Телефонная компания занимала узкое, двухэтажное кирпичное здание на Вест Мейн-стрит, в полуквартале от площади. От дома Паулины Викер до него было около двух минут ходьбы.
      Маленькая и чистая приемная, где оплачивались счета и принимались жалобы, размещалась на первом этаже. Здесь стояло восемь шкафов для бумаг и длинный сосновый стол, были установлены кассовый аппарат, электронный калькулятор, фотостатический копировальный аппарат, пишущая машинка. Лежала стопка проспектов компании, на стене висел календарь "Сьерра-клуба". В комнате еще было несколько телефонных аппаратов, радиоприемник и флаг Соединенных Штатов Америки на подставке из нержавеющей стали. На мебели ни пылинки, на полу – ни пятнышка. Каждая стопка: будь то бумага для печати, бланки или конверты – тщательно выровнена и аккуратно сложена.
      Единственный работник в конторе выглядел так же по-деловому, как и комната. Это была худощавая, нельзя сказать, чтобы совсем уж непривлекательная, женщина, приближающаяся к пятидесятилетнему возрасту. В ее коротко остриженных каштановых волосах поблескивало не более дюжины серебряных нитей седины. Кожа была гладкой и белой, как молоко. Угловатые черты лица скрашивал чувственный рот, который спасал ее внешность, но, казалось, был заимствован с другого лица. На ней был красивый и удобный брючный костюм и белая хлопковая блузка. К дужкам очков примыкала цепочка. Когда женщина снимала очки, они повисали на груди.
      Когда Салсбери вошел в офис, она двинулась к стойке, профессионально улыбнулась и произнесла:
      – На улице все еще собирается дождь? Закрывая дверь с витражом, Салсбери сказал:
      – Да. Да, именно так.
      – Чем могу вам помочь?
      – Я "ключ".
      – Я "замок".
      Салсбери подошел к стойке.
      Она стояла и играла очками, висевшими на груди.
      – Как тебя зовут? – спросил он.
      – Джоан Маркхам.
      – Ты секретарша?
      – Помощник менеджера.
      – Сколько человек здесь работает?
      – В данный момент?
      – Да, в данный момент, – ответил он.
      – Шесть, включая меня.
      – Назови всех по порядку.
      – Итак, здесь сейчас мистер Пулчаски.
      – Кто он?
      – Менеджер.
      – Где он сейчас находится?
      – В своем кабинете. Первая комната наверху.
      – Кто еще, Джоан?
      – Леона Ива. Секретарь мистера Пулчаски.
      – Она тоже наверху?
      – Да.
      – Осталось еще трое.
      – Это операторы.
      – Операторы коммутатора?
      – Да. Мэри Альтман, Бетти Зиммерман и Луиза Пулчаски.
      – Жена мистера Пулчаски?
      – Дочь, – Ответила Джоан.
      – Где работают операторы?
      Джоан указала на дверь в глубине комнаты.
      – Эта дверь ведет вниз в холл. Коммутатор располагается в следующей комнате, в задней части здания.
      – Во сколько заканчивается смена у операторов?
      – В пять часов.
      – И тогда придут еще три оператора?
      – Нет. Только два. По ночам немного работы.
      – Новая смена работает до часу ночи?
      – Да.
      – И потом заступают еще два оператора?
      – Нет. Только один во время ночной смены.
      Она надела очки, но через несколько секунд снова сняла их.
      – Ты нервничаешь, Джоан?
      – Да. Ужасно.
      – Не волнуйся. Расслабься. Успокойся. Ее стройная шея и плечи несколько расслабились. На губах появилась улыбка.
      – Завтра суббота, – сказал он. – В дневную смену будет три оператора?
      – Нет. В выходные дни никогда не бывает больше двух операторов.
      – Джоан, я вижу, около пишущей машинки лежит блокнот. Я хочу, чтобы ты подготовила мне список всех операторов, кто будет работать сегодня и в первую утреннюю смену. Мне нужны их имена и номера домашних телефонов. Ясно?
      – Да. Разумеется.
      Она подошла к столу.
      Салсбери пересек комнату и подошел к двери, ведущей на улицу. Он изучал Вест Мейн-стрит сквозь стекла витража.
      Предвещая летнюю грозу, ветер нещадно стегал деревья, словно стараясь загнать их в укрытие. На улице не было ни души. Салсбери посмотрел на часы. 1.15.
      – Пошевеливайся, ты, глупая сучка.
      Джоан оторвалась от листа бумаги и спросила:
      – Что?
      – Я назвал тебя глупой сучкой. Забудь об этом. Заканчивай список. Поторапливайся.
      Она вновь принялась писать.
      "Суки, – подумал он. – Развратные суки. Все они. Даже самая последняя из них. Вечно строят всякие козни. Одно слово: суки".
      Пустой грузовик проехал мимо по Мейн-стрит в сторону фабрики.
      – Вот, готово, – сказала Джоан.
      Салсбери вернулся к стойке, взял протянутый листок бумаги и взглянул на написанное. Семь имен. Семь номеров телефонов. Свернув листок, он сунул его в карман рубашки.
      – А теперь расскажи мне о ремонтниках. Ведь у вас есть бригада ремонтников?
      – Да, у нас есть бригада из четырех человек, – ответила она. – Двое работают в дневную и двое в вечернюю смену. Как правило, нет жесткого графика выхода в ночь или работы в выходные дни, но каждого члена бригады при необходимости можно срочно вызвать по телефону.
      – В настоящий момент два ремонтника на дежурстве?
      – Да.
      – Где они?
      – Устраняют неполадки на фабрике.
      – В котором часу они вернутся?
      – К трем. Может быть, к половине четвертого.
      – Когда они вернутся, направь их в офис Боба Торпа. – Салсбери уже решил на время кризисной ситуации организовать свою штаб-квартиру в офисе шефа местной полиции. – Ясно, Джоан?
      – Да.
      – Напиши мне имена и домашние телефоны двух других членов ремонтной бригады.
      Ей потребовалось всего полминуты на выполнение этого задания.
      – А теперь слушай меня внимательно, Джоан. Положив руки на стойку, она вся подалась вперед. Казалось, она с нетерпением ждала, что он ей скажет.
      – Через несколько минут ветер нарушит связь между вами и Бексфордом. Ни один из жителей Черной речки или работник фабрики не сможет позвонить или ответить по междугородной линии.
      – О, – уныло проговорила Джоан. – Наверняка у меня будет испорчен весь рабочий день. Как пить дать.
      – Ты имеешь в виду жалобы?
      – Одна хуже другой.
      – Если люди начнут жаловаться, скажи им, что связисты из Бексфорда уже приступили к устранению повреждения. Однако повреждения очень серьезны. Их устранение займет несколько часов. Работы вряд ли закончатся раньше середины завтрашнего дня. Ясно?
      – Им это не понравится.
      – Однако тебе это ясно?
      – Ясно.
      – Хорошо, – он вздохнул, – сейчас я направлюсь в комнату девушек-операторов побеседовать с ними. Затем поднимусь наверх навестить босса и его секретаршу. Когда я уйду из этой комнаты, ты забудешь все, о чем мы с тобой говорили. Ты запомнишь меня, как одного из ремонтников из Бексфорда. Я всего лишь ремонтник из Бексфорда, который заехал сюда, чтобы сообщить, что наша бригада уже приступила к устранению повреждений. Понятно?
      – Да.
      – Продолжай работать. Она вернулась за свой стол.
      Салсбери обошел стойку. Он вышел из комнаты и направился к операторам.
 

***

 
      Пол чувствовал себя грабителем.
      "Ты проник в чужой дом не для воровства, – убеждал он себя, – а чтобы найти тело собственного сына. Если оно вообще существует. Оно принадлежит тебе".
      И все же, пробираясь крадучись по дому, охраняемому правом Торпа на неприкосновенность жилища, Пол ощущал себя вором.
      К 1.45 вместе с Сэмом они обследовали весь дом сверху донизу: спальни, ванные комнаты, туалеты, гостиную, кладовку, столовую и кухню. Тела нигде не было.
      В кухне Пол открыл дверь, ведущую в подвал, и включил свет.
      – Спускайся сюда. Нужно было начинать именно отсюда. Подвал – наиболее вероятное место.
      – Даже если предположить, что рассказанное Рай правда, – сказал Сэм, – все равно мне не по себе от того, что мы шарим по их дому. Эти люди мои давние друзья.
      – Я тоже не в восторге, все это не для меня.
      – У меня такое ощущение, – сказал Сэм, – что я вывозился в дерьме.
      – Мы почти закончили.
      Они спустились вниз по ступеням.
      Первая из подвальных комнат оказалась хорошо оборудованной мастерской. В углу у лестницы стояли две мойки из нержавеющей стали, машина для стирки и сушки белья, пара плетеных корзин с грязной одежной, стол, достаточно просторный, чтобы разложить на нем выстиранное белье, полки, на которых стояло множество пузырьков с различными отбеливателями, бутылочки с пятновыводителями, коробочки с дезинфицирующими препаратами. В другом конце комнаты стоял верстак с тисками и другими инструментами для изготовления рыболовных снастей. Боб был заядлым рыбаком, любившим удить на мух и получавшим удовольствие от собственноручного изготовления грузил и приманок. При этом он продавал сотнями свои изделия, что превращало хобби в довольно прибыльное дело.
      Сэм заглянул в темную нишу под лестницей, осмотрел шкафы, стоявшие рядом с электросушилкой.
      Тела не было. Следов крови тоже. Ничего. В желудке Пола жгло и урчало так, будто он выпил полный стакан кислоты.
      Пол заглянул в шкафы над верстаком и под ним, вздрагивая всякий раз, когда открывал очередную дверцу.
      Ничего.
      Вторая подвальная комната оказалась почти в два раза меньше первой и целиком использовалась для хранения продуктов. Вдоль двух стен от пола до самого потолка располагались полки, на которых стояли банки с консервированными фруктами и овощами. Часть из них была приобретена в магазине, часть – собственного изготовления. Большой морозильник, походивший на сундук, стоял у дальней стены.
      – В нем или нигде больше, – сказал Сэм.
      Пол приблизился к морозильнику. Поднял крышку. Сэм подошел и встал рядом.
      В лицо дохнул холодный воздух. Струйки призрачного пара поползли по комнате и растворились в теплом воздухе.
      В морозильнике лежали две-три дюжины упаковок мяса в целлофане с наклеенными ярлычками. Эти упаковки валялись как попало, что, с точки зрения Пола, выглядело довольно странным. Они не были рассортированы по весу, или размеру, или сорту содержимого. Складывалось впечатление, что все их свалили в морозильник в большой спешке.
      Пол извлек пятифунтовый кусок мороженого мяса и бросил его на пол. Затем достал десятифунтовую упаковку бекона. Затем еще одну пятифунтовую упаковку мяса. Потом вновь бекон. Затем последовала двадцатифунтовая упаковка свиных отбивных…
      Тело убитого ребенка лежало на самом дне морозильника. Руки были сложены на груди, а колени задраны вверх. Мясные упаковки набросаны сверху, чтобы спрятать тело.
      В ноздрях запеклась кровь. Заледеневшая кровавая корка покрывала подбородок и бедра. Он взирал на них помутневшими глазами.
      – О.., нет! Нет! Господи Иисусе, – прошептал Сэм.
      Он отшатнулся от морозильника и бросился вон из комнаты. За стеной он открыл кран, послышался звук льющейся воды.
      Пол слышал, как рвало Сэма.
      Странно, но сейчас Пол полностью контролировал свои эмоции. Когда он увидел сына мертвым, кипевший в нем гнев, отчаяние и скорбь мгновенно переросли в чувство сострадания и нежности, глубину которых невозможно описать.
      – Марк, – тихо проговорил он, – все теперь хорошо. Все о'кей. Я здесь. Я здесь, с тобой. Больше ты не будешь один.
      Он медленно, по одному, вынимал из морозильника оставшиеся пакеты, словно раскапывал могилу. Когда Пол снял последнюю упаковку с тела, в дверях появился Сэм.
      – Пол? Я пойду наверх… Позвоню по телефону.
      Позвоню.., в федеральную полицию.
      Пол молча смотрел вглубь морозильника.
      – Ты слышишь меня?
      – Да. Слышу.
      – Мне позвонить сейчас в федеральную полицию?
      – Да. Самое время.
      – Как ты сам?
      – Со мной все в порядке, Сэм.
      – Ничего, что ты побудешь здесь.., один?
      – Ничего, все в порядке.
      – Ты уверен?
      – Разумеется.
      Сэм некоторое время колебался, наконец повернулся к выходу. Он шагал сразу через две ступеньки, производя при этом много шума.
      Пол прикоснулся к щеке сына.
      Она была холодной и твердой.
      Каким-то образом он нашел в себе силы извлечь окоченевшее тело из морозильника. Прижав его к груди и подхватив снизу руками. Пол поднял его, затем повернулся и опустил на пол посредине комнаты.
      Он подышал на свои руки, чтобы согреть их.
      Вернулся Сэм, все такой же бледный. Посмотрел на Марка, и его лицо исказилось от боли, но он не зарыдал. Он держал себя в руках.
      – Похоже, с телефоном неполадки.
      – Что за неполадки?
      – Понимаешь, ветром оборвало провода между нами и Бексфордом.
      Нахмурив лоб. Пол проговорил:
      – Обрыв на линии? Ветер кажется слабоватым для этого, – Да. У нас он слабоват. Но, может быть, ближе к Бексфорду он гораздо сильнее. В горах бывает так, что в одном месте относительная тишина, а совсем рядом бушует сильнейший шторм.
      – Линия связи с Бексфордом… – Пол отвел с белого лба сына спутавшиеся, замерзшие и слепленные кровью волосы. – Что это означает для нас?
      – То, что можно позвонить кому угодно в пределах города или на фабрику. Но нельзя поговорить с другим городом.
      – Кто это сказал тебе?
      – – Оператор. Мэнди Альтман.
      – Знает ли она, когда восстановят линию?
      – Очевидно, там серьезное повреждение, – ответил Сэм. – Она сказала, что бригада связистов из Бексфорда уже работает. Но им потребуется несколько часов., – Сколько часов?
      – Понимаешь, они не уверены, смогут ли починить до завтрашнего утра.
      Пол продолжал оставаться около тела сына, стоя на коленях на бетонном полу, и размышлял над словами Сэма.
      – Один из нас должен отправиться в Бексфорд и вызвать оттуда полицию.
      – О'кей, – согласился Пол.
      – Ты хочешь, чтобы я отправился туда?
      – Если хочешь. Или же могу поехать я. Это не имеет никакого значения. Но прежде мы должны перенести Марка к тебе.
      – Перенести?
      – Конечно.
      – Но разве это не будет противозаконно? – Сэм откашлялся. – Я имею в виду место преступления и все такое.
      – Я не могу оставить его здесь, Сэм.
      – Но если это сделал Боб Торп, то ты хочешь, чтобы он заплатил за это, не так ли? Если ты заберешь.., заберешь тело отсюда, то какие у тебя будут доказательства, что ты действительно обнаружил его здесь.
      Поражаясь тому, как спокоен его собственный голос, Пол ответил:
      – Специалисты из полицейской криминалистической лаборатории смогут отыскать следы волос и крови Марка в морозильнике.
      – Но…
      – Я не могу оставить его здесь! Сэм кивнул.
      – Хорошо.
      – Я просто не в силах, Сэм.
      – Хорошо. Давай отнесем его в машину.
      – Спасибо.
      – Отвезем его ко мне.
      – Спасибо.
      – Как мы понесем его?
      – Бери его за ноги.
      Сэм прикоснулся к мальчику.
      – Какой холодный.
      – Осторожнее, Сэм.
      Сэм понимающе кивнул, и они подняли тело.
      – Будь поосторожнее с ним, прошу тебя.
      – Хорошо.
      – Пожалуйста.
      – Непременно, – проговорил Сэм. – Непременно.

       2.00 дня
 
      Гремел гром, дождь барабанил в окно кабинета шефа полиции.
      Два человека, служащие из другого правительственного департамента, размещавшегося в том же муниципальном здании, стояли спиной к окну, стараясь выглядеть суровыми, значительными и надежными. Боб Торп выдал им ярко-желтые ветровки с капюшоном, на плечах и на груди которых отчетливо выделялась надпись "Полиция". Обоим мужчинам было под сорок, однако возможность поносить такие ветровки радовала их как малых детей: взрослые, играющие в игру "сыщик, ищи вора".
      – Умеете обращаться с оружием? – спросил их Салсбери.
      Оба ответили утвердительно.
      Салсбери, повернувшись к Бобу Торпу, распорядился:
      – Выдай им оружие.
      – Револьверы? – уточнил шеф полиции.
      – Разве у тебя есть дробовики?
      – Есть.
      – Они, пожалуй, подойдут больше, чем револьверы, – сказал Салсбери. – Как думаешь?