Агенты короны (№1) - В погоне за наследницей

А пока она позаботится, чтобы ему сейчас было несладко. Едва он уселся в седло позади нее, .она изо всех сил стукнула его локтем под ребро.

— Что теперь? — хмуро спросил он.

Она невинно пожала плечами.

— Еще одно подобное движение — и я засуну тебе в рот вторую тряпку. И на этот раз не такую чистую.

«Вряд ли такие бывают», — со злостью подумала Каролина. Ей не хотелось даже думать о том, где находился кляп до того, как попал к ней в рот.

Потом он пустил лошадь в галоп, и Каролина с облегчением поняла, что они направляются не в сторону Пруитт-Холла Если бы у нее не были связаны руки, она бы от радости захлопала в ладоши. Самой ей не удалось бы так быстро покинуть пределы имения. Этот мужчина принимает ее за кого-то другого — за преступницу-испанку, если быть точной, — но она все объяснит ему, когда они окажутся вдалеке отсюда. А пока нужно сидеть спокойно, не мешая ему гнать лошадь во весь опор.

* * *

Полчаса спустя они уже были в Дороете, где не в меру подозрительный Блейк Рейвенскрофт спрыгнул с коня перед небольшим особняком Сикрест-Мэнор, располагавшимся неподалеку от Борнмута. «Карлотта де Леон», столь строптивая в лесу, за всю дорогу до побережья не оказала ни малейшего сопротивления. Она больше не толкала его и не делала попытки убежать. Она сидела так тихо, что благородство настоящего джентльмена, заявлявшее о себе довольно часто, искушало его вынуть кляп.

Но он подавил в себе этот порыв. Маркиз Ривердейл, его ближайший друг и неизменный помощник во многих операциях, которые поручало ему военное министерство, уже имел дело с мисс де Леон и сказал, что она лжива и вероломна. Нельзя развязывать ей руки и вынимать изо рта кляп, пока она не окажется за надежным засовом.

Блейк снял девушку с лошади и, крепко придерживая за локоть, повел к крыльцу. Он держал в доме всего трех слуг, верных и преданных, которые привыкли к странным визитерам посреди ночи.

— Вверх по лестнице, — приказал он, когда они шли через холл.

Каролина радостно кивнула и ускорила шаг. Они с Блейком поднялись на верхний этаж, и он завел ее в маленькую, но уютно обставленную спальню.

— Чтобы у вас не возникло мысли о побеге, — произнес он, позвякивая ключами, — я запру дверь на два замка.

Она посмотрела на дверную ручку и вздохнула.

— Имейте в виду, — добавил он, — до земли пятьдесят футов. Поэтому я не советую вам лезть через окно.

Она пожала плечами, давая понять, что ни на мгновение не рассматривала окно как способ возможного побега.

Блейк нахмурился, несколько разозленный ее смирением, и прикрепил веревку, которой были связаны руки Каролины, к спинке кровати.

— Не хочу, чтобы вы попытались что-то предпринять, пока я занят.

Каролина улыбнулась ему, что было настоящим подвигом, учитывая, что у нее во рту торчал мерзкий кляп.

— Черт! — Блейк был явно смущен и злился на себя за это. Удостоверившись, что крепко привязал девушку к кровати, он тщательно осмотрел комнату и убедился, что поблизости нет предметов, которые она смогла бы использовать в качестве оружия. Блейк слышал, что Карлотта де Леон — весьма изобретательная особа, и не хотел, чтобы о нем говорили как о дураке, недооценившем ее. Из предосторожности он положил в карман гусиное перо и пресс-папье и вынес из комнаты стул.

Когда он вернулся, она с интересом посмотрела на него.

— Если устанете стоять, — сухо сказал он, — можете сидеть на постели.

Каролина радостно кивнула и села. Правда, у нее не было выбора, потому что он привязал ее к спинке кровати.

— Не старайтесь разжалобить меня своим послушанием, — предупредил он. — Я все о вас знаю.

Она пожала плечами.

Блейк с отвращением хмыкнул и повернулся к ней спиной. Закончив осмотр комнаты и придя к заключению, что она вполне может служить тюремной камерой, он повернулся к Каролине и подбоченился.

— Если у вас при себе есть еще какое-нибудь оружие, то лучше отдайте сразу, потому что я собираюсь вас обыскать.

Она в ужасе отпрянула, и Блейк обрадовался, что наконец ему удалось испугать ее. Или она по-настоящему хорошая актриса.

— Так у вас есть оружие? Уверяю, что я стану гораздо менее обходителен, если обнаружу, что вы пытаетесь что-то от меня спрятать.

Она неистово замотала головой и отодвинулась от него, насколько позволяла веревка.

— Я не собираюсь получать от этого удовольствие, — проворчал он, но очень трудно было не чувствовать себя разбойником с большой дороги, когда она крепко зажмурилась от страха и покорно встала. Он знал, что женщины могут быть так же коварны и опасны, как и мужчины, — семь лет службы в военном министерстве убедили его в этой непреложной истине, — но раньше ему никогда не приходилось выполнять подобную работу. Его воспитание требовало, чтобы он с любой женщиной обращался как с леди, и необходимость обыскать ее глубоко задевала Блейка.

Он развязал ей руки, чтобы снять плащ, и исследовал содержимое карманов. В них не оказалось ничего интересного, кроме пятидесятифунтовой банкноты и нескольких монет, что можно считать пустячной суммой для матерой шпионки. Затем его внимание привлек ее маленький саквояж, и он вытряхнул его содержимое на кровать. Две свечи из пчелиного воска — один Бог знает для чего, — серебряный гребень для волос, маленькая Библия, тетрадь в кожаном переплете и кое-что из нижнего белья, которое он не решился перебирать, полагая, любой человек имеет право на некоторую неприкосновенность, даже шпион.

Блейк взял Библию и бегло пролистал ее, чтобы убедиться, что между ее страницами не спрятано что-нибудь. В книге ничего не оказалось, и он бросил ее на кровать, с удовольствием отметив, как девушка при этом поморщилась.

Потом он раскрыл тетрадь и заглянул в нее. Исписаны были только первые страницы.

— Контубернал, — прочитал он вслух. — Алкиона. Диакритический. Наряжаться. Умляут. — Он удивленно приподнял бровь и продолжил чтение. Три тетрадные страницы были заполнены словами, смысл которых можно разобрать, только если ты был первым учеником в Оксфорде или Кембридже. — Что это такое?

Она дернула плечом, пытаясь указать ему на засунутый в рот кляп.

— Правильно, — сказал он с легким кивком и положил тетрадь к Библии. — Но прежде чем я выну его, мне придется… — Он запнулся и тяжело вздохнул. Они оба знали, что он собирается сделать. — Если вы не будете сопротивляться, у меня получится быстрее, — мрачно закончил он.

Она напряглась, а Блейк, стараясь этого не замечать, быстро похлопал ее по всему телу сверху вниз.

— Вот и все, — произнес он хрипло. — Должен сказать, я удивлен, что, кроме пистолета, у вас ничего нет.

В ответ она грустно посмотрела на него.

— Сейчас я выну кляп, но один громкий возглас — и я засуну его снова.

Каролина поспешно кивнула. Он вынул кляп, и она закашлялась.

— Ну? — надменно спросил Блейк, прислонясь к стене.

— Если я стану кричать, меня все равно никто не услышит.

— Резонно, — согласился он. Его взгляд упал на кожаную тетрадь, и он взял ее в руки. — Теперь вы, вероятно, скажете мне, что все это значит?

Она пожала плечами.

— Мой отец всегда настаивал, чтобы я расширяла свой словарный запас.

Блейк бросил на нее недоверчивый взгляд и снова посмотрел на раскрытую страницу. Это какой-то шифр. Наверняка. Но сейчас он устал, да и вряд ли она признается в чем-нибудь в первую же ночь. Во всяком случае, не станет раскрывать код к шифру. Поэтому он бросил тетрадь на кровать и сказал:

— Поговорим об этом завтра.

Каролина опять пожала плечами, словно ей не было до всего этого дела, и он скрипнул зубами.

— У вас есть что сказать в свое оправдание?

Каролина потерла глаза, напоминая себе, что не нужно ссориться с этим мужчиной. Несмотря на явную неловкость, которую он испытал, обыскивая ее, она не сомневалась, что он ударит ее, если сочтет необходимым для выполнения своего задания.

В чем бы оно ни состояло.

Она играла в опасную игру и знала это. Она хотела остаться в этой уютной комнате как можно дольше — все-таки здесь теплее и безопаснее, чем в любом другом месте, которое она смогла бы найти сама. Следовательно, пусть он продолжает думать, что она Карлотта. Правда, она не представляла, что для этого можно сделать. Она не говорила по-испански и, уж конечно, не знала, как должны вести себя пойманные шпионы, которых привязали к спинке кровати.

Вероятно, Карлотта стала бы все отрицать. , — Вы поймали не того человека, — произнесла она, зная, что он ей не поверит, и получая странное удовольствие оттого, что на самом деле говорит правду.

— Ха! — воскликнул он. — Уж вы-то могли придумать что-нибудь пооригинальнее.

— Можете думать что угодно.

— Вы играете слишком уверенно для человека, который пойман с поличным.

Каролина была вынуждена согласиться, что в его словах есть доля правды. Но если Карлотта действительно шпионка, то она мастер притворяться.

— К сожалению, я не могу испытывать к вам благодарность за то, что вы связали меня, сунули в рот кляп, привезли сюда и привязали к спинке кровати. Не говоря уже о необходимости терпеть ваши оскорбительные прикосновения.

Он на мгновение закрыл глаза, и если бы Каролина не помнила, о чем ей сейчас следует думать, она бы испытала угрызения совести. Затем он открыл их и снова посмотрел на нее тяжелым взглядом.

— Мне трудно поверить, мисс де Леон, — произнес он, — что вы достигли таких вершин в вашей профессии и ни разу не подвергались обыскам раньше.

На это Каролина не знала, что ответить, и поэтому просто молча посмотрела на него.

— Я жду ответа.

— Мне нечего сказать. — И она не лгала.

— Возможно, вы измените свое мнение после нескольких дней без пищи и воды.

— Вы собираетесь морить меня голодом?

— Это сломит и более сильного человека, чем вы.

Такого она не ожидала. Она думала, что он будет кричать на нее, возможно, даже побьет, но ей не приходило в голову, что он может лишить ее пищи и воды.

— Я вижу, вас не слишком это радует, — произнес Блейк, растягивая слова.

— Оставьте меня одну! — выпалила Каролина. Ей нужно было обдумать план действий и понять, черт возьми, что это за мужчина. А самое главное, ей нужно выиграть время. — Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Я устала.

— Не сомневаюсь, но я не позволю вам спать.

— Не стоит беспокоиться, что мне здесь будет слишком комфортно. Вряд ли можно хорошо отдохнуть, будучи привязанной к кровати.

— Ах да, — сказал он и, решительно приблизившись, ловким движением освободил Каролину.

— Зачем вы это сделали? — подозрительно спросила она.

— Мне это доставило удовольствие. К тому же у вас нет оружия, вы вряд ли сильнее меня, и у вас нет возможности убежать. Спокойной ночи, мисс де Леон.

Она удивленно открыла рот.

— Вы уходите?

— Я пожелал вам спокойной ночи. — С этими словами он повернулся и вышел из комнаты, оставив ее в растерянности смотрящей на дверь. Она услышала, как в каждом из замков повернулся ключ, и только тогда пришла в себя.

— Господи, Каролина, — прошептала она, — в какую передрягу ты попала!

У нее заурчало в животе, и она пожалела, что не перекусила перед побегом из дома. Ее тюремщик, похоже, человек слова, и если он сказал, что собирается морить ее голодом, ему следует поверить.

Она подбежала к окну и выглянула. Он не солгал. До земли по крайней мере пятьдесят футов. Но есть подоконник, и если она найдет какой-нибудь сосуд, то сможет собирать дождевую воду. Ей и раньше приходилось голодать, и она знала, что справится с этим. Но жажда — совсем другое дело.

Каролина нашла на столе маленькую подставку для перьев. Небо все еще было ясным, но каждый знает, что такое погода в Англии. Поэтому Каролина полагала, что утром вполне вероятен дождь, и на всякий случай выставила подставку на подоконник.

Потом она вернулась к кровати и сложила вещи назад в саквояж. Слава Богу, ее похититель не заметил надпись в Библии, которую, умирая, оставила ей на память мать. Он бы наверняка захотел узнать, кто такая Кассандра Трент, чье имя значится на внутренней стороне обложки. И он увидел ее маленький личный словарь… Господи, теперь ей придется все объяснять.

Затем Каролину охватило странное чувство…

Она сняла туфли, соскользнула с кровати и в одних чулках подошла к окну. Оттуда, двигаясь вдоль стеньг, осторожно подкралась к двери, резко наклонилась и посмотрела в замочную скважину.

Ага! Так она и думала! Оттуда на нее смотрел серый глаз — И вам спокойной ночи! — громко сказала она и повесила на ручку двери шляпу, заслонив отверстие. Ей не хотелось ложиться спать в единственном платье, но она не собиралась раздеваться, когда за ней подсматривают.

Каролина услышала, как он выругался, а потом его удаляющиеся шаги гулким эхом отозвались в пустом холле.

Каролина сняла платье и, оставшись в нижней юбке, забралась в постель. Она посмотрела в потолок и стала размышлять.

И кашлять.

Глава 3

А-ким-бо (наречие). Положение, при котором ладони рук упираются в бедра, а локти выставлены вперед.

Не могу сосчитать, сколько раз он стоял передо мной, держа руки акимбо.

Из личного словаря Каролины Трент

Каролина кашляла всю ночь. И все утро.

Она кашляла, когда небо стало ярко-голубым, и остановилась, только чтобы проверить свою импровизированную чашку на подоконнике. Она была пуста. Всего несколько капель воды. Ее горло пылало, но именно это меньше всего заботило Каролину.

Зато се план отлично сработал. Когда она открыла рот, чтобы проверить голос, из него раздались звуки, которых устыдились бы даже лягушки.

Теперь Каролина на время превратится в немую. Пусть ей задают любые вопросы. Она в ответ не сможет произнести ни слова.

Чтобы удостовериться, что ее похититель не заподозрит ее в притворстве, Каролина подошла к зеркалу и широко открыла рот, наклонив голову так, чтобы солнечный свет осветил горло.

Оно было ярко-красным и выглядело просто ужасно. А мешки под глазами от бессонной ночи отлично дополняли ее «больной» вид. Каролина чуть не подпрыгнула от радости. Если бы можно было как-нибудь имитировать лихорадку! Может, поднести лицо к свече и подождать, пока кожа станет неестественно теплой? Но когда он войдет, она должна будет объяснять, зачем жгла свечи, если на дворе давно утро.

Нет, придется обойтись больным горлом. К тому же у нее не оставалось выбора, потому что в холле уже послышались шаги.

Каролина бросилась к постели и забилась под одеяло, натянув его до самого подбородка. Она пару раз кашлянула, пощипала себя за щеки, чтобы придать им красноту, и опять закашлялась.

«Кашляй, кашляй, кашляй!»

Ключ повернулся в замке.

«Кашляй, кашляй, кашляй, кашляй!» — Каролина хотела устроить настоящий спектакль.

Затем во втором замке скрипнул другой ключ. Черт! Она забыла, что в двери два замка.

«Кашляй, кашляй, кашляй!»

— Кхе! Кхе!

«Кашляй!»

— Кхе!

— Господи, что за адские звуки?

Каролина подняла голову с подушки, и если бы она еще не потеряла голос, то сейчас бы точно лишилась дара речи.

В темноте прошлой ночью ее похититель выглядел зловеще, но при свете дня ему позавидовал бы сам Адонис. Сегодня он почему-то казался даже выше ростом. Черные волосы были аккуратно уложены, но одна непослушная прядь выбилась на лоб возле левой брови. А глаза — серые и ясные, как у ребенка. Но их цвет был единственным, что могло ввести в заблуждение. Они смотрели так, словно повидали в жизни слишком много.

Мужчина схватил ее за плечи, и его пальцы сквозь тонкую ткань платья опалили ей кожу. Она еле слышно вскрикнула и закашлялась. "

— По-моему, я сказал вам вчера ночью, что устал от вашего притворства.

Она замотала головой, схватилась руками за горло и снова закашляла.

— Если вы подумали, что я хоть на мгновение вам поверил…

Она широко открыла рот и показала пальцем в горло.

— Я не собираюсь смотреть тебе в рот, ты, маленькая…

Она показала снова, на этот раз тыча пальцем прямо между зубов.

— Так, очень хорошо. — Поджав губы, он решительно подошел к столу и выдернул свечу из подсвечника. Каролина с нескрываемым интересом смотрела, как Блейк зажег ее, вернулся к кровати и сел рядом с ней. Под тяжестью его тела кровать провисла, и Каролина, потеряв равновесие, машинально выставила руку, чтобы не натолкнуться на своего похитителя.

И коснулась его бедра.

«Кашляй!»

Она буквально отлетела на другую сторону кровати.

— Меня касались женщины более привлекательные и с другими намерениями, — усмехнулся Блейк. — Тебе нечего бояться. Возможно, я вырву из тебя правду, но насиловать не стану.

Как ни странно, но Каролина ему поверила. Если оставить в стороне его склонность к похищению незнакомок, в остальном он не походил на человека, который способен взять женщину силой и против ее воли. Она даже — неизвестно почему — доверяла ему. Он мог ударить ее, убить, наконец, но не сделал этого. Она чувствовала, что у него есть кодекс чести, которого не было у ее опекунов.

— Ну? — строго спросил он.

Она еле заметно подвинулась к нему и целомудренно сложила руки на коленях.

— Открой рот.

Каролина откашлялась, словно в этом была необходимость, и открыла рот. Он поднес ей к лицу зажженную свечку, заглянул в горло и обомлел, а Каролина закрыла рот и выжидающе посмотрела на него.

— Выглядит так, словно кто-то резал его бритвой, — сухо заметил Блейк. — Но я думаю, ты сама об этом знаешь.

Она кивнула.

— Полагаю, ты кашляла всю ночь.

Она снова кивнула.

Блейк прикрыл глаза на мгновение дольше, чем это было необходимо, и сказал:

— Признаюсь, я восхищен. Причинить себе такую боль только для того, чтобы избежать нескольких вопросов. Вот это преданность делу!

Каролина как можно правдоподобнее изобразила ярость.

— К несчастью для себя, ты выбрала не то дело.

На этот раз она могла только недоуменно посмотреть на него, и недоумение было искренним, потому что она понятия не имела, о каком деле он говорит.

— Я уверен, ты все же сможешь отвечать.

Она замотала головой.

— Попробуй. — Он наклонился и так пристально посмотрел на Каролину, что она поежилась. — Для меня.

Она снова замотала головой. На этот раз более решительно.

Блейк наклонился ближе, почти касаясь носом ее щеки.

— Попробуй.

«Нет!» — хотела крикнуть она, но из ее раскрытого рта не вырвалось ни звука.

— Ты действительно не можешь говорить, — с удивлением произнес он.

Каролина попыталась посмотреть на него так, чтобы он понял ее мысли, но почувствовала, что их не выразить мимикой.

Внезапно он поднялся.

— Я сейчас вернусь.

Каролине ничего не оставалось, как смотреть на его удаляющуюся спину.

* * *

Открывая дверь своего кабинета, Блейк в раздражении выругался. Черт, для таких дел он уже слишком стар. Двадцать восемь лет — не так много, но семь из них прошли на службе в военном министерстве, а этого вполне достаточно, чтобы ощутить преждевременную усталость. Он видел смерть друзей, его семья всегда удивлялась, почему он надолго пропадает, а его невеста…

Он снова испытал мучительные угрызения совести. Марабелл ему больше не невеста. Она больше вообще никогда никому не будет невестой, потому что ее похоронили на семейном кладбище в Котсуолде.

Она была так молода, так красива и невероятно умна.

Было очень забавно любить женщину, которая превосходит тебя умом. Марабелл вообще была очень одаренной, особенно способностями к языкам. Именно поэтому ее в столь раннем возрасте привлекли к работе в военном министерстве.

А она вовлекла в нее Блейка, своего давнего соседа, совладельца уютного деревянного домика и партнера на уроках танцев. Они выросли вместе, влюбились друг в друга, но Марабелл умерла одна.

Нет, подумал Блейк. Правда не в этом. Марабелл умерла, а он один остался жить.

Вот уже несколько лет как он продолжал работать в военном министерстве. Блейк убеждал себя, что не бросает службу только для того, чтобы отомстить за смерть Марабелл, но частенько думал, что просто не знает, чем еще занять себя. Да и начальство не хотело его отпускать. После смерти Марабелл он стал пренебрегать опасностями. Его не беспокоило, останется он жив или умрет, поэтому он раз за разом шел на страшный риск ради Англии, и ему всегда сопутствовала удача.

Конечно, в него стреляли, пытались отравить и бросали за борт корабля, но военное министерство было прежде всего озабочено не его безопасностью, а тем, что оно может потерять лучшего агента.

Блейк попытался унять раздражение. Он не может избавиться от душевной боли — она засела в нем слишком глубоко, но, возможно, есть способ положить конец сжигающей его ненависти к миру, который украл у него настоящую любовь и лучшего друга. И этот способ заключается в том, чтобы уйти из военного министерства и хотя бы сделать попытку вести нормальную жизнь.

Но сначала нужно покончить с этим последним делом.

Именно такой предатель, как Оливер Пруитт, был виновен в гибели Марабелл. Того предателя казнили, и Блейк полагал, что и Пруитта ждет подобная участь.

Но для этого нужно выудить из Карлотты де Леон кое-какие сведения. Будь проклята эта женщина! Он ни на минуту не поверил в ее внезапную болезнь, лишившую способности говорить. Бойкая девица наверняка просидела полночи, кашляя изо всех сил, чтобы сорвать голос.

Хотя, может, стоило вынести эту выходку ради удовольствия увидеть выражение ее лица, когда она попыталась крикнуть ему «Нет!» Она силилась издать хоть какой-то звук.

Блейк усмехнулся. Он надеялся, что ее горло пылает, как в адском огне. Меньшего она не заслужила.

А пока предстоит поработать. Это дело станет для него последним, и хотя сейчас он мечтал только о том, как навсегда уединится в своем имении, он не мог допустить, что-. бы оно закончилось провалом.

Карлотта де Леон заговорит, а Оливер Пруитт будет повешен.

И тогда Блейк Рейвенскрофт станет сквайром, будет вести спокойную, размеренную жизнь в своем имении.

Может быть, он займется рисованием. Или разведением гончих. Не все ли равно?

Довольно! Сейчас к делу. Он со злой решимостью взял три гусиных пера, небольшой флакон чернил и несколько листов бумаги. Если Каролина де Леон не способна говорить, она отлично сможет писать, черт возьми!

* * *

Лицо Каролины светилось лучезарной улыбкой. Пока что ее план удался на славу. Похититель убедился, что она не может говорить, а Оливер…

Ох, от одной мысли, что, должно быть, сейчас делает Оливер, ее улыбка стала еще светлее. Наверное, орет изо всех сил и швыряет все, что попадется под руку, в сына. Не особенно дорогое, конечно. Даже в ярости Оливер был слишком расчетлив, чтобы сломать что-нибудь ценное.

Бедный Перси! Каролина почти испытывала жалость к нему. Почти. Трудно по-настоящему испытывать жалость к тупому олуху, который прошлой ночью пытался изнасиловать ее. Она содрогнулась при одном воспоминании об этом.

Тем не менее Каролина полагала, что, если Перси когда-нибудь избавится от отцовской опеки, из него может получиться почти порядочный человек. Не такой, с каким она хотела бы постоянно иметь дело, но, во всяком случае, он не будет набрасываться на ни в чем неповинных женщин по приказу отца.

В этот момент она услышала в холле шаги своего похитителя и, поспешно согнав с лица улыбку, схватилась рукой за горло. Когда он вошел в комнату, она снова кашляла.

— Я принес тебе лекарство, — произнес Блейк подозрительно весело.

Вместо ответа Каролина подняла голову.

— Посмотри-ка сюда. Бумага. Перья. Чернила. Разве не здорово?

Она заморгала, делая вид, что не понимает. Об этом она совершенно не подумала. Ей не удастся убедить его, что она не умеет писать, — та шпионка, несомненно, образованная женщина. А о том, чтобы в последующие три секунды получить растяжение связок на руке, нечего и думать.

— О, конечно, — сказал он с преувеличенной заботой, — вам понадобится промокательная бумага. Как неучтиво с моей стороны не подумать об этом. Вот она, у вас на коленях. Теперь удобно?

Каролина угрюмо смотрела на него, предпочитая, чтобы он сердился, а не ехидничал.

— Нет? Позвольте взбить вам подушки.

Он наклонился, и Каролина, которой уже надоел его приторно-сладкий тон, закашляла ему в лицо. Но к тому моменту, когда он отпрянул, она уже являла собой образец раскаяния, — Я собираюсь забыть, что ты сделала, — произнес он, — и за это ты должна быть мне бесконечно благодарна.

Каролина с тоской смотрела на письменные принадлежности, лежащие у нее на коленях, и отчаянно пыталась придумать новый план.

— Итак, начнем?

У нее заныл висок, и она подняла руку, чтобы потереть его. Правую руку. И тут ее осенило. Она же левша! Ее первые учителя бранились, кричали и даже били ее, пытаясь научить писать правой рукой. Они называли ее упрямой, ненормальной и даже противной Богу. А один не в меру религиозный учитель договорился до того, что назвал ее дьявольским отродьем. Каролина старалась научиться писать правой рукой — о Господи, как она старалась! — но когда она держала перо правильно, то не могла накарябать ничего даже мало-мальски разборчивого.

Но все вокруг пишут правой рукой, настаивали ее учителя. Она же хочет быть не такой, как все.

Каролина кашлянула, чтобы скрыть улыбку. Никогда еще ей не доставляло такого удовольствия «быть не как все».

Этот мужчина ждет, то она будет писать правой рукой. Что ж, она с радостью оправдает, его ожидания. Она взяла в правую руку перо, обмакнула в чернила и с готовностью посмотрела на Блейка.

— Я рад, что ты решила сотрудничать с нами, — сказал он. — Уверен, ты понимаешь, что это принесет больше пользы твоему здоровью.

Она фыркнула и закатила глаза.

— А теперь, — произнес он и пристально посмотрел на нее, — первый вопрос: ты знаешь Оливера Пруитта?

Это не было смысла отрицать. Он видел, как она прошлой ночью выходила из его дома. А значит, не было смысла тратить свое секретное оружие на такой пустяковый вопрос, и она утвердительно кивнула.

— Как давно вы знакомы?

На этот раз Каролина задумалась. Она понятия не имела, как давно Карлотта де Леон работала с Оливером, но она также подозревала, что мужчина, стоящий напротив нее, скрестив руки на груди, этого тоже не знает.

«Лучше говори правду», — всегда учила ее мать, и Каролина не видела причины отказываться от этого правила сейчас. Было бы проще рассказать все откровенно и по возможности правдиво. Так, надо разобраться. Она жила в доме Оливера и Перси полтора года, но знала их немного дольше. Каролина показала четыре пальца, желая приберечь задумку с почерком для более сложных вопросов.

— Четыре месяца?

Она замотала головой.

— Четыре года?

Она кивнула.

«Господи!» — подумал Блейк. Они не знали, что Пруитт запускает руку в дипломатическую почту так давно. Два года, предполагали они, ну, может, два с половиной. При мысли о секретных операциях, которые могли быть провалены за это время, в нем вскипела злость. Не говоря уже о человеческих жизнях, которые унесло предательство Пруитта.

Сколько его, Блейка, товарищей погибло. И его собственная, дорогая…

Блейк сурово посмотрел на Каролину.

— Расскажи мне, в чем точно состояли ваши отношения, — приказал он.

— Рассказать? — Каролина произнесла это одними губами.

— Напиши! — взревел он.

Каролина глубоко вздохнула, словно готовясь к ужасно трудному занятию, и старательно принялась писать.

Блейк моргнул. Потом еще.

Она подняла глаза и улыбнулась.

— На каком языке ты пишешь, черт возьми? — строго спросил он.

Каролина отпрянула и, судя по выражению лица, явно обиделась.

— К твоему сведению, я не читаю по-испански, так что будь любезна писать ответы по-английски. Либо по-французски. Можешь и на латыни. Как нравится.

Она сделала рукой движение, пытаясь что-то объяснить, но он не понял, что означал ее жест.

— Повторяю, — с трудом сдерживаясь, произнес Блейк, — напиши, в чем точно состояли ваши отношения с Оливером Пруиттом!

Каролина указала на свои каракули — он затруднился бы назвать их словами — и медленно провела пальцем вдоль кривой строчки.

— Мисс де Леон!

Она вздохнула и беззвучно произнесла то, что написала.

— "Я не читаю по губам.

Она пожала плечами.

— Напиши еще.

Ее глаза вспыхнули от возмущения, но она сделала, что он просил.

Получилось еще хуже, чем в первый раз.

Блейк сжал руки в кулаки, боясь, что сейчас вцепится ей в горло.

— Я не могу поверить, что ты не умеешь писать.

Она в ярости открыла рот и ткнула пальцем в каракули на бумаге.

— Назвать это письмом, мадам, — значит оскорбить перо и чернила!

Она прикрыла рот рукой и закашляла. Или захихикала?

Глаза Блейка сощурились, и он, поднявшись, подошел к туалетному столику, стоявшему в другом конце комнаты.

Взяв ее тетрадь с заумными словами, он подкинул ее на руке.

— Если у тебя такие проблемы с письмом, то объясни вот это! — рявкнул он.

Каролина недоуменно посмотрела на Блейка, чем взбесила его еще больше. Он подошел к ней совсем близко и остановился.

— Я жду, — сухо произнес он.

Она отпрянула и что-то произнесла одними губами, чего он не разобрал.

— Боюсь, я не понял. — На этот раз в его голосе звучала не злость, а угроза.

Каролина стала делать какие-то знаки, показывая на себя и качая головой.

— Ты хочешь сказать, что это писала не ты?

Она энергично закивала.

— Тогда кто?

Она снова произнесла что-то одними губами, и он снова не понял, но, видимо, это и не предназначалось для понимания.

Блейк устало вздохнул и подошел к окну глотнуть свежего воздуха. Невозможно поверить, что она не умеет разборчиво писать, а если действительно не умеет, то кому принадлежит тетрадь и что означают слова в ней? Она сказала — когда еще могла говорить, — что это всего лишь набор слов, но, конечно, солгала. Значит…