Эдрар Гувер стал одной из самых могущественных и влиятельных фигур в Вашингтоне. Его боссами были 10 президентов США - от Вильсона до Никсона, и кое-кто из них дрожал перед Гувером.
      Журналист Джек Александер позже - в 1937 году - дал в журнале "The New Yorker" меткое описание дебюта Гувера:
      "С того дня, как он пришел в министерство, Гувер отличался от других молодых сотрудников по многим параметрам. Он одевался лучше, чем большинство из них, и даже был чуть-чуть денди. Он обнаруживал необычайную способность к работе с деталями, и малые дела исполнял с энтузиазмом и основательностью. Он стремился брать на себя новые ответственные поручения, всегда приветствовал возможность поработать. На совещаниях он производил впечатление человека, стремящегося сделать карьеру. Все это производило большое впечатление на его начальников, и они признавали его службу столь важной, что смогли убедить его провести годы мировой войны за письменным столом".
      Тогда, в 1917 году, Гувер поначалу руководил в военном отделе регистрацией подозрительных иностранцев.
      Во время облав уже были выловлены сотни дезертиров, но движение противников войны продолжало шириться. Военный министр Бейкер сообщал, что на 10 июня 1918 года число дезертиров возросло до 308 489 человек. Это соответствовало численности личного состава примерно 25 дивизий.
      Тогда шеф ФБР Биласки решил провести крупную акцию с основной целью вызвать шоковый эффект. Руководство ею было поручено инспектору Чарльзу Вуди, который год назад осуществил операцию с взломом на Бродвее. Ему подчинялись 35 сотрудников ФБР, которые обладали неограниченной командной властью над 1350 солдатами, 1000 матросами, 2000 надежных членов АПЛ и несколькими сотнями полицейских.
      Час "икс" был назначен на 7 часов утра 3 сентября 1918 года. Точно минута в минуту целые кварталы Нью-Йорка оказались плотно оцеплены, и началось планомерное прочесывание улиц, жилых домов, общественных зданий и вокзалов.
      Облава продолжалась три дня. Задержанных солдаты загоняли в военные арсеналы. Среди 50 тысяч схваченных находилось примерно 16 тысяч дезертиров. Их предали военному суду или отправили обратно на фронт.
      ФБР было удовлетворено успехом и требовало дальнейшего расширения своих полномочий в борьбе против "государственных врагов США".
      Истеричный мистер Пальмер
      11 ноября 1918 года закончилась первая мировая война. Из 9, 5 миллиона убитых на этой бойне на долю США пришлось чуть более одного процента. Соединенные Штаты Америки стали богатейшей в мире страной.
      В американском рабочем классе до этого времени существовала сильная дифференциация: рабочие в северных и западных штатах, профессиональные рабочие, даже просто белые рабочие причислялись к так называемым "сильным", смотревшим презрительно сверху вниз на "слабых", к которым принадлежали необученные, рабочие из южных штатов и цветные.
      Распространение массовой продукции и другие последствия первой мировой войны стерли эти различия и прояснили общую "классовую позицию". Так возросла солидарность американского пролетариата, и уже тогда пошла его совместная борьба за восьмичасовый рабочий день и другие социальные права. Серьезное влияние оказала революция в России; плюсы для "класса" казались очевидны и подчеркивались коминтерновской агитацией, а минусы, уже очевидные для многих в Европе, ещё не были осознаны за океаном.
      В 1919 году бастовало 4 160 348 рабочих - невиданное до тех пор в США число. 31 августа и 1 сентября 1919 года в США образовались две коммунистические партии, которые вскоре осознали незначительность расхождений в своих взглядах и затем, 15 мая 1921 года, объединились в Коммунистическую партию США.
      Послевоенный экономический бум перешел в 1920-1921 годах в прочный экономический кризис. Все это вместе и породило в США период "красной истерии". Теперь вина за все пороки американской жизни, даже за рост преступности, который явился следствием империалистической войны, возлагалась на "большевистских агентов". Чаше всего эти идеи и фальсификации исходили от нового генерального прокурора США А. Митчелла Пальмера. Его кредо было таково: "Каждый, кто примыкает к этому (коммунистическому - перев..) движению, - потенциальный убийца и потенциальный грабитель, а потому не заслуживает снисхождения". Предлог для вспышки ненависти Пальмера к большевизму дали ему два неизвестных субъекта, которые в июне 1919 года взорвали бомбу вблизи Белого дома и при этом погибли сами. Полагают, что это были скорее анархисты-террористы, но по общепринятой версии это были "агенты большевиков". Пальмер решил перейти в наступление против "красных".
      В начале 1919 года ушел в отставку шеф ФБР Биласки. Во главе бюро встал Уильям Флинн, бывший начальник "Сикрит сервис". Вскоре для организации слежки и контроля за всеми демократическими и революционными движениями в США при ФБР был создан Общий сыскной отдел - "General intelligence division" и его начальником назначен не кто иной, как Дж. Эдгар Гувер, которому было тогда двадцать четыре года. В известной мере ФБР становилось теперь уже чем-то вроде государства в государстве и уже оказывало влияние, например, на дипломатию. Об этом свидетельствует первая акция шефа Гувера, направленная против министерства иностранных дел США.
      Дипломатических связей между Соединенными Штатами и Советским Союзом ещё не существовало. Экономические круги США, однако, стремились к возобновлению торговых отношений. Госдепартамент предоставил советским экономистам визу для въезда в Штаты, чтобы подготовить соответствующие соглашения. Однако группа реакционных монополистов в области военной промышленности пожелала на всякий случай прекратить эти контакты. В этом Гувер мог оказать неоценимую помощь. Его агенты на каждом шагу следовали за приглашенными, как тени, собирая любые данные, позволяющие представить советских экспертов-экономистов как "большевистских агитаторов". Вскоре их цель была достигнута.
      В одном из отчетов говорилось: "Агентам Гувера удалось принять административные меры против опасных иностранных агитаторов, избегнув судебных процессов... Они были задержаны и высланы".
      Начало большой карьеры.
      Макс Ловенталь в своей вышедшей в 1950 году (вопреки воле Гувера) книге "Федеральное бюро расследований", писал: "...перед Бюро расследований стояла проблема, и она была решена в течение первых десяти дней существования отдела мистера Гувера. Это была проблема получения сведений, в которых нуждалась штаб-квартира. Детективы собирали материал у тайных информаторов, у соседей или личных врагов тех лиц, за которыми велась слежка. Агенты разузнавали, что говорили об этих лицах или каких поступков можно от них ожидать. Речь шла и о сведениях, касавшихся личных склонностей и личной жизни этих людей. Агентам и доносчикам предписывалось постоянно сообщать все, что им становится известно. Спрос на информацию такого рода был велик".
      После того как Гувер внедрил в ряды обеих существовавших тогда коммунистических партий США своих секретных агентов и таким образом получил возможность быть в курсе их дел, знать о местонахождения их руководящих функционеров, он и Пальмер смогли нанести крупнейший удар по этим организациям, которые в ту пору пользовались большим влиянием, едва ли не объединяли то, что в марксистской терминологии называлось "прогрессивными силами страны" и активизировало международные коммунистические связи. 27 декабря 1919 года агентам отдела Гувера было дано указание встретиться со своими тайными информаторами и поручить им использовать все свое влияние, чтобы в одно и то же время были созваны собрания ячеек обеих компартий. На этот самый момент была запланирована операция, одновременно проведенная в 30 городах США и вошедшая в историю ФБР как "рейд Пальмера".
      2 января 1920 года агенты ФБР и вооруженные полицейские ворвались в помещения, где собрались рабочие, напали на них и произвели массовые аресты.
      Дон Уайтхед в своей официальной истории ФБР сообщал о 2500 арестованных. В действительности число их превышало 10 тысяч, причем в маленьких городах 97 процентов было задержано даже без ордера на арест. Эти данные привел американский журналист Фред Дж. Кук в 1958 году в журнале "Nation".
      Сообщение Кука разоблачало ряд фальсификаций, имевшихся в официальной истории ФБР. Благодаря Куку стали известны некоторые подробности, раскрывающие роль Гувера в облаве 2 января 1920 года. Подробности, особенно неприятные для верхушки ФБР, ибо участие будущего шефа бюро в этой попирающей всякое право и закон операции до тех пор отрицалось.
      Так, Кук доказал, что Гувер лично подписывал приказы о проведении акции и всю ночь, находился в своем кабинете, чтобы принимать донесения об арестах. Соответствующие телеграммы имеют пометки: "Вниманию м-ра Гувера". Некоторых арестованных временно отпускали под залог в 500 долларов, но только с личного согласия Гувера. Затем ом высказался за повышение суммы залога до 10 000 долларов, заплатить которые для рабочего было заведомо невозможно.
      О том, как обращались с арестованными, свидетельствуют материалы тех лет. Один адвокат из Детройта писал в сенатскую комиссию: "В помещении, отведенном для арестованных, невозможно было даже нормально стоять... Агенты министерства юстиции не позволяли увидеться с заключенными ни адвокатам, ни женам, ни родственникам... В здании почтамта им пришлось спать на каменном полу, не имелось ни коек, ни одеял".
      У. О. Карред, сотрудник Детройтского почтамта, сообщал следующие подробности: "В узком коридоре сгрудились 800 человек. Коридор освещался лишь одной тусклой лампочкой... В очередь в единственную уборную постоянно стояло 40-50 человек... Вонь была нестерпимая...".
      После подобных издевательств многие из арестованных были приговорены к длительному тюремному заключению. Последствия террора и порожденного им страха сказывались в течение ряда десятилетий и в целом ослабили организованное рабочее движение в США.
      Самым парадоксальным образом "особое внимание" ФБР к американской компартии отозвалось несколькими десятилетиями спустя - подробнее об этом в главе "Соло".
      II. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА И ФБР
      Есть единственный путь познания здоровья нации, того, что она действительно рассматривает в качестве своих интересов или в какой мере она выглядит как нация в противоположность обществу по интересам, а именно хоть раз внимательнейшим образом рассмотреть людей, которых она избрала как своих представителей или защитников. Беглый взгляд на руководителей Америки пробуждает впечатление, что Америка находится на краю абсолютного хаоса...
      Джеймс Болдуин
      Преступление в Дедхеме
      Выстрелы в Саут-Брейнтри
      Бриджуотер - маленький городок в штате Массачусетс, примерно в 30 милях южнее Бостона. К числу его наиболее известных предприятий принадлежала обувная фабрика Уайта. Она является основным источником доходов большой части населения города. 24 декабря 1919 года среди рабочих фабрики царило воодушевление, и не только из-за предстоящего рождества, но и от ожидания назначенной на этот день выдачи зарплаты.
      Однако все осложнилось, машина с деньгами на пути к фабрике подверглась нападению грабителей. Какой-то автомобиль вдруг загородил ей дорогу, а сидевшие в нем гангстеры открыли огонь. Уайтовские служащие не растерялись и оказали активное сопротивление, на что грабители явно не рассчитывали. Они обратились в бегство, исчезнув так же неожиданно, как и появились. Кто это был, так и не удалось установить.
      Но через три месяца произошел аналогичный случай, закончившийся трагически. На этот раз место действия - небольшой городок Саут-Брейнтри близ Бостона.
      15 апреля 1920 года два кассира фирмы "Слейтер энд Морилл" несли контейнеры, в которых находилось 16 тысяч долларов, предназначавшихся для выплаты на одном из предприятий этой фирмы. Вдруг прямо перед ними остановилась машина, из неё выскочили двое гангстеров, хладнокровно застрелили обоих кассиров, схватили контейнеры, бросились в автомобиль, в котором сидели ещё трое преступников, и молниеносно скрылись.
      То были лишь первые звенья длинной цепи преступного насилия, охватившего страну и известного в истории Соединенных Штатов Америки как "дикие 20-е годы". Криминальный отдел полиции штата Массачусетс, которому поручили расследование обоих инцидентов, не смог ничего установить. В отделе действовали, конечно, не корифеи криминалистики, но это лишь отчасти объясняет их бессилие. Гораздо более важным было то, что полицейская деятельность отдела сосредоточивалась отнюдь не на расследовании преступлений, а преимущественно на "охоте за коммунистами".
      2 января 1920 года Пальмер и Гувер, как уже отмечалось, провели крупную операцию ФБР против рабочего класса. Местные полицейские силы, в том числе и полиция Массачусетса, принялись вслед за тем производить "чистку" своих территорий. Поэтому совершенному 15 апреля 1920 года убийству двух кассиров не уделили достаточного внимания.
      В полиции, как писал Уильям Д. Хэйвуд, господствовало мнение, что "уголовные элементы существованию капиталистического строя не угрожают; её задача - уничтожить организации рабочего класса". Однако широкие слои населения ожидали от полиции эффективной защиты от преступников, избавления от угрозы новых убийств и бандитских налетов.
      На фоне роста неуверенности и страха 3 мая 1920 года в Нью-Йорке произошло следующее.
      Как обычно, в южном Манхэттене царило лихорадочное оживление. Люди сновали по узким, как ущелья, улицам, каждый занятый своими заботами. Ни у кого не было времени заметить архитектурные особенности строений, тем более фасады. Даже отделанное мрамором и увенчанное пятидесятидвухметровым куполом роскошное здание в Парк Роу не могло привлечь к себе внимания спешащих куда-то людей.
      И потому лишь немногие успели заметить, как в воздухе мелькнуло что-то темное. Затем прохожие услышали душераздирающий вопль и глухой удар. Взвизгнули тормоза автомобилей, послышались крики ужаса. На мостовой лежал труп человека. Через несколько минут район был оцеплен. Тело положили на носилки. Полицейские наводнили здание, из которого выбросился погибший.
      Это было здание Нью-йоркского суда.
      Позднее стало известно, что погибший - итальянец Андреа Салседо. Во время охоты за "нежелательными иностранцами", подозревавшимися в симпатиях к коммунистам, он был в феврале 1920 года арестован агентами ФБР. Что они сделали с ним, неизвестно. Так или иначе, 3 мая он выбросился из окна 14-го этажа здания суда штата Нью-Йорк. Было ли это самоубийство, вызванное невыносимыми муками, или же Салседо просто-напросто выкинули из окна знали только агенты ФБР, допрашивавшие его, но они предпочитали молчать и никто не потребовал от них отчета об этом.
      В списке Гувера
      Организованные рабочие, особенно итальянцы, потребовали расследования. На 5 мая в Броктоне (штат Массачусетс) был назначен митинг протеста. Но на пути к месту сбора, в вагоне трамвая, арестовали двух организаторов митинга - 29-летнего Никола Сакко и 32-летнего Бартоломео Ванцетти.
      Оба они иммигрировали в США из Италии в 1908 году, чтобы избавиться от нужды, царившей на их родине. Разочаровавшись в социальных и политических условиях США, они примкнули к американскому рабочему движению. Чтобы не принимать участия в мировой войне, оба уехали в Мексику, в результате чего попали в "черный список", хранившийся в регистратуре разведывательного отдела Гувера.
      ФБР, разумеется, сразу поинтересовалось, нет ли против Сакко и Ванцетти каких-либо компрометирующих материалов. Так выявился факт их дезертирства, и полиция штата Массачусетс была поставлена об этом в известность.
      Когда затем выяснилось, что Сакко служил вахтером на обувной фабрике в Саут-Стейтоне, у сотрудников отдела Гувера возникла дьявольская мысль: этот парень наверняка должен точно знать о доставке денег для обувных фабрик, следовательно, вполне можно инкриминировать ему участие в обоих нераскрытых разбойничьих нападениях неподалеку от места его жительства и работы.
      Эту версию стали развивать дальше. Ванцетти, торговец рыбой, является сообщником Сакко. Оба, как утверждалось, нуждаются в больших деньгах для финансирования своей политической деятельности.
      Население с нетерпением ожидало обещанного расследования грабительских налетов и если американцам преподнести пойманных "злоумышленников", в стране быстро наступит успокоение. Но ещё большего эффекта ожидало ФБР от самого факта осуждения двух функционеров рабочего движения. Если удастся в судебном порядке "установить", что подобные люди и есть разыскиваемые грабители и убийцы, это движение будет крайне дискредитировано. Так Сакко и Ванцетти стали жертвами судебного преступления.
      22 июня 1920 года в Плимуте начался первый судебный процесс по делу о нападении в Бриджуотере в рождественский вечер 1919 года. Неожиданностью явилось то, что Никола Сакко на этом процессе не фигурировал, ибо директор его фабрики представил доказательства, что в тот вечер Сакко работал в Саут-Стейтоне. Правда, Ванцетти в момент преступления тоже видели совсем в другом месте. Но свидетели, которые заявили об этом факте, были итальянцы, и показания их заранее объявили недостоверными. Судья Уэбстер Тэйер прекрасно знал, на каких хилых ножках держались обвинения и "доказательства" против Ванцетти, но, поскольку справедливость ему была не нужна, он гнуснейшим образом оказывал давление на присяжных. "Если даже этот человек, - заявил Тэйер, - возможно, и не совершил преступления, в котором обвиняется, все равно он морально виновен, ибо является врагом наших существующих институтов".
      Своим приговором Тэйер преследовал вполне, определенную цель: впереди ещё предстоял главный процесс, предметом которого должны были служить события в Саут-Брейнтри. Игру там было бы легче выиграть, если бы один из обвиняемых по новому процессу оказался уже "ранее судимым рецидивистом".
      Сказочка о кольте
      Судебный фарс начался 31 мая 1921 года в городе Дедхеме. Сакко и Ванцетти обвинялись в том, что они убили в Саут-Брейнтри двух человек.
      Официально дело это не входило в компетенцию ФБР, ибо следствие вели власти штата Массачусетс. Но в дальнейшем стало известно, что ФБР и особенно Дж. Эдгар Гувер принимали большое участие в этом "фрэйм ап" "игре с заранее обусловленным исходом". Доказательства были сфабрикованы в вашингтонском центре ФБР. Здесь были названы и некоторые "свидетели".
      Семеро мужчин и женщин заявили на суде то, что так хотелось услышать прокурору: они, мол, свидетельствуют, что Сакко и Ванцетти во время убийства в Саут-Брейнтри находились на улице. Многие показания не давали никакой возможности уверенно отождествить обвиняемых с убийцами, но представители обвинения рассматривали их как неоспоримые доказательства. "Мужчина, которого я видела, был иностранец, - заявила, например, одна из свидетельниц обвинения, - потому что на лицо он был иссиня-черный, как иностранец после бритья".
      28 человек, бывшие очевидцами убийства в Саут - Брейнтри, показали под присягой, что ни одного из обвиняемых итальянцев они там не видели. Служащий итальянского консульства заявил, что 15 апреля 1920 года, т. е. в день грабительского налета, встречался с Сакко в Бостоне. Еще 11 свидетелей утверждали, что в день нападения Ванцетти находился на работе в 40 километрах от места преступления. Но показания этих свидетелей были отброшены прокурором с порога: ведь речь идет об иностранцах, к тому же об итальянцах, а всем известно, как ловко они могут обманывать.
      Поскольку при помощи "свидетелей" изобличить обвиняемых все же не удалось, пришлось прибегнуть к другому трюку.
      В вещах Сакко нашли старый ржавый кольт 32-го калибра. Итальянец приобрел его много лет назад и брал с собой на дежурства, когда работал сторожем, но ни разу за последние месяцы из него не стрелял. Тем не менее, оружие было приобщено к обвинительному материалу. Поскольку у Ванцетти собственного оружия не имелось, ему его подсунули. Один из двух убитых 15 апреля 1920 года кассиров, по фамилии Бераделли, отстреливался из револьвера типа "Гаррисон энд Ри - чардсон". После нападения револьвер бесследно исчез. Но вскоре среди улик против Ванцетти стал фигурировать аналогичный револьвер. Итальянец якобы отнял его у "своей жертвы" и застрелил её.
      Ныне экспертизы оружия принадлежат к общепризнанным методам судебного следствия во всех судах мира. Но тогда, в1921 году, результаты этих экспертиз являлись ещё спорными, ибо знания в данной области были весьма ненадежны и приблизительны. Однако на процессе против Сакко и Ванцетти обвинение, не располагая никакими конкретными доказательствами вины подсудимых, сделало выводы "оружейной экспертизы" критерием истинности своих утверждений.
      Настоящих научных экспертов обвинение привлечь не смогло, а использовало лиц, "авторитет" которых должен был заранее исключить всякое недоверие к их выводам.
      "Звездой" среди них был капитан Проктор, начальник полиции штата Массачусетс. Он заявил, что сможет рукой протолкнуть пулю через ствол кольта Сакко, чтобы тем самым доказать её тождество с теми пулями, которыми стреляли преступники. Попытка не удалась. Тогда осрамившийся Проктор заявил, что подобный эксперимент вообще ни к чему, так как он уже и без того основательно исследовал револьвер Сакко.
      Прокурор спросил: "Смертельная пуля была пущена из кольта Сакко?" Проктор ответил: "Мое мнение: судя по внешнему виду, пуля была выпущена из кольта Сакко".
      Другой эксперт тоже не смог полностью рассеять сомнения в истинности утверждения. "Я склонен считать, - заявил некий ван Амбург, - что пуля пущена из этого револьвера".
      Капитан Проктор отказывается
      Защита вынуждена была противопоставить этим утверждениям заключения ряда экспертов по огнестрельному оружию, причем адвокату Муру удалось привлечь специалистов, которые много лет проработали на оружейных заводах и квалификация которых действительно не вызывала сомнений. Так, Джеймс Карие, прослуживший на заводах "ЮС Картридж компани" 30 лет, вполне определенно заявил, что ни одна из найденных на месте преступления пуль не могла быть выпущена из револьвера Сакко.
      Дж. Генри Фитцджеральд, проработавший в оружейной промышленности 28 лет, сказал: "Я не нахожу на пулях, которыми были убиты потерпевшие, никаких следов, которые можно было бы сравнить со следами хотя бы на одной из пуль револьвера Сакко". Иначе говоря, все основные заключения экспертов обвинения вызывали сомнения, выводы же экспертов защиты были вполне определенны. Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, естественно, продолжали утверждать свою невиновность.
      Процесс длился несколько недель, прежде чем суд удалился на совещание. Присяжные потребовали представить им для обозрения одну из пуль, о которых шла речь, и с детской наивностью разглядывали пулю и револьвер. После пяти часов обсуждения они вынесли свой приговор:
      "Сакко и Ванцетти виновны в убийстве первой степени".
      15 июля 1921 года весть о скандальном приговоре, попирающем всякое правосудие, мгновенно облетела весь мир. Поднялась волна возмущения, началась длившаяся шесть лет борьба за жизнь невиновных.
      Защитник Сакко и Ванцетти сумел доказать их невиновность свидетельствами ещё двух крупных ученых, в том числе профессора Джилла. Капитан Проктор, основной эксперт обвинения, заявил, что в лихорадочной атмосфере процесса не смог высказать свое истинное мнение, и добавил: "Я слишком стар, чтобы видеть, как обоих итальянцев казнят за то, чего они не делали!" Отказались от своих показаний и два "свидетеля", выступавшие на процессе против Сакко и Ванцетти. "Мы никогда не видели этих итальянцев в Саут-Брейнтри", - признались они. Невиновность обвиняемых стала очевиднее, чем когда бы то ни было. Сенсацию вызвало ещё одно сообщение. Селестино Мадейра, молодой профессиональный преступник, по национальности португалец, признался по собственной воле: "Настоящим заявляю, что вместе с бандой Морелли я принимал участие в ограблении обувной фабрики в Саут-Брейнтри, и что Сакко и Ванцетти не имеют с этим ничего общего".
      Это признание могло бы послужить достаточным основанием для пересмотра дела, но все запросы и ходатайства остались без результата. Власти Массачусетса отклонили кассационное рассмотрение дела, а из девяти членов Верховного суда США ни один не проявил готовности принять участие в новом процессе. Ни власти небольшого северо-восточного штата, ни Вашингтон, ни тем более ФБР, естественно, не могли быть заинтересованы в том, чтобы Юстиция склонила чашу весов на сторону истины. На чашу несправедливости судебные органы Массачусетса положили весомый груз - заключение Кэлвина Годдарда, который в начале 1927 года предложил свои услуги, чтобы "наконец внести в дело об убийстве, совершенном Сакко и Ванцетти, неопровержимую ясность".
      Человек этот прожил бурную жизнь, прежде чем бросил открывавшую блестящие перспективы медицинскую карьеру и вступил в американскую армию, где дослужился до майора. Из медицинской службы он вскоре перешел в оружейно-техническую. Там он занялся модным в ту пору делом - стал "экспертом по огнестрельному оружию". Метод его, как он сам позднее признавался, "еще не исключал некоторые возможности ошибок". Тем не менее весной 1927 года он категорически констатировал: "Пуля, убившая охранника, несомненно, была выпущена из револьвера Сакко".
      Казнь была назначена на 10 июля 1927 года. Дабы придать ей видимость справедливости, губернатор Массачусетса Фуллер 1 июля распорядился об её отсрочке и назначил следственную комиссию из трех человек. Во главе этих трех престарелых людей, почтенный возраст которых призван был рассеять любые сомнения в "справедливости" приговора, стоял 72-летний президент Гарвардского университета Эббот Лоуренс Лоуэлл. Фуллер с толком подобрал состав комиссии, и спустя короткое время она заявила, что не видит никакого основания для пересмотра дела.
      Ранним утром 10 августа Сакко и Ванцетти, наголо остриженные, ожидали палача. Но судебный аппарат США начал свою часто практикуемую игру: незадолго до казни смертникам объявили, что она откладывается. Только 23 августа 1927 года невинно осужденные погибли на электрическом стуле.
      ФБР сделало свои выводы из этого дела: оно назначило Кэлвина Годдарда главным экспертом бюро по огнестрельному оружию, и в этой должности он служил государственной полиции США вплоть до самой своей смерти в 1955 году. "Заключением" по делу Сакко и Ванцетти Годдард заложил краеугольный камень своей карьеры.
      Главный процесс этого зловещего судебного фарса, жертвами которого стали Сакко и Ванцетти, начался в 1921 году, в то самое время, когда ФБР вело упорную борьбу за расширение собственной власти.
      "Звезда" ФБР Гастон Минс
      Покер в Огайо
      Уоррен Дж. Гардинг был мужчина представительный, импозантный, он всегда излучал уверенность и оптимизм, но был человеком ограниченным.
      Гардинг издавал в штате Огайо небольшую провинциальную газету. Любимым его занятием была игра в покер. Каждую субботу его можно было видеть среди игроков - "уважаемых людей" города, и карты до глубокой ночи не сходили со стола. В кругу этих "веселых игроков", которые умели пользоваться своей властью и политическим влиянием не хуже, чем играть в покер, вот уже некоторое время обсуждалась идея, впервые пришедшая в голову банкирам Чикаго, а затем действительно осуществленная. Мистер Гардинг стал 29-м президентом Соединенных Штатов Америки и 4 марта 1921 года перебрался в Белый дом.
      Он провел спою избирательную кампанию под лозунгом-приманкой "Назад к нормальным временам!", а помогали ему его влиятельные друзья по карточному столу.
      Многие американцы были сыты по горло послевоенной неразберихой и кризисами и поверили обещаниям столь браво выглядевшего республиканца. Крупные банки Нью-Йорка и Чикаго, а также монополии тоже сделали ставку на Гардинга, ибо считали, что при нем они смогут легко блюсти свои интересы. И Гардинг не обманул их надежд. В годы его правления для ФБР начинается один из самых интересных и показательных периодов, когда одна неожиданность следует за другой.
      "Знаменитый мистер Бернс"
      Начались персональные перемещения в администрации США. Прежде всего, Гардинг перетащил из Огайо в Вашингтон своего партнера по покеру Гарри М. Догерти и назначил его генеральным прокурором США.
      Тем временем уполномоченные монополий подыскивали нового шефа для ФБР и, наконец, нашли его в окружении президента. Это был некий Уильям Дж. Бернс, мелкий, но ловкий частный детектив, который высокопарно называл свою контору "Интернациональное сыскное агентство Бернса" и снискал себе симпатии различных предпринимателей готовностью служить им и отменной ловкостью игры в пограничных областях судебной системы. Например, в 1912 году в ходе одного процесса чуть было не схватили за руку кое-кого из крупных финансистов. Бернс получил задание отвести нависшую опасность и сделал это великолепно. Ловким трюком ему удалось подобрать в присяжные своих, надежных людей.
      Во время забастовочных боев послевоенного периода в сыскном бюро Бернса царил штиль, и босс судорожно искал новых заданий. Он писал письма предпринимателям, расхваливая свое агентство: его шпики могут взять на себя слежку за рабочими на предприятиях и за профсоюзными собраниями, чтобы узнавать, "когда, где и каких нужно ждать стачечных беспорядков".
      В "актив" Бернса можно было зачислить и то, что он был другом детства нового генерального прокурора Догерти.
      Правда, президент сначала медлил с назначением Бернса: надо было найти подходящий предлог для отставки тогдашнего шефа ФБР Уильяма Дж. Флинна. Но стоявшие за Бернсом предприниматели нажимали.
      Вице-президент одного чикагского банковского консорциума писал Гардингу: "Ни один человек его профессии в США не имеет столь многочисленных приверженцев в банковских кругах, как всемирно известный криминалист Уильям Дж. Бернс".
      Орган финансистов "Chicago banker" писал: "Вся Пенсильвания-авеню (банковский центр в Вашингтоне. - авт.) рада слухам, что президент Гардинг намерен сделать Уильяма Дж. Бернса "главнокомандующим" всеми криминальными и секретными службами федерального правительства. Генеральный прокурор Догерти, знающий Бернса много лет и в определенных случаях пользующийся его услугами, высказывается за его назначение! Бернса поддерживают также влиятельные хозяйственные круги, прежде всего те, которые контролируются определенными банкирскими домами Нью-Йорка. Рабочие против Бернса, но вне профсоюзов каждый за него".