Собака, которая любит

      Соотношение сознательного и подсознательного может меняться в зависимости от ситуации. Меня, скажем, не очень-то волнует функционирование моей печени, и она до поры до времени "общается" только с моим подсознанием. Но стоит ей заболеть - и этот факт уже не может не трогать моего сознания. Так мы и существуем, в постоянном динамическом равновесии двух сторон мышления, где верх берет то одно, то другое. А статики здесь и быть не может! Стоит одной из наших ипостасей подавить и заставить замолчать другую, как наши взаимодействия с миром искажаются самым критическим образом, и такая ситуация чаще всего представляет интерес уже не для психологов, а для психиатров.
      Стоит только призадуматься - и становится очевидным, что сознание и подсознание работают с совершенно разными типами информации о мире.
      Явные факты и данные можно называть дискретной информацией. Это владения сознания и логики. Однако "сырьем" для ассоциативно-интуитивных механизмов подсознания служит информация особого вида.
      В первую очередь это непрерывная информация - ее примером могут служить любые спектры, в которых значения признака хотя и упорядочены, но между ними нет четкого разграничения. Где, например, проходит граница между голубым и синим цветами? Физического предела тут не существует, мы можем только договориться о том значении длины волны видимого света, которое станет для нас условной границей цветов.
      Но есть и вовсе уж хитрая категория информации - та, в которой нет даже упорядочения значений. Вот хотя бы музыкальный звук. Главный его признак - это основная частота колебаний. Важна также и комбинация "вспомогательных" частот, в которых имеются области усиления: это тембр звука, так называемые обертоны. Но ведь не только частотная характеристика создает то звучание, которое отличает Чайковского от Моцарта или Пугачеву от Земфиры. У звука есть длительность и сила, и эти признаки, хотя и упорядоченные сами по себе, никак не связаны с частотой колебаний или между собой. Еще труднее описать, за счет чего создается "туше" пианиста, определяющее его неповторимую манеру. А ведь способ прикосновения к клавишам не имеет упорядоченной шкалы значений и никак не влияет на явные характеристики звука! Но нет сомнений, что манера Рихтера или Гилельса столь же узнаваема, как и кисть Рембрандта или Рафаэля.
      Такого рода информация, описываемая разными, не связанными друг с другом признаками, которые могут определяться Бог весть какими хаотическими множествами значений, может быть названа полевой.
      Я не случайно употребила именно этот термин. Слово "поле" нынче в чести у тех, кто пытается описывать принятыми в науке способами те процессы, которые никак не поддаются формальному описанию и осмыслению. "Лептонные поля", "торсионные поля"... Кто знает, какие еще поля мы придумаем завтра, чтобы скрыть свою растерянность перед загадками матушки-Природы?
      А уж слово "биополевой" никого даже и не смущает. Спектральные характеристики электромагнитного излучения живого организма и каждой его структурной части (органа, клетки) регистрируются приборами, анализируются компьютерами и воспроизводятся генераторами. Только почему же никто не сумел получить от аппаратуры такого же эффекта, какой дают руки целителя? Есть, видно, у живого еще что-то, напоминающее туше музыканта...
      Разная внешняя информация по-разному затрагивает подсознание, активизируя его и, что еще важнее, заставляя сотрудничать с сознанием, выводящим мысли и чувства в явную форму. Ближе всего к полевой информации обоняние и вкус, затем идет осязание, потом слух. Зрение несколько уступает последнему по "непрерывности", снабжая нас по большей части явной, дискретной информацией. Чувствительность к непрерывной информации у людей очень индивидуальна и очень различается по разным органам чувств. Тех, кто наиболее восприимчив к скрытой полевой информации, не отражаемой сознанием, мы обычно называем экстрасенсами.
      Модное нынче слово "экстрасенс" мы понимаем очень неоднозначно тут вам и ясновидящий, и знахарь-травник, и легендарный всемогущий маг вроде достославного Мерлина. Но физиологи, исследующие органы чувств человека, внушили мне совсем иное понимание этого термина. Экстрасенсами ("сверх-чувствующими", если уж переводить с английского поточнее) имеет смысл называть тех, у кого чувствительность развита больше обычного, например, дегустаторов с их удивительно тонким обонянием и вкусом.
      Нет, уточню. У дегустаторов, как и у художников, и у музыкантов одно-единственное чувство, нужное для профессии, развивается прижизненно, в процессе тренировки, как мышцы у спортсмена. Есть, однако, люди, которым расширенное восприятие и повышенная чувствительность анализаторов присущи от рождения. В этом случае все органы чувств воспринимают мир несколько иначе, чем у среднестатистического человека. Экстрасенсов от рождения в мире не так уж и мало: от пяти до пятнадцати процентов, по разным оценкам, то есть, усредняя, - каждый десятый. У вас есть десять шансов из ста оказаться в их числе. А если вам поможет ваша собака - шансы удвоятся или утроятся.
      Только дело ведь не в том, чтобы воспринимать информацию, недоступную среднему человеку - эка штука! Надо бы еще и научиться пользоваться ею сознательно, так, чтобы добиваться того эффекта, какого мы пожелаем. Целительство, гипноз, телепатия, лозоходство (биолокация), ясновидение - это далеко не полный список тех возможностей, какие дает развитое подсознание.
      В процессе развития логического мышления и совершенствования так называемой нео-коры головного мозга мы постепенно утрачивали способности тонкого восприятия действительности, пока они не сделались для нас чем-то необычайным. Но я полагаю, что те способности, которые для людей являются исключением, для животных представляют собой норму. Статистикой на этот счет я не располагаю, но из общих соображений считаю, что им свойственны те же пять-пятнадцать процентов отклонений от нормы, что и нам, людям, только отклонения эти противоположной природы. И связано это именно с ролью сознания и подсознания в информационной деятельности мозга.
      Взаимодействие сознания и подсознания можно развивать специальными методами. Но можно и не задумываться об этом специально - достаточно просто желать стать ближе друг другу. И нет для этого лучшего способа, чем проникать в восприятие мира, в отношения с миром того, кто тебе дорог, ориентируясь не только на его осмысление происходящего, но и на ассоциативно-интуитивные ощущения. Это касается и людей, и собак.
      Когда я предлагаю людям связаться с их собаками на уровне подсознания, скажем, подсмотреть их сны или передать им какую-то информацию, мне не верят. Удивляются! А чему тут удивляться? Для собак язык подсознания - родной! В этом меня убеждают не только структура звериного языка, но и особенности их чувственного восприятия, о которых шла речь во второй части книги.
      Мы - одной крови!..
      Ну, разумеется, вы вправе мне не поверить, но я точно знаю, что Редьярд Киплинг вовсе не придумал этот клич - тайный пароль, символизирующий внутреннее родство разных биологических видов, живущих на нашей матушке-Земле. И при всем различии наших видовых языков Тайный Клич Единства существует в действительности! Только произносится он на потаенном, внутреннем языке, не оформленном ни нашими словами, ни даже собачьими синтетическими языковыми средствами. Да и вы сами могли не раз ощутить то, что я называю для себя "внутренним голосом".
      Ведь, наверное, и у вас так часто бывает: замялся в разговоре, подыскивая нужное слово, а собеседник, особенно если это близкий и давний друг, вдруг не просто подсказывает синоним, а, чего доброго, еще и вернее сформулирует мысль, уловив ее самые тонкие оттенки.
      Конечно, многие из таких случаев легко объясняются, скорее всего, темой разговора, достаточно важной для обоих собеседников, и хорошим знанием привычного хода мысли друг друга, позволяющим надежно прогнозировать ее развитие. Иногда партнер по диалогу частенько начинает развивать тему уже не со своих собственных позиций, а словно бы встав на точку зрения другого, даже в непримиримом споре. Потом, будто опомнившись, возвращается к своим изначальным тезисам и аргументам.
      Бывает, не спорю, что нужная мысль или слово, что называется, лежит на поверхности. Но почему же собеседник выбирает из немалого множества подходящих по смыслу синонимов именно тот, который спустя секунду приходит в голову вам самому? Думается мне, не вполне правы были Ильф и Петров, которые считали, что мысль, пришедшая в голову сразу обоим соавторам, ничего не стоит. Возможно, с точки зрения литературных достоинств это и так. А с позиций психолога это, напротив, и суть самые драгоценные, ни с чем не сравнимые доказательства взаимопонимания и подлинного единодушия близких людей.
      Единодушие... Вряд ли в моем лексиконе отыщется слово, которое вернее передавало бы самую сущность происходящего. Я рада, если это же слово выплыло на поверхность и у вас, мой Читатель. Значит, нам с вами удалось настроиться на общую волну. Вы ведь уже знаете, что я думаю о душе и ее слагаемых.
      В кругах, "близких к посвященным", уже устоялось мнение о том, что душа представляет собой некую нематериальную (энергоинформационную, биополевую) структуру, называемую иногда по традиции астральным телом. Сейчас меня вовсе не беспокоит вопрос о разделении эфирного, астрального и прочих тонких тел, границы между которыми всяк волен определять так, как ему удобнее. Оставим в стороне и некоторые расхождения между разными эзотерическими традициями. Важно то, что те явления, которые принято называть телепатией, пси-связью, передачей мысленных образов, известны с древнейших времен и не отрицаются ныне, будучи объясняемы именно энергоинформационным резонансом. Вот вам и "единодушие"! Путь к нему лежит от явной личностной общности к таинственной нематериальной связи.
      Во всех странах и во все века проводилось огромное количество экспериментов, направленных на регистрацию и исследование явления телепатии. И даже строгие советские времена в нашей стране не были исключением, хотя эти опыты были жесточайшим образом засекречены, а телепатия именовалась, по тем же соображениям секретности, "М-связью". Протоколы многих экспериментов, и наших, и зарубежных, теперь опубликованы, и описывают они не только спонтанную, но и вполне преднамеренную телепатическую связь. При условии некоторой тренированности участников эксперимента эти контакты демонстрируют все атрибуты, которых требует научная методология: повторяемость, прогнозируемость, управляемость. До чего же должны быть разочарованы те, кому желательно видеть в любом мало изученном событии проявления неких сверхъестественных сил! Хотя, тут, как и во многих других случаях, все дело упирается в терминологию: что называть сверхъестественным...
      Если считать естественным только хорошо понятные и надежно регистрируемые нашей физической аппаратурой явления, то телепатия (я пользуюсь самым расхожим названием этого процесса) в их число определенно не входит. Но если вернуться к первоначальному значению этого слова и принять за естественное то, что существует на самом деле, в природном естестве, то естественным придется считать и телепатию, и ясновидение и мало ли что еще! И к чему нужна была бы вся наша наука, если бы Государыня-Природа не загадывала бы нам день ото дня все новые и новые загадки?
      Мне, как вы знаете, она загадывает загадки с помощью собак, как моих собственных, так и чужих, которых я помогаю воспитывать и перевоспитывать. Не будь рядом со мной этих милых моему сердцу зверей, я разве что читала бы, удивляясь и не до конца веря, васильевские "Таинственные явления человеческой психики", а уж о том, что мне самой окажутся по плечу многие из паранормальных способностей, и вообще не задумалась бы. Но ведь все, что есть в нашем мире "сверхъестественного", так или иначе проявляется в самых повседневных и рядовых событиях, только успевай примечать да анализировать! Вот и телепатия - не исключение. Нередко, конечно, такие случаи сводятся к простейшим совпадениям или к надежному прогнозу поступков партнера, но есть и такие, которые никакими хитрыми стечениями обстоятельств не объяснишь. О, я тоже пыталась считать свои первые спонтанные телепатические контакты с собаками всего лишь не стоящей внимания случайностью!
      Прошу вас, не ищите в моих словах кокетства, принимайте их так, как я пишу: с чистым сердцем и без всякого предубеждения. Единственное, чего бы мне хотелось - это сохранить в этом разговоре непосредственность восприятия первых и самых интересных случаев. И если оно покажется вам наивным, то таким оно и было, без подчисток и поправок.
      Помните эпизоды с яблочком, с "чтением" вывески? Я и сама тогда, не умея правильно истолковать свои наблюдения, приписала то, что происходило с Черным, его собственной невероятной одаренности, позволявшей ему угадывать мои намерения. В точности так, как пишут в популярной кинологической литературе: высокоразвитая наблюдательность и способность понимать хозяина по тончайшей мимике и непроизвольным сокращениям мышц, в которых сам человек не отдает себе отчета. Тогда я еще не успела усомниться в расхожих представлениях о восприятии собакой окружающей действительности и не понимала, что ни тончайшая мимика, ни идеомоторные движения тут ни при чем. Кроме всего прочего, Рольф был овчаркой, а к Великой Собаке я привыкла, как и очень многие, относиться с нерассуждающим почтением. Мало ли на что они способны!
      Однако наблюдательность - наблюдательностью, но любые догадки всегда строятся на подмеченных раньше закономерностях, управляющих повторяющимися событиями. Тут же никаких повторов и закономерностей не было и в помине! Каждый такой случай был единственным в своем роде и не поддавался типизации.
      И вот у меня появилась маленькая Бамби. Рольфу как раз исполнился год, а ей было чуть больше трех месяцев, когда произошел случай, немало нас всех удививший.
      Не помню, по какой причине я занималась в тот день с Черным на дрессировочной площадке. Вообще-то на площадку я ходила только в тех случаях, когда мужчины заняты совсем уж неотложными делами. Инструктор, тогдашняя моя собачья приятельница, явилась на площадку с овчаром Дином, взятым ею на частную дрессировку.
      Мощный, крупный овчарочий мужик жил у инструкторши всего пару недель. Мы уже были с ним знакомы. В Рольфушкин день рождения мы все вместе, взяв Рольфа, Дина и Бамби, провели целый день за городом, приучая плохо воспитанного и нелюдимого Дина к нормальному общению с людьми и собаками. Мы гуляли, играли, швыряли с берега кусочки яблок купавшимся в озере собакам, а они плавали и собирали лакомство, причем Рольф, уже обученный командам "Направо" и "Налево", охотно показывал Дину и Бамби, как это делается. И у меня отношения с Дином сложились совсем неплохие.
      На площадке мы добросовестно ходили на поводке по команде "Рядом", садились и ложились, отрабатывая основные дисциплинарные навыки. Дошло дело и до снарядов - до барьера и бума. Тяжелый, неповоротливый и не слишком понятливый Дин шел на снаряды с превеликим трудом, а я, как это часто делается, помогала его подсаживать. Даже если эти действия раздражают собаку, то реакция бывает только сиюминутной. Дин же и вообще на меня не злился, так что никаких причин для дальнейшего в этом не ищите.
      А на заборе, галдя и отвлекая собак, висели дворовые мальчишки. Приятельница моя, устав усмирять их окликами, предложила подойти к забору с овчарками: может, хоть испугаются? Опасности никакой не предвиделось, мальчишки висели метрах в трех над головами собак, так что я, дав Рольфу совершенно безобидную команду "Голос", побежала с ним к забору. Он опередил меня на пару-тройку метров.
      Почему она крикнула Дину "Фас"? Этого я не поняла и по сей день. Да ведь кобель и команды-то этой не должен был знать! Впрочем, может быть, хозяева сами научили? Факт остается фактом: на бегу, извернувшись, он хватанул меня зубами за поднятую на взмахе руку, повиснув на мякоти внутренней стороны плеча.
      Черный, бежавший впереди меня, первого броска Дина не видел. Я сбила его ударом кулака по носу. А ко второму его прыжку успел обернуться почуявший неладное Рольф. Он бросился на пса, уже смыкавшего челюсти на моем предплечье. Только четыре багровых полосы от клыков остались, но кости уцелели. Дин, сбитый мощной грудью Рольфа, отлетел метра на три в сторону и сидел, тряся головой от непонимания и досады. Но у самой моей подмышки уже набухала кровью приличных размеров рваная рана.
      Мне перебинтовали плечо - благо, нас научили всегда брать с собой на работу с собакой перевязочный пакет, и он был в моей планшетке. Я побрела с Рольфом домой, по дороге скорбно придумывая, как рассказать о случившемся мужу, чтобы не усугубить своих неприятностей еще и незаслуженным нагоняем. Скрыть происшествие или хотя бы оттянуть рассказ было, понятно, невозможно. Слишком уж заметна была толстая повязка под легкой курткой-ветровкой, да и кровь уже проступала сквозь бинты и рукав.
      Выслушав мнение мужа о моих умственных способностях, я смирнехонько уселась в кресло, чтобы уговорить себя сходить к врачу и хотя бы сделать укол против столбняка. Эта мера в нашем деле обязательна. О бешенстве можно было не беспокоиться - во-первых, укус был оправдан ситуацией, а во-вторых, собака-то знакомая, никаких симптомов заболевания нет и несложно будет справиться о здоровье пса через положенные десять дней. Да только я врачей, мягко говоря, избегаю, а тут - поздний вечер, до травматологического пункта далековато...
      Малютка Бамби даже не сунулась ко мне, чтобы попроситься, как обычно, на колени. Она подошла к тихо лежавшему в стороне Рольфу и прилегла с ним - голова к голове. Я сидела совершенно неподвижно, не произнося ни слова и ничем не выдавая своих переживаний, чтобы не взволновать мужа еще больше. Плечо побаливало, не так сильно, как противно. Признаться, не до Бамби мне было в те минуты!
      А она, полежав на полу с Черным, вдруг метнулась ко мне, впервые самостоятельно вспрыгнула на колени и принялась страстно и нежно вылизывать лицо - малышка, которая до тех пор еще вовсе не умела целоваться! И мягко, едва прикасаясь, тыкалась носишкой в пострадавшую левую руку - я, мол, больно не сделаю, я только пожалею! Откуда же она узнала о происшествии, как не от Рольфа?
      Я уже слышу голоса скептиков: значит, все-таки мимика и движения, а может, именно непривычная неподвижность и необщительность хозяйки! Да нет, до тех пор все было как обычно, я ведь поздоровалась с ней, как всегда. И в любимом кресле я сижу часто и подолгу. Мы даже с мужем разговаривали не очень взволнованно - он человек вообще сдержанный, а я держалась тихо, поскольку это было в моих интересах. Не могла неопытная трехмесячная щенулька заподозрить неладное! И носиком она тыкалась вовсе не в окровавленную повязку на плече, а в кисть той же самой руки. Гладить собак мне удобнее правой рукой, так что не ласки она искала. Словом, ни я, ни мои домашние так и не смогли придумать ни единого внешнего признака, доступного пониманию щенка, по которому Бамби могла бы определить, что именно со мной случилось, чтобы так щедро предложить мне единственную помощь, на какую она была способна свою любовь и нежность.
      Вот тогда-то я и перестала просто удивляться, а начала наконец думать. А собаки, словно нарочно, поставляли мне богатейший материал для анализа.
      Мы поехали за город, на побережье Финского залива на воскресный пикник. Уютно расположившись на просторном пляже под Сосновым Бором (на пике вольностей перестройки туда, в охранную зону атомной станции, не требовался пропуск), мы с аппетитом уплетали взятые с собой из дома бутерброды и помидоры. Собаки, понятное дело, роились вокруг, страстно надеясь, что им перепадет что-нибудь вкусненькое сверх плановой кормежки. Собак тогда было трое: Рольф, Бамби и совсем еще крохотная, едва второй месяц пошел, Джинечка. И тут довольно далеко от нас, на спуске с дюны, отгораживающей пляж от шоссе, показалась человечье-собачья компания. Двое или трое взрослых людей, парочка детишек младшего школьного возраста, а при них - приличных размеров кобель-овчарка, судя по виду, примерный ровесник и достойный соперник нашему трехлетнему Рольфу, да еще миттельшнауцер и спаниелька. По-моему, мелкие собаки были, как и у нас, суками.
      Обоим овчарам было что охранять. Если бы один из них нарушил правила мирного сосуществования, не миновать бы серьезной драки с непременным участием всего этого азартного собачьего бабья. Да и присутствие щенка всегда существенно обостряет реакции и матери, и вожака стаи. "Радиус охраны" у нашего Рольфа, да еще с поддержкой стаи, всегда был очень велик даже для уверенной в себе овчарки добрых сорок собственных ростов, то есть до тридцати метров. Понимали мы и то, что вновь пришедший кобель вполне может, недооценив возможности Черного, впопыхах сунуться в ту зону, которую наш парень отвел себе и своим девчонкам. И все-таки, зная свою собаку, мы спокойно ожидали развития событий. Я только пересела поближе к Джинке, увлеченно раскапывавшей в песке какие-то собачьи клады. Это - моя обязанность в качестве Старшей Суки стаи. Бамби, оценив мою поддержку и будучи не только матерью, но и полноправной боевой единицей, сдвинулась на пару шагов в сторону Рольфа.
      Черный уверенной, чуть напряженной поступью вышел далеко навстречу потенциальному сопернику. Кобели встретились ровнехонько на границе Рольфиной территории. И тут произошло то, чего не могли ожидать даже мы, к тем порам уже достаточно опытные и знающие собачники, немало видевшие и читавшие, закончившие кинологические курсы.
      Два здоровенных пса встали голова к голове, чуточку опустив носы, словно бы нацелившись друг в друга тем заветным местечком повыше линии глаз, где помещается знаменитый "третий глаз". Я припомнила Бергмана: по классику получается, что им бы полагалось расхаживать боком друг к другу, описывая полуокружности, с высоко поднятыми хвостами и вздыбленными холками... Какое там! Ни один даже и не подумал воспроизвести классическое демонстративное поведение, выражающее у кобелей уверенность в своих правах и своей силе. Они, постояв с минуту в полнейшем бездействии, не издав ни малейшего звука, наиспокойнейшим образом разошлись в стороны, каждый к своей стае. И тут выяснилось, что они умудрились таким образом разделить пляж на зоны. Между ними словно бы пролегла невидимая граница, протянувшаяся даже в море. И ни один из огромных зверюг эту границу не переходил и не переплывал в течение той пары часов, что мы провели на пляже.
      Примечательно и то, что во время этих "дипломатических переговоров" вся второстепенная собачья мелочь, что с той, что с другой стороны, держалась от вожаков на почтительном расстоянии, И даже неугомонная Бамби, с детства стремившаяся воспитывать всех и всегда, не подумала подойти поближе, чтобы продемонстрировать свое присутствие. Обычно-то "другие официальные лица" крутятся в непосредственной близости от вожаков, напоминая противнику, что и они тут не последние. Мне показалось, что он дал знак Бамби, чтобы та не торопилась вмешиваться. Она уселась так, чтобы все видеть, в полной боевой готовности ожидая распоряжений командира, но ровным счетом ничего не предпринимала. А когда приказа не последовало, она вновь расслабилась, принялась учить дочурку рыть ямы и забрасывать песком ноги хозяев. И позже никто из не слишком-то сдержанных по породным характерам младших собак и близко не подошел к определенной овчарками границе! Не то, чтобы вожаки их вразумляли - даже объяснять не пришлось. Они поняли все без слов и приняли результат мирной договоренности, не оспаривая, как непререкаемое решение.
      Этот эпизод мог бы послужить прекрасной иллюстрацией к обсуждению стайных отношений собак в так называемой "временной стае", которая может образоваться на любой прогулке. Но для меня интересно не само поведение собак, случайно встретившихся на пляже, а то как протекал сам процесс переговоров. Ничего похожего на проявления угрозы или покорности, которые считаются обязательными при выяснении отношений у кобелей, тут и в помине не было! Было лишь то, что принято называть невербальным общением.
      Если вы внимательно наблюдаете за своей собакой при ее встречах с другими собаками и посторонними людьми, то наверняка тоже припомните немало похожих примеров. Есть, правда, собаки более импульсивные, вообще не склонные вступать в какие бы то ни было переговоры, но тот, кто не торопится подраться, обычно умеет объясниться без лишних явных демонстраций. И необязательно ему для этого быть немецкой овчаркой.
      Общение со встречными собаками входит в обязанности Джинечки как собаки-наставника, и она умело демонстрирует воспитаннику все явные способы общения, зависящие от статуса незнакомца. К некоторым и сама не подойдет, и неопытного в контактах подопечного не подпустит, причем и в этих случаях она ничего явственного не говорит.
      Иное дело, когда она гуляет и развлекается сама по себе. В этих случаях Джи вообще редко пристает к собакам, разве что иногда позовет кого-нибудь поиграть. Особенно она любит играть с ризеншнауцерами, в память о детской своей дружбе с Ирининым Трехой. Отчетливо не любит ротвейлеров, избегая непосредственных контактов с ними. Все остальные ей, мягко говоря, безразличны, пока чем-то не помешают или не проявят опасной враждебности к кому-либо из наших. Но если уж собака привлекла ее внимание, она не бросается, как Бамби, сломя голову. Нет, маленькая овчарочка в фоксячьей цветной шкурке спокойно, без всякой поспешности, могущей скомпрометировать ее в глазах чужака, разворачивается в сторону пришельца, угрожающего вторгнуться в сферу ее интересов. Орать благим матом и швыряться, наподобие матери и сестры, ей и в голову не приходит. Она стоит, не демонстрируя превосходства, и пристально смотрит в упор - несколько секунд, а то и с полминуты - столько, сколько выдержит противная ей сторона. Эту манеру она, я полагаю, заимствовала у воспитавшего ее дядьки Черного. В девяти случаях из десяти чужак, словно бы смутившись, опускает голову и отходит подальше. Могу вас заверить, в исполнении фокса этот прием действует куда эффективнее, чем обычный для этой породы яростный натиск, который сам по себе может, чего доброго, спровоцировать на общую свалку всех присутствующих. Очень может быть, что чужая собака реагирует в этих случаях на необычное поведение моей самоуверенной крохи (рост в холке тридцать семь с половиной сантиметров, а отгонять таким образом ей случалось и овчарок, и ньюфов). Только мне лично больше нравится думать, будто она, как и Рольф, сообщает внутренним голосом, что соваться к ней для более близкого знакомства не стоило бы.
      К этой же категории я отношу и тот факт, что к моим сукам в период течки не суется никто из встречных кобелей, даже тогда, когда они идут со мной в одиночку, без надежного эскорта стаи.
      Теперь, когда я успела лучше изучить биополевые механизмы распознавания, развитые у собак, я полагаю, что и важнейшие процедуры, обеспечивающие общение с незнакомцем, вполне могут быть "продублированы" теми же биополевыми средствами.
      Мое собственное общение с собаками в невербальном режиме началось по их инициативе, с экстремальных ситуаций, когда они очень желали обратиться ко мне. Думаю, впрочем, что это закономерно, и именно потому, что для собак такая форма общения вполне естественна.
      Когда Джинечке нашей было около трех месяцев, ей вздумалось потеряться на прогулке, удрав от моего мужа и старших собак. Мы тогда, как нередко бывает, проездили по делам дольше, чем собирались. Муж вышел погулять с собаками, а у меня в тот момент была одна лишь забота - побыстрее накормить семью. Помню, что резала на кухне какие-то овощи к обеду и даже не встретила их после прогулки в прихожей, не заметила, что моей малышки с ними нет! В ногах у меня закрутилась Бамби. Дело обычное, они часто ждут своего кусочка. Я продолжала стряпать, не обращая особого внимания на собаку, но она буквально подворачивалась мне под ноги, так, что я едва об нее не спотыкалась. И тут у меня в мозгу вдруг всплыла фраза: "Дочку не уберегла!".
      Эту фразу месяцем раньше произнес мой муж, описывая состояние Бамби после того, как мы отдали ее первого щенка. Никаких поводов вспоминать эти слова у меня тогда не было. Да и вспомнился не весь эпизод целиком, а одна лишь фраза.
      Мимолетно удивившись, я продолжала заниматься своими овощами. А в мозгу все настойчивее, уже почти криком: "Дочку не уберегла!!!". Я взглянула на Бамби. Та заглядывала мне в глаза, явно пытаясь вразумить недогадливую хозяйку. А когда я кликнула Джинечку, все немедленно и обнаружилось. Рольф нашел ее на чужой лестнице, в другом дворе, забившейся на пятый этаж. Представляю, как она испугалась, не увидев родных дверей!
      С тех пор как я стала обращать внимание на спонтанные контакты с собаками, мне удалось уловить и закрепить то собственное внутреннее состояние, которое способствует взаимной настройке. Понемножку, сначала робко, а потом все увереннее я стала использовать эти возможности в работе с собаками.
      Подсмотренные собачьи представления о действительности могут служить важной диагностической информацией. В числе моих воспитанников был, к примеру, юный лабрадор-ретривер, которого я в свое время помогала выбирать из помета, а затем присматривала за его выращиванием и воспитанием. Жизнь его, несмотря на мои настоятельные рекомендации, сложилась так, что малыш месяцев до четырех-пяти (то есть до шести-семи лет по человеческим меркам) был лишен прогулок, игр, нормального собачьего общения - всей той информационной нагрузки, которая совершенно необходима для тренировки развивающегося мозга. Никак не меньше, чем физические упражнения для формирующихся мускулов.
      Я пришла к этому малышу с очередным плановым визитом. Осмотрела детеныша и сидела на диване, в который раз, уже без надежды на успех, объясняя ленивой хозяйке, почему ребенку недостаточно только есть и спать. У малыша даже игрушек-то не было! Пятимесячный щенок, нарадовавшись мне и немножко поиграв, быстро устал и уснул в глубоком кресле. Я воспользовалась случаем проверить его сновидения. Привела себя в нужное состояние, подключилась к нему и вижу...