Глава тридцать вторая

Маськин и синьор Капучинкин

Гондола медленно плыла по каналу. Мимо проплывали покрытые плесенью дома Венеции. Иногда на встречных лодках громко пели.

Маськин плыл на встречу с синьором Капучинкиным, отцом итальянской мафии. Маськины тапки притихли и пытались вести себя незаметно. Они знали, что синьор Капучинкин плохо относится ко всему, что ведёт себя заметно, и на днях прострелил свой новый левый туфель за то, что тот попытался натереть ему мозоль. Обувь с дыркой, пусть даже новая, сами понимаете, вещь никчёмная, а тапки хотели быть полезными, потому что Маськина любили и во всём ему помогали.

Правый тапок усиленно листал тапко-итальянский разговорник и бормотал: «Скузи! Бонджорно! Престо!», а Левый тапок чистил потайную тапочную хлопушку, которая у тапков служила вместо револьвера. Мол, мало ли что.

Маськин был спокоен. После удачной поимки Рыбы 007, о которой мы вам подробно рассказали, Маськин уверовал в свои силы и сегодня решил совершить новый подвиг разведчика – похитить пиццу у самого синьора Капучинкина. Синьора Пицца была в заложницах у синьора Капучинкина уже много лет, и он всё время грозился ее съесть. Маськин же хотел выпустить синьору Пиццу на свободу, пусть, мол, летает, как птица. Пиццы ведь отличаются от птиц всего на одну-две буквы, и я вас уверяю, что летают даже лучше. Потому что тяжелая буква «т» не тянет их вниз, зато лёгкая дополнительная «ц», наоборот, прибавляет воздушности. Некоторые наивные граждане полагают, что им посчастливилось наблюдать в небе летающие тарелки. Это ерунда. Каждый раз, когда вы слышите такое сообщение, – знайте, это они видели летающие пиццы.

Синьор Капучинкин знал о намерениях Маськина, потому что Маськин их и не скрывал. Накануне Маськин позвонил синьору Капучинкину из аэропорта и договорился о встрече, сказав, что будет похищать синьору Пиццу. Это был такой обманный манёвр. Синьор Капучинкин давно сталкивался с разведслужбами и знал, что они никогда не скажут то, что на самом деле собираются сделать, и поэтому и не подозревал, что Маськин действительно собирается похитить Пиццу, иначе зачем бы ему Маськин так всё и сказал? Честность иногда является самым сильным обманом. Зарубите это себе на носу!

Синьор Капучинкин думал, что Маськин едет расследовать пропажу его глобальной макаронины, которую, как вы помните, съел Плюшевый Медведь, и Маськин решил не оглашать этот инцидент, замяв его как семейное дело, но пресса всё свалила на итальянскую мафию, и мафия уже и сама засомневалась, не она ли эту макаронину стибрила. Почему стибрила? Потому что на берегах Тибра так называется действие, представляющее собой незаконный отъём законной собственности без применения незаконно носимого законного оружия.

Вообще действие прессы колоссально. Когда вы читаете о себе в газетах, через некоторое время вы уже и забываете, как оно на самом деле было, и помните только ту версию, которую про вас упомянули в печати. Замечательный пример общественного сознания. Вот у муравьёв некоторых есть такое общественное пищеварение – что один, покушав, выделяет, другой за ним доедает и, выделив, даёт возможность третьему уже доесть окончательно. Не путайте это с системой общественного питания, где потребление выделяемого идёт не по цепочке, как у муравьёв, а одновременно параллельным образом.

Так вот, общественное сознание напоминает больше общественное пищеварение муравьёв. Один выделил, другой доел.

Итак, синьор Капучинкин был готов к встрече с Маськиным. Он переоделся гондольером и уже два часа возил Маськина с тапками по каналам Венеции, пытаясь таким образом подорвать Маськина финансово, потому что, как известно, гондольерство есть ручная работа и стоит столько же, как полёт в космос на Луну. Не верите? Хорошо. Давайте считать. Скажем, полёт на Луну частным образом будет стоить 100 миллионов долларов. Проехав по каналу длиной в километр, вы платите гондольеру, ну, скажем, 100 долларов (хотя вам задурят голову и возьмут больше). Расстояние до Луны 384 тысячи километров, и ещё столько же обратно. Итого 768 тысяч километров по $ 100 за километр – получается 76 миллионов 800 тысяч. Дешевле? А на чай? Ну хорошо, хорошо… у вас окажется сдача миллионов десять, так вы думаете, вам её сдадут? Значит, вы не были в Венеции.

Если ещё на гондоле до Луны туда-сюда, то не вздумайте плыть на гондоле до звезды Проксимы в созвездии Центавра. Она хоть и ближайшая к Земле звезда, но на гондоле путешествие только в один конец обойдётся более чем в три квадриллиона[10] долларов:

$ 3, 991, 227, 750, 000, 000

Да, да, именно долларов, а не лир! В лирах бы это было неудивительно, потому что в лирах все цены и так кажутся переписанными из учебника астрономии.

Не верите, что так много? Считайте! До звезды Проксимы в созвездии Центавра 1, 29 парсека, один парсек равен 206 265 астрономическим единицам – расстояниям от Земли до Солнца[11].

Вот и считайте, только учтите, что гондольеры не принимают чеков.

Теперь вы понимаете, как синьор Капучинкин собирался разорить Маськина? Но не тут-то было, Маськин давно заметил, что его гондольер есть никто иной, как синьор Капучинкин собственной персоной, и платить за этот фарс он не собирался.

Вы знаете, почему все профессиональные разведчики развязывают перестрелку в ресторане как раз в тот момент, когда они уже поели и им принесли счёт, за который они ещё не заплатили? Элементарно! В суматохе, связанной с перестрелкой, внимание официанта будет несколько рассеяно – разведчик счёт в карман и бежать. Потом он его представит к оплате в госбюджет, и получится – и пузо набил, и денежки сэкономил и к оплате представил. Скажете, нечестно? А что поделаешь? Зарплаты у разведчиков, как у всех, а вот работа вредная, приходится крутиться. Главное, разведчикам, в отличие от всех остальных, настрого запрещено продавать Родину.

Прокатавшись два часа, псевдо-гондольер синьор Капучинкин устал и сел на борт гондолы перекусить. Тут Маськин заметил, что синьор Капучинкин достал из кармана несчастную заложницу синьору Пиццу. Он понял, что синьор Капучинкин сейчас её съест. Надо было действовать не раздумывая. Маськин выхватил Пиццу у синьора Капучинкина и швырнул её в небо – пусть летает! А самого синьора Капучинкина столкнул с гондолы в вонючую лагуну… Сам же Маськин посадил свой Правый тапок справа, а Левый слева, и они стали усиленно грести. Из лагуны за бортом доносилась отборная итальянская ругань…

Гондолу Маськин с помощью тапков затопил и потом попытался сжечь, чтобы замести следы, но под водой гондола не горела, и поэтому её пришлось вытащить и высушить, чтобы сжечь, а потом уже утопить, потому что сначала утопить, а потом сжечь не получалось. Какая-то несуразность, видимо, вышла в Маськиных инструкциях, которые он сам себе дал перед отъездом в Венецию. Короче, намучались Маськин и его тапки с гондолой, потом плюнули, разобрали и упаковали в мешок, чтобы увезти с собой в ручной клади.

Уже наутро, вернувшись домой, Маськин из газет узнал об ошибке. Это был не синьор Капучинкин, а простой гондольер, и спас Маськин не заложницу синьору Пиццу, а вышвырнул в небо простую пиццу.

Ну что ж, главное, что у Маськина были добрые намерения, а если намерения добрые, то мелкие ошибки не в счёт.

По телевизору по всему миру показывали мокрого гондольера с пиццей на голове (эта пицца летать не пожелала и приземлилась, как вы понимаете, гондольеру на голову).

Гондольер ругался на чём свет стоит, и тогда Маськину стало стыдно и он выслал ему обратно его гондолу, правда, собачьей почтой через Северный полюс и в разобранном виде, чтобы не выдавать товарищей-сообщников. Тапки очень боялись разоблачения, если гондолу посылать целиком, и ходили в венецианских масках по Маськиному дому ещё два дня, так что Маськин их не узнавал – кто из них Левый, а кто из них Правый, пока они не высказывались по какому-нибудь политическому вопросу.

Гондола же к гондольеру так и не дошла, потому что она была в разобранном виде, а на полюсе не хватает дров и зима выдалась суровой, несмотря на Глобальное Потепление.

Гондольер тогда решил стать космонавтом, тем более что с оплатой там так же хорошо, как и в гондольерстве.

Глава тридцать третья

Маськин и Бумажник

Большинство из нас – рабы своего бумажника. Он восседает на троне из платёжных квитанций и указывает нам, куда ходить, что покупать, а от чего воздержаться. Диктат наших бумажников иногда доходит до полного нашего с вами порабощения. Мы приносим в его ненасытное чрево купюры разных достоинств, а он нами помыкает и всё время пытается заставить нас поработать ещё, зарождая постоянное нервическое состояние хронической денежной недостаточности.

Маськин сразу сказал своему Бумажнику, чтобы тот не возникал по поводу и без повода! Маськин жил натуральным хозяйством и поэтому не очень зависел от своего Бумажника. Закапризничает Маськин Бумажник – мол, денег нет, а Маськин ему: «Ну и что?» У Маськина-то всё своё, в магазин ходить не надо. Варенье у Маськина своё, чай смородиновый тоже свой, хлеб свой, картошка своя, а чего ещё надо для полноценной жизни?

Поэтому Маськин Бумажник был самым скромным в округе. Соседские бумажники с утра гоняли своих владельцев на работу. Выглянет Маськин в окно, а по его дороге идут бумажники и кто прутиком, а кто и более серьёзной розгой понукают своих владельцев, шлёпают их по мягкому месту, а кого и вообще куда ни попадя. «Прямо рабовладение какое-то», – думал Маськин и задёргивал шторы, чтобы Маськин Бумажник этого кошмара не нагляделся. Но Маськин Бумажник знал, что в других домах бумажники главнее глав семейств и им оказываются все возможные почести. Поэтому Маськин Бумажник страшно завидовал соседским бумажникам и всё думал, как бы ему эту несправедливость исправить.

Маськин Бумажник был существом рациональным по природе, он не ведал полутеней чувств. Эдакий Гобсек[12] в миниатюре. Маськин Бумажник начитался Адама Смита[13], и хотя, в общем, этот уважаемый джентльмен был чрезвычайно точен в своих рассуждениях о деньгах, я бы не рекомендовал это чтение неокрепшим юным бумажникам, каковым и был Маськин Бумажник. Кстати, не дай вам Бог давать читать вашему бумажнику Карлушку Марлушку. Чаще всего это может закончиться для вашего бумажника смертельным исходом в результате буйного помешательства. Берегите здоровье ваших бумажников! Воспитывайте их в строгости, но ласке, и они никогда не будут погонять вас прутиком, когда вы идёте по утрам на работу (сами радостно побежите, чтобы порадовать ваш хорошо воспитанный бумажник).

Маськин Бумажник имел дурной характер из-за чтения классиков экономической науки. Он часто давал Маськину советы, как распоряжаться деньгами, и всегда, когда Маськин следовал советам своего бумажника, – выходил какой-нибудь конфуз.

А всё потому, что деньги никогда не были чем-то отдельным от человеческой психологии – страсти, равнодушия, силы, тщедушия, любви, ненависти, тупости, мудрости, воспитанности, хамства, сволочизма, добродушия, мстительности и жертвенности. Те, кто пытаются рассматривать деньги как отдельный отлаженный часовой механизм или как иную вселенную со своими законами, всегда будут попадать впросак. Не покупают люди тогда и то, что, казалось бы, должны были покупать, но тратят свои денежки на то, что никто и догадаться не мог, что на это они свои фертинги-пертинги потратят. Конечно, когда начинают двигаться жернова глобальной экономики – они нас и дохлых крыс заставят покупать… Против такого движения не попрёшь. Представьте себе по всем телевизорам, афишам, рекламам:

ПОКУПАЙТЕ ДОХЛЫХ КРЫС!

Мне уже захотелось купить. Ну, я не в счёт. Я очень сильно подвержен влиянию рекламы. А вам? Не хочется купить дохлых крыс? Ну, ничего. Когда ваша подруга купит себе отборную дохлую крысу – вы тоже обязательно купите, дорогая моя читательница. Или когда на автомобиле у вашего приятеля будет красоваться дохлая крыса – вы тоже не устоите, дорогой мой читатель.

Вообще-то, как тратит человек деньги, зависит во многом от тех иллюзий, которыми полнится его бедовая голова. Рассудите сами, как мало надо действительно, чтобы поддерживать достойную жизнедеятельность, – пара ломтиков хлеба, кучка свежих овощей, родниковая вода… Всё остальное – блажь излишков. Во всём остальном, что мы покупаем, борется зависть оголтелая с глупостью или гордыня с неизбывным стремлением к эстетике. Вообще, чрезмерное стремление к эстетике может проглотить любой капитал. Я не имею в виду покупку картин за миллион. Просто всё, что мы покупаем, можно разделить на то, что мы едим (чаще себе же во вред), пьём (чтобы сделать бред, называемый жизнью, более приемлемым для восприятия) или используем для других плотских потребностей. Ещё мы покупаем то, что «красиво», – чаще всего блестит или по другой причине привлекает наш взгляд. Некоторые доходят до того в этом последнем стремлении владеть красотой, что пытаются скупить даже бессмертные шедевры искусства. Попытка покупать бесценные творения – очень неблагодарное занятие. Вы хотите сказать, что какие-нибудь ядовитого цвета подсолнухи Ван-Гога лучше, чем их прототип-оригинал – восхитительные фантастические жёлтые цветы с объёмом, запахом, нежные на ощупь да ещё и с семечками! Цветки, которых бесплатно можно нарвать и – любуйся сколько хочешь… Ну хорошо, вам настоящих цветов недостаточно? Тогда подержите их сутки в сыром подвале, потом поставьте в вазу и прищурьтесь – получится точно, как у Ван-Гога!

Маськин Бумажник всегда толкал Маськина покупать вещи и услуги, которые Маськину были не нужны, но которые должны были быть нужны ему по среднестатистическому мнению Маськиного Бумажника, мыслящего исключительно среднестатистическими величинами.

Например, в среднем на душу населения приходится полтора шарфа. Маськин имел один шарф. Бумажник ему талдычит: «Купи полшарфа, непорядок, что у тебя один шарф, купи ещё половинку. Купи!» А Маськину хочется купить ещё одну новую книжку с картинками, которых у Маськина и так уже на 1350 штук больше, чем среднестатистический показатель 0, 001 книжки на душу населения. Ну, поддастся Маськин настойчивым уговорам Бумажника и купит полшарфика – потом не знает, что с ним делать… Полшарфика слишком коротко, чтобы укутываться, и мало шерсти, чтобы перевязать в варежки. Так и валяется полшарфика, а новой книжки Маськину не хватает – хоть плачь… А книжку Маськин из-за шарфика-то не покупает, а потом очень жалеет.

Короче, перестал Маськин слушать свой Бумажник. Бумажник тогда совсем обиделся и стал монетки все терять. Положит Маськин в него монетку, на следующее утро заглянет в Бумажник – а там пусто.

– Где монетка? – строго спрашивает Маськин.

– Потерял, – просто отвечает Бумажник.

Маськин даже стал монетки прятать в хлебницу, потому что она экономических книжек не читала и монеток никогда не теряла.

Вы думаете, Бумажник куда-то в корыстных целях Маськины монетки сплавлял? Вовсе нет. Бывало, лежит Бумажник в прихожей, скучает, подсчитывает, сколько места занимал бы миллион монеток, если бы Маськин был миллионером. Тут смотрит – горбатый домовой-барабашка Тыркин крадётся, пытается стырить засохшую луковицу, которую сосед Отжимкин забыл забрать. Тыркин страдал клептоманией[14] и всё время по мелочи таскал вещи со всего Маськиного дома к себе в каморку. Жители Маськиного дома на него за это не обижались, потому что очень любили, а когда у них что-нибудь пропадало, первым делом проверяли, не в каморке ли Тыркина их утерянная вещь. Завидев Тыркина, Бумажник подзывает его шёпотом и даёт ему монетки, а тот их копит, копит, и однажды даже съездил на собранные монеты на курорт на Карибских островах, где принимал лечебный массаж горба и коктейль «Кабальеро»[15].

Когда домовой-барабашка Тыркин вернулся с загорелым горбом с Карибских островов, Маськин решил вызвать Бумажник на откровенный разговор и отвёл его в сторонку, чтобы другие не слышали. Пришлось пойти в сторонку без тапков, потому что тапки бы не дали спокойно поговорить.

Правый тапок предлагал бы Бумажник выгнать или отдать соседу Отжимкину, потому что у того и так после сотрудничества с коровой Пегаской денег не было совсем и опасности потери монеток не наблюдалось. «Лучше уж к Отжимкину», – готовил себя Бумажник, зная ходящие в Маськином доме предложения. А вы вообще можете себе представить судьбу выгнанного пустого бумажника? Идёт по дороге бумажник. Его каждый с криком восторга поднимает – а он пустой! Его как швырнут! А потом следующий поднимает и как швырнёт! Ужас!

Левый тапок затараторил бы, что деньги вообще надо отменить, а бумажник переделать в портсигар для его вонючих папиросок.

Итак, Маськин отозвал Бумажник в сторону и сказал:

– Бумажник, ты не прав.

Бумажник удивился такой откровенности, но продолжил слушать молча.

– Бумажник, ты делаешь из денег идол, а деньги вовсе не самоцель, – ласково пожурил Бумажник Маськин. – Пойми, что деньги не имеют сами по себе никакой ценности: весь их смысл в том, как ты можешь ими изменить окружающий мир, в котором ты живёшь. Купишь, скажем, ты на копеечку мороженку, которая тебя простудит до ангины, или пошлёшь эту же самую копеечку голодному фифапопу, который на неё купит булочку и не умрёт сегодня от голода, – это будет одна и та же копеечка, но какой разный смысл будут иметь её дела!

Деньги – это самое надёжное средство, которым мы можем говорить с миром. Своеобразный язык, на котором мы можем этот мир уговаривать стать немного более приемлемым для жизни… или можем делать его ещё хуже, если неправильно деньги применим.

Бумажник прослезился. Ему вспомнились все монетки, понапрасну отданные клептоману Тыркину, и он подсчитал, сколько фифапопов можно было на них спасти. А толку Тыркину от массажа горба всё равно не было – он как уехал горбатым, так и вернулся не менее горбатым, разве что с загорелым горбом и страшным перегаром от коктейля «Кабальеро».

– Так значит, все монетки надо фифапопам посылать? – догадался заплаканный Бумажник.

– Вовсе нет, – замотал головой Маськин. – Добрые дела тоже по уму делать надо, если ты им лишку пошлёшь – они на эти деньги бутылки с зажигательной смесью приобретут и начнут друг дружку убивать. Ты им лучше, как Шушутка делает, покупай булочку и шли монетку в виде булочки. И нам самим тоже монетки нужны, чтобы мы могли, когда надо, в кино сходить, например, ведь культурная жизнь очень важна, когда живёшь натуральным хозяйством!

– Хорошо, – вытер нос Маськин Бумажник. – Я всё понял, я теперь буду хорошим, – дело не в количестве монеток, а в тех делах, которые ты на них делаешь.

Маськин поцеловал свой Бумажник, и они пошли в дом пить чай.

А потом, уже счастливо засыпая, Маськин Бумажник считал в уме миллион добрых дел, которые мог бы сделать Маськин на миллион монет, если бы Маськин был миллионером.

Глава тридцать четвёртая

Маськин и Булыжник

На дворе у Маськина лежал огромный Булыжник. Лет ему было так много, что вы не поверите: два миллиарда лет (хотя многим скажи, что миллион лет, что миллиард лет – всё равно. Только геологи, астрономы и банкиры различают разницу между этими цифрами, обычным людям достаточно сказать «много» – без особых тонкостей). Булыжник родился, когда большая часть Западной Сумасбродии была огромным полем лавы, которая постепенно остыла и превратилась в одну из наиболее старых тектонических плит Земли. Долго Булыжник был частью этого монолита, это были восхитительные времена – вы представьте себе, что значит быть частью чего-то такого незыблемого и массивного, как тектоническая плита! Но однажды настала оттепель и тающий ледник его оторвал и принёс на то место, где впоследствии организовался Маськин двор.

Ну, чего можно ожидать от личности с такой биографией? Конечно, Маськин Булыжник никого в упор не видел. А смысл какой знакомиться-то? Не успеешь оглянуться (а булыжники, как вы сами понимаете, оглядываются очень не торопясь), пройдёт пять, а то и восемь эпох, и те, с кем знакомился, не то что давно померли, а и след от них простыл. Ни пылинки, ни волоска не осталось. Ну, и какой смысл заводить знакомства? Пустая трата времени. А время Маськин Булыжник знал и ценил. Никто так не ценит время, как тот, кто живёт долго. Это мы, однодневные мотыльки, разбрасываемся временем, как сором, догорая внезапно и бессознательно. Булыжники знают толк в жизни. Они всё делают не торопясь, так что вроде бы ничего и не делают, хотя это только кажется, потому что жизнь наша слишком коротка, чтобы заметить какое-либо движение такой исключительной личности, каковой, без сомнения, был Маськин Булыжник. Вообще я оговорился: не был, а есть. И не только есть, а будет, возможно, до скончания времён, когда наша несчастная Земля через семь миллиардов лет отдрейфует к орбите Марса и опалится нещадным разбухшим, но потерявшим в массе Солнцем. А может быть, Маськин Булыжник и дальше будет жить на остывшей безлюдной планете, вращающейся вокруг белого карлика, в который превратится наше умершее Солнце. Ну, что вы с такой личностью поделаете? Явление Маськина с его домом для Булыжника было не более длительно, чем взмах крыла бабочки или моргание глаза, правда, надо отдать должное, Маськин Булыжник глазами не моргал, вы думаете, я скажу банальность – мол, у него не было глаз? Нет! Потому что глаза у Булыжника есть, но только направлены они в себя, для самосозерцания. Говорят, у людей тоже когда-то был третий внутренний глаз, но он у нас атрофировался, потому что женщинам было неудобно его подкрашивать. Поскольку эволюция поступает с камнями гораздо человечнее, чем с людьми, даря им практически вечную жизнь, достойное размеренное существование и возможность неспешного созерцания плодов этой самой эволюции, я смею заявить, что у булыжников есть блат у природы. Мать-природа по знакомству любит их больше, чем нас. Многим булыжникам доводится быть небесными телами, им дают красочные имена и наблюдают их в телескопы, а главное, их очень уважают и побаиваются, потому что если, не дай Бог, какой-нибудь булыжник размером с Манхэттен сдуру грохнется на Землю, от нашей цивилизации останутся рожки да ножки, причём рожек останется, по всей видимости, гораздо больше, чем ножек, хотя подсчитывать этот научный факт всё равно будет некому.

Итак, Маськин относился с большим уважением к своему Булыжнику. Размером тот был с обеденный стол, то есть ни сдвинуть, ни поднять его без особой техники не представлялось возможным, поэтому Маськин носил ему завтрак в постель и нередко приглашал всех жителей Маськиного дома пить чай пикником вместе с Булыжником, чтобы ему не было скучно проводить вечность. Булыжник сначала не обращал на эту заботу никакого внимания, мол, что толку обращать, если этот Маськин попрыгает, попрыгает со своим самоваром, чашками и плюшками, да и затеряется куда-то, как и все до него, как и все после него…

Но всё-таки Маськина забота добралась и до каменного сердца Маськиного Булыжника. Булыжник стал замечать за собой, что ждёт, когда Маськин принесёт ему завтрак, и что ему уже не всё равно, как закончится книжка, которую Маськин так часто читал ему перед сном.

Плюшевый Медведь сначала немного ревновал Маськина к Булыжнику, но потом даже стал выходить из пруда и тихо сидеть рядышком, когда Маськин Булыжнику читал сказки и показывал картинки.

Короче, Маськиному Булыжнику было хорошо у Маськина, и он однажды решил рассказать Маськину одну булыжную тайну, которую булыжники обычно никому не рассказывают, потому что что толку – расскажешь кому-нибудь раз – а тот попрыгает, попрыгает да куда-то запропастится, потом рассказывай следующему, так уже не булыжник получится, а прямо какое-то радио с громкоговорителем.

Маськин приложил ухо к Булыжнику, и Маськины тапки тоже приложили уши к каменистой неровности, чтобы не пропустить ни единого слова, потому что камни очень редко раскрывают свои тайны.

– Нам, булыжникам, живётся скучновато, – неторопливо начал Маськин Булыжник, – и поэтому мы иногда принимаем человеческое обличие и живём среди людей. Вам, наверное, встречались люди-булыжники. У них никогда ничего не сдвигается с места, если их оставить в покое, то вы застанете их там же, где оставили, и через год, и через два, и через десять. Под лежачий камень и точно вода не течёт, так и под них ничегошеньки не течёт. Часто мы, став людьми, жалуемся на судьбу, мол, отчего все вокруг нас куда-то продвигаются, что-то делают, у них кипит какая-то жизнь – а мы как были булыжниками, будучи булыжниками, так ими и остаёмся даже в обличии людей.