А кто, собственно, такой этот Маськин?

(Вместо предисловия)

Вообще вопросы типа «Ты кто такой?» существуют со дня творенья Мира. Господь Бог, напачкавшись в глине, наконец вылепил бородатенькую мордочку Адамушки, а тот едва глазки открыл, Бога ручонкой за нос пощупал и говорит:

– А ты, собственно, кто такой?

Бог ему до сих пор не ответил… То ли обиделся, то ли задумался над вопросом…

Итак, разумеется, ожидая ваш законный вопрос: «Кто такой Маськин?», я привожу следующий пояснительный диалог, потому что читатели ведь любят читать книжки, где много диалогов и картинок, а мне не хочется разочаровывать вас с первой же страницы.

– А кто, собственно, этот Маськин такой, чтобы о нём писать или, того хуже, читать романы? Я что-то о таком не слышал. Он что, убил пятьдесят миллионов?

– Нет.

– Участвовал в массовых казнях?

– Тоже нет!

– Изобрёл атомную бомбу?

– Опять нет.

– Сбросил атомную бомбу?

– Опять мимо. (Один из тех, кто сбросил, стал на днях героем журнала «Тайм» и жаловался, что ел в тот день ананасовое желе и с тех пор есть его больше не может… вот это человеческая трагедия! Чувствуете размах?! Он дожил до восьмидесяти лет и всю-ю-ю-ю-ю-ю-ю жизнь без ананасового желе!)

– Может быть, Маськин, тихо в бороду, изобрёл такую теорию, от которой пара континентов залезли самостоятельно в петлю и удавились?

– Тоже нет!

– Ну, извините, – скажете вы, – тогда это личность непримечательная, потому что надо сгубить определённый минимум душ, чтобы считаться великим героем или исторической личностью.

– Маськин – это собирательный образ, – заотнекиваюсь я, но вы не будете слушать, отвернётесь и пойдёте проживать свои будни меж троллейбусных остановок и стиральных машин, а мой роман окажется ненужным, забьётся в угол и будет там шмыгать носом.

Вы сами того не осознаёте, что этой жизнью правят романы. Посмотрите на улицу – по ней идут Наташи Ростовы, тащат тяжёлые топоры Раскольниковы, сидят по скамейкам Иваны Бездомные, прячутся по канализациям капитаны Немо… Каждый из нас выбирает подсознательно себе роль из прочитанного в детстве-юности романа и так и ковыляет по жизни, изредка запинаясь о просмотренный детектив или фильм ужасов… Вы скажете, что нынешнее поколение романов не читает и Наташами Ростовыми не ходит? Они просто читают новые романы и ходят «блондинками с пистолетом»…

Маськин – это герой вашего романа, он подлечит вам нервы, исправит сколиоз и привьёт здоровое отношение к жизни (если вы, конечно, не будете столь запущены к тому времени, когда доберётесь до этих строк, что вам уже помочь будет невозможно, и вы потащите свои раскольниковские топоры к процентщицам или настолько уже сживётесь с ролью Идиота, что так и будете окружающих Раскольниковых с процентщицами жалеть и лелеять, нашёптывая им на ушко сладкие сказки о их неповторимости. Хлясть топором – а оно выходит так неповторимо, что сразу в роман…)

Маськин – герой положительный и топорами не дерётся. Тогда почему вам следует потратить золотые минуты вашего бесценного бытия на разбирание моих буковок с запяточками? Потому что не зря какая-нибудь Дарья Алексеевна не спала по ночам, всё тетрадки ваши с диктантами проверяла! Вы ведь последнее поколение, которое ещё может читать! Я не имею в виду надписи на заборах, я имею в виду чтение произведений длиннее штрафа за парковку в запрещённом месте.

А инструкцию по применению самого себя нам всё равно забыли выдать, и поэтому её читать нечего.

Маськин – это вы, если, конечно, отбросить собачью жизнь, свинскую работу, лягушачью зарплату, обижание по национальному и прочему признаку, пригорелую кашу, резиновую любовь, пластилиновую совесть, плюнутую душу, сопливое детство, деревянные игрушки, палец в стакане с компотом (чтоб сосед не выпил), кляксы в тетрадке, двойки в четверти, упавшую на асфальт мороженку, подзатыльники товарищей, жюльверновские бриги, отчалившие без вас, институтские пьянки, нелепый выход замуж, скоропостижную женитьбу под давлением известных обстоятельств, потом роды этих обстоятельств и их вырастание до размеров остолопов, курящих в подъездах не только табак, наглых внуков, раннюю смерть, никчёмную старость, одиночество в толпе и толпу в одиночной камере, а также Разочарование Всей Вашей Жизни и прочие мелкие неприятности…

Маськин – это вы, если, конечно, добавить немножко солнца, манной каши с малиновым вареньем, дружбы с плюшевым медведем, здравого смысла, сытого юмора, острозубой сатиры, весёлого смеха, безудержного хохота с размахиванием руками и топаньем ногой по полу… Ха! Ха! Ха!

Глава первая

Маськин и Маськины тапки

Маськин был знаменит своими голубыми пушистыми тапками. Сначала Маськин встретил свой Правый тапок. Он весело шёл по дороге и напевал тапочную песенку. Маськин его сразу полюбил, как родного, дал ему вкусного печенья, и он поселился у Маськина под кроватью. Потом оказалось, что у Правого тапка есть левый брат, однако его левые взгляды не позволяли добропорядочному Правому тапку представить его Маськину, но однажды, когда за чаем оказалось, что Маськин политически индифферентен, поскольку он одинаково потчевал вареньем и тех, что сидели от него справа, и тех, что сидели от него слева, и даже одну незначительную зверюшку, которая была по национальности хомяк, по имени Гамлет, и предпочитала вообще к столу не выходить, а получать варенье по месту жительства в подвале у печки, Правый тапок собрался с духом и представил своего левого брата, несмотря на его левые лозунги: всё поделить, отдать, разменять, удешевить и распустить. Левый тапок присоединился к чаепитию, на котором встретилась весёлая компания, проживающая в Маськином кирпичном доме: Плюшевый Медведь, Кашатка, Шушутка, два охапочных кота, два мелких попугая и уже представленный хомяк Гамлет, который, впрочем, скоро от Маськина отбыл, потому что решил вопрос «Быть или не быть?» безответственным образом, аморально общаясь со многими мышками в Маськином доме, отчего скоро Маськину стали встречаться мышки-мутанты с хомячьими ушками, но мышиными хвостиками. Такой удар по эволюции сам хомяк Гамлет вынести не мог и дал в местную газету объявление, что ему требуется новая жилплощадь.

Объявление выглядело так:

Хомяку по имени Гамлет

средних лет и милого вида

требуется жилплощадь

для дальнейшего проживания.

Мышек-мутантов попрошу

не беспокоиться.

Хомячий телефон: 222-222-111

У хомяка была отдельная линия и вообще он был хомяк-индивидуалист.

Итак, Левый тапок Маськину тоже понравился, и они стали жить-поживать. Обзаведясь двумя такими политически подкованными тапками, Маськин и вовсе перестал интересоваться политикой. Бывало, сядет Маськин смотреть телевизор, вытянет свои тапки перед экраном, а сам себе спит… А тапки всё смотрят передачи и между собой тихо так вполголоса обсуждают, ну там политическую обстановку (это кто как из политиков друг друга обставил) или там дебаты в каком-нибудь выборном органе. Дебаты в органах – это вообще нехорошо, ну там если в желудке какое-нибудь разногласие, печёнка вотум недоверия прямой кишке объявляет или, скажем, фракция какая-нибудь засела в селезёнке. Но в выборном органе дебаты – это хорошо, это значит, демократия в ходу, а демократии обязательно нужно больше ходить и не засиживаться, потому что у неё и так сидячая работа, отчего у неё конституция потеет и ей всякие тирании язвительно заявляют, де, мокра ты, говорят они демократии. А та пощупает конституцию и правдиво так признаёт – действительно мокра. Но это поправимо. А вот у вас, тиранов, ещё те раны, и конституция хоть и сухая, но совсем молью скушана. А тираны ей: «У!», а она им: «Р-р-р-р!» – ну, вот об этом Маськины тапки передачи и смотрят, пока Маськин перед телевизором спит.

Иногда только Левый тапок так заносит налево, что он уже вроде как бы и справа, и тогда Правый так углубляется вправо, что практически уже совершенно левый.

А Маськин спит себе, этих мелочей не замечает, а иной раз соберётся в туалет и наденет спросонья не тот тапок не на ту ногу. Ну, тут у тапков вообще полный балаган политический начинается. Они однажды даже избрали Маськина президентом за то, что он, во-первых, всех кормит вареньем, во-вторых, всё равно самый главный, а в-третьих, может кинуть тапком в охапочного кота, если тот безобразничает, и кто ж, как не президент, может себе позволить такую роскошь, как наведение порядка, чтоб не мешали спать. И чтобы всё «ш-ш-ш-ш-ш!!!» Маськину тапки о своём решении назначить его президентом докладывать не стали, чтобы Маськин не беспокоился, а то бы он стал нервничать, надевать каждое утро новый бантик, вообще не смог бы как обычно заниматься домашними делами, потому что тапки знали из телевизора, что политическая карьера вредит домашнему хозяйству не только того, который её себе избрал, но и всем остальным жителям тоже.

Также политическая карьера требует предельной честности по отношению к противникам, так, чтобы они стали противны вообще всем и даже самим себе. Поэтому Маськин не знал, что является законно выбранным президентом, потому что тапки проголосовали однажды, когда Маськин так заспался в кресле, что и перевернулся обоими тапками вверх.

– Значит, единогласно! – сказал Правый тапок, разглядывая потолок.

– Законно! – подтвердил Левый и добавил ещё что-то неразборчивое про равенство перед братством или про братство с равенством.

Другие жители Маськиного дома на выборы не явились, и поэтому тоже не знали, что Маськин у всех президент, хотя это все и так чувствовали, потому что Маськин варенье варил и он же им всех угощал. А ведь в этом и есть главный принцип демократии – чтобы она выбирала тех, кто и так бы всеми руководил, но желательно, чтобы руководили так, что жители дома этого бы не замечали и занимались бы своими домашними делами.

А тапки сейчас составили коалицию и начали борьбу с зимними Маськиными сапожками, которые могут прийти к власти в декабре или даже в ноябре, если снег в этом году рано выпадет.

Глава вторая

Маськин и Плюшевый Медведь

Маськину всегда хотелось иметь друга, и наконец он нашёлся. Это был Плюшевый Медведь. Вы скажете, что плюшевые медведи неразговорчивы и всё время заваливаются набок. Это правда. Этот Плюшевый Медведь тоже всё время заваливался набок, прикладывался, устраивался поудобнее на скамеечках, стульях, диванах, креслах и вообще на всём, на чём можно было подбочениваться, залёживаться, засиживаться, застаиваться и т.д. Но неразговорчивым его назвать нельзя было. Он то молчит, молчит – а потом как заговорит, заговорит – и тогда уже всё сразу скажет – даже, кажется, немного хором, хотя как Плюшевому Медведю удавалось говорить самому с собой хором, науке непонятно. Говорил Медведь особенно много, если становилось мокро. Залезет, бывало, в пруд купаться – и так разговорится – что прямо дружи сколько хочешь. Он поэтому и вытираться после мытья в пруду не любил, чтобы иметь возможность завершить начатую во время купания в пруду мысль.

А если ему выдавалось посидеть на чём-нибудь холодном, например, скамеечке, присыпанной снегом, то он вообще начинал сочинять стихи и песенки. Вот какую он однажды сочинил песенку, подключив к творческому процессу всех жителей Маськиного дома:

А ещё Плюшевый Медведь умел хлопать в ладошки, когда Маськин готовил что-нибудь вкусненькое, а бывало это почти каждый день. Плюшевый Медведь обучил всех жителей Маськиного дома тоже хлопать в ладоши и кричать Маськину: «Кланись!» (это такая литературная версия слова «кланяйся»). Потому что, когда тебе хлопают, всегда надо кланиться. Был в Америке один злой клан, который не кланялся, так его даже запретили. Вот как.

Ну, Маськин, бывало, появится с кастрюлей вкусного компота, воспетого в вышеупомянутой оде, а ему все как давай хлопать и кричат ему: «Кланись! Кланись!» Маськин смущается, но кланится и потом всех потчует компотом.

Ну как после этого Плюшевого Медведя не считать другом? Маськин ему даже колечко подарил и подписал: «За любовь и дружбу. Маськин». Плюшевый Медведь тогда стал в него играть – сделал два шестика во дворе – на одном написал: «Лябофь!», на другом: «Трушба». Плюшевый Медведь, как и все плюшевые медведи, начиная с отца-прародителя всех плюшевых медведей мэтра Винни-Пуха, хромал на грамотность, зато на пяти языках. Он даже написал Маськину оду по-английски:

и по-французски:

Два других языка письменности пока ещё не имели, и поэтому приводить транскрипцию в этом издании с высокой репутацией мне не хочется, короче, содержали эти варианты много восклицательных знаков и ещё звуков «у-у-у!!!», «бе, бе, бе!» и новомодное непереводимое словечко «хи-хи.». Вот так именно с точкой: «хи-хи.». У Плюшевого Медведя вообще была прекрасная хихикалка – это такая часть медведя, которая хихикает. Ещё у него была кряхтелка и, извините, пукалка (но это не надо вычёркивать, потому что главное – чтобы у Плюшевого Медведя животик не болел, пусть себе пукает на здоровье). Вы не согласны? А вот и попались. Левый Маськин тапок заглянул в то, что я пишу, и вякнул: «А вас и не спрашивали! Свободу пуканья! Свободу пуканья!» Я аккуратно его отстранил и шепнул на тапочное ушко: «Ш-ш-ш, это же неприлично», и он покраснел и ушёл с Правым тапком досматривать политкорректную передачу «В мире животных», где одну гадюку деликатно называли «пресмыкающееся», хотя она ни перед кем пресмыкаться не собиралась, а шипела и пыжилась очень по-гадючному.

Итак, Плюшевый Медведь неразлучно таскался за Маськиным, всё время прикладываясь где ни попадя. Маськин ему говорит: «Ты залежался», или «Ты засиделся», или «Ты застоялся». А Медведь соглашается – говорит «Угу» и дальше лежит, где лежал. Пойдёт Маськин блины печь – Плюшевый Медведь за ним (Маськин ему даже полёжечную лавочку на кухне организовал). Ну так Плюшевый Медведь на лавочку ложится и начинает философствовать.

1. Плюшки лучше, чем блины, потому что они плюшечные.

2. Сегодняшние плюшки всегда вкуснее, чем вчерашние, что бы там Декарт ни говорил, потому что вчерашние давно съедены, а сегодняшние я сейчас ем.

3. Ницше придурок.

Вот, собственно, и всё. Бывали, конечно, у Плюшевого Медведя и свежие мысли, если ему перед этим давали манной каши с малиновым вареньем, но эти свежие мысли были настолько короткие, что Плюшевый Медведь их записывал прямо ложкой по каше, а потом кашу съедал, так что человечеству придётся довольствоваться его знаменитым трудом «Кухонная философия Плюшевого Медведя», с которым вы только что благополучно ознакомились. 

Глава третья

Маськин и Кашатка

В общем-то, именно Кашатка назвала Маськина Маськиным. Сначала Маськин раcтерялся и заворчал: «Тоже мне, Маськина нашли. Какой я вам Маськин?» Но Кашатка возражениям не внимала и продолжала: «Где Маськин?», «Я поехала в магазин с Маськиным!» или «Маськин, пошли порисуем». Так Маськин привык, что он Маськин, перестал ворчать по этому поводу и потом рассудил философски: «А кто, собственно, не Маськин?», а потом посмотрел на себя в зеркало и удовлетворённо заметил: «Да тот, кто Маськина не видел никогда»…

Кашатка с Маськиным дружила и даже в подражание Маськину завела себе два тапка, очень похожие на тапки Маськина, но только Кашаткины тапки были политически неграмотные. Кашатка любила проводить качественное время с Маськиным. Они брали небольшой свежий кусочек времени и проводили его качественно, так что это время даже уходить не хотело и оставалось пить чай.

Кашатка всё умела лучше всех. Она угощала всех всякими вкусностями, когда Маськин был в отпуске или занимался воспитанием охапочных котов, поскольку это занимало очень много времени, потому что прежде всего нужно было дождаться, когда они проснутся, потому что спали они большую часть времени, почти всё время спали, если, конечно, не ели и не валялись во дворе в пыли. Дело в том, заключил Маськин, что так они борются с блохами. Блохи держатся зубами за кошачью шкуру, а когда охапочные коты валяются в пыли, пыль набивается блохам в нос, те чихают и отваливаются. Вот почему коты Маськина хоть и были рабоче-крестьянского происхождения (нет, не помоечного, а именно рабоче-крестьянского. Ну хорошо, хорошо. Помоечного, если вы так настаиваете, хотя я в этом ничего унизительного не вижу, если помоечного кота отмыть – он ещё круче породистого сойдёт: здоровья – гора, жизнерадостность во как пышет! Любите помоечных котов, они основа нашего общества, гегемон любых реформ и одна надежда на безъядерное будущее. Опять спорите? Ну, хорошо. Подымите руки, кто хоть раз видел помоечного кота с атомной бомбой. Не видели? То-то же! А вы говорите…)

Итак, когда Маськин был занят воспитанием охапочных котов и спал в ожидании, пока они проснутся, Кашатка руководила Маськиным хозяйством. Маськин иногда подолгу отлучался для воспитания охапочных котов, потому что нередко им случалось разминуться. Бывало, коты проснутся – Маськин спит или Маськин проснётся – коты спят. Это у них было прямо как в России с интеллигенцией и народом. У них там та же история. Народ спит – интеллигенция бодрствует и чего-то увещевает, а потом, наоборот, выпьет интеллигенция с горя рюмочку горькой истинно народной настоечки, настоянной на слезах великого народа по великой так и не свершившейся судьбе, и на боковую. Приляжет, обнимет народ и засыпает так нежно и грустно. Тут народ проснётся, раззудит рукой, плечом и прочим народным органом – глядь, а интеллигенция-то почивать изволят-с, ну не будить же её, родимую, а то ведь со школьной скамьи народ всосал, что будить кого ни попадя нельзя, а то, знаете, декабристы, Герцен, народовольцы, а потом последние лапти жуй… Нет уж, пусть спит, думает народ, укроет интеллигенцию, подушечку ей на морду, чтоб не храпела, потому как знает народ из выменянных на макулатуру для него интеллигенцией книжек про Гойю, что, мол, разума сон – рождает чудовищ, так как интеллигенция, как-никак, тот самый какой-никакой разум и есть, то её народ придушит слегка, чтоб потише сопела, а сам угостится горькой, настоянной на слезах российской интеллигенции, и на боковую, а там интеллигенция опять очухается, подушечку с чистого лика своего отодвинет – и опять по-новому. Может, оно и к лучшему, что интеллигенция у нас с народом не стыкуется, так всё время кто-нибудь ещё спит, а кто-нибудь горькой угощается. Вроде как неизбывная вахта получается, неусыпное око, можно сказать, которым Россия взирает периодически на остальной мир, несясь в своей чудо-тройке, слава Богу, несущейся по кругу и пока ещё не сшибшей всех остальных прохожих, которые пересели на велосипеды и шарахаются от русских буйных скакунов, пока в телеге русский народ не стыкуется с интеллигенцией, хотя оба угощаются горькой, изготовленной из совместных слёз.

Итак, Кашатка была рукодельница, ловила рыбу, рисовала фрукты и очень следила, чтобы в доме не вышло какого-нибудь скандала.

Бывало, сидят все и пьют чай, а Кашатка придёт и тоже сядет пить чай с мятой, она любит его помять, и тогда получается чай такой смятый. Ей Плюшевый Медведь говорит: «Ну, как дела?» А Кашатка ему: «Ну, начинается!» Все её тогда спрашивают: «Что начинается?» А Кашатка говорит: «Как что? Сейчас все будут кричать!» и как закричит: «А-А-А!», и ещё говорит: «Все будут ложки и вилки бросать», и как забросает, и ещё говорит: «Все будут грустить!» и как загрустит, но потом Плюшевый Медведь ей скажет «хи-хи.» – вот именно так «хи-хи» с точкой, и Кашатка успокоится и ответит: «Как дела, спрашиваешь? Ничего. Нормально!»

А ещё у Кашатки много тенеподобных друзей. Они проходят мимо Маськина и Плюшевого Медведя, запинаются о спящих охапочных котов и так и тянутся вереницей к обеду, где Маськин их строго изучает на предмет маньячности, а Плюшевый Медведь излагает им свою «Кухонную философию Плюшевого Медведя» и учит их говорить «хи-хи.», вот именно «хи-хи» с точкой, но они говорят то «ха-ха!», то «хи-хи!», но с восклицательным знаком. Короче, неправильно говорят. А если у них маньячность повышена – им много варенья не дают, чтобы оно в башку не шибало.

Все Кашаткины друзья ходят в доме в кепках, независимо от пола, национальности и социального положения. Кепка им нужна, чтобы быстро находить голову, когда надо поработать головой – например, покушать или поковырять в носу. Попытки Маськина снять с них кепку завершаются конфузом с обеих сторон и повышением тенеподобности. А «хи-хи.» они всё равно говорить так и не научаются…

Глава четвёртая

Маськин и Шушутка

Шушутка владеет многими уникальными предметами: шумелкой, ворчалкой, щипалкой, брызгалкой, думалкой, большими песочными часами, песочным термометром, который для него изобрёл Плюшевый Медведь (мол, если песок в нём горячий – значит, тепло, а если холодный – значит, холодно).

Была у Шушутки обижалка, но он её опрометчиво продал по дешёвке, а когда хотел выкупить обратно – обижалки страшно подорожали. Больше Шушутка ничего продавать не стал, а организовал свою «Brain Company» – такой бизнес на двух ногах. Возникает у Шушутки, скажем, какая-нибудь проблема, у него в голове «Brain Company» активизуется, выскакивают такие микро-Шушутки и говорят: «OK guys! В чём вопрос?» И все вопросы решают.

Шушутка очень любит справедливость – следит, чтобы всем всего давали поровну, и из-за этого он даже охапочных котов перекормил и они оба стали бочонкообразными и спали даже больше обычного. Как-то дал он одному коту кошачьей вкуснятины, подумал и по справедливости дал и другому коту, потом ему показалось, что второму коту он дал немножко больше, чем первому, и тогда он дал первому ещё немножко, но тогда стало ясно, что второму коту досталось гораздо меньше, и он дал ему ещё, что сделало очевидным, что с первым котом он обошёлся несправедливо, и пришлось ему добавить, отчего второй кот, естественно, оказался в убытке и пришлось опять покормить второго, вследствие чего первому явно досталось меньше и ему пришлось добавить…

Дойдя до середины большого мешка кошачьих вкуснятностей, Шушутка активизировал свою «Brain Company» и задал своим микро-Шушуткам задачу, как наладить справедливое распределение вкуснятин между котами. Микро-Шушутки подумали и сказали: «OK guys! Чего тут думать – кормить надо». И Шушутка докормил котам мешок до конца. Вот такой справедливый Шушутка.

А ещё Шушутка интересуется королями и деньгами. Он всегда интересовался, много ли денег у королей и как королями становятся. Маськин ему склеил отличную королевскую корону и сшил мантию. Шушутка покоролевствовал, однако денег у него от этого не прибавилось. А скорее, даже убавилось, потому что все короли должны жить на широкую ногу, а также на широкую руку. Короче, широко жить приходится. Молодая Шушуткина монархия практически сразу столкнулась с непреодолимыми финансовыми трудностями, и Шушутка, поспешно посвятив в рыцари Плюшевого Медведя, обоих котов и хомяка Гамлета в связи с острой необходимостью вышеназванного хомяка в рыцарском звании, сложил с себя сан Его Величества и стал простым подданным Её Величества королевы Западной Сумасбродии, поскольку у той с финансами пока всё было нормально. Так и получилось, что Плюшевый Медведь стал не просто плюшевый медведь, а сэр Плюшевый Медведь. Точно как в книге – первоисточнике всех рассказов о плюшевых медведях, романе о Винни-Пухе.

Поскольку охапочные коты были котом и кошкой, то кота стали называть сэр Кот, а кошку стали называть сэрунья Кошка. Сначала хотели попробовать звать её леди Кошка, но потом пригляделись и всё-таки решили звать сэрунья, как производное от титула сэр.

Вообще это уникальное явление – вдруг ни с того ни с сего быть посвящённым в рыцари. Есть в этом что-то с золочёным налётом первостепенности. Так встаёшь с утра и, разглядывая припухлую свою физиономию в истраченном на годы беспечности зеркале, твёрдо решить – сегодня добиться посвящения в рыцари и, недолго собираясь и раздумывая, отправиться совершать исключительно благородные дела.

Так Шушутка всегда и встаёт для благородных новых дел, которыми Шушутка наполняет Маськин дом и Маськину округу.

Глава пятая

Маськин и Маськины коты

Маськин очень любил зверей. Каких угодно, маленьких, больших, тощих, толстых, пушистых и не очень. Маськина всегда легко было развеселить, если начнёшь его увлекать разными историями про зверей. Поэтому Плюшевый Медведь специально читал в журналах с картинками про разных животных, а потом Маськину подробно и обстоятельно пересказывал. Придёт Плюшевый Медведь на кухню, заляжет на своей лавочке и начнёт про животных рассказывать. А Маськин слушает и хихикает, очень ему все эти лапочно-хвостовые истории нравятся. Какие птички когда вылупляются, какие слоны где умываются, и почему киты делают «фыр-р-р», когда дышат. Ну, вот таким образом подошёл Маськин к идее, что ему надо бы какую-нибудь живность в дом завести. Маськин был бы рад-радёшенек завести себе корову, лошадок, кроликов, поросят, цыплят, собак, овечек, козлят и так далее. Но Плюшевый Медведь, который Маськино внимание к себе делить ни с кем не хотел, считал, что в качестве домашних животных Маськину хватает и тапок.

Маськин так загрустил, что Плюшевый Медведь не хочет живность заводить, что чуть было не заплакал, и Плюшевый Медведь сразу согласился завести кота, потому что он Маськина любил и не хотел его расстраивать, а когда тут же на радостях Маськин завёл маленького рыженького котёнка, Плюшевый Медведь его сразу полюбил, стал с ним возиться, таскаться и воспитывать в плюшевом ключе.

Вообще возможность пообщаться с котом представляется, только пока он маленький – тогда он ещё куда-то бегает, за чем-то скачет и вообще проявляет высокую жизненную активность. Чуть повзрослев, рыжий кот приобрёл философский характер и позолотел цветом шкуры. Он много обдумывал свои философские мысли, редко ими делясь, по большей части проводя время во сне в разных позах.

Вообще это занятие можно было назвать сонный туризм или туристический сон. В течение одного дня Золотого кота можно было встретить спящим на всех столах, на всех стульях, на всех кроватях, на всех креслах, не говоря уже о таких экзотических туристических местах, как крышка рояля и бельевая корзина с чистым бельём.

Со временем Маськин определил поразительную закономерность в передвижении мест для сна Золотого кота в течение суток. Как молодой несмышлёный росток ворочает свою несмелую головку в направлении солнца, Золотой кот начинал утро с солнечного блика на полу в спальне, потом переходил вместе с ним в коридор, гостиную и т.д. Плюшевый Медведь, порывшись в своей Энциклопедии Плюшевого Медведя, обнаружил, что потребность Золотого кота в солнце обусловлена процессом котосинтеза, которым многие коты постоянно занимаются. Только если в результате фотосинтеза образуются питательные вещества и кислород, полезные для всех окружающих, в результате котосинтеза ничего, кроме того же самого кота, не образуется. Вы скажете, зачем же он нужен, этот котосинтез? Котосинтез нужен ради самого процесса. А вы представьте себе – лежишь, котосинтезируешь, хвостом помахиваешь – хорошо.

Философские мысли Золотого кота всё время вращались вокруг самих себя, уходили в глубину, подолгу зависали в воздухе, удлинялись, растягивались и переходили в не менее философские сны. Однако несмотря на то, что никому в Маськином доме никогда не удавалось не то что записать ни одну кошачью мысль, но даже достоверно её расшифровать, Золотого кота все в доме считали самым мудрым; и даже Плюшевый Медведь, известный в своих плюшевых кругах как великий поэт и философ, считал Золотого кота не больше не меньше своим учителем и наставником. Это были золотые дни для Золотого кота. Его ещё никто не таскал в охапке, не называл глупым котом и не объединял в группу под обидным названием «охапочные коты», которым стали называть представителей семейства кошачьих в Маськином домес тех пор, как в нём появилась кошка Бася.

Кошка Бася была полной противоположностью Золотому коту.