19

Когда Люси пришла в себя, выяснилось, что она лежит на мягком диване в какой-то комнате — очевидно, в кабинете мсье Армана. Ужасно болела челюсть и кружилась голова. И все же Люси чувствовала себя вполне сносно.

Очнувшись, она первым делом глубоко вздохнула, но в следующую секунду, оглядевшись по сторонам, упала духом: в комнате она была не одна. Арман и Бруно сидели неподалеку и очень спокойно на прекрасном французском обсуждали, как и где ее нужно убить.

Бруно отдавал предпочтение ножу — быстро и эффективно. Арман же не соглашался, высказываясь в пользу «смерти от несчастного случая». С его точки зрения, совсем неплохо выглядел «несчастный случай» в виде смерти под колесами телеги или, допустим, падения с моста в реку.

Люсинду не устраивал ни один из этих вариантов, не соглашался с ними и Бруно — но по иной причине.

— К чему все эти хитрости? — нетерпеливо заявил он. — Я перережу ей глотку или вспорю живот, или как там расправляются индийцы со своими покойниками, а потом швырнем их с девкой в канаву, да и дело с концом. Если власти найдут тела раньше, чем это сделают собаки и шакалы, все решат, что произошло ограбление. Слуги подтвердят, что леди де Бомон сама выразила желание прогуляться по улице в туземном костюме. Ну а если нам повезет и собаки доберутся до них первыми… — Бруно пожал плечами и невозмутимо продолжил: — Тогда и объяснений никаких не понадобится. Опознание не состоится.

— Возможно, мой друг, вы и правы. Хотя, должен сказать, что индийские грабители ножом обычно не пользуются. Они отдают предпочтение веревке — накидывают на шею и душат. Должно быть, вы слышали о местных бандитах, которых называли «фагами».

— Ну, так давайте ее задушим, — проявил покладистость Бруно. — И хватит разговоров. Давайте приступим к делу. На рассвете я отправляюсь в Афганистан. Мне нужно догнать лорда Эдуарда. Вряд ли мне удастся выйти на его след, а расспрашивать местных слишком опасно. Вместо ответа можно получить пулю. Граф нам очень помог. Мы знаем, когда именно лорд Эдуард отправился в путь и как он выглядит. Значит, встреча произойдет совсем скоро. Но где, вот в чем вопрос. Известно лишь, что Абдур-Рахман должен встретиться с британским представителем где-то неподалеку от Тор-Хама.

— Именно поэтому куварский хан посылает вам в помощь своих людей, — заметил Арман. — Хан клянется, что скоро получит информацию о месте встречи, и тогда его люди проводят вас туда. Но я одного не пойму — Абдур-Рахман проживает на российской территории. Как могло получиться, что он пробрался в Афганистан и об этом не узнали ни ваши лазутчики, ни шпионы эмира Шерали?

— Жаль, что мы не можем прикончить Абдур-Рахмана, — ответил на это Бруно.

— Да уж, это вызвало бы международные осложнения. Начались бы протесты против нашей экс пансии в Средней Азии. Государь не желает, чтобы возникли осложнения, которые могут помешать распространению империи до ее естественных границ.

— Может быть, женщина знает о месте встречи? — без особой надежды предположил Бруно. — Граф говорил, что муж в ней души не чает. Мог проболтаться.

— Если англичане выбрали для такой важной миссии лорда Эдуарда, можете быть уверены, что он лишнего болтать не станет, — возразил Арман.

— Ну, спросить-то все равно можно.

— Да, спросим, а потом прикончим.

— Действительно. Попытка — не пытка.

Разговор явно подходил к концу, и Люси решила, что самое время прийти в себя. Она громко застонала и заворочалась на диване, словно только что очнулась от обморока. Стоны давались ей без особого притворства, потому что голова раскалывалась от боли — казалось, множество маленьких гномиков забивали ей стальные гвозди в зубы и челюсть.

Мужчины посмотрели на даму с явным неудовольствием.

— Воды, — прошептала она. — Пожалуйста, дайте мне пить.

— Воды нет, — ответил Арман. — Можете выпить вот это.

«Этим» оказалось бренди, и, судя по выражению лица Бруно, достойный капитан считал, что довольно глупо тратить благородный напиток на женщину, которой так или иначе жить осталось недолго. Люси осторожно отхлебнула, ополоснула рот и проглотила огненный напиток — но не слишком много, чтобы не утратить ясность мысли.

— Где Дира? — спросила Люси, возвращая стакан.

— Кто?

— Моя горничная.

— Она на кухне, — как-то уж слишком безмятежно сообщил Арман. — Не беспокойтесь, мадам, с вашей горничной все в порядке.

Значит, Дира уже мертва или скоро будет мертва. Сердце Люсинды сжалось от отчаяния и чувства вины, но она знала, что сейчас не время раскисать. Главное — выжить. Во-первых, в ее теле созревает младенец, а во-вторых, нужно во что бы то ни стало предупредить Эдуарда об опасности.

— Зачем вы меня сюда принесли? — предательски дрогнувшим голосом спросила Люси.

Мсье Арман ответил деловито:

— Бросьте, мадам, вы прекрасно все понимаете. Вы можете выдать меня и моего коллегу, а также нашего союзника графа.

Бруно впервые обратился к пленнице по-французски. Возможно, он действительно не знал английского.

— Граф сказал нам, что ваш муж покинул город. Куда он отправился?

Люси отпила еще бренди.

— Я могла бы сказать вам, что он отправился в Дели на консультацию к вице-королю.

— Надеюсь, мадам, вы понимаете, что нас не проведешь, — ощерился Бруно. — Мы знаем, что лорд Эдуард отправился в Афганистан на встречу с Абдур-Рахманом. Если встреча удастся, ваше правительство отдаст эмира на съедение волкам и выступит в поддержку Абдур-Рахмана. Он единственный, кто способен объединить враждующие племена. В британском правительстве есть группа людей, которые хотят, чтобы Афганистан стал сильным независимым государством. Руководит этой группой ваш супруг. Его взгляды нас, русских, совершенно не устраивают, и мы позаботимся о том, чтобы у лорда Эдуарда ничего не вышло. Афганистан — естественная часть нашей великой родины, и мы ни за что не дадим ему стать независимым. — Глаза Бруно вспыхнули огнем. — Вам, англичанам, еще до конца нынешнего столетия придется признать историческую реальность: Индия — ваша, а Афганистан — наш. Наш государь со временем сделает Афганистан великой и процветающей провинцией.

Люси решила, что не станет участвовать в политической дискуссии.

— Если вам все это известно, мсье, почему вы меня спрашиваете о муже?

Поколебавшись, Бруно ответил:

— Мы хотим знать точно, куда он отправился.

Люси глубоко вздохнула. Вот она, ее единственная надежда на спасение. Риск, конечно, велик, но выбора нет.

— Итак, мсье, вы хотели бы знать, где назначена встреча. Таким образом, вашим шпионам так и не удалось выяснить, где мой муж встречается с Абдур-Рахман-ханом.

— А вы это знаете? — взметнулся мсье Арман. — Муж сказал вам?

— Если я и знаю это, мсье, с моей стороны было бы глупостью делиться с вами этой информацией. Тем самым я подписала бы себе смертный приговор.

— Ерунда. Мы гарантируем вам свободу и безопасность.

— Мсье, не считайте меня дурой. С какой стати вы станете оставлять меня в живых после того, как я сообщу вам нужные сведения?

— По-моему, она ничего не знает, — отрезал Бруно. — Просто выигрывает время. Ей не удастся меня провести.

Люси с вызовом взглянула на него:

— Я знаю гораздо больше, чем вы думаете, капитан. И о вас, и об афганских делах.

Услышав, как Люси называет Бруно «капитаном», мсье Арман изумился, да и сам Бруно был явно удивлен:

— Кто-нибудь из шпионов вашего мужа сообщил вам о моем воинском звании, — буркнул он.

— Вовсе нет, — улыбнулась Люси. — Мы ведь с вами уже встречались, только я не скажу вам, где именно. Вы командовали отрядом казаков, отправленных из Кандагара в Кувар. Мне известно, что по дороге вы заблудились, не нашли Хайберский перевал и в конце концов оказались в Джелалабаде.

— О черт! — выругался Бруно, с явной тревогой взглянув на Армана. Судя по всему, оба решили, что убивать англичанку не следует — во всяком случае, до тех пор, пока не удастся вытянуть из нее всю информацию, которой она располагает. Просияв улыбкой, мсье Арман сказал:

— Дорогая мадам, ваши сведения поистине бесценны. Должно быть, вы хотите сделать нам какое-нибудь предложение?

— Да, и очень простое. Я сама провожу капитана к тому месту, где мой муж встречается с Абдур-Рахманом, а за это вы позволите мне и Эдуарду беспрепятственно исчезнуть.

Бруно и Арман переглянулись вновь, поняв друг друга без слов.

— Что ж, это разумно, — заметил Арман, поглаживая усы. — Я не возражаю.

«Еще бы ты возражал, — подумала Люси. — Особенно если учесть, что держать слово ты явно не намерен».

— Тогда нужно поскорей отправляться в путь, — поспешно сказал Бруно и добавил, очевидно, сообразив, что покладистость его соратника выглядит подозрительно: — Сомневаюсь, мадам, что вы сможете выдержать это путешествие.

— Мне приходилось совершать куда более трудные путешествия, капитан. Не бойтесь, я вам обузой не буду.

И все же офицер был явно неудовлетворен. Хотя что он, собственно, терял? Если Люси лжет и место встречи ей неизвестно, по крайней мере можно будет благополучно вывезти ее в горы и там без шума прикончить.

— Кто еще знает о моей деятельности в Афганистане? — вкрадчиво спросил Бруно.

— Капитан, — укоризненно сказала Люси, — по-моему, вы уже поняли, что я не дура. Если я скажу «никто», вы ведь мне не поверите, верно? А если я, к примеру, скажу, что мистер Каррадин все знает, тем самым я подпишу ему смертный приговор. Я не прошу, чтобы вы мне доверяли, и уж тем более я сама не доверяю вам, но отныне мы более или менее на равных. Я вам нужна. А это значит, что у меня остается надежда. Не рассчитывайте, что я поделюсь с вами информацией, которая нарушит этот баланс.

— Раз уж мы так откровенны, — ответил капитан, — скажите мне по крайней мере, в каком примерно регионе назначена встреча. Не можем же мы отправляться неизвестно куда. Времени мало.

— Встреча назначена примерно в тридцати милях к северо-востоку от Хайберского перевала. И больше я вам ничего не скажу. Берите с собой припасы в расчете на это расстояние.

По выражению лиц мужчин Люси поняла, что их информация более или менее совпадает с ее словами. Чтобы унять дрожь в руках, молодая женщина допила бренди. В какую же опасную игру она ввязалась! Придется вывести Бруно и его людей к такому месту, откуда она сможет сама добраться до Эдуарда. Речь идет не только о ее жизни, но также о будущем Афганистана и Индии. Можно не сомневаться, что Бруно получил приказ устранить Абдур-Рахмана прежде, чем принц сумеет объединить мятежные племена. Да и Эдуарда русские живым не выпустят.

— Мы отправляемся в путь завтра на рассвете, — объявил капитан. — Вы отправитесь со мной, и я всю ночь глаз с вас не спущу. Арман, вы распорядитесь насчет кареты?

— Разумеется.

Мсье Арман поднялся и поцеловал Люси руку, словно вся эта сцена происходила на каком-нибудь светском рауте.

— Увы, мадам, я вынужден откланяться.

Люси подумала, что всего несколько минут назад этот человек рассуждал вслух, как лучше избавиться от ее трупа.

— До свидания, мсье.

— Да, мадам, до новых встреч. — Арман ослепительно улыбнулся. — Желаю вам и капитану благополучно найти лорда де Бомона. Счастливого путешествия.

Не хватало только шампанского и шоколада, чтобы еще больше подчеркнуть всю абсурдность происходящего.

— Спасибо, — чопорно ответила Люси.

Вряд ли стоило напоминать мсье Арману, что у нее и капитана совершенно разные цели. Пленница должна уметь находить правильный тон при общении со своими тюремщиками — это все равно что идти по тонкой проволоке над пропастью. Если переиграть и показаться глупее, чем ты есть на самом деле, Бруно решит, что игра не стоит свеч, и попросту перережет своей пленнице горло. С другой стороны, если показаться слишком умной, капитан может поступить точно таким же образом из предосторожности.

Арман сказал на прощание несколько слов капитану, но, к сожалению, на языке, которого Люси не знала. Должно быть, они говорили по-русски, и это еще более укрепило Люси в уверенности, что Арман никакой не француз. То, что эта парочка объяснялась между собой по-французски, еще ничего не значило — известно, что русские аристократы учат французский с колыбели и часто говорят на нем лучше, чем на своем родном языке.

Почти сразу же прибыл экипаж Армана — довольно потрепанного вида коляска, которая не должна была привлечь к себе внимания на улицах Пешавара. В отличие от своего товарища Бруно не пытался играть в галантность. Он крепко связал Люси руки и заткнул ей рот кляпом. Сверху надвинул чадру, чтобы кляп не бросался в глаза.

Затем капитан достал из кармана кинжал и показал его пленнице — деловито, без всякой угрозы.

— Я принял необходимую предосторожность, мадам, чтобы уберечь вас от глупых поступков. Не вздумайте выскакивать из экипажа, когда мы будем проезжать мимо дома мистера Каррадина. Всю дорогу я буду держать клинок у вашего сердца. Если что — вам конец.

Люси передернулась и испугалась, что ее сейчас вырвет. Весь день она почти ничего не ела, но при данных обстоятельствах рассчитывать на трапезу не приходилось.

Бруно сдержал слово — всю дорогу он держал кинжал наготове. Когда коляска подпрыгивала на ухабах, Люси чувствовала, как острие покалывает ей кожу. Поездка не доставила молодой женщине никакого удовольствия, и она несказанно обрадовалась, когда экипаж остановился у неприметного, но опрятного домика, расположенного в стороне от британских кварталов.

Бруно отвел ее в маленькую комнату без окон, где при прежних хозяевах, должно быть, находилась зенана, женская часть дома.

— Припасы, которые вы возьмете с собой, вам принесут, — сказал капитан, вынимая кляп и распутывая веревку. — У дверей я поставлю часового. Это мой человек, он всецело мне предан. Из города выедете в той одежде, которая на вас сейчас.

— Я целый день ничего не ела и очень хочу пить.

Люси произнесла эти слова не только потому, что ее мучили голод и жажда, а еще и потому, чтобы проверить реакцию своего тюремщика. К ее удивлению, он без колебаний ответил:

— Вы получите хлеб и сыр. Из питья — козье молоко или вода.

— Вода, пожалуйста.

Бруно оценивающе посмотрел на нее и холодно улыбнулся:

— Удивляетесь моей покладистости, мадам? Все очень просто. Вы для меня — средство, с помощью которого я достигну цели. Мне нужно, чтобы вы были полны сил. Не хватало еще, чтобы пришлось тащить вас на себе.

Во всяком случае, подумала Люси, он не садист, и то слава Богу. Правда, такого с пути не собьешь. Он руководствуется не страстями, а исключительно практическими соображениями. Необходимо найти слабые места в его характере, без этого убежать не удастся. Увы, люди практичные, как правило, слабостями не обладают.

Хорошо хоть не придется ложиться спать на голодный желудок. Слишком много голодных ночей провела Люси в Куваре и потому отлично понимала, какое благо — полный желудок.

Через несколько минут вошел какой-то европеец и, не произнося ни слова, поставил перед ней тарелку с сыром и индийскими лепешками. Люси поужинала с аппетитом. Для пленницы, жизнь которой еще два часа назад висела на волоске, она чувствовала себя не так уж скверно.

Первый день пути был не столько тяжел, сколько скучен и полон мелких неудобств. Бруно снабдил пленницу достаточным количеством съестных припасов, дал ей осла, одеяла, выдал крепкие сапоги на кожаной подошве и теплую куртку. Пока отряд двигался по долине, теплая одежда лежала в тюке, притороченном к седлу. В низине всадникам досаждали не ледяные ветры, а жара и мухи.

Люди Бруно, разумеется, были не в мундирах, однако, по мнению Люсинды, любой мало-мальски наблюдательный человек без труда опознал бы в полудюжине молчаливых путников людей военных. Некоторых из них она даже узнала — они сопровождали капитана, когда заблудившийся отряд повстречал в горах ее и Эдуарда.

О чем русские говорили между собой, Люси не понимала, но несколько раз заметила, как Бруно выругал своих солдат за то, что они по привычке отдали ему честь. Надо сказать, что солдаты играли свою роль довольно бездарно. Очевидно, их отобрали не за ум и хитрость, а за бойцовские качества. «Неужели никто не видит, что это казаки, переодетые в штатское?» — удивленно спрашивала она себя.

Временами ее разбирал смех, когда она наблюдала за этими бездарными актерами. Афридии, охраняющие горные перевалы, без труда распознают в них солдат. Как Бруно не боится, что горцы истребят весь его отряд, едва он ступит на афганскую территорию?

Сам Бруно изображал купца, везущего в горы товар, чтобы выменять его на каракуль. Четыре вьючных мула были нагружены охотничьими ружьями, чаем и банками с английским печеньем. Как это ни странно, воинственные афганцы очень полюбили английское печенье, особенно шоколадное, и частенько, сидя в засаде на тех же англичан, с аппетитом похрустывали крекерами. Иронически улыбнувшись, Люси заметила среди банок и то восхитительное печенье, которым угощал ее граф. Теперь ясно, где он разжился своими знаменитыми бисквитами.

К счастью, первую ночевку отряд сделал еще на британской территории, поэтому нападения африди-ев можно было не опасаться. Люси предложила приготовить ужин — во-первых, ей хотелось завоевать доверие русских, а во-вторых, не мешало запастись дополнительной провизией. Ее уловка удалась: солдаты с удовольствием возложили на нее все заботы по приготовлению пищи.

Военный рацион по сравнению с тем, как Люси питалась во время бегства из Кувара, был поистине роскошным. Она без труда приготовила вкусный ужин. А заодно набила карманы припасами. Казаки не обращали на нее внимания, уплетая за обе щеки приготовленное блюдо. Под платьем у Люсинды был специальный мешочек, который она доверху набила краденым изюмом. Заодно она разжились козьим сыром, шариками вареного риса и прочими продуктами, которые впоследствии, улучив момент, перепрятала в свой седельный вьюк. Ей нужно было запастись едой на два дня, не больше. Молодую женщину несколько удивила беспечность капитана, не приставившего к ней специального охранника.

Бруно не производил впечатления человека беспечного или глупого, однако на третий день путешествия Люси пришла к выводу, что у этого офицера начисто отсутствует воображение. С каждым часом встреча с афридиями становилась все более вероятной, но капитан не проявлял ни малейших признаков нервозности. Как это ни парадоксально, его хладнокровие оказалось оправданным — когда в сумерках на русский лагерь наконец напали горцы, ничего страшного не произошло.

Люси затрепетала от ужаса, а Бруно не моргнув глазом продолжал разыгрывать роль купца. Один из солдат немного говорил на пушту.

— Мы торговцы, — объявил он афридиям. — Скупаем каракуль.

Афганцам, судя по всему, ни внешний вид «торговцев», ни довольно странное для коммерции время года подозрительными не показались. Должно быть, предводитель горцев считал, что все европейцы полоумные, и поэтому ничуть не удивился непонятной прихоти вести торговлю в зимнее время.

— Со всех, кто проходит через этот перевал, мы берем налог, — сказал он. — Так что платите подать.

Слова «налог» и «подать» в лексиконе афридиев появились недавно, и разбойникам ужасно нравилось, что теперь их ремесло называется не «грабежом», а «взиманием платы за проход».

— Мы заплатим, — ответил солдат.

Торг продолжался недолго, и афридии удалились, прихватив с собой шесть ружей и четыре банки печенья. После этого Бруно без лишних слов махнул рукой, давая понять, что можно двигаться дальше. Казалось, ему и в голову не приходит мысль, что афридии могут передумать, вернуться и перестрелять всех его людей. Поразительно, но больше горцы отряду ни разу на пути не попались. «Должно быть, все объелись печеньем», — мрачно думала Люси.

Вечером, готовя ужин, она внимательно приглядывалась к Бруно. Он был офицером, человеком военным до мозга костей — со всеми достоинствами и недостатками этого сословия. Непонятно, почему такой человек вызвался участвовать в диверсионной деятельности, к которой явно не имел склонности. Со своими людьми Бруно поддерживал спокойные, деловые, но лишенные какой-либо приязненности отношения. Единственная уступка, которую он сделал ввиду необычности ситуации, — запретил своим подчиненным отдавать честь. В остальном же он вел себя так, как предписано воинским уставом.

Очевидно, к своему нынешнему заданию Бруно относился как к воинской операции, подумала Люси. Перед ним поставлена задача: убить лорда Эдуарда и Абдур-Рахман-хана. Люси для капитана — нечто вроде проводника, который должен провести отряд через неизвестную территорию, а затем всякая надобность в ней отпадет. А если отпадет надобность, то к чему оставлять ее в живых?

Относительная свобода передвижения, предоставленная пленнице, не слишком ее обнадеживала. Можно было не сомневаться, что Бруно без малейших колебаний прикончит ее, как только доберется до Эдуарда и Абдур-Рахмана. Пока же, с его точки зрения, Люси не представляет никакой опасности. Она далеко от мистера Каррадина и британских властей, представить себе, что английская леди сбежит к афганцам, капитан не может. И уж тем более не способна она в одиночку бродить по горам. Вот чем объясняется спокойствие капитана. А значит, сбежать из лагеря, когда отряд будет недалеко от Курума, будет не так уж сложно.

Однако Люсинде пришлось переменить свое отношение к капитану. Произошло это на четвертый день — Бруно внезапно стал требовать, чтобы она точно указала, куда они движутся.

— В северо-восточном направлении, — уклончиво ответила Люси, не желая вдаваться в подробности. Честно говоря, она и сама была не вполне уверена, что правильно запомнила путь к селению.

— Мне нужно название деревни, — мрачно заявил Бруно. — И еще я должен знать, сколько дней пути нам осталось.

— Меньше пяти — если не придется сражаться с афридиями.

— Назовите селение, мадам. Уже пора.

— Да с какой стати? — возмутилась Люси. — Мы заключили сделку. Я отведу вас туда, а вы предоставите безопасность мне и моему мужу.

— И все же вы назовете мне место встречи, — тихо сказал капитан. — Иначе я прикажу вас высечь. Сделка, мадам, заключается между равноправными сторонами. У вас же выбора нет.

— Ничего вы от меня не узнаете, — дрожащим голосом ответила Люси.

Бруно приказал двум казакам, чтобы они крепко взяли пленницу за руки, а сам сорвал с нее накидку. Потом взмахнул кнутом и аккуратным, точно рассчитанным движением полоснул Люси по спине. Удар получился таким сильным, что молодая женщина рухнула наземь.

Бруно смотрел на нее безо всяких эмоций — как человек, выполняющий неприятную, но нужную работу.

— Не упорствуйте, мадам. Это занятие удовольствия мне не доставляет. Скажите, где назначена встреча.

Если рассказать ему, что встреча назначена в Ку-руме — что будет? Он ее убьет? Нет, сначала он должен будет проверить, верна ли полученная информация. Кроме того, Бруно должен понимать, что одно название деревни в этих безлюдных горах мало что значит. Ведь не надеется же он, что кто-нибудь из афганцев отведет его в нужное место? Значит, можно уступить?

Кнут просвистел еще раз, его удар пришелся прямо по позвоночнику, и низ живота отозвался острой внезапной болью.

Испугавшись за младенца, Люси воскликнула:

— Ладно, я скажу!

Поскольку она задыхалась от боли, Бруно протянул ей флягу с коньяком. Люси жадно прильнула к ней, ненавидя себя за слабость. Как легко довести пленника до состояния, когда он готов благодарить своих мучителей за малейшее проявление гуманности!

— Абдур-Рахман должен встретиться с моим мужем в селении Ким-Кох.

Она назвала деревню, находившуюся в пятнадцати милях к северо-западу от Курума. Пятнадцать миль — не такое уж большое расстояние, и она вполне сможет преодолеть его сама.

— Ким-Кох? Я знаю эту деревню, — задумчиво произнес Бруно. — Что ж, может быть. А теперь, мадам, сообщите нам, какое расстояние отделяет нас от этого пункта.

— Три дня быстрого пути.

До Курума оставалось примерно два дня, если двигаться в восточном направлении, но Люси не хотела, чтобы капитан знал, как близки они к пункту назначения. Иначе он мог бы усилить меры предосторожности и приставить к ней охранника.

— Три дня, — медленно повторил Бруно. — Что ж, получается неплохо.

— Но вы не можете просто взять и въехать в деревню, капитан? — испугалась Люси. — Селение охраняют афридии. Вас всех, нас всех перебьют еще на дальних подступах. Уверена, что за нами и сейчас уже наблюдают.