18

Люси идеально рассчитала момент. Эдуард уже ушел из дома, и перепуганные слуги, носившиеся в поисках хозяйки, не могли обратиться к нему за инструкциями. Вместо того, чтобы приступить к поискам, прислуга громко дискутировала, высказывая самые невероятные предположения.

Люси спряталась в стратегически важном месте — за мешками с рисом в кладовке. Ее расчет оправдался — она услышала, как горничная говорит, что сагибу нужно немедленно сообщить о случившемся. Ага, значит, слугам известно, где его искать. И точно — кучер заявил, что сагиб находится «в том другом своем доме, где у него слуга Абдулла».

В другом доме? Сердце Люсинды сжалось от страха, но еще сильнее была злость — все вокруг ее обманывают, все от нее что-то скрывают. Выскочив из кладовки в кухню, она заявила ошарашенному повару, что совершенно не удовлетворена тем, как идет борьба с тараканами, а кучеру приказала, чтобы он немедленно отвез ее в «другой дом сагиба».

Кучер растерялся:

— Мемсагиб, господин не хочет, чтобы вы туда ездили. Я не могу выполнить ваш приказ.

Люси набрала побольше воздуху и зашипела;

— Или ты немедленно отвезешь меня туда, или считай себя уволенным. И ты, и твоя семья еще до захода солнца должны отсюда убраться.

Слуги хором взвыли, а кучер аж покачнулся от такой несправедливости. Но Люси уступать не собиралась:

— Иди и приготовь коляску.

Люсинде стоило огромного труда сдержаться и не попросить у несчастного кучера прощения. Но делать это было нельзя — иначе он и не подумал бы выполнять ее приказ. Остальные слуги с ужасом взирали на свою добрую, ласковую госпожу, которая внезапно превратилась в свирепую фурию.

— Живо! — прикрикнула Люси на кучера. — Если господина в том доме уже не окажется, ты мне ответишь.

Кучер принялся нахлестывать коня, а Люси терзалась угрызениями совести. Как она могла так жестоко и несправедливо обойтись с прислугой! Именно так вели себя худшие из англичан. Ничего, потом она перед ним извинится и даже выплатит щедрую компенсацию. Сейчас же главное — разыскать Эдуарда.

Кучер остановил коляску в мусульманском квартале, сразу за базаром. Люси узнала это место — именно здесь «Рашид» растворился в толпе, когда они вместе добрались до Пешавара после бегства из плена.

— Вот здесь дом сагиба, где живет его слуга Абдулла, — угодливо поклонился кучер.

— Спасибо. Подожди в коляске. Молодец, ты привез меня очень быстро.

Кучер закланялся еще ниже, и Люси, не выдержав, вздохнула.

— Ты можешь не бояться за свое место, — сказала она. — Никто тебя не уволит.

Ворота были заперты, и Люси в нерешительности остановилась. Сзади причитал кучер, рассыпаясь в благодарностях. Люси покраснела — ей было стыдно, что пришлось прибегнуть к запугиванию, но иначе добиться своего нипочем не удалось бы.

По виду дом был самый обычный, с делением на господские покои, женскую часть и комнаты для слуг. Люси дернула за шнурок, и ворота внезапно распахнулись. Прямо перед ней стоял Рашид.

Не было произнесено ни слова. Супруги молча, напряженно смотрели друг на друга. Наконец Люси тряхнула головой, пытаясь справиться с потрясением. Несмотря на то, что она успела неплохо изучить своего мужа, два независимо существовавших друг от друга образа — британский аристократ и мусульманский торговец оружием — до сих пор существовали в ее сознании раздельно. Вот и сейчас она видела перед собой смуглокожего пенджабского купца в тюрбане. Это был не Эдуард, а Рашид, тот самый Рашид, которого она когда-то полюбила, но о котором почти ничего не знала.

«Это не Рашид, а Эдуард, мой муж, — сказала себе Люси. — Это человек, который еще минувшей ночью обнимал меня и довел до изнеможения ласками».

— Я… мне… — пролепетала она. — Мне нужно с тобой поговорить.

Эдуард взглянул на кучера, который делал вид, что очень занят борьбой с назойливыми мухами. Почувствовав на себе взгляд господина, кучер с самым невинным видом посмотрел на него и, казалось, совсем его не узнал.

Тогда Эдуард молча потянул Люси за собой внутрь дома. Захлопнув дверь, он сердито сказал на пушту:

— Что ты здесь делаешь, англичанка? Ты ставишь под угрозу жизни многих людей.

Услышав в его голосе враждебность, Люси стиснула зубы, но непроизвольно ответила на том же языке:

— Я не «англичанка», а Люси, твоя жена. Ты обманул меня, Рашид… то есть, я хочу сказать, Эдуард. Ты ведь поклялся, что не едешь в Афганистан.

— Затем и поклялся, чтобы избежать таких вот осложнений. Моя безопасность зависит от двух вещей, англичанка: во-первых, полнейшая тайна, во-вторых, правдоподобие, с которым я играю свою роль. Когда я превращаюсь в Рашида, я должен забыть о слабостях, присущих лорду Эдуарду де Бомону.

О слабостях? Так любовь к жене, с его точки зрения, слабость? Люси вспыхнула:

— Я никогда и никому не выдавала твоих тайн. Ни одному человеку на свете не сказала я, что ты — Рашид. Да и кому могу я выдать твои секреты? По-моему, кроме меня, и так все знают, куда и зачем ты отправляешься.

— Но ты одна знаешь, что Рашид и лорд Эдуард — одно лицо.

— Не может быть! Твой дядя тоже это знает…

— Лорду Триссу известно лишь, что в Афганистан я попадаю под прикрытием, вот и все.

— А мистер Каррадин? Он-то знает, что ты отправляешься в Афганистан. Какую чушь он мне нес про дипломатическую почту! А сам преспокойно отправляет тебя на опаснейшее дело!

— Мистеру Каррадину известно, что я должен встретиться в Афганистане с очень важными людьми. Ему также известно, что Пешавар кишит шпионами, задача которых — не допустить этой встречи. Однако мистер Каррадин понятия не имеет, каким камуфляжем я намерен воспользоваться. Еще раз повторяю: на всем белом свете только ты одна видела меня в двух моих образах. Даже Абдулла, мальчик, который присматривает за этим домом, знает меня лишь в качестве пенджабского купца. Всякий раз, когда мне нужно сменить внешность, я отсылаю Абдуллу прочь. Это необходимо не только для моей, но и для его безопасности. Чего не знаешь — не сможешь выдать. Но ты, англичанка, к сожалению, знаешь гораздо больше, чем нужно.

— Возьми меня с собой, — взмолилась Люси. — Ты же знаешь, я тебе пригожусь. Вспомни, как мы встретили в горах русских солдат! Мужчина, сопровождаемый беременной женой, вызывает куда меньше подозрения.

— Люси, это совершенно невозможно, — уже мягче сказал он. — Я и так слишком задержался. Скоро в Гиндукуше начнется зима. Путешествие будет трудным и опасным.

— Не более опасным, чем бегство из Кувара.

— Тогда ты не вынашивала моего ребенка, — с металлом в голосе отрезал Эдуард. — Ты была жилистой и крепкой после двух лет тяжелого труда. Теперь же ты размягчела и изнежилась. Тебе не удастся меня уговорить. Учти, что своими действиями ты подвергаешь опасности мою жизнь. Мне пора в путь. Абдулла уже ждет в назначенном месте.

Люси отвернулась, не решаясь задать следующий вопрос, но все-таки спросила:

— А куда ты направляешься? Сколько времени продлится твое отсутствие? Вдруг ты не успеешь вернуться до того, как снег сделает перевалы непроходимыми?

Эдуард заколебался, и Люси думала, что он уже не ответит.

— Я еду в Курум, — наконец сказал он. — Это небольшое селение кочевников, расположенное в двух днях пути к северо-востоку от Хайберского перевала. Помнишь, где мы встретились с русскими? Так Курум всего в пятнадцати милях оттуда.

— Значит, можно надеяться, что ты успеешь вернуться в Пешавар до начала зимы?

— Надеяться всегда можно.

— Эдуард…

Она хотела дотронуться до него, поцеловать, но этот человек уже не был тем Эдуардом, которого она знала и любила. Тогда Люси попыталась представить, что перед ней Рашид, но и это у нее не получилось. На глазах выступили слезы.

— Эдуард, — жалобно сказала она. — Я сильнее, чем ты думаешь. Возьми меня с собой.

И мысленно прибавила: «Я боюсь, что никогда тебя больше не увижу».

— Нельзя. И не проси меня больше. Иди домой. Ты жена лорда Эдуарда де Бомона, ты вынашиваешь его ребенка. Обязанность жены — повиноваться мужу. И я требую повиновения. Отправляйся домой и больше никаких вопросов. О том, что ты здесь услышала, никогда и ни при каких обстоятельствах никому не рассказывай.

Внезапно Люси поняла, почему ей никак не удается сложить из Эдуарда и Рашида одного человека: дело в том, что муж намеренно не дает двум своим образам совместиться. Облачаясь в одежду Рашида, он не играет роль, а как бы вступает в другую жизнь. Способность начисто отказываться от образа мыслей и поведения британского аристократа — в его опасной профессии гарантия выживания. Люси почувствовала раскаяние, ибо ее появление заставило «пенджабского купца» вернуться в прежнюю жизнь, а это представляло для него смертельную опасность. Единственное, чем Люси могла помочь мужу, — удалиться, и как можно быстрей.

По ее щекам градом катились слезы. Дрожащей рукой Люси отодвинула засов и, не оборачиваясь, сказала:

— До свидания, Эдуард. Пусть твое путешествие будет безопасным. Возвращайся как можно скорей. Я буду ждать тебя с нетерпением.

Он ничего не ответил, и Люси вышла на улицу и остановилась, чтобы достать из ридикюля платок. Дверь за ней захлопнулась, негромко проскрежетал засов. Ослепшая от яркого солнца и слез, Люси не сразу увидела графа Гвидо, стоявшего рядом с ее кучером.

— Синьора баронесса! — возопил итальянец. — Я увидел вашу коляску и стал думать, куда же вы подевались? Боже, что могло так расстроить красивую синьору?

Люси спрятала мокрый платок обратно в сумочку и вымученно улыбнулась:

— Добрый день, господин граф. Как вы поживаете?

— Плохо. Меня беспокоят ваши слезы.

— Понимаете, моя служанка родила мертвого младенца, — на ходу импровизировала Люси. — В этой стране ужасающая детская смертность.

«Господи, неужели граф видел Рашида? А что, если он слышал, как я с ним прощаюсь?» Люси постаралась припомнить как можно точнее, какие именно слова она произнесла. Кажется, она назвала мужа по имени… Это просто катастрофа! Правда, граф, кажется, не слишком сообразителен…

— Вы необычайно добры, синьора. Так тревожиться из-за какой-то служанки!

Граф галантно помог Люси сесть в коляску.

— Я знаю эту служанку уже несколько лет. Она была еще в доме моего отца. Вас подвезти, граф? Или вы пришли на базар за покупками?

— Да, я хотел купить моей младшей сестре что-нибудь из местных побрякушек, но ничего интересного не нашел. В Пешаваре красивых вещей, увы, не продают.

Граф сел рядом, и Люси велела кучеру ехать домой.

— Я только недавно узнал, баронесса, что вы давно живете в Индии. Ваш муж, по-моему, тоже хорошо знает эти места?

— Да, его семейство владеет кое-какими предприятиями в Бомбее. Эдуард приехал в Индию в юности помогать своему деду.

— Значит, он свободно говорит на местных языках? Это очень полезное качество для британского дипломата.

— В Индии столько наречий, — уклончиво ответила Люси. — Мы, англичане, в отличие от прочих европейцев с трудом постигаем иностранные языки. Эдуарда лингвистом никак не назовешь.

— Искренне ему сочувствую. Мне иностранные языки тоже давались с большим трудом. Учителям пришлось немало со мной повозиться.

— Но вы прекрасно говорите по-английски, граф.

— Спасибо. Однако мне хотелось бы поговорить с лордом де Бомоном. Это связано с переговорами. Не возражаете, если я к нему наведаюсь прямо сейчас?

— К сожалению, мой муж уехал в Дели. Но вы можете обратиться к мистеру Каррадину. Он ответит на ваши вопросы или поручит вас попечению кого-нибудь из членов британской делегации.

— Разумеется. Впрочем, это сущие пустяки. — Граф достал из кармана золотые часы. — Уже четыре. Какое счастливое совпадение! Англичане в это время пьют чай. Если ваш муж в отъезде, может быть, заедете ко мне в гости? Мы попили бы чай на веранде, и я угостил бы вас чудесными английскими бисквитами. Их теперь привозят в консервах, чтобы уберечь от влажности и сохранить эту, как это называется… хрустящесть?

Люси сама не знала, почему ей взбрело в голову принять приглашение. То ли бисквиты ее соблазнили, то ли не хотелось возвращаться в опустевший дом. Так или иначе, она согласилась и всю дорогу до дома графа болтала со своим спутником о всякой ерунде, хотя мысли ее витали очень далеко.

Кажется, к счастью, граф не слышал ее разговора с Эдуардом. А это значит, что не придется предупреждать мистера Каррадина. Тот наверняка нашел бы средство предостеречь молодого итальянца от излишней разговорчивости. Однако граф Гвидо — человек легкомысленный и большой болтун. На такого полагаться нельзя. Как говорил Эдуард, Пешавар буквально кишит шпионами разных рангов и мастей. Граф вполне мог бы проболтаться в присутствии одного из них о таинственных переодеваниях лорда Эдуарда.

Можно себе представить, как обрадовались бы русские, получив столь ценную информацию! Люси подумала, что наверняка на светских раутах и приемах крутится немало шпионов. Взять хотя бы мсье Армана. Можно биться об заклад, что французский торговец пушниной торгует не только каракулем, но и ценными сведениями. Слава Богу, свидетелем того, как Люси расставалась с Эдуардом, стал не мсье Арман, а всего лишь Гвидо.

Однако события этого удивительного дня продолжали развиваться в непредсказуемом направлении. Едва граф и Люси поднялись на террасу, где им должны были подать чай, как явились еще двое посетителей — мсье Арман собственной персоной и еще один господин, которого Люси видела впервые.

— Неожиданные гости, — шепнул итальянец, скорчив гримасу. — Я в отчаянии, баронесса. Так хотелось побыть с вами наедине. Боюсь, нашему роману так и не суждено начаться.

— Вот и отлично, — засмеялась Люси. — Давайте просто останемся друзьями. По-моему, я вам это уже предлагала.

— Синьора, я не могу принимать подобные предложения всерьез. Вы слишком красивы. Прошу вас, располагайтесь.

Люси была так голодна, что с нетерпением ждала, пока принесут знаменитые хрустящие бисквиты. В данный момент мсье Арман беспокоил ее лишь с одной точки зрения — не съест ли он слишком много бисквитов?

Приближался вечер, повеяло свежим ветерком. Люси удобно устроилась в плетеном кресле, обложенном подушками. Мсье Арман поспешил представить своего спутника — некоего мсье Бруно, тоже торговца каракулем. Мсье Бруно прибыл в Пешавар совсем недавно.

Незнакомец извинился по-французски, что совсем не знает английского языка. Его лицо странным образом показалось ей знакомым, однако Люси так и не вспомнила, где видела этого человека раньше. Пожав плечами, она мысленно посетовала на свою мнительность. Причина тому — беременность и беспокойство за Эдуарда.

В конце концов, что такого уж подозрительного в мсье Армане? Разве что едва ощутимый дискомфорт, который Люси чувствовала в его присутствии. Когда-то в Куваре подобный инстинкт не раз спасал ей жизнь. Но ведь то было в Куваре, а здесь цивилизованный Пешавар. И уж во всяком случае нет оснований в чем-то подозревать торгового партнера мсье Армана.

Люси пила отличный чай, с удовольствием поедала сандвичи и вовсю хрустела необычайно вкусными бисквитами, успевая болтать по-английски и по-французски. Французская речь давалась ей с некоторым трудом, и Люси была этому рада, потому что приходилось напрягаться, и это отвлекало от тревожных мыслей об Эдуарде. В такой опасной стране, как Афганистан, жизнь самого бывалого и предусмотрительного путешественника подвергается ежеминутной опасности.

Слуга принес еще чаю и красного вина для графа, который объявил, что «итальянская душа чаю не приемлет».

— Может быть, мсье Арман, вы тоже выпьете вина? Мсье Бруно? — добавил он.

— Нет, спасибо. Мы с моим партнером не будем вам докучать. Зайдем как-нибудь в другой раз. Дело у нас не срочное, может и подождать.

— Не хочу нарушать ваши планы, господа, — сказала Люси, допив чай. — Мне уже пора домой. Граф соблазнил меня своими новыми бисквитами, которые и в самом деле хороши.

Граф вскочил на ноги:

— Баронесса, я непременно должен проводить вас домой.

— Это вовсе ни к чему, господин граф. У вас ведь гости. А мне до дома ехать всего несколько минут.

Галантный обмен любезностями продолжался минут десять и закончился компромиссом: граф удовлетворился тем, что самолично проводил Люси до коляски и усадил ее на сиденье. Сопровождали графа и мсье Арман, и мсье Бруно. Этого им показалось мало, и они долго стояли у ворот, на самом солнцепеке, и махали вслед. Правда, мсье Бруно с некоторой тоской оглянулся на тенистую веранду, но мужественно домахал до конца.

Люси несколько раз обернулась, тоже помахала рукой. Внезапно у нее чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Во рту у нее пересохло, и Люси никак не могла сглотнуть, — а все дело в том, что она наконец узнала пресловутого «мсье Бруно»! Взгляд, который он бросил через плечо на веранду, открыл ей глаза: точно так же глянул через плечо на своих казаков тот русский капитан. Оказывается, «мсье Бруно» не француз и не торговец, а тот самый русский офицер, который со своими людьми заблудился среди гор Афганистана. Что делать? Может быть, надо вернуться и предупредить графа? Или лучше сделать вид, что ничего особенного не произошло?

Следом за этим открытием Люсинде пришла в голову ужасная мысль: достаточно графу проговориться, что леди де Бомон вся в слезах прощалась с каким-то мусульманским купцом, и жизнь Эдуарда окажется в смертельной опасности. Самое же кошмарное в том, что Люси сама, из-за собственной строптивости, погубит своего мужа!

Казалось, что коляска еле тащится по улице. Наконец, вернувшись домой, Люси бросилась к себе в комнату и вызвала горничную. Отшвырнув в угол шляпку и зонтик, наскоро ополоснув лицо, Люси лихорадочно пыталась найти выход. Было совершенно ясно, что без посторонней помощи ей не обойтись. Как лучше поступить — самой наведаться к мистеру Каррадину или же послать ему записку? Может быть, она вообще зря так уж растревожилась? Еще неизвестно, видел ли что-нибудь граф, а если видел — станет ли рассказывать об этом своим гостям. Подумаешь, какое событие — леди де Бомон с кем-то там прощалась.

Однако успокаивать себя было глупо. Люси прекрасно понимала, что итальянцу доверять ни в коем случае нельзя. Неизвестно еще, почему он оказался на базаре в тот самый час и в том самом месте. Человек он обаятельный, с чувством юмора, однако вполне может оказаться шпионом. В шпионском ремесле обаяние — отличный козырь.

Вспоминая последние события, Люси отчетливо видела, что граф вел себя немного неестественно. Он наверняка видел Рашида, однако ничуть не удивился, услышав историю о мифической горничной. Будь граф случайным прохожим, он наверняка задал бы кучу вопросов — что за горничная, да почему она живет в этой части города, и кто этот купец? Кроме того, не следует забывать, что граф успел о чем-то потолковать с кучером. Странно, очень странно. Наверняка итальянец спросил, почему экипаж леди де Бомон оказался в туземной части города. Кучер мог ответить, что мемсагиб приехала повидаться с мужем.

Несмотря на жару, Люсинду бил ледяной озноб. Если граф шпион, можно не сомневаться, что визит мсье Армана и русского капитана — не случайное совпадение. Они соучастники, и в этом случае граф, конечно же, сообщил им, что лорд де Бомон покинул город, переодетый пенджабским купцом. Необходимо предостеречь мистера Каррадина, чтобы он приказал арестовать всю троицу, пока информация не просочилась дальше. И очень важно, чтобы никто не видел, как Люси входит в дом мистера Каррадина.

Вошла горничная и низко поклонилась. Люси окинула ее оценивающим взглядом. Рост примерно такой же, как у госпожи. Вряд ли кто-нибудь обратит внимание на двух индийских женщин, идущих по пешаварской улице.

— Принеси мне комплект твоей одежды, — приказала она. — Я потом куплю тебе новую. И пришли сюда кучера. Немедленно.

Горничная умчалась прочь и минут через пять принесла стопку свежестиранной одежды. Еще раз поклонилась и испуганно уставилась на непривычно строгую хозяйку.

— Да что с тобой такое? — рассердилась Люси. — Ты на меня смотришь так, как будто я тебе сейчас голову откушу.

Собрав всю свою храбрость, горничная прошептала:

— У кучера много детей.

— Я очень рада. Надеюсь, будет еще больше, — вздохнула Люси, поняв, что ее утренняя угроза повергла весь дом в ужас. — Послушай, Дира, никто кучера с работы не выгоняет. И вообще всем вам бояться нечего. Помоги мне скорей переодеться. Повторяю еще раз, я никого ни за что не собираюсь наказывать.

Убедившись, что гроза прошла стороной, горничная и не подумала удивиться странному желанию мемсагиб.

— Надо же, госпожа, вы выглядите как одна из наших! — воскликнула Дира, когда переодевание было закончено.

Произнеся эти слова, горничная в ужасе закрыла ладонью рот — английские господа очень обижаются, когда им говорят, что они похожи на туземцев.

Раздался робкий стук в дверь, и появился кучер. Пришлось потратить несколько ценных минут, чтобы его окончательно успокоить, а потом еще несколько минут, чтобы кучер сказал всю правду. В конце концов подтвердились ее худшие опасения: кучер честно сказал тому молодому человеку, что лорд сагиб уезжает из города и госпожа приехала навестить его в «другом доме».

— Я не хотел сделать ничего дурного, госпожа.

— Ты не сделал ничего дурного, — успокоила его Люси.

Сердце у нее отчаянно колотилось. Однако она не забыла достать из кошелька серебряную рупию и сунуть кучеру.

— Ты хорошо мне послужил, я тебе благодарна.

Довольный кучер попятился из комнаты, благословляя щедрую хозяйку, но Люси его уже не слышала. Теперь окончательно ясно, что одной записки будет недостаточно. Нужно лично встретиться с мистером Каррадином и все ему объяснить. Можно не сомневаться, что британские власти незамедлительно арестуют русского офицера, переодевшегося французским купцом. Господи, мало Эдуарда поджидает опасностей в афганских горах, а тут еще русские устроят на него охоту!

Горничная уже совершенно успокоилась и потому громогласно воспротивилась тому, чтобы Люси вышла из дому в туземном платье, да еще пешком.

— Ничего, еще совсем светло, — сказала ей хозяйка. — Мы с тобой будем в полнейшей безопасности.

— Но почему не взять карету, госпожа? Вам не подобает ходить пешком.

Люси не стала ей объяснять, что две индийские женщины, идущие по улице, вряд ли привлекут чье-то внимание. А вот если они станут разъезжать по городу в экипаже леди де Бомон — это наверняка вызовет подозрение у многих, в том числе у друзей «мсье Бруно».

— Я желаю идти пешком, — коротко заявила Люси высокомерным тоном, отлично понимая, что теперь ей придется потратить несколько месяцев, чтобы слуги перестали ее бояться.

Ворча под нос, горничная побрела за хозяйкой. Они вышли на глинобитную дорогу, петлявшую по европейскому кварталу. До дома мистера Каррадина идти пешком было совсем недалеко — не более пятнадцати минут. Коляска проделывала это расстояние почти за такое же время, ибо мостовая была вся в рытвинах и ухабах.

Люси сразу же убедилась, что приняла верное решение: никто не обращал внимания на двух женщин в сари, спешивших куда-то по своим делам. В этот предвечерний час улицы были полны народа, ибо свежий ветерок сулил прохладу после жаркого и душного дня. Яркие, кричащие краски, шум голосов, крики торговцев — одним словом, обычная жизнь индийского города.

Видя, что план удался, Люси повеселела. Может быть, она зря так переполошилась. Даже если русский офицер узнал, что Эдуард отправился в Афганистан, переодетый пенджабским купцом, что он может сделать? Телеграфа в горах нет, пограничной стражи тоже. Эдуард минует перевал и затеряется среди гор и долин. Русским ни за что его не догнать. Ведь именно «мсье Бруно», а не кто иной заблудился по дороге из Кандагара в Кувар.

Люси зашагала еще быстрей, ей не терпелось поскорей увидеть мистера Каррадина. Жизнь преподала ей отличный урок. Все, с сегодняшнего дня она будет добродетельной, послушной английской женой. Эдуард будет ею доволен. Пусть только мистер Каррадин арестует всех шпионов, и Люси больше из дома ни ногой.