12

— Мне очень жаль, матушка, что я вас так расстроила. Мы не думали… что в комнату может кто-то войти.

— Эти слова вряд ли могут оправдать столь чудовищное поведение, Люси, — процедила леди Маргарет и прикусила язык, вовремя сообразив, что сама загоняет себя в ловушку. Она глубоко вздохнула и наморщила лоб, пытаясь сообразить, как следует действовать дальше.

Никогда еще леди Маргарет не стояла перед столь ужасной дилеммой. С одной стороны, правила приличия требовали, чтобы она защитила честь своей падчерицы и потребовала от лорда Эдуарда искупления, каковым могло считаться только немедленное обручение и сразу вслед за тем — свадьба. С другой стороны, леди Маргарет надеялась выдать за барона собственную дочь, а потому приличиями в данном случае можно было и пренебречь. По натуре леди Маргарет была женщиной черствой и холодной, и страстные объятия, свидетельницей которых она стала, вызвали у нее глубочайшее отвращение. Леди Маргарет ворвалась в кабинет и устроила сцену, охваченная праведным негодованием. О, как сожалела она о своей поспешности! Куда разумнее было бы потихонечку удалиться и никому о случившемся не рассказывать. Проклятие, как же выбраться из этой ловушки?

Почти сразу же родилось мудрое решение. Лорд Эдуард — Мужчина, а всем известно, что мужчины подвержены приступам низкой чувственности. Вряд ли можно осуждать молодого человека, если он пошел на поводу у соблазнительницы.

Лучше всего будет свалить всю вину на Люси, решила леди Маргарет. В обществе отлично знают, что во время своего афганского пленения она подвергалась всевозможным непотребствам, и в результате, очевидно, в ней развились плотские инстинкты, столь неуместные в девушке из приличной семьи. Можно не сомневаться, что инициатива принадлежала не благовоспитанному барону, а распутной Люсинде, женщине падшей и безнравственной. А раз она падшая, то у джентльмена не может быть перед ней никаких обязательств. Отсюда вывод: барон вовсе не обязан жениться на Люси.

Леди Маргарет вздохнула с облегчением, решив, что все еще можно исправить. Оставались сущие пустяки — склонить к той же точке зрения преступных любовников.

Лорд Эдуард молча стоял у окна, глядя куда-то в сторону, и, судя по всему, думал о чем-то необычайно важном. Леди Маргарет уже открыла было рот, но тут барон внезапно очнулся и громко сказал:

— Миледи, я думаю, будет лучше, если вы позволите мисс Ларкин удалиться.

Леди Маргарет охотно согласилась — с бароном будет гораздо проще объясниться наедине, без падчерицы.

— Лорд Эдуард совершенно прав, Люсинда. Идите к себе в спальню. Я извинюсь за вас перед гостями, а с вами мы объяснимся позже.

Кинув страдальческий взгляд на барона, девушка удалилась, и мачеха сразу почувствовала себя гораздо лучше. Совершенно очевидно, что не все еще потеряно.

Однако оптимизм леди Маргарет был несколько поколеблен, когда барон обернулся к ней. Во-первых, он вдруг стал как-то очень мало похож на того лорда Эдуарда, к которому леди Маргарет привыкла. Губы его были решительно стиснуты, в глазах светился недобрый огонек, да и голос внезапно стал резким и повелительным.

— Должно быть, миледи, вы уже догадались, что я неравнодушен к вашей падчерице. Мне известно, что вы не являетесь опекуншей мисс Ларкин, но все же просить ее руки, очевидно, я должен именно у вас.

Леди Маргарет ахнула, Она и не думала, что барон вот так, безо всякого принуждения, станет просить руки Люсинды. Какая неуместная порядочность!

— Ах, мой дорогой, дорогой лорд Эдуард! Я всегда восхищалась вашей высокой нравственностью, а теперь просто не нахожу слов…

Она прикрыла глаза, взглянула на барона сквозь ресницы, увидела, что ее слова не произвели на него ни малейшего впечатления, и решила сменить тон.

— Я все прекрасно понимаю, — доверительно прошептала она. — Вы, милорд, — человек чести и хотите поступить благородно. Но в данном случае, дорогой сэр, уж поверьте мне, вам совершенно не в чем себя винить.

— В каком смысле, миледи?

Женщина менее решительная дрогнула бы, не выдержав такого ледяного тона, но леди Маргарет на подобные пустяки внимания не обращала:

— Милорд, я отлично понимаю, как произошел этот маленький инцидент. Моя несчастная падчерица буквально источает соблазн, и она, бедняжка, в этом совершенно не виновата. Будучи женщиной опытной, я, разумеется, отдаю себе отчет в том, как подобное поведение… влияет на мужчину.

— Как бы ни была привлекательна и соблазнительна мисс Ларкин, это никоим образом не извиняет мое поведение, — сухо ответил лорд Эдуард. — Джентльмен должен уметь держать себя в руках. Поэтому мое предложение остается в силе.

Черт бы его побрал! Зачем он все усложняет? Леди Маргарет чуть улыбнулась дрожащими губами. Она знала по опыту, что такая душераздирающая улыбка действует на мужчин неотразимо.

— Ах, милорд, вы такой порядочный человек! Но, уверяю вас, никто не узнает об этом прискорбном инциденте.

Леди Маргарет вытерла платочком сухие глаза и зачастила:

— Мой дорогой, вам вовсе ни к чему приносить себя в жертву. Я с ужасом думаю, какими чудовищными вещами пришлось заниматься нашей бедняжке Люси в Афганистане. Теперь она, конечно же, не может рассчитывать на достойную партию.

В глазах барона зажглись опасные огоньки:

— О каких чудовищных вещах вы говорите, леди Маргарет?

— Ну как же! Вы сами понимаете… Все эти низменные забавы, к которым так склонны мужчины. — Леди Маргарет взмахнула кружевным платочком. — Естественно, я не расспрашивала ее о подробностях. Это было бы слишком неделикатно. Но все мы отлично понимаем, что бедняжке Люси пришлось выполнять… самые разнообразные обязанности. Иначе она не выжила бы среди этих ужасных дикарей.

— Все-таки что вы имеете в виду под разнообразными обязанностями? — с холодной учтивостью осведомился барон. — Должно быть, изготовление топлива из верблюжьего навоза? Занятие это действительно не слишком приятно, но совершенно необходимо в местности, где не хватает дерева.

— Нет, я имела в виду совсем не это.

Леди Маргарет побелела и поспешила перевести разговор на другую тему, чтобы, упаси Боже, не осквернить свои уста разговором о каком-то там навозе. Все-таки барон поразительно бестактен! Пожалуй, он и в самом деле заслуживает такой жены, как Люси. Однако в первую очередь леди Маргарет должна была думать об интересах своей дочери. Неужели придется упустить такого завидного жениха? Во-первых, барон; во-вторых — леди Маргарет самолично наводила справки, — его годовой доход превышает тридцать тысяч фунтов. Это вам не шутки! Спрятав платочек, леди Маргарет решила предпринять еще одну фронтальную атаку. Она заявила деловито и резко:

— Милорд, я весьма признательна вам за то, что вы решили попросить руки моей падчерицы, но еще раз говорю вам, в этом нет никакой необходимости. Репутация Люси ничуть не пострадала — у этой девушки нет репутации. Завтра же потребую, чтобы она удалилась в Халлертон, пусть поживет в деревне.

Лорд Эдуард снова нацепил монокль и окинул леди Маргарет таким холодным взглядом, что почтенная матрона зябко поежилась.

— Я вас прекрасно понял, миледи, — сказал барон после продолжительной паузы. — Все ваши намеки не изменят моей решимости. Если же я не смогу жениться на мисс Ларкин, то лишь из-за того, что вряд ли смогу составить ее счастье. К сожалению, я не в таком положении, чтобы предлагать себя в женихи.

Леди Маргарет обладала уникальной способностью улавливать лишь те фразы в речи собеседника, которые могли представлять для нее непосредственный интерес. Что значит «не могу предлагать себя в женихи»? Какая зловещая фраза! А вдруг этот человек — о ужас! — разорился?

— Что вы имеете в виду? — встревоженно спросила леди Маргарет. — Вы не годитесь в женихи, милорд? В каком смысле?

Казалось, лорд Эдуард оставит этот вопрос без ответа. Однако, пожав плечами, он все же произнес:

— Вскоре я должен отправиться вместе с дядей в продолжительную поездку в дальнюю страну, из которой неизвестно когда вернусь.

— Только и всего?

Леди Маргарет облегченно улыбнулась, моментально забыв об оскорбительном тоне барона. Пенелопа, конечно, не обрадуется, узнав о предстоящей поездке в Африку или какой-нибудь Белуджистан, но это не такая уж большая цена за громкий титул, завидное положение в обществе и огромное состояние, И тут леди Маргарет пришла в голову поистине блестящая идея. А вдруг удастся убедить барона жениться, а затем оставить юную жену в Англии? Пенелопу такой исход наверняка обрадует больше, чем полгода скучать где-нибудь в Калькутте, Бомбее или еще какой-нибудь дыре, куда барон будет вынужден отправиться по долгу службы. Леди Маргарет вновь сцепила руки на груди и устремилась в очередную атаку:

— Ах, мой дорогой лорд Эдуард! Служебная поездка в заморские страны — вовсе не причина, чтобы отказываться от мысли о семейной жизни, если, конечно, речь идет о достойной невесте. Если вы правильно выбрали жену, она будет преданно ждать вас, сколько бы месяцев вы ни находились в отлучке. Но вам нужно найти подходящую пару — юную, невинную девушку. Вроде моей Пенелопы. И тогда ваше будущее будет обеспечено. Подумайте только, какое счастье знать, что под крышей вашего уютного дома вас ожидает любящая женушка.

— Бомон-холл трудно назвать уютным, — холодно заметил барон. — Там двадцать четыре спальни. Мое родовое гнездо скорее напоминает огромный и плохо отапливаемый железнодорожный вокзал.

Леди Маргарет заливисто расхохоталась, зная, что этот кокетливый смех безотказно действует на ее пожилых ухажеров.

— Милорд, под руководством умелой женщины даже железнодорожный вокзал может стать уютным.

— Могу себе представить, — тихо вздохнул лорд Эдуард. — Вот почему в последние недели я с таким вожделением думаю о возможности брака с мисс Люсиндой. Она способна сделать уютным даже привал в горах. В жизни не встречал такой красивой и храброй женщины. Вы не представляете, с каким трудом я удерживаюсь от того, чтобы не схватить вашу падчерицу за руку и не потащить ее к ближайшему епископу, дабы он благословил наш брак.

Леди Маргарет позеленела.

— Милорд, но это совершенно невозможно!

— Ваша правда. Люси заслуживает лучшей доли. Когда я размышляю здраво, мне это совершенно ясно. А сейчас прошу меня извинить. Я чувствую, что еще немного, и поддамся искушению. Так что мне лучше удалиться. Желаю приятного вечера.

Леди Маргарет впервые в жизни была на грани настоящего обморока. Люси прекрасна? Люси храбра? Люси может сделать дом уютным? Дрожащей рукой почтенная дама дернула за шнур звонка.

— Я скажу Флетчеру, чтобы он вас проводил, милорд.

— Благодарю, — коротко кивнул барон. — С вашего позволения, леди Маргарет, я подожду свой экипаж в холле. По-моему, мы уже друг другу все сказали.

Леди Маргарет обессиленно опустилась на диван. Она придерживалась того же мнения.

К следующему утру леди Маргарет окончательно убедила себя, что во вчерашней катастрофе виновата единственно ее злобная, коварная, бесстыжая падчерица.

Преступные поцелуи были только первым событием в череде злодеяний Люсинды. Дальнейшие несчастья обрушились на бедную леди Маргарет настоящей лавиной: во-первых, шансы Пенелопы на выгодное замужество поблекли (а возможно, и сошли на нет); во-вторых, лорд Эдуард разговаривал с леди Маргарет в возмутительно невежливом тоне; в-третьих, гости обратили внимание, что леди Маргарет и ее падчерица надолго исчезли со сцены; в-четвертых, уволился французский шеф-повар (ему надоела миссис Берт со своими пудингами); и, наконец, по вине Люсинды ее мачеха всю ночь промучилась бессонницей. Воспламенившись праведным негодованием, леди Маргарет, жестоко обманутая в своих надеждах и чаяниях, потребовала падчерицу к ответу.

Несмотря на ранний час, Люси была уже одета. Пока мачеха перечисляла весь длинный список преступлений, совершенных девушкой, та не произнесла ни слова и лишь смиренно кивала.

Леди Маргарет нахмурилась. Ей хотелось закатить громкий скандал, а тут вдруг такая неожиданная уступчивость.

— Ваша несчастная сестра будет просто убита, когда узнает о вашем коварстве! Если бы не ваше бесстыдство, лорд Эдуард непременно сделал бы Пенелопе предложение.

— Думаю, вы ошибаетесь, матушка, — сказала на это Люси. — Вряд ли барон собирался сделать Пенелопе предложение.

— Ерунда! — оживилась леди Маргарет, чувствуя, что не все еще потеряно. — Вы в этом ровным счетом ничего не понимаете, Люси. Он был готов жениться на моей бедной, невинной девочке, но тут явились вы и все испортили!

— Прошу прощения за мое поведение, матушка, — ровным голосом ответила Люси. — Оно и в самом деле возмутительно. Но то, что произошло вчера, не имеет к Пенелопе никакого отношения.

— Еще как имеет! Уважающий себя джентльмен не станет жениться на девушке, сестра которой ведет себя так безнравственно.

— Не буду спорить. Но лорд Эдуард не посватался к Пенелопе вовсе не по этой причине. Он умный, бывалый человек и отлично понимает, что брак с Пенелопой не принес бы счастья ни ей, ни ему.

Леди Маргарет задохнулась от возмущения:

— Почему же тогда он оказывал нам такие знаки внимания?

— Совсем не поэтому, — устало сказала Люси. — Он считал, что отвечает за вас и хотел, чтобы вы побыстрее вошли в общество.

— С какой стати такая заботливость?

— Он знал и уважал моего отца. Барону поручили расследовать обстоятельства гибели сэра Питера. Вот почему лорд Эдуард считал своим долгом опекать вас.

Поскольку возразить тут было нечего, леди Маргарет зашла с другой стороны:

— Вы плохая сестра, Люси, но, думаю, даже ваше каменное сердце дрогнет при мысли, что бедняжка Пенелопа теперь вынуждена будет коротать свой век старой девой.

Люси впервые за утро улыбнулась:

— Напротив, матушка, я не сомневаюсь, что Пенелопа еще до конца лета найдет себе нового ухажера. Она красива, юна, любит нравиться, и у нее неплохое приданое. По меньшей мере десяток вполне приемлемых женихов сразу же займут место лорда Эдуарда.

— Зачем они нужны моей девочке? Она будет рыдать дни и ночи напролет по лорду Эдуарду!

Но даже самой леди Маргарет мысль о том, что Пенелопа будет рыдать по барону, когда вокруг столько красивых молодых людей, показалась не слишком правдоподобной. Барон нравился Пенелопе главным образом тем, что всегда был готов обсуждать ее наряды. Любой джентльмен, обладающий аналогичным достоинством, без труда займет место барона в Пенелопином сердце.

— Продолжать этот разговор бессмысленно, — строго сказала леди Маргарет. — Вы поставили всех нас в крайне неудобное положение. Я вынуждена просить вас немедленно удалиться в Халлертон, подальше от общества.

Люси, не настроенная ссориться, тактично промолчала, хотя могла напомнить мачехе, что та находится в доме, принадлежащем ей, ее падчерице. Но вид у девушки был потерянный и отрешенный; она не стала спорить и пообещала, что завтра утром первым же поездом отправится в Халлертон.

Объяснившись с падчерицей, леди Маргарет отправилась в поход по магазинам несколько успокоенная. Однако если б она знала, что на уме у Люсинды, ей стало бы не по себе.

Люси вызвала Розу и попросила ее собрать багаж, поскольку завтра предстоит переезд в поместье Халлертон.

— Я очень хотела бы, Роза, чтобы вы меня сопровождали, но в деревне будет безумно скучно, и я совсем не обижусь, если вы предпочтете найти себе другую службу здесь, в Лондоне. Поскольку я вынуждена ставить вас в известность об этом решении без предварительного предупреждения, вы целиком получите жалованье за квартал вперед. Я слышала, что миссис Хесселтайн как раз ищет новую горничную. Думаю, матушка согласится написать вам рекомендацию. — Люси невесело улыбнулась. — Увы, от моей рекомендации вам будет не много пользы.

Жалованье за целый квартал! В другом доме горничной в лучшем случае предложили бы плату вперед за месяц. Однако, к собственному удивлению, Роза обнаружила, что даже эта радужная перспектива ее не слишком-то привлекает.

— Мисс Люсинда, если вы не против, я бы лучше поехала с вами. Мне давно хотелось немного пожить в деревне.

Друзья Розы от души расхохотались бы, услышав это заявление, однако мисс Люсинда всего лишь улыбнулась, а надо сказать, что при виде ее улыбки у Розы почему-то всегда делалось теплее на сердце.

— Большое спасибо, Роза. С вами мне будет гораздо веселее. Сегодня утром у меня есть кое-какие дела. Подберите мне, пожалуйста, плащ.

— Давайте я пойду с вами, мисс, а багажом пусть займется Нелли.

Люси накинула зеленый полотняный плащ, застегнула пуговицы и натянула короткие белые лайковые перчатки; на голову надела соломенную шляпку с зеленой шелковой лентой.

— Спасибо, — сказала она, щелкая кнопками на перчатках, а Роза поправила ей шляпку и приколола к ней элегантную пряжку. — Но сопровождать меня не нужно. Я вернусь к обеду.

Люси покинула дом, рассеянно кивнув лакею и твердо отказавшись от экипажа. Ее мысли и чувства были в таком расстройстве, что помочь могла только прогулка в одиночестве. Люси заколебалась, не вернуться ли за Розой, но отмела эту идею как полнейший абсурд: репутация ее была так невысока, что даже пешая прогулка без горничной уже вряд ли могла изменить ее к худшему. В положении парии имелись свои преимущества — например, возможность наслаждаться одиночеством.

До холостяцкой квартиры, которую Эдуард занимал в доме дяди, идти было минут двадцать. Все это время мысли Люсинды метались по заколдованному кругу. Из чувств прежде всего преобладала горькая обида. Пожалуй, еще можно было понять, почему во время бегства из Афганистана Эдуард счел нужным скрыть от нее, кто он на самом деле. Но зачем же он стал лгать, когда они встретились здесь, в Лондоне? Боялся, что она станет посягать на его свободу, потребует, чтобы он на ней женился после той памятной ночи под звездами? Не может быть, чтобы Эдуард был о ней такого мнения!

Дом 25 по Сент-Джеймс-стрит Люси нашла без труда. Она постучала сияющим медным молоточком в дверь, но тут ей пришло в голову, что Эдуарда может и не оказаться дома. Должно быть, он относится к своим обязанностям в министерстве иностранных дел куда более серьезно, чем можно представить по его внешнему виду. Не исключено даже, что он ежедневно ходит на работу — для джентльмена вещь совершенно неслыханная.

Дверь открыл пожилой лакей. Услышав, что посетительница хочет встретиться с лордом Эдуардом, он растерянно оглянулся назад, очевидно, ожидая инструкций от дворецкого.

— Чем я могу вам помочь, мадам? — спросил осанистый господин, выплыв откуда-то из глубин прихожей. Вид у господина был самый что ни на есть строгий. Дамы из приличного общества в одиночку, без сопровождающих, к джентльменам из общества не приходят. Дворецкий всем своим видом показывал, что воспринимает нарушение этикета как личное оскорбление.

Но мисс Ларкин была сейчас не в том настроении, чтобы обращать внимание на уязвленные чувства какого-то дворецкого.

— Я должна поговорить с лордом Эдуардом де Бомоном, — вежливо заявила она. — Прошу вас, передайте ему мою карточку и скажите, что завтра я уезжаю из города. Он поймет, что дело срочное.

Дворецкий взял карточку двумя пальцами и бросил ее на поднос лакею, словно боялся заразиться.

— Я проверю, дома ли его милость, мадам. Джордж проводит вас в гостиную. — Он обернулся к своему клеврету и величественно пояснил: — В малую гостиную, Джордж.

Люси отправилась за лакеем. Надменность дворецкого ее не столько разозлила, сколько позабавила. Главное, что Эдуард, кажется, дома. Если бы его не было, дворецкий сразу же выставил бы ее за дверь. Люси тряслась как в лихорадке. Ей не терпелось поскорее увидеться с Эдуардом, услышать, что он ответит на ее вопросы.

— Подождите здесь, мадам. Дворецкий скоро вернется.

Лакей поклонился и удалился, закрыв за собой дверь.

Люси состроила гримаску: очевидно, слуга боялся, что гостья начнет блуждать по дому и, чего доброго, стащит фамильное серебро.

Она подошла к окну и села в кресЛо с высокой спинкой. Через кружевную занавеску был виден сад. В Куваре Люси почти все время находилась на открытом воздухе, и поэтому теперь, в тесных лондонских комнатах, ей частенько становилось не по себе. Вот почему она так любила смотреть на зеленые газоны и листву деревьев.

— Дядя Гарри, куда вы задевали… Люси!

Услышав голос Эдуарда, она обернулась, и они молча уставились друг на друга.

— Прошу прощения, — пробормотал он, показывая жестом на свой наряд. — Я не знал, что вы здесь.

На Эдуарде были брюки в полоску и рубашка, но подтяжки висели, и ворот был расстегнут, обнажив треугольник загорелой кожи. По правилам приличия джентльмен, застигнутый дамой в таком виде, должен был немедленно удалиться. Поскольку Эдуард не удалился, Люси продолжала на него смотреть, причем ее взор как магнитом притягивало к обнаженному участку тела. Казалось, и молодой человек, и девушка стали жертвой странного паралича.

Судорожно сглотнув, Люси спросила:

— А как вы сделали кожу такой смуглой?

Эдуард несколько раз моргнул, словно не понимая смысл вопроса, потом сказал:

— Табачным красителем. Его очень трудно смыть, разве что щелочью. Причем краситель сходит вместе с кожей.

«Почему вы меня вчера поцеловали? Почему вы ушли не попрощавшись? Что вы чувствуете, когда смотрите на меня?» — Вот какие вопросы хотелось ей задать, но она стояла молча, потупив взор. Вместо этого она спросила:

— Где вы так научились говорить на пушту, милорд?

— Мой дед вывез меня в Индию, когда мне было шестнадцать лет. Там и выяснилось, что мне легко даются иностранные языки. — Он резко отвернулся. — Мне… Мне нельзя здесь с вами находиться, мисс Ларкин. Я не одет. Я зашел сюда, думал, что здесь мой дядя, мне и в голову не приходило…

Внезапно Люси почувствовала, что паралич прошел, и, решительно сделав несколько шагов, крепко взяла Эдуарда за руку.

— Пожалуйста, не уходите! Я должна вас о многом спросить, Эдуард. — Она назвала его просто по имени — это произошло само собой. — Ах, Эдуард, почему вы не сказали мне правду? Зачем вы стали меня обманывать? Помните, в парке?

Он смотрел на нее виновато:

— Я не хотел вас обманывать. Но мне казалось, что так будет лучше для нас обоих. Господи Боже, да разве вы не понимаете, как теперь все усложнилось?

— Не понимаю. Почему?

— Господи, Люси, я же не могу сказать вам всей правды. Мы мучаем друг друга!

Он крепко взял ее за руку, и, не сговариваясь, они прильнули друг к другу. Эдуард стал целовать кончики ее пальцев.

— Вам нужно уйти, Люси. Сегодня же я навещу вас с визитом. Если вас кто-нибудь здесь увидит, ваша репутация…

— Извините, мадам, но его милости нет дома, — раздался голос дворецкого.

Сей достойный господин в сопровождении лакея появился в дверях. Последовала немая сцена. Затем лакей с оглушительным грохотом уронил серебряный поднос на пол, а дворецкий был так обескуражен, что забыл отчитать недотепу за неуклюжесть. После паузы дворецкий внушительно откашлялся:

— Не ожидал увидеть вас здесь, милорд.

— В самом деле? Значит, это стало для вас сюрпризом? Можете идти, Коннерс. И вы тоже, Джордж.

Для человека с болтающимися подтяжками Эдуард держался на редкость величественно.

— Разумеется, милорд, — хмыкнул дворецкий. — Я пришлю кого-нибудь с напитками и угощением.

Продемонстрировав всем своим видом крайнее неодобрение, Коннерс подал Джорджу знак поднять поднос, и оба удалились. На сей раз двери остались открытыми. Люси подумала, что слуги, судя по всему, за фамильное серебро больше не опасаются.

При виде слуг Эдуард отодвинулся, и у девушки сжалось сердце, хоть она и понимала, что необходимо соблюдать приличия. Уважающие себя слуги не станут служить господину, который принимает у себя падших женщин. Однако разве можно быть падшей женщиной, оставаясь девственницей? Как обидно! Слыть Бог знает кем и при этом даже не изведать сладости греха.

— Прошу прощения, — сказала она, поправляя плащ. — Мне не следовало приходить сюда, милорд, но завтра утром я уезжаю в Халлертон, а нам необходимо объясниться. Впрочем, я понимаю, что вы совершенно не обязаны давать мне какие-либо объяснения.

— Напротив, я кругом перед вами виноват. Но у меня к вам есть еще одна просьба. Пожалуйста, никому не рассказывайте, что это я вывез вас из Кувара. Есть очень серьезные причины, по которым какому не следует знать, что лорд Эдуард де Бомон и купец Рашид — одно и то же лицо.

— Это я вам обещаю. — Люси протянула руку. — До свидания, милорд. Желаю вам всяческих успехов и благодарю от всей души за то, что вы помогли мне бежать из плена.

Эдуард продолжал стоять молча, и Люси испугалась, что он не пожмет ей руку. Но нет, барон дернулся и коротко ответил на рукопожатие.

— Вам не за что меня благодарить, мисс Лар-кин. Насколько мне помнится, вы не дали мне выпить отравленного чая, так что мы по меньшей мере квиты, — Ну, раз мы квиты, значит, мы вполне можем быть друзьями.

— Да, — вздохнул Эдуард. — Почему бы нам и не быть друзьями?

Люси знала, что ей пора уходить, не то она может сказать или сделать что-нибудь непоправимое. Например, броситься ему на шею и попросить, чтобы он ее поцеловал. Но тут на нее вновь накатил странный паралич, и Люси просто стояла в двух шагах от Эдуарда, страстно желая и не смея преодолеть это расстояние.

Неизвестно, сколько времени продолжалась эта сцена, но в дверях снова послышались шаги, и в комнату вошел лорд Трисс в сопровождении сурового Коннерса.