Алекс привезла сына в закусочную для автомобилистов, и они, не выходя из машины, перекусили гамбургерами и картошкой фри, запив все это клубничным коктейлем. Расплатилась она наличными. Она подумала, не позвонить ли еще раз Линн, но в прошлый раз у подруги был такой запыхавшийся голос, что Алекс решила не беспокоить ее.
      Затем они заехали в аптеку «Волстон», в длиннющем зале которой можно было найти все, что душе угодно. Алекс купила нижнее белье и смену одежды для Джеми и то же самое для себя. К этому она добавила две зубные щетки и пасту.
      Уже направляясь к кассе, Алекс заметила оружейный отдел, располагавшийся между отделами часов и видеокамер. На протяжении многих лет отец брал ее с собой в тир, так что с оружием она обращаться умела. Она предложила Джеми сходить и посмотреть игрушки, а сама направилась к витрине с пистолетами.
      — Вам помочь? — осведомился скучного вида продавец с усиками. — Я хотела бы посмотреть вот этот «Моссберг» двойного действия,
      — Это модель 590, двенадцатого калибра. Идеальное оружие для защиты дома. Только на этой неделе на него установлена специальная цена.
      Алекс взвесила ружье в руках, кивнула и сказала:
      — Хорошо, я его беру.
      — Мне понадобится документ, удостоверяющий личность, и адрес, по которому будет доставлена покупка.
      — Я заберу ружье прямо сейчас.
      — Простите, мэм, но, в соответствии с законом штата Калифорния, вы можете получить купленное оружие только через десять дней.
      Алекс вернула ружье продавцу.
      — В таком случае мне нужно подумать.
      Она нашли Джеми, заплатила за Человека-паука, с которым он играл, и они вышли на улицу.
      Возле их машины стоял человек. Он склонился над ветровым стеклом, рассматривая прикрепленную к нему регистрационную карточку автомобиля, а потом записал ее номер. Это был пожилой мужчина, одетый в какую-то форму. По виду он напоминал охранника из магазина.
      «Бежать! — мелькнуло в ее голове. — Бежать сейчас же!»
      Но это не имело смысла, поскольку без машины далеко не убежишь. Нужно было соображать очень быстро. Велев Джеми садиться в машину, она подошла к незнакомцу.
      — Проклятый лжец! — сказала она.
      — Кто? — удивленно спросил охранник.
      — Мой бывший муж! Говорит всем, что эта машина принадлежит ему, а на самом деле — нет. Я уже добилась судебного решения, запрещающего ему преследовать меня, но он продолжает мотать мне нервы. По его милости мне пришлось засудить охранника из универсама «Уолл-Март», который по глупости пошел у него на поводу.
      — Как это? — спросил мужчина.
      — Не прикидывайтесь тупым, — сказала Алекс. — Я знаю, он наверняка позвонил вам. Он мог назваться адвокатом, или судебным исполнителем, или поручителем, внесшим залог, и попросить вас проверить, не стоит ли на парковке моя машина. Мог наврать, что меня разыскивают по решению суда или что-нибудь в этом духе.
      — Ну, в общем-то, да…
      — Он все врет! Он случайно не сообщил вам, что я — адвокат?
      — Нет, он просто…
      — Так вот, я — адвокат, а вы оказались втянуты в его незаконные действия — вторжение в частную жизнь и нанесение морального ущерба. — Алекс достала из сумки блокнот и ручку. — Итак, ваше имя… — Она наклонилась, чтобы рассмотреть бирку с именем на лацкане охранника, и принялась записывать.
      — Мне проблемы не нужны, мэм, — промямлил тот.
      — Тогда отдайте мне бумажку, на которой вы записали номер регистрационной карточки, и проваливайте. А когда вам снова позвонит мой муж, скажите ему, что вы меня в глаза не видели, иначе я за шиворот приволоку вас в суд, и вы легко отделаетесь, если потеряете только работу.
      Охранник отдал ей листок, при этом руки его тряслись. Алекс села за руль и уехала.
      Выезжая со стоянки, она думала: «Может, это сработает. А может, и нет». Больше всего ее удивляло то, как быстро этому «охотнику» удавалось вычислить ее местонахождение. Он, без сомнения, пару часов следил за ее автомобилем, пока наконец не сообразил, что она поменялась машинами со своей помощницей. Он и его подручные знали имя помощницы и регистрационный номер ее «Тойоты», так что теперь им известно, на какой машине ездит Алекс.
      Кроме того, она неосторожно использовала кредитную карточку, и через несколько минут «охотник» уже знал о том, что она находится в мотеле в Сан-Хуан-Капистрайо. Предполагая, что ей понадобится сделать кое-какие покупки, он, по-видимому, обзвонил все магазины в радиусе пяти миль от мотеля и наплел охранникам с три короба, предупредив напоследок: «Ищите белую «Тойоту» номер такой-то…»
      И ее нашли. Почти сразу.
      Если ее рассуждения верны, то «охотник» сейчас уже направляется в Капистрано. Если он едет на машине, то окажется здесь через три часа, но если он воспользовался вертолетом, то он уже здесь.
      — Мам, можно мне посмотреть телевизор, когда мы вернемся в мотель?
      — Конечно, солнышко.
      Но, разумеется, возвращаться в мотель она не собиралась.

* * *

      Алекс припарковала машину на углу, на противоположной стороне улицы, на которой располагался мотель. Отсюда ей был виден вестибюль и психованный парень за стойкой администратора. Он разговаривал по телефону и при этом беспрестанно озирался.
      Алекс вынула сотовый телефон и набрала номер мотеля. Парень нажал на кнопку, переключившись на вторую линию.
      — Мотель «Бест вестерн», — сказал он.
      — Это мисс Колсон. Я недавно остановилась у вас.
      — Да, мисс Колсон.
      В голосе парня звучало возбуждение. Он принялся озираться еще энергичнее.
      — Вы поселили меня в номере 204.
      — Да.
      — Мне кажется, что сейчас у меня в номере кто-то находится.
      — Мисс Колсон, я даже вообразить не могу…
      — Я хочу, чтобы вы сходили туда и открыли дверь.
      — Если там кто-то и есть, то это наверняка горничная…
      — Думаю, это мужчина.
      — О, такого просто не может быть!
      — Сходите и откройте дверь, иначе мне придется позвонить в полицию.
      — Нет, это совсем ни к чему! Я сейчас же выполню вашу просьбу.
      — Благодарю вас.
      Парень снова переключился на другую линию, быстро сказал что-то и потрусил через заднюю дверь к номерам.
      Алекс выскочила из машины, перебежала дорогу, вошла в вестибюль и взяла из-под стойки стоявшее там ружье. Это был «Ремингтон» двенадцатого калибра. Не лучшее, по ее мнению, оружие, но сейчас выбирать не приходилось. Патроны она достанет потом.
      Затем она вернулась в машину.
      — Зачем нам ружье? — спросил Джеми.
      — На всякий случай, — уклончиво ответила Алекс.
      Она завела двигатель и медленно поехала вперед, намереваясь повернуть на Камино-Реаль. В зеркало заднего вида она видела, как в вестибюль вернулся психованный парень с озадаченной миной на физиономии.
      — Я хочу посмотреть телевизор! — заявил Джеми.
      — Сегодня не получится, — ответила Алекс. — Сегодня у нас будет приключение.
      — Какое приключение?
      — Увидишь.
      Она ехала на восток, подальше от городских огней, в темноту холмов.

      Стэн Милграм потерялся в бесконечной темноте. Дорога тянулась вперед светлой полоской, но по обеим ее сторонам не было видно никаких признаков жизни. Ничего, кроме черного пустынного ландшафта, раскинувшегося на десятки миль вокруг. На севере можно было разглядеть гряду горных вершин — едва различимую волнистую линию черного на черном. И больше ничего — ни огней, ни городов, ни домов. Ничего.
      Так он ехал уже больше часа.
      Где, черт побери, он оказался?
      Сзади раздался вопль — настолько пронзительный, что Стэн от неожиданности подпрыгнул на сиденье, и у него заложило уши. За последние несколько часов он усвоил важный урок: если вы путешествуете на машине, да еще на дальнее расстояние, ни за что не берите с собой чертову птицу, и вы сэкономите кучу нервов! Стэн давно накрыл клетку покрывалом, но это уже не помогало. От Сент-Луиса до Миссури и дальше — до Гэллапа, что в Нью-Мексико, попугай не замолкал ни на минуту. В Гэллапе Стэн остановился в мотеле, но посреди ночи птица начала издавать душераздирающие крики, и он был вынужден уехать, поскольку остальные постояльцы устроили форменный скандал и едва не линчевали их обоих.
      Пока они ехали, птица молчала, но стоило Стэну свернуть с дороги, чтобы найти другой мотель и поспать хотя бы несколько часов, как попугай снова принялся орать. Поэтому он продолжал ехать. За окном сменяли друг друга города. Вайнона, Кингман, Барстоу… Впереди лежал Сан-Бернардино — Сан-Барду, как называла этот город его тетушка, — и единственным, о чем мог думать Стэн, было то, что скоро этому мучительному путешествию придет конец. «Господи, — молился он про себя, — помоги мне доехать раньше, чем я сверну шею этой проклятой птице!»
      Однако усталость давала о себе знать. Проехав две тысячи миль, он потерял ориентацию. Стэн либо не заметил поворота на Сан-Бернардино, либо… Либо что?
      В общем, он заблудился.
      А птица продолжала орать. Теперь попугай запел песню:
      — Твое сердце в поту, твое тело в огне, подари поцелуй и приникни ко мне!
      Стэн остановил машину на обочине, вышел из машины и открыл заднюю дверь. Затем он снял с клетки покрывало и спросил:
      — Жерар, зачем ты это делаешь?
      — Ты не спишь, ты не ешь…
      — Замолчи, Жерар! Почему ты себя так ведешь?
      — Я боюсь.
      — Чего?
      — Слишком далеко от дома. — Птица моргнула, глядя в непроглядную темноту. — Что это за преисподняя?
      — Это пустыня.
      — Здесь холодно.
      — Ночью в пустыне всегда холодно.
      — Зачем мы здесь?
      — Я везу тебя в твой новый дом. — Стэн смотрел на попугая. — Если я не стану накрывать клетку, ты будешь вести себя тихо?
      — Да.
      — И будешь молчать? — Да.
      — Обещаешь? — Да.
      — Хорошо. Мне нужна тишина, чтобы сообразить, где мы находимся.
      — Не знаю, почему, но я тебя люблю, и несмотря на все, что было между нами… — снова запел попугай
      — Постарайся помочь мне, Жерар. Прошу тебя. Стэн обошел машину, сел за руль и вывел машину на
      дорогу, снова принявшись наматывать мили. Попугай молчал. Вскоре Стэн увидел дорожный знак, сообщавший о том, что через три мили будет город Ирп.
      — Физкультпривет, какашка-таракашка! — проорал попугай.
      Стэн устало вздохнул.
      Он продолжал ехать в ночи.
      — Ты напоминаешь мне мужчину, — проговорил Жерар.
      — Ты же обещал! — сказал Стэн.
      — Нет, ты должен спросить: «Какого мужчину?»
      — Жерар, заткнись!
      — Ты напоминаешь мне мужчину, — повторил Жерар.
      — Какого мужчину? — покорно спросил Стэн.
      — У которого штанины.
      — Какие еще штанины?
      — Что надеты на мужчину.
      — Какого муж… — Тут Стэн понял, что птица издевается над ним, и зарычал: — Если ты сейчас же не заткнешься, я оставлю тебя на обочине и уеду! — Ну разве ты после этого не сумасшедший заяц? Стэн посмотрел на часы. «Еще час! — подумал он. -
      Потерплю еще час, а потом вышвырну его на дорогу!»

      Эллис сидел напротив брата в его кабинете, в юридической фирме, где работал Аарон. Окно кабинета выходило на южную часть города, и из него была видна громадина Эмпайр-стейт-биддинг. Несмотря на дымку, висевшую в воздухе, величественный вид, открывавшийся отсюда, все равно поражал воображение.
      — В общем, — сказал Эллис, — я поговорил с тем мужиком из Калифорнии.
      — Угу, — промычал Аарон. — И что же?
      — Он утверждает, что никогда не давал маме никаких препаратов.
      — Угу.
      — Говорит, что это была обычная вода.
      — А что еще ему остается говорить!
      — Аарон, — заговорил Эллис, — маме дали простую воду. По словам Винклера, он ни за что не рискнул бы переправлять через границы штатов какие-либо серьезные препараты. Мать требовала от него послать лекарство, вот он и послал воду, чтобы только отвязаться от нее. Он при этом рассчитывал на эффект плацебо.
      — И ты ему веришь? — спросил Аарон, покачав головой.
      — Я думаю, у него есть все нужные документы.
      — Наверняка есть.
      — Выписки, лабораторные отчеты и другая документация, которая велась в фирме.
      — Конечно, и все — фальшивое.
      — Эти документы они обязаны предоставлять в Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. Их фальсификация является федеральным преступлением.
      — Так же, как испытания генных препаратов на друзьях и родственниках. — Аарон пододвинул к себе стопку бумаг. — Тебе известна история генной терапии?
      Это настоящий роман ужасов, Элли. Еще в конце восьмидесятых генетики, не имея ни опыта, ни достаточной подготовки, принялись лечить людей, убивая их направо и налево. Достоверно известно, что подобная «терапия» стоила жизни по крайней мере шести сотням больных. Еще большее число летальных исходов нам неизвестно. А знаешь, почему?
      — Нет. Почему?
      — Они заявили — слушай внимательно! — что не могли сообщать о смертельных случаях, поскольку это была «информация для служебного пользования». Убийства пациентов они возвели в ранг коммерческой тайны!
      — Это правда? Они так и сказали?
      — Ты думаешь, я шучу? А потом они выставили страховой программе «Медикэр» счет за эксперимент, в ходе которого погиб пациент. Они убивают, мы платим. Если какой-нибудь университет поймают за руку, он тут же заявляет, что не обязан предоставлять информацию, поскольку является некоммерческим учреждением. А за руку ловили многих: университеты Миннесоты, Пени, Дьюка… ученые считают, что они — выше закона. Только подумать, шестьсот смертей!
      Эллис сказал:
      — Я не понимаю, какое это имеет отношение к…
      — Знаешь, каким образом генетика убивает людей? Десятками разных способов. Они сами не знают, чем обернется та или иная их манипуляция. К примеру, вводят в тело человека какой-нибудь ген, а он активирует процесс образования злокачественных клеток, и человек умирает от рака. Или вызывает массированную аллергическую реакцию, и человек тоже отдает богу душу. Эти клистирные трубки не понимают, что делают. Они циничны и не признают никаких правил, но считают, что мы должны благоговейно целовать их в задницы.
      Эллис поерзал на стуле.
      — Ну а вдруг Винклер говорит правду? Что, если мы
      ошибаемся?
      — Мы с тобой никакие правила не нарушали, — сказал Аарон. — Нарушали они. И теперь они в глубоком-глубоком дерьме.

      Затевая драку в баре «Счастливая Люси» на Пирл-Стрит в городе Джексон-Холл, штат Вайоминг, Брэд Гордон никак не ожидал, что в итоге окажется в больнице. Два парня в обтягивающих клетчатых рубашках с перламутровыми пуговицами, на первый взгляд, показались ему сущими котятами, и он подумал, что легко разделается с ними. Откуда ему было знать, что это были не голубые, а братья, что младший преподает карате в университете Вайоминга и выиграл в Гонконге чемпионат памяти Брюса Ли! Поэтому, ничтоже сумняшеся, он пару раз едко прошелся по поводу педиков и перламутровых пуговиц.
      Несмотря на некоторые навыки кикбоксинга и подкованные металлическими набойками ботинки, Брэд продержался всего тридцать секунд и лишился множества зубов. После этого он битых три часа лежал в проклятой лечебнице, пока врачи пытались вставить зубы обратно. Они названивали какому-то пародонтологу, но тот не брал трубку — возможно, потому что, как объяснил молодой врач, уехал на выходные охотиться. Ему очень нравился лось. У него вкусное мясо.
      Лось! А Брэд помирал от боли во рту!
      В итоге его уложили на больничную койку, накачав челюсть новокаином и обложив физиономию пакетами с льдом. Непонятно как, но ему все же удалось уснуть, а к утру опухоль спала до такой степени, что Брэд уже мог говорить по телефону, и он позвонил в Лос-Анджелес своему адвокату, Вилли Джонсу, зажав его визитную карточку покалеченным большим и указательным пальцами.
      — Юридическая фирма «Джонсон, Бейкер и Халлоран», — жизнерадостным голосом сообщила секретарша.
      — Вилли Джонса, пожалуйста.
      — Минутку. — В трубке щелкнуло, но Брэда не переключили. Он услышал, как тот же женский голос отвечает другому звонившему: — Юридическая фирма «Фабер, Эллис и Кондон».
      Брэд еще раз посмотрел на визитную карточку. В адресе значилось офисное здание в Энсино. Брэд знал это место. В этом здании адвокаты снимали крохотные кабинеты и пользовались услугами одной секретарши, которая была натаскана отвечать на телефонные звонки так, как если бы она работала в крупной юридической фирме. Клиент не должен был догадаться, что он пользуется услугами адвоката-одиночки. В этом здании находили себе прибежище только неудачники, либо защищавшие мелких наркоторговцев, либо сами отсидевшие тюремный срок.
      — Простите… — сказал Брэд в телефонную трубку.
      — Прошу прощения, сэр, я как раз пытаюсь отыскать мистера Джонсона. — Прикрыв трубку ладонью, она спросила: — Кто-нибудь видел Вилли Джонсона?
      Брэд услышал приглушенный мужской голос, прооравший:
      — Вилли Джонсон — мудак!
      Брэд сидел у дверей отделения неотложной хирургии. Он испытывал слабость, челюсть неимоверно болела, и ему совершенно не нравилось то, что он слышал в трубке.
      — Вы нашли мистера Джонсона?
      — Подождите минутку, сэр, мы его ищем. Брэд повесил трубку. Ему хотелось плакать.

* * *

      Он пошел в буфет, намереваясь позавтракать, но боль в челюсти не позволяла жевать, и другие посетители странно смотрели на него. Взглянув на свое отражение в оконном стекле, Брэд понял, почему. Его челюсть была синей и безобразно распухла. Но все равно она выглядела гораздо лучше, чем накануне вечером.
      Однако сейчас его не волновало ничего, кроме этого адвоката Джонсона. Все его первоначальные подозрения относительно этого человека подтверждались. Почему они встречались не в его юридической фирме, а в ресторане? Да потому, что ни в какой фирме Джонсон не работал!
      Оставалось одно — звонить дяде Джеку.
      — Инвестиционная группа Джон Б. Ватсон. — Мистера Ватсона, пожалуйста.
      Одна секретарша переключила Брэда на вторую, и уже та соединила его с дядей.
      — Привет, дядя Джек!
      — Где тебя, мать твою, носит? — не размениваясь на приветствия, спросил Ватсон. Голос его звучал крайне недружелюбно.
      — Я в Вайоминге.
      — Надеюсь, ты не ввязываешься в разные неприятности?
      — Меня послал сюда адвокат, — сказал Брэд, — и именно поэтому я тебе звоню. Мне немного не по себе. Этот парень…
      — Слушай, тебя обвиняют в приставании к малолетке, и нам нужен спец именно по таким делам. Он вовсе не обязан тебе нравиться. Лично я слышал, что он настоящий подонок, ну и что из этого?
      — Видишь ли…
      — Однако он выигрывает судебные процессы, так что делай, что он велит. Почему ты так чудно разговариваешь?
      — Да так, не важно.
      — Я занят, Брэд. Кроме того, тебе было сказано не звонить сюда.
      Клак, и в трубке раздались короткие гудки.

* * *

      Еще никогда в жизни Брэд не чувствовал себя столь отвратительно. Когда он вернулся в мотель, молодой парень за стойкой регистрации сказал, что его искали полицейские и говорили что-то про преступление на почве нетерпимости. Брэд решил, что из гостеприимного Джексон-Холл пора сваливать.
      Он пошел в свой номер, чтобы собрать вещи, и пока упаковывал чемодан, смотрел по телевизору передачу, в которой рассказывались реальные полицейские истории. Там говорилось о том, как полиция инсценировала телевизионное интервью, и как только парень немного расслабился и позволил себе сказать лишнее, на его запястьях защелкнулись наручники. Теперь он дожидался приведения в исполнение смертного приговора.
      Полиция с каждым днем работала все более изощренно и каверзно.
      Брэд торопливо закончил сборы, заплатил по счету и поспешил к своей машине.

      Самозваный художник-эколог Марк Зангер, недавно вернувшийся из поездки по Коста-Рике, повернул голову от компьютера и изумленно вытаращился на четверых мужчин, ворвавшихся в дверь его дома в Беркли. Они были в синих резиновых костюмах химзащиты, резиновых шлемах с масками, резиновых перчатках и ботинках, а в руках держали жуткого вида винтовки и большие пистолеты.
      Зангер не успел и глазом моргнуть, как эти люди навалились на него, схватили его своими резиновыми руками и оттащили от клавиатуры компьютера.
      — Свиньи! Фашисты! — стал орать он, но оказалось, что орут все находившиеся в комнате. — Это беззаконие! Фашистские свиньи! — продолжал вопить Зангер, пока на него надевали наручники. Но вместе с тем он видел их лица сквозь прозрачные забрала, и на них читался страх. — Господи, чем, по-вашему, я тут занимаюсь? — кричал Зангер.
      — Мы знаем, чем вы тут занимаетесь, — ответили они и поволокли его из комнаты.
      Они грубо стащили его по ступеням и выволокли на улицу. Зангеру оставалось надеяться лишь на то, что телевизионщики наготове и зафиксируют на пленку творящееся бесчинство. Однако журналистов загнали на противоположную сторону улицы и не подпускали близко, а с такого расстояния сцену полицейского насилия было невозможно снять крупным планом, на что он рассчитывал. Зангер внезапно осознал, как все это должно выглядеть со стороны. Полицейские в страшных резиновых костюмах тащат мужчину лет тридцати, в джинсах, футболке с портретом Че Гевары и с длинны-ми волосами, а тот извивается в их руках, кричит и ругается. Он, должно быть, похож на сумасшедшего. На двух Тедов — Теда Банди и Теда Кажински . Копы заявят, что в его квартире обнаружено микробиологическое оборудование, предназначенное для работ в области генной инженерии, что он создавал смертоносные вирусы чумы, сибирской язвы и прочих страшных болезней, что он — опасный безумец.
      — Отпустите меня, — сказал он, заставив себя успокоиться. — Я сам пойду.
      — Хорошо, сэр, — вежливо ответил один из полицейских. Они позволили ему встать на ноги и идти.
      Зангер двинулся вперед со всем достоинством, на какое был способен, гордо встряхнув волосами и распрямив плечи. Его вели к машине. Разумеется, она была без опознавательных знаков. Он должен был сразу догадаться. Никакие это не полицейские, а ЦРУ, или ФБР, или еще какая-нибудь долбаная спецслужба! Секретная правительственная организация, тайная власть, черные вертолеты. Никому не подотчетные, скрытые нацисты, живущие среди нас.
      Кипя от злости, он оказался совершенно не готов к встрече с миссис Малуф, чернокожей дамой, которая жила на втором этаже его дома. Она и двое ее детей стояли на улице. Когда Зангер проходил мимо них, она шагнула вперед и принялась кричать на него:
      — Ты, ублюдок! Ты поставил под угрозу мою семью, жизнь моих детей! Ты — Франкенштейн! Франкенштейн!
      Зангер понимал, как невыгодно для него будет выглядеть эта сцена в вечернем выпуске новостей. Чернокожая женщина кричит на него, называет его Франкенштейном, а рядом плачут от страха маленькие дети, напуганные происходящим.
      Затем, нагнув его голову рукой в резиновой перчатке, один из копов затолкал его на заднее сиденье машины без опознавательных знаков. Как только дверь захлопнулась, Зангер подумал: «Меня поимели!»

* * *

      Сидя в камере предварительного заключения, Зангер смотрел стоявший в коридоре телевизор и напрягал слух, пытаясь расслышать комментарии журналистов. Это было непросто, поскольку его сокамерники неумолчно галдели и громко ссорились. Он старался не обращать внимания на стоявший здесь запах блевотины. С каждой секундой в его душе нарастало чувство отчаяния и безысходности.
      Сначала показали его самого: с длинными патлами, одетого, как бомж, бредущего между двумя фантастическими существами в костюмах химзащиты. Дикторша тем временем рассказывала зрителям, что представляет собой задержанный Зангер. Безработный, необразованный человек без цели в жизни и определенных занятий, одиночка, в грязной и тесной квартире которого обнаружены материалы и оборудование для проведения генетических экспериментов, опасный фанатик, идеально подходящий под определение биотеррориста.
      Затем показали бородатого адвоката из Сан-Франциско, активиста какой-то экологической группы, который призвал покарать Зангера по всей строгости закона. Зангер, дескать, нанес непоправимый ущерб исчезающим видам животных, поставил под угрозу само их существование посредством своих безответственных, хищнических действий.
      Зангер нахмурился. Что за бред он несет? Бородача на экране телевизора сменило изображение кожистой черепахи и карта Коста-Рики. Оказывается, деятельность Зангера насторожила власти в связи с тем, что он, как выяснилось, ранее посещал национальный парк Тортугеро, и его действия, видите ли, представляли серьезную опасность для экологии «в лице кожистых черепах».
      Все это не укладывалось у него в голове. Он никогда и ни для кого не представлял угрозы. Он хотел сделать как лучше, вот и все, но и это у него не получилось. После того как он вернулся домой, то понял, что просто не в состоянии воплотить свои планы в жизнь. Зангер купил десяток учебников по генетике, но этот предмет оказался слишком сложен для него.