Кэтрин КОУЛТЕР
      ПРЕЛЕСТНАЯ ЛГУНЬЯ
      ТОМ 1
      Анонс
      Жестокий интриган, используя как заложника отца прелестной Эванжелины, подослал ее в замок благородного герцога Портсмута. Девушке предстояло стать орудием исполнения чужого коварного замысла.., но могла ли она причинить вред человеку, которого всеми силами души полюбила с первого взгляда: Эванжелине предстояло сделать трагический выбор - либо погубить отца, либо предать пылкого, страстного и нежного возлюбленного, ставшего ей дороже жизни...
      Кэтрин Лайонс-Лэбейт
      Она любит шоколад и гардении.
      Она любит посмеяться, и вообще она всегда весела.
      Но самое главное - она смеется над моими шутками.
      Глава 1
      Лондон, 2 декабря 1814 года
      Он был горяч и нетерпелив. Больше всего ему хотелось окунуться в нее и хоть на время забыть о чудовищах, поджидавших его и способных довести человека до отчаяния. С усилием приподнявшись, он замер над ней.
      - Прости, - прошептал он, чувствуя полное опустошение.
      Но ему нравилось это ощущение, и он наслаждался недолгим забытьем. Однако вскоре он вновь вспомнил о своем одиночестве. И о том зле, что подстерегало его в ночи.
      Медленно отодвинувшись от нее, он поморщился, как от боли. Отблески пламени в камине плясали на стенах, отчего тени, притаившиеся в углах спальни, казались более зловещими.
      Он повернулся к ней. Она лежала на спине, ее ноги все еще были слегка раздвинуты, а изящная, сжатая в кулак рука покоилась на белом животе. Он осторожно взял эту нежную руку в свою и приподнял ее.
      - Прости, пожалуйста, - повторил он. - В следующий раз я постараюсь быть более сдержанным.
      Она не собиралась ничего объяснять ему, хотя чувствовала, что он ее ни в грош не ставит. Они были знакомы два года - не слишком долгий срок, чтобы узнать все о таком сложном, гордом и невероятно сексуальном человеке, каким был Ричард Кларендон.
      - Ты всегда был внимательным любовником, заботящимся не только о своем удовольствии, - заметила она. - Расскажи мне, что тебя тревожит.
      Нежно поцеловав костяшки пальцев на ее руке, Кларендон опустил ее руку ей на живот и, расправив пальчики на гладкой белой коже, погладил их.
      - Ты прекрасна, - проговорил он отрешенно. Мысли его, однако, были далеко.
      - Да, знаю, но это не важно. Ты тоже прекрасен. Только в чем же дело, Ричард?
      Кларендон медленно поднялся с кровати и подошел к камину - огонь уже не бушевал, как прежде, а тихо и уютно потрескивал в нем. Ричард потянулся. Его крупное тело озарял золотистый свет пламени. Она восторгалась его умом не меньше, чем телом - таким же быстрым и сильным.
      - Ты устал, - промолвила она, нарушая затянувшуюся тишину.
      - Да, очень, - кивнул он в ответ.
      Если бы дело было только в этом! Он сделал ошибку. Ричард надеялся, что близость с этой женщиной поможет ему вновь обрести себя, ощутить вкус к жизни, но чуда не произошло. Кларендон чувствовал себя еще более утомленным, чем час назад.
      - Да, - еще раз бросил он. - Я очень устал, прости меня.
      Вынырнув из постели, она подошла к Кларендону и прижалась к нему всем телом.
      - Все дело в той девушке, которая вышла замуж за Филипа Мерсеро, отвергнув тебя? Ты по-прежнему жаждешь ее, не так ли?
      При этих словах Ричард улыбнулся. Все было бы намного проще, если бы дело было только в Сабрине. Однако другая душевная боль терзала молодого человека, заставляя сомневаться в том, что она когда-либо его отпустит.
      - О чем ты? - спросил он.
      - Мужчины и женщины очень разные. Мужчине важно верить в себя. Если женщина его отвергает, он начинает мучиться сомнениями, но сердце его при этом остается спокойным. А вот женская душа - пустыня, жаждущая мужского внимания. Женщину легко ранить - особенно недостатком внимания, на которое так скупы мужчины. Вот и получается, что страдают и те и другие, только боль у них разная.
      - Думаю, спорить бесполезно. Нет, поверь, дело не в Сабрине. Они с Филипом сделали то, что должны были сделать. Сабрина беременна, а Филипа я еще никогда не видел таким счастливым.
      Она кивнула, почувствовав, что Кларендон говорит правду.
      - Тогда в чем же дело? - продолжала она расспросы. - Может, твоя мать больна?
      - Нет, с ней все в порядке.
      - Ты скорбишь по отцу?
      - Да, разумеется. Он был лучшим человеком на свете. Думаю, мне до самой смерти будет не хватать его. - Помолчав, Ричард опустил глаза на ее хорошенькое личико. - Ты ведь не уймешься просто так. Моргана?
      - Нет.
      Ее ладонь легла на его руку. Она не заигрывала с ним, но его тело все же ответило на это прикосновение. Почувствовав его возбуждение, Моргана быстро попятилась назад.
      - Прежде чем ты снова набросишься на меня, скажи, в чем дело?
      - Женщина не должна докучать мужчине! - взорвался Ричард. - Черт возьми, Моргана, все дело в убийстве, в бессмысленном убийстве человека, который был мне так дорог!
      - А ты убил преступника? - спросила она таким равнодушным тоном, что Ричард удивленно посмотрел на нее.
      Запустив длинные пальцы в темные волосы, герцог еще больше взлохматил свою шевелюру.
      - Нет, я точно не знаю, кто убил его. Признаюсь, мне безумно хочется отправить этого типа назад, в преисподнюю, откуда он ненароком вырвался, но даже не сам факт его существования приводит меня в ярость и отчаяние. Я все чаще начинаю задумываться, может ли хоть кто-нибудь из нас считать себя в безопасности. - Кларендон отвернулся от нее и, опустив голову, стал смотреть на огонь.
      Моргана поняла, что больше он ничего не скажет. Ричард испытывал боль, и она поможет ему. Вообще-то Кларендон всегда платил ей, но на этот раз она с радостью утешит его и ничего не попросит взамен.
      - Прости, - проговорила Моргана, прижимаясь к его мускулистому телу. Поцеловав Ричарда в плечо, она припала щекой к его спине. - Пойдем, я хотя бы на время помогу тебе забыться.
      Он не повел ее в постель. Приподняв Моргану, Ричард рывком насадил ее на свою восставшую плоть. Его движение было столь резким, что Кларендон даже испугался, не причинил ли ей боли, но, услышав низкий, сладострастный стон, понял, что женщина близка к вершине наслаждения. На сей раз он не обманул ее ожидания. Однако когда через три четверти часа Ричард уходил из ее спальни, Моргана знала, что он по-прежнему холоден как камень.
      Глава 2
      Ромилли-на-Сене, Франция, 10 февраля 1815 года
      Было поздно. Эванжелина положила щетку на туалетный столик рядом с серебряной расческой: девушка так устала, что была не в силах даже заплести косу. Эванжелина слышала, как горничная Маргарита тихо смеялась и напевала что-то вполголоса, расправляя складки на голубом бархатном платье госпожи, которое та надевала вечером.
      Эванжелина посмотрела на свое отражение в зеркале. Она была очень бледна. Да, она устала, и усталость эта тяготила не только тело, но и душу.
      Эванжелина ненавидела Францию.
      Но ничего не говорила отцу - не хотела обижать. А отца она любила больше всех на свете. Узнав, что Наполеон сдался, а Людовик возвращается на французский трон, отец пришел в такой восторг, что схватил ее в объятия и пустился в пляс.
      В Ромилли-на-Сене они вернулись полгода назад - только не в родовое поместье, а в небольшой домик, расположенный в двух милях от замка. В их доме поселился богатый купец со своей толстой женой и шестью отпрысками.
      Но отца Эванжелины это не заботило. Он мечтал вернуться домой, разговаривать на своем родном языке, смеяться над шутками, понятными французам. По правде говоря, отец никогда не понимал английского юмора. Эванжелина подозревала, что отец просто не хотел впитывать в себя английский дух. Он прекрасно говорил по-английски, но думал только по-французски. Эванжелина не раз спрашивала себя, как к этому относилась ее мать - истинная английская леди, знавшая, разумеется, что муж не раскрывает перед ней душу, не делится своими мечтами.
      Отец прожил в Кенте двадцать пять лет. Там он женился на дочери местного барона, который поселился вместе с молодыми супругами, потому что проиграл все свое состояние. Эванжелина любила своего английского дедушку. Правда, девушка осознавала, что теперь ее отношение к нему, пожалуй, было бы иным, чем в детстве. Однако дедушка умер до того, как она успела повзрослеть, поэтому в ее воспоминаниях он навсегда остался добрым и романтичным стариком.
      Сама Эванжелина была очень похожа на отца. Девушка прекрасно, без акцента, говорила по-французски, но никогда не была француженкой в душе. И как она могла сказать отцу, что чувствует себя несчастной, что ей легче умереть, чем выйти замуж за француза вроде графа де Пуйи, Анри Моро - богатого и красивого дворянина, который нисколько не волновал ее воображения? Она даже не улыбалась в его присутствии.
      Вечер был долгим и утомительным - главным образом из-за того, что Анри по неведомой ей причине вознамерился во что бы то ни стало взять Эванжелину в жены, вообразив, что та станет для него идеальной спутницей жизни. Одному Богу известно, как она отговаривала его, но граф упорно стоял на своем, не желая слушать никаких доводов. Он хотел ее. И использовал любую возможность, чтобы затащить Эванжелину в укромный уголок.
      Кто-то тихо постучал в дверь спальни. Улыбнувшись, Эванжелина торопливо встала: отец всегда заходил к ней перед сном. Эти мгновения девушка любила больше всего.
      Она ответила на стук по-французски, потому что знала, что именно отец хочет услышать от нее:
      - Entrez <Войдите! (фр.)>!
      Отец Эванжелины. Гийом де Бошам, казался ей самым красивым мужчиной на свете. Он прошел по ее спальне уверенной поступью воина, хотя на самом деле никогда не участвовал в сражениях. Раскрыв ему объятия, девушка подумала, что отец скорее был философом. Женщины просто липли к нему. Даже когда он говорил о метафизических рассуждениях Декарта, они лишь улыбались и подступали ближе.
      - Папа, - улыбнулась девушка, обнимая отца. Природа наградила Гийома де Бошама лицом и телом воина. Он был великолепен. Немногие знали, что у Гийома частенько побаливает сердце и что дочь постоянно тревожится о нем, потому что отцу недавно исполнилось пятьдесят пять и доктор-англичанин настоятельно рекомендовал ему побольше отдыхать и избегать волнений. Доктор выразил надежду, что любимая Гийомом философия помогает больному больше времени проводить в кресле. Единственная проблема, однако, заключалась в том, что де Бошам ужасно переживал, читая Монтеня.
      - Tu est fatique, ma fille <Ты устала, моя девочка? (фр.)>?
      - Oui, Papa, un реu <Да, папочка, немного (фр.)>. - Эванжелина покривила душой. Она была просто измучена. Девушка повернулась к горничной:
      - Маргарита, довольно. А теперь оставь нас.
      Пухлые пальчики Маргариты замерли, затем она наградила де Бошама страстным взглядом, пожелала всем доброй ночи и выскользнула из спальни, закрыв за собой дверь.
      Отец с дочерью улыбнулись друг другу, слушая, как горничная напевает что-то, направляясь по узкому коридору на третий этаж.
      - Ah, Papa, assiedstoi <Садись, папочка (фр.).>. - предложила Эванжелина.
      Девушка внимательно поглядела на Гийома, когда тот уселся в удобное кресло. Наконец она решилась заметить по-английски:
      - Что-то сегодня слишком много дам добивались твоего внимания.
      Гийом улыбнулся, делая вид, что не заметил, каким тоном Эванжелина произнесла эти слова.
      - Даже если они приходят с мужьями, - промолвил он по-французски, - то почему-то считают необходимым флиртовать со мной. Признаться, мне это порядком надоело. Не пойму, в чем дело, Эванжелина. Я никогда не поощряю их кокетство.
      Не сдержавшись, девушка рассмеялась:
      - Ох, папа, папа! Да я в жизни не замечала, чтобы тебе кто-то надоедал. Ты же обожаешь внимание. И отлично понимаешь этих женщин. Тебе достаточно лишь посмотреть вперед невидящим взором, и все они тут же сбегаются к тебе. А теперь скажи-ка мне вот что, папочка. Ты говорил лишь о своих философах, когда дюжина дам нашептывали тебе, какой ты красавец?
      - Естественно, - серьезно отозвался Гийом. - Я рассуждал о Руссо. Он, конечно, полный болван, но все-таки что-то в его идеях есть. Немного правда, но он же француз. Лишь из-за этого на него стоит обратить внимание.
      Эванжелина расхохоталась. Отец смотрел на нее, чуть наклонив голову, такая же привычка была и у нее. Вытерев слезы, девушка заявила:
      - Ты самый лучший отец в мире. Я так люблю тебя, папочка. Пожалуйста, никогда не меняйся!
      - Твоя мать - благослови. Господь, ее доброе сердце - была единственной женщиной, которая пыталась изменить меня. Все еще улыбаясь, Эванжелина промолвила:
      - Мама просто пыталась хоть немного отвлечь тебя от твоих философствований и размышлений о метафизичности природы. Теперь-то я понимаю, что обязанность жены и заключается в том, чтобы перевести внимание мужа на себя, а не заниматься лишь поиском несуществующих ответов на некоторые вопросы.
      - Да ты смеешься надо мной, детка! - вскричал де Бошам. - Впрочем, я тебя люблю, так что прощаю насмешки. - Откинувшись на спинку кресла, он сложил руки на коленях и через минуту продолжил:
      - Похоже, тебе было невесело сегодня, та fillе <моя девочка (фр.).>. А ведь тебя окружали молодые люди, восторгавшиеся тобой. И ты не пропустила ни одного танца! Мне лишь однажды удалось пригласить тебя на вальс. Кстати, я заметил, что милый Анри был удивительно внимателен к тебе.
      - Да нет в нем ничего удивительного, папа. Анри назойлив, как голодная чайка! Он упрямее нашей кентской козы Доркас, к тому же у него вечно влажные ладони. Если бы, шаря руками у меня по спине, он говорил о чем-то, кроме лошадей, доходов и возможности увеличить свои владения, то я, пожалуй, смогла бы выдержать его компанию минут на пять подольше, - раздраженно проговорила Эванжелина.
      - Не сердись, малышка, но я и вправду слышал, что он пытается соблазнить тебя. - покачал головой Гийом. - Ты говоришь, он шарил руками у тебя по спине? Хорошо, я потолкую с мальчиком.
      - Он далеко не мальчик, папа. Ему двадцать шесть.
      - Да, но для мужчины это совсем немного, - возразил де Бошам. - Всем известно, что мальчики взрослеют позднее девочек. Может, это и несправедливо, но так уж устроил Господь. Конечно, Анри немного глуповат, но с возрастом он, несомненно, поумнеет. К тому же он из отличной семьи) Анри уже владеет целым поместьем, в то время как его дядя большую часть времени проводит в Париже с королем Людовиком. Так вот, его дядя заверил меня, что управление поместьем поможет Анри повзрослеть. Между прочим, - продолжал Гийом, - и тебе, моя дорогая девочка, уже почти двадцать. Тебе давно пора выйти замуж, ведь ты-то уже года два как созрела для этого. Да, муж - это тот, кто тебе нужен. Я был слишком эгоистичен.
      - Нет, если кто и был эгоистичным, так это я, папочка! - покачала головой Эванжелина. - Но зачем выходить замуж, когда у меня есть ты?
      - Но ты еще никогда не любила, - пожал плечами Гийом. Он картинно нахмурился, и его великолепные брови сурово сошлись на переносице, однако блестящие глаза искрились от смеха. - Если бы ты познала любовь, то никогда не осмелилась бы произнести такую глупость.
      Но Эванжелина осталась серьезной, она наклонилась поближе к отцу, ее длинные волосы перекинулись через плечо.
      - Почему-то замужество не кажется мне слишком уж привлекательным. Что ты скажешь хотя бы о замужних дамах, которые вьются вокруг тебя? Неужели они любят своих мужей? По-моему, замужество лишь позволяет женщине перейти из дома отца в дом мужа. Разница только в том, что в доме мужа она просто обязана произвести на свет детей и повиноваться каждому капризу супруга. Нет, мне это не по нраву, папа, - решительно заключила она.
      Месье де Бошам лишь покачал головой. Да уж, его доченька упряма - в точности как ее мать Клодия. И вдруг Гийому пришла в голову ужасная мысль: что, если Эванжелина еще упрямее матери? Вдруг она упряма так же, как ее двоюродная бабушка Марта? Пожалуй, ему необходимо настоять на своем. Гийому это не нравилось, но другого выхода не было. Он должен потолковать с дочерью серьезно.
      - Детка, тебе следует изменить снос мнение на этот счет, - заявил он сурово. - Любовь совсем не обязательна для удачного замужества.
      - Стало быть, ты не любил маму? - воскликнула девушка изумленно.
      - Любил, конечно, но я же сказал, что любовь не обязательна. Важно, чтобы супруги одинаково смотрели на вещи, имели какие-то общие ценности, мысли. Ну и, разумеется, немного уважали друг друга. Большего не требуется.
      - Что-то я не припоминаю, чтобы мама хоть а чем-то соглашалась с тобой, зато не раз слышала, как вы смеетесь в спальне. Представь себе, я частенько подслушивала у дверей, когда была маленькой. Правда, Бесси, горничная, как-то раз застала меня за этим занятием и взяла с меня обещание никогда больше этого не делать. А потом Бесси почему-то покраснела. - Эванжелина рассмеялась, увидев, как, в свою очередь, покраснел отец. - Все в порядке, папочка. Как ты уже заметил, мне почти двадцать лет, так что я знаю, что происходит, когда муж и жена остаются наедине. И я уже говорила, что вы с мамой вечно спорили, даже из-за того, что подать на обед. Мама терпеть не могла соусов, а ты просто видеть не мог сухого куска мяса. Ты еще упомянул о взаимном уважении? Нет, папа, такой брак мне не нужен. К тому же Анри такой неангл... - Похолодев, она осеклась на полуслове.
      - А-а... - протянул Гийом.
      Робко улыбнувшись отцу, девушка сложила на груди руки.
      - По правде говоря, мне просто слов не хватает, когда речь заходит об Анри, - призналась Эванжелина.
      - Похоже, ты хотела сказать, что в бедняге Анри нет ничего английского? подсказал отец.
      Де Бошам посмотрел на дочь своими прекрасными синими глазами. Внезапно Гийом подумал, что Эванжелина никогда не будет счастлива в его родной Франции, но станет притворяться для него. А может быть, все устроится. Он сам долго привыкал к Англии.
      - Папочка, прости меня, но лучше уж я останусь старой девой, чем выйду замуж за этого невыносимого Анри Моро. Но ведь есть еще Этьен Дедар и Андре Лафей, правда, они оба какие-то.., масленые. Да-да, поверь мне, папочка, они никогда не смотрят в глаза, разговаривая со мной. Впрочем, возможно, они не так уж и плохи, просто мне не нравятся. И еще эта политика... Мне кажется, не следует говорить о собственном короле таким тоном. - Эванжелина чисто по-французски пожала плечами и, улыбнувшись, подумала, что ее мать-англичанка в жизни бы не сделала подобного жеста.
      - Но ведь многое изменилось, Эванжелина, - возразил Гийом. - Вернувшись во Францию, Людовик нередко вел себя неподобающим образом. И насколько я понимаю, многие французы оскорблены его упрямством, его невоздержанностью, нежеланием понимать сложившуюся ситуацию.
      - Не думаю, что все это касается простых людей. А аристократы, кстати, просто ненавидят друг друга. И между прочим, осмеливаются издеваться над англичанами, которые на самом деле спасли их. Признаюсь, все это ужасно злит меня. - Девушка замолчала и потерла лоб ладонью. - Прости еще раз, папочка. Просто я устала, вот и все. А когда я устаю, мой язык перестает мне повиноваться. Я просто несносна... Прости...
      Де Бошам встал и подошел к дочери. Взяв Эванжелину за руки, он поднял ее с кресла и заглянул в карие глаза девушки - глаза ее матери - огромные и такие глубокие, что философ вроде него вполне мог отыскать в их темной бездне ответы на некоторые вопросы. Похлопав дочь по плечу, Гийом, как обычно, поцеловал ее в обе щеки.
      - Ты так красива, Эванжелина, - промолвил он. - Но твоя душа еще прекраснее.
      - Да нет, папочка, я серенькая самка красавца павлина по сравнению с тобой, - пробормотала девушка.
      Улыбнувшись дочери, Гийом нежно погладил ее по щеке.
      - Ты слишком привязалась к этим нудным англичанам, - заявил он. - Конечно, люди они, надо признаться, неплохие, если только смириться с их тяжелой пищей и скучными разговорами.
      - Стало быть, ты любишь во мне только французскую половину? К тому же я уверена, что мама никому не казалась скучной.
      - Да уж, с этим спорить не буду, - кивнул де Бошам. - Да мне даже ноготки на твоих пальчиках нравятся, та fille. A что до твоей матери... Знаешь, я почему-то уверен, что в душе она была француженкой. Клодия обожала меня. Впрочем, что-то я отвлекся... Пожалуй, мне, старику, пора привыкнуть, что ты больше англичанка, чем француженка. Может, ты хочешь вернуться в Англию, Эванжелина? Я же не слепец, детка, и вижу, что во Франции ты и дня не была счастлива.
      Девушка крепко обняла отца и прижалась щекой к его щеке - для женщины она была довольно высокой.
      - Папочка, мое место здесь, с тобой. Уверена, что смогу ко всему привыкнуть. Только мне не хочется выходить замуж за Анри Моро.
      Внезапно снизу раздался грохот - кто-то изо всех сил барабанил в тяжелые двери, потом в нее стали стучать ногами, обутыми в тяжелые сапоги. Закричала Маргарита. Послышался громкий и испуганный возглас Жозефа, потом еще один вопль и звук удара.
      - Побудь здесь, - велел Гийом дочери.
      Сам он бросился к двери спальни и распахнул се. Эванжелина услышала, как по коридору загрохотали чьи-то тяжелые сапоги. Шум был такой, словно к ним в дом порвалась целая армия.
      Отец попятился назад, девушка подбежала к нему и встала рядом. В дверях появились двое в плащах с капюшонами, надвинутыми на лица. Оба держали в руках пистолеты.
      Один из них отбросил капюшон и пристально посмотрел на Эванжелину. Нижняя часть темного, в оспинах, лица незнакомца заросла густой щетиной. Его глаза опустились на ее грудь, живот. Девушка была так напугана, что се затошнило от страха.
      Человек с оспинами обратился к приятелю:
      - Погляди-ка на нес, нам сказали правду. Хоучард будет очень доволен.
      Второй, с бледной оплывшей физиономией, тоже уставился на Эванжелину. Тут Гийом де Бошам умудрился вырвать у него из рук пистолет и упереть дуло в огромное пузо бандита.
      - Ты не посмеешь притронуться к ней, грязная маленькая свинья! - рявкнул он.
      Нападавший с силой ударил Гийома пистолетом по голове. Эванжелина бросилась к отцу - тот без сознания упал на пол. Девушка склонилась к Гийому, а человек с оспинами на лице вновь поднял пистолет. Эванжелина прикрыла собой голову отца.
      Второй негодяй потирал свой толстый живот, охая от боли.
      - Нет, больше не бей его, - кивнул он приятелю. - Мертвым он нам не нужен.
      - Но этот мерзавец сделал тебе больно!
      - Ничего, я не пострадал.
      - Старик заплатит за это. - Бандит повернулся к Эванжелине. Хоучард научил его пользоваться беззащитностью жертв, особенно глубокой ночью. Похотливо глядя на грудь Эванжелины, он грубо крикнул:
      - Раздевайся! И поторопись, иначе я сам это сделаю!
      Глава 3
      Замок Чеслей-Касл близ Дувра. Англия
      Дождь наконец-то прекратился. Ярко засветило полуденное солнце. Чайки с криками кружили над головой, а потом улетали прочь от берега, но снова возвращались. Ветер приносил с собой запах океана. Похоже, день все же будет погожим.
      Ричард Чеслей Сент-Джон Кларендон, восьмой герцог Портсмут, направил пару гнедых к посыпанной гравием дорожке своего родового поместья - замку Чеслей-Касл. В старинной громадине из серого камня вот уже более четырехсот лет жили герцоги Портсмут, владевшие этой частью южного побережья Англии. Подъехав к большому портику, Ричард остановил лошадей. Тут к Джонаху, головному коню в упряжке, подлетела чайка и замахала крыльями прямо над головой благородного животного. Герцог рассмеялся, увидев, каким негодованием наполнились прекрасные глаза Джонаха.
      - Все хорошо, мой мальчик, - проговорил Ричард, соскочив с подножки экипажа на землю.
      Главный конюх герцога, Маккомбер, стоял недалеко от коляски и смотрел на коней с таким видом, словно те были его собственностью. Потерев руки с узловатыми пальцами, конюх взял поводья.
      - Ну как, вы хорошо вели себя, ребята? - ласково спросил Маккомбер, похлопав по шее сначала Джонаха, а потом Бенджамина. Затем принялся угощать коней припасенными заранее кусочками яблока, пересказывая им их древнюю родословную и заверяя животных, что чистота их кровей не нарушалась по меньшей мере пятьсот лет.
      Герцог лишь закатил глаза.
      - Хорошенько оботри их, Маккомбер, - велел он. - Сегодня им пришлось немало потрудиться. Никак не пойму, с чего это чайки так беспокойны сегодня?
      - Я слышал, что надвигается шторм, - сообщил Маккомбер.
      - Но шторм был совсем недавно, - пожал плечами Ричард. - Штормы тут бывают каждую неделю, иногда даже по два раза в неделю.
      - Так что ж, ваша светлость, дело же в Англии происходит, да тут еще зима, - глубокомысленно заявил Маккомбер. - А может, вот еще в чем дело. Может, по берегу бродят контрабандисты, а чайкам их запах не нравится, а?
      - Да здесь уже лет пятьдесят не было контрабандистов, - возразил герцог. Но у тебя совсем больной вид, Маккомбер. Пожалуй, займись-ка лучше собой. Бьюсь об заклад, ты заразился от Джанипера, который нежится в постели, пока мы тут разговариваем.
      - Да я в жизни не приближался к этому паскудному клопу настолько, чтобы чем-то заразиться от него! - возмутился конюх.
      Ливрейный лакей герцога Джанипер и Маккомбер ненавидели друг друга. И Ричард никак не мог понять, в чем дело. Но это, несомненно, была такая сильная, прочная и давняя ненависть, что ею оставалось только восторгаться.
      - Знаешь, мне вообще-то все равно, в чем причина твоей болезни, пусть даже ты отравился пудингом нашей кухарки, - пожал плечами Ричард.
      - Ага, ваша светлость, - кивнул Маккомбер. - Но поверьте, ничего я не мог подцепить от этого маленького паршивца. - И, обращаясь к коням с какой-то очередной тирадой, Маккомбер повел их в отличную конюшню, перестроенную и расширенную отцом Ричарда тридцать лет назад.
      Солнце садилось, поднялся сильный ветер, становилось холоднее. Вдохнув полной грудью соленый морской воздух, герцог посмотрел на солнце, по которому успел соскучиться за три хмурых дня.
      Обернувшись, Ричард увидел спешившего к нему Джанипера, которому следовало лежать в постели. Полы его алой ливреи развевались на ветру.
      - Ваша светлость! - закричал он. - Я здесь! Боже мой, я же просил Бэссика сообщить мне, когда вы подъедете! Но он больше любит Маккомбера, вот тот и обошел меня, а я опоздал! Господи, неужто он забрал гнедых?! Забрал моих мальчиков!
      - Да, - кивнул герцог. - Но он не сделает им ничего плохого, поверь. Так что возвращайся в постель, Джанипер. Я сам проверю коней. А ты будешь лежать до тех пор, пока не прекратится твой ужасный кашель.
      Джанипер сглотнул слюну, закашлялся и еще раз сглотнул.
      - Какая-то отвратительная болезнь, ваша светлость, - пробормотал он, глядя на то, как кони весело гарцуют рядом с мерзавцем Маккомбером, направляющимся к конюшне.
      - Мне кажется, тебе еще рано хоронить себя, Джанипер. А теперь ступай с глаз моих.
      Но лакей по-прежнему с надеждой смотрел на герцога - рослого, красивого молодого мужчину, который за все годы, что Джанипер служил у него, если чем и болел, так только тяжелым похмельем после чрезмерного возлияния. Герцог преспокойно разъезжал в открытом экипаже, не прячась от холодного дождя и пронзительного морского ветра, рвущего его густые волосы. Если бы Джанипер хоть раз совершил такую прогулочку, то закончилась бы она для него в шести футах под землей с надгробной плитой над головой и пестрыми маргаритками на животе.
      Воздух все еще был слишком влажным и холодным после недавнего дождя. Джанипер поежился.
      - Иди в дом, - повторил Ричард.
      - Хорошо, ваша светлость, - кивнул лакей. - Ох, ваша светлость, я совсем забыл. Это примерно час назад принес один из людей, что работают на вашего друга лорда Петтигрю. - С этими словами он протянул герцогу тонкий конверт с потрепанными углами.
      Ричард не стал ждать. "Наверное, это то самое", - подумал он. Все, должно быть, кончено. Разорвав конверт, Кларендон вынул из него короткое послание и прочел:
      Мы думали, что поймали его, но он ускользнул из наших сетей. Прости, Ричард. И не теряй веры. Мы непременно схватим подлого убийцу. Д. X.
      День неожиданно потемнел. Подняв глаза, Ричард увидел всего лишь несколько легких облачков, плывущих по краснеющему на западе небу. Он скомкал листок. Они же были уверены, что им удастся поймать этого негодяя, предателя, который в начале декабря жестоко задушил Робби Фарадея в аллее неподалеку от Вестминстера.
      Ричарду захотелось ударить по чему-нибудь кулаком. Вдруг он заметил, что Джанипер по-прежнему стоит рядом и с ужасом смотрит на него.
      - Уходи, Джанипер! Немедленно!
      Лакей бросился наверх по широким ступеням, недоумевая, что же за страшные новости были в письме, которое ему удалось перехватить у посланца, пока Бэссик в кладовой за что-то отчитывал одного из слуг.
      Да, в последние дни что-то постоянно тревожило молодого герцога, только Джанипер и представить не мог, что именно. Может, все дело в женщине? Всем известно, что герцог ветреный молодой человек, о его распутстве в этой части Англии ходили легенды. И это, похоже, покоя не давало Полли.
      Джанипер подумал о Полли, горничной. Может, ему удастся заморочить ей голову, и та уговорит миссис Дарт дать Джаниперу своего знаменитого горячего супа из перепелиных яиц? Кто знает, может, ему повезет и она с ложечки его покормит? А после еды, возможно, Джанипер убедит Полли, что не настолько слаб, чтобы не запустить пальцы в ее блестящие длинные локоны...
      Лицо герцога немного посветлело. Прищурившись, он посмотрел вслед Джаниперу, уже взбежавшему на верхнюю ступеньку.
      - К Полли ты не притронешься! - крикнул он. - Это решено. Не желаю, чтобы и она заболела! Иди к себе и прекрати мечтать.
      В это мгновение тяжелые дубовые двери замка отворились, и за ними предстал древний управляющий герцога с развевающейся на ветру копной поседевших волос такой густой, что ей позавидовал бы человек любого возраста. Ричард вспомнил, как в детстве ему казалось, что Бэссик похож на Господа. Он тогда сказал об этом отцу, и тот, усмехнувшись, вымолвил, что, по его мнению, управляющий скорее напоминает Моисея.
      - Пришли сюда Мердока, Бэссик! Не прошло и мгновения, как высокий рыжеволосый лакей внушительного вида в алой с золотом ливрее появился возле герцога.
      - Отведи Джанипера в его комнату и уложи в постель, - велел Ричард. - Если он не послушается, привяжи к кровати. Попроси кухарку приготовить ему какого-нибудь питательного супа. И пусть Полли не доверяет ни одному его слову. Скажи ей, чтобы просто держалась от него подальше.
      Наградив Джанипера уничтожающим взглядом, Мердок повел его прочь.
      - Его светлость ничего не должен знать, - тихо сказал Джанипер Мердоку.
      Ричард слышал их разговор.
      - Это так, но все дело в том, что он знает, - покачал головой Мердок. Как-то раз он видел, как я снял перед Бетси рубашку, чтобы показать ей шрам на правом плече. - Он глубоко вздохнул. - Шрам ей понравился.
      - Так она поэтому вышла замуж за сына мясника из Истборна?
      На этот вопрос ответа не последовало. Герцог слегка улыбнулся, но его улыбка быстро погасла. Он посмотрел на скомканное письмо, которое все еще держал в руке. Черт побери! Они были так близки к удаче! Он надеялся в ближайшие дни получить сообщение о том, что они наконец победили.
      - Джанипер, - громко проговорил Ричард вслед удалявшимся слугам, - Бэссик попросит миссис Нидл присмотреть за тобой. Ты будешь делать все, что она велит. Это приказ.
      Он услышал низкий рык ливрейного лакея, а потом увидел, как Мердок шлепнул Джанипера.
      - Миссис Нидл путает его, ваша светлость, - степенно, как обычно, заговорил Бэссик. - И понятно, она напоминает ведьму с этими ее седыми космами и просвечивающей сквозь них розовой кожей. У нее даже есть горшочек, который всегда греется на каминной полке. Будь он чуть побольше, его вполне можно было бы принять за ведьминский котел. И у ее стряпни всегда такой запах... Кстати, она вечно разговаривает сама с собой. Должен сказать, ваша светлость, что это весьма действует на нервы необразованным людям, коих здесь немало.
      - Но общение с миссис Нидл не повлияет на мужские способности Джанипера, возразил Ричард, - а поверь мне, только о них он постоянно н думает. Между прочим, моя мать говорила, что многие люди обязаны миссис Нидл жизнью - во всяком случае, похоже, что Господь отпускал им более короткий срок, а она его продлевала.
      Бэссик по-стариковски откашлялся.
      - Насколько мне известно, миссис Нидл ныне изучает восстанавливающие силы смеси из жидкой французской горчицы и глинтвейна с добавлением морских водорослей. Правда, я не знаю, помогает эта смесь заболевшим органам или нет.
      - Надеюсь, ни тебе, ни мне не доведется испытать действие этого зелья, ухмыльнулся герцог.
      Закатив глаза, Бэссик пробормотал "аминь", а потом посмотрел на второй этаж северного крыла замка. Ему так и казалось, что он ощущает запах ядовитых паров, распространявшихся из комнаты, где миссис Нидл держала свои травы.
      Герцог пошел наверх по лестнице с полустертыми каменными ступенями. Он не стал ждать, пока Бэссик избавит его от тяжелого плаща и перчаток. Не оглядываясь назад, он вошел в замок, стуча по мраморному полу своими ботфортами. Он хотел побыть один. Он должен подумать и разработать новый план. На сей раз Ричард сам будет принимать участие в деле. Если там нужна наживка, то он ею станет. У Дрю Хелси была возможность поймать убийцу Робби, но он упустил ее.
      - Ваша светлость! Подождите минутку! Я забыл сообщить вам нечто очень важное!
      Темные брови герцога сошлись на переносице. Не оборачиваясь, он крикнул управляющему:
      - Это подождет, Бэссик. Честно говоря, у меня отвратительное настроение. Над моей головой нависла черная туча, и в любую минуту из нее может обрушиться камнепад. Так что оставь меня, Бэссик. И проследи, чтобы меня не беспокоили.
      - Но, ваша светлость, я хочу сообщить вам очень важную вещь! Вы должны знать!
      Герцог почувствовал неуверенность в тоне Бэссика - если он сейчас проявит слабость и пойдет на поводу у управляющего, то ему не избавиться от него до ночи.
      - Оставь меня! - рявкнул Кларендон. - Я позову тебя, когда захочу выслушать твою важную новость. Если ты нанял пару новых горничных, прекрасно. Крепи ряды нашей прислуги, давай наймем всех трудоспособных местных жителей. Чуть повернув голову, он помахал рукой старому управляющему, который служил в Чеслей-Касле еще до рождения Ричарда. - Никого не пускай в библиотеку. Если ты и вправду заботишься обо мне, то знай, что только это может сейчас сделать меня счастливым.
      - Но.., ваша светлость...
      Внезапно герцога осенило.
      - Ас лордом Эдмундом все в порядке? - встревоженно спросил он.
      - Разумеется, ваша светлость. Его светлость все утро катался на пони, а сейчас он в детской с Эллен. Обедает.
      - Отлично. Тогда больше меня ничто не интересует. Если миссис Дент поколотила неуклюжую горничную, то займись этим делом сам.
      Повернувшись на каблуках, отчего длинный плащ парусом взметнулся в воздух, прошелестев по ботфортам герцога, Ричард пошел вперед по длинному коридору, древние каменные стены которого были, словно портьерами, увешаны старинными гобеленами. А Бэссик так и остался стоять с открытым ртом, укоризненно глядя вслед хозяину своими слезящимися голубыми глазами.
      "Довольно", - подумал герцог. Он не только проведет пару часов в компании друга своего отца, барона Уисслекса, который храбро готовился встретить смерть, в то время как его сын болтался где-то в ожидании титула и наследства, но также выслушает эти чертовы новости от Дрю Хелси, лорда Петтигрю. Ричард споткнулся, почувствовав, как что-то кольнуло его ногу.
      Наверняка в сапог попал камешек. Усевшись на неуклюжий стул эпохи Тюдоров под портретом двоюродного прапрадедушки в парике, Ричард стянул с ноги ботфорт. Вытряхнув из него камешек, герцог потер ступню и продолжил путь, даже не потрудившись обуть ботфорт. Ричард не обратил внимания на лакея, мгновенно возникшего в каких-нибудь десяти футах от него, который замер, вопросительно глядя на хозяина.
      Сунув сапог под мышку, герцог распахнул дверь библиотеки.
      Библиотека - темная, мрачная, богатая, с таинственными темными уголками была любимой комнатой герцога в Чеслей-Касле. Здесь всегда пахло лимоном, воском и старинными книгами. Ричард быстро оглядел книжные полки высотой в двадцать пять футов, узкие высокие окна, занавешенные дорогими темно-бордовыми шторами из бархата, которые повесили здесь всего пару лет назад по приказанию его отца. На полке внушительного камина в канделябре горели свечи. Видимо, зная о скором приезде герцога, Бэссик велел подготовить любимые покои хозяина.
      Это была типично мужская, очень удобная комната, в которой напряжение, терзавшее Ричарда, стало постепенно отступать, как и чувство полной беспомощности. Стянув с рук перчатки, он бросил их на стул, обитый синей парчой, а затем уселся и надел сапог. Ему нечасто доводилось это делать самому, поэтому герцог сердито выругался вполголоса.
      И вдруг из полумрака послышался мелодичный смех. Резко обернувшись, Ричард увидел в тени у камина женщину, закутанную с головы до ног в темный плащ.
      - Знатный джентльмен и его сапоги, - проговорила она, покачав головой. Интересно, как это делают бедные простолюдины? Думаю, я могла бы помочь вам, предложила незнакомка.
      Однако с места не сдвинулась.
      Глава 4
      Герцог мгновенно вскочил на ноги - сапог его, к счастью, натянулся как подобает. От удивления он едва не споткнулся.
      - Я мог бы вас убить, - заявил он. - Прятаться здесь весьма глупо.
      - Да-а? И как бы вы разделались со мной? Запустили бы сапогом?
      - Будь у меня пистолет, вы бы уже лежали на полу с пулей в горле. А я, между прочим, часто ношу его с собой, правда, сегодня почему-то не прихватил. Но у меня есть руки, которые с легкостью обхватят вашу шейку.
      - Не думаю, что вы убьете меня, - заявила незнакомка. - Ваш любезный управляющий не позволит, чтобы вы совершили преступление.
      - На вашем месте я не был бы столь самоуверен, - заметил Ричард.
      - Нет, он и в самом деле чудесный. Если на него надеть белый халат, то он станет похож на библейского пророка.
      - Бэссик не пророк, - сухо обронил герцог. - Ив его обязанности входит охранять уделы моего королевства. Итак, кто вы, черт возьми, такая и как проникли сюда?
      Женщина, замерев, молчала. Удивление герцога постепенно сменялось яростью. Он мечтал отдохнуть, а тут эта женщина в его доме, в его библиотеке.
      Он подумал, что ее, пожалуй, все-таки стоило прикончить.
      Только теперь герцог понял.
      - Да я за это голову с Бэссика сниму! Черт побери, вход для слуг - в северном крыле замка. Если вы в будущем захотите остаться в Чеслей-Касле, то вам придется пользоваться тем входом и не забредать в эту часть замка. Скажите Бэссику, что я не стану расспрашивать вас, пусть сам это делает. А теперь уходите. Немедленно. Я должен побыть один.
      - Я хоть и слышала все до единого слова, но ничего не поняла, - отозвалась незнакомка. - Не могли бы вы повторить все сначала? Только постарайтесь на сей раз объединить свои мысли и высказываться поточнее. - В голосе женщины слышались одновременно обида и удивление.
      Герцогу так и хотелось вцепиться пальцами в ее шею. Выпрямившись, отчего он стал казаться еще выше, Ричард как-то особенно вскинул голову и расправил плечи - ни дать ни взять средневековый сеньор, угрожающий кому-то. Такую позу частенько принимал его дед, а у его отца она получалась еще внушительнее.
      - Я устал от вас, дитя мое, - сурово произнес он. - Вы немедленно уйдете отсюда. Я не желаю, чтобы меня беспокоили, какая бы особенная служанка ни нанималась на службу. И пришлите сюда моего управляющего. Этот человек должен кос за что ответить.
      - Признаться, меня впервые принимают за служанку. Вы всегда так грубы, ваша светлость? Или только по средам? А может, все дело в погоде? Я пришла в восторг, когда дождь прекратился, а то мне начало казаться, что я покрываюсь плесенью.
      - Заткнитесь же, черт вас возьми!
      Женщина замолчала, глядя на герцога и моля Бога, чтобы она не ошиблась в нем.
      И вдруг у Ричарда словно пелена спала с глаз. Похоже, мрачные мысли ослепили его. Черт возьми, она вовсе не была служанкой, пришедшей рассказать о себе хозяину замка. Она правильно изъяснялась. И как он сразу не расслышал в ее речи едва уловимый французский акцент? Впрочем, это было не важно. Важно другое - она находилась в его библиотеке, но эта комната - его личные покои, для нес здесь пет места. Герцога душила бессильная злоба, а она стояла перед ним - этакая невинная жертвенная овечка. На ней-то он и отыграется.
      Ричард шагнул ближе к незнакомке. Девушка не пошевелилась. Еще бы - если бы она сдвинулась с места, то тут же угодила бы в камин.
      - Вы назвали меня грубым? - вскричал он, наклоняясь к ее лицу, полускрытому тенью. - Грубым?! Вы позволили назвать меня грубым?! А как тебе понравится, потаскушка, если я отстегаю тебя по заднице за это, а?!
      - Я полагаю, - медленно проговорила девушка, отступая в сторону и развязывая шнурки под подбородком, - что вы ошибаетесь. Я не потаскушка. Встав так, чтобы на нее падал свет, она повернулась к нему лицом и отбросила капюшон.
      Герцог отпрянул назад. У него было такое чувство, словно кто-то что есть силы ударил его в живот кулаком. Перед ним была не служанка и далеко не потаскуха.
      Он не ожидал, что молодая девушка, стоявшая перед ним с высоко поднятой головой, так поразит его. Ричард оторопело смотрел на ее белую кожу, высокие скулы, порозовевшие от тепла, идущего от камина, на гордый прямой нос. Ее волосы - не светлые и не русые, а какого-то среднего, очень богатого оттенка, удивительно блестящие и мягкие - были затянуты в уродливый узел на затылке. А лицо обрамляли милые кудряшки. Она была прекрасна. Причем не той красотой, которая обычно привлекала Ричарда в женщинах. Нет, ее лицо было совсем другим, но оно притягивало к себе. "Кто же она?" - спрашивал себя герцог. Бездна ее огромных карих глаз скрывала в себе нечто таинственное. Миндалевидной формы, они были слегка навыкате, и, глядя на них, Ричард ощутил какое-то странное, знакомое волнение.
      Это было нелепо. Он смотрел на нее, как смотрит голодающий на пирующих. Впрочем, всего четыре дня назад он сам пировал в Лондоне. В Моргане, без сомнения, было все, о чем только может мечтать мужчина, даже если у него целый год не было женщины. Ричард еще раз внимательно поглядел на лицо незнакомки, и тут ее губы медленно раздвинулись в улыбке, обнажив ряд ровных белых зубов.
      - Надеюсь, вы скоро закончите свой осмотр, ваша светлость, - вымолвила она. - А то я начинаю ощущать себя рабыней, выставленной на продажу на невольничьем рынке. Мне продолжать улыбаться?
      - Да, улыбка у вас очаровательная. А что вы станете делать, если я все же решусь вас купить?
      Слова герцога задели девушку. Он заметил, как ее огромные глаза распахнулись еще шире, что казалось просто невероятным. Но она не была трусихой. И явно не боялась его.
      - Интересно, - задумчиво произнесла она, - вы убеждены, так же как и ваши предки-герцоги, что каждая женщина, попавшая в ваши владения, должна стать вашей наложницей?
      - Разумеется, - кивнул Ричард.
      - Что - разумеется?
      - Разумеется, убежден, - кивнул герцог. - Может, конечно, они и несколько старомодны, но тогда позвольте полюбопытствовать, зачем женщине, не желающей попасть в мою постель, пробираться в мои личные покои? - Ричард сознавал, что ведет себя скорее как негодяй, чем джентльмен. Впрочем, если его грубость и испытующий взгляд и раздражали ее, она не подавала виду.
      Незнакомка не двигалась, а лишь молча смотрела на герцога, и черт его побери, если он не хотел знать, о чем она думала, глядя на него.
      Девушка продолжала хранить молчание, и тогда Ричард заговорил сам, стараясь не слишком напугать ее:
      - Полагаю, настало время сообщить, кто вы такая и что делаете в моей библиотеке.
      Эти ее глаза, их форма... Почему они так знакомы ему? Девушка поймала себя на мысли, что разглядывает герцога столь же внимательно, как он только что осматривал ее. Нет, она не обманулась - герцог казался таким же большим сильным, как и шесть лет назад. Черты его лица стали более резкими, но остались такими же привлекательными. Хотя нет, кое-что изменилось. Эти глаза видели больше, чем глаза того молодого человека, каким он был шесть лет назад. Тот юноша знавал в жизни лишь удовольствия, он наслаждался теми радостями, которые дарит человеку молодость. А этот человек пережил многое. Он страдал, и эти страдания запечатлелись в его глазах.
      - Вы не хотите отвечать мне?
      - Полагаю, я должна это сделать.
      Когда герцог вошел в библиотеку с зажатым под мышкой сапогом, Эванжелина все спрашивала себя, как сумеет пройти через это. Было видно, что он раздражен, впрочем, это смущало се меньше всего. К огорчению девушки, герцог не представлял себе, кто она такая. И ей было обидно, хотя если бы он узнал ее, это можно было бы счесть за настоящее чудо. Наконец Эванжелина спросила:
      - Вы не узнаете меня?
      Кларендон уже и так достаточно долго смотрел на нес. Поэтому просто пожал плечами.
      - Но почему вас это сердит? - обратился Ричард к Эванжелине. - Может, вы обиженная любовница? Но мы не могли встречаться очень давно, потому что вы слишком молоды. Да если, я и обидел вас когда-то, то ты бы не огорчились, оттого что я не узнаю вас.
      - Я никогда не была вашей чертовой любовницей, - ледяным тоном отчеканила девушка.
      - Нет? А я уже было подумал, что вы родили от меня ребенка и явились сюда за справедливостью. Это было бы ужасно. Эванжелина спокойно смотрела на него.
      - У меня не было от вас ребенка, - произнесла она.
      - Ну слава Богу! Полагаю, настоящий джентльмен не должен допускать, чтобы по стране болтались его незаконные дети. Это бы не говорило ничего хорошего ни о нем, ни о его семье. Итак, выходит, мы с вами не спали. Гак кто же вы такая?
      - Если бы вы затащили меня в постель тогда, когда я в последний раз видела вас, ваша светлость, то вас можно было бы обвинить в совращении ребенка.
      Он все еще оторопело смотрел на нее. А потом склонил голову набок. Девица вела себя дерзко. Ему показалось, что она таким образом проверяет его. Но это же нелепо! Он поставит ее на место, во всяком случае, попробует сделать это. Ричард щелчком стряхнул несуществующую пылинку с камзола.
      - Итак, вы говорите о чем-то, что должно потрясти меня. Слава Богу, того, о чем я упомянул, не было. Но сколько же вам лет? По-прежнему молчите? Ах эти женщины и их возраст! Даже совсем юные, вы вечно скрываете его. Но со мной этот номер не пройдет! У меня, к вашему сведению, репутация человека, который с точностью до года, даже до месяца может определить возраст женщины. Да! Я делаю это, изучая грудь, живот, ноги женщины! Кстати, вам не слишком жарко в этом толстом плаще?
      Ричард увидел, что гостья судорожно сглотнула. Он был даже готов побиться об заклад, что во рту у нее пересохло. Никому не обвести его вокруг пальца, даже этой незнакомке, которая каким-то образом сумела проникнуть в его библиотеку!
      Девушка поняла, что этот человек - истинный знаток женщин. Но едва она открыла рот, чтобы ответить ему, как герцог с досадой хлопнул в ладони.
      - Хватит! Довольно игр! - вскричал он. - Кто вы, к дьяволу, такая?
      - Да, - ответила она на предыдущий вопрос. - Мне жарко.
      - Тогда позвольте мне помочь вам снять плащ. Вы здесь в безопасности, не беспокойтесь. Я никогда не прибегал к насилию, мэм. Так что ваша добродетель не пострадает. - Ричард усмехнулся.
      - Да мне и в голову не приходило, что вы способны на насилие, - пожала плечами незнакомка. - К тому же представить трудно, что вы могли бы до такой степени опорочить свое имя.
      - Следует ли мне воспринимать ваши слова как некоего рода комплимент? Нет-нет, не отвечайте! - Он молча смотрел, как девушка развязывает завязки плаща и сбрасывает тяжелое одеяние с плеч.
      - Прежде чем вы начнете осматривать меня, ваша светлость, позволю себе заметить, что довольно грубо так обращаться с собственной кузиной, промолвила незнакомка.
      - С кузиной? - не поверил своим ушам герцог. - Дьявольщина! Вы - моя кузина? Но это невозможно!
      - Вы правы, - кивнула девушка. - Кузина - это не совсем точно. Мы не состоим в кровном родстве. Моей двоюродной сестрой была Марисса - племянница моего отца.
      Герцог оторопело смотрел на нее, а Эванжелина даже почувствовала облегчение, после того как раскрыла перед ним карты. У девушки был такой вид, будто она совершила своего рода подвиг. Он внимательно вгляделся в ее лицо в поисках сходства с Мариссой.
      Девушка, улыбаясь, прицелилась в него пальцем и сделала вид, что нажимает на воображаемый курок.
      - Надеюсь, вы помните Мариссу?
      - Не говорите ерунды, - отозвался он, продолжая изучать ее лицо. - Да, наконец заключил герцог, - ваши глаза похожи на глаза Мариссы. - Теперь-то он понял, что показалось ему знакомым в этой женщине. Стало быть, она - кузина Мариссы. - Ваше имя, мадемуазель?
      - Де ла Валетт, ваша светлость, - отвечала непрошеная гостья.
      - Но семья моей жены носила фамилию де Бошам, - заметил Ричард.
      - Да, это фамилия моего отца. Де ла Валетт - имя моего мужа, - объяснила девушка.
      - Так вы замужем? Но это же смешно! По вашему виду не скажешь, что вы замужняя дама.
      - Это почему же? - удивилась Эванжелина. - Совсем недавно вы спрашивали, не спали ли со мною. А ведь только это входит в обязанности жены.
      - Вообще-то не совсем, - покачал головой герцог. - Не совсем, - повторил он. - И где же ваш чудесный муж? Прячется в кладовке? Или у меня под столом?
      - Нет.
      - Не сомневаюсь, что вы понимаете, в каком затруднительном положении я оказался. Видите ли, я не привык к тому, чтобы молодые дамы подкарауливали меня в библиотеке и набрасывались на меня, едва я туда вхожу. Итак, где-то же должен быть муж? Может, он скрывается за панелями?
      И вдруг Эванжелина поняла, что больше ей не выдержать.
      - Можно, я присяду? - попросила она, - День был такой длинный.
      - Пока вы отдыхаете, я, пожалуй, загляну за это кресло-качалку в поисках вашего супруга.
      Не говоря ни слова, девушка опустилась в огромное кресло, обитое кожей, которое уютно примостилось возле камина. Огонь угасал, но тлеющие угли распространяли вокруг мягкое тепло. Девушка расправила складки на вышедшем из моды сером платье. Года четыре назад это одеяние можно было бы считать довольно дорогим, но сейчас платье буквально кричало о том, что его обладательница переживает трудные времена. Хоучард, довольный собой, просто хохотал, когда она впервые его надела. Он сказал, что платье подобрала для нее его любовница. И еще добавил, что герцог - человек, имеющий огромный опыт, несмотря на довольно молодые годы, - сразу же поймет, что она за птица.
      - Ну хорошо, - наконец произнес Ричард. - Мужа тут нет. Вижу, этот джентльмен с легким сердцем оставил вас здесь. Но нам с вами придется заключить своего рода договор о доверии. Не сочтите за труд все-таки объяснить мне, каким образом вы пробрались в мою библиотеку, мадам?
      - Я приехала за несколько минут до вас, ваша светлость. Ваш управляющий был так любезен, что не оставил меня ждать в передней. Я, видите ли, очень замерзла, и он не захотел, чтобы я испытывала какие-то неудобства, - ответила девушка.
      - Вот, значит, что Бэссик хотел сообщить мне, - кивнул герцог. - Так и слышу, как он говорит; "Ваша светлость, некая приятная молодая леди поджидает в библиотеке, чтобы предстать перед вами". Да, именно так, пожалуй, Бэссик и сообщил бы мне о вас, но, разумеется, ему и в голову бы не пришло, чтобы я... Хотя, ладно, довольно. Надеюсь, сейчас вам удобно? Хотите чаю? Или, может, предпочтете бренди? Или предложить вам еды?
      Ричард был порывистым и подвижным как ртуть. Он напоминал Эванжелине яростный тайфун, проносящийся над ее головой, однако что-то в герцоге безумно привлекало ее. Он очаровывал, хотя в его безжалостности сомневаться не приходилось: то, что он говорил о любви, явно не предназначалось для скромных женских ушек.
      "Интересно, - спрашивала себя Эванжелина, - что же все-таки у него на уме?"
      - Нет, благодарю вас, ваша светлость.
      Герцог сел в кресло напротив нее. Он вытянул вперед ноги, и полы плаща складками упали на пол по бокам от его ног, открыв ее взору огромные черные сапоги, начищенные до блеска. Герцог сложил на груди руки.
      - Итак, когда же появится ваш муж?
      - Его здесь нет, - покачала головой девушка. - Видите ли, я вдова.
      Ричард, откинувшись на спинку кресла, изумленно воззрился на нее.
      - По-моему, вы слишком юны для того, чтобы пребывать в столь печальном положении, - заметил он. - Подумать только, вдова!
      - А вы-то сами, ваша светлость? Вспомните, каким молодым вы овдовели. Слова, как казалось Эванжелине, с легкостью слетали с ее уст.
      - Я женился, когда был старше вас, и, соответственно, овдовел более старым, - через минуту заметил герцог. - Сейчас мне двадцать восемь лет, а вам, как мне кажется, нет и двадцати.
      - Исполнилось двадцать на прошлой неделе. - Она опустила глаза, но это не помогало. Все было омерзительно. - Я вышла замуж, когда мне было всего семнадцать. А вы, по-моему, женились на Мариссе, когда вам было двадцать два, не так ли? Кстати, самой Мариссе тогда едва исполнилось восемнадцать.
      - Вы хорошо осведомлены, - заметил Ричард.
      - У меня прекрасная память. Я же была на вашем венчании, ваша светлость.
      - Вот как?.. - протянул герцог. - Вообще-то я припоминаю. У вас есть дети?
      Эванжелина отрицательно покачала головой.
      - У вас еще много вопросов ко мне? - спросила она. - Я очень хочу пить.
      - Да, разумеется, вопросов немало. Но погодите, дайте мне вспомнить. Я женился на Мариссе шесть с половиной лет назад. Стало быть, вам тогда было тринадцать?
      - Да, - кивнула девушка. - После свадьбы я больше не видела ни вас, ни Мариссы.
      - Так, значит, ваш муж умер. А ваш отец? Он в Англии? - продолжал расспросы Ричард.
      Уж здесь-то она не споткнется, пришло в голову Эванжелине. Правда, лгать об отце было тоже непросто - но ей казалось, это будет проще остальной лжи. Девушка чувствовала себя скверно, пролепетав:
      - Нет, он недавно умер. А моя мать, англичанка, отдала Господу душу три года назад. После падения Наполеона и возвращения на трон Бурбонов мы с папой вернулись во Францию. У него было слабое здоровье, но, к счастью, он недолго мучился.
      По правде говоря, ее отец жил сейчас в Париже, в довольно удобном жилище. Уж она постаралась убедиться в этом, прежде чем ехать в Англию. К отцу был приставлен слуга, женщина-кухарка готовила ему. Эванжелина настояла на том, чтобы ему привезли все книги, какие он захочет. И Хоучард, этот мерзавец, не возражал. Да и с чего бы ему возражать? Она же делала все, что он требовал от нее. Да, еще к отцу приходил доктор - Эванжелина сказала, что не станет повиноваться приказаниям Хоучарда, если за здоровьем отца не будет следить врач. Она уговаривала отца не волноваться, снова и снова убеждая его, что с ней все будет в порядке. Однако как он мог не расстраиваться, зная, что ее против воли отправили в Англию? Господи, что, если с ним что-нибудь случится, пока ее нет рядом?
      - Мне очень жаль, - вымолвил герцог. - Потерю родителей пережить нелегко. Мой отец тоже умер в прошлом году. Я так любил его... Простите...
      - Благодарю вас, - проговорила девушка, опуская глаза. Внезапно она вспомнила его отца - высокого обаятельного красавца с глазами еще более темными, чем у сына. - Сожалею по поводу смерти вашего отца. Я помню его, он был очень добр ко мне.
      Герцог молча кивнул, глядя на девушку. Ему было жаль, что она так страдает из-за смерти близкого человека, ведь он сам отлично понимал, как тяжела подобная утрата. И она так бледна...
      - М-да... - пробормотал Кларендон, положив локти на подлокотники и постукивая кончиками пальцев. - Кстати, отец Мариссы, как и ваш отец, был эмигрантом. Он, полагаю, также ненавидел Наполеона. Он даже не хотел возвращаться во Францию, пока Наполеон был у власти. Между прочим, он по сию пору живет в Лондоне и, по-моему, вполне доволен жизнью в Англии. Ваш дядя знает, что вы здесь?
      - Нет. Ему даже неизвестно, что мы с папой вернулись во Францию. Мы не поддерживаем отношений с его семьей, то есть с вашей, - ответила Эванжелина.
      - А ваш муж умер в Англии, мадам? Он тоже был эмигрантом?
      Девушка знала, что он будет расспрашивать ее. Знала, потому что Хоучард предупреждал ее об этом и снова и снова задавал ей множество всевозможных вопросов, добиваясь, чтобы она без запинки отвечала на любой из них. Но, несмотря на это, Эванжелина почувствовала легкую тошноту. Нагромождение лжи будет все выше и выше - до тех пор пока она не захлебнется в ней.
      - Да, ваша светлость, - наконец кивнула она, - Как и отец, мой муж был эмигрантом. Я очень хочу пить, ваша светлость, - повторила Эванжелина. - Могу я выпить чашечку чаю перед уходом?
      Герцог встал, подошел к двери и дернул шнур звонка. А потом, не сказав ни слова, вышел, оставив ее одну в библиотеке. "Как странно", - подумала незваная гостья, протягивая руки к огню.
      Глава 5
      Минут через десять Ричард вернулся, держа в руках большой поднос. Слуги с герцогом не было.
      - Неужели я произвожу такое ужасное впечатление, что вы даже не решаетесь позвать на помощь лакея? - удивилась девушка. - Или опасаетесь, что слуги начнут сплетничать, узнав, что вы проводите время наедине с молодой женщиной, неожиданно появившейся в доме?
      Ричард усмехнулся, его улыбка обезоруживала. Эванжелина поняла, что он вовсе не был просто красивым распутником - нет, этот человек умел очаровывать, а сейчас, похоже, ему захотелось очаровать ее. Даже для очень сильной женщины такая улыбка могла быть серьезным ударом.
      - Откуда вы знаете? А-а, возможно, слышали разговоры слуг, - кивнул герцог. - Знаете, для меня проводить время наедине с красивой женщиной - дело обычное. - Он поставил поднос на стол и разлил по чашкам чай. - Надеюсь, вы не обиделись? Поверьте, я пошутил, мадам. Непременно попробуйте лимонных пирожков, моя кухарка отменно их готовит, - предложил он. - Признаюсь, я бы не хотел, чтобы вы встречались с моими слугами, до тех пор пока я не решу, что с вами делать. Не могли же вы залететь в Чеслей-Касл всего лишь на пару часов. Не забудьте про пирожки, - напомнил Ричард. - Вы чересчур худы, хотя все выпуклости у вас на месте - по крайней мере На мой вкус. Итак, теперь расскажите мне о вашем муже. Вы сказали, что он был эмигрантом? Вы познакомились с ним в Англии?
      - Да, - кивнула девушка.
      Лимонный пирожок был хрустящим и таким кислым, что у нее слезы выступили на глазах. Но она в жизни не пробовала пирожков вкуснее! Эванжелина тут же потянулась за вторым. Однако герцог остановил ее руку.
      - Нет-нет, отведайте еще яблочных. Моя кухарка готовит такие вкусные угощения, что, поверьте, желудок просто поет от радости.
      Эванжелина съела яблочный пирожок в два укуса. Она хотела было съесть еще один, но остановила себя. Ей стоило огромных усилий не взять с тарелки еще какое-то круглое пирожное, начиненное изюмом и кусочками груши.
      - Ну и ну! - воскликнул герцог. - Вот это сила воли! Восторгаюсь такими людьми! У моего приятеля, Филипа Мерсеро, тоже отличная кухарка. Мы все собираемся устроить между ними соревнование, чтобы выяснить, кто же готовит вкуснее. Правда я, как и Филип, неприхотлив в еде. Таким же был и мой отец, вздохнул Ричард. Помолчав, он вновь улыбнулся. - Отец часто говорил, что дамы не любят мужчин с брюшком.
      - Но у вас нет живота, - заметила Эванжелина.
      - Спасибо за то, что заметили.
      - Впрочем, я не уверена. Ведь вы так и не сняли плащ. Встав, герцог развязал завязки плаща н бросил его на спинку кресла. Некоторое время он не двигался, позволив гостье рассмотреть его повнимательнее.
      - Да, похоже, на вашем теле нет ни капли жира.
      - Итак, я был неплохим сыном. И часто навещал отца. - Ричард опять сел, сложив руки на груди. - Но вернемся к разговору о вашем муже.
      - Мы познакомились с ним здесь, когда я жила в Кенте, В Англии же мы и обвенчались, - сообщила Эванжелина.
      - Как звучит его полное имя? - полюбопытствовал герцог.
      - Андре де ла Валетт. Его отец - граф де ла Валетт. Но эта ветвь их семьи уже угасла. - "Больше ничего не говори, - напутствовал ее Хоучард. - Пусть помучается. Такие люди любят все обдумывать, это развлекает".
      - Ясно... - пробормотал герцог. - Полагаю, настало время спросить, что вы делаете в моем доме? Девушка выпрямилась.
      - Как вам известно, ваша светлость, я никогда не видела своего племянника Эдмунда. Последние годы мама болела, и я не могла оставить ее одну. К тому же отношения между нашими семьями становились все прохладнее, вот я и подумала, что неплохо было бы.., познакомиться поближе.
      Эванжелина заметила, что в глазах ее собеседника внезапно вспыхнул гнев.
      - Не думаю, что ваш отец или уважаемый дядюшка говорили вам о причинах столь странных отношений в нашей семье, - заявил Ричард. - Хотя, пожалуй, одну из них я знаю наверняка. Дело было много лет назад.
      Девушка покачала головой.
      - Я должна узнать, в чем дело, ваша светлость, потому что очень любила Мариссу и сильно горевала, когда ее не стало. Мне давно хотелось познакомиться с ее сыном.
      Герцог горько улыбнулся. Отпив глоток чаю, он пожал плечами:
      - Возможно, когда-нибудь вы и узнаете, что произошло. Если уж отец не сообщил вам, в чем причина размолвки, то это и подавно не мое дело. А если говорить о вашем племяннике, то есть о моем сыне, то это чудесный мальчуган пяти лет от роду.
      Эванжелина заметила, что герцог смягчился, в глазах его появилась гордость, когда он заговорил о сыне. Значит, он любит мальчика.
      Ричард отставил в сторону пустую чашку.
      - Ну ладно, довольно продираться сквозь чащу леса. Мадам, не допускаю даже мысли о том, что вы приехали сюда, чтобы полюбоваться видом из моих окон. Скажите, чем я могу вам помочь?
      Посмотрев ему прямо в глаза, Эванжелина решительно произнесла:
      - У меня нет денег. После смерти отца французы забрали все, что было. Они утверждали, что мы с отцом жили во Франции нелегально, тем более что я наполовину англичанка. Поэтому, когда папа умер, мне сказали, что я ни на что не имею права.
      - Но почему же вы не написали мне об этом? - поинтересовался герцог.
      - У меня не было времени. К тому же вы могли просто не обратить внимания на мое письмо. А теперь, когда я здесь, вы не можете меня не заметить, проговорила девушка. Ричард молча смотрел на нее.
      - - Мне больше не к кому пойти. Я много думала, ваша светлость. Я не хочу быть бедной родственницей, севшей вам на шею, не хочу оказаться в зависимом положении. Короче, я хотела бы остаться в Чеслей-Касле и стать гувернанткой моего племянника. - Эти слова сорвались у нее с языка быстрее, чем требовалось, но Эванжелина не могла дальше продолжать игру. Она торопливо добавила:
      - Прошу вас, ваша светлость, поверьте, я стану хорошей гувернанткой. Я получила образование, отец позаботился об этом. Я неплохо знаю классику, люблю детей.
      - Это радует, - обронил герцог.
      В этот момент девушка казалась очень ранимой и одинокой.
      - Последние франки я истратила на то, чтобы заплатить капитану суденышка, которое перевезло меня из Кале в Дувр.
      К счастью, в сторону замка ехал какой-то кузнец, он и привез меня сюда.
      - А дождь шел? - Эти слова неосознанно вырвались у герцога, он даже толком не понял, зачем спросил.
      - Дождь перестал вскоре после того, как мы выехали из Дувра.
      - Вам было известно, что я здесь живу? Эванжелина покачала головой и отпила глоток чаю.
      - Я не знала, но молила Господа, чтобы это было так. - Разумеется, ей было отлично известно, что герцог живет именно здесь, но она не должна говорить ему об этом.
      - Отец настраивал вас прогни меня?
      - Вовсе нет! Полагаю, он хорошо к вам относился. Размолвка произошла не только между вашей семьей и семьей моего дядюшки. Отец не поддерживал отношений и с братом. И причина этого мне тоже неизвестна, хотя, признаюсь, я хотела бы знать, в чем дело. - Несколько лет назад Эванжелина слышала, как слуги сплетничали о том, что дядя влюбился в ее мать. Она тогда никому ничего не сказала. А после смерти матери девушка не решалась спросить у отца - это было бы неоправданной жестокостью. И вообще причина размолвки могла быть в чем-то ином.
      А до того как ее выставили из Парижа, ей и в голову не пришло подробнее расспрашивать отца.
      - Что бы вы стали делать, не окажись меня здесь? - продолжал расспросы герцог.
      Эванжелина заставила себя горько улыбнуться:
      - Думаю, мне пришлось бы соорудить шалаш на опушке Грэмпстонского леса и поджидать вас там.
      - Но сейчас зима, - заметил Ричард. - Все время идет дождь. Вы бы туг же подхватили воспаление легких.
      - К счастью, вы оказались в замке. - Глубоко вздохнув, Эванжелина наклонилась вперед. - Так вы позволите мне познакомиться с Эдмундом? А если я понравлюсь мальчику, разрешите стать его гувернанткой?
      - Да я еще несколько часов назад понятия не имел о вашем существовании, и тут вдруг вы сваливаетесь мне как снег на голову, сидите в моей библиотеке и просите сделать вас гувернанткой моего сына! Это, мягко говоря, неожиданно, мадам!
      - Знаю, ваша светлость, и понимаю ваши чувства, - отозвалась Эванжелина. Но у меня не было выбора. Я не хотела становиться любовницей месье Дюморней. Для меня это был второй, и последний, выход из положения.
      - Кто этот месье Дюморней?
      - Это один из так называемых друзей моего отца, - пояснила девушка. Уверена, что его жена и не подозревала о том, что этот человек был готов содержать меня. Она - замечательная женщина, зато он - похотливый мерзавец.
      - Большинство мужчин такого сорта - мерзавцы, - заметил герцог. - Мм... Вы привезли с собой горничную?
      Покачав головой, Эванжелина опустила глаза на соблазнительную булочку с изюмом. На вид она была очень вкусной.
      - Мне нечем платить горничной, - пролепетала девушка. - Поэтому я оставила Маргариту во Франции.
      - Понятно, - вежливо кивнул Кларендон. Герцог задумчиво смотрел на языки пламени, то и дело вырывавшиеся из тлеющих в очаге углей. Казалось, он вот-вот задремлет.
      Будь у нее с собой камень, она непременно запустила бы им в своего собеседника. Вскочив на ноги, Эванжелина схватила плащ. Похоже, она не смогла заинтересовать его. Ему наплевать, если она умрет прямо на дороге. И он ничуть не огорчится.
      Она нарушила уединение этого негодяя. Больше всего Эванжелине хотелось тут же убраться из этой библиотеки, из этого замка и никогда больше не возвращаться сюда!
      Но она не могла этого сделать.
      Вздохнув, девушка заговорила вновь:
      - Я голодна. Полагаю, прежде чем выгнать, вы могли бы накормить меня. Я готова поесть на кухне, в компании вашей расчудесной кухарки.
      - Съешьте булочку, на которую вы так пристально смотрели.
      Медленно поднявшись с кресла, герцог повернулся к ней. Девушка уставилась на его белоснежный галстук. Эванжелина была довольно высокой. Когда ей было двенадцать лет, тринадцатилетний Томми Баркли дразнил ее "майским деревом" <Украшенный цветами и лентами столб, вокруг которого по традиции 1 мая танцуют в Англии.>. Но сейчас, подняв глаза на герцога, девушка внезапно почувствовала себя совсем маленькой. Это было весьма странное ощущение. А он задумчиво смотрел на нее, размышляя, и девушка никак не могла понять, что же у герцога на уме.
      Ричард долго молчал, не сводя с нее глаз. Похоже, все кончено. Она проиграла.
      Эванжелина разозлилась. Оставаясь безучастным, он вел себя не по-джентльменски. Она вытянулась в струнку.
      - Очень хорошо, - яростно проговорила она. - Я совсем не голодна и не нужна мне ваша булочка. Я ухожу. Взяв ее за руку, герцог тихо произнес:
      - Нет, все в порядке. Я накормлю вас. Да, теперь я понял. Вы хотите мяса с овощами. Отлично. - Помолчав, он добавил:
      - Не могу поверить в то, что вы, молодая леди, ехали сюда из Франции без сопровождающих.
      - А чем, по-вашему, я могла расплатиться с сопровождающими? Одним из своих ботинок?
      - Ну, будь я вашим сопровождающим, то я бы потребовал оба ботинка и вашу близость в придачу. - Ричарду и в голову не приходило, что он способен так оскорбить се, но что сказано, то сказано. Кларендон видел, как в одно мгновение ее глаза изменили цвет, став из темно-карих почти золотистыми, цвета виски. Это было великолепное зрелище.
      - Я вдова, ваша светлость, а не проститутка, - очень тихо проговорила Эванжелина.
      - Черт возьми, я это понял! - Но так и не извинившись, Ричард заявил:
      - Во-первых, я прикажу миссис Роули, моей экономке, проводить вас в вашу комнату. С Эдмундом встретитесь утром. Вы привезли с собой багаж?
      Он еще не принял решения. Что ж, на его месте она бы тоже сомневалась. Ведь речь шла о его любимом сыне и наследнике. Герцог должен очень осторожно выбирать людей, которые будут находиться возле мальчика.
      - У меня только один чемодан. Бэссик взял его, - ответила Эванжелина. - Я приехала сюда не для того, чтобы умолять вас помочь мне. Я прошу лишь предоставить мне возможность работать, ваша светлость. И не беспокойтесь, я не украду ваше серебро. Я - порядочный человек, клянусь. Вы не разочаруетесь.
      Эванжелина говорила так, словно оправдывалась. Но она не походила на гувернантку. Во всяком случае, она мало напоминала миссис Такер, няню Ричарда, которая шлепала его, прижимала к своему внушительному бюсту, пела, била линейкой по пальцам, когда он грубил, и любила до самой своей смерти. А умерла она десять лет назад.
      Кларендон подумал о том, что собирался весь вечер просидеть тут в одиночестве, и гнев с новой силой закипел в нем. Он ощущал себя совершенно беспомощным, потому что мерзавец, убивший Робби Фарадея, все еще не пойман. Несомненно, он смеялся над герцогом, так как ему удалось ускользнуть из расставленной ловушки. Черт, теперь Кларендону не хотелось даже бренди, которым он думал залить горе.
      Ричард не мог пообедать с ней, особенно если обед подадут в ее комнату. Это будет неверно истолковано. И он не питал никакой надежды, хотя и не стал бы возражать против близости с ней.
      - Я понял, - буркнул Ричард, в одно мгновение забыв, о чем она только что говорила, припоминая лишь, что это было нечто жалостливое.
      Кларендон повернулся к Эванжелине. Запустив пальцы в волосы, он взъерошил их.
      - Черт побери!
      - Господи, мне и в голову не приходило, что мои слова произведут на вас такое впечатление, ваша светлость, - вымолвила девушка.
      Похоже, она неплохо соображала, когда не опасалась, что ее вышвырнут вон из дома. Хотя нет, это не совсем верно. С того самого момента, как он ввалился в библиотеку, девица только и делала, что заговаривала ему зубы.
      - Но мы должны следовать правилам приличия, мадам, - заявил Ричард. - Моя мать в Лондоне. Здесь нет женщины, которая могла бы составить вам компанию, чтобы защитить ваше доброе имя.
      Эванжелина улыбнулась.
      - О, это не важно! - воскликнула она. - Я же вдова, ваша светлость, а не невинная девушка. К тому же мы родственники. Никому и в голову не придет, что вы станете вести себя со мной неподобающим образом.
      - Боюсь, вы понятия не имеете о том, какая у меня репутация, мадам, заметил Ричард.
      - Нет, напротив, я наслышана о ваших любовных похождениях. Но повторяю: я вдова, зрелая женщина, которая не может представлять интерес для мужчины.
      - Вы не только несведущи, но и довольно глупы, - пожал плечами герцог.
      - Я ваша кузина, - настаивала на своем Эванжелина. - У родственников иные отношения.
      По-видимому, она ничего не знала о его репутации, иначе держала бы с ним ухо востро. Но одно было ясно - эта женщина явно нуждалась. Куда она может пойти? Нет, выбора не было, она должна остаться в Чеслей-Касле. А уж он постарается сделать так, чтобы никто не узнал, по какой причине она здесь очутилась. И то, что они были дальними родственниками, лишь усложняло дело. Она никак не могла взять в толк, что простой неизвестной работнице в его доме было бы проще, потому что ей не было нужды защищать свою репутацию - по причинам ее отсутствия. Что ж, он оставит ее в неведении.
      - Несомненно, вы правы, мадам. Кстати, вы забыли упомянуть о вашем почтенном возрасте. - Кларендон усмехнулся.
      - Я ведь сказала, что я вполне зрелая женщина. А это значит, что мне немало лет.
      - Зрелость! Всегда ненавидел это слово! Как и моя красавица мать, заметил герцог.
      Не прошло и минуты, как в библиотеку пришла миссис Роули. Она оказалась моложавой миниатюрной женщиной с заколотыми на затылке седыми волосами. На пояске, обхватывавшем ее тонкую талию, висела целая связка ключей. Колечко, на которое надевались ключи, от длительного пользования отполировалось до блеска - его давным-давно подарила экономке мать герцога. В те времена, когда эта женщина еще носила туфли на каблучках, она доходила герцогу до плеча, а сейчас - лишь до подмышек.
      - Миссис Роули, это мадам де ла Валетт, моя кузина, - заговорил Ричард. Вообще-то она была кузиной ее светлости. Мадам приехала, чтобы познакомиться с лордом Эдмундом. Возможно, если я смогу уговорить ее, она согласится стать его гувернанткой. К несчастью, багаж мадам пропал во время шторма, спасти смогли лишь один чемодан. Ее компаньонка заболела во время путешествия, так что ей пришлось вернуться во Францию. Короче, она поживет у нас некоторое время.
      Эванжелина едва не захлопала от радости, услышав выдуманную герцогом историю и удивившись, как быстро он ее сочинил.
      - Миссис Роули, - улыбнулась она маленькой женщине со связкой ключей.
      Экономка грациозно присела в поклоне.
      - Надо же, вы тоже высокая, как и мамочка его светлости. Мы рады вашему приезду, мадам. Да и лорд Эдмунд будет счастлив. Если позволите, я сейчас провожу вас в вашу комнату, мадам. Обед подадут в шесть часов, ваша светлость.
      - Хорошо, миссис Роули. Потрудитесь сообщить миссис Дент, что у нее появилась новая почитательница. Она, без сомнения, съест все, что окажется перед ней на тарелке, и, похоже, убьет мясника, если тот подаст неподходящий кусок мяса.
      - Миссис Дент будет довольна. Кстати, я заодно скажу ей, что мадам очень худенькая и ей не помешает немного поправиться, - заметила миссис Роули. Миссис Дент проследит за этим.
      - Почему бы вам немедленно не отвести мадам в спальню герцогини? Вероятно, ей будет приятно оказаться в комнате кузины.
      - Мы все время следим за порядком в этой комнате, хотя в ней никто не жил с тех пор, как мадам оставила нас два года назад. О Господи, какое печальное это было время! Надеюсь, вам будет там удобно, мадам?
      - Несомненно. - Кивнув герцогу, Эванжелина направилась вслед за моложавой экономкой, которая повела ее в комнату покойной герцогини.
      Ричард слышал, как миссис Роули сказала Эванжелине:
      - Как ужасно, мадам, что вы потеряли не только багаж, но и лишились компаньонки. Нет, вы только взгляните на пуговицы на вашем платье! Удивительно, как вы смогли без посторонней помощи застегнуть их! Я пришлю Дорри вам на помощь. Если она вам понравится, то пусть прислуживает вам все время, что вы проведете в Чеслсй-Касле.
      Всего лишь час назад он был один! А теперь в доме появилась какая-то кузина! Молодая кузина, у которой, если только он не ошибался (а он никогда не ошибался, когда дело касалось женщин), была великолепная грудь.
      Жизнь - вещь непредсказуемая. Герцог наклонился, чтобы подобрать скомканное письмо Дрю Хелси. Потом запер его в верхнем ящике стола.
      Подойдя к камину, Ричард невидящим взором уставился на тлеющие угли. Только теперь он вспомнил тринадцатилетнюю девочку, переросшую свою старшую кузину Мариссу. Кларендон смутно припоминал, что она казалась удивительно взрослой для своих лет, гордо держала голову, расправив худенькие плечики, и смотрела прямо в глаза собеседнику своими огромными серьезными карими глазами. Теперь, спустя семь лет, в этих глазах появился вызов.
      - Во что, - громко спросил он себя, - я влез на этот раз?
      Его слова гулко прозвучали в огромной пустой комнате.
      Глава 6
      - Ваша светлость!
      Герцог остановился у подножия массивной широкой лестницы.
      - А, Бэссик, не беспокойся, - бросил он. - В том, что я отказался слушать тебя, нет твоей вины. Спасибо, что позаботился о моей кузине.
      Подойдя поближе к господину, Бэссик прошептал:
      - Это не составило труда, ваша светлость. Она показалась мне очень милой молодой леди. Она останется у нас на некоторое время?
      - Это еще не решено, - ответил Ричард. - Но я непременно сообщу тебе, когда приму решение.
      - Разумеется, ваша светлость, - закивал управляющий. - Кстати, я все-таки заставил Джанипера признаться, что утром вам от лорда Петтигрю пришло письмо. В нем были плохие новости, ваша светлость?
      - Да уж, хуже не придумаешь, - отозвался герцог. - Мы так и не узнали имени предателя. Дрю не хочет, чтобы я подключался к этому делу, но я решил его больше не слушать. Робби не останется неотмщенным, в этом я поклялся его жене. Черт возьми, у него двое близнецов, чуть постарше лорда Эдмунда! Ричарда буквально трясло от бессильной ярости. Наконец ему удалось совладать с собой. - Извини меня, Бэссик. Значит, мадам де ла Валетт приехала на телеге кузнеца?
      Управляющий кивнул:
      - Она не видела, но я заплатил кузнецу за то, что он подвез ее. Он ждал денег, ваша светлость, но она не дала их ему. Но до чего же я был удивлен, увидев, что молодая леди путешествует одна! Господи! А по виду она, несомненно, настоящая леди. Это видно с первого взгляда.
      - Да уж, - кивнул герцог. - Признаться, я тоже оторопел, когда увидел ее здесь. Но, слава Богу, теперь она в безопасности в моем замке. - Кивнув Бэссику, Ричард стал подниматься по ступеням. Внезапно, резко остановившись, он рассмеялся:
      - Как ты успел заметить, она приехала сюда совсем без денег. Не вижу причин скрывать это от тебя, потому что она попросила меня сделать ее гувернанткой лорда Эдмунда. Однако я еще не принял решения. Что ты на это скажешь?
      - При одной мысли об этом мои волосы начинают седеть, ваша светлость, высокопарно заключил управляющий.
      - Твои волосы, Бэссик, уже давно поседели, - усмехнулся Ричард.
      - Пожалуй, мне следовало употребить иное выражение, чтобы поточнее выразиться. Но сейчас я могу лишь сказать, что эта молодая леди обладает железной волей.
      - Скоро мы это выясним, - проворчал герцог, направляясь в детскую.
      Поднявшись наверх, Ричард свернул в коридор, ведущий в восточное крыло замка. Он знал, что слуги окружают его повсюду, но при этом не было слышно ни звука. Молодой человек медленно брел по длинному коридору, стены которого украшали бесчисленные портреты его предков. Впрочем, и коридором-то это место язык не поворачивался назвать! В ширину "коридорчик" был не менее десяти футов! "Не дом, а лабиринт, кроличья нора", - недовольно подумал герцог, преодолевая очередные пятьдесят футов, что вели к детской комнате. Взявшись за ручку двери, Ричард замер на мгновение. Независимо от того, в каком герцог был настроении, он всегда улыбался, слыша, как смеется мальчуган.
      Не успел Ричард войти, как малыш бросился к нему и подпрыгнул, пытаясь ухватить отца за плечи. Герцог, готовый к таким встречам, тут же поднял ребенка вверх, а затем крепко прижал его к груди.
      Эдмунд чуть отстранился, чтобы заглянуть отцу в лицо.
      - Папочка, ты только посмотри! Эллен накрыла мне стол, в точности так же как Бэссик накрывает тебе! Сейчас я примусь за третье. Мне подадут рыбу. Мальчик повернулся в руках отца. - Это так, Эллен? Ты ведь говорила, что я должен сделать вид, будто мне подали копченого морского окуня?
      - Совершенно верно, лорд Эдмунд. Причем окунь приготовлен по особому рецепту миссис Дент. Он очень вкусный!
      - Эллен - мой управляющий, - заявил мальчик.
      Только сейчас герцог заметил, что обычно весьма робкая няня Эллен - дочь местного портного, которой было всего девятнадцать лет, - одета в черный камзол, вероятно, одолженный ей Бэссиком. Рукава камзола она закатала. На шею девушка повязала салфетку, имитировавшую галстук.
      - Он правильно пользуется столовыми приборами, Эллен? - спросил Ричард.
      - Да он у вас просто чудо, настоящее золотко, ваша светлость! воскликнула Эллен.
      - Папочка, что-то не так?
      - Не знаю, думаю, может, мне в обморок упасть, - усмехнулся герцог. - Тебя назвали золотком, Эдмунд? Чудом? Мне такие слова и в голову не приходили.
      - Он и вправду чудесный малыш, ваша светлость, - проговорила Эллен, быстро отступая назад.
      Ричард понял, что, сам того не желая, смутил девушку. Улыбнувшись ей, Ричард еще раз обнял сынишку.
      - Что ж, раз ты такого мнения, Эллен, то я не стану спорить.
      И тут воспоминания нахлынули на него, что случалось всякий раз, когда он заходил в детскую. Это была самая важная комната в замке, важнее, чем огромный холл на первом этаже. Подумать только, здесь, в детской, выросли дети всех поколений семейства Чеслей. Когда в прошлом году Эдмунду настала пора учиться, герцог приказал отремонтировать комнату и оклеить стены новыми обоями, которые мальчик сам выбрал по образцам.
      Интересно, что каждый обитатель этой детской оставлял в ней что-то свое. От нынешнего герцога здесь остался резной книжный шкаф, стоявший в дальнем углу комнаты. На верхней полке были вырезаны инициалы Ричарда. Он провозился со шкафом почти год, снова и снова моря древесину, до тех пор пока не добился желаемого оттенка коричневого цвета. Отец с матерью очень гордились сыном.
      Герцог пересек большую комнату и подошел к обеденному столу, стоявшему на почетном месте перед камином. Опустив мальчика на пол, Ричард наблюдал за тем, как тот медленно подошел к месту во главе стола и остановился, поджидая, пока Эллен пододвинет ему стул. Он выглядел серьезным и каким-то отрешенным. Герцог спросил себя, не подражает ли мальчик ему самому. Похоже, так вел себя он. А до этого - его отец, а еще раньше - отец его отца. По всему видно, что к этому приложил руку Бэссик. Выбрав нужную вилку, мальчик посмотрел на отца горящими от восторга глазами.
      Герцог улыбнулся Эллен:
      - Да уж, похоже, дело пошло. Ты совершенно права, Эллен.
      Его пятилетний сынишка тем временем аккуратно разрезал пирожное, которое кухарка специально приготовила для него в форме рыбки. Медленно положив в рот кусочек, он задумчиво прожевал его и важно кивнул:
      - Рыба замечательная, мой добрый слуга. Передай мою благодарность кухарке.
      Подумать только, он говорил точно таким же тоном, как и герцог. Это немного пугало Ричарда, но и радовало одновременно. "Мой добрый слуга"? Откуда, черт возьми, мальчишка взял это выражение?! Связь поколений, мелькнуло в голове у герцога, не что иное, как связь поколений!
      Эллен подошла к ребенку и обняла его. Ричард подумал, что эта девушка, пожалуй, любила его сына больше, чем родная мать. Нет, он не будет вспоминать Мариссу. Это ни к чему не приведет.
      - Пока вы управляетесь с морским окунем, позвольте сказать, что, по словам Бэссика, вы, кажется, сегодня утром катались на Пэнси, - промолвил герцог.
      Предложив отцу бокал воображаемого вина, лорд Эдмунд медленно отпил глоток из собственного винного бокала отличной работы.
      - Совершенно верно, сэр, - кивнул он. - Приведя Пэнси назад в стойло, мы с Гриммзом исследовали морское побережье. А потом построили замок с башенками, окруженный глубоким рвом. Гриммз предложил вообразить, что прилив - это Вильгельм Завоеватель со своими солдатами. Мы с Гриммзом забрались на скалу и наблюдали за тем, как замок постепенно исчезает в волнах прилива. Когда Вильгельм покончил с этим делом, от замка ничего не осталось.
      Герцог присел, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами сына.
      - Но ведь у прилива нет ума, как у человека, Эдмунд, - ласково проговорил он. - Он всего лишь разрушает. Однако если бы ты или я задумали напасть на замок, мы бы не стали разрушать его. Мы взяли бы его обитателей в плен, а потом, возможно, приказали перестроить его, и там стали бы работать наши люди - и скоро они разбогатели бы. Кстати, малыш, у меня есть для тебя сюрприз. В нашем замке гость, - сообщил Ричард.
      - Это Филип? - нетерпеливо спросил ребенок.
      - Нет, это не Филип Мерсеро, - покачал головой отец. - Филип сейчас в Динвитти-Мэнор со своей молодой женой. Ее зовут Сабрина, она тебе непременно понравится. Такая девушка могла бы командовать кавалерийским полком.
      - А я и не знал, что женщины бывают солдатами.
      - Я не это имел в виду, - пояснил Ричард. - Я просто хотел сказать, что она очень смелая и решительная. Ты же знаешь, что за человек Филип, поэтому ему нужна особенная жена, которая сумеет с ним ладить.
      - Значит, к нам приехал Дрю?
      - Нет, это не Дрю, - покачал головой герцог. - А теперь, прежде чем мы будем часа три гадать, кто же все-таки приехал, позволь сказать тебе, что это дама и что ты никогда ее не видел. Она кузина твоей мамы. Ее зовут... - Ричард осекся, почувствовав себя глупцом. Оказывается, он даже не знал ее имени. - В общем, ты будешь называть ее мадам де ла Валетт, - продолжал он. - Возможно, она скажет тебе свое имя, если ты будешь хорошо себя вести.
      - Ее фамилия, кажется, иностранная, папа? - спросил мальчуган.
      - Она только наполовину иностранка, Эдмунд. А на вид вообще настоящая англичанка. Впрочем, ты сам увидишь. Ну а теперь я должен переодеться к обеду. Завтра утром приведу ее к тебе знакомиться. Эллен, одень его соответствующим образом, - распорядился герцог.
      - Слушаюсь, ваша светлость, - кивнула няня.
      - А по-другому нельзя, папочка? - робко спросил мальчик.
      - Нет, Эдмунд, нельзя. Похоже, мальчик огорчился.
      - Ну да, она погладит меня по головке и сделает вид, что ей интересно со мной, - буркнул он. - И что еще хуже, захочет поцеловать меня и шепнет на ухо что-нибудь ласковое.
      - Знаешь что, если ты заслужишь, она непременно заинтересуется тобой, покачал головой Ричард. - А вот если ты начнешь капризничать, то будет с тобой всего лишь вежлива, вот и все. И не дерзи мне!
      - А она такая же красивая, как Эллен или бабушка? Эллен ойкнула от неожиданности.
      - Возможно, - ответил Ричард. - Впрочем, ты сам решишь.
      - Ну уж, во всяком случае, не такая красавица, как мама Роана, - заявил маленький лорд. - Его мама - самая красивая дама на свете.
      Так и есть, подумал герцог, вспомнив Шарлотту Каррингтон, мать Роана Каррингтона. Эта женщина на самом деле была настоящей богиней, небесной красавицей, Венерой. Ричард слышал, как Шарлотта учила Сабрину кокетничать и строить глазки будущему мужу.
      - Вот что, продолжай-ка обедать, Эдмунд, - велел герцог.
      Похлопав сына по плечу, Ричард кивнул Эллен и вышел из детской.
      ***
      По правде говоря, Эванжелина уже не была такой голодной, особенно после необыкновенных булочек миссис Дент, но блюда, поданные на обед, и в самом деле просто таяли во рту. Ничего вкуснее она в жизни не ела.
      - Все было очень вкусно, ваша светлость, - поблагодарила она. - Ваша кухарка просто волшебница! Что за телятина! Впрочем, надо думать, она все готовит великолепно. - Откинувшись на спинку стула, Эванжелина с шумом выдохнула и вытерла пальцы салфеткой.
      - Спасибо, Бэссик, пожалуйста, передай кухарке благодарность мадам. Не хотите ли немного хересу? - предложил он гостье.
      Вспомнив, что недавно он услышал почти те же самые слова из уст своего пятилетнего сына, Ричард улыбнулся.
      Эванжелина сглотнула. Ох эта его улыбка, подумалось ей. Ее следует запретить. Ни один мужчина не имеет права так улыбаться женщине! Девушка наблюдала за тем, как осторожно Бэссик наливает вино в тонкий хрустальный бокал.
      К удивлению управляющего, герцог сказал:
      - Сегодня вечером я больше не нуждаюсь в твоих услугах, Бэссик. Мне известно, что ты по вечерам во вторник играешь с миссис Роули в винт. Смотри не опозорь нас, мужчин! Надеюсь, ты выиграешь!
      - Попробую, ваша светлость, - кивнул старик. - Но, признаться, миссис Роули - суровый противник.
      После того как Бэссик выставил из столовой двух лакеев, герцог откинулся на высокую спинку стула, украшенную тонкой резьбой, и посмотрел на свою названую кузину.
      - Мы сидим слишком далеко друг от друга, - вымолвил он. - Странно, но прежде я не понимал, что стол слишком велик. Надо попросить Бэссика убрать из столешницы парочку составных частей. Думаю, после этого стол станет футов на десять короче. - Он поднял вверх бокал. - Добро пожаловать в Чеслей, мадам! Могу я иметь удовольствие выпить за ваше здоровье?
      - Это очень мило с вашей стороны, ваша светлость, - приподняв, в свою очередь, бокал, ответила Эванжелина. Потом она отпила крохотный глоток вина. Херес был великолепным, от него внутри разлилось приятное тепло. - Какая замечательная комната! Полагаю, если этот стол раздвинуть, то за него смогут сесть человек сорок?
      - Да, около того, - кивнул Ричард. - Бэссик очень любит раздвигать стол, чтобы представлять его во всем великолепии. Хорошо хоть, он согласился немного сложить его, иначе мы бы и не увидели друг друга. Ах да, я тут разговаривал с сыном и вдруг понял, что даже не знаю вашего имени, - спохватился герцог.
      - Де ла Валетт, - коротко ответила девушка.
      - Нет, я имею в виду ваше имя, а не фамилию.
      - Меня зовут Эванжелина, ваша светлость.
      - Красивое имя!
      За обедом, когда им прислуживали Бэссик и еще два лакея, она вела себя как подобает и болтала о всяких ничего не значащих пустяках. Герцог отвечал ей в тон, голос его был холоден и равнодушен - так и должен держаться гостеприимный хозяин, которого особенно не интересует ни обед, ни его гость.
      - Мама говорила мне, что сама выбрала это имя, - сообщила девушка. - Ей было уже немало лет, когда я появилась на свет, поэтому она решила, что я настоящее чудо. Мама сказала, что назвала меня Эванжелиной в благодарность Господу. - Она внезапно замолчала, осознав, что еще никогда в жизни никому ничего подобного не рассказывала.
      Эванжелина молча посмотрела на герцога.
      - А когда я родился, как говорил мне отец, - заговорил Ричард, - мама посмотрела на меня и промолвила: "Хвала Господу и святым угодникам! Теперь у нас есть наследник". До меня у мамы было три выкидыша.
      - Значит, вы тоже стали чудом для родителей, - заметила Эванжелина.
      - Как только познакомитесь с моей матерью, спросите ее, как она к этому относится, - улыбнулся Ричард.
      - Сомневаюсь, что это произойдет, - пожала плечами девушка.
      Вдруг она огорченно ахнула, посадив каплю изысканного соуса на рукав платья - единственного, которое могла надевать по вечерам. Девушка быстро вытерла пятно влажной салфеткой. Другого платья у нее не было. А это, с завышенной талией, без кружев, оборок и нижних юбок, было сшито из темно-серого муслина. По крайней мере ее собственное платье, а не то, что дал ей этот негодяй Хоучард или его чертова любовница.
      Эванжелина посмотрела на герцога. Мягкий отблеск свечей играл на его темных блестящих волосах; девушка невольно залюбовалась вечерним костюмом Ричарда с белоснежным галстуком. Да, в ее детских воспоминаниях семилетней давности сохранился верный портрет этого человека, вот только воспоминания не передавали его великолепия. Он был прекрасен, этот герцог, и отлично знал об этом.
      Эванжелина улыбнулась. Она была именно такой, какой старалась казаться. Точнее, они оба были в точности такими, какими хотели показать себя.
      - Вы улыбаетесь, глядя в свой бокал с хересом, - заметил Ричард.
      - Ах нет, эта улыбка не имеет никакого отношения к вину, - сказала девушка.
      - Тогда к чему же? - полюбопытствовал хозяин.
      - Пожалуй, скажу вам правду, ваша светлость." Я думала о том, что мы с вами такие, какими хотим казаться.
      - Что ж, я - джентльмен, вы - леди, - пожал плечами герцог. - Не вижу причины улыбаться. Я, во всяком случае, не нахожу в этом ничего забавного. А вот если бы я вдруг увидел, что в дверь входит прекрасная дама, чье тело прикрыто лишь тонкой тканью, чтобы поддразнить меня, тогда, несомненно, на моем лице расцвела бы широчайшая улыбка.
      - Не думаю, что истинный джентльмен должен говорить такие вещи даме. Может, конечно, такие мысли и могли бы появиться у него в голове, но он не стал бы распространяться о них вслух. Разве не так?
      - Позволю себе заметить, что моя мать тоже предпочла бы, чтобы я лишь думал, а не говорил. Тогда бы она не стала тревожиться. Хотя.., я вспоминаю, как смеялись мои родители, когда не знали, что я рядом.
      - Смех - чудесная вещь. Мои мама с папой тоже иногда смеялись в самое неподходящее время, - проговорила Эванжелина.
      - Я понимаю, о чем вы говорите, - кивнул Ричард. - Помню, как-то раз я видел, как папа целует маму. Он прижал ее к стене и страстно целовал в губы. Этого зрелища я никогда не забуду. Правда, тогда я ничего не понял. Помолчав, он тихо добавил:
      - Смерть отца стала тяжким испытанием для нее.
      - Да и для вас тоже, - заметила девушка.
      - Да. Мои друзья любили приходить к нам потому, что отец был самым лучшим из родителей. Он разговаривал со всеми, держался с ними на равных, учил их быть смелыми, честными, порядочными... - Комок подкатил к горлу Ричарда, и он замолчал, не в силах совладать с собой. Кларендон столько раз давал себе зарок не говорить с посторонними об отце, но снова и снова вспоминал этого человека, которого искренне считал самым лучшим отцом на свете. Потом он вспомнил о сыне и подумал, что Эдмунд очень много потерял, лишившись дедушки. Ричард покачал головой, отгоняя от себя печальные мысли. - Вам понравилась спальня? - перевел он разговор на другую тему.
      - Очень. Насколько я помню, у Мариссы был отменный вкус. И все в спальне выдержано в ее любимых тонах - бледно-голубом и кремовом.
      - Ничего не могу сказать о вкусе Мариссы, - пожал плечами герцог. - Дело в том, что я ни разу не был в ее спальне.
      Глава 7
      Он никогда не был в спальне жены?
      Эванжелина уже хотела открыть рот, чтобы поинтересоваться у герцога, как же они сумели произвести на свет ребенка.
      Ричард сразу же понял, что у нее на уме: мысли девушки с легкостью читались на ее выразительном лице. Она не умела притворяться, а ведь ей придется освоить это искусство, если она намерена бывать в свете.
      - Я спал с женой, - сообщил герцог. - Просто никогда не делал этого и ее постели. Признаться, Марисса сама не проявляла никакого интереса к замку. Она не хотела жить здесь, предпочитая Лондон. А здесь Марисса оказалась потому, что ждала Эдмунда. - Взяв в руку вилку, Ричард легонько постучал ею по белой скатерти. - Марисса ненавидела море, влажный воздух. Она только и думала, как бы поскорее родить ребенка и вернуться в столицу. А теперь она покоится в нашем семейном склепе, который расположен на церковном кладбище в деревне Чеслей. Если хотите, можете сходить на ее могилу.
      Интересно, когда он говорил об отце, его голос был полон страсти, а когда речь зашла о покойной жене, звучал совершенно равнодушно.
      - А вы много времени проводите в Чеслей-Касле, ваша светлость? поинтересовалась Эванжелина.
      - Стараюсь бывать здесь не меньше трех месяцев в году, - ответил Ричард. Кроме лондонского особняка, в котором живет моя мать, у нас есть еще три поместья, разбросанные по всей Англии. Я веду дела здесь, но иногда бываю во всех остальных владениях нашей семьи.
      Да уж, подумалось Эванжелине, он говорит как истинный герцог, который знает свои обязанности и принимает их. А она... Она останется в Чеслей-Касле. Хоучард настаивал на этом, во всяком случае, именно здесь Эванжелина должна была получить дальнейшие указания.
      - Честно говоря, - продолжал герцог через минуту, - как Марисса и моя мать, я предпочитаю жить в Лондоне. Там у меня много друзей, там есть где развлечься.
      - Если вы позволите мне стать гувернанткой лорда Эдмунда, - заговорила Эванжелина, - то, возможно, вам будет приятно узнать, что я предпочитаю жить в провинции и люблю море. Я всегда терпеть не могла большие города. Не люблю шума и пыли. Если вы разрешите мне остаться, ваша светлость, то я буду счастлива здесь, в уединении деревенской жизни. Кстати, во всех книгах об Англии ваша резиденция описывается как одна из лучших, хотя, возможно, ей далеко до Бленхейма.
      - Бленхейм - безвкусное нагромождение камней, в котором не видно определенного стиля, не чувствуется духа старины.
      Его сады жалки, леса ничтожны! - возмутился герцог. - В его стенах не ощутить вечности! Совсем другое дело - Уорик-Касл. Вот там можно почувствовать и ничтожество и величие человека! К несчастью, у моих предков не было такого капитала, как у Уориков. - Ричард приподнял черные брови. - Но я не пустой бездельник, мадам! Не смотрите на меня с таким удивлением. Иногда я завожу разговоры о политике.
      Сердце Эванжелины едва не остановилось. Что он имел в виду, заговорив о политике? Господи, она должна узнать, что к чему! Хоучард говорил, что герцог никогда не снисходит до разговоров о политике.
      - О чем вы, ваша светлость? - вежливо переспросила она. - Вы заседаете в палате лордов? Издаете новые законы?
      - Нет, это не совсем так, - покачал головой Ричард. - Просто я хотел сказать, что предпочитаю делать то, что интересно мне в данный момент. А большая часть того, что привлекает меня, не может быть интересна милой даме.
      Он чего-то недоговаривает. Интересно, чего?
      - Однако это не остановило вас ни сегодня днем, ни всего полчаса назад, с улыбкой заметила Эванжелина. А что еще ей оставалось?
      Ричард засмеялся:
      - Туше <Задет (фр.). Термин фехтовальщиков.>, мадам! Не хотите ли пройти в гостиную? Думаю, Бэссик скоро подаст нам чай.
      - Но мы же только что пообедали!
      - Бэссик считает, что чай - основа счастья, здоровья и благополучия. Если мы перейдем в гостиную, то поднос с чаем появится там не позже чем через час.
      Герцог поставил для нее изящный стул с бледно-голубой обивкой возле камина. Сам он остался стоять, прислонившись к каминной полке и сложив на груди руки.
      - Вы подумали о моей просьбе, ваша светлость? - спросила Эванжелина. - Вы согласны оставить меня в Чеслей-Касле?
      - Но вы приехали сюда всего четыре часа назад, мадам, - пожал плечами Ричард.
      Опустив глаза на руки, девушка честно призналась:
      - Я боюсь, ваша светлость.
      - Но я же не выгоню вас из замка.
      - Возможно, но ведь вы можете просто оставить меня здесь, не поручив заботиться о вашем сыне. И я ничего не буду делать. Мне это не по вкусу. Скажу больше, мне это не подойдет.
      - Почему вы так нервничаете? - воскликнул Ричард.
      - Потому что вы еще не сказали мне, позволите ли остаться в вашем доме в качестве гувернантки лорда Эдмунда.
      - Но вы же молодая женщина, мадам. Мне кажется, вы предпочли бы бывать в обществе. Я - ваш родственник. В мои обязанности входит устроить вас, сделать так, чтобы вы ни в чем не нуждались. Уверен, что моя мать с радостью представит вас бомонду. С вашей французской кровью, вашим лицом и фигурой вы, несомненно, будете иметь колоссальный успех. Я не хочу ограничивать вашу свободу, мадам, и уверен, что вы в скором времени сможете найти себе хорошую партию.
      Ей и в голову не приходило, что он может оказаться столь великодушным. Но она во что бы то ни стало должна остаться в Чеслей-Касле.
      - Несмотря на то что я наполовину француженка, ваша светлость, я чувствую себя настоящей англичанкой, - вымолвила Эванжелина. - Я не люблю французов.
      - Я тоже, особенно Наполеона. Но что вы сказали?
      - Я не хочу ехать в Лондон.
      - Извините, я не ослышался?
      - Я сказала, что у меня нет желания покидать Чеслей-Касл. Мне нравится замок, нравится море. Я хочу остаться с Эдмундом. Правда, мы еще незнакомы, но что-то подсказывает мне, что мы с ним полюбим друг друга.
      Внезапно лицо герцога приняло равнодушно-циничное выражение. У него был такой вид, словно он хотел что-то сказать ей, но сдержался и лишь пожал плечами.
      Девушка вскочила на ноги, отчего изящный стул упал на роскошный восточный ковер ручной работы.
      - О Господи! - воскликнула она, поднимая стул.
      - Мне показалось, вы чем-то смущены?
      - Не понимаю, чем вызван ваш скептицизм, ваша светлость. Я честно сказала, чего хочу, но вы, похоже, не верите мне.
      - Вы что же, так недавно овдовели, что правила приличия требуют, чтобы вы забыли о веселье? Если это так, то я, пожалуй, соглашусь с вашим желанием пожить уединенной жизнью в провинции.
      - Я овдовела больше года назад, - ответила Эванжелина. - Отец умер вскоре после смерти моего мужа, так что правила приличия соблюдены. А теперь все, что мне нужно, - так это покой и отдых.
      - Вы, должно быть, были очень привязаны к мужу, - равнодушно заметил герцог.
      - Нет, то есть, конечно, да, я была очень привязана к нему, - поспешно согласилась Эванжелина. - Андре был замечательным человеком.
      - И похоже, совсем бедным.
      - Я осталась без денег, потому что не успела родить ему наследника, объяснила девушка. - Таковы уж светские законы даже здесь, в Англии. А теперь делами Андре заправляет его младший брат, с которым я никогда не ладила. После смерти Андре я вернулась в дом моего отца.
      - Неужто этот юный глупец пытался соблазнить вас? - спросил Ричард.
      И вновь его циничный тон заставил Эванжелину содрогнуться.
      - Ну да, пытался, - кивнула она. - Но я не выносила его, я предпочла уехать. От него вечно несло чесноком.
      - Ясно, - буркнул герцог, рассматривая ноготь на большом пальце, который обломился сбоку. - Так кто же был ваш муж, мадам?
      - Он был старшим сыном графа де ла Валетт по имени Андре Нежон.
      - Знаете, мне как-то не хочется называть вас мадам или кузина, - заявил герцог. - Не лучше ли называть вас просто по имени - Эванжелина.
      Девушка кивнула, заметив, что ее имя зазвучало как-то особенно в устах герцога. Оно ласкало слух, смущало ее. Странный все-таки он человек. Мало того, что ей, пожалуй, в жизни не доводилось встречать столь привлекательного мужчину, так у него еще был такой сложный характер, что, наверное, мало кто мог понять герцога. Разве что его отец.
      - Разумеется, ваша светлость, - согласилась девушка.
      - А ты называй меня Ричардом.
      Эванжелина кивнула, хотя ей не хотелось фамильярничать , герцогом. Она предпочла бы сохранять дистанцию. Подумать только, ей бы радоваться, что он с такой легкостью принял ее в дом, а вместо этого она со стыда готова сгореть за свою ложь.
      - Если ты и вправду хочешь остаться в Чеслей-Касле в компании моего сына, то с моей стороны было бы глупостью возражать против этого. Разумеется, к тебе не будут относиться как к гувернантке. Признаться, я был бы рад, если бы ты согласилась выполнять обязанности хозяйки замка в мое отсутствие, - предложил Ричард.
      От незнакомки до хозяйки замка! Всего за несколько часов! Девушка оторопело уставилась на Ричарда, слова замерли у нее на устах. А потом она заметалась по гостиной, путаясь в длинной юбке. Наконец Эванжелина резко остановилась и посмотрела в лицо герцогу.
      - Но это же просто смешно! - воскликнула она. - Ты меня совсем не знаешь! Я никто! Я никогда не соглашусь на твое предложение. Я буду работницей в твоем доме, как и сотни других слуг.
      - Откуда тебе известно, сколько их? Ты что, все утро считала?
      - Нет, но это огромный дом. Стоило мне только поднять глаза, как каждый раз я видела перед собой готовых услужить мне лакеев и горничных. И всегда разных!
      - Но ты все-таки двоюродная сестра моей жены, - пожал плечами Ричард. - У тебя нет других родственников, кроме дяди, которому даже неизвестно о том, что ты вернулась в Англию. И раз уж теперь я стал главой семьи, то отвечаю и за тебя тоже. Поэтому я не могу поселить тебя в тесной комнатенке под чердаком.
      - Я не предполагала, что ты так все поймешь, - вздохнула Эванжелина. - Но я не могу принять твое предложение, прости, пожалуйста.
      Он отвернулся от нее, и у девушки сразу появилось чувство, будто он вышел из комнаты. Он словно обдал ее холодом.
      - Ты только подумай, - вновь заговорил герцог, - если в моем замке поселится хорошенькая кузина, то все мои знакомые позеленеют от зависти. К тому же именно на таком отношении к тебе настояла бы моя мать. Может, тебе это и не по нраву, но, боюсь, другого выхода нет. Как только ты устроишься, я привезу сюда свою мать. Не важно, в качестве кого ты будешь жить в замке кузины или гувернантки, но рядом с тобой должна быть женщина. Для соблюдения приличий. Мы же не можем опорочить твою репутацию, поэтому я не смогу остаться с тобой в одном доме, - заключил он. - Да, как только ты немного обживешься, я попрошу мать приехать, хотя ее здоровью вредит морской климат.
      - Но я была замужем, так что тебе не о чем тревожиться. Ты просто устал от меня и от этого разговора.
      - Я устал? Не думаю, - удивился Ричард. - Ты полагаешь, мне не о чем тревожиться? Учитывая то, что ты наполовину француженка, я могу сказать, что твое возражение по меньшей мере спорно, если не сказать нелепо. Где же хваленый французский здравый смысл, мадам? Ведь ты наверняка собираешься когда-нибудь еще раз выйти замуж. Поэтому позволь заметить, что твоему будущему супругу будет нелегко совладать с тобой.
      - Я вовсе не собираюсь замуж еще раз, - возмутилась Эванжелина. - Я хочу сказать, что ты не должен тащить сюда свою мать только из приличия, тем более если она плохо себя чувствует рядом с морем. Я не более чем бедная родственница. И никому нет дела до моей репутации.
      Даже не взглянув на Эванжелину, герцог нахмурился.
      - Ну хорошо, - кивнул он. - Примерно через месяц Эдмунд доконает тебя. Вот когда ты будешь готова голову ему оторвать, тогда и приедешь в Лондон. Обещаю, что тебе не придется, выходить замуж за человека, который не будет тебе нравиться.
      - Я не захочу уезжать из Чеслея, - настойчиво повторила Эванжелина.
      - Что ж, посмотрим, - пожал плечами Ричард. - Вытащив из жилетного кармана часы, он посмотрел на время. - Уже поздно. Не исключено, что ты так резка в суждениях от усталости.
      - Ну да, только из-за того, что у меня иные представления о жизни, вы считаете меня глупой, ваша светлость, - язвительно проговорила девушка. Господи! Кажется, я оскорбила тебя? Прошу прощения. Так ты позволишь мне остаться в замке? Разрешишь стать гувернанткой Эдмунда?
      - А знаешь, - заговорил герцог, - я еще в жизни не встречал женщины, похожей на тебя. Да-да, хочешь - верь, хочешь - нет. Ты бежишь по прямой дорожке, затем вдруг резко сворачиваешь. Ты для меня загадка. Но мне всегда удавалось разрешать даже самые сложные головоломки. Почему ты не прощаешься со мной на ночь? Хотя нет, молчи. Я даю тебе возможность уйти отсюда, не оскорбляя больше хозяина дома. - Ричард шагнул было к Эванжелине, но остановился, поглаживая длинными пальцами свой подбородок. - Мм... Прежде чем ты уйдешь, позволь все-таки поинтересоваться, что ты думаешь о моей жизни?
      Девушка посмотрела ему прямо в глаза:
      - Я считаю, что ты почти.., всемогущ. Ты человек, все желания которого мгновенно исполняются, достаточно лишь щелкнуть пальцами. Короче, благодаря здоровью, титулу, общественному положению, ты можешь позволить себе все, что угодно. Да, тебе все дозволено! - горячо сказала она.
      - В общем, я человек, не заслуживающий особого уважения, - кивнул Ричард.
      - Нет, я всегда уважала вас, ваша светлость, - не раздумывая ни секунды возразила Эванжелина. - Думаю, вы очень добры. Да и как я могу думать иначе? Повернувшись, девушка направилась к дверям, но, взявшись за ручку, она на мгновение замешкалась и бросила через плечо:
      - В конце концов, разве не ты позволил бедной кузине поселиться в своем замке?
      - Я смотрю на вещи иначе, - спокойно возразил Ричард. - Надеюсь, ты не пожалеешь о том, что приехала сюда.
      - Нет, об этом не беспокойся, - усмехнулась Эванжелина и быстро вышла из гостиной.
      Ее слова удивляли. Пожав плечами, он направился в библиотеку. Через час герцог решил, что, пожалуй, отложит на недельку отъезд в Лондон, чтобы убедиться, что Эванжелина сумела поладить с Эдмундом.
      Глава 8
      ...Дождь лил стеной, канава перед зданием из темно-серого камня наполнилась водой. А там, внутри, она слышала лишь гулкое эхо своих шагов, отдававшееся от каменных стен. Еще никогда в жизни Эванжелина не испытывала такого страха. Один из двух мужчин затолкнул ее в крохотную узкую комнатенку. Под единственным окном, расположенным почти под потолком, сидел невероятной худобы молодой человек. Он походил на монаха в келье. Перед ним стоял очень старый, покосившийся стол, на котором ничего не было. Молодой человек медленно поднялся, ни на секунду не отрывая от нее глаз. Он был в черном засаленном, вонючем камзоле и штанах.
      Подойдя к Эванжелине, он взял ее подбородок своими длинными тонкими пальцами и приподнял лицо девушки вверх. Она попыталась вырваться, но один из двух бандитов вывернул ей руку за спину и шепнул на ухо:
      - Или вы будете стоять спокойно, мадемуазель, или я сломаю это прелестное крылышко.
      Пальцы на ее подбородке сжались крепче, а затем молодой человек неожиданно выпустил ее и кивнул головой на стул.
      - Сядь! - приказал человек в черном.
      Эванжелина села. А что ей оставалось делать? Она хотела спросить, что с отцом, но слова замерли у нее на губах. Зачем они привезли их в Париж? Еще никогда в жизни ей не было так страшно.
      - Мое имя - Хоучард, - заговорил молодой человек. - Ты мне нужна. Будешь делать, что прикажу, иначе я убью твоего отца.
      Почему она не кричала, не спрашивала, что происходит, откуда он взялся?
      - Я доволен тем, что ты привлекательна, - продолжал человек в черном. Герцог любит хорошеньких женщин. Если понадобится, соблазнишь его.
      Вскочив со стула, Эванжелина воскликнула;
      - О чем вы говорите? Какой герцог? Что вы сделали с моим отцом?
      - О! Герцога ты знаешь, а скоро познакомишься еще лучше. Ты наполовину англичанка, мне даже кажется нелепым, что ты мне поможешь. Вы, чертовы англичане, всегда до такой степени уверены в своей правоте, что я думаю, не попользоваться ли мне тобой самому, чтобы выяснить, подходишь ли ты для герцога. - Он повернулся к одному из своих людей:
      - Ты раздевал ее? Осматривал тело?
      Бандит покачал головой:
      - Этот цыпленочек был слишком напуган, а ее папаша брякнулся в обморок. Но я не собирался убивать его. Хочешь, чтобы я раздел ее сейчас?
      Хоучард перевел взгляд на Эванжелину и медленно покачал головой. А потом, откинув голову назад, расхохотался как безумный. И неожиданно запел по-латыни, без всякого выражения, таким же монотонным голосом, каким священник благословляет прихожан.
      Двое бандитов немедленно подхватили песню. Латынь их была безупречна, чистые и звонкие, как у мальчиков, голоса поднимались к потолку мрачной кельи...
      Вздрогнув, Эванжелина проснулась. Ел сердце неистово колотилось, тело покрылось липкой испариной, она едва дышала.
      Сон.
      Это был всего лишь сон. Но девушка увидела во сне то, что было на самом деле. Только никак не могла понять, почему во сне Хоучард и его прихвостни пели на латыни. Правда, она не понимала, что именно они поют, и, возможно, это-то и пугало ее. Девушка не представляла, что будет дальше.
      Сон...
      Но, Господи, все казалось таким реальным? Встряхнув головой, Эванжелина сбросила с себя одеяло. Она должна справиться с этим. А если не сумеет, то ее отец умрет. Слава Богу, основное она уже сделала. Герцог принял ее в свой дом, и теперь она будет жить в Чеслей-Касле. А если Эдмунд хорошо к ней отнесется, то станет гувернанткой мальчика. Трагедия по пьесе Хоучарда началась, актеры, включая ее саму, вышли на сцену, и она не в состоянии остановить действие.
      Яркие лучи утреннего солнца проникали сквозь окно в ее спальню. Огонь в очаге погас, да в нем и не было необходимости. Было тепло, как летом. Конечно, будут еще дожди, мороз и снег, но несколько зимних дней выдались такими теплыми и приятными, что девушке невольно вспомнились жаркое лето н свежая зелень. Эванжелина взглянула на голые ветви вяза, темнеющие за окном. Нет, все-таки это не лето...
      Зима, конечно, вернется. А вот как быть с ее проблемами? Надо подружиться с сыном герцога. Если она не понравится мальчику, то все пропало. Эванжелина говорила Хоучарду о возможности такого поворота. Пригрозив ей худым пальцем, тот заявил:
      - Что ж, если не приглянешься мальчишке, дорогуша, приготовься к похоронам отца. Правда, вряд ли ты сумеешь найти его тело.
      Эванжелина тогда поверила ему. Она и сейчас верила...
      Девушка оделась и уже совсем было собралась выйти из спальни, как послышались какие-то странные, медленные и тяжелые, шаги, приближавшиеся к ее комнате.
      Ее обуял ужас. Внезапно Эванжелине очень живо вспомнились двое бандитов, похитивших ее с отцом, их голоса, одежда... Младшего звали Бирон. Лица второго она не запомнила, но до сих пор слышала его голос. Он напоминал хорька и производил впечатление озлобленного жизнью человека. К счастью, бандиты ничего не сделали слугам - Маргарите и Жозефу, которые в окно смотрели, как Эванжелину и ее отца увозят из дома. Девушку бросили в один экипаж, ее отца в другой. На рассвете они приехали в Париж. А потом Эванжелину втолкнули в узкую келью, где сидел Хоучард.
      Какой неожиданный поворот в жизни! Нет, зачем мучить себя! Она сейчас в Англии, в безопасности Чеслей-Касла. За дверью нет никаких бандитов, ее никто никуда не потащит! Эванжелина быстро пощипала себе скулы, чтобы щеки стали розовее. Поправив пучок на затылке, она крикнула по-французски:
      - Entrez!
      За дверью раздалось какое-то невнятное бормотание, и тогда девушка повторила по-английски:
      - Войдите!
      Бормотание не стихало. Нахмурившись, Эванжелина распахнула дверь.
      В комнату шагнула древняя старуха. Из-под подола ее добротного темно-синего платья виднелись мыски маленьких туфель. Тонкую талию, по моде прошлого века, перетягивал поясок. Кожа лица напоминала сморщившийся пожелтевший пергамент, спина согнулась от старости. Поредевшие седые волосы старухи, сквозь которые проглядывала розовая кожа, были затянуты в крохотный узелок на макушке. Ее голова доставала Эванжелине только до подбородка. Казалось, старуха вот-вот упадет на пол. У девушки было такое чувство, что стоит дотронуться до нежданной гостьи пальцем - и та рассыплется. Но это ощущение исчезло, едва гостья подняла взгляд. У нее были прекрасные, умные и проницательные глаза - голубые, как весеннее небо, и живые, как у девушки.
      Может, это какая-нибудь безумная тетушка герцога, которую держали в комнатке на чердаке? Эванжелина протянула вперед руку, чтобы поддержать старуху, если та вдруг начнет падать на пол.
      - Меня зовут Эванжелина, - представилась она. - Кто вы?
      Пожилая дама долго молча смотрела на Эванжелину, слегка склонив голову набок.
      - Я могу что-нибудь для вас сделать, мадам? Правда, если вы заблудились, то едва ли смогу помочь, я лишь вчера приехала в замок.
      - Ох, - наконец заговорила гостья, - да знаю я, где нахожусь, знаю, кто ты, детка. Ты - кузина покойной герцогини... Подросла, стало быть... - У нее был тихий голос с легким шотландским акцентом, а речь походила на пение.
      - Но я уже не маленький ребенок, - улыбнулась Эванжелина. - Папа говорит, я большая-пребольшая девочка, и так оно и есть. Не хотите ли присесть, мадам? Могу я предложить вам чаю?
      - Ох нет, не люблю я этой бурды, - заявила старуха. - Я пью лишь процеженный настой хвойной коры. Ну да, ты уже большая девочка и такая высокая... Поди, думаешь, что я помру прямо у тебя на ковре, а, детка?
      - Искренне надеюсь, что этого не случится. Прошу вас, садитесь. Скажите же мне, кто вы и что я могу для вас сделать?
      - Меня зовут миссис Нидл, - проговорила старуха и замолчала, видимо, полагая, что Эванжелина знает, кто она такая.
      - Здравствуйте, миссис Нидл, - растерянно кивнула девушка. - Рада познакомиться с вами. Что еще она могла сказать?
      - Ты не такая хорошенькая, как покойная герцогиня, но у тебя более сильный характер, чем у той хитрой павлинихи, которая никакого дела до конца не доводила, к тому же у тебя в глазах огонь. А красивые у тебя глаза, не то что у покойной герцогини или у умершего герцога. У нее-то глаза были с виду такие кроткие, но уж и наполнялись гневом, когда что было не то ней! Уж такая была привередливая, испорченная, вздорная, вечно чем-то недовольная, одним словом, избалованное дитя. Одурачила моего мальчика, да, слава Господу, недолго все это (лилось. Ох уж она обманывала моего мальчика, водила его за нос - и все из-за того, что боялась умереть при рождении которого ребенка. И что вышло? Так и померла. Ага! А подбородок-то у тебя в точности как у нее - сильный подбородок, - продолжала миссис Нидл. - Любишь много получать, но и отдавать за это готова. Что скажешь на это, детка?
      Эванжелина без промедления ответила:
      - А что вы имели в виду, говоря, что у меня в глазах огонь?
      Старуха рассмеялась таким сильным и сухим смехом, что она испугалась, как бы ее старческие кости не рассыпались.
      - Ох, детка, не узнать тебе этого, пока он не возложит на тебя свои руки. А уж как это случится, ты станешь совсем иной, чем была прежде. Ты потеряешь и обретешь себя, и все - в одно мгновение. Все так и должно быть, да вот только еще не произошло с моим мальчиком.
      - Миссис Нидл!
      Окрик раздался от двери - там подбоченясь стояла возмущенная миссис Роули. У нее был такой вид, словно она одновременно готова плюнуть и упасть в обморок. На сей раз на ней было платье бледно-лавандового цвета с синими кружевами на манжетах и воротнике, волосы убраны в высокий пучок. Кольцо с ключами, казалось, сверкало еще ярче, чем накануне.
      - Миссис Нидл, что вы тут делаете? Это кузина его светлости, мадам де ла Валетт. Сейчас слишком рано, вам лучше поспать.
      Но Эванжелина вовсе не желала, чтобы пожилая дама уходила из ее комнаты. Ей так хотелось еще что-нибудь услышать об огне в глазах, но она боялась, что на этот раз разговор окончен.
      - А-а, это ты, Клоринда, - прошамкала миссис Нидл. - Вечно суешь свой нос куда не следует. Мне надо немного потолковать с этой девочкой. Она очень вовремя явилась, тебе не кажется? Я все ждала и ждала ее и говорила об этом ее светлости, да та только головой качала, сомневалась, что детка приедет сюда, а вот она взяла и приехала. Я так и знала, что это случится.
      - Миссис Нидл, мадам пора завтракать, - перебила миссис Роули. - Возможно, она зайдет к вам позднее.
      - Вообще-то сейчас вполне подходящее время для разговора, миссис Роули, вставила словечко Эванжелина. - Я совсем не голодна, и мы всего лишь...
      - Нет, малышка, сейчас ты пойдешь с Клорри, - остановила ее миссис Нидл. Он боится, понимаешь? Но все будет хорошо, вот увидишь. Я знаю, и ты боишься, но все будет хорошо, - повторила она. - Обещаю. Я уже все это видела, видела, как вы веселитесь с моим мальчиком. Это хорошо...
      Эванжелина как завороженная слушала ее. Эта сумасшедшая старуха знала, что она чего-то боится? Откуда? Откуда ей известно, что все будет хорошо? Она с "ее мальчиком" будет веселиться? Но это же безумие, бред сумасшедшей старухи! Ничего хорошего быть не может. Она могла думать лишь о спасении отца, если только Хоучард позволит ей его спасать.
      Все остальное - предательство. Девушка повернулась к миссис Роули.
      - Ну ладно, - кивнула она. - Я могу хотя бы отвести вас в вашу комнату, миссис Нидл?
      Пожилая дама рассмеялась, отчего ее высохшие руки затряслись.
      - Ох нет, детка! Я сама доберусь до моей Северной башни, об этом как раз не беспокойся.
      - Вы же не хотите, чтобы мадам переживала из-за вас, - сказала миссис Роули, увидев, как побледнела Эванжелина. - Она пока не научилась понимать вас, дайте ей время.
      - Времени все меньше, - неожиданно заявила миссис Нидл, - а сейчас мне пора идти. А ты, Клорри, занимайся лучше своими делами. Отведи мою детку к завтраку. - С этими словами старуха вышла из спальни, однако в коридоре она обернулась и долго смотрела на Эванжелину. - Вы непременно придете в Северную башню, мадам, - вымолвила она наконец. - Уверена, что ваши детские воспоминания о кузене немного стерлись из памяти. Но ты вернулась домой, детка, чего я и ждала. Мы непременно поговорим, вот увидишь. Да уж, нам о многом надо потолковать с тобой, и тянуть с этим нельзя. Совсем мало времени осталось, детка.
      - Я приду, - кивнула Эванжелина.
      Замерев на месте, она смотрела, как пожилая дама медленно идет по бесконечному коридору. Девушка чувствовала, что ее пробирает дрожь.
      Миссис Роули вздохнула и ласково потрепала Эванжелину по руке.
      - Миссис Нидл была нянькой старого герцога. Она испокон веку живет в Чеслей-Касле, говаривают даже, что она уже была тут во времена Вильгельма Завоевателя. Нынешний герцог позволяет ей делать все, что угодно. Вообще-то от нее нет никакого вреда, но если вы пойдете в Северную башню, то будьте осторожны; миссис Нидл - известная ведьма и знахарка. Вы почуете запах отваров, даже не открыв двери в ее святилище. Кстати, вы так побледнели, мадам. Неужели она сказала что-то, что огорчило вас? Хотя, конечно, наверняка так оно и было. Вечно она говорит загадками, любит, чтобы люди недоумевали. Ей это нравится. Пойдемте же, мадам, думаю, вы обо всех огорчениях забудете, как только попробуете божественных малиновых пирожков, которые испекла кухарка.
      - Она, должно быть, очень старая, - задумчиво проговорила девушка.
      - Так и есть, - кивнула миссис Роули, шедшая позади Эванжелины. - Его светлость и слышать не хочет, чтобы переселить ее из замка. Но, разумеется, никто и не осмеливается предложить ему это, так что, когда ветер дует в противоположную сторону, весь дом наполняется запахом ее отваров. Как-то раз глаза у всех нас слезились целых два дня! Помнится, тогда она пережгла корицу. Это было отвратительно! Но его светлость лишь смеялся, он ей все прощает. Однако по справедливости следует заметить, что комната, где она возится с травами, просто великолепна. Все несут ей туда всякие веточки и молодые растения. Это очень интересно. Обычно миссис Нидл находится в Северной башне, но сегодня она спустилась оттуда, чтобы повидать вас. Думаю, она просто услышала о вашем приезде, вот ей и стало любопытно. Сомневаюсь, что миссис Нидл еще раз побеспокоит вас.
      Эванжелина поежилась. Она уже твердо решила, что обязательно встретится с миссис Нидл. Она сама пойдет в Северную башню и разыщет ее там.
      - Сейчас еще очень рано, мадам, - продолжала болтать миссис Роули. - Я так удивилась, увидев, что вы уже проснулись и оделись. - Она покосилась на серое платье, в котором Эванжелина была накануне. - Как жалко, что вы потеряли багаж, но посмотрим, что по этому поводу решит герцог.
      - Уверена, что его светлость не будет заниматься такими пустяками, миссис Роули, - заметила Эванжелина.
      - Он уже велел Дорри прислуживать вам, мадам. Эванжелина задумалась.
      - Пожалуй, вы правы, - покачала она головой. - Он быстро принимает решения.
      - Уж если его светлость что приказал, то его желание выполняется быстрее, чем наш кот Ламберт, живущий в конюшне, поймает еще одну мышку. Кстати, вы довольны тем, как Дорри прислуживала вам вчера?
      - Да, Дорри замечательно себя вела, - рассеянно кивнула Эванжелина.
      - Но утром вы почему-то ее не вызвали, поэтому-то я и пришла к вам сама, чтобы узнать, все ли в порядке. Бедняжка беспокоилась, что чем-то не угодила вам.
      Эванжелина вспомнила свою милую горничную Маргариту, которая все время что-то напевала, смеялась, болтала о всяких пустяках, даже если у нее не было слушателей, бросала на ее отца страстные взоры.
      - Нет-нет, - поспешила разубедить она экономку. - Дорри вполне подойдет мне, миссис Роули. Непременно позову ее вечером.
      Девушке пришло в голову, что, наверное, она первая на свете гувернантка, к которой будет приставлена собственная служанка, но предпочла умолчать об этом. Наверняка миссис Роули, да и вся остальная прислуга уверены, что Эванжелина решила стать гувернанткой просто для того, чтобы иметь предлог остаться в замке. Надо же ей как-то выходить из положения, раз она бедная родственница. Однако.., бедная или нет, но она была в родстве с герцогом, поэтому ей полагалось иметь горничную.
      - Его светлость уже спустился к завтраку, - сообщила экономка. - Он всегда рано встает. Герцог сказал Бэссику, что не поедет сегодня в Лондон. - Она потерла маленькие руки. - Думаю, его светлость задержится не меньше чем на неделю, и Бэссик сказал - а он никогда не ошибается, - что пребывание герцога в замке доставит всем удовольствие, мадам. Мы все решили, что он остается из-за вас.
      Остается из-за нее? Нет, этого не может быть. Наверное, у него есть иные причины, если только Кларендон не хочет убедиться, что она не задушит лорда Эдмунда в постели. Все было бы куда проще, если бы он просто оставил се тут, а сам уехал в Лондон. Но, видно, все не может постоянно идти гладко.
      И вдруг неожиданно для себя Эванжелина опять мысленно вернулась в узкую комнатку в Париже. Хоучард стоял рядом и, глядя ей прямо в глаза, спросил:
      - Ты знаешь, что такое спать с мужчиной? Она молча смотрела на него, тело ее дрожало, лицо стало белее кружев на воротнике.
      - Тебе почти двадцать лет, поди, не ребенок, мечтающий о прекрасном принце. Так ты когда-нибудь спала с мужчиной?
      Эванжелина лишь покачала головой. Она смотрела на Хоучарда как кролик на удава, а тот, зловеще улыбаясь, приблизился к ней и схватил ее груди руками.
      - Замечательно, - низким голосом проговорил он. - Ему понравятся твои грудки. Разумеется, ты сделаешь все, что потребуется, чтобы соблазнить его.
      Эванжелина рванулась в сторону, но Хоучард не отпускал ее. Ей было больно.
      - Господи! - вскрикнула она испуганно...
      Глава 9
      - Что такое, мадам? Боже мой, с вами все в порядке? - Миссис Роули схватила Эванжелину за руку.
      Девушка покачала головой, но воспоминания о Хоучарде, будь он проклят, никак не оставляли ее. Они всегда были с ней. Эванжелине казалось, что стоит протянуть руку - и она сможет дотронуться до него, а он будет что-то говорить ей своим гадким голосом или, напротив, станет молча гладить ее, и в его прикосновениях будет столько же чувства, как если бы он гладил подлокотник кресла.
      Эванжелина заставила себя улыбнуться:
      - Прошу прощения, миссис Роули. Просто разум мой затмили неприятные воспоминания о том, что произошло со мной во Франции. Еще раз прошу прощения за мою рассеянность. А кто этот господин в большом белом парике? - Эванжелина указала на большой портрет в тяжелой золоченой раме, написанный в начале прошлого столетия.
      - Этот? А-а, четвертый герцог Портсмут - Эверетт Эрисдейл Чеслей, объяснила миссис Роули. - Я слышала, что это был просто зверь, а не человек. На мой взгляд, он слишком красив, а девушки так и вились вокруг него. Хорошо хоть большинство из его незаконнорожденных детей уже умерли.
      Но Эванжелине не было дела до четвертого герцога Портсмута. Она думала о другом герцоге - тоже чересчур красивом, способном нарушить душевный покой любой женщины. Девушка ни на секунду не забывала о Ричарде - и не только потому что боялась, что ей не удастся уговорить его оставить ее в доме. Нет, герцог смотрел на нее с таким выражением, какое она видела на лицах всего лишь нескольких мужчин, среди которых был и граф де Пуйи. Только герцог ее совсем не раздражал. Больше того, когда Кларендон так смотрел на нее, тепло разливалось по ее телу, она начинала испытывать какое-то странное томление. Эти новые ощущения удивляли ее, но, признаться, доставляли удовольствие.
      Эванжелина играла с ним. Она, не задумываясь, давала заранее заготовленные ответы на его многочисленные вопросы, то и дело спрашивая себя, как он реагирует на ее слова, если они звучат не правдоподобно.
      Настроение герцога постоянно менялось - надменное высокомерие, видимо, доставшееся ему от предков, могло в одно мгновение исчезнуть, уступая место выражению равнодушной вежливости, которое застывало на лице Ричарда всякий раз, когда он погружался в размышления. Что ж, надо терпеть, ничего другого ей не остается. Эванжелина должна преуспеть в своем деле.
      Рассказывая какие-то бесконечные истории, успокаивающие девушку, маленькая и грациозная миссис Роули вела ее по длинному, устеленному коврами коридору западного крыла к широкой парадной лестнице, которая вела на верхние этажи. Они миновали огромный вестибюль, выдержанный в итальянском стиле, с потолка которого на толстой серебряной цепи свешивалась массивная люстра, прошли мимо библиотеки и парадной столовой. Наконец женщины вошли в очаровательную восьмиугольную комнату, залитую солнцем, лучи которого проникали в низкие широкие окна. Здесь не было ни тяжелой мебели, ни мрачных панелей. Стены этой светлой и просторной комнаты были выкрашены в бледно-желтый цвет. Несколько окон были распахнуты, пропуская в помещение теплый ветерок, от которого легкие занавески парусом поднимались над полом.
      Девушка остановилась посередине комнаты.
      - Как тут хорошо! - воскликнула она.
      - Благодарю тебя. Моя мать, несомненно, оценила бы твой восторг. Это она придумала убранство комнаты лет двадцать назад, - вместо приветствия сообщил герцог.
      Эванжелина удивленно перевела взгляд на Ричарда, сидевшего во главе небольшого стола. Он только что опустил газету. На нем была кожаная куртка и отлично сшитые светло-коричневые бриджи для верховой езды. Темные взъерошенные волосы герцога обрамляли его сияющее здоровьем загорелое лицо. Судя по всему, он уже успел прогуляться, наверное, ездил верхом вдоль скал.
      Эванжелина в жизни не встречала такого красавца, правда, она видела не так уж много мужчин. Так что, возможно, он и уступает в чем-то лондонским денди, хотя, признаться, девушка сомневалась в этом.
      Поймав себя на том, что не сводит с него глаз, Эванжелина потупилась.
      - Что-то не так, мадам?
      "Да! - хотелось крикнуть ей. - И ты тому причина! Мне больно смотреть на тебя! Я надеялась, что ты изменился, но этого не случилось. Я просто голову потеряла".
      Взяв себя в руки, Эванжелина холодно проговорила:
      - Нет, все в порядке, ваша светлость. Просто я немного растерялась. - Она думала, что он засмеется.
      Внезапно Эванжелина вспомнила, как завидовала тогда счастливице Мариссе, которой удалось выйти замуж за герцога. Впрочем, не так уж она была счастлива. Погибла, как слышала Эванжелина, в результате несчастного случая, когда ей было всего двадцать лет.
      Она кокетливо посмотрела на герцога - почему-то ей вообще хотелось с ним кокетничать, это казалось таким естественным. И Эванжелина знала, что ему нравится, когда она так смотрит на него, потому что игривость во взоре обещала многое, правда, только обещала... Девушка пожала плечами, понимая, что, собственно, кокетничать ни к чему, поскольку ничего хорошего их впереди не ждет.
      В ответ герцог наградил Эванжелину многозначительной улыбкой, словно сумел прочитать ее мысли. Что ж, он был прав. Почему бы не сказать ему? Глядя герцогу в глаза, Эванжелина игриво промолвила:
      - Я подумала о том, что вы выглядите великолепно. Откинувшись на спинку стула, Ричард сложил руки на груди.
      - Ну вот, порция типично французской откровенности. Благодарю за комплимент. Будь я дамой, я бы непременно прихорошился и попросил тебя выражаться поточнее, но я - мужчина, поэтому просто приму твою лесть. Однако мне хотелось бы знать, чем я обязан похвале?
      Улыбка на лице Эванжелины погасла.
      - Я чем-то смутил тебя? Думаю, что да, судя по тому, что шея твоя начала краснеть. Ну да ладно, садись за стол. Миссис Дент приготовила отменный завтрак - после него чувствуешь себя объевшимся.
      Опустив глаза, Эванжелина села на стул, стоявший по правую руку от герцога. Девушка понимала, что Ричард привык к откровенной лести, к тому, что им все восторгались, возможно, даже сравнивали с божеством.
      Нет, божеством он не был. Она вспомнила, как Хоучард показывал ей записки, в которых сообщалось о многочисленных любовных похождениях герцога. Ей захотелось сквозь землю провалиться.
      Нет, похоже, ничего не выйдет. Герцог всегда будет смотреть на нее лишь как на плохо одетую бедную вдову, которая явилась в замок для того, чтобы наняться гувернанткой к его сыну. Вот только понравится ли она мальчику и захочет ли он постоянно видеть ее рядом с собой? А Ричард не должен знать о том, что нравится ей больше, чем позволяют приличия.
      Улыбнувшись Эванжелине, Бэссик налил ей крепкого кофе, а затем, по кивку герцога, безмолвно вышел из комнаты.
      Она была англичанкой, во всяком случае, считала себя таковой, и ей всегда хотелось забыть о своей французской половине. Но кое в чем англичане ее раздражали. К примеру, Эванжелина с детства терпеть не могла тяжелые английские завтраки. Однако следовало не забывать, зачем она здесь, помнить о проклятом Хоучарде, помнить его напутствия... Поэтому девушка положила себе на тарелку почки, омлет, куски лосося и бекона. А потом медленно, не желая привлекать внимания, отодвинула тарелку в сторону и принялась намазывать тост толстым слоем масла.
      - Похоже, ты плохо спала, - неожиданно заявил Ричард. Эванжелина едва не подавилась бутербродом. Заставив себя медленно прожевать и проглотить его, девушка отпила глоток кофе и холодно улыбнулась.
      - Вы ошибаетесь, ваша светлость. Разве можно плохо спать в такой замечательной комнате и на такой удобной постели?
      - Думаю, люди вообще плохо спят на новом месте. А ты слышала эти странные звуки? Стоны и скрипы замка? Когда на канале разыгрывается шторм, начинаешь думать, что замок вот-вот развалится и тебя похоронит под кучей древних камней. Но не беспокойся, ты привыкнешь к шуму.
      - Да, думаю, это не составит большого труда. Вы правы, я даже забыла и о стонах, и о звоне цепей. Ричард даже не улыбнулся.
      - А ты всегда по утрам в подобном настроении? - спросил он, поигрывая вилкой. - Впечатление такое, что ты отгораживаешься от мира частоколом слов.
      - Нет, не всегда, - буркнула Эванжелина. - Ну хорошо, раз уж ты настаиваешь. Я плохо спала, потому что опасаюсь, что за ночь ты изменишь решение и выставишь меня из замка, - призналась она. - Я не хочу голодать, ваша светлость.
      - Нет, я не передумал, так что беспокоиться тебе не о чем, если только в этом причина твоего беспокойства.
      - Рано утром ко мне приходила миссис Нидл, - сообщила девушка.
      Вилка герцога с кусочком ветчины застыла в воздухе.
      - Миссис Нидл? - оторопел он. - Странно, очень странно. Она почти не выходит из Северной башни. И чего же она хотела от тебя?
      - Просто пожелала познакомиться со мной, кузиной Мариссы. Правда, миссис Нидл сказала нечто странное, но была добра ко мне.
      - Она ведьма, - вымолвил Ричард.
      - Миссис Роули сказала то же самое, но ведь она не злая ведьма. Миссис Нидл лечит больных.
      - Пытается, во всяком случае. Вчера вечером она лечила своими снадобьями моего ливрейного лакея Джанипера. Я ничего не слышал, так что, думаю, он все еще дышит, - улыбнулся молодой человек. - Но ты съела только кусочек хлеба. Миссис Дент придет в ужас, если узнает, что ты отвергла ее стряпню. Давай же попробуй хотя бы почек, они восхитительны.
      Девушка покосилась на почки, и ее передернуло от отвращения.
      - Вы очень высокая, мадам, но слишком худая, разве только... - Ричард замолчал и выразительно посмотрел на ее грудь.
      Эванжелина поняла, что он хотел сказать, и оценила его молчание. Похоже, он умел быть сдержанным. Правда, иногда Ричард бывал грубым, как ей уже было известно.
      Что ж, подумала Эванжелина, интересно, как далеко он зайдет?
      - Разве только "что", ваша светлость? - елейным голосом спросила она.
      - Я видел, как ты намазывала масло на хлеб, и, естественно, обратил внимание на твои пальцы. Они у тебя короткие и толстые. Извини, что я прямо говорю об этом, но ты же спрашивала. Да, с пальцами тебе не повезло. Интересно, почему они у тебя такие? Не от французов ли?
      Эванжелине захотелось вскочить с места, схватить стул и запустить им в герцога.
      - Короткие и толстые пальцы? - возмутилась она. - Но это же смешно! Ты же смотрел на мою.., нет, не буду говорить куда! Это невежливо! Ты наверняка рассмеешься, и от этого мне захочется провалиться сквозь землю. Но это невозможно, поэтому мне не остается ничего другого, как выслушивать твои насмешки.
      Ричард не засмеялся, но Эванжелина понимала, что он едва сдерживает смех. Девушка опустила глаза на свои длинные белые пальцы.
      - В общем, ты выставил меня дурой, - кивнула она. - Как ты считаешь, может ли миссис Нидл дать мне какого-нибудь снадобья, от которого мои короткие пальцы чуть удлинятся?
      - Надо мне взглянуть на них поближе, тогда я пойму, - невозмутимо проговорил герцог. - Это не очень серьезный физический недостаток, к тому же я - человек терпимый. Все знают и ценят это. И ты отныне тоже.
      Эванжелина открыла было рот, но промолчала. Положив локти на стол, Ричард наклонился к Эванжелине:
      - А вам нравятся словесные дуэли, а, мадам?
      - Да, - кивнула она. - Как и вам, ваша светлость. Вы прирожденный затейник и шутник. Вам отлично удаются розыгрыши, но еще посмотрим кто кого. Года через два я смогу устроить новую дуэль, и тогда увидим, кто под конец будет сидеть, опустив глаза на свои руки, не зная что сказать.
      - Ну да? Ох, кстати, я забыл называть тебя Эванжелиной. Правда, обращение "мадам" торжественнее, так обычно называют настоятельниц монастырей, аббатис...
      - Я никогда не была особенно религиозной, - призналась девушка.
      Удивленно подняв брови, Ричард рассмеялся.
      - Знаешь, посмотри-ка значение этого слова в словаре. В моей библиотеке есть отличный словарь. - Внезапно он нахмурился. - Правда, возможно, этого значения нет и там. Оно несколько.., необычное, не совсем подходящее для невинных женских ушек. Ладно, забудь об этом. Буду называть тебя просто Эванжелиной. Кстати, это имя как-нибудь сокращается?
      - Мама называла меня Евой.
      - Интересно. Тут же приходит на ум библейская Ева. Помнишь, что она сделала с беднягой Адамом? Это из-за нее его изгнали из Эдема, а ведь все началось с кокетливой улыбки, - покачал головой молодой человек. - Насколько я помню, она никогда не носила одежды, даже после того, как их прогнали из рая. Ей нравилось смотреть на него, доставляло удовольствие, когда у Адама буквально глаза лезли на лоб от ее вида, - не сомневаюсь, что так и было.
      - Мне об этом ничего не известно, - пожала плечами Эванжелина. - Может, конечно, что-то вроде этого и произошло, но, похоже, в своих домыслах ты любишь забредать в нехоженые дали.
      Герцог усмехнулся.
      - Не видел я еще такой дорожки, по которой мне не захотелось бы пройти, заявил он. Помолчав, Ричард проговорил:
      - Вообще меня всегда интересовало, где расположен этот самый рай. Не думаю, что где-нибудь неподалеку от английского побережья. Иначе в моем замке не было бы слышно ни стонов, ни скрипов, мы бы никогда не мерзли, а лишь грелись на солнышке и наслаждались приятной погодой. Нет, это смешно! Стоны не могли бы утихнуть. Интересно, что сказал бы твой муж, узнав, что ты ничего толком не знаешь о рае?
      Ее муж! Ее несчастный покойный муж... Девушка уронила кусочек хлеба на скатерть.
      Слава Богу, Ричард ничего не понял.
      - Прошу прощения, Эванжелина, мне не хотелось всколыхнуть в твоей душе печальные воспоминания, - промолвил он.
      - Я уже говорила тебе, - сурово произнесла девушка, - что мой покойный муж Андре был прекрасным, чутким человеком. Я обожала, боготворила его! Он научил меня всему, что женщина должна знать об этом твоем рае!
      - Что-то я не припомню, чтобы ты упоминала вчера о его достоинствах. Нет-нет, прошу прощения, не сердись, - торопливо проговорил Ричард, увидев, как нахмурилась его кузина. - Оставим душу Андре в покое и мире.
      4 Прелестная лгунья Эванжелина побледнела.
      - Ну что ж, - вновь заговорил Ричард, - если ты насытилась, то я, пожалуй, готов познакомить тебя с Эдмундом. Мальчик надеялся, что к нам приехал Филип Мерсеро - мой друг, который обычно привозит ему подарки и катает верхом. Потом он подумал, что в гости пожаловал Роан Каррингтон - мой давнишний приятель, всегда выигрывающий на кошачьих бегах, проводимых недалеко от Истборна. Роан часто рассказывает Эдмунду о котах-противниках и о методах их дрессировки. Между прочим, Роан - владелец чемпиона по кличке Джилли. А бедняга Филип давно мечтает взять котенка на воспитание, - продолжал герцог. - Теперь, когда он женился, братья Харкеры - лучшие кошачьи тренеры в округе, - возможно, сочтут, что ему можно доверить животное. Кошачьи бега проводятся с апреля по октябрь. Ты когда-нибудь бывала на кошачьих бегах?
      - Нет, но я слышала о них. А у тебя был кот, участвовавший в бегах?
      Ричард отрицательно покачал головой.
      - Нет, но, может, когда-нибудь будет. Братья Харкеры считают, что я пока недостоин. У меня слишком легкомысленная натура, по их мнению, а коту нужна твердая, уверенная рука. И владелец всегда должен быть рядом, а я ведь вечно в разъездах. Ну да ладно, пойдем знакомиться с моим сыном, - заключил Ричард.
      Глава 10
      Улыбающаяся Эллен мыла личико и руки лорда Эдмунда, то и дело целуя и ласково похлопывая мальчугана. Герцог подумал, что, к счастью, его сын еще не достиг того возраста, когда прикосновения, особенно женские, начнут волновать его.
      Увидев отца, Эдмунд, как обычно, завопил от радости и бросился навстречу герцогу, который, смеясь, стал подбрасывать его высоко в воздух.
      - Боже мой, сынок, да у тебя почти все яйцо изо рта выпало, - все еще смеясь, проговорил Ричард. - Доброе утро, Эллен. Он уже позавтракал?
      - Он очень хорошо себя вел, ваша светлость, - поспешила ответить девушка.
      По обыкновению, она чуть отступила назад и присела в поклоне.
      - А где же моя тетя, папочка? Она привезла мне подарок? Ты ведь не позволишь ей обнимать меня, да? - Внезапно замолчав, ребенок осторожно выглянул из-за головы отца, все еще державшего его на руках. - Это что, та самая леди, которая приехала ко мне в гости? - громким шепотом спросил он.
      - Ну разве ее волосы не цвета меда? - весело спросил герцог. - А карие глаза не цвета грязи? Тебе не кажется, что она почти такого же роста, как и я?
      - Да-а, папочка, - нерешительно вымолвил мальчик. - Правда, я не уверен, что глаза у нее цвета грязи.
      - По правде говоря, я хотел прийти первым, чтобы подготовить тебя, да, видно, она неотступно следовала за мной. - Ричард повернулся к Эванжелине. Эванжелина, это мой сын Эдмунд, - представил он ей ребенка. - Эдмунд, поздоровайся со своей тетей.
      Мальчик внимательно осмотрел девушку.
      - Нет, ваши глаза совсем не напоминают цвет грязи, - заявил он. - Опусти меня вниз, папочка, чтобы я мог поздороваться.
      Удивленно приподняв брови, Ричард осторожно опустил сына на пол. Эдмунд церемонно поклонился, выставив вперед "правильную", как выразилась бы его бабушка, ногу.
      - Добро пожаловать, тетушка Эванжелина, - церемонно произнес он. - Эллен сказала, что вы наполовину иностранка. Она добавила, что вы из Франции.
      - Да, - кивнула Эванжелина, - я наполовину иностранка. - Она опустилась перед ребенком на колени.
      - Добро пожаловать в мой дом, тетушка. Вы в Чеслее.
      - Знаю, благодарю вас, - улыбнулась Эванжелина.
      - Ты молодец, Эдмунд, - похвалил сына герцог. - Я доволен. - Он повернулся к Эллен:
      - Ты неплохо поработала с ним.
      Эллен, вечно красневшая в присутствии герцога, промолвила:
      - Лорд Эдмунд настоял на том, чтобы мы несколько раз отрепетировали приветствие, ваша светлость. Он заявил, что это дело чести.
      - Так и есть, - кивнул герцог. - Эдмунд, почему бы тебе не называть тетушку просто Евой? Это гораздо проще, чем полностью произносить длинное имя. Вы ведь не возражаете, мадам?
      - Конечно, - согласилась девушка. - Я двоюродная сестра твоей мамы, Эдмунд. Мне всегда так хотелось познакомиться с тобой.
      Мальчик вложил пальчики в ладонь Эванжелины.
      - А вы похожи на маму? - поинтересовался он. - Видите ли, я почти не помню ее.
      - Не очень, - ответила Эванжелина. - Твоя мама была очень красивой.., как ангел, у нее был тихий голос, золотистые кудри и глаза цвета ясного летнего неба. Ты очень похож на нее, если не считать темных волос. - Покосившись на герцога, она заметила, как тот нахмурился, и поспешила добавить:
      - Но, честно говоря, Эдмунд, мне кажется, что ты вырастешь таким же красавцем, как и твой папа. У тебя такие же волосы, как у него, и такой же озорной огонек в глазах. И замечательный смех, Эдмунд. Это очень важно - уметь смеяться. Знаешь, я слышала, как смеется твой папа, так что, думаю, из тебя вырастет очень хороший человек.
      - Этого мне очень хочется, - промолвил мальчик. - А мама была невысокой? Мне не хочется быть приземистым, когда я вырасту.
      - Да, но не забывай, что мама была леди, сказочной принцессой. А сказочные принцессы всегда светловолосые, изящные, грациозные и красивые. Но ты ведь сын принца, а вот принцы-то никогда не бывают низенькими и светловолосыми. Да, ты будешь в точности как твой папа, так что не беспокойся. Посмотри только на свои ножки, Эдмунд. Ты сам еще маленький, а ступни у тебя уже о-очень большие. И с возрастом твое тело тоже сильно вытянется, чтобы соответствовать большим ногам. К тому же у тебя длинные тонкие пальцы. Да, - еще раз кивнула она, - я так и вижу, в какого крупного мужчину ты превратишься. Возможно, ты даже перерастешь папу. Кстати, если присмотреться хорошенько, то он вовсе не так уж высок и великолепен. И не производит особого впечатления.
      - А мне-то всегда казалось, что только собаки бывают в точности похожи на своих родителей, - ни к кому прямо не обращаясь, проговорил Ричард.
      - Совершенно верно, - кивнула Эванжелина, даже не обернувшись.
      - А я, стало быть, принц, да?
      - Это всего лишь метафора, ваша светлость, - объяснила через плечо Эванжелина, - Но, думаю, она понятна Эдмунду.
      - А что, мне нравится быть принцем, - ухмыльнулся герцог. - Но разве я и вправду не произвожу впечатления?
      Разве всего лишь час назад ты не говорила мне, что я великолепен?
      - Что-то не припомню.
      - А я правда буду выше, чем папа? - вмешался Эдмунд.
      - Несомненно, - подтвердила девушка. Личико ребенка засияло от радости.
      - Как хорошо, что к нам приехали вы, а не Филип и не Роан. А вы слышали что-нибудь о Джилли, коте-чемпионе?
      - Пока еще нет, но можешь быть уверен, что в ближайшее время я что-нибудь о нем разузнаю.
      - А не привезли ли вы мне подарка? - невинным тоном спросил малыш.
      - Что за попрошайничество! - возмутился герцог. - Твоя тетушка того и гляди подумает, что ты лишен всех удовольствий.
      - Конечно, я привезла подарок, Эдмунд. Надеюсь, он тебе понравится. - С этими словами Эванжелина вытащила из кармана маленькую коробочку, завернутую в бумагу, и протянула ее мальчугану.
      Значит, она подумала об Эдмунде. Герцогу это понравилось. Он наблюдал, как его сын сорвал с коробочки обертку и поднял крышку. Мальчик лишь восхищенно вскрикнул, увидев деревянный резной пистолетик тончайшей работы. Он был со взводом, как настоящий пистолет, и можно было даже нажимать на курок. "Но как она могла позволить себе купить такую дорогую игрушку? - подумал Ричард. Неужто потратила на нее последние гроши? Ведь пистолет, несомненно, стоил недешево".
      Эдмунду не верилось в такое счастье. Он сначала прижал пистолетик к груди, а потом вытянул руку вперед, чтобы полюбоваться на него.
      - Какая красота, Господи! - воскликнул ребенок. - Посмотри, папочка, даже дуло полое. Вот здорово! Теперь я могу устроить дуэль! Теперь Эллен придется собирать зеленую фасоль! - Прищурив глаза, он нацелился на Эллен. - Нет, Эллен, не беспокойся о фасоли, я просто тренируюсь. Можешь не приносить фасоль, но я попрошу тебя поиграть со мной. Ты будешь бандитом, а я застрелю тебя.
      Эллен съежилась.
      - Хорошо, лорд Эдмунд, - кивнула она. - Можете смело убивать меня.
      Ну вот, подумала Эванжелина, отлично, она разбудила в мальчике преступные инстинкты. Он уже хочет кого-то убить.
      - Папочка, а ты научишь меня правильно прицеливаться?
      - Да, если только ты пообещаешь не обижать Эллен.
      - Обещаю, - кивнул ребенок, даже не подняв на Эллен глаза. Он с нескрываемым обожанием смотрел на Эванжелину. - Спасибо тебе, Ева. Филип ни разу не дарил мне пистолета. И Роан - тоже. А Филип вообще не любит оружия.
      Эванжелина подумала о том, что Хоучард опять оказался прав, велев подарить мальчику игрушечный пистолетик. Как и друг герцога, Филип, она бы ни за что не подарила ребенку такую игрушку. А вот Хоучард говорил, что мальчик обезумеет от радости, и оказался прав, черт бы его побрал.
      А потом они втроем - герцог, Эванжелина и пристроившийся между ними Эдмунд, который то и дело размахивал своим пистолетом, пошли вниз.
      - Пригласим твою тетю покататься верхом, а, Эдмунд? - предложил Ричард. Мы можем показать ей парочку наших тайных тропок. Сегодня отличный день. Между прочим, Умберто, наш садовник-итальянец, - пояснил он, обращаясь к Эванжелине, - сказал, что еще дня два простоит хорошая погода. Будет просто жарко, как летом.
      Эванжелина остановилась, отрицательно качая головой.
      - Нет-нет, простите, но я не могу, - пролепетала она. - У меня нет костюма для верховой езды. - Она опустила глаза на свои муслиновые юбки. - Я не могу ездить верхом в этой одежде.
      Ричарду показалось, что она вот-вот разрыдается.
      - Как бы мне хотелось, чтобы хоть изредка я имел возможность показывать характер! - проговорил он спокойно. - Но нет, на этот раз я сдержусь. Это не проблема, к тому же я, кажется, уже все устроил. Возможно, ты даже сочтешь меня настоящим принцем. Эванжелина, ступай в свою спальню. Я пошлю к тебе миссис Роули.
      - Но зачем? Это ни к чему! - воскликнула девушка. - Это платье не переделать в костюм для верховой езды.
      - Мы знакомы почти двадцать четыре часа, Эванжелина, - заявил герцог. - У тебя был повод не доверять мне?
      - Нет, но ведь ты - мужчина, а у мужчин довольно странные понятия об одежде и...
      Ричард осторожно приложил палец к ее губам. - Иди! - повторил он. Эванжелина пошла.
      - Доверяй папе! - пробормотал Эдмунд, не сводя глаз с пистолета. Похоже, ребенок даже и не слышал, о чем спорили взрослые.
      ***
      Не прошло и получаса, как Эванжелина спустилась по широкой парадной лестнице с резными перилами. На ней был элегантный костюм для верховой езды голубого цвета, а великолепно уложенную прическу венчала роскошная шляпа с пышным голубым пером.
      Девушка просто оторопела, когда, войдя в комнату, увидела миссис Роули, державшую в руках шикарное платье для верховой езды. Экономка радостно улыбалась, рассказывая, что платье прежде принадлежало Мариссе. Разумеется, кому же еще оно могло принадлежать?
      - Поверьте, ее светлость всего один-единственный раз надевала наряд, тараторила миссис Роули. - Его сшила любимая лондонская портниха се светлости, мадам Фальс.
      - Боже мой! - вскричала Эванжелина. - Но я не могу надеть платье Мариссы! К тому же оно попросту не подойдет мне! Я же гораздо крупнее ее. Нет, миссис Роули, я не надену этого наряда.
      Экономка лишь покачала головой.
      - Надеюсь, вы не думаете, что это ее единственный костюм для верховой езды? Просто этот самый новый, он был заказан незадолго до смерти герцогини. Рано утром, мадам, его светлость приказал переделать платье для вас. Правда, я успела всего лишь отпустить подол. С тех пор, как ее светлость умерла, в доме больше нет портнихи.
      - Целых три дюйма, - проговорила Эванжелина, приближаясь к герцогу и Эдмунду, который с гордостью демонстрировал Бэссику новую игрушку. - Миссис Роули отпустила подол на целых три дюйма. Посмотри, юбка почти прикрывает мне лодыжки.
      - Вот и хорошо, - улыбнулся Ричард. - А то я бы волновался, глядя на них. Зато так мне спокойнее. Девушка положила ладонь ему на руку.
      - Ты очень добр, Ричард. Подумать только, ты предусмотрел, что у меня нет костюма для верховой езды, и позаботился о том, чтобы мне его приготовили. Да уж, ваша светлость, вы слишком добры.
      - Пожалуй, костюм надо еще переделать, а то он недостаточно прикрывает остальные части твоего тела, - проговорил герцог, выразительно поглядывая на грудь Эванжелины.
      Девушка инстинктивно ссутулилась, пытаясь ее спрятать.
      - Нет-нет, не делай этого! - рассмеялся Ричард. - Полагаю, миссис Роули уже подумала о том, что верх тоже надо бы расставить. Дюймов на пять.
      - Она сказала, что добавит сюда кусочек ткани, который вырежет из юбки. Кстати, мне маловато и в талии.
      - Надеюсь, юбка-то хоть достаточно широкая? А то миссис Роули вырежет из нее кусок, и та чересчур обтянет другие части твоего тела.
      Бэссик нахмурился и демонстративно громко откашлялся.
      - Ты быстро сообразил, что надо сделать, - заметила Эванжелина.
      - Да, я всегда быстро соображаю, особенно, если для этого не требуется особых усилий.
      Девушка знала, что он подсмеивается над ней, но не поняла, в чем соль шутки, поэтому предпочла просто кивнуть.
      - И это возмутило тебя, не так ли? Я просто в ужасе, оттого что ты не понимаешь моего юмора, Эванжелина. Да уж, я таков. Но можно не сомневаться, что этот твой покойный Андре точно знал, что нужно делать для того, чтобы понравиться женщине. - Ричард усмехнулся.
      Девушка посмотрела на него:
      - Андре был очень осторожным и щепетильным.
      - Ну да, - кивнул герцог, поправляя крашеное голубое перо на ее шляпе. - А ты не могла бы сообщить мне, с чем это он так осторожничал?
      Эванжелина ничего не могла придумать, но тут, к счастью, ей вспомнилось, как аккуратно отец вел домашние счета.
      - Ну-у, к примеру, Андре никогда не платил мяснику до тех пор, пока последний кусок мяса - а он считал, сколько мяса купили в лавке и сколько было подано к столу, - не был съеден. И кухарке приходилось ежедневно отчитываться. Ну как, ты не считаешь, что такого человека можно назвать щепетильным?
      Герцог оторопел:
      - Он считал куски мяса?!
      Торжествующе улыбнувшись ему, Эванжелина крикнула:
      - Эдмунд! Ты готов? Покажешь мне свои тайные дорожки? Мальчик засунул пистолет за пояс штанов, вышел из дома и остановился перед Эванжелиной. Бэссик, сделав страшные глаза, прошептал герцогу:
      - Ваша светлость, она же совсем неопытная молодая девушка.
      - Знаю, - кивнул Ричард. Вдруг он нахмурился, увидев, как его сын дразнит одного из павлинов. - Да, знаю. И это странно, - добавил он, покачав головой.
      Бэссик тоже нахмурился, глядя вслед герцогу, направившемуся за этой молодой девушкой и своим возбужденным сыном. И как только она додумалась привезти ребенку пистолет? По опыту Бэссик знал, что леди вообще не выносят вида оружия. Да уж, необыкновенная леди, Бэссик был уверен в этом. И еще он спросил себя, что же все-таки на уме у его хозяина.
      Вскоре управляющий услышал, как Ричард спрашивает свою кузину:
      - А сапоги для верховой езды тебе подходят?
      - Нет, - ответила та, поворачиваясь к нему лицом. - Они мне жмут. Я же гораздо крупнее Мариссы. - Девушка приподняла юбки, чтобы показать герцогу свои обычные сапожки. - Я надела свои, какая разница? Но спасибо тебе за то, что одолжил платье кузины.
      - Ничего я тебе не одалживал, - возразил Ричард. - Оно твое - равно как и вся остальная одежда Мариссы.
      - Ты очень добр, но я не возьму вещей моей несчастной кузины, - заявила Эванжелина.
      - Почему бы и нет? Ее вещи стоят столько, что если их продать, то на вырученные деньги можно целый год содержать небольшую деревушку. Одежда висит в шкафах - кое-что она носила, а что-то наверняка ни разу не надевала. Мама учила меня быть бережливым. Так что ты можешь помочь мне стать добродетельным. К тому же, - добавил он, - если ты будешь хорошо одеваться, то соседи будут более высокого мнения обо мне.
      - Папа, я только что застрелил Рекса!
      - Не слишком удачный выстрел, - заметил герцог, - потому что он все еще ковыляет. Рекс - это наш павлин, - объяснил он Эванжелине.
      - Господи, я не хотела, чтобы он так играл, - разволновалась девушка. Бедная птица.
      - А что, по-твоему, он должен делать с игрушечным пистолетом?
      Казалось, Эванжелина огорчилась. Ричард слегка приподнял ее подбородок.
      - Не тревожься. Это прекрасный подарок. Я, конечно, потолкую с Эдмундом по-отцовски позднее, но даже не представляю, что скажу ему. Насколько я знаю, дети часто бывают прямо-таки кровожадными дикарями, особенно мальчишки. Мы постоянно дрались на деревянных саблях, ножах, кидали друг в друга камнями, ветками! Я вообще-то не против таких игр, пусть играет, пусть воображает, что стреляет в Рекса. Тот хоть ненадолго замолчал, после того как Эдмунд "выстрелил" в него.
      Тут павлин вновь заклекотал, и мальчик снова прицелился в него.
      - Эдмунд, спрячь пистолет и попроси мистера Маккомбера оседлать тебе Пэнси.
      Чеслейская конюшня находилась на довольно большом расстоянии от северного крыла дома. Воздух возле нее был напоен ароматом свежего сена и соленого морского бриза. Справа от конюшни простиралась небольшая возвышенность. Эванжелина поднялась на нее и замерла, глядя вниз на море, омывающее мыс, на котором стоял Чеслей-Касл. Вода была темно-синей, а по ее поверхности то и дело пробегали и разбивались о берег белые барашки пены. На какое-то мгновение девушка ощутила себя беспечной, словно ничто не омрачало ее жизнь. Жить во лжи было ужасно.
      - Франции ты отсюда не увидишь, даже в самый ясный день. Если хочешь, можем на моей яхте прокатиться до острова Уайт, у меня там есть небольшая усадьба. Недалеко от Вентнора, - пояснил герцог. - Эдмунд любит ездить туда. Там есть маленькая, закрытая со всех сторон бухточка, где он плавает, и лодочка, которую я купил ему в прошлом году.
      - Я так люблю ходить под парусами, но никогда не каталась на яхте по морю, - вымолвила Эванжелина. - Есть какая-нибудь разница?
      - О да! Сама увидишь, это волнует и будоражит воображение. Ты хорошо плаваешь?
      Девушка кивнула и повернулась к Ричарду, чтобы пойти вслед за ним в конюшню.
      Глава 11
      - Маккомбер! - крикнул Ричард высокому худощавому человеку, одетому в домотканую куртку и великолепные кожаные сапоги, очень понравившиеся Эванжелине.
      На вид Маккомбер был крепок и могуч, как старый дуб, и силен, как Геркулес.
      - Добрый день, ваша светлость, - приветливо ответил он. - Император уже вовсю вертит головой. Парню нужен хороший галоп, и можете побиться об заклад, что он попытается свалить вас на землю, такой озорник. И вот чего, я подумал, что Голубка лучше всех подойдет для молодой леди. А Томми сейчас седлает пони лорда Эдмунда.
      Услышав свое имя, мальчик тут же выставил голову из дверей конюшни.
      - Папа, я показываю Томми мой новый пистолет! - Он снова исчез в конюшне, и они тотчас услышали звуки выстрелов.
      - Я не знаю, как ты ездишь верхом, - проговорил герцог, обращаясь к Эванжелине. - Голубка - милая добрая старушка, которая за свои двадцать лет ни разу никого не обидела. Она обожает кусочки яблока, которыми потчует ее Маккомбер. Дай ей три ломтика, и Голубка согласится переплыть Па-де-Кале с тобой и тремя тюками на спине. А уж если ты угостишь ее целым яблоком, то она опередит любого скакуна в округе.
      - Ага, - вмешался в разговор Маккомбер. - Так и есть. Она хорошая девочка, моя Голубка, такая спокойная, но, думаю, это именно то, что вам нужно, мадам. Голубка - единственная кобыла, на которой осмеливалась ездить покойная герцогиня.
      Маккомбер пожал своими могучими плечами и наградил Эванжелину многозначительным взглядом, который явно говорил: "Возможно, ты и не умеешь ездить верхом, но не переживай. Смело садись на эту старую добрую кобылу".
      Тут молодой конюх нервного вида вывел из конюшни огромного вороного жеребца с белой полоской на носу. Конь, не меньше семнадцати ладоней в высоту, был настоящим красавцем и, похоже, прекрасно знал об этом. Увидев хозяина, он попятился назад, громко фыркая.
      Рассмеявшись, Ричард направился к своему коню.
      - Потрясающее животное! - воскликнул он.
      - Да уж, - кивнул Маккомбер, не сводя глаз с конюха, едва удерживающего непокорного жеребца. - Мой хороший мальчик, - ласково проговорил он. - Но уж очень норовистый! Его светлость так дорожит своим конем, что и убить за него может. Покойный герцог подарил ему Императора четыре года назад.
      - А покойный герцог, отец нынешнего герцога, был хорошим человеком? Хорошим отцом? - поинтересовалась Эванжелина.
      Если Маккомбер и подумал о том, что это не совсем тактичные вопросы, то не подал виду и, почесав затылок, промолвил:
      - Да-а, старый герцог был крупным и сильным мужчиной. Я в жизни не встречал человека, который больше его любил бы жизнь и семью. Ох, не должен он был помереть так рано. - Маккомбер тяжело вздохнул. - Такой нелепый случай. Герцог пытался остановить двух дуэлянтов, а получилось так, что пулю получил он сам.
      - Какой ужас! - воскликнула Эванжелина. - Но как же это случилось?
      - Мой хозяин... - Маккомбер кивнул на Ричарда, - ездил к этим людям после злосчастной дуэли. Странно, но почему-то оба через три дня уехали из Англии. Причем их семьи остались здесь, а они быстренько собрали вещички и смотались. С тех пор никто больше ничего о них не знает. Я слышал, как его светлость говорил ее светлости, своей матери, что, будь его воля, он пристрелил бы любого из них и оставил подыхать в канаве, но, видно, не судьба. Ничего он не смог поделать. Правда, его светлость постарался сделать так, чтобы оба потеряли все самое дорогое. А вот и наша красотка Голубка!
      Подумать только, потерять отца из-за такой нелепости! Эванжелина спросила себя, как бы она поступила на месте Ричарда. Подняв голову, девушка увидела милую старую вороную кобылу с длинной черно-белой гривой, провисшей спиной и добрыми глазами. Голубка тихо сопела.
      Представив рядом двух лошадей, из которых одна фыркает и то и дело встает на дыбы, а вторая тихо плетется, опустив хвост, Эванжелина расхохоталась:
      - Ох нет, Маккомбер, только не красотка Голубка! Это будет напоминать пародию! Нет ли в конюшне другой лошади? Может, не слишком резвой, но которая была бы под стать Императору?
      Герцог, которого нетерпеливый скакун только что едва не столкнул в кусты, крикнул конюху:
      - Маккомбер, оседлай для нее Доркас! Заодно проверим, какой у нее норов.
      Доркас оказалась бархатистой гнедой кобылой с карими озорными глазами. Она была намного ниже Императора, но у нее были сильные ноги, широкая грудная клетка и гордо посаженная голова.
      Эванжелина глубоко вздохнула, подумав, что, возможно, она погорячилась, попросив другую лошадь, ведь ей не доводилось ездить верхом с тех пор, как они с отцом вернулись во Францию. Девушка подняла глаза на ясное, совсем по-летнему голубое небо. Она почувствовала, как по ее спине поползли струйки пота. Все еще глядя на небо, Эванжелина вознесла молитву Создателю. Если ее молитва не будет услышана, подумалось ей, то она, разумеется, свалится с лошади. Одно утешало: день для этого был вполне подходящим, и она могла не опасаться, что сломает руку, упав на лед.
      Ведя за собой под уздцы Императора, жевавшего яблоко, которое дал ему Маккомбер, к Эванжелине подошел герцог. Ричард сцепил ладони и помог девушке вскочить в седло. Хоть Доркас и не была семнадцати ладоней в высоту, но, глядя с ее спины вниз, на землю, которая оказалась удивительно далеко, Эванжелина снова подумала, что давно не ездила верхом. Впрочем, и раньше ее нельзя было назвать отличной наездницей. Что ж, дело принимало интересный оборот. Хотелось только, чтобы оно не закончилось сломанной шеей. Эванжелина сильно натянула поводья, понимая, что, дай она Доркас хоть малейший шанс, та немедленно сбросит ее на землю.
      Золотистый и лохматый Пэнси - шотландский пони - был очень мал. Не пройдет и года, как Эдмунд перерастет его. Хорошо хоть, что мальчик не пытался застрелить лошадку.
      По выложенной известняковыми плитами дорожке Ричард повел за собой маленькую кавалькаду к лесу, простиравшемуся к северу от замка. Но, едва въехав в лес, они повернули на восток и поскакали вдоль побережья, минуя фермы и пестрые квадратики огороженных плетнями полей.
      - Папочка, давай поедем на пляж, - попросил Эдмунд. - Я хочу показать тете Еве мою лодочку. Ева, ты хочешь посмотреть на нее? Скажи, что хочешь, пожалуйста!
      - Да, конечно, - кивнула девушка. - Прошу вас, ваша светлость.
      Она подумала о том, что должна хорошо изучить каждый уголок между бухтой и замком. Эванжелина не знала точно, когда Хоучард пришлет связного, но она догадывалась, что это произойдет в ближайшее время. Вспомнив о Хоучарде и своем отце, девушка натянула поводья. Доркас фыркнула и дернула головой, затем попятилась и с такой силой ударила ногами, что Эванжелина подскочила в седле. Девушке потребовалось несколько секунд, чтобы успокоить кобылу.
      - Эванжелина, осторожнее?
      - Слишком поздно, ваша светлость! - крикнула наездница, наклоняясь к шее Доркас, чтобы потрепать ее.
      Если она точно помнила указания Хоучарда, то пещера должна быть где-то неподалеку, на южном берегу бухты, там, где в воду вдавался длинный мыс.
      - Поехали, Эдмунд! - крикнула Эванжелина, поворачивая Доркас в сторону скалы.
      Древняя пологая тропинка, ведущая к берегу, была широкой и хорошо утоптанной. Девушка с улыбкой подумала, что в давние времена кельтские жрецы друиды, должно быть, спускались по этой тропинке к берегу моря. Обернувшись на замок, она прикинула расстояние: похоже, они проехали не более полумили. Ходить здесь нетрудно, и с ней ничего не случится, когда она будет в одиночестве пробираться к берегу.
      Эванжелина помнила, что принадлежавшая Чеслеям бухта была, на ее счастье, окружена колючим кустарником, деревьями и высокими утесами. Девушка сразу обратила внимание, что сюда нельзя случайно забрести: бухта хорошо укрыта от посторонних глаз.
      А изменники должны прятаться, пришло ей в голову. При мысли об этом Эванжелине захотелось свернуться калачиком и умереть. Но она должна выжить, потому что ее смерть неминуемо приведет к смерти отца. А Эванжелина очень дорожила отцом, и Хоучарду это было известно.
      Не успела девушка спешиться, как герцог подхватил ее и осторожно опустил на землю. Несколько мгновений Кларендон не отпускал ее, его пальцы почти обхватывали тонкую талию.
      - А ты большая девочка, - наконец произнес он. - Думаю, мне понравится танцевать с тобой вальс. Во всяком случае, не придется то и дело нагибаться.
      - Что ж, тогда должна заметить, что тебе повезло, потому что ты тоже большой мальчик, - парировала Эванжелина.
      Откинув голову, Ричард так громко расхохотался, что чайки, кружившие над их головами, с криками разлетелись.
      - Папочка, а что такого смешного Ева сказала тебе? - спросил Эдмунд. Почему ты смеешься? А можно, я застрелю несколько чаек? Их же тут сотни. Думаю, ничего не случится, если я убью несколько штук.
      - Стреляй, Эдмунд, у тебя еще полно пуль. Что до шутки твоей тетушки, то она просто поставила меня на место. Пойдем же, Ева, посмотришь лодку Эдмунда.
      При их появлении с полдюжины куликов с серо-белыми брюшками неуклюже разбежались в стороны. Эванжелина и герцог спустились вниз, к деревянной пристани, где была привязана небольшая шлюпка. Эдмунд, опередивший их, с грохотом спрыгнул на узкую полоску причала. Мальчик размахивал пистолетом и что-то громко выкрикивал - как пират после грабежа.
      - Эдмунд, осторожнее! - крикнул отец. - Он вообще ничего не боится, произнес Ричард, повернувшись к своей спутнице. - Полгода назад свалился с дерева в кусты шиповника и выбрался оттуда, весело смеясь. Вообще-то, наверное, это нормально, - добавил он, обращаясь скорее к себе самому, чем к Эванжелине.
      Но девушка отвернулась, рассматривая окружавшие бухту крутые утесы. Казалось, она полностью поглощена созерцанием природы. Ричард слегка потряс ее за плечо.
      - Здесь очень красиво, не правда ли?
      "Нет! - хотелось ей крикнуть во всю мочь. - Нет, здесь ужасно! Вообще все ужасно!" У нее не было выбора. Он пустил ее в свой дом, собирался доверить ей сына, подарить одежду, а она.., она предаст его.
      Эванжелина опустила глаза на увязающие в песке ноги. Ей хотелось выть. Но она не должна была показывать ему, что изучает окрестности.
      - Да, разумеется, - поспешила согласиться девушка. - Запах моря просто голову кружит. Мне так нравится слушать шум прибоя. Он никогда не утихает, подумать только! На земле все могут умереть, а волны все будут биться и биться о берег, и им не будет дела до того, что никто их не слышит.
      - Тебя, случайно, не эльфы подкинули родителям взамен украденной дочери? улыбнулся Ричард.
      - Не думаю. Папа всегда говорил, что я вылитая мама в молодости. Правда, теперь я стала больше походить на него.
      - Нет, ты не правильно меня поняла. Твой дядя и кузина Марисса всегда ненавидели море. Марисса даже ни разу не спускалась сюда, уверяя меня, что от морского бриза у нее мурашки бегут по коже и тут слишком холодно. От шума прибоя у нее болела голова, а от брызг ее волосы завивались в упругие пружинки, которые горничная никак не могла расчесать.
      - Ваша светлость, вообще-то дядя может не любить море, потому что в детстве едва не утонул. Не исключено, что его страх передался Мариссе. Впрочем, я не могу судить наверняка. Но почему же вы поселились именно здесь, если Марисса так не любила море? - спросила Эванжелина. - Разве у вас нет других особняков?
      Девушка понимала, что сболтнула лишнее, но слова сами слетели с ее языка. Она ждала. Выражение лица герцога не изменилось: приложив козырьком руку к глазам, он продолжал смотреть на сына, суетившегося в своей маленькой шлюпке.
      - Мои родители считали, что Чеслей-Касл - очень романтичное место. Как раз для молодоженов. Они даже уехали в Лондон, оставив нас здесь. - Он горько рассмеялся. - Правда, я никогда не верил в романтическую любовь, о которой рассказывал отец. Двое не сводящих друг с друга глаз, шепчущих друг другу на ухо какие-то ласковые глупости, долгие занятия любовью... - Он опять засмеялся, и на этот раз смех его стал еще горше. - Правда, я понимал, что можно подолгу бывать с женщиной в постели, но к чувствам это никакого отношения не имело. И после женитьбы на твоей кузине ничего не изменилось. Мне так и неведомо, что за романтические отношения могут связывать мужчину и женщину. Единственный раз Марисса, правда, действительно кое-что прошептала мне на ухо. Она стеснялась громко сказать, что не хочет, чтобы я еще хоть раз лег с нею. - Вздохнув, Ричард провел рукой по своим густым волосам. - Прости меня, Эванжелина, не стоило этого говорить. Марисса была еще так молода, она не должна была умереть. Она бы непременно полюбила своего сына и поселилась в Лондоне.
      - Мне известно лишь, что она умерла от несчастного случая, - тихо произнесла Эванжелина.
      - Да, - кивнул герцог, - наверное, тебе хочется узнать, в чем дело? Ну хорошо. Мариссу преследовал страх перед родами, она боялась умереть. Однако жена выжила, но страх ее стал еще сильнее. Забеременев во второй раз, Марисса поехала к одной женщине в Портсмут, чтобы избавиться от ребенка. Но кровотечение унесло ее жизнь. Марисса умерла, даже не доехав до Чеслей-Касла. Ужасная потеря! Правда, я ничего этого не знал. Лишь после ее смерти я нашел дневник, в котором она описывала свой ужас. Да я бы ни за что и пальцем до нее не дотронулся, если бы только мог представить, как ей страшно! - горячо говорил он.
      - Мне очень жаль, - вымолвила Эванжелина.
      - Да, - бросил Ричард, направляясь к причалу. Эдмунд уже собирался отвязать веревку, державшую его шлюпку.
      - Эдмунд, - крикнул герцог, - если только ты свалишься в воду и мне придется лезть за тобой, я отправлю тебя к Баньону! Уж он-то надерет твои уши, если мои сапоги вымокнут в морской воде.
      Однако мальчику никак не удавалось развязать тугой узел, хотя он пробовал несколько раз. Потом Эдмунд выстрелил в веревку из пистолета.
      Эванжелина вновь стала осматривать побережье, но перед глазами ее стояло лицо Мариссы. Бедная девочка. Герцог прав: ее смерть была ужасной потерей.
      Девушка обернулась к широкой тропе, протоптанной за века сотнями ног и лошадиных копыт. Даже шотландский пони Эдмунда, не задумываясь, стал спускаться по тропинке. Три лошади стояли, увязая в песке и поглядывая на нахальных чаек, с криками круживших вокруг них. Эванжелина попыталась взглядом отыскать вход в пещеру, о которой упоминал Хоучард. Ничего. Прищурившись, она заметила какое-то темное углубление в скале и направилась к нему. Но, приблизившись, девушка увидела, что это всего лишь впадина в темном камне. Где же эта чертова пещера?
      Услышав за спиной взрыв смеха, Эванжелина обернулась. Герцог держал сына над головой, угрожая, видимо, бросить его в воду. Потом Ричард опустил мальчика вниз и зажал его под мышкой, словно маленький шевелящийся сверток.
      - Думаю, он наполовину рыба, - заявил Ричард, опуская сына на песок.
      - Папочка, так же как Ева наполовину иностранка? - спросил мальчуган.
      - Да, ты совершенно прав. - Ричард посмотрел на девушку, и вновь его глаза задержались на ее груди. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал и лишь через несколько мгновений обратился к сыну:
      - Имей терпение, Эдмунд. Пожалуй, мы попросим твою тетушку отвернуться или переждать в каком-нибудь рве или канаве, пока мы искупаемся. Только попозже, если станет немного теплее. Как ты думаешь, Еве захочется присоединиться к нам?
      - Но мой пистолетик утонет, - разочарованно протянул мальчик.
      - Верно, - кивнул герцог.
      - Но.., когда мы плаваем, то на нас.., ничего нет, - нерешительно вымолвил ребенок. - А девочки всегда надевают что-нибудь на себя.
      - Он еще очень мал, - заметил Ричард, обращаясь к Эванжелине.
      Хоучард очень хорошо описал девушке герцога Чеслея, но его описание не могло передать живости характера, решительности, необычайно притягательного озорства и удивительного обаяния. Эванжелина совсем недолго пробыла в его доме, но уже чувствовала, что подчиняется обаянию Ричарда, оно словно обволакивало ее, и это нравилось девушке.
      - Знаешь, Эдмунд, - заявила она, - возможно, я плаваю гораздо лучше твоего папы. Если и в самом деле потеплеет, то, пожалуй, мы с тобой поплаваем, а папа пусть сам отсидится где-нибудь в канаве. Впрочем, хоть сегодня и очень теплый день, я думаю, что купаться все-таки не стоит - как-никак стоит февраль, самая середина зимы. Вода наверняка ледяная.
      - Как это - ледяная? - спросил Эдмунд.
      - Да очень просто, - ответил за Эванжелину герцог. - Это означает, что некоторые части тела девушки могут до того замерзнуть, что потеряют чувствительность. Она не утонет, но станет холодной. И тогда ей будет совсем невесело <Ричард каламбурит: frigid по-английски означает "холодный" и "фригидный".>.
      - Я толком не поняла, что ты имеешь в виду, - покачала головой Эванжелина, - но уверена, что это что-то не совсем приличное.
      - Вот тебе раз! - воскликнул Ричард. - Почтенная замужняя женщина, а ничего не знает о холодности!
      - Вовсе я не почтенная, - недовольно буркнула девушка.
      - Но ты же старше меня, - вмешался Эдмунд. - А папа говорит, что я уже молодой джентльмен.
      Эванжелина перевела взгляд с отца на сына. Кажется, она проигрывала. Всплеснув руками, девушка рассмеялась.
      - Ну хорошо, сдаюсь! - воскликнула она. - Вы победили.
      - Отлично, - кивнул герцог. - Не годится леди постоянно выигрывать сражения. Запомни это, Эдмунд. Впрочем, временами истинный джентльмен должен делать вид, что леди все-таки победила. И это тоже не забудь.
      - Я непременно запомню твои слова, папочка, правда, не понимаю, что они означают.
      - Поймешь со временем, - улыбнулся Ричард. - Сомневаюсь, что с годами что-то переменится в отношениях мужчин и женщин.
      - А вы, однако, циник, ваша светлость.
      - Всего лишь реалист, мадам.
      На этом разговор закончился. Эванжелина почувствовала настоящее облегчение, когда кони уверенно поднялись по тропе, ведущей к замку.
      Глава 12
      Дорри - миловидная, рослая восемнадцатилетняя девушка, новая горничная Эванжелины, поправила складочки на бледно-желтом шелковом платье.
      - Я помню этот наряд, - заметила она. - Ее светлость надевала его утром в Рождество. Господи, как давно это было! Целых пять лет назад, я тогда только что поступила в замок в , услужение и была совсем девочкой. - Дорри вздохнула. - Ее светлость сама подарила мне рождественский подарок - шкатулку для шитья. Миссис Роули говорила ее светлости, что я ; хочу стать портнихой. Ох, она была такой хорошенькой. Как жаль, что Господь так рано забрал ее.
      - А ты шила для нее? - спросила Эванжелина.
      - Нет, тогда не шила. Хозяйка велела мне чинить одежду слуг. Обещаю, что буду очень стараться, мадам. За эти пять лет я многому научилась. Хотите, я сделаю платье моднее? Вы же высокая, и мне кажется, что оборки вам не идут. Такой , женщине, как вы, надо носить платья простого покроя.
      - Согласна с тобой, Дорри, - кивнула Эванжелина. - Убери оборки и вообще все лишнее. Ты же видишь, что мы с ее светлостью разного роста. Я в семье самая высокая, - Да уж, как говорил герцог, она - большая девочка. И при этом держал ее за талию своими большими руками.
      Осмотрев швы и подол платья, Дорри заявила:
      - Когда я перешью платья ее светлости, будет казаться, что они сшиты на вас, мадам. Они не будут выглядеть старомодными. Мамочка его светлости присылает мне модные журналы. У вас будет потрясающий вид, мадам!
      Эванжелина ушла, размышляя про себя, знал ли Хоучард, который, казалось, знает буквально все о семье герцога, что Ричард настоит на том, чтобы она взяла себе платья его покойной жены. Впрочем, возможно, Хоучард предполагал, что герцог пожелает расплатиться с ней платьями лишь после того, как позволит Эванжелине соблазнить себя.
      Девушке было известно, что Эдмунд спит, а герцог занят со своим управляющим. Замок затих - по крайней мере казался тихим, хотя в нем постоянно работало около пятидесяти слуг, Эванжелина решила пойти в Северную башню. Было уже далеко за полдень. По пути ей встретился один-единственный лакей, забредший в эту часть Чеслей-Касла. Еще не поднявшись наверх, девушка почувствовала запах, распространявшийся из верхнего помещения. Запах был кисло-сладким - словно розмарин перемешали с корицей. Эванжелина намеревалась выяснить, что миссис Нидл имела в виду, заявив, что у нее огонь в глазах.
      Чем выше поднималась девушка по винтовой деревянной лестнице, тем сильнее становился запах. Оказавшись наверху, Эванжелина тихонько постучала в старую дубовую дверь, и тут же мелодичным голосом миссис Нидл пригласила ее войти.
      Хозяйка стояла посередине круглой комнаты. В стенах было прорублено по меньшей мере десять окон, соединенных между собой толстыми деревянными брусьями. Эта необычная комната была разделена на отдельные закутки плотными шелковыми экранами. Вдоль стен стояли столы, явно принесенные сюда специально для этой верхолазки, миссис Нидл. А на столах в три ряда аккуратно красовались бесчисленные банки с этикетками. В очаге пылал огонь, на полочке для подогревания еды стоял котелок, распространяя вокруг приятный аромат корицы и согревая комнату. Даже в столь теплый день огонь в этой открытой всем ветрам комнате не казался ненужным.
      - Да ты пришла раньше, чем я тебя ждала, - заговорила миссис Нидл. Садись-ка вот сюда, детка, я дам тебе чашечку дивного травяного чая.
      Кивнув, Эванжелина направилась вслед за старухой в закуток, где можно было посидеть перед огромным камином. Другой закуток - для отдыха - прятался в алькове. Остальную часть комнаты занимала травяная лаборатория миссис Нидл. Пока хозяйка готовила чай, девушка подошла к столу и стала читать ярлыки на банках: "Размолотые ягоды имбиря", "Сушеный розмарин", "Лепестки роз", "Корень чертополоха". Было там много и таких названий, каких девушка и не слышала. Также на столах стояло несколько маленьких жаровен, на которых томились небольшие горшочки. От одного из них исходил сильный аромат роз. Девушка с наслаждением вдохнула его.
      - Какая чудесная у вас комната, - улыбнулась она, возвращаясь к хозяйке.
      - Да уж, - кивнула миссис Нидл, указывая крючковатым пальцем на стул с полупротершимся парчовым сиденьем. Эванжелина села.
      - Отец его светлости, герцог Вильям, приказал устроить здесь все специально для меня. Хороший он был парень, наш покойный герцог. Сильный и чистый. Больше всех на свете любил своего мальчика.
      - Я слышала об этом, - кивнула девушка. - Но и его светлость - ваш мальчик - тоже, похоже, души в отце не чаял.
      - Верно, - согласилась старуха. - Чего только его светлость не вытворял, вечно пускался во всякие приключения, узнав о которых, любые родители рассудка бы лишились, да только не герцог Вильям. Он лишь посмеивался, да говорил сынку, чтобы тот никого не убивал, не брюхатил девок и не причинял людям боли. Он готов был жизнь отдать за сына. Что за грустный день был, когда его светлость умер. - Миссис Нидл покачала головой. - Его светлость тут же так изменился... Все время бывал трезвым, словно монах какой, а взгляд его стал холодным и тяжелым. И уж больше он не смеялся..; Ничего такого больше не делает, чтобы не огорчать мамочку и не заставлять ее седеть раньше времени... Таким степенным заделался! - Миссис Нидл улыбнулась, обнажив два оставшихся у нее во рту зуба, причем оба были белоснежными. - Да, у ее светлости волосы все еще темные, как сны грешника. Лишь небольшая проседь, - добавила она.
      - Насколько я поняла, его светлость женился на моей кузине, потому что его отец хотел, чтобы сын немного остепенился?
      - Может, о чем-то таком он и думал... Мне кажется, герцогу Вильяму нравилась Марисса. Он хотел, чтобы она стала его дочерью, и знал, что, если не заставит сына повести девушку к алтарю, на это тут же найдутся другие охотники. Я уж говорила, что его светлость так любил папочку, что на все был готов ради него, на все! Он даже согласился жениться на нелюбимой женщине! Однако не сбивай меня с толку, детка, как бы там ни было, герцог хотел ее, а уложить Мариссу в свою постель он мог, лишь женившись на ней, - договорила миссис Нидл.
      Эванжелина была в смятении. Выпрямившись, девушка покачала головой.
      - Нет, не может быть! Герцог женился на моей кузине, потому что любил ее! Мне об этом говорили люди, которым я доверяю, - горячо произнесла она.
      - Ох любовь, любовь! И не думал вовсе о любви наш молодой герцог, когда повстречал Мариссу! Он хотел ее, детка, хотел спать с ней и никогда не выпускать из постели, и всем это было известно. Он и не скрывал этого... Ричард был молод, горяч и упрям как осел. Ох, детка, молодыми людьми движет только страсть, ничего больше, поверь. И его светлость не был исключением. Он увидел Мариссу и захотел ее. Но герцог Вильям был доволен - страсть сына не противоречила его планам.
      Налив Эванжелине зеленого травяного чая - на вид просто тошнотворного - в изящную чашку, миссис Нидл уселась напротив нее. Девушка сделала маленький глоток. На вкус чай оказался удивительно вкусным, словно в него добавили кислых яблок и сахара. Хозяйка попивала какой-то особенный чай, с шумом прихлебывая его из чашки.
      - Все шло так хорошо, - продолжала она, - пока наша юная Марисса не забеременела. И тогда все переменилось. Она боялась помереть при родах, но этого не случилось. Однако она уже не стала прежней.
      - Мать Мариссы умерла при родах, - вымолвила Эванжелина. - Наверное, она боялась, что с ней случится то же самое.
      - Я тоже так думала, пока не потолковала с ней. Видишь ли, Марисса доверилась мне, попросила спасти ее. Роды-то у нее не были трудными. К тому же я дала ей опия, чтобы уменьшить боли. Лорд Эдмунд появился на свет всего за шесть часов, а уже через пару дней она оправилась. Я даже давала ей специальные травки, чтобы у нее не шло молоко - не хотела она сама кормить сыночка.
      - Мариссе повезло, что вы были здесь, - заметила девушка.
      - Ну да, а этот глупый доктор, которого его светлость привез из Лондона, ничего не хотел давать бедняжке. Он считал, что женщина должна страдать, говорил, что, дескать, это ее доля, такой женщину создал Господь. А я сказала, что все это чушь, и дала ей опия, едва он вышел из спальни ее светлости. Уж больно сильное кровотечение у нее было после родов, а этот тип просто покачал головой и заявил, что кровь должна остановиться. Вот так... Думаю, он просто знать не знал, что надо делать в таких случаях. Так что я сама заботилась о ее светлости. Она быстро пошла на поправку, я уж говорила тебе, что через два дня Марисса уже хорошо себя чувствовала. Но оказалось, что это не имело для нее никакого значения... Ну да ладно, - продолжала старуха, - не желаю я больше толковать о Мариссе. Прости, если наговорила лишнего, да в мои годы каждое мгновение считаешь даром Божьим. Так что я не хочу тратить драгоценные минутки. Итак, детка, я знаю, что тебе не по нраву находиться в замке. Ты только и думаешь об этом, все твое нутро восстает против этого. Хотела бы я знать отчего? Может, расскажешь мне все-таки, почему ты приехала сюда против воли?
      Эванжелина похолодела.
      - Вы - колдунья, - пролепетала она.
      - Может, конечно, так оно и есть, но я ощущаю какую-то связь с тобой, детка. Ты боишься, но самое странное - твой приезд сюда. Разве не так?
      - Вам известно, почему я здесь, - заговорила Эванжелина, стараясь держаться уверенно. - Мой муж умер, оставив меня без средств к существованию. Так что я полностью завишу от герцога. Он обещал сделать меня гувернанткой лорда Эдмунда. Во всем этом нет ничего странного. И поверьте, ничего я не боюсь, во всяком случае, здесь, в Чеслее.
      - А ты ужасная лгунья, детка. Ужасная, - повторила миссис Нидл. - Ее светлость несколько раз говорила со мной о тебе. Ей так хотелось повстречаться с тобой, увидеть, как ты выросла, да вот только ее отец и покойный герцог не разговаривали друг с другом, а твой отец сторонился ее отца. Как нехорошо!
      - А вам известно, отчего наши семьи в разладе? - спросила девушка. - Я ведь тоже скучала по кузине и хотела увидеть лорда Эдмунда.
      Миссис Нидл сделала еще один глоток, а потом поставила чашку на маленький ветхий столик, стоявший возле ее стула.
      - Ее отец не разрывал отношений с твоей семьей. Старый Рольф отнюдь не собирался отгораживаться до тех пор, пока его не пустили по миру.
      - Не понимаю, о чем вы говорите, мадам. Отец Мариссы был порядочным человеком, причем состоятельным.
      - Рольф был игроком, детка. Он прокутил три состояния. Думаю, сейчас тратит четвертое - то, что ему удалось украсть, когда он женил своего сына на богатой наследнице. Бедная девочка, у которой такой свекор, как старый Рольф!
      - Но папа никогда не рассказывал мне об этом, - промолвила Эванжелина. Уверена, вы ошибаетесь.
      - Верь в то, во что верится, детка. Старый Рольф не дал ни соверена из приданого бедняжки герцогу Вильяму. Ни единого су. - Старуха рассмеялась.
      - Господи! Как это неприятно, миссис Нидл!
      - Да уж, детка. Насколько я знаю, он до сих пор не изменился, впрочем, мне мало что известно после смерти Мариссы. Ну а ты, детка, почему не хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит?
      Эванжелина молчала.
      - Ты такая же пылкая, как и она, но ты знала и другую жизнь. Твоя мать-англичанка стала твоей спасительницей, дитя мое. Это она помогла тебе научиться владеть собой. Да-а... А каким славным человеком был твой отец! Я отлично помню его, ведь я видела его в день свадьбы. У него был такой хороший смех... Так жаль, что он умер. Странно, но я этого не ждала. Этого не должно было случиться.
      - У него было больное сердце, - вымолвила девушка. Миссис Нидл, нахмурившись, посмотрела на Эванжелину, а потом перевела взор на огонь.
      Эванжелина не сводила глаз с ее лица.
      - Откуда вам что-то известно о моей матери? Откуда вы знаете, какой у меня характер? Вы же впервые увидели меня вчера!
      - Я так давно живу на свете, детка, - покачала головой старуха. - Кое-что я действительно вижу, ты уже это заметила, к тому же я знаю людей. Ну и, разумеется, ее светлость рассказывала о твоей семье. Верно говорят, что характер некоторых людей можно определить по их глазам. Ты из таких людей, детка.
      Девушка облизнула губы.
      - Вы говорили, что у меня в глазах огонь, - пролепетала она. - Что вы имели в виду?
      Старческие губы растянулись в широкой улыбке.
      - Ты только об этом и думала, да? Но я не виню тебя, девочка. Это чудесно - иметь огонь в глазах. Скоро ты сможешь в этом убедиться. Твоя жизнь только начинается. Но мне бы хотелось, чтобы ты сказала, что тебя тревожит. Ты боишься странных вещей и... - Она помолчала. - И испытываешь чувство вины.
      Эванжелина вскочила на ноги.
      - Все дело в том, что я не должна быть здесь! - Она поставила чашку с блюдцем на столик миссис Нидл. - Я не должна была приезжать в Чеслей-Касл! Но прошу вас, никому не говорите об этом. Все это ерунда, просто забудьте мои слова, миссис Нидл. Умоляю вас забыть все, что вы знаете обо мне.
      Или чувствуете... Пожалуйста!
      - Я никому ничего не скажу, - пообещала старуха. - Кроме герцога, добавила она. - Вот ему я все расскажу. Мой гордый, мой чудесный мальчик!
      - Он не только такой! - вскричала Эванжелина. - Ему все дозволено! Он невыносим! И он такой удивительный! - Девушка провела рукой по волосам. - Я не ожидала, что он окажется таким.
      Миссис Нидл подняла голову, внимательно глядя на Эванжелину.
      - Его светлость научился владеть собой, умеривать свой аппетит. Он стал хорошим мальчиком. И ждет, когда повстречает свою половину, по которой томится его сердце, чтобы стать таким же счастливым, каким был его отец.
      - Вы говорите о любви, как о судьбе, - удивилась девушка.
      - Для некоторых людей так оно и есть, - отозвалась старуха.
      - Не верю я в то, что на земле есть женщина, предназначенная именно для герцога, или мужчина именно для меня, - пожала плечами Эванжелина. - У этих людей слишком мало шансов повстречать нас.
      - Что ж, думай что хочешь, только в этом есть смысл. Наш мир огромен, и в нем живет так много людей, что и не представить. - Миссис Нидл улыбнулась и кивнула девушке. А потом ее веки опустились.
      Эванжелина оторопело посмотрела на старую женщину, которая, похоже, засыпала прямо на глазах.
      - Я, пожалуй, пойду, миссис Нидл, - тихо проговорила она. - Не вставайте, спасибо за чай.
      - Подумай о моих словах, детка, и заходи еще.
      - Я непременно приду, - пообещала девушка.
      - Хотелось бы мне услышать что-нибудь о муже, который, по твоим словам, у тебя был. Хотя нет, ни к чему мне слушать всякие сказки. - Миссис Нидл открыла глаза, и в них не было сна, скорее, их взгляд стал внимательнее. Можно было подумать, что она знает правду. - Детка, преданность временами становится тяжким грузом. Она рвет нас на части, а порой даже ослепляет.
      - Это верно, но ко мне не имеет никакого отношения, - заявила Эванжелина. - Всего хорошего, миссис Нидл.
      Выходя из комнаты, девушка услышала за спиной храп миссис Нидл. Неужто на нее действительно достаточно только посмотреть и понять, что ее что-то тревожит? Нет, этого не может быть. Несомненно, старуха - ведьма. Правда, до сих пор Эванжелина в ведьм не верила.
      ***
      Заплетя волосы Эванжелины в две толстые косы, Дорри уложила их на макушке. Затем осторожно вытянула несколько прядей, чтобы те, курчавясь, спадали на шею девушки. Эта прическа очень шла ей. Эванжелина посмотрела на свое отражение в большом зеркале, а потом перевела взгляд на Дорри, которая с нетерпением ждала ее реакции. Эванжелина улыбнулась. Желтое шелковое платье с завышенной талией мягкими складками спадало на пол. Дорри отпорола оборки и удлинила подол, так что создалось впечатление, что платье сшито специально для Эванжелины.
      Женщины понимали, что это настоящий успех. А успех был очень нужен Эванжелине: по словам миссис Роули, герцог желал видеть ее. Наверное, он сообщил об этом и Дорри, потому что великолепное платье уже поджидало Эванжелину.
      Девушка слегка отпрянула назад, когда Бэссик распахнул перед ней дверь огромного салона. И тут же до Эванжелины долетел заливистый девичий смех. Подняв глаза, она увидела элегантную молодую леди, которая смеялась, положив белую руку на черный рукав герцога. Возле камина сидела пожилая дама с нарумяненными щеками, серебристо-седые волосы которой украшала внушительных размеров диадема. По бокам от нее стояли два господина.
      - Мадам де ла Валетт, - зычным голосом объявил Бэссик.
      Присутствующие повернулись к Эванжелине. Куда еще, черт возьми, ее занесет? Кто эти люди? Она хотела, чтобы ее оставили в покое - тогда она смогла бы предать герцога и спасти тем самым своего отца. Девушка на мгновение зажмурилась, а затем, широко распахнув глаза, улыбнулась и вошла в гостиную.
      Молодая леди, чья рука все еще лежала на рукаве герцога, приветливо посмотрела на нее. Она была такой светлой блондинкой, что ее волосы в свете свечей казались почти серебряными. В ее светло-голубых глазах играли искорки смеха, и Эванжелине подумалось, что улыбка редко покидает ее лицо.
      - Входите, мадам, - просто сказал Ричард, направляясь к ней.
      Его темные глаза задержались на ее прическе, и девушка увидела, что Ричард одобрительно кивнул. Внезапно ей захотелось сказать ему, что она даже подрумянила щеки, хотя никогда не делала этого прежде. Он должен посмотреть на ее лицо и тоже одобрительно кивнуть. Однако он внимательно смотрел на ее грудь, и Эванжелина видела это, а он знал, что она знает. Заговорщически ухмыльнувшись, Ричард взял ее руку, поднес к губам и слегка поцеловал запястье.
      - Вы прекрасно выглядите и, конечно же, знаете об этом, - шепнул он.
      - Прекратите глазеть на мою грудь. У меня есть и другие части тела ничуть не хуже, между прочим.
      - Не думаю, что ты понимаешь, о чем говоришь, - возразил герцог. - Что это за части тела? Позднее ты мне непременно объяснишь, что имела в виду. Возможно, я соглашусь с тобой, а возможно - нет. А смотреть на твой бюст доставляет мне истинное наслаждение. Или - твой бюст мне очень нравится. Нет, не знаю, как правильно выразиться, признаюсь, я просто забываю о правилах, когда говорю о столь важных вещах. Кстати, Дорри отлично поработала над платьем. А теперь, перед тем как ты позволишь мне отпустить еще пару каких-нибудь столь же невинных замечаний, позволь представить тебе мою тетушку, леди Эудору Пемберли, и ее крестницу, мисс Фелисию Сторлей. Джентльмен, волосы которого взлохмачены, словно он стоит на сильном ветру, хотя на самом деле он соорудил такую шевелюру лишь для того, чтобы придать себе романтический вид, - это лорд Петтигрю, он же Дрю Хелси. А рядом с ним сэр Джон Эджертон, настоящий щеголь, считающий себя истинным законодателем моды вроде покойного лорда Браммела. Оба джентльмена не больше часа назад приехали из Лондона. Леди, джентльмены, перед вами моя кузина, мадам де ла Валетт. - Герцог улыбнулся. - Мадам недавно из Парижа, - добавил он.
      Эванжелина вежливо кивнула каждому из присутствующих, но это простое движение далось ей с большим трудом. Девушке не верилось, что он здесь. Он прибыл слишком рано, слишком рано... Сердце ее бешено заколотилось, она едва стояла на ногах. Оцепенев, Эванжелина смотрела на Джона Эджертона.
      Глава 13
      Он был все таким же, возможно, лишь на висках прибавилось седины. Впрочем, не так уж давно она его видела. У Эджертона было узкое лицо эстета, как однажды сказал о нем ее отец, лицо человека, у которого слишком много мыслей в голове, но которому вечно недостает времени. И вот этот человек приехал в Чеслей-Касл.
      Потому что она была там.
      Эванжелина надеялась, что ей дадут больше времени. Страх сковал ее, на мгновение девушка потеряла дар речи. И вдруг ей безумно захотелось иметь пистолет. Она бы пристрелила негодяя. Этого мерзкого предателя, подонка.
      Ей было известно, что сэр Джон должен связаться с ней, да, но она не успела приготовиться к встрече с ним. Какой же она была идиоткой! Всего лишь несколько часов провела в обществе герцога, но и этого времени хватило, чтобы забыть о цели своего приезда в Чеслей-Касл. А теперь... Теперь все встало на свои места. Чудесное забытье прошло, уступив место грязной реальности. Девушке все было ненавистно, ненавистна она сама.
      - А меня не надо представлять Эванжелине, - проговорил Эджертон, делая шаг ей навстречу. - Я знаю мадам де ла Валетт с тех пор, как она была маленькой девочкой с растрепанными косичками, грязным носом и носила стоптанные башмачки. - Низко поклонившись, Эджертон взял похолодевшую руку девушки и поцеловал ее.
      Его губы были сухими и холодными. Но взгляд, как ни странно, казался теплым и ласковым, словно не было этого ужаса, словно он был всего лишь мужчиной, с улыбкой узнавшим в молодой красавице растрепанную девчушку, которую видел много лет назад.
      - Как приятно встречать старых друзей, не правда ли, Эванжелина? - вновь заговорил Эджертон. - Надеюсь, с вами все в порядке? Позволено ли мне будет заметить, что выглядите вы великолепно? Вы - вылитая копия вашего замечательного отца, вот только глаза унаследовали от матери.
      - В чем дело? - нахмурился герцог, переводя взгляд с Эванжелины на Эджертона, все еще державшего девушку за руку.
      Эванжелина замерла, казалось, она боится шевельнуться, хотя.., это было просто нелепо.
      - Так ты знаешь ее, Джон?
      В это мгновение девушке удалось наконец справиться с собой. Она высвободила руку из руки Эджертона и заговорила спокойным и уверенным голосом:
      - Да, мы знакомы, ваша светлость, причем очень давно. Но я просто поражена, сэр Джон. Никак не ожидала увидеть вас, тем более так скоро.
      Они были почти одного роста. Глаза их встретились, но Эванжелина ничего не увидела во взоре Эджертона, ничего, кроме явной радости по поводу внезапной встречи. Он был настоящим виртуозом по части обмана, да и как могло быть иначе, если вся его жизнь была сплошной ложью, а окружающие даже не замечали этого? И чего она ожидала? Что поперек его лба крупными буквами будет написано "зло"?
      - Надеюсь, неожиданная встреча не огорчила вас, Эванжелина? - елейным голосом осведомился сэр Джон, опустив глаза на ее грудь.
      Герцог заметил этот взгляд и чуть покраснел. Удивившись себе самому, он отступил назад. Господи, что с ним произошло? Эта женщина не имела к нему никакого отношения, она всего лишь его родственница, к тому же дальняя. Впрочем, он чувствовал ответственность за нее, поэтому взял Эванжелину под свою защиту. Да, так оно и было. Но отчего-то Ричарду захотелось влепить сэру Джону пощечину - за то, что тот имел наглость так глазеть на ее грудь.
      - Ого, по-моему, ваш кузен нахмурился, Эванжелина, - улыбнулся сэр Джон. Полагаю, он решил, что я на весь вечер завладею вашим вниманием. Да, конечно же, вы должны поклониться леди Пемберли. Она - сущий дракон, но пламя, вырывающееся из ее пасти, не сожжет вас, а лишь слегка опалит. Мы с вами после обеда потолкуем, ведь нам наверняка есть что обсудить. Сколько же лет прошло с тех пор, как мы встречались, а? - Он повернулся к герцогу:
      - Я не видел Эванжелину почти три года. Я знал ее родителей, - добавил негодяй.
      Герцогу подумалось, что Эджертон неподобающим образом ведет себя с его гостьей, поэтому желание ударить сэра Джона не оставляло его. Ричард увидел, как Эванжелина кланяется его тетушке Эудоре. Он слышал, что девушка что-то говорит ей, впрочем, слов разобрать не мог. Что за черт! Повернувшись, герцог посмотрел на Дрю Хелси, с которым разговаривал, размахивая длинными руками, сэр Джон.
      - Стало быть, вы - кузина Мариссы, - проговорила леди Пемберли, оглядев Эванжелину с головы до ног. - Очевидного сходства я не вижу. Ваши волосы довольно темные, а у Мариссы они были золотистыми. Она в противоположность вам была совсем маленького роста. Есть и другие отличия.
      - Да, миледи, - кивнула Эванжелина. - Я, как тут уже было сказано, большая девочка.
      - Это я позволил себе отпустить подобное замечание, - внезапно проговорил за спиной девушки герцог. От неожиданности та едва не подскочила.
      - Не сомневаюсь, что ты многого наговорил ей, мой мальчик, - отозвалась леди Пемберли. - Итак, мадам, должна заметить, что ваше произношение превосходно, вы говорите почти как англичанка. Полагаю, вам следует отблагодарить за это своих наставников. Можно не сомневаться, что со временем вы избавитесь от акцента.
      - Моя мать была англичанкой, - сообщила Эванжелина. - К тому же я выросла в Англии, миледи.
      - Думаю, вы уже достаточно смутили се, тетушка, - проговорил герцог. Довольно, тетя Эудора, она же только что приехала. Между прочим, Эдмунд боготворит ее, так что подумайте хотя бы о счастье моего сына, тетушка. Эдмунд предпочитает ее общество обществу Роана Каррингтона и Филипа Мерсеро.
      Герцог, смеясь, тут же поведал пожилой даме о подарке, который его кузина привезла Эдмунду.
      - Я и не думала, что он станет стрелять в павлина, - заметила Эванжелина, обращаясь к леди Пемберли.
      - Кстати, он выстрелил и в веревку, которой была привязана его лодочка, добавил Ричард. - К счастью, это не принесло никому вреда.
      Эванжелина удивленно наблюдала за накрашенным лицом леди Пемберли казалось, ее кожа вот-вот треснет от широкой улыбки, а в больших зеленых глазах пожилой леди вспыхнуло любопытство.
      - Что ж, детка, если вы привезли ребенку пистолет, то, несомненно, вы скорее англичанка, чем француженка. Ох уж эти мужчины с их пистолетами! Можно подумать, они спят, положив оружие под подушку. Помнится, мой отец палил направо и налево, а мама лишь хваталась за голову. Да, детка, вы сделали хороший подарок. Мой мальчик научит своего малыша не убивать никого, кроме разбойников, да, может, премьер-министра и принца-регента - этих напыщенных дураков, которые, несомненно, заслуживают подобной участи. А теперь, обратилась леди Пемберли к своей крестнице, - скажи что-нибудь приятное мадам, Фелисия. Одному Господу известно, сколько усилий приложил твой отец, чтобы превратить тебя в настоящую леди. Свое искусство обольщения ты уже испробовала на герцоге. Я видела, как он едва сдерживал смех, но ты ему нравишься, так что его светлость держал себя в руках. Впрочем, думаю, тебе удастся достичь больших успехов с Дрю. Уж он-то по крайней мере до сих пор улыбается. Давай же, Фелисия, постарайся, пока кто-нибудь из этих господ не отправил тебя назад в классную комнату. Хотя, пожалуй, они и ручку тебе поцеловать могут, чтобы раззадорить.
      Кокетливо взмахнув длинными ресницами, Фелисия посмотрела на Дрю Хелси, а затем перевела взор на герцога.
      - Так это правда, ваша светлость? Вы остались равнодушны ко мне? Вы, оказывается, просто шутили со мною, а я так старалась! - воскликнула она. Фелисия поклонилась Эванжелине:
      - Рада познакомиться с вами, мадам. Надеюсь, вы простите нас за неожиданное вторжение, но крестная настаивала, чтобы мы приехали к обеду. Между прочим, она уверяла меня, что предупредить о визите за три часа вполне нормально. У герцога отличная кухарка, так что крестная уверена, что мы не умрем с голоду. Видите ли, лорд Петтигрю и сэр Джон заехали к нам с визитом, и леди Пемберли тут же предложила им сопровождать нас. Его светлость, разумеется, обрадовался, что мы приехали. Он заверил нас, что обожает сюрпризы.
      Леди Пемберли картинно закатила глаза, а Ричард произнес:
      - Знаете, Фелисия, глядя на вас, я чувствую себя древним старцем.
      - Мне пришла в голову та же мысль, - добавил лорд Петтигрю, однако улыбка, которой он наградил девушку, была далеко не отеческой.
      - Вот это да! - воскликнула Фелисия. - Вам, джентльмены, всего лишь по двадцать семь лет! Это женщина в подобном возрасте должна считать себя древней старухой. Но вы, господа, ощущаете себя такими зрелыми и умудренными опытом, что наверняка думаете, будто в состоянии развлечь даму своими доводами и подкупить ее искренней привязанностью. Во всяком случае, так говорит моя мама.
      - Да твоя бедная мама никогда в жизни не произносила так много слов за один раз! Во всяком случае, после твоего рождения, - заметила леди Пемберли.
      - Да, я стар, - повторил Ричард. - Полагаю, Дрю, следующей ступенью нашего падения станут трости. Хересу, Джон? Эванжелина? Налить кому-нибудь?
      После того как вино было разлито по бокалам, лорд Петтигрю проронил своим низким голосом:
      - Джон, ну ты и негодяй! Даже не предупредил нас, не намекнул, что вы с мадам знакомы.
      - Как говорила Фелисия, герцог любит сюрпризы, - улыбнулась леди Пемберли. - Так вы сказали, что были знакомы с ее родителями, Джон?
      - Совершенно верно, миледи. Ее отец был талантливым ученым и одним из самых красивых мужчин из всех, кого мне доводилось встречать. Эванжелина очень похожа на него. Позвольте выразить вам мое соболезнование, Эванжелина, ведь, как я слышал, он недавно умер?
      Девушка молча кивнула.
      - А когда ты в последний раз видел Эванжелину? - спросил герцог у Эджертона.
      - Она была тогда еще совсем юной. А потом вышла замуж и вскоре овдовела. Так много неприятностей за столь короткий срок! Временами жизнь становится невыносимой, не так ли?
      Эванжелина молчала. Ей не нужен был игрушечный пистолет Эдмунда, нет, она мечтала держать в руке настоящий пистолет, причем заряженный, и нацелить его в голову сэра Джона.
      - Да уж, - продолжал Эджертон, - те времена были не самыми счастливыми. Мать Эванжелины умерла всего за год до печальных событий, дамы так и вертелись вокруг ее отца, так что Эванжелина большую часть времени проводила хоронясь от людей в кленовой рощице. Помнится, мне несколько раз приходилось искать ее там, когда я приезжал с визитами. Кстати, что вы там делали?
      - Ничего особенного, - пожала плечами девушка. Она едва сдерживалась, чтобы не сказать, что пряталась в роще от него.
      - Кленовая роща! Как романтично! - воскликнула Фелисия. Она отпила большой глоток хереса, и у нее был такой вид, словно она вот-вот выплюнет его.
      - Только вам могло такое в голову прийти, - усмехнулся герцог.
      - Вы, наверное, уже заметили, - обратилась Фелисия к Эванжелине, - что герцогу нравится смотреть на меня, но он не любит, когда я болтаю. От моих слов он то и дело хватается за бутылку бренди - во всяком случае, так утверждает крестная.
      - Перестаньте строить глазки и попридержите язычок, - строго проговорил Ричард. - Представляю, до чего вы доведете своего мужа. - Он покачал головой. - Бедняга, мне так и видится, на кого он будет похож после первой брачной ночи. Можно не сомневаться, что вы с ума его сведете своей болтовней, указаниями, как надо поступать и чего не надо делать ни в коем случае, а также размышлениями вслух о том, чего бы вы хотели на завтрак.
      - Вот еще! - пожала плечами Фелисия. - Знаете, мне всегда казалось, что наутро после первой брачной ночи я буду спать как младенец.
      Наступило молчание, а потом герцог спросил:
      - Надеюсь, хоть во сне-то вы не разговариваете.
      - Попрошу мужа сообщить вам об этом сразу же, как выйду замуж, - лукаво улыбнулась Фелисия. У нее был вид нашалившей девчонки.
      - Я отвечаю за нее, - напомнила леди Пемберли, - и мне кажется, что разговор зашел слишком далеко. Так что, мадам, если с вас достаточно, то, пожалуй, сменим тему. А ты, дитя мое, если еще хоть раз заговоришь о вещах, которых девушка должна стыдиться, то я буду вынуждена вывести тебя.
      - Не вижу ничего неприличного в ее словах, - вступился за Фелисию Ричард. - Одна надежда на то, что она не выйдет замуж за болвана.
      - Стало быть, выбора у меня нет, остаетесь только вы, ваша светлость, улыбнулась Фелисия. Прижав руки к груди, она вздохнула. - Я слышала, как мама говорила, что вы очень любите женщин и вас даже можно назвать распутником, но из-за вашего герцогского титула никто не осмеливается вызвать вас на дуэль.
      - У меня просто голова идет кругом, - произнес Ричард. - Я вовсе не распутник, Фелисия. Я сдержанный человек, заботливый отец, гостеприимный хозяин. Только посмотрите - вы все еще здесь, не так ли?
      - Да-да, мой мальчик, - вымолвила леди Пемберли, - ты таков и есть, но прекрати подзадоривать ее. Замечательно, что ты такой смелый и решительный джентльмен, на которого приятно смотреть. Даже я, зрелая женщина, замечаю, как ты умеешь себя подать, хотя наверняка ты и не думаешь об этом. К тому же, полагаю, у тебя в голове побольше мозгов, чем у моего восемнадцатилетнего "багажа", который я имела глупость захватить с собой, но от которого, увы, не отвяжешься, ведь она моя крестница.
      - Крестная, а мне-то казалось, что вы боготворите меня с того самого мгновения, как я появилась на свет. Мне говорили, что вы так упрашивали сделать вас моей крестной матерью. Разве это не правда?
      Леди Пемберли закатила свои загадочные зеленые глаза.
      - Не обращайте на них внимания, мадам, - обратился лорд Петтигрю к Эванжелине. - Сколько я их знаю, они вечно ругаются, а ведь я знаю их давным-давно. Потому что познакомился с герцогом и его семьей еще мальчишкой. На самом деле они просто обожают друг друга.
      - Да, - кивнула Эванжелина, отпивая глоток вина. - Я вижу.
      Лорд Петтигрю рассмеялся:
      - Вообще-то я знаю Фелисию с пеленок. И довольно быстро понял, что эта девочка имеет железную волю. Однако ей нравится, когда о ней сплетничают. По ее словам, это помогает сохранять форму, так что ее язычок отточен постоянно. К тому же благодаря всем этим разговорам Фелисия постоянно находится в центре внимания, а ей только это и надо.
      - Она не нравится вам, лорд Петтигрю? - осведомилась Эванжелина.
      - Господи, вы не правильно меня поняли! - воскликнул Дрю Хелси, улыбнувшись гостье герцога. - По правде говоря, я собираюсь жениться на маленькой болтушке. Но мне бы не хотелось, чтобы она пропустила светский сезон. Каждая девушка заслуживает того, чтобы как следует развлечься перед замужеством. Думаю, в июне ей уже можно будет сделать предложение. - Внезапно Дрю нахмурился, глядя на огонь в камине. - Кстати, меня и в самом деле волнует, что она скажет после первой брачной ночи. Может, уже пора побеспокоиться об этом?
      - Думаю, говорить об этом не стоит, - пожала плечами Эванжелина. - А Фелисии уже известно, какое счастье ей уготовано?
      - Кажется, я слышу в вашем голосе иронию? Нет, она еще ничего не знает. Но скоро ее неведение рассеется. Надеюсь, вы не слишком любите разговаривать за обедом? Потому что если это так, вас ждет невеселый вечер. - Помолчав, он обратился к крестнице леди Пемберли:
      - Фелисия, я только что сказал мадам, что мы с Джоном договорились пользоваться языком жестов в вашей компании, ведь иначе нам и слова не удается вставить.
      - Не верю я вам, Дрю, - заявила Фелисия. Подойдя к лорду, она наградила его таким сияющим взглядом своих голубых глаз, словно знала об этом человеке все. Впрочем, подумалось Эванжелине, возможно, так оно и было на самом деле.
      - Я никогда не видела, чтобы кто-то изъяснялся на языке жестов, проговорила Фелисия, ткнув в грудь лорда Петтигрю маленьким кулачком. - Что это еще за язык? Покажите мне!
      Герцог тем временем внимательно наблюдал за тем, как его старый друг Джон смотрит на Эванжелину. Таким взглядом ястреб смотрит на полевую мышь. "Что тут происходит?" - спрашивал себя Ричард. Кем Джон был для нее, когда ей было всего семнадцать лет? А может, Джон поглядывал на нее так, как самец-ястреб смотрит на самку? Нет, Ричард решительно не мог понять, что происходит. Однако увиденного было довольно, чтобы он разгневался.
      - Скажи, что с тобой происходит, мой мальчик? - обратилась к нему леди Пемберли. - Что-то ты молчишь, будто в рот воды набрал. У тебя такой вид, словно ты зол как черт, да к тому же сильно утомился. Ах! Пожалуй, я знаю! Ты проиграл пари! Да! Готова биться об заклад, что ты спорил из-за какой-нибудь девчонки.
      Герцог рассмеялся, не возражая тетушке. Беспокоиться не стоило - он быстро выяснит, какую роль в жизни Эванжелины играл сэр Джон.
      - Мадам, - обратился он к леди Пемберли, - сомневаюсь, что во всем королевстве найдется хоть один мужчина, способный противостоять мне в таких делах. - Он покосился на Эванжелину, которая невидящим взором смотрела на пляшущее в камине пламя. Казалось, мыслями она очень далека от них. - Или женщина, - добавил Ричард.
      Лорд Петтигрю расхохотался.
      - А он оказался на высоте, мадам! - воскликнул Дрю. - Не стал бы я держать пари, предложенное леди Пемберли. А ты что скажешь, Джон?
      - Я тут слышал одну сплетню, - заговорил Эджертон, - будто герцог потерял благосклонность некоей дамы, которая отдала предпочтение его другу Филипу Мерсеро. Я прав, Ричард?
      - Да, - согласился герцог. - Так и есть. Человек неохотно расстается с тем, что ему по нраву, но это было к лучшему.
      Эванжелина только сейчас поняла, что слушала одного герцога, слова остальных гостей до нее просто не доходили. Интересно, что это за леди отвернулась от него?
      - Нет, - громко сказала она, слегка нахмурив брови и не сводя глаз с Ричарда. - Это невозможно. Я не верю этому. - Вдруг до нее дошел смысл собственных слов. Нервно усмехнувшись, она постаралась исправить положение:
      - Боюсь, ваше самомнение слишком велико, ваша светлость.
      Значит, она поверила? Герцог был доволен.
      - Нет, Эванжелина, я хотел сказать, что в самом деле потерял ее. А вы заметили, что это невозможно.
      Отпив из бокала глоток хереса, о котором она совершенно забыла, девушка уклонилась от разговора:
      - Я ужасно голодна. Где же обещанный обед?
      - Да ладно тебе, Ричард, - промолвила леди Пемберли, - ты говоришь об этом так, словно сердце твое разбито, что весьма далеко от правды. Все дело в том, что задета лишь твоя гордость. Ты не хуже меня знаешь, что Сабрина Эверслей сделала лишь то, что должна была сделать, равно как и Филип.
      - Возможно, - пожал плечами герцог. И добавил, обращаясь к Эванжелине:
      - Тетушка знакома с дамой, которая вышла замуж за моего лучшего друга. Ничего больше. - Он повернулся к тетушке:
      - А ваши осведомители, миледи, могли бы с успехом служить Наполеону. Слава Богу, в этом уже нет необходимости, потому что мерзавец заключен в тюрьме на острове. Так что присматривайте сами за своими сплетниками. Подумать только, мадам де ла Валетт только вчера вечером появилась в Чеслей-Каслс, а вы уже пожаловали в замок на обед!
      Эванжелина не удивилась. Скорее всего они приехали в Чеслей из-за сэра Джона, а вовсе не из-за леди Пемберли. Она посмотрела на герцога, испытывая невероятное желание извиниться перед ним. За то, что сделала и еще сделает. За то, что не была той, за кого себя выдавала, и никогда не будет.
      - Постараюсь сделать все, что могу, - широко улыбнулась леди Пемберли. Потом пожилая леди поднялась со стула, зашуршав фиолетовыми шелковыми юбками. (Несомненно, именно фиолетовый цвет оценила бы миссис Роули.) - Надеюсь, этот твой Бэссик накрыл еще на четыре персоны? Потому что одна из них, точнее я, уже готова сесть за стол. - Она бросила на Эванжелину властный взгляд:
      - Герцог сказал, что вы хотите остаться в замке в качестве гувернантки Эдмунда. Признаться, я ожидала увидеть унылую робкую особу без особых признаков красоты, но вы не оправдали моих ожиданий. Знаете ли, в моем возрасте от таких сюрпризов и сердце может остановиться, а этого мне бы совсем не хотелось.
      - Этого никому бы не хотелось, - заметил герцог. - Между прочим, вчера вид у Эванжелины был действительно довольно жалкий. Зато посмотрите на нее сейчас. Всего сутки провела она в моей компании, а уже расцвела, как.., ммм.., как нарцисс, - наконец нашелся он. Картинно потерев подбородок пальцем, Ричард добавил:
      - Разве нарцисс не такой.., мм.., желтый.., вытянутый цветок?
      - Я бы не сказала, что мадам слишком вытянута, - усмехнулась Фелисия. По-моему, совсем наоборот.
      - Буду надеяться на вашу поддержку, - кивнула Эванжелина.
      - На поддержку? - переспросила леди Пемберли. - Вряд ли вы получите ее от мисс Язык-Без-Костей. Думаю, поиски мужа этой особе сведут меня в могилу. Надеюсь, бедняга будет глухим. Я, знаете ли, привезла ее сюда для того, чтобы герцог не говорил, что я сую нос в его дела. А ведь я могла взять с собой любую из очаровательных молодых леди, которые всегда готовы сопровождать меня. Впрочем, нос я все же кое-куда суну. Ты все еще не женат, мой мальчик. А одного наследника маловато, подумай об этом. И уж не буду говорить о твоем мрачном настроении, в котором ты пребывал последние недели. Между прочим, твоя несчастная мать чего только не делает, чтобы вывести тебя из меланхолии.
      Герцог дернул шнур от звонка. Чересчур яростно, подумалось Эванжелине. Интересно, почему он пребывал в меланхолии? Девушка вспомнила, что, войдя прошлым вечером в библиотеку, Ричард был зол и угрюм. Интересно, в чем дело?
      Ответ на ее немой вопрос не заставил себя ждать:
      - Мне очень жаль, Ричард, - тихо проговорил лорд Петтигрю. - Мы так и не поймали убийцу Робби Фарадея. Нам известно, что в министерстве есть шпион, но мы никак не можем выяснить, кто он. Ох, кого же я пытаюсь обмануть? Шпионов, думаю, на самом деле гораздо больше. Это всех сводит с ума.
      - Я не понимаю вас, лорд Петтигрю, - медленно произнесла Эванжелина. Наполеон больше не представляет угрозы. Он в тюрьме на Эльбе. Зачем же нужны шпионы?
      Она знала, что Джон Эджертон не сводит с нее изумленного взгляда. Почему? Может, из-за того, что она нырнула в воды, которые могут поглотить ее? Или он боялся, что она укажет на него?
      Дрю Хелси, лорд Петтигрю улыбнулся красивой женщине, которая была почти одного роста с ним.
      - Видите ли, мадам, есть еще немало людей, жаждущих вернуть Наполеона на французский трон. Так что существует разветвленная шпионская сеть, работающая на то, чтобы освободить бывшего императора.
      - И один из этих шпионов убил человека, которого герцог знал?
      - Да, - кивнул Дрю. - Роберт Фарадей был нам всем добрым другом.
      - А вы, лорд Петтигрю, вы работаете на правительство? - поинтересовалась Эванжелина.
      - Верно. Как и сэр Джон, а иногда и герцог. Эванжелина не верила своим ушам. Как мог Хоучард возложить на нее такое дело, если герцог занимался политикой, а не был всего лишь равнодушным аристократом? Значит, друга герцога убили. Возможно, это дело рук Джона Эджертона. И не исключено, что тот действовал по приказу Хоучарда.
      - Да, - заговорил сэр Джон, - все мы делаем все, что можем, не так ли, Эванжелина?
      - Довольно об этом, - бросил герцог. Ричард не мог без боли вспоминать о Робби, о его бессмысленной гибели.
      - Прошу дорогих гостей к столу, - сказал герцог. Дамы под руку с кавалерами неторопливо двинулись в столовую.
      Глава 14
      - Пойдем со мной в библиотеку выпить бренди. Было уже поздно. Эванжелина слышала, как часы внизу недавно пробили одиннадцать. Она не хотели идти с ним. Ей хотелось спрятаться с головой под одеялом, но Эванжелина знала, что не должна выдавать свою тревогу. Поэтому, улыбнувшись, кивнула, всем видом показывая, что с радостью принимает предложение. Следуя за Ричардом, она вспомнила слова Джона Эджертона, сказанные им по пути в столовую:
      - Я всегда знал, что ты станешь еще красивее. Тебе известно, как сильно я хотел тебя.
      - Мне было всего семнадцать лет, - ответила девушка. Сэр Джон пожал плечами:
      - Не так уж мало. Женщины не бывают слишком молодыми, но ты отвернулась от меня. Сказала своему отцу, что я чересчур стар. Полагаю, старый козел согласился с тобой. Но я уже тогда знал, что в один прекрасный день сумею отплатить ему за это. - Замолчав на мгновение, он погладил костяшками пальцев ее щеку. - И тебе, разумеется, тоже. Да, время пришло. Ты сделаешь все, что я захочу, Эванжелина.
      Он был прав. Эджертон загнал их с отцом в тупик. Остановившись, негодяй опустил руку и нахмурился, заметив, что герцог не сводит с них глаз.
      - Не хочу, чтобы он ревновал. Впрочем, я доволен, он уже хочет тебя. Все пройдет гладко, даже если он узнает правду о тебе и о твоей.., миссии.
      - И не надейтесь! Это вы убили одного из друзей герцога, Роберта Фарадея! Ничто не остановит его! Ничто и никто, а особенно женщина, которую, по вашим словам, он хочет уложить в свою постель. Кстати, я сомневаюсь, что дело обстоит именно так...
      Войдя в библиотеку, герцог тут же направился к буфету и налил им по бокалу бренди.
      - Богатый глубокий цвет, - пробормотал он, взболтав жидкость в бокале. Напиток грешников. - Чокнувшись с Эванжелиной, Ричард посмотрел на нее поверх бокала. - Что скажешь о моей тетушке Эудоре и Фелисии? - полюбопытствовал он.
      - По-моему, леди Эудора очень любит тебя. А Фелисия... Думаю, никто не соскучится в ее компании.
      - До лорде Петтигрю?
      - Он очарователен. И собирается жениться на Фелисии.
      - Черт возьми! - Черные брови герцога взлетели вверх. - Дрю сам сказал тебе об этом?
      - Ну да, - улыбнулась девушка. - Я думала, ты уже знаешь. По словам Дрю, он сообщит девушке о несказанной удаче, выпавшей на ее долю, через некоторое время. Он хочет, чтобы та в девичестве провела этот сезон.
      - О Господи! - Кларендон опрокинул себе в рот остатки бренди и уставился на пламя в камине. - О Господи! - повторил Ричард. - Поистине сердце мужчины непостижимо.
      - Мне кажется, они замечательно подходят друг другу, - заметила Эванжелина.
      - А скажи-ка мне, что ты думаешь о Джоне Эджертоне? Собственно, его интересовало ее мнение лишь об этом человеке. Об остальных он расспрашивал просто так, чтобы завести разговор. И Эванжелина поняла это. Что ж, не имело смысла скрывать правду. Вздернув подбородок вверх, девушка выпалила:
      - Он мне не нравится.
      - Почему?
      - Он хотел жениться на мне, но отец не позволил - мне тогда было всего семнадцать лет. Сэр Джон был стар для этого брака, слишком стар, и папа сказал ему об этом. Признаться, я очень удивилась, увидев его здесь. Но раз уж он твой друг, то я постараюсь держаться с ним вежливо, если мне доведется еще раз оказаться в его обществе.
      Пожав плечами, герцог поставил бокал на столик. Как ни странно, ему стало легче, гораздо легче. Да, Джон знал ее раньше, да, он смотрел с вожделением на ее грудь, но он был ей не по нраву! Замечательно!
      - Оба - и Джон, и Дрю - работают на правительство. Каждый на своем месте. - Герцог помолчал. - Я знаю, что ты не любишь Наполеона, но ты должна знать, что негодяям нужно давать отпор. Однако не беспокойся, здесь ты в безопасности, я позабочусь об этом.
      Не сводя с Ричарда глаз, девушка медленно кивнула.
      - Я устала, - выговорила она, когда молчание слишком затянулось. - Это был очень долгий день, к тому же полный сюрпризов.
      - Да, - кивнул Ричард. - Тетушка любит наезжать неожиданно, но она тревожится за меня. И хотела убедиться, что ты не убьешь Эдмунда в его постели. Поверь, если бы ты ей не понравилась, она добилась бы, чтобы тебя выгнали из дома, а до тех пор она буквально спала бы у твоего порога, чтобы не оставлять без присмотра.
      - Я заметила, что она очень любит тебя, - повторила Эванжелина.
      Подойдя к девушке, Ричард заглянул ей в глаза.
      - Я рад, что ты здесь, - спокойно произнес он. И, как недавно делал Эджертон, Ричард нежно дотронулся до ее щеки костяшками пальцев, но ей не захотелось отталкивать его руку.
      - Я буду заботиться об Эдмунде, - прошептала Эванжелина.
      - Знаю. Если бы я усомнился в этом, ты не осталась бы здесь ни минуты. Странно, не правда ли? Ты ведь приехала всего сутки назад.
      - Нет, чуть больше - прошло уже почти тридцать часов, - заметила девушка. - Но у меня такое чувство, словно я здесь давным-давно. Я очень рада, что приехала. И надеюсь, ты не возражаешь.
      Герцог улыбнулся.
      - Я против многого возражаю, - заявил он, - но не против тебя.
      И вдруг его взгляд изменился, в нем загорелся уже знакомый Эванжелине огонь. К собственному удивлению, девушка почувствовала, как отозвалось ее тело на этот взгляд. Она инстинктивно прикрыла грудь руками.
      - Опять ты так на меня смотришь, - прошептала она.
      - Я не в состоянии этого не делать.
      - Нет, я имею в виду, что ты опять смотришь на одно место...
      - Я не могу сдержаться.
      - Я пойду спать.
      Ричард отступил назад. Ему не хотелось, но он это сделал. Потому что едва сдерживался, чтобы не прикоснуться к ее груди. На мгновение он закрыл глаза, будто ощутил нежность ее белой кожи.
      - Спокойной ночи, Эванжелина.
      ***
      Открыв глаза, Эванжелина уставилась во тьму. Она провела рукой по покрытому испариной лбу, потом отбросила с лица рассыпавшиеся волосы. Опять ночной кошмар. Но все было таким реальным. Ей казалось, что она так и слышит голос Хоучарда: "Вы что-то уж слишком невинны для девятнадцати лет, мадемуазель. Смотрите, как бы герцог попросту не задрал вам юбки и не взял вас, а то, чего доброго, он сделает это, а вы и не поймете, в чем дело. Кстати, - продолжал подонок, - последи-ка за тем, чтобы твоя хваленая невинность не лишила тебя остатков здравого смысла. Жизнь твоего отца зависит от тебя и твоей преданности нам".
      Хоучард слегка потрепал ее за мочку уха. Эванжелина в ужасе отшатнулась, и он расхохотался.
      Вскочив с кровати, девушка натянула на себя шерстяной халат. Сунув ноги в старые тапочки, она выскользнула из спальни и пошла вниз. Эванжелине больше не хотелось спать: она боялась, что если закроет глаза, то перед ней снова возникнет образ Хоучарда. Пожалуй, решила Эванжелина, надо взглянуть, нет ли в библиотеке герцога книг, которые интересно почитать в середине ночи. Высоко подняв свечу, девушка направилась к лестнице по длинному, выстеленному коврами коридору.
      Замок затих. Правда, иногда Эванжелине мерещились какие-то стоны, то и дело раздавались непонятные скрипы, но такие пустяки уже не пугали ее. Вот лежать в постели и думать о том, с какой целью она приехала в Чеслей, было ужасно.
      Внезапно огромные часы, висевшие на стене над парадной лестницей, пробили. Один-единственный громкий удар. Эванжелина вздрогнула: она-то думала, что уже близится утро. Прижимаясь к стене, девушка спускалась вниз по лестнице, по-прежнему держа свечу в поднятой руке, как вдруг большая парадная дверь распахнулась. Девушка замерла на месте.
      Это был герцог. Она узнала его, когда робкий луч лунного света осветил знакомую фигуру. Захлопнув ударом ноги дверь, Ричард нетвердой походкой вошел в холл.
      Эванжелина решилась выйти ему навстречу, крепко сжимая в руке свечу.
      - Ваша светлость! - позвала она. Тряхнув головой, герцог смерил девушку долгим взглядом, затем провел рукой по взъерошенным волосам.
      - Эванжелина? - удивленно буркнул он. - Какого дьявола ты бродишь? Ричард слегка качнулся. - И какого черта торчишь в холле в столь поздний час?
      - Я не могла уснуть. Мне привиделся кошмар, - призналась девушка. Поэтому я решила спуститься в библиотеку за книгой. Прошу прощения, что удивила тебя своим появлением.
      - Я пойду с тобой в библиотеку, - заявил Ричард. Подойдя к Эванжелине, он забрал у нее свечу. - Расскажешь мне про кошмар подробнее, - бросил Кларендон через плечо.
      Только сейчас Эванжелина поняла, что Ричард пьян, правда, он не спотыкался и говорил вполне внятно. Девушка покачала головой. "Почему он ушел из дома, чтобы напиться? Куда ходил? Что так сильно тревожило его? Может, смерть друга?" - задавала она себе бесчисленные вопросы.
      - Идем, - вымолвила она вслух.
      Войдя в библиотеку, Эванжелина наблюдала за тем, как герцог сорвал с себя плащ с перчатками и рухнул в кресло, стоявшее перед камином. Огонь давно угас, лишь тлеющие угольки таинственно мерцали во тьме большой комнаты, уже не согревая ее. Девушка приблизилась к Ричарду.
      Он молчал. Шагнув совсем близко к герцогу, Эванжелина осторожно дотронулась до его плеча.
      Ричард, конечно, был немного пьян, но вполне владел собой. Почувствовав жар ее ладони, он повернулся и схватил девушку за руку:
      - Зачем ты дотрагиваешься до меня?
      - Мне показалось, что ты чем-то опечален. Не хочу, чтобы ты грустил.
      - А-а, - протянул Ричард, крепче сжимая ее руку.
      - Прошу вас, не сломайте ее, ваша светлость, - улыбнулась девушка. - Как я справлюсь с Эдмундом, имея всего одну руку?
      Покосившись на руку Эванжелины, Ричард отпустил ее.
      - Прошу прощения. - Откинувшись на спинку кресла, он закрыл глаза. - Ты же видишь, что я пьян.
      - Да, вижу. И мне хотелось бы знать, отчего ты напился. Что тебя тревожит?
      Подняв на нее темные глаза, Ричард неожиданно спросил:
      - А у тебя часто бывают кошмары?
      - Нет, - поспешила заверить девушка. - Не очень. Вот только последние недели они что-то преследуют меня. Но почему ты пришел домой так поздно? Почему уходил куда-то, чтобы выпить?
      - Не суйтесь в чужие дела, мадам. Я не собираюсь ни перед кем отчитываться, а особенно перед молодой вдовой, которая за полночь разгуливает по замку как привидение. Да и к тому же прикасается ко мне.
      Не обращая внимания на грубость и не спуская глаз с герцога, лицо которого скрывала густая тень, Эванжелина неожиданно для себя медленно опустилась перед Ричардом на колени.
      - Мой ночной наряд скромнее, чем монашеское одеяние. И знаешь, не старайся смутить меня, хоть это у тебя отлично получается. Мне жаль, что ты чувствуешь себя несчастным, но я.., я просто беспокоилась за тебя.
      - Вот что, мне не нужна вторая мать, - заявил герцог. Он прищурился: мало того, что на ней лишь халат и рубашка, так она еще распустила по спине длинные волосы, и некоторые пряди спадали ей на грудь. Ричард стал медленно наматывать на руку волосы Эванжелины.
      - Не думаю, что с твоей стороны было разумно заходить со мной сюда, Эванжелина. Ты же не настолько невинна. Ты была замужем и знаешь, что делает мужчина, оставшись с женщиной наедине.
      - Ты забрал у меня свечу.
      Он продолжал очень медленно наматывать ее волосы на руку.
      - Что ж, на этот раз я, пожалуй, прощу тебе эту маленькую ложь. Стало быть, ты утверждаешь, что вовсе не хотела побыть в моем обществе?
      Ей никогда в голову не приходило, что на свете могут существовать подобные мужчины. Эванжелина чувствовала, как Ричард все ближе и ближе притягивает ее к себе за волосы. Потом он наклонился к ней и провел кончиками пальцев по ее подбородку.
      Как ни странно, девушка оставалась совершенно спокойной, словно давно привыкла вот так сидеть рядом с этим человеком, ощущать его пальцы в своих волосах. Она бы не двинулась с места, даже если бы весь дом запылал в это мгновение. Прикрыв глаза, Эванжелина ждала, что он будет делать дальше.
      - Я уже говорил, что у тебя чудесные волосы? Открыв глаза, Эванжелина увидела, что Ричард небрежно водит по своей щеке прядью ее волос. А взор его был полон то ли гнева, то ли боли - она не разобрала.
      - Ваша светлость, - шепнула девушка, дотронувшись пальцами до его большой руки. - Я не ваша мать и не собираюсь ею быть. Мне просто хочется, чтобы вы были счастливы. Ты, верно, расстраиваешься из-за того, что та женщина вышла замуж за другого? За Филипа Мерсеро?
      Ричард медленно отодвинулся от нее. Эванжелина тут же пожалела о том, что заговорила. Ей хотелось, чтобы он был поближе к ней, чтобы дотрагивался до нее. И вдруг на мгновение сердце ее сковал холод: она вспомнила, что должна предать его.
      Ричард смотрел на тлеющие угли. Он по-прежнему держал ее за волосы, но уже не так крепко прижимал к себе.
      - Сабрина? - переспросил он. - Нет, ее замужество не огорчило меня, Эванжелина. Есть другие вещи, которые меня сводят с ума. - Он вздохнул. - Но ты романтична, как и большинство женщин. Нет, я не любил Сабрину. И она не разбивала моего сердца, что бы там ни понимали под этим выражением. Знаешь, временами мне кажется, что мне вообще неведома любовь. Но, признаться, я мечтаю о ней. Я хотел переспать с ней, Эванжелина, это обычное для мужчины дело.
      Ведь женитьбу нам чаще всего навязывают, чтобы мы произвели на свет законного наследника.
      - Не верится, что ты говоришь мне это, - проговорила девушка. - А женщина? Нет, Ричард, любовь существует, во всяком случае, я слышала, что она есть. Я читала о любви. О ней столько написано, что нельзя не поверить. И если я никогда не испытывала этого чувства, это вовсе не означает, что его нет... Эванжелина осеклась, осознав, что сболтнула лишнее. Помолчав, она испуганно заглянула Ричарду в глаза.
      - Ага, вот мы и вернулись к уважаемому Андре, этому шикарному мужчине, который был твоим мужем, - ехидно произнес герцог. - Итак, ты не любила его. Значит, это был брак по расчету? Что ж, по крайней мере ты поняла, что я сказал правду: мужчина женится, чтобы укладывать жену в постель, где и когда он захочет.
      - Андре был не таким! - возмутилась Эванжелина. - И это не был брак по расчету!
      - Но ты же не любила его.
      - Конечно, любила! Я рассуждала просто так... Я.., философствовала...
      - Ну да, - кивнул герцог. Он не сводил с Эванжелины глаз, и было в его взгляде что-то такое, что одновременно и пугало и волновало девушку. - Знаешь, мне кажется, что врешь ты не менее бойко, чем говоришь по-французски. Вот что, напомню-ка я, пожалуй, тебе, что бывает между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине.
      Ричард опустил голову, и она тут же ощутила его горячее дыхание на своем виске. Его рука ласково дотронулась до ее шеи, а губы слегка коснулись ее губ. Эванжелина почувствовала, что теряет голову. Приятная истома стала медленно охватывать се тело и, что удивительно, ей не хотелось, чтобы это ощущение проходило. Вдруг герцог приоткрыл губы и крепче прижался к ее губам, а затем провел по ним языком. Не осознавая, что делает, Эванжелина прильнула к Ричарду, обхватив его за плечи. Словно в тумане, девушка чувствовала, как его горячие губы осыпают мелкими поцелуями ее лицо и шею. Вдруг, немного отодвинувшись, Ричард устремил взор на ее грудь. Наклонившись, он стал сосать ее соски прямо сквозь шерстяной халат и ночную рубашку. Ей казалось, что она не выдержит этой сладостной пытки.
      - О! - застонала Эванжелина, закрыв глаза.
      - Как много на тебе одежды, - прошептал Ричард. Эванжелина не шевельнулась, когда он развел в стороны полы ее халата. Молча наблюдала она за тем, как его умелые руки развязывают ленты ее рубашки. Девушка понимала, что этого не должно быть. Она не знала этого человека, а он вот-вот увидит ее обнаженной. Эванжелина должна была остановить его, но у нее не было на это сил. И больше всего ей хотелось ощущать его руки на своей горящей коже.
      Тело Эванжелины содрогнулось, когда ладони Ричарда легли на ее груди и слегка приподняли их. Судорожно вздохнув, она изогнулась дугой, отдаваясь его ласкам. Даже если бы захотела, Эванжелина не смогла бы описать свои ощущения. Они перешли все допустимые границы, но ей было мало, ей хотелось большего.
      - Да, - хрипло проговорил Ричард, - прижимайся ко мне крепче. Я знал, что ты прекрасна, у тебя такая белая кожа, Эванжелина, а твои груди так налиты, что я едва удерживаю их в своих ладонях. Тебе ведь нравятся мои прикосновения? Нравится, когда мои руки ласкают твою плоть? - Наклонившись к ней, он опять впился губами в ее губы, а его руки лихорадочно гладили ее.
      Она должна предать его. Вспомнив об этом, Эванжелина отпрянула от Ричарда. Его руки продолжали ласкать ее грудь. Как ни странно, девушка вдруг почувствовала, что ужасно хочет есть.
      - Прошу прощения, ваша светлость, - пролепетала она, глядя в его темные глаза. - Я не должна была приходить сюда. Извините меня.
      - Нет, это мне следует извиниться, - со вздохом перебил ее Ричард. Он по-прежнему держал ее за грудь. - Ты так прекрасна. Не думал, что отпустить тебя будет так трудно. - Его пальцы мяли ее соски. - Я должен отпустить тебя, должен. - Наконец он нехотя убрал руки, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. - Я бы не обесчестил тебя, ведь ты находишься под моей защитой, ты в безопасности. И никто не посмеет посягнуть на твою добродетель, даже я. Особенно я, - добавил он. - Так должно быть. Будь добра, пожалуйста, приведи себя в порядок. Прошу тебя, Эванжелина, я не могу больше дотрагиваться до тебя. Я и так едва смог оторваться.
      Эванжелина молчала. Ричард даже не смотрел на нее, но она все еще ощущала на себе его прикосновения.
      Открыв глаза, герцог взглянул на нее.
      - А тебе известно, что ты очень горячая женщина, Эванжелина? Святому Андре повезло, что у него была такая жена.
      - Да нет, - вымолвила она, не задумываясь. - Это со мной вообще впервые, точнее, нет. Нет, прости, пожалуйста...
      Она все еще не прикрыла свою наготу. Ричард смотрел на ее склоненную голову. Такая горячая женщина... Что, если бы Эванжелина не остановила его? Наверное, он сам сумел бы сдержаться, ведь не животное же он. Ричард покачал головой. Да, он пьян. И все это так странно. Даже то, что он перебрал спиртного - кстати, в последнее время Кларендон вообще стал слишком часто пить. Надо положить этому конец, надо вернуться к нормальной жизни - такой, какой она была до Сабрины, до кровавого убийства Робби. Да, он докажет самому себе, что в состоянии взять себя в руки.
      - Прикройся, - повторил Ричард.
      Эванжелина по-прежнему не шевелилась, казалось, она оцепенела. Ричард завязал ленты рубашки у нее на груди, а затем запахнул полы халата, потом откинулся назад и сел, опустив голову. Кожа на его руках горела, словно он все еще касался груди Эванжелины.
      - Неужто твой муж был настолько эгоистичен, что даже не ласкал тебя?
      Почему это пришло ему в голову? Девушка яростно замотала головой, пытаясь собраться с мыслями.
      - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - вымолвила она. Ричард быстро поднялся, увлекая за собой Эванжелину.
      - Я говорю о том, что ты хотела, чтобы я ласкал тебя, доставлял тебе удовольствие, - объяснил он. - Ты стонала и отдавалась во власть моих рук, тебе нравилось все, что я делаю. Разве тебе не доставляли удовольствие ласки мужа?
      Девушка молча смотрела на него. Да и что она могла сказать?
      У герцога был такой вид, словно он вот-вот ударят ее.
      Отступив назад, он холодно промолвил:
      - Пока ты живешь под моей крышей, этого больше не повторится. Я не допущу, чтобы ты боялась или ненавидела меня.
      Эванжелину угнетало чувство вины. Как она могла совершить такое? Она лишь кивнула в ответ.
      Ричард чувствовал, что желание буквально разрывает его плоть.
      - Ты должна лечь спать, Эванжелина, уже очень поздно.
      - Я бы не смогла бояться или ненавидеть тебя, - с печалью в голосе промолвила девушка. - Об этом не беспокойся. Но ты прав, то, что между нами было, не должно повториться. Доброй ночи, ваша светлость. - Взяв дрожащей рукой свою свечу, девушка вышла из библиотеки, тихо прикрыв за собой дверь.
      ***
      Позднее, укладываясь спать, герцог подумал о том, что эта молодая женщина, взявшая на себя заботы о его сыне, не должна испытывать страха перед ним. Вспомнив о том, как он ласкал ее грудь, Ричард вздрогнул. Пожалуй, он все-таки уедет в Лондон в конце недели, как и собирался. Еще ни одна женщина не была ему так желанна. Причем ее и красавицей-то назвать нельзя. Он даже не мог объяснить, что именно привлекало его в ней. Ричард решил, что должен расстаться с Эванжелиной, чтобы забыть о ней. Он этого хотел.
      Глава 15
      Эванжелина стояла посреди длинной картинной галереи; лучи солнца, проникавшие сквозь высокие окна, освещали ее высокую фигуру. Недавно пробило восемь утра. Февральский день обещал быть необыкновенно теплым. Девушка смотрела на строгое красивое лицо герцога Портсмута, портрет которого украшал галерею с семнадцатого века.
      - Ваша светлость, - заговорила она, обращаясь к портрету давно умершего герцога, - папа часто говорил, что все молодые люди, с которыми я встречалась, были слишком юны и ужасно неопытны. А я сказала папе, что некоторые из них были еще ко всему прочему невероятно ревнивы. Анри не хотел выпускать меня из виду, он требовал, чтобы я постоянно везде бывала с ним, и только с ним, будто боялся, что без него я тут же стану флиртовать с кем-нибудь из его друзей. Папа рассмеялся на это и лишь покачал головой. Он велел мне потерпеть, потому что мальчики в конце концов становятся мужчинами, так же как девочки женщинами.
      Замолчав, девушка опустила глаза и рассеянно взглянула на свои туфельки. Это были именно ее туфельки, а не Мариссы, потому что обувь кузины была ей мала. Зато платье, подол которого едва прикрывал домашние туфли, в прежнее время принадлежал Мариссе. Оно было сшито из муслина того роскошного зеленого оттенка, который напоминает о пышной лесной зелени. Плетеный золотой шнур опоясывал ее под грудью, золотая же тесьма украшала круглый ворот платья. Герцог на портрете все еще был строг и не проявлял ни малейшего интереса к ее словам. Но после прошлой ночи в библиотеке, когда Ричард ласкал ее обнаженную грудь, девушке было о чем подумать. Она вновь заговорила - более спокойным и серьезным тоном, соответствующим ее внутреннему смятению.
      - Однако папа был не прав. Я повстречала более зрелых мужчин, умудренных опытом, но и с ними мне было неинтересно. Я скучала в их обществе. - Она глубоко вздохнула. - Наверное, я схожу с ума - стою тут, разговаривая с вами.
      Впрочем, я хоть могу быть уверена, что вы никому не передадите мои слова. Господи! То, что я сделала прошлой ночью, точнее, то, что герцог делал со мной, было божественно. Я даже представить себе не могла, что смогу испытывать столь замечательные ощущения. Но я не должна была ходить с ним в библиотеку. Не должна! Впрочем, признаться, я хотела узнать, что он будет делать, что скажет. Что проку лгать себе самой? Надо же, вы так и не отвечаете мне, а я, кажется, все-таки жду вашего ответа. Нет, я решительно схожу с ума!
      ...Ричард отошел от одной из любимых скульптур его матери - беломраморного бюста какого-то античного философа. Молодой человек улыбался. Интересно, спрашивал он себя, какую часть ее монолога ему не довелось услышать? Но и услышанного было довольно, чтобы его тело покрылось испариной. Удивительно, не так ли? Ему захотелось уложить ее прямо на ковер перед камином. По правде говоря, ему было даже все равно, где она окажется - сверху или снизу. Ричарду хотелось целовать ее до потери чувств, а потом войти в это роскошное тело и...
      - Ваша светлость, вы.., стоите здесь с таким безразличным, отрешенным видом. Однако джентльмен с вашим титулом непременно должен иметь определенную цель. У вас возникла какая-нибудь проблема?
      Обернувшись, герцог увидел Бэссика, который надменно взирал на него с видом оксфордского преподавателя. Впрочем, сам Бэссик тоже явно не был занят чем-то определенным. Он казался таким же равнодушным, как и покойный герцог, которому Эванжелина доверила свои тайны. Эванжелина... Какое удивительное имя! Оно ласкает слух, его даже приятно произносить. Интересно, сколько времени Бэссик стоит тут?
      - Черт возьми, Бэссик, ты двигаешься совершенно бесшумно, как привидение!
      - Во всяком случае, я стараюсь, ваша светлость.
      - Уж не испариной ли покрыто твое лицо? - поинтересовался Ричард.
      - Пока еще слишком рано покрываться потом, ваша светлость, но не исключено, что позднее мне придется приложить ко лбу носовой платок. Полагаю, что нынешнюю погоду стоило бы назвать весьма и весьма странной для этого времени года, ваша светлость, ведь сейчас февраль. Такая погода должна стоять в августе. Ну да ладно о погоде. Могу ли я чем-то помочь вашей светлости?
      - Нет, Бэссик, мне ничего не нужно. Просто я услышал, что мадам с кем-то разговаривает, но никак не мог понять, к кому она обращается. Выяснилось, что в собеседники выбран один из моих предков, но, похоже, он сегодня не в настроении поддерживать беседу. Так что ступай, Бэссик. Я сам приведу мадам к завтраку.
      - Слушаюсь, ваша светлость. - Повернувшись на каблуках, управляющий пошел по длинному коридору своей уверенной походкой.
      Улыбнувшись, герцог позвал:
      - Эванжелина, ты еще здесь? Мне показалось, что я слышал, как ты с кем-то разговаривала.
      Несколько мгновений стояла тишина, а потом она виновато ответила Ричарду:
      - Да, я здесь. Я.., я просто восторгалась золочеными рамами портретов. Да, золота для них не пожалели.
      Эванжелина вышла навстречу герцогу. На ней было одно из платьев Мариссы Ричард помнил его, но только никак не мог взять в толк, откуда Дорри взяла ткань, чтобы расширить одеяние и подчеркнуть восхитительные линии бюста Эванжелины. Она выглядит потрясающе! Глядя на нее, герцог живо вспомнил ее обнаженную грудь, белеющую в полумраке библиотеки, однако тут же судорожно вздохнул, отгоняя от себя милое видение, - он не должен был вспоминать собственное безумство и допускать его вновь.
      - Что ж, если я когда-нибудь обеднею, то, пожалуй, продам эти рамы, улыбнулся он. - Без сомнения, это поможет мне просуществовать довольно долго. - Не в силах сдержаться, он опустил глаза на ее грудь. - Видишь ли, они просто восхитительны.
      - Что восхитительно? - переспросила Эванжелина, прекрасно понимая, что именно Ричард имеет в виду.
      Сама того не сознавая, она уставилась на молодого человека, а потом, вздрогнув, поспешно опустила голову.
      - Разумеется, рамы, - ухмыльнулся Ричард. - Ты готова спуститься со мной к завтраку?
      - Да, я ужасно проголодалась. Посадим Эдмунда за наш стол? - предложила она.
      Черные густые брови Ричарда поползли вверх.
      - Вообще-то мне бы не хотелось, чтобы мои кофе и каша оказались на скатерти, - промолвил он. - Нет уж, предоставим Эдмунда заботам Эллен. Вот после завтрака он все утро будет в моем распоряжении, так что ты можешь смело затевать разговор с портретом любого из моих предков, беспокоясь о мальчике.
      Неужто он слышал все, что она выложила портрету? При мысли об этом девушка едва не споткнулась.
      - У тебя голова не болит? - сменила она тему разговора.
      - О нет! Я принадлежу к тем счастливчикам, которые наутро, после того как перебрали спиртного, бывают лишь слегка сонными. А как ты сегодня себя чувствуешь, Эванжелина?
      Она молчала, устремив невидящий взор вперед.
      - Вообще-то я мог бы сказать, - тихим голосом заговорил Ричард, - как ты себя чувствовала прошлой ночью, но, боюсь, ты не правильно истолкуешь мои слова. Нет, пожалуй, я не стану дразнить тебя, хотя соблазн велик... Да, я буду джентльменом! - Он глубоко вздохнул.
      Девушка отчаянно пыталась припомнить, не говорила ли она портрету о том, что собирается предать герцога. Нет, кажется, нет, она только собиралась сделать это. От чувства вины ее голова шла кругом. Эванжелина едва не выложила герцогу всю правду. Но нет, время еще не пришло. К тому же она просто вынуждена так вести себя, ведь иного выхода не было. Она должна взять себя в руки и не распускаться.
      Герцог провел ее в небольшую столовую, залитую солнечным светом, окна которой выходили на восточную лужайку.
      - Кажется, миссис Дент сделала все, что я велел, - заметил Ричард, отодвигая для девушки стул.
      Лакей отошел в сторону и занял место возле дверей.
      - Боже мой! - восхищенно воскликнула Эванжелина, увидев перед своим прибором целую тарелку свежих рогаликов.
      - Доброе утро, ваша светлость, мадам! - проскользнув в комнату, приветствовала их миссис Роули.
      На этот раз на экономке было бледно-розовое платье с великолепными валенсианскими кружевами на воротнике и манжетах. Шелковый пояс более темного розового оттенка был по моде того времени повязан у нее под грудью. Миссис Роули была изящной и очень красивой в этом наряде, правда, из-за сверкающего кольца с ключами, висевшего на кожаном шнурке, обхватывающем ее талию, казалась несколько странноватой.
      - Вижу, вы уже заметили рогалики, - затараторила она, обращаясь к Эванжелине. - Его светлость подумал, что раз уж вы наполовину француженка, то наверняка любите рогалики, вот он и приказал кухарке испечь их для вас, мадам.
      - Замечательно, миссис Роули. Благодарю вас, ваша светлость, вы обо всем умеете позаботиться.
      Не успел герцог сесть, как Эванжелина уже откусила кусочек хрустящего рогалика.
      - Не говори больше ничего, - улыбнулся Ричард, - ешь. На свою тарелку он положил кусочек жареного хлеба, яйца и почек.
      Похоже, миссис Роули не хотелось уходить.
      - Его светлость сказал, что вам, кажется, не по вкусу обильные английские завтраки, - снова заговорила она с Эванжелиной. - Он добавил, что не хочет, чтобы вы зачахли тут от голода, поэтому и приказал испечь вам рогалики.
      Девушка вопросительно посмотрела на герцога, который в этот момент ел яйцо.
      - Да, - не глядя на нее, кивнул Ричард. - Я не хочу, чтобы ваша.., мм.., верхняя часть опала.
      Эванжелина успела заметить, что миссис Роули в этот момент считала ключи, поэтому не расслышала слов герцога, от которых она едва не подавилась.
      - Ох, как чудесно Дорри перешила вам платье! - воскликнула экономка, слегка похлопав девушку по спине. - Она сказала, что убрала оборки с юбки и вшила кусочки ткани в другие места. Боже мой, что-то я заболталась! Так много надо успеть, хотя я бы с удовольствием подольше потолковала с вами... - И с этими словами миссис Роули выплыла из столовой.
      - Хорошая женщина, - заметила Эванжелина.
      - Да, - кивнул Ричард. - Она много лет дружит с моей матерью. И это она рассказала мне все о девочках, когда мне было лет двенадцать. Миссис Роули очень много знает. Что-то ты мало ешь.
      - Ты невыносим! - рассмеялась девушка. - Так тебе было всего двенадцать лет?
      - Ну, может, двенадцать с половиной, не помню точно. И миссис Роули поведала мне что есть что, в общих чертах, конечно. С тех пор я знал, что не должен трогать у девочек ничего, кроме запястий, ни в коем случае не позволять им шептать мне что-то на ухо, ну-у.., и вообще не делать ничего.., нервирующего...
      - Господи, почему же? - воскликнула Эванжелина. - И что такого нервирующего в шепоте на ухо?
      - Как это что? Близость женщины к мужчине, точнее, как в моем случае, мальчика к девочке, могла вызвать возбуждение определенной части моего тела! Дыхание девочки, опаляющее ухо мальчика, может довести его до экстаза. Поднявшись, герцог бросил салфетку на стол. - А теперь прошу меня извинить: я обещал Эдмунду, что мы непременно покатаемся верхом. Увидимся позже. Не спеши, Эванжелина, мы встретимся за обедом.
      Ричард оставил свой завтрак недоеденным. Эванжелина медленно намазала рогалик джемом и, закрыв глаза, откусила кусочек. Что все-таки он слышал, пока она беседовала с портретом его предка?
      Внезапно девушке показалось, что холодные сухие пальцы Джона Эджертона впились ей в руку. Вздрогнув, она невольно сжала в кулаке рогалик с джемом. Бросив его на тарелку, Эванжелина торопливо вытерла пальцы салфеткой. Вечером она должна встретиться с Эджертоном в пещере, чтобы получить от него дальнейшие указания. При мысли об этом ее едва не стошнило, и она с трудом проглотила кусок рогалика. На какое-то время девушка опять забыла о своей постыдной миссии, но, вспомнив о ней, едва не лишилась чувств. Что же делать?
      Эванжелина сидела за столом до тех пор, пока не услышала, что герцог с сыном вышли из дома. Тогда она бросилась в свою спальню. Хоучард подробно объяснил ей, в каком месте на берегу скрыта пещера, но девушка еще не нашла ее, поэтому решила отправиться на поиски немедленно. У нее не было выбора. Слишком многое поставлено на карту, так что она не могла рисковать и опаздывать на свидание. И как ей вечером скрыться от герцога?
      Эванжелина не могла ответить на этот вопрос. Она решила, что подумает об этом позже.
      В спальне девушка быстро переоделась в старенькое платье и надела стоптанные туфли. Утро было на диво теплым, даже странно, что такая погода стояла зимой. Похоже, к полудню станет просто жарко.
      Эванжелина полной грудью вдохнула соленый и бодрящий морской воздух. Легкий ветерок трепал ее волосы. К тому времени, когда она добралась до береговых скал и стала осторожно спускаться по причудливо извивающейся тропинке, ее лицо и спина покрылись испариной.
      На берегу она приложила козырьком руку к глазам и стала оглядываться по сторонам. Голый утес, складки которого прятались в тени от ярких лучей солнца, одним боком упирался в кромку воды. Эванжелина поспешила к нему, увязая ногами в песке. Пещеру, о которой поведал Хоучард, она обнаружила лишь чуть не свалившись в нее; вход в тайник был скрыт густым кустарником и находился в каком-нибудь футе от линии прибоя. Да уж, не зная о существовании пещеры, обнаружить ее было невозможно.
      Вход в пещеру был низким, поэтому девушке пришлось нагнуться, чтобы войти туда. Внутри было промозгло и сыро. Постепенно глаза Эванжелины привыкли к темноте. Оглядевшись, она увидела, что пещера узкая и длинная, уходит в глубь утеса футов на двадцать. Земля под ногами пропиталась водой. Дотронувшись рукой до стены, девушка почувствовала, что та на высоту человеческого роста поросла мхом. Похоже, во время прилива ее почти до потолка затапливало водой. Не повезет тому, кто окажется запертым здесь в ловушке.
      Повернувшись, девушка быстро вышла из мрачной пещеры, подставила лицо горячему солнцу и с наслаждением вдохнула свежий воздух.
      Эванжелина посмотрела на море и.., похолодела от страха. У нее перехватило дыхание. Совсем недалеко от нее по пояс в воде брел Ричард, держа на плечах Эдмунда. Задрожав, девушка нырнула обратно в мрачное убежище. Господи, что они тут делают? Ведь они должны кататься верхом! Подумать только, он тут купается, да еще с Эдмундом! Конечно, погода небывало теплая, но вода, должно быть, просто ледяная. Не зря, видно, вчера он говорил с сыном о купании. Но здесь? Сейчас!
      Что делать? Эванжелина думала было отсидеться в пещере до тех пор, пока Ричард с сынишкой не уйдут с берега, но начался прилив, и вода быстро прибывала. Оставаться здесь было опасно.
      Не могла она и уйти тайком на юг, потому что утес почти вдавался в воду. Что ж, оставался еще север, откуда она пришла. Решившись, Эванжелина вышла из пещеры и, высоко подняв голову, стала весело насвистывать какую-то мелодию. Если она будет насвистывать, подумала девушка, то все будет хорошо. Она не хотела смотреть на него, правда не хотела. И, разумеется, посмотрела. Эванжелина никогда не видела обнаженного мужчины. Ричард был в каких-нибудь двадцати ярдах от нее, она могла отчетливо разглядеть его. Слишком отчетливо... Девушка видела, как герцог поднял сына над головой и бросил его в воду. Эванжелина никогда не притрагивалась к мужчине - до вчерашней ночи, когда Ричард целовал и ласкал ее. И вот теперь он - обнаженный - стоял совсем недалеко от нее и не знал, что она смотрит на него. При мысли об этом во рту Эванжелины пересохло. Она и не представляла, что мужчины бывают такими. Правда, ее отец был настоящим красавцем, но у него не было развитых, как у герцога, мускулов, которые так и перекатывались под загорелой кожей. Ричард весь был.., твердым и волосатым, его пышная шевелюра вымокла, на черной курчавой поросли, покрывающей его грудь и низ живота, тоже поблескивали капли воды. Господи, она видела его обнаженным! Подумать только! Эванжелина знала, что должна отвернуться. Ей не следовало стоять здесь и глазеть на него, но... Девушка вдруг почувствовала непреодолимое желание подбежать к Ричарду, толкнуть его на прибрежный песок и упасть на него сверху, прижимаясь к его плоти всем телом.
      Эванжелина была наслышана об интимной части мужского тела. Однако она не представляла, как это могло выглядеть. Но увиденное не испугало ее. Ричард был великолепным самцом. Она просто увидела, чем именно отличается мужчина от женщины.
      Внезапно до Эванжелины донесся веселый визг Эдмунда, над водой мелькнули ручки и ножки мальчика. Ричард опустился в воду, а когда выпрямился, Эдмунд уже висел у него на спине, держа отца за шею.
      - Ну хорошо, сынок, на сегодня довольно, - донеслось до Эванжелины. Больше десяти минут купаться нельзя, иначе мы превратимся в ледышки.
      Она должна уйти! Он еще не видел ее. Немедленно! Надо скорее уходить отсюда! Девушка быстро пробежала к зарослям кустарника и спряталась за ними. Но она не могла оторвать взора от герцога. Эдмунд по-прежнему заливисто хохотал, потом, указывая на чайку, что-то сказал отцу. Тот тоже рассмеялся. Оба дрожали от холода. При мысли о том, что зимой, пусть даже и такой теплой, можно забраться в воду, Эванжелина поежилась.
      Как зачарованная она продолжала смотреть на Ричарда. Его мускулы чуть напрягались, когда он смеялся. Держа сына на плечах, герцог медленно побрел к берегу. Она должна уйти! Времени почти не осталось!
      Видимо, у нее не осталось и стыда...
      Глава 16
      - Папа! Папочка! - закричал Эдмунд. - Смотри, там Ева! - Мальчик замахал ей руками. - Она пришла, чтобы посмотреть, как мы купаемся! Как я рад! Мне казалось, Ева не поверила, что я так хорошо плаваю!
      Все кончено. Ее застали на месте преступления. Она видела, что Ричард смотрит на нее, но он и не подумал замедлить шаг, а уверенно продолжал идти вперед наперекор волнам, которые едва не сбивали его с ног.
      Надежды не было. Девушка бросилась к утесу, в котором находилась пещера, совершенно забыв о том, что на юг ей убежать не удастся, потому что путь преграждает вода. Добежав до берега, она резко остановилась, повернулась и медленно побрела назад.
      - Я видел ее, Эдмунд, - громко сказал герцог сыну. - Да, Ева там, впереди, всего в двадцати ярдах от нас. Смотри-ка, она бредет назад, видно, поняла, что за утес ей не спрятаться. Давай подождем ее, Эдмунд. Уверен, Ева скажет, что с удовольствием наблюдала за тем, как мы купаемся. Знаешь, думаю, мы показали ей настоящее представление, правда, очень короткое, но уж больно ледяная вода.
      У Эванжелины похолодело внутри. Давно ли Ричард заметил, что она подсматривает за ними? Сейчас он стоял по колено в воде, волны ласково плескались у его ног, и он на ее глазах менялся! Это было не страшно, но.., так быстро! Замерев на месте, герцог не сводил с нее глаз, а обычно скрытая под одеждой часть его тела становилась все больше и больше! Будь она на его месте, Эванжелина непременно бы убежала и спряталась или хотя бы отвернулась. Но Ричарда, видимо, ничто не могло смутить. Он, улыбаясь, смотрел на нее, по-прежнему держа сына на плечах. Боже правый!
      Наконец, засмеявшись, Ричард снял Эдмунда с плеч и опустил на песок.
      - Принеси-ка мне полотенце, сынок, да хорошенько прикройся сам. Не хочу, чтобы ты простыл. К тому же, возможно, тетушка Ева захочет присоединиться к нам.
      Эванжелина не двигалась до тех пор, пока Ричард не взял из рук сына большое полотенце и не принялся вытираться.
      - Ева! - закричал мальчик, подбегая к ней. - Ты видела нас? Папа бросил меня в воду, и я плавал, как окунь! Папа велел мне быть поосторожнее, потому что рыбаки могут принять меня за рыбу, поймать на удочку, а потом зажарить на сковородке себе на ужин. Ева, подойди же, поздоровайся с папой.
      Что еще могла сделать оторопевшая женщина? Эванжелина медленно направилась к герцогу. Тот наконец обмотал полотенце вокруг бедер, а свободный конец перебросил через плечо.
      - А папа сказал, что леди не умеют плавать, - уверенно проговорил Эдмунд.
      Опустившись на колени, мальчик принялся копать ручками песок и строить из него башенки. Башни из песка?.. Потом он стал проворно рыть канавки.
      - Твой папа не прав, - возразила девушка. - Вот что, Эдмунд, тебе надо одеться, чтобы я не беспокоилась. Что ты строишь?
      - Папа никогда не ошибается, - заявил ребенок. - Я хочу построить Чеслей-Касл.
      - Возможно, я бы смог научить тебя плавать еще лучше, - улыбнулся Ричард.
      - Мне не нужны уроки плавания, - покачала головой Эванжелина. - Я, так же как и Эдмунд, плаваю как рыба. Правда, скорее как угорь, а не как окунь.
      - Оденься, Эдмунд, - бросил герцог через плечо. - А ты, Эванжелина, зачем сюда пожаловала?
      - Сейчас февраль, а так тепло, - неуверенно начала девушка. - Я просто решила прогуляться, случайно забрела сюда и вдруг увидела, как вы купаетесь. Голые, - добавила она. - Сейчас, правда, ты завернулся в полотенце и даже прикрыл им одно плечо, но это все равно не похоже на бриджи и рубашку обычную мужскую одежду.
      - Ясно... - протянул Ричард. - Но тебе ведь понравилось смотреть на.., нас, не так ли?
      - Разумеется. Видишь ли, я выросла в провинции, а там такое купание обычное дело.
      Ричарду было известно, что он отлично сложен - как и его отец. И он, следуя отцовской традиции, занимался боксом, а потому был подтянутым и сильным.
      - Мне бы тоже понравилось, - заговорил герцог, подмигивая Эванжелине, если бы я проходил случайно мимо пляжа, а ты бы вдруг обнаженной вышла из моря.
      Эванжелина онемела. Ей и в голову такое не приходило! Она - воспитанная молодая леди, которая никогда не делала ничего предосудительного! Впрочем... С того мгновения как они встретились, ей то и дело хотелось прижаться к нему и впиться в его губы долгим поцелуем.
      Девушка подумала, что герцог, как обычно, поддразнивает ее, но, подняв на него глаза, она увидела, что его лицо стало задумчивым.
      - Знаешь, Эванжелина, - мягко проговорил он, - тебе надо вернуться в замок, Я постараюсь убедить Эдмунда, что не стоит с восторгом рассказывать каждому встречному о том, что его тетушка видела, как он с папой купался в море.
      Эванжелина покосилась на воду, а затем перевела взгляд на герцога.
      - Даже не верится, что я это сделала, - прошептала она пересохшими губами.
      - Что сделала?
      - Ты прекрасно знаешь, что именно! Я стояла здесь и смотрела на тебя! Тебе это известно! И еще прошлая ночь... Но поверь, я не такая... Не знаю, что на меня нашло. Прости, пожалуйста. Я сама не своя, не понимаю, в чем дело... Я не должна так вести себя, ох, это все так сложно!..
      Повернувшись, она быстро пошла вверх по тропинке, ни разу не обернувшись назад.
      ***
      Эванжелина спускалась к обеду. Повернув за угол парадной лестницы, она услышала, как миссис Роули говорит управляющему:
      - Я буду скучать по его светлости, мистер Бэссик. На этот раз он приезжал совсем ненадолго. Интересно, почему это ему вдруг срочно понадобилось в Лондон? Да еще в пятницу? Всего три дня осталось!
      Бэссик что-то ответил экономке, но девушка не смогла разобрать его слов, зато когда миссис Роули заговорила вновь, ее голос звучал ясно, как колокольный звон в погожее воскресное утро:
      - Я уж понадеялась было, что после приезда мадам его светлость решит задержаться здесь подольше.
      - Что ж, его светлость никогда не делает того, что от него ждут, - заявил Бэссик.
      На этот раз Эванжелина четко услышала его. Когда она спустилась вниз, миссис Роули и Бэссик с улыбкой смотрели на нес. В глазах экономки застыл немой вопрос. Эванжелина знала, что герцог должен был уехать, но в пятницу!.. Это так скоро! Впрочем, без него ей станет легче. Однако почему он решил покинуть Чеслей?
      - Добрый день, мадам, - поклонился Бэссик.
      - Сегодня нет нежданных гостей? - спросила девушка.
      - Я бы не удивилась этому, - заявила миссис Роули. - Конечно, леди Пемберли чудесная женщина, только уж слишком навязывает всем свой образ жизни. Не то что леди Шарлотта, мамочка Роана Каррингтона. Она так мила, что все стараются угодить ей или хотя бы просто посмотреть на нее, потому что уж больно она хороша собой.
      - Насколько я понял, - степенно вымолвил Бэссик, - леди Шарлотта еще очень увлекается кошачьими бегами.
      - Но это же замечательный вид спорта, мистер Бэссик! Однако, боюсь, даже среди его любителей вспыхивают скандалы, - покачала головой миссис Роули. - И мошенничество им не чуждо.
      - Мошенничество? Среди любителей кошачьих бегов? - недоуменно переспросила Эванжелина.
      - Да, - важно кивнул Бэссик. - Везде, где дело касается денег, вертятся люди, старающиеся обмануть других. Правда, проводились расследования и многие случаи мошенничества изобличены.
      - Даже стыдно, что кошки не могут бегать просто ради развлечения, проговорила миссис Роули, стряхнув что-то со своего бледно-розового платья.
      Интересно, подумала Эванжелина, утром экономка была в этом же платье? Как ни странно, она точно не помнила.
      - Я слышала, вы говорили об отъезде герцога? - спросила девушка.
      - Да, мы так огорчены, - заявила миссис Роули. - Мы-то надеялись, что на сей раз он подольше побудет в Чеслей-Касле. - Помолчав, она улыбнулась. Впрочем, когда все сказано и сделано, никто не знает, что будет дальше. Ах, как вам идет этот зеленый цвет, мадам! Вижу, Дорри убрала с подола все оборки. А вот покойная герцогиня очень любила всякие там оборочки и воланы. И не желала даже слышать о том, что они портят платье.
      Эванжелина кивнула, вспомнив, что Хоучарду все было известно о Мариссе и ее пристрастиях в одежде. Он сказал ей:
      "Вам не придется долго носить эти оборки, мадемуазель. Вот увидите. Да, его светлость велит отдать вам тряпки его умершей женушки. - Он зловеще ухмыльнулся. - А потом, разумеется, захочет, чтобы вы заплатили ему за это, мужчины его происхождения всегда так себя ведут. Ты будешь делать все, что он захочет, чтобы он и не заподозрил, зачем ты на самом деле явилась в его дом! Он помолчал, потерев подбородок длинным белым пальцем. - Вот только я боюсь, как бы вы не потеряли от него голову, мадемуазель. Конечно, с моей стороны глупо беспокоиться об этом, ведь ваш отец здесь, у нас, к тому же он и так одной ногой в могиле, но я отдаю себе отчет в том, что от такого мужчины, как наш герцог, женщины сходят с ума. Право же, не понимаю, в чем дело, ведь он англичанин, а все англичане - невежественные болваны. Однако, как бы там ни было, вам придется следить за собой, мадемуазель. - Он опять нехорошо ухмыльнулся. - Понадобится - раздвинешь перед ним ноги, крошка, при необходимости станешь нашептывать ему на ухо всякие нежности, но все время, слышишь, все время будешь помнить обо мне, о том, что дуло моего пистолета упирается в висок твоего папаши!"
      Эванжелине пришло в голову, что было бы лучше, если бы Ричард уже уехал. Да, Хоучард, как всегда, прав: она еще никогда не встречала такого мужчины, как герцог. Больше того, она и не предполагала, что подобные мужчины вообще существуют. И он ненавидел Наполеона. А она... Она скоро станет еще хуже, чем Эджертон.
      Встретившись с герцогом в столовой, девушка все еще думала о западне, в которую ее загнали. Но, сколько она ни силилась, она так и не могла найти ответа на вопрос, что можно сделать для того, чтобы не предавать Кларендона, не предавать свою страну.
      Ричард стоял у своего стула во главе стола, на его губах играла легкая усмешка. Девушка хотела улыбнуться ему в ответ, но чувство вины так терзало ее, что на лице оставалось лишь выражение отчаяния и боли.
      Озорной огонек в глазах герцога немедленно потух.
      - Что случилось? - встревоженно спросил он. Эванжелина нерешительно подняла голову.
      - Почему ты спрашиваешь? - удивилась она. Господи, неужто ее лицо выдало правду? Если это так, то она не сможет выполнить задания, а значит, подставит отца под пулю Хоучарда.
      - Да нет, ничего не случилось. - Она пожала плечами.
      - У тебя такой вид, словно ты потеряла любимую собаку. На ее лице промелькнула слабая улыбка.
      - Нет, хотя, помню, я очень любила моего мопса Бонни. Прошло немало времени, прежде чем мне захотелось завести другую собаку.
      - Да уж, мадам, вы разоружили меня, загнали, прямо скажем, в тупик. А я-то собирался подшутить над вами, вогнать в краску, припомнив, как вы подглядывали за нами на берегу. Ты всегда удивляешь меня, Эванжелина. Присядь. После обеда сможешь увидеться с Эдмундом.
      Как только лакей вышел из столовой, герцог спросил:
      - Так о чем все-таки ты думала?
      - Да ни о чем особенном, - ответила девушка. И замолчала. Итак, она стала лгуньей. Подняв голову, Эванжелина увидела, как Ричард нанизывает на вилку тончайшие ломтики ветчины. Надо что-то сказать, что-то настолько банальное, чтобы он перестал донимать ее своими вопросами. Она не нашла ничего лучшего, как промолвить; - Я боялась, что вы с Эдмундом замерзнете в этой воде.
      - Я тоже боялся, но Эдмунда не удалось отговорить. Однако в воде мы были не больше десяти минут. Когда я приезжаю в Чеслей, мы всегда ходим с ним купаться - во всяком случае, если погода позволяет. Такие купание закаливает, хотя, надо признаться, вода была ледяной. Но нам это нравится. Ты понимаешь меня?
      - Да.
      - Мы с Эдмундом обычно отправляемся на берег по утрам. Кстати, я видел, как ты выходила из пещеры. Если вздумаешь еще раз забраться в нее, будь осторожна - не забывай про прилив. Мальчиком я имел глупость спрятаться в этой пещере от воспитателя и промок там до нитки. Отец тоже вымок, потому что ему пришлось спасать меня. Помню, отец задал мне тогда хорошую порку, что бывало нечасто.
      Девушка улыбнулась, пытаясь представить герцога мальчиком. Нет, это невозможно.
      - Я буду осторожна, - пообещала она. - Я успела заметить, что стены пещеры влажные и покрыты мхом и слизью. А во время прилива вода затапливает всю пещеру?
      - Почти.
      - Жаль, что из пещеры нельзя выбраться в другую сторону, на юг, ведь утес почти уходит в воду.
      - Да, но тот вид, что открылся вашему взору, должен был обрадовать вас.
      Ну почему он не прекратит обсуждать это? Эванжелина теряла остатки мужества.
      - Да уж, - кивнула она. - Я всегда стараюсь внимательно все изучить.
      Одна из черных бровей вопросительно поползла верх.
      - Но я не думаю, что тебе открылось что-то новое. Я всего лишь мужчина, такой же как праведный Андре.
      Эванжелина едва не подавилась. Она совершила грубую ошибку. "Лги, приказала она себе, - лги, или все пропало".
      - Не будь глупцом, - проговорила она, вздернув подбородок. - Естественно, я не увидела ничего нового. - Она картинно пожала плечами. - Впрочем, кое-что новое все же было - полотенце.
      - Я так и думал. - Он усмехнулся. И Эванжелина поняла, что Ричард опять подшучивает над ней, да еще получает от этого удовольствие. - Я уже понял, какая ты женщина, после того как прошлой ночью... Нет-нет, не буду больше об этом, лучше помолчать. Доедай свой ленч, Эванжелина.
      Девушка покачала головой:
      - Знаешь, по-моему, ты просто оттачиваешь на мне свой острый язык.
      - Справедливое замечание, - кивнул Ричард. - Обычно моя мать так же подсмеивается надо мной, но постарайся правильно меня понять. Ты так быстро на все реагируешь, у тебя тоже острый язычок... Нет, пожалуй, я не буду об этом, а то, того и гляди, от язычка невольно перейду к тому, что пониже.
      - Думаю, мне пора идти, - проговорила девушка, приготовившись встать из-за стола.
      - Нет, не уходи, а то я сочту, что ты сбежала от меня. Давай же, Эванжелина, признавайся, что пытаешься обойти меня в острословии.
      Эванжелина снова села и, сложив руки на груди, подняла голову.
      - Я никогда ни от чего не бегу, - заявила она, - даже если дело касается моих собственных интересов. Что до острословия... Вынуждена признать, что ты и впрямь не такой олух, как прочие англичане.
      Ричард согласно кивнул.
      - Раз уж ты выросла в провинции, в Сомерсете, то я не удивляюсь твоим предрассудкам. Представляю - вокруг тебя были только красномордые помещики да деревенские прощелыги. Мало кто из этих людей носит голову поднятой вверх и имеет мозги больше куриных. Так что, пожалуй, никто из этих господ не мог преподать юной девушке уроков хорошего тона, грации и элегантности.
      - То есть качеств, которыми обладаешь ты?
      - Вот именно, - подтвердил Ричард. - Надеюсь, ты говоришь это без иронии. А скажи-ка мне вот что: твой муж был таким же, как эти господа из Сомерсета? Вечно мямлил что-то невнятное в твоем присутствии? И думал только о лошадях? Бывал чрезвычайно скучен за обедом? А после обеда дремал в гостиной, перепив портвейна?
      - Да нет, конечно, - возразила девушка. - Он был французом.
      - А-а-а, - протянул Ричард. - Описать его? Погоди-ка. Он был коротеньким, смуглым, узкогрудым, быстро бегал на кривых ножках, отпускал сальности и, конечно же, не мылся каждый день.
      Эванжелина опустила глаза. Говоря о своем мифическом муже Андре, она имела в виду Анри, который домогался ее во Франции. Описание герцога идеально походило на Анри.
      - Нет, он часто мылся, - поспешно проговорила она. И тут же вспомнила, что Анри вечно таскал с собой флакон с одеколоном. Она терпеть не могла этот мускусный, кисловатый запах. Девушка нахмурилась. - Во всяком случае, мне казалось, что он часто моется.
      - Тебе казалось? - изумился Ричард. - Послушай-ка, Эванжелина, если бы ты испытывала к мужу хоть половину того любопытства, какое проявила ко мне за последние два дня, то сомневаюсь, что у тебя остались бы хоть какие-нибудь сомнения насчет этого человека.
      Девушка молча смотрела на герцога, сознавая, что силки, в которые она сама себя загнала, затягиваются все туже.
      - Ммм, вообще-то Андре... Видишь ли, я не уверена... Ну-у.., надо сказать, он был очень скромным человеком, - нерешительно пробормотала она.
      - По твоим рассказам, он производит впечатление полного идиота... - Ричард осекся, заметив, что Эванжелина до корней волос залилась краской. - Прости, пожалуйста, - проговорил он, вставая из-за стола. - Он же был твоим мужем. Пожалуй, я пойду, хочу купить охотничью собаку. Надеюсь, Эдмунд будет хорошо себя вести. - У стула он задержался, опустив на нее глаза. - Я могу что-нибудь привезти тебе в подарок?
      "Да, - подумалось ей, - он мог бы подарить мне совсем иную жизнь, даровав ее отцу свободу, а потом не стал бы смотреть на меня с ненавистью и презрением". Девушка молча покачала головой.
      - Ну ладно. Когда я вернусь, прокатишься со мной верхом? Мне надо навестить некоторых арендаторов. Я мог бы показать тебе свои любимые места.
      "Еще раз, - мелькнуло у нее в голове. - Если я еще раз побуду с ним наедине, то от этого никому не будет хуже".
      - С удовольствием, - кивнула Эванжелина.
      - Отлично, тогда увидимся позднее.
      Глава 17
      - Слишком много букв. Никогда не знаешь, какую поставить впереди, а какую - за ней. И вечно написано одно, а читаешь что-то совсем другое. Может, мне не надо учить так много букв? Может, выучить только самые простые? - спросил Эдмунд.
      Погладив мальчика по голове, Эванжелина проговорила:
      - Я знаю, что букв очень много. Маленькой я тоже никак не могла понять, зачем столько. Возможно, ты прав. Но комбинации букв бесчисленны, Эдмунд. Так что, боюсь, тебе придется забыть о том, что их так много, а запомнить лишь то, что никуда не деться - выучить надо все. У тебя нет выбора. И не огорчайся: ты умный мальчик и быстро все запомнишь. Я же запомнила.
      Эванжелине на мгновение показалось, что она сумела убедить его, но, похоже, девушка ошиблась. Такое начало не было многообещающим.
      - А я считала, что ты хочешь вырасти похожим на папу, Эдмунд, - продолжала девушка.
      Личико мальчугана тут же переменилось. Он выпрямился и важно произнес:
      - А я и есть такой же, как папа. Бабушка сто раз мне говорила, что я очень похож на папу и на дедушку тоже. Я помню дедушку. Он был очень хорошим, а потом умер, как мама, и больше я его не видел.
      - Но твой папа умеет читать и считать, да и дедушка тоже умел. Твой папа старался, часами просиживал за книгами, но выучил все буквы и их сочетания.
      - Ты права, - медленно проговорил Эдмунд. - Я видел, как он читает. А как ты думаешь, он не делал это нарочно, чтобы я тоже захотел читать? Не притворялся?
      - Думаю, он очень любит читать. Ребенок с подозрением посмотрел на тетушку, а та внимательно рассматривала ноготь на большом пальце.
      - Если ты выучишь буквы, Эдмунд, то обещаю тебе, что после отъезда папы в Лондон я буду ходить с тобой купаться - если, конечно, будет теплая погода. Даже думать о том, что в эту ледяную воду можно сунуть ногу, не хотелось, но если будет так же тепло, она решится. И научит мальчика плавать лучше, чем его научил отец.
      Эдмунд оглядел ее с головы до ног.
      - Вроде ты довольно большая, - задумчиво промолвил он. Наклонившись к Эванжелине, он пощупал мышцы на ее руке, которую девушка тут же напрягла. Да, - заключил он, - для девушки ты сильная. - Однако Эдмунд вес еще сомневался, глядя на кубики, разбросанные по его парте.
      Глубоко вздохнув, Эванжелина прижала руки к сердцу.
      - Хорошо, если выучишь буквы, будем играть в разбойника. Я буду разбойником, и ты меня застрелишь.
      - А я смогу застрелить тебя сразу, как только поймаю?
      - Да, - согласилась она, уронив голову. - Ты сможешь застрелить меня.
      Улыбнувшись, Эдмунд расправил плечи.
      - Хорошо, - кивнул мальчик. - Я это сделаю.
      - Буква "а", - заговорила Эванжелина, водя пальчиком ребенка по букве. На букву "а" начинается слово "апельсин" - большой и сладкий. А какое еще слово начинается на "а"?
      Не раздумывая, Эдмунд выкрикнул:
      - Ассл! На "а" начинается слово "асел"! Папа всегда называет Филипа Мерсеро ослом! А вот как тот его называет, я сказать не могу. Это нехорошее слово, папа не велел мне повторять его, он разрешил лишь прошептать его на ухо моему пони. И еще папа сказал, что это слово не для нежных женских ушей.
      - Ну хорошо, тогда не говори. Только пишется не "асел", а "осел". "Осел" начинается на букву "о".
      Они продолжали заниматься. Эванжелине удалось сохранить серьезное выражение лица, когда мальчик заявил, что буква "г" похожа на "гордость" - как и его папа. Взглянув на часы, девушка изумилась, как быстро пролетело время. Когда Эдмунд написал свое имя, она крепко обняла мальчугана.
      Подняв глаза, девушка заметила очень высокого тощего мужчину, который только что бесшумно вошел в комнату. Она несколько раз видела его, но еще не познакомилась. Он был одет во все черное.
      Выскочив из-за стола, Эдмунд бросился ему навстречу и обнял за ноги.
      - Баньон! - воскликнул он. - Ты пришел, чтобы спасти меня?
      - Признаться, я еще не знаю, кого тут надо спасать. Прошу прощения за вторжение, мадам, - проговорил Баньон, высвобождаясь от рук мальчика и направляясь к столу. - Его светлость предложил мне освободить вас, пока молодой лорд не свел вас с ума. Я Баньон, слуга его светлости, - представился он.
      - Баньон, только посмотри, я научился писать! - тараторил ребенок. - Вот смотри, я сам написал свое имя.
      В противоположность Эллен Баньон не выражал никакого восторга по поводу успехов Эдмунда и не радовался его вниманию к своей персоне. Он даже не посмотрел на ребенка, а не сводил с Эванжелины своих темных глаз.
      Улыбнувшись, девушка встала из-за стола.
      - Да нет, ничего, я еще не заикаюсь от усталости. Эдмунд уже выучил много слов, он хорошо запоминает их. И научился писать свое имя. Вот, взгляните.
      Баньон внимательно осмотрел большие печатные буквы, написанные ребенком.
      - Его светлость, - заявил он, - будет доволен. Вы хорошо поработали. Баньон пожал мальчику руку. - А вам пора ложиться спать, молодой человек. Ненадолго, всего на час.
      - Но Ева сказала, что разрешит мне застрелить себя, если я выучу буквы. Ты поможешь мне разработать план? Чтобы я мог поймать и убить ее?
      - С радостью, - отозвался Баньон. - А мадам известно, что ее ждет?
      - Скажи ему, Ева! Скажи, что обещала сыграть в разбойника. Я поймаю и застрелю тебя.
      - Это был самый настоящий подкуп, - проговорила Эванжелина, - да, чистой воды подкуп. Но я попрошу вас, Баньон, разработать хороший план. Не хочу быть убитой после короткой погони. Позвать Эллен, Баньон?
      - Не беспокойтесь, мэм. Я сам с ним справлюсь, а то Эллен он вокруг пальца обводит. Такой сорванец!
      ***
      Довольный собой, герцог медленно ехал обратно в Чеслей. Он купил собаку, и по хорошей цене. Направив Императора к конюшне, Ричард увидел Эванжелину, которая о чем-то серьезно разговаривала с Маккомбером. Герцог удивился: девушка явно была чем-то взволнована и даже жестикулировала.
      - ..У меня не было возможности хорошо изучить нрав Доркас этим утром, Маккомбер. Только посмотри на Императора, он просто великолепен, - договорила Эванжелина.
      Маккомбер задумчиво глядел на герцога, который медленно подъезжал на своем коне к конюшне.
      - Но я сам проверил ее, мадам, - откашлявшись, произнес конюх. - Не тревожьтесь, вам будет хорошо на этой кобыле.
      - Здравствуй, Эванжелина! - крикнул герцог, направляясь к ним. - Вижу, ты готова. - Он похлопал Императора по шее. - Мой скакун притомился, так что о галопе забудь.
      - Может, Тревлину оседлать для вас Голубку, ваша светлость?
      Ричард уперся глазами в белую шею, выглядывавшую из белоснежного кружевного воротничка блузки.
      - Думаю, я и так как-нибудь справлюсь, - произнес он.
      - Знаю, о чем ты подумал, но - нет, не справишься, - заявила девушка. - Я очень сильная. Даже Эдмунд с этим согласен.
      Не прошло и нескольких минут, как герцог уже вел их на юг по узкой дорожке, спускавшейся к морю. Ричард рассказывал Эванжелине о купленной им собаке, когда его прервал громкий гудок, донесшийся из приближавшейся почтовой кареты.
      - Уступим дорогу, Эванжелина, - сказал он, направляя Императора на обочину.
      Едва девушка успела натянуть поводья, как карета сделала поворот, кучер еще раз задудел в рожок, Доркас перепугалась и, попятившись, встала на дыбы и тряхнула головой, отчего поводья вырвались из рук Эванжелины.
      Подняв изумленные глаза на Ричарда, девушка вылетела из седла и упала на землю рядом с дорогой. Несколько мгновений она просто сидела, не двигаясь, не понимая толком, что произошло.
      - С тобой все в порядке? - с тревогой спросил герцог, подбежав к ней. - Ты сильно ушиблась? Эванжелина потерла рукой бедро.
      - Со мной все будет хорошо, но вот моему мягкому месту досталось.
      - Не сказал бы, что оно такое уж мягкое, - улыбнулся Ричард, - однако надеюсь, что смягчить удар оно все же смогло.
      - Все время ты что-то критикуешь, - упрекнула его Эванжелина.
      - Так и есть, - отозвался Ричард, помогая ей встать. Он уже хотел было потереть ей бедра, а для этого, естественно, привлечь Эванжелину поближе к себе, но, осознав, что собирается сделать, уронил руки и выругался.
      - Как печально, - проговорила Эванжелина, глядя на клубы пыли, все еще парящие в воздухе. - Какой-то дурацкий почтовый рожок - и я лечу с лошади!
      - Послушай, если ты упала на.., мм.., мягкое место, как ты выразилась, то отчего это перо у тебя на шляпе сломано?
      - Не представляю. - Эванжелина сняла с головы шляпу, и волосы каскадом рассыпались по ее плечам.
      Ричард оторопело смотрел на великолепное зрелище. Блестящие кудри сзади спадали ей до пояса, курчавились на лбу, плясали вокруг нежного рта. И вновь герцог уже протянул было руку, чтобы убрать непокорные пряди с ее лица и прижать девушку к себе, и снова, выругавшись, опустил руки.
      - Почтовая карета обдала тебя грязью. Пожалуй, тебе надо было ехать на Голубке. Уж она-то наверняка не стала бы сбрасывать со спины наездницу - для этого она слишком ленива, - заметил Ричард.
      - Думаю, даже вы, ваша светлость, в подобной ситуации выпали бы из седла. Доркас просто испугалась и с перепугу встала на дыбы.
      - Ладно, надеюсь, на обратном пути она будет смирно вести себя, - кивнул молодой человек. - Поехали домой.
      Глава 18
      - Баньон весьма своеобразно демонстрирует свое недовольство, - проговорил герцог, разрезая за ужином жареный с кровью ростбиф.
      - Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь демонстрировал тебе недовольство, - пожала плечами девушка.
      - Стало быть, ты считаешь меня тираном?
      - Нет, вовсе нет, просто... Просто ты здесь хозяин, чье мнение не обсуждается.
      - Еще бы оно обсуждалось! - ухмыльнулся Ричард. - Кто осмелится противоречить?
      - Да никто. Знаешь, я помню, как ты разговаривал со мной, когда впервые увидел в библиотеке. Ты сразу же дал мне понять, кто в замке хозяин. Я чувствовала, что раздражаю тебя.
      - Ты и сейчас меня раздражаешь, - заявил Ричард. Нахмурившись, он покосился на жареную картошку, которую только что нанизал на вилку, а затем перевел взгляд на Эванжелину, сидевшую на противоположном конце огромного стола. На девушке было перешитое Дорри темно-синее платье Мариссы. Волосы Эванжелины Дорри заплела в две косы и, переплетя их, заколола на макушке. Несколько кудряшек выбились из прически и спадали на лицо и шею девушки.
      - Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, - добавил он.
      Так оно и было, но Эванжелина не собиралась признаваться.
      Герцог продолжал хмуриться, опустив глаза на бокал с вином. Он решил, что на Эванжелину вообще лучше не смотреть.
      - В тот день я был в дурном настроении, - промолвил Ричард. - Твое появление удивило меня. - Он пожал плечами. - Не знаю уж, как мужчина должен обращаться с женщиной, внезапно оказавшейся в его библиотеке. Но, увидев тебя в первый раз, я понял, что тебя, должно быть, хорошо обучили твоей роли.
      - Моей роли? - нежным голосом переспросила Эванжелина.
      Ричард улыбнулся, глядя на свою тарелку.
      - Твоя роль не отличается от роли любой другой женщины, - заявил он, поднимая бокал.
      Герцог был чрезвычайно доволен собой. Он ждал, что Эванжелина покраснеет, возможно, даже бросит в него бокал или выругается.
      - Эта роль заключается в том, чтобы угождать мужу, беспрекословно выполнять все его желания, вынашивать его детей и, разумеется, держать свое мнение при себе, если оно отличается от мнения мужа.
      Реакции Эванжелины долго ждать не пришлось - она мгновенно схватила его наживку. Нет, она не бросила в него бокал. Швырнув на стол салфетку, девушка вскочила, едва не перевернув свой стул, и разразилась гневной речью:
      - Ты - надутый, невежественный индюк! У меня обо всем есть свое мнение, потому что я много училась! А вот ты, уверена, не слишком-то много времени потратил на обучение, потому что проводил его в праздности и думал лишь о своих удовольствиях.
      - Итак, надутый индюк, - спокойно проговорил Ричард, улыбнувшись Эванжелине. - Интересно, если бы ты обучала моего сына буквам "н" и "и", то употребила бы это словосочетание? Или, может, "надутый асел" лучше?
      - Откуда ты знаешь? - опешила девушка.
      - Я говорил с сыном, Эванжелина. А что касается развлечений и удовольствий... Может, тебе стоит потолковать с моими знакомыми дамами. Они бы непременно сообщили тебе, что об их удовольствии я думал не меньше, чем о собственном. - Он наклонился вперед. - Разве ты забыла, как я вел себя вчера в библиотеке? Ты не можешь сказать, что я думал только о себе.
      - Не хочу и вспоминать, потому что сейчас я очень на тебя сердита. А если я что и вспомню, так ты меня задразнишь. Ты то и дело будешь припоминать, как мне нравились твои ласки и поцелуи. Господи! Опять я говорю не то, что нужно! Вечно меня язык подводит! Должна сказать, что мне совершенно не по нраву выслушивать истории о твоих любовницах.
      Герцог удивленно приподнял брови:
      - Но ты сама напросилась, Эванжелина, а я лишь пытался растолковать тебе, как обстоят дела.
      Эванжелина залилась краской. Наблюдая за ней, Ричард думал лишь о том, как бы ему хотелось схватить ее в свои объятия, крепко прижать к себе, впиться в ее губы поцелуем и не отпускать до тех пор, пока не перехватит дыхание. Герцог глубоко вздохнул. Довольно, решил он, это уж слишком. Совладав с собой, Ричард решил перевести разговор на другую тему, чтобы не злить ее больше.
      - Ну ладно, насколько я помню, разговор начался с моих слов о том, что Баньон весьма своеобразно выражает недовольство.
      - Ага! Ты решил сменить тему, - язвительно произнесла Эванжелина. - Весьма разумно. Я уже успокоилась. Итак, что же сделал Баньон?
      - Он пригрозил удушить меня моим же галстуком.
      - Боже мой! И почему же?
      Герцог покачал бокал с красным бургундском вином.
      - Он считает, что я не должен оставлять тебя здесь, с Эдмундом на попечении, - добавил он. - Одну и с Эдмундом на попечении, - повторил Ричард.
      Эванжелине такой поворот разговора не понравился.
      - Я не понимаю тебя. - Не может же он на самом деле серьезно относиться к словам собственного слуги.
      - Баньон полагает, что Эдмунд уже достаточно взрослый для того, чтобы поехать со мной в Лондон. Также он считает, что мальчику в его возрасте нужен гувернер. По его мнению, ты не должна позволять Эдмунду стрелять в тебя, даже если он выучит буквы. Короче, Баньон решил, что ты слишком молода и добра для того, чтобы учить чему-то моего своенравного сына.
      Эванжелина почувствовала, что ее охватывает паника. Нет, этого не может быть.
      - Но.., если ты возьмешь Эдмунда с собой в Лондон, - наклонившись вперед, заговорила она, - я не смогу остаться в Чеслей-Касле.
      - Верно, - кивнул Ричард. - А поэтому, Эванжелина, завтра Эдмунд и ты отправитесь со мной в Лондон. Мы не будем ждать до пятницы.
      - Не-ет!
      Ричард изумленно заморгал. Лицо Эванжелины смертельно побледнело, лишь на щеках пламенели два красных пятна. Она приподнялась, держась руками за стол.
      - Прошу прощения? - переспросил герцог.
      - Что тут непонятного? Я сказала всего лишь одно слово. - Этого не может быть, она не должна уезжать из Чес-лея, не должна. Подумать только, Баньон нарушил все ее планы, хотя мотивы у него были самые благородные. Что же ей делать? Через два часа она должна встретиться с Джоном Эджертоном. Ей недвусмысленно дали понять, что она любыми средствами должна оставаться в замке. Если она уедет, Хоучард убьет ее отца.
      - Может быть, - медленно вымолвил Ричард, - ты возьмешь на себя труд объяснить мне, в чем дело? Ты так громко закричала, что из подсвечника едва свечи не вылетели.
      Девушка с трудом скрывала отчаяние.
      - Я вовсе не хотела кричать на тебя, - пролепетала она. - Просто у меня нет желания ехать в Лондон. Прошу вас, ваша светлость, позвольте мне остаться здесь. Я сумею справиться с Эдмундом, вот увидите. И мужчина-воспитатель ему еще не нужен. Даже если мальчик будет стрелять в меня из пистолета, я не возражаю. К тому же я не позволю ему стрелять, пока он не поймает меня, а я быстро бегаю. Ему будет нелегко догнать меня. Поверьте, ваша светлость, я знаю, как обходиться с маленькими мальчиками. Пожалуйста, я должна остаться здесь. Пожалуйста!
      - Ты столько всего наговорила, Эванжелина...
      - Знаю, прости, пожалуйста. Но мне правда больше всего хочется остаться в Чеслее с Эдмундом. Не пройдет и месяца, как он уже сможет читать семейную Библию. Он ежедневно станет писать тебе письма, и каждое письмо будет на одно предложение длиннее предыдущего. Ричард, прошу тебя...
      Все это было очень странно. Почему ей так не хочется ехать в Лондон? Да кто угодно предпочел бы уехать в столицу, чем сидеть в уединении мрачного замка. Герцог не понимал ее. Ее поведение было очень странным и неестественным. Ричард решил, что причина ее отказа ехать в столицу кроется в том, что Эванжелина стесняется своей роли бедной родственницы при его матери. Сам герцог был доволен своим решением взять девушку с собой, потому что, несмотря на события прошлой ночи, ему хотелось представить ее матери, вывезти в свет. Правда, он еще не знал, как будет сам относиться к ней, ведь они встретились всего пару дней назад. Однако Кларендон отдавал себе отчет в том, что никогда еще так не восхищался ни одной женщиной, ни одну не хотел так сильно. Эванжелина разбудила в нем настоящую страсть.
      Честно говоря, герцог и сам не хотел, чтобы девушка оставалась в Чеслее в компании лишь его сына. И, признаться, он не выносил, когда кто-то делал что-то против его воли, особенно если им руководили благородные помыслы.
      - Я буду беспокоиться о тебе, - наконец заявил он. - Хотя нет, этого не будет. Завтра вы с Эдмундом едете со мной в Лондон.
      Эванжелина похолодела. Она уговаривала его, но ее мольбы не подействовали. Глубоко вздохнув, девушка холодно произнесла:
      - Понятно, это приказ хозяина. Что ж, ваша светлость, если вы не позволяете мне остаться в Чеслей-Касле с Эдмундом, то я уйду. Я не поеду в Лондон.
      - Да тебе же некуда идти, - пожал плечами Ричард. - Ты поступишь так, как я сказал.
      - Вы очень упрямы, ваша светлость, но вас больше не должно интересовать, что я делаю и куда направляюсь. Герцог встал и посмотрел девушке прямо в глаза.
      - С меня довольно, Эванжелина. Не понимаю, в чем причина твоего упрямства. Поэтому я хочу, чтобы ты немедленно объяснила мне, в чем дело.
      - Я ненавижу Лондон и не хочу туда ехать.
      - Но ты же никогда не бывала в Лондоне.
      - Это не имеет значения! Я не хочу туда ехать!
      - Садись и ешь. Ты в полном смятении. У тебя вот-вот начнется истерика, и мне это не по нраву. Я потолкую с тобой позднее.
      Эванжелина не шевельнулась.
      - Нет. Послушай, ты не имеешь права командовать мной. Я не одна из твоих слуг, правда, как и Баньону, мне хочется придушить тебя галстуком, - глухо проговорила она.
      Ричард сел и сложил на груди руки.
      - Итак, - промолвила Эванжелина, - по холодному и решительному выражению твоего лица я вижу, что ты не изменишь своего решения. - Она швырнула салфетку на стол. - Прошу прощения, ваша светлость, можно сказать, что я получила урок.
      Герцог вскочил с места, уронив стул на ковер.
      - Черт возьми, Эванжелина! Никуда ты не пойдешь! Один шаг, и я высеку тебя розгами!
      Девушка рассмеялась ему в лицо:
      - Иди ты к дьяволу, - сквозь зубы произнесла она и, повернувшись на каблуках, направилась к двери. Эванжелина спрашивала себя, слышал ли Бэссик или кто-нибудь из слуг, стоявших за дверью, их спор и ждал ли, чем он завершится. - Будь у меня пистолет, я бы пристрелила тебя, - бросила она через плечо.
      Эванжелина не дошла до двери. Одним прыжком настигнув ее, Ричард схватил девушку за руку и повернул лицом к себе. Она не стала вырываться, чтобы поберечь силы. Герцог был в ярости, Эванжелина видела, как сильно бьется жилка на его шее.
      Как следует тряхнув девушку, Ричард рявкнул ей прямо в лицо:
      - Я сказал, что ты никуда не поедешь! Ты не поняла? Он смотрел на ее губы, потом его взор опустился на грудь. Внезапно гнев прошел. Схватив Эванжелину за подбородок, Ричард приподнял ее лицо, заставив взглянуть на себя.
      Эванжелина молча смотрела на него. Грубо рванув ее к себе, Ричард впился в ее губы своими губами, провел по ним языком.
      - Открой рот, черт побери!
      Сначала Эванжелина чувствовала лишь его гнев, а потом все ее чувства притупились под напором его бешеного желания. Казалось, Ричард не знает, с чего начать. Он снова и снова целовал ее. Затем, прижав девушку к своему возбужденному естеству, стал осыпать горячими поцелуями ее шею и плечи. Переведя дыхание, Ричард застонал и стащил лиф прекрасного синего платья вниз, до пояса, обнажая грудь девушки. Несколько мгновений он любовался, а потом его горячие губы и язык принялись ласкать нежную кожу.
      Эванжелина была поражена.
      Она догадалась, что в нем пылает страсть, что Ричард ощущает болезненное желание обладать ею, но не совсем понимала, что именно он чувствует.
      И вдруг Ричард резко отпрянул от нее. Посмотрев на Эванжелину затуманенными глазами, он зарылся лицом в ее волосы.
      - Господи, - простонал Ричард. - Прости, пожалуйста.
      Эванжелина заставила себя выпрямиться и отойти от него. Полуобнаженная, она серьезно посмотрела на Ричарда. Это был ее единственный шанс остаться в Чеслее.
      Глубоко вздохнув, девушка заговорила деланно равнодушным голосом, с презрением глядя на герцога:
      - Я начинаю думать, ваша светлость, что у вас слишком долго не было женщины. Может, именно поэтому вы и хотите взять меня в Лондон? Чтобы рядом была женщина, которая будет доставлять вам удовольствие? Может, вы позволили мне остаться здесь лишь потому, что со мной нет мужчины, способного защитить меня?
      Герцог отшатнулся, словно она ударила его. Его желание мгновенно угасло, уступив место закипевшей вмиг ярости. Эванжелина видела это, но уже не могла остановиться. Съежившись, она подумала, что герцог, возможно, сейчас ее ударит.
      Наконец Ричард заговорил. Его голос был на удивление спокоен.
      - Некоторые сучки любят дразнить мужчин. Может, и ты такая же? - Затем он понизил голос:
      - Признаться, ты удивила меня. Ты можешь остаться в Чеслее, если хочешь, добавил Ричард. - Будешь присылать мне отчеты об успехах Эдмунда. А теперь спокойной ночи и прощай.
      Он направился к двери, оставив ее, полуобнаженную, стоять посреди столовой. Не обернувшись, герцог спокойно прикрыл за собой дверь.
      Эванжелина смотрела ему вслед. В это мгновение она поняла, что просто не сможет предать его. Она скажет ему правду. И Ричард поверит ей. Они с лордом Петтигрю арестуют Джона Эджертона, а потом освободят ее отца от Хоучарда. Наверняка это можно сделать.
      Девушке потребовалось немало времени, чтобы привести платье в порядок, а ведь ей надо было торопиться. Она должна была сказать Ричарду, что через час ей надо встретиться с Эджертоном. Им надо составить план. Выбежав из столовой, Эванжелина бросилась в холл, но у парадной двери увидела лишь Бэссика. Она резко остановилась, с трудом переводя дыхание.
      - Что-нибудь случилось, Бэссик?
      Управляющий посмотрел на нее и покачал головой.
      - Нет, мадам, не случилось ничего такого, что бы вы или я могли изменить.
      - Я не понимаю, что вы имеете в виду.
      - Его светлость, - важно проговорил Бэссик, - уехал. Минуты три назад, добавил он.