Глава 33

Постепенно Рамзи полегчало, и он отважился спуститься вниз за Эммой. Они вместе с Вирджинией Тролли сидели в углу кафетерия и что-то оживленно обсуждали.

Случайно подняв глаза, Эмма увидела Рамзи и, издав дикий индейский вопль, бросилась к нему и обхватила ногу.

– Вот видишь, Эмма, – прошептал он, гладя ее по голове, – я уже встал. И пошел искать тебя. Сам, без всякой помощи. Что такое малюсенькая пуля для могучего великана вроде меня? Иди ко мне на руки и как следует обними!

– Рамзи, осторожнее, – предупредил Савич. – Пожалуй, лучше я возьму ее на руки.

Он подхватил девочку и поднес к Рамзи. Она потерлась головой о его щеку. Рамзи поцеловал ее ушко.

– Как чудесно от тебя пахнет, Эм. Что это? Оскар де ла Рента?

– Нет, просто мыло, которое дают в отеле, – сообщила она и тут же деловито осведомилась:

– Это такая шутка, Рамзи?

– Господи, он от нее без ума, – прошептала Молли, наклонившись к Шерлок, во все глаза глядевшей на собственного мужа. – Остается надеяться, что в один прекрасный день он и меня полюбит.

– Пойми, Молли, мужчина нашел свою нирвану и безумно боится ее потерять, – невозмутимо пояснила Шерлок, с любопытством экспериментатора наблюдая за потрясенным лицом Диллона, все еще державшего Эмму. – Мне всегда нравился Рамзи. Теперь, когда у него есть вы, все будет лучше некуда. Он заслужил такое счастье. Кстати, Молли, как по-твоему, Диллон выглядит достаточно естественно с Эммой на руках или это ему совершенно не идет?!

Прошлым вечером санитар принес в палату Рамзи две банкетки. Сейчас семья снова была в сборе. Все крепко спали, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату ворвался лейтенант Макферсон.

Рамзи мгновенно встрепенулся, готовый броситься в драку, но рана напомнила о себе Тяжело дыша, он почти рухнул на постель.

– Какого дьявола тут творится?

– Нет, судья Хант, ничего страшного, – задыхаясь, прохрипел Макферсон. – Я просто боялся, что и с ваий что-то случилось. Давайте помогу вам улечься.

– О чем это вы? – удивилась Молли, подкладывая под голову Рамзи подушку. Эмма уже бежала к кровати и, судя по виду, была готова защищать Рамзи до последней капли крови.

– Это Дикерсон, – признался лейтенант. – Врачи полагают, что кто-то подлил в капельницу яд.., нечто вроде цианистого калия. Он мертв.

– Но в отделении интенсивной терапии постоянно дежурят, – сокрушалась Вирджиния, качая головой и все еще не веря своим ушам, хотя Макферсон добрых десять минут втолковывал ей печальную истину. Она наспех оделась и поспешила в больницу, едва Рамзи позвонил. Он никогда раньше не видел ее без косметики, с растрепанными волосами и в помятом красном блейзере. Вирджиния казалась совсем школьницей. Довольно соблазнительное зрелище. Жаль, что нельзя признаться в этом. Она просто пошлет его в нокаут.

– Как мог кто-то пробраться туда, – продолжала Вирджиния, – поменять бутылки в капельнице и снова выскользнуть незамеченным? Конечно, мы не приставили к нему охрану, да и зачем? Сам он и шагу ступить не может, и никому в голову не пришло, что ему необходима защита. Сейчас на всех входах стоят полицейские, но что толку?! Эксперты проверяют пленку видеокамер, может, засекут что-то подозрительное.

– По словам Макферсона, медсестра видела кого-то в белом халате, – вставила Молли. – Ну и что? Все равно что встретить в Пентагоне человека в мундире Понятно, что на своих никто не обратит внимания. Вероятно, убийца на это и рассчитывал.

– Верно, – оживился Рамзи. – Вполне разумная версия. Собственно говоря, это больница, а не военная база. И персонал совершенно не обязан бдить с утра до вечера.

Он на секунду прикрыл глаза. Сил не осталось, ребро болело, плечо чертовски дергало, и он уже решил сдаться и попросить обезболивающее.

Но тут ручонка Эммы скользнула ему в ладонь. Слегка повернув голову, он встретился с ее изучающим взглядом. Такая малышка, а понимает, что ему очень больно, хотя не знает, как помочь.

– Со мной все в порядке, родная, – солгал он, стараясь как можно отчетливее выговаривать слова. – Но мне хотелось бы, чтобы ты посидела рядом и подержала меня за руку.

По чести говоря, он испытывал невероятное облегчение. Дикерсон сдох и больше никому не причинит зла. И Эмма в безопасности.

Лейтенант Макферсон неловко откашлялся.

– Я ворвался сюда, судья Хант, еще и потому, что вы, к сожалению, главный подозреваемый.

– Знаете, у меня просто прыти не хватило бы, – пожал плечами Рамзи. – Я едва поднялся, когда вы ворвались. Боюсь, что кража белого халата и цианистого калия, которые я никак не мог принести сюда, а потом еще и прогулка в отделение интенсивной терапии выше моих физических возможностей, пусть и достаточно выдающихся.

– Это шутка, – сообщила Эмма лейтенанту Макферсону.

– Знаю. Очень рад, что все вы оказались на месте.

По крайней мере на душе спокойнее.

Час спустя, когда они наконец остались втроем, выяснилось, что возбуждение слишком велико и уснуть не удастся, тем более что под окнами уже толпились стервятники-репортеры. В тишине особенно громко прозвучал телефонный звонок. Молли подняла трубку, послушала и, недоуменно нахмурившись, поднесла аппарат Рамзи.

– Ничего не понимаю. Это отец. Желает говорить с тобой.

Рамзи хотел было нажать кнопку громкоговорящего устройства, но вовремя вспомнил об Эмме.

– Здравствуйте, Хант, – коротко приветствовал Мейсон. – Мне гораздо лучше, и я слышал, что и вы будете жить. Кстати, насколько мне известно, это животное, которое охотилось за Эммой, больше вас не потревожит.

– Откуда вы узнали, сэр? – спокойно спросил Рамзи, хотя кровь бешено стучала в висках. – Бьюсь об заклад, эта новость еще не просочилась в прессу.

Мейсон тихо рассмеялся.

– А на что существуют друзья, Рамзи? – насмешливо осведомился он. – В этом мое преимущество. Информация до меня доходит раньше, чем до других.

Собственно говоря, иногда даже опережая какое-то происшествие.

Неужели это Гюнтер прикончил Дикерсона? Или Мейсон нанял какого-то местного умельца?

Рамзи неожиданно для себя понял, что не так уж удивлен. И поэтому даже ничего не ответил. К чему? Да и что тут скажешь?

– Теперь ни Эмме, ни Молли нечего бояться. Жду вас на День благодарения. Это мой любимый праздник.

Дорогих подарков у нас дарить не принято, просто Майлз, как всегда, приготовит великолепный обед.

– Спасибо. Мы обязательно будем, – пообещал Рамзи и, медленно положив трубку, взглянул на Молли и покачал головой.

Она было нахмурила брови, но, видимо, поняв, в, чем дело, притворно зевнула.

– Кажется, я сейчас усну стоя. Как ты, Эм?

– Мне тоже спать хочется, мама. А зачем дедушка звонил?

– Решил узнать, все ли у нас в порядке, Эм.

– Он хороший, – кивнула Эмма, поцеловала Рамзи и позволила матери себя уложить.

Рамзи откинулся на подушки. Плечо невыносимо ныло, голова раскалывалась. А теперь еще и это. Молли наклонилась, чтобы поцеловать его.

– Он нанял убийцу Дикерсона, – шепнул Рамзи. – И что мне теперь делать?

– Скажи Макферсону правду. Все равно это ничего не изменит. Моего отца к стенке не припрешь. Никто слова сказать ему не посмеет. По-моему, он даже хочет, чтобы ты все сообщил копам. Представляю, как он потешается!

Судя по всему, она неплохо изучила своего родителя. Придется последовать ее совету.

– Спокойной ночи, Эмма, – окликнул он. – Молли, постарайся уснуть.

«Все кончено! – твердил про себя Рамзи, поднимаясь вместе с Эммой на второй этаж их теперь уже общего дома. – Все кончено».

Он с тяжелым чувством вспомнил о матери Дикерсона, живущей в Дилуте. Она заплатила за кремацию, и Рамзи в сопровождении Савича не мог не прийти в крематорий, чтобы в последний раз посмотреть на этого человека, убедиться, что именно он сейчас станет серым пеплом.

– Мама еще спит, – сообщила Эмма. – Она здорово устала. И по-моему, плохо спала ночью.

Тут она попала в точку. Он тоже почти глаз не сомкнул: Эмма решила, что отныне перебирается в собственную комнату. Именно это и послужило причиной столь внезапной бессонницы. Но как ни странно, Рамзи не хватало по утрам объятий маленьких ручек.

– Надеюсь, она уже встала, – заметил он. – Мне хочется видеть ее улыбку. Знаешь, малышка, с тех пор как мы вернулись домой, она все время улыбается.

Он остановился на пороге спальни. Эмма побежала к себе взять какую-то игрушку. Молли лежала на боку, спиной к нему, одетая всего лишь в белые трусики, высоко вырезанные на бедрах. Одна нога вытянута, другая чуть согнута в колене. Невыносимо соблазнительная поза!

Рамзи шумно сглотнул и воззвал к своей воле. Буйная рыжая грива, рассыпанная по белоснежной коже…

Нет, мужчине этого просто не вынести! Оставалось одно: не мешкая зацеловать ее до обморока и стянуть эти проклятые трусики! Прошлой ночью они три раза доказали друг другу свои чувства и, возможно, не остановились бы и перед четвертым, только у Эммы были совершенно другие планы.

– Мама сбросила одеяло, – деловито заявила она и, подойдя к кровати, осторожно прикрыла мать.

Молли пошевелилась, перевернулась на спину и открыла глаза.

– Эмма, – прошептала она, погладив дочь по щеке, – ты позаботилась о Рамзи?

– Да, мама. Ему гораздо лучше. Он дал честное слово, что плечо болит совсем немного. Самое главное, что он больше обо мне не беспокоится.

– Эм, я буду тревожиться, пока тебе не исполнится девяносто! Теперь неплохо было бы избавиться от прессы, и все будет тип-топ, – заметил Рамзи. – Дамы, я хотел бы познакомить вас с моими помощниками. Кстати, вид из моего офиса просто потрясный. Но как улизнуть от этой наглой шайки?

Он нагнулся и чмокнул Молли в нос:

– Хорошо спала?

Она ответила долгим лениво-чувственным взглядом, от которого у Рамзи опять вздыбилась плоть.

– Даже без снов. Что-то вроде забытья. По-моему, лучше желать нечего. Надо позвонить маме, пока в Италии еще вечер. Я обещала рассказать, как тут Эмма.

Позже вся семья собралась на кухне. Молли набирала номер. Рамзи увлеченно резал морковь и брокколи.

Эмма накрывала на стол. Молли улыбнулась и, прижав трубку плечом, ловко стащила морковку.

– Да, ма. Как ты?

– Прекрасно, дорогая. У тебя все в порядке?

Молли, не вдаваясь в подробности и опуская самые душераздирающие детали, сообщила ей последние новости.

– Что же, дорогая, твой отец всегда был настоящим гением в своем деле. На него можно положиться. Надеюсь, он позвонил сразу же после убийства и не забыл сказать, что теперь вы в безопасности?

Молли от неожиданности онемела.

– Д-да, – с трудом пробормотала она, – именно так и было. Полиция не нашла человека, подлившего яд в капельницу.

– И не найдет. Ни малейшего шанса. Твой отец всегда нанимает самых надежных людей.

– Вероятно. Но я все же волнуюсь за него. Два покушения! Папа чудом остался в живых. По-моему, этот Рул Шейкер не из тех, кто сдается.

– Верно. Сомневаюсь, что он за эти годы переменился.

Молли вскочила, чуть не опрокинув аппарат.

– О чем ты, мама? Разве ты знаешь Шейкера?

– Разумеется, дорогая. Мы познакомились много лет назад, когда он и твой отец только начинали свой бизнес. Тогда они были лучшими друзьями. Наши семьи стали неразлучными. Я очень симпатизировала его жене Лорне. Бедняжка погибла в автомобильной катастрофе пятнадцать лет назад. Я всегда считала, что это дело рук Шейкера.

– Но, ма, они заклятые враги! Исключительно с подачи Рула Шейкера взорвали машину Луи, и по чистой случайности туда не успели сесть мы трое! Именно он подослал убийц к фермеру из Колорадо. И дважды пытался расправиться с отцом.

– Такое случается, Молли. Погоди минуту. – Молли услышала, как мать перешла на итальянский. – Мария, это ты? Да, поставь чашку на стол. Спасибо. Можешь ложиться спать. Молли, дорогая, о чем мы говорили?

«Господи, дай мне терпения!» – взмолилась Молли, поднимая глаза к небу.

– О той маленькой неприятности. Войне между Шейкером и отцом. Почему я ни о чем не знала? Почему полиции ничего не известно? Что произошло между ними?

– Насчет полиции я не уверена, детка. Вероятно, они знают. Никто не делал из этого тайны. Что же до тебя, разрыв произошел, когда ты была совсем маленькой. Как раз перед разводом с твоим отцом.

– Но ты в курсе того, что случилось?

– Да, родная. Правда, теперь это вряд ли имеет значение. Ты взрослая, у тебя растет дочь. Видишь ли, Рул Шейкер вознамерился со мной переспать, но я любила твоего отца. Уж очень Шейкер походил на гангстера из голливудских фильмов: мерзкий, опасный, с неизменной сигарой в зубах. Твой же отец выглядит настоящим аристократом, даже сейчас, по крайней мере на снимках.

– И что же дальше?

– Мейсон нас застал. Собственно говоря, Шейкер пытался меня изнасиловать, причем самым бесчеловечным образом: скрутил мне руки и порвал одежду. Твой отец во всем обвинил меня. Все твердил, что это я соблазнила Шейкера. Так или иначе, этот день стал концом нашего брака и многолетней дружбы. И конечно, совместного бизнеса.

– И тогда мы уехали в Италию, – задумчиво протянула Молли. – Так ведь?

– Что поделаешь, детка? С тех пор прошло более двадцати лет. А теперь, Молли, передай трубку Эмме. Я хочу, чтобы вы приехали в Италию на День благодарения. Никаких подарков, только хороший обед. Наша кухарка Магдалена просто волшебница, хотя никогда не готовила индейку до того, как нанялась ко мне. Вы приедете?

– Я перезвоню, ма.

– Кстати, я видела снимок твоего отца и его жены в журнале «Тайм». Похоже, он выживет, и это прекрасно.

В конце концов, именно он устранил угрозу для Эммы.

– Да, мама, убив человека, – ехидно вставила Молли, но, сообразив, что ведет себя как последняя ханжа, поспешно заверила:

– Честно говоря, у меня тоже чесались руки прикончить его. Ты права. Каким бы он ни был, по крайней мере избавил Эмму от допроса в суде.

Всей этой грязи она не вынесла бы.

– Как по-твоему, он все еще должен остерегаться?

– Естественно. Боюсь, Рул Шейкер вцепился в него, как бульдог. Но отец, конечно, будет начеку.

– Разумеется, но ведь я не о Руле говорю. Надеюсь, твой отец знает, что делает?

– Делает? Что именно?

– Дорогая, речь идет о его жене. Я лишь недавно поняла, на ком он женился! Просто невероятно! – Неужели он не боится жить с этой женщиной? Вероятно, не считает ее опасной. Мужчины – странный народ! Клянусь, у них вместо мозгов пенис! Так всегда говорила твоя бабушка.

– Не понимаю, ма, – Покачала головой Молли, – чем тебе не нравится Ив? Правда, она моложе меня, но у многих пожилых мужчин юные жены, хотя я согласна, что большинство мужчин думают исключительно своими причиндалами.

– Молли, дорогая, что за грубые выражения? Нет, дело не в ее молодости. Видишь ли, между твоим отцом и Шейкером и без того пробежала черная кошка, а сейчас разгорелась настоящая война. Они всегда пытались обставить друг друга в делах, иногда побеждал один, иногда другой, но соперничество с каждым годом становилось все острее. Поэтому я так удивилась.

– Да что тут такого удивительного?! – потеряла терпение Молли. Рамзи вопросительно поднял брови.

– Жена твоего отца, дорогая! Ив! Я наконец-то узнала ее по снимку в «Тайм». Неужели тебе ничего не известно? Она старшая дочь Шейкера.

Глава 34

Молли вошла в великолепный кабинет отца и тихо прикрыла за собой огромные двойные двери. Мейсон поднялся из-за стола, вопросительно глядя на дочь.

– Молли? Я тебя не ждал! Надеюсь, все в порядке?

Лорд, как всегда, был безупречно одет. Только очень хорошо знавшие его люди заметили бы, что он похудел, кожа туго обтянула скулы, а лицо чуть пожелтело. Вероятно, ему следовало бы недели две лежать в постели.

Похоже, рана еще давала о себе знать.

– О, у нас все хорошо, – улыбнулась дочь. – Ты прекрасно выглядишь. Майлз сказал, что сегодня ты на ногах уже три часа. Он за тебя тревожится Боится, что ты чересчур переутомляешься. Правда, радуется, что вчера ты съел большой кусок шоколадного торта.

– Да, с домашним ванильным мороженым. Я просто заплесневел в этой кровати. Ничего, не развалюсь. А где Рамзи?

– Рамзи и Эмма у Майлза на кухне. По-моему, там же пристроился и Понтер. Уписывает за обе щеки пирожные с шоколадной крошкой. Собственно говоря, я хотела побеседовать с тобой наедине, – помедлив, призналась Молли.

– О чем именно? И чем вызван столь внезапный визит?

«Интересно, – подумала Молли, – форма его бровей совсем как у меня».

Почему она впервые обратила на это внимание? Не забыть спросить у Рамзи, заметил ли он сходство.

– Признаться, – сообщила она, – я делаю тебе одолжение.

Мейсон снова нахмурился: видимо, такой дерзости он не ожидал. И даже представить не мог. Но ничего не поделать: все-таки дочь. Надо выслушать.

Он жестом показал Молли на огромное кожаное кресло.

– Мое любимое. Только пока сам сидеть в нем не могу. Слишком трудно из него выбираться.

– Почти как беременной женщине.

– Молли, я просил бы тебя воздержаться от подобных сравнений. И так, в чем дело?

И, видя, что она не торопится с ответом, углубился 8 бумаги, намеренно игнорируя ее Но теперь Молли этим не проймешь. Старый трюк! Сколько раз ей приходилось наблюдать, как отец практикует его на посетителях Один из вернейших способов унизить человека, поставить его в позу просителя. Странно, как она раньше этого не понимала. Молли так и подмывало сказать отцу, что он прекрасный актер.

Терпеливо позволив ему перевернуть страницу, она наконец объявила:

– Мама мне все рассказала о тебе и Руле Шейкере.

О том, что вы много лет дружили. А потом ты выгнал ее, после того как якобы застал с Шейкером.

Отец резко вскинул голову:

– И Алисия, безусловно, наплела тебе, что невинна, а Шейкер пытался ее изнасиловать?

– Да. И добавила, что всегда его терпеть не могла, поскольку он напоминал ей типичного гангстера. Что всю жизнь любила только своего мужа. Но тебе, разумеется, на это наплевать. Ты вышвырнул ее из дома, отобрав предварительно сына.

Мейсон пожал плечами и чуть поморщился от боли.

– Это случилось сто лет назад. Не понимаю, зачем ей понадобилось исповедоваться именно сейчас. Что же до Шейкера.., поверь, все эти годы я без особого труда справлялся с ним. Возможно, последнее время мне плохо это удавалось, – признался отец, вертя в руках острый, как стилет, нож для разрезания бумаг. – По правде говоря, за последние два года он перехватил у меня гораздо больше сделок, чем хотелось бы, но все это временные трудности. Он превратился в настоящего мафиози. Кроме того, он всю жизнь безумно завидовал мне и тому, что я имею. В молодости у него были безобразные зубы. Теперь он наверняка обзавелся вставными челюстями".

Он внезапно замолчал и уставился куда-то вдаль, словно вспоминая прошлое.

– Я принял его, удостоил своей дружбой. И, как видишь, обманулся. Но ничего не подозревал, пока не поймал его и Алисию на месте преступления. И в довершение всего он дважды пытался меня убить. Ну что же, придется разделаться с ним раз и навсегда. Не желаю жить с оглядкой. И Гюнтер нервничает. Ему все это не по душе.

– Вот тут ты ошибся. Отнюдь не Шейкер покушался на тебя.

Отец взглянул на нее с насмешливым пренебрежением.

– Неужели? Ты, кажется, его защищаешь?

– Вовсе нет, – раздельно выговорила она, будто обращаясь к неразумному дитяти. – У него и в мыслях не было тебя убивать. Это твоя жена постаралась.

Отец, неудержимо бледнея, вскочил, покачнулся и схватился за край стола. Молли заметила пробегавшие по лицу волны боли и бросилась было на помощь, но тут же остановилась, сообразив, как ненавистно ему, должно быть, выказывать малейшее проявление слабости. Он предостерегающе вытянул руку, запрещая ей приближаться.

– Ив? Ты утверждаешь, что это Ив? Пытаешься ее очернить? Какой абсурд! – Мейсон с трудом повернулся и начал набирать номер:

– Сейчас посмотрим! Какого черта ты явилась сюда со своими обвинениями! Просто ненавидишь Ив, потому что в ней есть все, чего недостает тебе, маленькая…

– Она и Луи отправила на тот свет.

Мейсон медленно выпрямился и, приглядевшись к Молли, бросил трубку.

– Нет, это Рул. Он хотел вашей смерти, чтобы припугнуть Луи. Эта глупая сучонка, дочь Шейкера, мечтала заполучить рок-звезду себе в мужья. Рул убил Луи по ошибке, но мне пришлось мстить, поскольку на карте стояли жизни Рамзи, Эммы и твоя. Око за око. Ну а теперь довольно этой чепухи, Молли. Надеюсь, ты излила весь свой яд? Я запрещаю тебе нести всякую чушь.

Сейчас позову Ив.

– Ее здесь нет. Уехала… – Молли посмотрела на часы. – ..Минут десять назад. И никогда не вернется.

Но ты не станешь ее искать.

Она могла поклясться, что правая рука отца слегка дрожит. Однако голос оставался спокойным и властным.

– Может, объяснишь в чем дело, Молли? – холодно осведомился Мейсон.

Молли, сама того не сознавая, поднялась, подошла к столу и, опершись ладонями о столешницу, подалась вперед:

– Слушай внимательно, па. Ив – дочь Рула Шейкера. После смерти своей матери она продолжила образование в Европе, а потом поступила в Гарвард. И никогда не жила с отцом и младшей сестрой, поэтому ты остался в блаженном неведении о ее прошлом. Твоя жена, папа, магистр экономики, а ее специализация – финансовый анализ. Она вместе с отцом решила разорить тебя. Ты сам не скрываешь, что чересчур много потерял за последние два года. И это не простое совпадение. Ив постоянно снабжала отца информацией.

В этот момент она вдруг осознала, что Мейсон поверил. В безжалостно ледяных глазах сверкнула искорка мысли. Она словно воочию видела, как у нею в мозгу пришли в движение хитрые шестеренки и все теории, предположения и догадки превратились в уверенность.

– Ты не убьешь Ив, – тихо предостерегла она. – Все кончено. Все. Никто больше не поднимет на тебя руку, но и ты не станешь мстить.

Мейсон, побагровев, тряхнул головой.

– Но это невозможно! Я знаю Ив. Ты что, меня за идиота принимаешь? Перед тем как жениться, я велел завести на нее подробное досье. Она шведка, родом из маленького города Упсала к северу от Стокгольма. Отец – инженер и даже позволил ей сохранить один из его дипломов. Он висит в нашей спальне. Мать – учительница французского. У Ив две младшие сестры. Ив прекрасно говорит по-английски, потому что в детстве у нее была няня-англичанка. Я точно знаю, что она никогда не училась в колледже и…

– Ее настоящее имя – Дженис Клер Шейкер. Ты, разумеется, видел ее в детстве, но тогда ей было всего четыре года. Кто мог запомнить девочку в таком возрасте? Когда Рул развелся со своей женой, Дженис уехала с матерью в Бостон, а вторая дочь, Мелисса, осталась с отцом. В восемнадцать лет она вышла замуж за шведского инженера, который год спустя погиб в аварии на строительстве плотины. Все ее так называемые шведские родичи, очевидно, позаимствованы у семьи мужа, так же как и диплом, висящий на стене твоей спальни.

Не знаю, у кого возникла идея кинуть тебя: у Дженис или ее отца. Во всяком случае, им это удалось. Она сама призналась, что убила Луи, потому что ненавидела его и не хотела, чтобы он испортил жизнь сестре. Мы с Эммой вообще были ни при чем. Но когда ты расправился с Мелиссой, Ив так осатанела, что дважды пыталась прикончить тебя. Возможно, в третий раз ей бы это удалось. Впрочем, она не делилась своими планами. Но теперь это и не важно. Отныне вендетте конец.

Мейсон сел прямее, хотя она заметила, каких усилий это ему стоило. Он долго молчал, не шевелясь, словно окаменел.

– Если ты сказала правду и она действительно предала меня, разве это может так просто оборваться? – вкрадчиво промурлыкал он наконец. Молли предпочла бы взрыв ярости, а не это неестественное спокойствие.

Неизвестно, откуда у нее взялись силы одарить отца широкой жизнерадостной улыбкой.

– Папочка, я спасла тебе жизнь и намереваюсь прекратить эту бессмыслицу. Попробуй только пальцем тронуть Шейкера или Ив, и я не задумываясь сдам тебя полиции. Прямых улик у меня, понятно, нет, но я знаю достаточно, чтобы последующие несколько месяцев тебе жилось не слишком уютно. Если ты не согласишься, можешь навсегда распрощаться со мной и Эммой. Я не позволю, чтобы Эмма стала очередной жертвой в твоей войне с Шейкером. Больше никаких покушений ни на тебя, ни на членов твоей семьи. Ив и ее отец дали слово.