Глава 33

На пороге стоял незаметно появившийся сэр Арчибальд. Первое, о чем подумал Джейсон, — это о своей ошибке. Как он не сообразил, что нужно было запереть дверь, прежде чем заниматься любовью с Хэтти? Но сейчас было уже поздно.

Сэр Арчибальд повторил:

— Я.

Он улыбался им обоим своей обычной чуть рассеянной улыбкой.

— Папа! — воскликнула Хэтти, подбегая к отцу. — Не может быть! Ты просто не понял, о чем идет речь. Мы разговаривали о Дэмиане и о властях предержащих. И о том, почему его выдворили из Англии. Конечно же, ты здесь ни при чем. Ведь Дэмиан был твоим сыном.

Сэр Арчибальд посмотрел на дочь долгим нежным взглядом, испытывая в то же время глубокую боль, связанную с воспоминаниями о своем младшем сыне.

— Ты должна простить меня, дочка, — сказал он, переводя взгляд на маркиза, — за то, что я невольно подслушал вашу беседу. Я собирался поприветствовать тебя, мой мальчик. Я знаю, что ты был рядом с моей дорогой Хэтти, пока она гостила в Торстон-Холле. Вам было хорошо вместе? Как вы провели время?

— Да, сэр. Нам было весело. Но что все-таки значат ваши слова?

Сэр Арчибальд глубоко вздохнул и подошел к Хэтти.

— Дитя мое, — сказал он, кладя руку ей на плечо, — я не думал, что ты раскроешь эту тайну. Я полагал, что отъезд Дэмиана из Англии так и останется в твоем представлении следствием обычного предписания. Я надеялся, что со временем и с моей помощью ты сможешь пережить эту боль. Теперь мне ясно, что ты многое успела выяснить и еще доверила маркизу эту историю. Но ты должна понять, моя девочка, что у меня не было выбора. Ты же видишь, что Дэмиан стал предателем своей страны.

Потрясенная таким неожиданным известием, Хэтти не сводила с отца изумленных глаз.

— Сэр, — вмешался маркиз, — этого не может быть. Какой смысл вы вкладываете в слово «предатель»? Ведь Дэмиан погиб за Англию. Почему вы считаете его предателем?

Сэр Арчибальд снова вздохнул и покачал головой:

— Увы, но это так. Дэмиан — предатель. Я никогда не говорил этого ни тебе, Хэтти, ни Джеку. Мне не хотелось, чтобы вы думали плохо о вашем брате, чтобы вы возненавидели его. Я старался оградить вас обоих от позора. Но теперь, когда я вижу, что ты и Джейсон знаете даже больше, чем я мог предположить, я должен рассказать тебе правду. Я очень сожалею, что вынужден буду причинить тебе страдания, Генриетта. Ты будешь презирать своего брата. Я в этом не сомневаюсь.

Хэтти с недоумением смотрела на отца, мягкого, воспитанного человека, отдавшего себя целиком политике и всю жизнь вдохновенно служившего Англии. Как он представлял себе предательство сына?

Она положила руку ему на рукав:

— Пожалуйста, папа, объясни мне, почему Дэмиан предатель? Я не могу поверить в это и хочу знать, что ты подразумеваешь под этим словом.

— Я должен сказать тебе ужасную правду, — начал сэр Арчибальд и снова посмотрел на лорда Оберлона. — Поскольку Генриетта, несомненно, доверяет тебе, мой мальчик, ты тоже слушай. Я рассматриваю тебя как будущего зятя. И как будущий член нашей семьи, ты имеешь право знать о нашем бесчестье. Если же ты захочешь отказаться от своих намерений, то Генриетта, конечно, не осудит тебя. То, что произошло с Дэмианом, это, безусловно, прискорбное событие, но я удовлетворен, что в конце концов он искупил свою вину. Я надеялся, что так будет. Но вы оба не должны выносить наш общий позор за пределы этой гостиной.

— Я ничего не понимаю, — решительно сказала Хэтти. — Перестань ходить вокруг да около, папа. Что ты подразумеваешь под предательством? Кого он предал? Папа, я прошу тебя, расскажи мне, пожалуйста, толком все, что касается смерти Дэмиана. Как ты можешь считать его предателем?

— Ну хорошо, дитя мое. Запасись мужеством, потому что будешь поражена, когда узнаешь о поступках твоего брата. Я надеюсь, после этого ты поймешь, почему я решился на такие суровые меры. Я пошел на это ради спасения чести семьи, ради чести Англии.

Маркиз подвинулся поближе к Хэтти и, взяв ее руку в свою, сжал ей пальцы. Оба с вниманием смотрели на сэра Арчибальда, ожидая от него подробного рассказа.

Сэр Арчибальд усталой походкой направился к камину и опустился в большое кресло с подушечкой для головы, то самое, в котором незадолго до этого маркиз приобщал Хэтти к любви. Он задумчиво поглядел на блестящие языки пламени и заговорил удивительно сильным и твердым голосом:

— В то время тебя еще не было в Лондоне, Генриетта. В силу некоторых обстоятельств я не сразу понял, почему Дэмиан обратился ко мне с этой просьбой. Я имею в виду длительную отсрочку от военной службы. Я подумал, что он решил остепениться и обзавестись женой. Потом я забыл об этом разговоре, но вскоре мне пришлось вспомнить о нем. Твой брат известил меня о том, что собирается баллотироваться от вигов в Сомерсете, в одном городишке, под покровительством лорда Грейсона. Я пришел в ужас оттого, что мой сын решил присоединиться к этому бессовестному ворюге и вступить в политическое противостояние со мной. Дэмиан сказал, что тори и виги для него одно и то же, что он хочет только честного и справедливого пути для своей страны. Его высказывания по поводу справедливости, Генриетта, были чистой фальшивкой. Они были нужны ему только для того, чтобы объединиться с самыми подлыми из вигов, чтобы подстрекать чернь Манчестера и Лидса к волнениям. Ты можешь не верить мне, дитя мое, но он назвал меня безмозглым старцем. Упрекая меня в политической отсталости, он пытался в моем лице обвинить всю нашу партию. Он хотел свернуть Англию с правильного пути и лишить ее истинного предназначения. Ты знаешь, как он собирался это сделать? Через развал аристократии. Разрушение аристократии может позволить простому человеку достигнуть политического равенства с вышестоящими лицами. Все его последующие речи были еще более сумасбродными и предательскими. Я не хочу забивать твою голову его бредовыми обвинениями и оскорблениями. Он упрекал меня в фанатизме. Понимаешь? Меня! Я не могу поверить, что я породил такое подлое существо. Я, наконец, воочию убедился: мой сын, моя кровь, был одним из тех, кто сильнее других стремился к разрушению государственной машины Англии. Я не мог этого допустить.

Теперь ты должна понять, дитя мое, что у меня не было другого достойного способа пресечь его действия. Мне оставалось только использовать влияние лорда Мелбери в министерстве и немедленно выдворить твоего брата из Англии. Я хотел, чтобы дистанция между ним и этим проклятым сумасбродом лордом Грейсоном была как можно больше.

— Ты говоришь, папа, — Хэтти понизила голос, — что тебя возмущали слишком демократические взгляды Дэмиана. И только поэтому ты приказал выдворить его из Англии? Это ты устраивал для него те очень опасные миссии в Испании и Португалии? Это ты сделал так, что в конце концов ему приказали возглавить эту безумную кавалерийскую атаку при Ватерлоо?

— Да. Но план с Ватерлоо созрел после того, как я узнал о его тесных связях с лордом Грейсоном. Только после этого. Они вместе обдумывали, что им предпринять после возвращения твоего брата в Англию. Они собирались объединиться с луддитами[10], Генриетта. Луддитами! Они мечтали обзавестись людьми, которые бы проникали на фабрики и заводы, чтобы разрушать их изнутри. Они хотели организовать марш в палату лордов с требованием реформ. Когда мы все узнали о действиях Дэмиана и его соратников, я решился на крайние меры, чтобы смыть позорное пятно с нашей семьи и со всей Англии.

— Ты убил собственного сына, потому что он не хотел стать таким же, как ты? Ты убил его только потому, что он не разделял твоих политических взглядов?

Сэр Арчибальд смотрел на дочь с искренним удивлением.

— Ты говоришь это так, словно я выдворил твоего брата по мелочной прихоти. Ты подвергаешь сомнению правильность моих действий?

Маркиз не удержался и тихо спросил:

— И какова же доля вашего непосредственного участия в деле Дэмиана?

Голос сэра Арчибальда внезапно сделался строгим. В его голубых глазах появился стальной блеск. В нем заговорил его несгибаемый характер.

— Как я уже сказал, Дэмиан проявил себя предателем в отношении всех честных устремлений, которые я вселял в него с юности. Он обнаружил радикальные наклонности, чреватые разрушением всего, что свято и дорого для любого достойного англичанина. Вы можете вообразить, как лорд Мелбери и многие джентльмены в министерстве были напуганы, когда я рассказал им о пагубной деятельности собственного сына? Поэтому я настоял, чтобы Дэмиана заставили служить своей стране и пролить кровь, если понадобится. Только такой ценой он мог снять позор с нашего дома. Я не давал прямых указаний относительно его направления в кавалерийскую атаку. Позднее я узнал, что это было делом рук ретивых генералов, под чьим командованием находился Дэмиан. По их воле он оказался на том поле битвы. Я хочу, чтобы ты знала, Хэтти, что я сильно скорбел о смерти твоего брата. Но я утешал и утешаю себя тем, что он погиб как герой. И хотя мир никогда не узнает о моих действиях, без них твой брат никогда не смыл бы позора со всех тех, кто заботился о нем, любил его и верил ему.

«Господи, да он же совершенно безумный в своей праведности!» — думал маркиз, глядя на сэра Арчибальда. Оберлон подозревал, что его дядюшка лорд Мелбери имел не меньшее отношение к организации опасных миссий Дэмиана. Взглянув на бледное, осунувшееся лицо Хэтти, ее ничего не видящие глаза, он посчитал своим долгом положить конец этому разговору, чтобы уберечь ее от страданий.

— Сэр, — сказал он своему будущему тестю, — вы, конечно, понимаете, что ваши высказывания очень удивили и огорчили Генриетту. Нет нужды говорить, что, коль скоро я собираюсь стать ее мужем, вы можете положиться на меня, на мою ответственность и благоразумие в этом вопросе. Если вы не возражаете, пусть она немного побудет со мной: ей нужно оправиться от потрясения.

— Я полагаю, если я сам остановил выбор на тебе, было бы абсурдно сейчас отказываться от твоего предложения. Побудь с ней, мой мальчик. Не позволяй ей презирать своего бедного брата. Не дай ей сохранить в памяти отвращение к нему. — Удовлетворенный сэр Арчибальд с удивительной грацией для мужчины своего возраста встал с кресла и улыбнулся дочери своей приятной мягкой улыбкой. Потом повернулся к маркизу и протянул ему руку: — Я принимаю тебя, мой мальчик, в нашу семью. Я все время говорил Генриетте, что ты будешь ей отличным мужем. Береги мою дорогую девочку. Она замечательный ребенок, всегда выполняет мои желания и внимательно относится ко всем нам.

Сэр Арчибальд отечески похлопал Хэтти по плечу и с достоинством удалился из гостиной.

Некоторое время маркиз пребывал в растерянности, не находя нужных слов утешения. Наконец он порывисто подошел к ней и, сев рядом, взял ее покорные руки в свои.

— Хэтти, любимая. Я всегда буду с тобой. Мы еще поговорим обо всем этом. То, что мы услышали, просто невероятно. Я подозреваю, что мой дядя так же глубоко увяз в этом грязном деле, как сэр Арчибальд. Твой отец считал, что спасает честь семьи! У меня в голове не укладывается! Но, Хэтти, он убежден, что поступал правильно. Для него был открыт только этот путь.

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Мне кажется, тебе лучше уйти, Джейсон. Это нехорошая семья. Убийство сына собственным отцом — это страшная трагедия для дома. Я не хочу, чтобы она коснулась тебя. Ты должен оставить меня. Я не могу выйти за тебя замуж. На мне кровь моего брата. Господи! Я ничего не могу поделать с этим. От этого нет спасения. Слепая приверженность чести в отце совсем не удивляет меня. Но убить собственного сына! Этого я никогда не смогу понять. Это же его сын! Нет, Джейсон, ты не можешь иметь такую запятнанную жену.

Черные брови маркиза сошлись на переносице, его руки еще крепче сжали ее пальцы.

— Бедный Джейсон, — продолжала она тихим протяжным голосом. — Я не могу сделать для тебя ничего хорошего. Я только разбередила твои старые раны и нанесла новые. Как странно! Ты, кого я считала порочным жестоким человеком и называла дьяволом, оказался невинным. Ты такой хороший и добрый. Тебе хочется, чтобы всюду торжествовала справедливость. Но это невозможно. Я знаю, ты можешь возразить мне, что Дэмиана нет в живых. Я знаю, тело его давно покоится в земле. Но его убил мой отец, и не важно, как он преподносит это. Важно, что это произошло. Понимая все это, ты не можешь не уйти, Джейсон. Сейчас ты не можешь желать, чтобы я стала твоей женой.

Она почувствовала, как обвившиеся вокруг нее сильные руки на секунду сжали ее как в тисках. Слезы подступили к ее глазам и хлынули ручьем. Обессиленная, она упала ему на грудь. Он не отпускал ее до тех пор, пока громкие рыдания не перешли в редкие судорожные всхлипывания, перемежавшиеся икотой.

Он вынул белоснежный носовой платок из кармана жилета и вложил ей в руку. Она обвила его шею руками и уткнулась лицом ему в плечо. Наконец она подняла заплаканное лицо и сквозь всхлипывания заговорила прерывающимся голосом:

— Что мне теперь делать? Я не могу оставаться в одном доме с отцом. Будь на моем месте лорд Гарри, он вызвал бы сэра Арчибальда на дуэль.

Маркиз вынул носовой платок из ее ослабевших пальцев и аккуратно вытер ей лицо.

— Конечно, моя любимая, я понимаю, что тебе тяжело оставаться в этом доме. Я хочу, чтобы ты уехала со мной. Потерпи, Хэтти. Мы сделаем это, как только я получу специальное разрешение. Это займет у меня всего один день.

К его величайшему удивлению, она сердито оттолкнула его.

— Послушай меня, Джейсон. Черт возьми, я уже все объяснила тебе. Ты должен взять свое предложение обратно. Пойми, я не нуждаюсь в твоей жалости. Слышишь? Я хочу, чтобы сейчас вы оставили меня, ваша светлость. И постарайтесь забыть все. Видит Бог, я не могу поступить иначе. Ах, как бы я хотела, чтобы в этом не было вины отца. Если бы это был Файли!

Маркиз стиснул ее руки, пытаясь приблизить ее к себе и заставить смотреть ему в лицо.

— Эти разговоры совершенно ни к чему, Хэтти. Ты, наверное, лишилась здравого смысла, если думаешь, что я собираюсь жениться на тебе из жалости. Хэтти, милая, ты можешь понять, что я забочусь о тебе? Что я люблю тебя? Разве я из жалости сажал тебя к себе на колени? Ты думаешь, я притворялся, когда ласкал тебя?

— Не надо, Джейсон. Я представляю, сколько у тебя было таких разговоров и скольких женщин ты ласкал. То, что было между нами, не может значить многого для тебя. Ты сам говорил, что не испытывал любви к Элизабет, и тем не менее предложил ей свою руку. Зачем мне твоя жалость? Какой толк от твоей джентльменской чести, если я этого не заслуживаю?

Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее.

— Черт побери, не надо сваливать все в одну кучу! Ты же знаешь, что к тебе я отношусь совсем иначе! Хэтти, — он вновь заговорил ласково, — ты должна понимать, какие чувства я испытываю к тебе. Перестань противоречить мне, это ни к чему не приведет. И нужно терпимее относиться к сэру Арчибальду. Вряд ли он изменится. Мы должны принять его таким, каков он есть. Я понимаю, как велика твоя потеря. Ты не забыла этой трагедии и продолжаешь оплакивать Дэмиана. Но при любых обстоятельствах мы должны быть вместе.

Она отчужденно смотрела на него, храня гробовое молчание. Маркиз продолжал уговаривать ее в прежнем мягком тоне:

— Тебе не удастся убедить меня, что тебе нет до меня дела, Хэтти. Я слишком хорошо изучил тебя, ты это знаешь.

Час назад я доставил тебе удовольствие, которого ты никогда не испытывала. Я пробудил в тебе желание, от которого ты никогда не откажешься. Признайся, что это так. Иначе бы ты тогда не закричала.

Вместо этих увещеваний он предпочел бы без лишних слов взвалить ее на плечо и немедленно увезти к себе. Но он знал свою Хэтти. Если бы он, ради ее же блага, проявил хоть каплю деспотизма, она скорее всего послала его к дьяволу. Однако в любом случае он категорически не желал оставлять ее одну, наедине с ее горем и ощущением предательства.

Она отвернулась, подставив ему под нос свою одеревенелую спину. Что творилось в ее голове? Он не имел ни малейшего представления о ее мыслях, и это ужасно пугало его.

— Хэтти! — вымолвил он. Она упорно не поворачивалась, поэтому он продолжал обращаться к ее спине: — Не думай, что я из упрямства продолжаю принуждать тебя. Я просто сказал тебе, что я чувствую, и хочу знать, как ты относишься к моим словам. Мне кажется, в данный момент у тебя еще нет четких представлений, как тебе поступить. У меня тоже. Нам нужно некоторое время, чтобы подумать, особенно тебе. Если ты так к этому стремишься, сейчас я оставлю тебя, но хочу, чтобы ты разрешила мне позже пообедать вместе с тобой. Может быть, мы более разумно решим, что нам делать дальше.

— Очень хорошо, — тотчас сказала она.

У него осталось впечатление, что ее ответ вовсе не означал согласия: просто она предпочла воспользоваться случаем остаться одной.

Рэббел вошел в библиотеку:

— Ваша светлость.

Глубокие морщины придавали его лицу озабоченный вид.

Маркиз оторвался от листа бумаги. По правде говоря, он уже в который раз машинально перечитывал написанное, не понимая содержания.

— Да, Рэббел?

— Только что к нам пожаловал какой-то странный человек. Он стоит у наружной двери и настоятельно просит вашу светлость. Говорит, что у него к вам дело первостепенной важности, относительно мисс Ролланд.

— Что?! — Маркиз вскочил на ноги. — Чего же вы медлите? Ведите меня скорее! Показывайте, где он?

Через минуту маркиз стоял рядом с бледным и почти бездыханным Потсоном.

— Боже милостивый! Ваша светлость, она убежала. Собрала свои вещички и была такова.

— Что?

— Ускакала из дома, не сказав никому ни слова. Удрала, ваша светлость. Милли прямо позеленела. Это она велела мне бежать к вам. Что нам делать?

Маркиз похолодел: «Черт! Какой же я болван, что оставил ее одну».

— Почему Милли решила, что мисс Ролланд убежала, Потсон? Еще не прошло трех часов после того, как я оставил ее.

Говоря это, он с тревогой смотрел за окно. Уже темнело. «Скоро наступит вечер».

— Милли сказала, ваша светлость, что мисс Хэтти вела себя весьма необычно. Она не произнесла ни слова, смотрела отсутствующим взглядом и ничего не замечала. Милли оставила ее одну только на пять минут, а когда вернулась, ее и след простыл. Никто не видел, как она ушла, ваша светлость. Даже судомойка Агнес, которая всегда все видит и знает, кто чем занимается, и та не заметила.

— Понятно, — протянул маркиз, — даже Агнес не видела. Вы хорошо сделали, Потсон, что пришли ко мне.

Он быстро и подробно рассказал Потсону о том, что произошло накануне.

— Господи! — Потсон даже слегка присвистнул. — Кто бы мог подумать! Собственный отец мастера Дэмиана. Просто невозможно поверить! Слава Богу, что мастер Дэмиан не знал, какой человек его отец, и не предполагал, что с ним может случиться такое.

— Я рассказал вам об этом, так как не сомневаюсь в вашей порядочности, Потсон. Даже ее брат, сэр Джон, не должен знать об этом. Так… Надо подумать. Попытаемся представить, куда бы она могла направиться.

— Мисс Хэтти с детства обожала своего брата, — сказал Потсон и на секунду умолк. — Вы понимаете, что я имею в виду, сэр.

Однако, судя по всему, маркиз не уразумел его намека.

— Она могла поехать в Суссекс, ваша светлость, — продолжил Потсон. — Там находится загородный дом сэра Арчибальда. Белшир-Манор — кажется, так называется то место. Это недалеко от Эйтсфилда. Там похоронен мастер Дэмиан.

— Спасибо, Потсон. Я думаю, мы не будем беспокоить сэра Арчибальда. Может быть, он и не хватится ее или подумает, что она отправилась вместе со мной в Торстон-Холл. Пожалуй, я пошлю ему весточку от моей сестры. Да, конечно, это стоит сделать. — Он покачал головой и похлопал Потсона по плечу. — Не беспокойтесь. Я сейчас же отправлюсь на ее поиски. Скоро она будет дома.

Глава 34

Маркиз выбрался из грязи, присел на край канавы и, подняв голову к небу, разразился потоком брани, благо никто не мог слышать его в этой глуши. Рядом крутилось колесо опрокинувшейся коляски. Испуганные лошади били копытами и встре-воженно ржали. Он вскочил на ноги, как мог успокоил лошадей и пошарил глазами, отыскивая проклятый камень. Полускрытый выступ, из-за которого лопнула ось, притаился как раз перед въездом на заставу, совсем недалеко от Хэтфилда. Лишившись средства передвижения, маркиз невольно сравнивал себя, правда, без особого веселья в душе, с барахтающимся в кювете героем-неудачником из второразрядной пьески.

Но это было только начало. Гнедую верховую лошадь, которую ему удалось с большим трудом нанять в Хэтфилде, угораздило сломать подкову всего в нескольких милях от того места, где валялся его сломанный экипаж. Пройдя пешком вместе с лошадью еще миль пять до деревни Дэвондейл, ему ничего не оставалось, как укротить свой гнев. Для этого ему понадобилось выпить три кружки эля в ближайшей таверне. Тогда он осмыслил итоги трехдневного путешествия не без юмора.

К тому времени когда маркиз поднимался по ступенькам старой трухлявой лестницы на постоялом дворе «Серый гусь», его лицо было покрыто бурыми пятнами. Он рухнул, как сноп, на короткую шаткую кровать с сомнительной чистоты простынями. Нужно было заставить себя избавиться от мыслей, питавших его дурное настроение. Самые невероятные представления о Хэтти и мелкие дорожные неполадки довели его до колик в животе. Часы с кукушкой прокуковали час ночи, и вскоре после их неприятного пронзительного звука он сумел подавить навязчивые образы и, наконец, угомонился в своей продавленной постели.

Наутро, проглотив несъедобный завтрак, состоявший из водянистой овсяной каши и каменного хлеба, он торопливо вышел из гостиницы. Он мрачно поглядел на свою понурую кобылу, окинул глазами серое небо и понял, что еще до конца дня успеет продрогнуть до костей. «Черт побери, не хватает только простудиться после всех этих передряг. Тогда Генриетте придется ждать лет пять, пока я притащусь к ней». Он улыбнулся при мысли о том, что он заставит ее делать, когда доберется до нее. И улыбнулся еще шире, представив, что он сам будет делать с ней. Он добьется, что она придет к согласию с самой собой и с ним.

Незадолго до полудня следующего дня маркиз остановил свою загнанную лошадь вблизи главной дороги, недалеко от Брайердона, перед ржавыми железными воротами с выгравированной надписью «Белшир-Манор». Он был совершенно уверен, что Хэтти раньше него доберется до своих родных мест, потому что чего-чего, а расторопности и смекалки ей не занимать. Он уже предвкушал их предстоящую встречу. Удивится ли она его появлению? Что она скажет? Он не мог дождаться минуты, когда увидит ее. Однако его беспокоили прежние мысли: как, должно быть, глубока ее боль, если он не мог охладить ее пыл и предотвратить это бегство. Ах, эта проклятая боль! Он не знал, что с ней делать, но понимал, что должен что-то предпринять. Он все еще не мог поверить, что отец искал смерти для собственного сына. И все из-за политики, из-за убежденности сэра Арчибальда в том, что Дэмиан предал не только семью, но и Англию. От этих мыслей голова шла кругом. Он не мог себе представить, как Хэтти жила рядом с таким человеком.

Маркиз провел лошадь через скрипучие ворота и оказался перед розовым трехэтажным кирпичным зданием, возведенным, судя по фасаду, во времена Стюартов. Дом располагался посреди небольшого парка. Земля в усадьбе сохранила лишь слабые следы былого ухода. Создавалось впечатление, что жизнь здесь приостановилась из-за долгого отсутствия хозяина и работящей прислуги. Натянув поводья лошади возле осевших плит лестницы, маркиз оглянулся по сторонам, надеясь увидеть мальчика, помощника конюха. «Нет, похоже, на такую роскошь рассчитывать не приходится», — подумал он и привязал лошадь к забрызганному грязью тисовому дереву.

Прошло несколько минут, прежде чем на его громкий стук вышел пожилой угрюмый человек, сгорбившийся под тяжестью лет. Он был в засаленном черном сюртуке с подозрительной формы лацканами, напомнившими маркизу о его собственном управляющем Спайверсоне. Поджатые губы дворецкого были вытянуты в тонкую линию, пока он с ног до головы оглядывал незнакомого гостя. «Как будто перед ним разносчик или коробейник», — подумал маркиз, не понимая, что в своей запыленной дорожной одежде его едва ли можно было принять за того, кем он был на самом деле.

— Я приехал повидать вашу госпожу, — сказал он без обиняков. — Передайте мисс Генриетте Ролланд, что маркиз де Оберлон желает немедленно видеть ее.

Несмотря на то, что Доули — так звали дворецкого — не вылезал из этого захолустья более двадцати лет, он был способен по голосу отличить знатного человека от простолюдина. Подозрение на его лице сменилось замешательством. «Мисс Генриетта?» Конечно, он не мог проглядеть ее присутствие в поместье. Однако на мгновение он все же засомневался: уж очень уверенно звучали слова его светлости.

Слуга откашлялся:

— Простите меня, ваша светлость, но мисс Генриетта не была здесь почти семь месяцев. Я думаю, она в Лондоне, ваша светлость. Вместе с сэром Арчибальдом.

Маркиз нахмурился. Дворецкий, несомненно, говорил правду. С другой стороны, невозможно, чтобы он прибыл сюда раньше Хэтти. Внезапно его охватил озноб. Такое невезение после стольких неудач!

— Вероятно, мисс Ролланд скоро приедет из Лондона. Я полагаю, что не доставлю вам большого неудобства, если переночую здесь. У меня к ней срочное дело. Я должен видеть ее.

Доули подумал, что присутствие маркиза в доме сильно рассердит миссис Доули, но, естественно, не смел поделиться своими соображениями с его светлостью. Он низко поклонился маркизу, моля Бога о том, чтобы к обеду у супруги оказалось что-нибудь, кроме свиной щеки.

Позже, однако, на стол была подана не только свиная щека, но и несколько кусков солонины, которую перепуганная миссис Доули отыскала в кладовке. После портвейна маркиз почувствовал блаженную лень. Он протянул ноги к теплому камину в гостиной и сосредоточенно забарабанил пальцами, пытаясь вычислить маршрут передвижения Хэтти с момента ее исчезновения из Лондона и думая о том, как ее разыскать. Но он тотчас очутился в тупике, не зная, поехала ли она верхом или в карете, оделась ли она в женское платье или в костюм лорда Гарри. Он почувствовал себя совершенно беспомощным, чего всегда терпеть не мог. К сожалению, он был вынужден признать, что в последнее время его жизнь слишком часто оказывалась неподвластной его воле.

Он поднялся и рассеянно ткнул потрескивающую чурку носком измазанного грязью сапога. «Куда ее еще могло занести?» Ведь он отсрочил свое путешествие до утра, что давало ей возможность намного раньше его достичь места назначения. Но сейчас у него не было большого выбора. Лучше остаться в Белшир-Манор до середины завтрашнего дня, решил он. Если к этому времени Хэтти не появится, то либо что-то ее задержало, либо она с самого начала не собиралась ехать сюда. Он вспомнил о Джеке и Луизе, их доме в Херефордшире. Может быть, то обстоятельство, что они находились в Париже, могло подтолкнуть ее к мысли отправиться туда, так как там она могла побыть в одиночестве.

Маркиз не нашел Хэтти в доме сэра Джона в Херефордшире. Эта поездка окончательно измотала его.

Через шесть дней сумасшедшей езды и бесплодных поисков с переполненной тревогой душой он появился в Торстон-Холле, таща на поводу еще одну нанятую лошадь. Не было ни одной большой дороги или деревни, мимо которых он проезжал, где бы он не останавливался и не расспрашивал людей. В конце концов он решил, что не может больше теряться в догадках. Он просто не знал, что думать. У него не было сил возвращаться обратно в свой дом в Лондоне. Он не сомневался, что в любом случае для него не будет новостей — он не услышит о том, что Хэтти вернулась и ждет его.

Он поднялся по ступенькам и, не желая вызывать слуг, без стука распахнул настежь большую парадную дверь. Прихожая показалась ему холодной и темной, такой же, как этот серый и хмурый день. «Что погода, что дом — одинаковы», — подумал он, впадая в полное уныние.

При виде явно подвыпившего Крофта он плотно сжал губы от злости. От неожиданности дворецкий чуть не бухнулся ему в ноги. Появление маркиза согнало краску с его лица.

— О Господи! Наш дорогой хозяин! Вы ли это, ваша светлость?

— Несчастная скотина! Подите прочь, Крофт! Немедленно. Я не могу видеть ваш лиловый нос. И не появляйтесь, пока не проспитесь. Опять вы пили мой портвейн.

— Э-э, нет, ваша светлость. Это был херес. Портвейна у нас почти нет. Ваш покойный батюшка, как вы знаете, предпочитал портвейну херес.

— Идите к черту! Я сейчас же вас уволю. И это еще мягкое наказание по сравнению с тем, что вы заслуживаете.

— Но, ваша светлость… — Крофт понизил голос и попытался изобразить на лице чувство собственного достоинства.

— Долой с моих глаз! — оборвал его маркиз. — У меня иссякло терпение, Крофт. Боже, как от вас разит! — Он повернулся и направился в сторону библиотеки, намереваясь побыть в тишине. — Пришлите ко мне кого-нибудь из слуг. Пусть подадут бренди. Только не вздумайте прикасаться к нему.

Крофт неистово замахал рукой ему вслед, но он не видел этого. Маркиз распахнул дверь и сердито закрыл ее сапогом. Он направился прямо к камину, почему-то не задумавшись, отчего в нем так сильно полыхал огонь, и протянул руки к теплу.

— Ты вовремя возвратился, Джейсон. Я должна сказать тебе, что, пока тебя не было пять дней, слуги начали сомневаться в моих словах. И Крофт снова запил. Это говорит о том, что он тоже принял меня за обманщицу.

От звуков знакомого голоса маркиз повернулся так резко, что пришлось ухватиться за край каминной полки, чтобы не потерять равновесия. Целую минуту он молча глядел на Хэтти — не в состоянии вымолвить ни единого слова.

Она стояла не двигаясь, положив руки на спинку кресла. В модном палевом платье и с желтой бархатной лентой в светлых волосах она выглядела очень красивой, только слишком бледной и серьезной.