Магия (№2) - Магия Калипсо

— Неужели?

Диана стояла на коленях, на ней была лишь белая рубашка, точнее, уже не слишком белая. Девушка подняла на графа глаза и тут же ощутила такой сильный прилив теплого чувства, что едва не подавилась кусочком кокоса, который был у нее во рту.

Лайонел присел на корточки перед ней.

— Вам не нравится мой мужественный наряд? А я старался щадить ваши девичьи, точнее, полудевичьи чувства.

Диана принялась яростно выковыривать палкой корень кавассы.

— У вас самой весьма соблазнительный наряд, Диана. И вы, и я постепенно приобретаем хороший загар. Жаль, что я не могу убедить вас полежать на песке вместе — как Адам и Ева. А на Виргинских островах есть фиговые листья?

— Идите и сделайте что-нибудь полезное.

— Я пытался, но рыбы здесь неуловимые. И знаете еще что? Они жестокие, правда-правда. Я гляжу на них, они — на меня и смеются надо мной. — Лайонел сокрушенно посмотрел на свое нескладное копье. — Я еще не научился им орудовать, и рыбы это поняли. Они подплывали ближе, но только затем, чтобы поиздеваться надо мной. Можно было предположить, что после целого дня усилий я со своими талантами поймаю хотя бы одну рыбу.

— Пробуйте еще!

— Если у меня получится, то я, должен вам сказать, не имею ни малейшего намерения убивать это создание и сдирать с него чешую.

— Слабонервный щеголь…

Лайонел почесал живот.

— Почему вы такая злюка? У нас есть кое-какая крыша над головой, полным-полно пресной воды. Еды здесь хватит на сотню лет вперед. Есть у нас и личная ванна. И возможно, с Божьей помощью, на ужин будет рыба.

— Вы быстро загораете, — сказала Диана, и внимательно слушавшему ее Лайонелу показалось это обвинением.

Молодой человек лишь слегка усмехнулся и снова почесал свой голый живот.

— Благодарю вас, мадам. — Он заметил, что ее глаза остановились на его пальцах, и прибавил: — Уж этот песок, знаете ли. Везде проникает, — все еще усмехаясь, он начал чесать бедро. — Я подумал, что будет, если заниматься любовью на песке. Уверен, это не слишком приятно. Только представьте себе — песок набивается в…

— Лайонел! Убирайтесь!

Он быстро поднялся, и она отметила про себя гибкость его движений. Она ненавидела его за эту злобную, знающую ухмылку. Лайонел потрепал девушку по опущенной голове и, насвистывая, пошел прочь со своим дурацким копьем наперевес.

Диана хмуро посмотрела ему вслед. Она беспричинно злится, совершенно беспричинно. Просто… «Признайся же себе, что ты хочешь его, очень хочешь». Или она просто подхватила странную тропическую болезнь? А может, она больна Лайонелом?

Девушка вздохнула. Но он же не любит ее, Шарлотта вес разрушила. Он просто похотливый самец. Он и сам много раз признавался в этом.

Диана лепила хлебец из кавассы, когда раздался торжествующий крик Лайонела. Она встала и резко обернулась. Молодой человек размахивал копьем с пойманной им рыбой.

— Этой уже не до смеха, — крикнул он.

Диана скрестила пальцы — в Карибском море много ядовитых рыб. Лайонел шел к ней, загорелый и прекрасный, как языческий бог. Только задиристая и беззастенчивая усмешка на его лице мешала этому сравнению.

— Боже, спасибо тебе, — сказала Диана, глядя на рыбу. — Это морской окунь, вполне съедобный и довольно вкусный.

Для двоих достаточно.

Граф отвесил девушке насмешливый поклон и протянул ей копье с насаженной рыбой.

— Гренландских акул не видно, Лайонел?

— Я был осторожен и не наступал на расселины, как вы мне сказали.

— Хорошо. Они ведь могут отхватить кусок, особенно такой вкусный, как большой палец ноги.

— Хотите поплавать со мной? Может, поймаем осьминога или барракуду.

Девушка вздохнула. Ей очень хотелось поплавать, но она не могла себе этого позволить: рыбу нужно приготовить тотчас же, иначе она протухнет.

— У меня женские заботы, — сказала она, — Я скована по рукам и ногам кухней. По крайней мере, так бы оно и было, если бы здесь была кухня.

— Давайте немного поговорим, пока вы заняты этим мерзким делом.

Он сел рядом с девушкой на пальмовую ветку, чтобы не соприкасаться с вездесущим песком, и закинул ногу на ногу. Диана размозжила рыбе голову, прикончив ее, затем взяла еще один камень, острый. Лицо Лайонела выражало боль.

— Если я и дальше буду смотреть на эту экзекуцию, то вряд ли смогу потом есть.

Диана посмотрела на него с презрением:

— Вы быстро привыкнете. Рыба — это еда, а не домашнее животное.

— Вы говорите банальности, как дотошный родитель. Как вы собираетесь приготовить окуня?

— Я слегка натру его кокосовым молоком, заверну в пальмовые листья и запеку в золе. — Диана вдруг запнулась и глубокомысленно взглянула на Лайонела. — Каждый раз, как только я думаю о том, куда мы попали, я не могу в это поверить: оказаться вдвоем на острове с вами, именно с вами, английским графом! Это вам не вальсировать на балу в Лондоне, не так ли? И не щеголять своими рысаками на Пиккадилли.

Лайонел растянулся на спине, заложив руки за голову.

— Разумеется, это очень необычное происшествие. Можно сказать, предсвадебное путешествие. Вы должны согласиться со мной, Диана, что не у многих пар была такая прекрасная возможность узнать друг друга во всех отношениях.

Диана поймала себя на том, что смотрит на его тело. Завитки волос на груди казались такими мягкими, что хотелось их потрогать. А живот… Диана вздохнула, глаза се на миг задержались на выпуклости под дурацкими панталонами.

— Вы не согласны со мной? Она вздрогнула:

— Ч-что?

Лайонел открыл глаза, посмотрел в ее покрасневшее лицо и улыбнулся понимающей улыбкой.

— Вы уже готовы, моя дорогая?

— Не понимаю, о чем вы говорите. Поскольку вы добыли наш ужин, то имеете право поспать.

— Конечно, я же должен набраться сил, — сказал он самым безразличным тоном.

— Лайонел!!!

— Перестаньте вопить, Диана.

— Я не вопила, — ответила она упавшим до хрипоты голосом.

— Как я полагаю, серьезный человек всегда заканчивает начатое. И я уверен, дорогое мое дитя, что вы сами хотите, чтобы я закончил начатое. Ну, признайтесь же!

— Мы же не женаты! Меня учили, что нельзя этого делать до замужества.

— Насколько я помню, я предлагал вам услуги Рафаэла.

Он капитан, и у него есть право заключать браки.

Диана машинально натирала окуня кокосовым молоком. Лайонел смотрел на девушку со всевозрастающим интересом.

— Мне еще не доводилось лишать девушку невинности.

Она начала тереть окуня еще яростнее.

— Я действительно должен все это закончить, поскольку, скажем так, уже почти выпустил цветок из бутона.

— Какое глупое сравнение! Я вам не олеандр.

— Нет, конечно. Может, я потерял остатки разума из-за солнца. Дайте мне кокосового молока. Я чувствую, что мой нос явно пострадал. — Он натер его молоком, затем снова улегся, согнув одну ногу в колене. — Я предлагаю вам не только свою руку, но и свое тело.

— Эка невидаль!

Лайонел приподнялся на локтях и оглядел себя с головы до пят.

— Вы враждебно настроены, Диана. Конечно, при желании я могу измениться и придать своему телу еще более благородные формы. Простите меня за нескромность, но вы необъективны.

Девушка чуть отпрянула назад — ей в нос ударил запах рыбы — и закрыла глаза.

— Вы невыносимы.

— Разве вы на меня смотрите без удовольствия?

Ей захотелось швырнуть в него рыбой. Нет, это же их ужин, нельзя вываливать его в песке. О Боже… всюду песок!..

— Нет, — ответила она. — А что бы вы сказали, если бы я хотела взять вас силой? Пришли бы в восторг?

Лайонел снова лег на спину и вытянулся, раскинув руки, как крылья.

— Я ваш. Берите меня силой.

— Мое тело священно, — бездумно повторила она слова Дидо, часто говорившей их Диане с тех пор, как у девушки впервые появились месячные в тринадцать лет.

— Какая пламенная проповедь! У меня есть к вам интересный вопрос. Неужели женщины действительно так думают? Господи, да вы говорите о себе, как о святых мощах.

— А разве не вы, мужчины, хотите, чтобы женщина берегла себя? Чтобы была чиста и добродетельна?

— Не волнуйтесь. Такой вы и будете со всеми, кроме меня, своего будущего мужа.

— А как насчет вас, Лайонел? Вы же будете продолжать свои интрижки.

— Я бы очень хотел, чтобы вы научились меня слушать, Диана. Разве вы не помните? Женившись, я буду верен, как пес. Можно уже начинать лаять и обнюхивать вашу рубашку?

Диана проворно завернула окуня в пальмовые листья и уложила на раскаленные угли. Затем встала.

— Пойду поищу ракушки, точнее, королевские ракушки. Поскольку ваших усилий по добыче ужина недостаточно, то, может, я смогу восполнить это и приготовить печеные ракушки.

— Честолюбивая женщина. Мне это нравится. А я, дорогая моя, пока посплю и, как я уже говорил, наберусь сил.

Она понимала, что долго не сможет на него сердиться, и пошла по берегу, ступая по теплому песку. Он — веселый и остроумный. Прожить всю жизнь рядом с таким человеком — большое счастье.

— Боже, — сказала она, обращаясь к кружащему в небе пеликану. — Я теряю остатки разума.

Поздно вечером она решилась. Лайонел продолжал с ругательствами затачивать каменный наконечник для копья. В это время Диана пошла к маленькому пруду, сняла рубашку и прыгнула в воду. Она вымылась, очистила волосы от песка.

Вернувшись на берег, Диана увидела Лайонела за другим занятием: он связывал пальмовые листья для укрепления их жилища. Девушка стала молиться про себя, чтобы не было дождя, иначе на них обрушится отяжелевшая крыша.

— У вас появляется сноровка, — сказала она. Ее голос звучал звонко. Теперь она смотрела на Лайонела новым, решительным взглядом.

— Да, — рассеянно отозвался он, не взглянув на девушку.

Она вся была в нетерпении. Девушка после мытья старательно распутала пряди волос и даже заложила за ухо алый гибискус. Мог бы взглянуть и проявить интерес!

— Знаете, — мгновение спустя, сказал он, — мне так не хватает карт. Можете что-нибудь придумать?

Она и так кое-что придумала, но к его дурацким картам это отношения не имело.

— Думаю, можно пометить камешки и играть ими в кости.

— Прекрасная… — Он взглянул на Диану и осекся. — Господи, вы выглядите просто потрясающе. Так бы и съел вас. Даже с большим удовольствием, чем окуня.

Ее желание исполнилось, но вдруг оказалось, что она не может ничего сказать в ответ.

— Как я понимаю, теперь вы выставляете себя напоказ. Я не прав, счастье мое?

Его счастье? Голос звучал так мягко, просто мед.

— Сомневаюсь, — проговорила она. Девушка почувствовала себя увереннее после того, как ей удалось что-то ответить. Она понимала, что он видит ее насквозь, и это ей было неприятно. К ее облегчению и досаде, Лайонел только кивнул и встал.

— Кажется, мне стало скучно. Пойду поплаваю перед ужином. Увидимся позже, Диана.

— Надеюсь, вам встретится рыба-колючка! — крикнула она ему вслед. — Одного укола достаточно, чтобы вы вопили и стонали, как привидение.

Лайонел ничего не ответил, даже не обернулся. Он улыбался торжествующей, удовлетворенной мужской улыбкой. Наконец он добился, что она захотела его. Наконец она готова принять его, принять целиком.

Лайонел замурлыкал матросскую песенку, которой его научил Ролло. В ней говорилось о женщине-пирате, которая застала своего непутевого мужа в борделе на острове Святого Фомы и убила его ножом. Интересно, это правда?

— Окунь был неплох, — сказала, облизывая пальцы, Диана. — Но жаркое из ракушек — просто отвратительное. Такое жесткое, что у меня едва зубы не вывалились.

— Как это — вывалились? Как ваша грудь из платья? Действительно ужасно.

В первый момент ей захотелось закричать на него, но она сдержалась. Он ждал, что она смутится, начнет огрызаться в ответ на его двусмысленные замечания. Но девушка, напротив, постаралась задорно улыбнуться. Ей это не слишком удалось, но для начала неплохо.

— Вы хотите сказать, что моя грудь ужасная, Лайонел?

На какое-то мгновение молодой человек смешался, что, казалось, обрадовало Диану. Но последнее слово было все-таки за графом.

— Я не уверен, что слово «ужасная» подходит к вашей груди, — сказал он, бросив рыбные кости через плечо. — Я помню, как ваша грудь заполнила всю мою ладонь, а ладони у меня, как вы заметили, довольно большие. — С этими словами Лайонел продемонстрировал ей руки, сложенные в горсти.

По привычке Диана быстро подняла плечи. Он расхохотался.

— Это вам не поможет, милое мое дитя. Вы не можете заставить ваши прелести исчезнуть, и слава Богу!

— А вы?

— Еще один такой небезразличный взгляд, и сами все увидите.

— Лайонел, — проговорила она, ее голос прозвучал тихо, почти неслышно.

Молодой человек вдруг сел и взял ее за руку.

— Мне нравятся наши с вами перебранки. Может быть, через несколько месяцев вы сможете стать мне достойным противником.

Диана смотрела на его загорелую руку, сжимавшую ее ладонь, и вдруг спросила:

— А Хок и Фрэнсис любят друг друга до безумия?

— Да, — отозвался Лайонел, и слегка погладил ее руку. — Но не всегда было так. Когда-то им — в общем, как и нам — не оставили выбора, им пришлось пожениться. Тогда Фрэнсис нарочно наряжалась в отвратительные платья, стараясь выглядеть дурнушкой, а Хок, этот безумный слепец, не смог рассмотреть ее в этих маскарадных костюмах. Самое интересное началось после того, как он наконец увидел, ее истинную красоту.

— А вы рассмотрели? Я имею в виду, вас не обманул ее маскарад?

— Нет, не обманул. В те времена я был очень проницателен.

— В какие времена? До истории с Шарлоттой?

— Можно и так сказать. Но теперь я еще лучше могу судить обо всем и обо всех. Сегодня прекрасный вечер, не правда ли? Пойду прогуляюсь, это полезно для здоровья. — с этими словами Лайонел встал и пошел прочь.

Диана тоскливо смотрела ему вслед. Какую игру он затеял теперь? Ей подумалось, что, вероятно, он просто передумал.

Была тихая лунная ночь, смолкли даже кокуи, и птицы в ветвях банановой пальмы замолчали. Диана перевернулась на спину медленно и осторожно, стараясь не разворошить свою подстилку из пальмовых листьев. Девушка пыталась думать об отце, о новой мачехе, о сводном брате, но все ее мысли заполнял Лайонел. Не только мысли, но и тело. У Дианы горела кожа, казалось, она вдруг вся напряглась от возрастающего желания. Она поеживалась от возникшей внизу живота боли. Где же он? Совершает моцион, съязвила она про себя.

Диана закрыла глаза рукой от лунного света и заставила себя дышать глубоко и ровно.

— Диана?!

Его голос звучал тихо, но повелительно. Девушка медленно убрала руку и открыла глаза. Она приподнялась на локтях, ее дыхание участилось. Лайонел стоял в лунном свете на пороге их хижины. Он был совершенно обнажен.

— Сними рубашку.

Его голос звучал мягко, в нем не было и тени насмешки. Девушка сделала глубокий вдох, очень медленно через голову стянула рубашку и отбросила ее в сторону.

— Я дал тебе достаточно времени, верно? Теперь ты хочешь меня?

— Да…

Неужели это ее голос? Напряженный, полный желания?

— Я хочу, чтобы ты запомнила эту ночь, Диана, и напрочь забыла ночь на «Сирене». Сейчас мы с тобой первый раз будем вместе. Когда мы превратимся в ворчливых стариков, мы тоже будем близки, но сейчас, в первый раз, это — волшебство, магия.

Лайонел молился про себя, чтобы это действительно получилось похожим на волшебство. Он был так возбужден, так желал ее, что сам не был в этом уверен.

«Я даже не прикоснулась к нему, — подумала Диана, — а его мужская плоть уже встала». Девушка постаралась представить свои ощущения, когда все это окажется внутри нее.

— Да, — сказала она. — Это волшебство. Но все равно я боюсь.

— Клянусь, к тому времени, когда мы станем близки, страх пройдет, останется лишь желание.

Лайонел все еще не двигался с места, он ждал. Ждал, когда она позовет его. В этот раз и речи не может быть о принуждении.

— Ты станешь моим мужем.

Лайонел понял сказанные вслух слова: это было, наконец, согласие.

Он хотел скрыть свое желание, но ничего не мог поделать с собой. Он хотел ее до боли. Но ведь он давно испытывает эту боль, разве еще несколько минут имеют значение?

— Да, я стану тебе мужем. Я буду заботиться о тебе, Диана, защищать тебя и, возможно, воевать с тобой до самой смерти. Я постараюсь сделать тебя счастливой.

— Ты будешь любить меня?

— Если я не полюблю тебя, то это будет свидетельствовать о моем бездушии. Ты очень дорога мне, ты восхитительна, и я, несомненно, научусь доверять тебе. Пока нам обоим этого достаточно. Я никогда не стану лгать тебе, Диана.

Девушка долго молчала. Наконец она заговорила:

— Ты находишь меня красивой?

Лайонел видел ее дрожь. Он ответил низким, хриплым голосом:

— Ты — самое прелестное создание на свете.

— Ты тоже.

Он улыбнулся.

— Я хочу дотронуться до тебя, Диана. Я хочу поцеловать каждый дюйм твоего тела. Я хочу любить и ласкать тебя, пока ты не потеряешь голову.

— Хорошо, — сказала она и откинулась назад. — А я могу делать то же самое?

Лайонел с трудом сдерживал свою страсть. Она не понимает, как мужчина может потерять рассудок. Сама мысль о том, что она будет целовать его, трогать… Он не хочет причинить ей боль. Он был так уверен в своем самообладании, пока она не сняла рубашку!

— Думаю, что в первый раз не стоит этого делать.

Лайонел глубоко вздохнул и шагнул к Диане. Он опустился рядом с ней на колени, не дотрагиваясь до нее, только глядя ей в глаза. Они были темные, сверкающие, полные лунного света и нетерпения. Молодой человек чувствовал тепло, исходящее от ее тела.

Лайонел наклонился, нежно поцеловал девушку в губы и тут же почувствовал, как ее пальцы слегка коснулись его обнаженного плеча. Его поцелуй стал глубже. Пальцы Дианы сжались.

Тогда граф очень осторожно накрыл ладонью ее грудь. Он почувствовал, как Диана вздрогнула и вздохнула. Он стал про себя читать латинские стихи. Всемилостивый Боже, нужно было прийти к ней удовлетворенным. Молодой человек отстранился, отчаянно пытаясь совладать с собой.

— Что с тобой, Лайонел?

— Это из-за тебя, Диана. Понимаешь, я слишком сильно хочу тебя. Одно прикосновение к твоей груди сводит меня с ума. — Он ощутил, что от этих слов она вздрогнула, и поспешно убрал руку.

— Я не понимаю.

«Такая наивная», — подумал он, глядя в ее широко раскрытые глаза, в глубине которых читалось недоумение.

— Я хочу войти в тебя немедленно. Страсть причиняет мне такую боль, что я сейчас завою на луну.

— Хорошо. — Ее ноги чуть раздвинулись.

Лайонел застонал. Господи Боже, он не хотел торопиться, хотел дать ей насладиться. Его пальцы ласково погладили ее кожу, скользнули по животу и стали медленно опускаться все ниже и ниже.

Диана замерла. Она слышала его хриплое дыхание, чувствовала его взгляд на себе, в то время как пальцы продолжали ласкать ее. В это мгновение ей захотелось убежать, спастись от него и от себя самой, остаться такой же, как была.

— Ты становишься влажной.

— Нет! — выдохнула она и сжала бедра, поймав его руку. Тогда девушка почувствовала, как его пальцы оказались на внутренней стороне бедер и, прежде чем она опомнилась, один палец проник внутрь. Она уже не владела своим телом, она дрожала?

— О Лайонел…

— Да, милая. Все хорошо… У тебя все хорошо. Скоро мы поймем друг друга…

Лайонел наклонился и снова поцеловал ее. Его язык скользнул между ее полураскрытыми губами, в то время как палец оставался внутри. Она чувствовала, как его напряженная плоть прижимается к ее бедру.

Он почувствовал преграду ее девственности и понял, что сейчас наступит оргазм. Но он так хотел войти в нее!

— Послушай, Диана. Я должен войти в тебя сейчас или уйти. Ты понимаешь?

Она ощущала его палец внутри, хриплое дыхание на своей щеке. Он часто, отрывисто дышал, словно испытывая боль. Она не поняла сказанных слов, но почувствовала, что может ему помочь.

— Да, Лайонел, — услышала она свой мягкий голос. Девушка обхватила его шею руками и притянула к себе.

Он убрал палец, стараясь не спугнуть тонкого чувства. Диана едва не задохнулась. Лайонел осторожно опустился на нее, широко раздвинув ей ноги.

— Согни колени. — Он сжал ее лицо ладонями, — Я хочу видеть твое лицо, когда войду в тебя.

Лайонел чуть подался назад, она почувствовала, как в нее уперлась его плоть. Затем он был уже внутри, осторожно надавливая. Ее широко раскрытые глаза смотрели в его напряженное лицо. Диана и представить себе не могла таких чувств, такой теплоты. Ей уже не было ни капельки страшно.

Вдруг эти нежные чувства оборвала боль, Диана замерла.

Он же разорвет ее!

— Нет, Лайонел, пожалуйста, не надо, мне больно!

— Диана, милая… О черт!

Лайонел надавил сильнее, прорвав последнюю преграду, и Диана закричала: ее тело содрогнулось от боли. Ей не удалось сбросить Лайонела, теперь он был внутри нее, стал как бы частью ее самой.

Молодой человек продолжал сжимать ее лицо ладонями. Его дыхание было хриплым. Теперь он наполнил ее.

— Тише, — сказал он и перестал сам двигаться. Он опустился на Диану и начал целовать ее. — Почувствуй меня, Диана, Привыкай ко мне. Тебе все еще больно?

— Немного.

— Это пройдет, — сказал Лайонел. Но в ее полном слез голосе слышалась боль, и он ненавидел себя за это. Он не хотел, чтобы все было так, но не выдержал. Он просто эгоистичная свинья и…

— Ты так глубоко во мне. Я чувствую, как ты там дрожишь. Это очень странное ощущение.

И тогда он отдал ей свой пыл с такой мощью, что она ни о чем уже не могла думать. Он запрокинул голову, его спина при каждом усилии выгибалась. Все закончилось, он утолил свою жажду.

Молодой человек слышал ее стон, трогательный звук, который проник ему прямо в душу. Рассуждал о волшебстве, похотливый мерзавец…

Он опустился на Диану, опершись на локти. Он старая не двигаться, но она такая маленькая, такая плотная… Он поцеловал ее в губы и почувствовал вкус слез.

— Диана, я очень сожалею, что сделал тебе больно, прости меня.

Боль утихала, но еще чувствовалась. Девушка почувствовала влагу.

— Ты так и останешься там?

— Что?

— Ты останешься там на всю ночь?

Ему захотелось рассмеяться, но вдруг он почувствовал, что опять возбуждается, и понял, что одной близостью не обойтись.

— Ты этого хочешь?

— Если перестанет болеть, то тогда, наверное, да. Все это очень странно.

Лайонел подумал, что для нее все это странно потому, что она не получила удовольствия от их близости.

— Мне очень мокро.

Он почувствовал, что дернулся внутри ее, и сделал глубокий вдох.

— На этот раз из-за меня. Это мое семя.

— Что значит «на этот раз»?

— Милая девочка, это моя обязанность сделать так, чтобы в следующий раз, когда мы будем вместе, ты не была… скажем так, совершенно сухой. Тогда все произойдет значительно легче. Ты была готова ко мне, просто я слишком поторопился.

Он вытянулся рядом с ней.

— Знаешь, что мы сейчас сделаем?

Диана посмотрела на него настороженно.

Он усмехнулся и встал.

— Подожди меня, Диана, я сейчас вернусь.

— Куда ты?

— Лежи и не двигайся.

Диане не хотелось лежать на месте. В ней все еще продолжали бурлить чувства, которые она не могла подавить. Ее переполняла нежность, но было немного больно.

— Не двигайся, Диана, — раздался голос Лайонела где-то поблизости.

Глава 18

Успех соразмерен приложенным усилиям.

Софокл

Через несколько минут Диана приподнялась на локтях.

— Лайонел!

— Я здесь. Не двигайся.

Молодой человек опустился рядом с ней на колени. В руках у него были скорлупа кокоса с водой и обрывок его панталон. Он смочил ткань, улыбнулся Диане и протянул к ней руку.

— О Боже, ты же не собираешься… Лайонел, я уверена, что справлюсь с этим сама.

— Тише, — сказал он и осторожно раздвинул ее ноги, согнув их в коленях. От этого она почувствовала себя до ужаса обнаженной. Диана судорожно вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

Лайонел посмотрел на нее:

— Диана, думай обо мне как о своем муже. Хорошо? Ты обязана меня слушаться. Лежи спокойно.

Диана почувствовала прикосновение влажной ткани. Девушка крепко закрыла глаза в надежде, что он тоже ничего не видит, как и она.

Его пальцы коснулись самого сокровенного, и Диана почувствовала, как в ней начало расти горячее, мучительное чувство: девушка бессознательно двинулась навстречу его пальцам.

Лайонел почувствовал этот отклик и посмотрел Диане в лицо. Она чуть отвернулась, не открывая глаз. Граф улыбнулся про себя.

— Диана, я тебе скажу кое-что, но не нужно беспокоиться или пугаться.

Диана по-прежнему лежала с крепко закрытыми глазами.

— Что?

— Когда я вошел в тебя и прорвался внутрь, у тебя пошла кровь. Совсем немного, но больше этого не случится. Поэтому я и хотел тебя вымыть. Я не хотел, чтобы ты испугалась. Вот и все.

Диана попыталась сдвинуть ноги, но он не позволил.

— Лайонел, — проговорила она смущенно.

— Жаль, что сейчас темно.

— Лайонел!

— Еще секунду назад ты хотела чувствовать мои прикосновения, прижималась к моим пальцам. Теперь я хочу, чтобы ты получила удовольствие.

Диана почувствовала, как он пальцами раздвинул ее ноги, на сам опустился на колени между ее ног. Ощутив на себе взволнованное дыхание молодого человека, Диана замерла, ее глаза широко раскрылись.

— Что ты делаешь?

Он поцеловал влажные золотистые завитки.

— Узнаю тебя, — ответил Лайонел и снова опустил голову. Он не слишком надеялся, что в этот раз она получит наслаждение как женщина, но хотел дать ей возможность привыкнуть к нему, к ее собственному телу, к новым ощущениям.

Диана не могла поверить в его действия. Это уж слишком… Не может же он… У нее перед глазами вдруг встала картина, как он делает это с другими женщинами, своими интрижками. Она почувствовала острый приступ ревности и гнева, рывком высвободилась и вскочила на ноги.

На мгновение Лайонел остолбенел. Он обескуражено спросил:

— Я сделал тебе больно?

— Нет, но я не позволю делать это со мной. Это… это непристойно.

Ее гнев развеселил его, но он, разумеется, не стал смеяться. Мягким, успокаивающим и одновременно уверенным тоном он произнес:

— Ты принадлежишь мне, Диана. Я могу и буду делать то, что доставит тебе удовольствие.

— А мне это не доставляет удовольствия. Это ужасно, это неприлично, и ты делал это со всеми!

Смысл брошенного обвинения, наконец, дошел до смутившегося Лайонела.

— А, — с удовлетворением сказал он, — ты ревнуешь!

— Я не хочу, чтобы ты проделывал со мной все, что делал со своими интрижками.

— Значит, ласки ртом — это что-то более личное, чем когда я вошел в тебя?

— Да! Ртом мы говорим.

— Этот факт я, разумеется, не буду оспаривать. Но ты говоришь глупости. — Он услышал прерывистое дыхание Дианы и вздохнул. — Давай немного поспим. Иди сюда. Клянусь, что буду держать рот на замке. Во всех отношениях.

Лайонел сдержал слово и больше не заговаривал. Он вытянулся на пальмовых листьях и закрыл глаза. Понадобится время. Может, завтра обойтись без подобия панталон и спрятать подальше ее рубашку? Лайонел поймал себя на мысли о том, что мечтает, чтобы Рафаэл не появлялся подольше.

Диана посмотрела на молодого человека со смешанным чувством раздражения и досады, но не пошевелилась.

— Ты помнишь, какое слово я тебе дал, Диана? Могла бы, по крайней мере, поблагодарить меня. Ведь мое тело теперь принадлежит тебе.

— Но у тебя-то кровь не шла?

— Нет, — ответил он и рассмеялся. — Кровь идет только у девственниц и полудевственниц.

— Это нечестно. Я считаю, что мужчина тоже должен вступать в брак таким же чистым и девственным, как и женщина. Я не хочу выходить за тебя замуж, Лайонел.

— Если бы было по-вашему, у молодоженов долго ничего не получалось бы.

— Вам, мужчинам, так нравится командовать, так…

— Довольно, девочка моя. Послушай меня внимательно, потому что я говорю серьезно. Жребий брошен, ты принадлежишь мне, и ты выйдешь за меня замуж — обратного пути нет. — Вдруг его голос повеселел. — Кто знает? Может, у тебя уже, будет ребенок.

— Нет!

— Я буду стараться изо всех сил, чтобы ты забеременела до нашего спасения.

— Я не стану этого делать.

— Дорогая моя, от твоего мнения здесь ничего не зависит, как и от моего. Я могу только стараться и стараться, а ты, девочка моя, — только принимать и принимать мои усилия.

Диана почувствовала в его голосе решимость. С некоторой горечью она проговорила:

— Вот теперь я попалась окончательно, верно? Только потому, что я — женщина, а ты — мужчина…

— Совершенно верно, — весело перебил он. — Только представь себе, Диана, наш ребенок сможет одновременно и ловить рыбу, и чистить ее.

— Где, в Англии?

Он вздохнул. Над этим еще предстояло подумать.

— Что-нибудь придумаем, — наконец проговорил он. — А теперь иди сюда. Я хочу тебя обнять и уснуть. Только пообещай мне не храпеть.

Она не ответила на поддразнивание.

— Как все это странно, — сказала девушка скорее себе чем ему — Она устроилась поудобнее и легла щекой ему на грудь. Затем почувствовала, что Лайонел взял ее волосы и закутался в них.

— Как хорошо! — обрадовался он. — Наконец-то у меня есть свое одеяло.

Диана нежно положила ладонь ему на грудь. Она почувствовала, что сердце его забилось быстрее, но он старался сдержать себя.

— Это нелегко, — сказал он и убрал ее руку.

«Я уже не наивная», — подумала она, зная, что ей не нужно смотреть на него, чтобы понять, как он возбужден.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

В ответ он рассмеялся, но в голосе чувствовалась боль.