Расследователь: Предложение крымского премьера

— Обижаешь, шеф, — ответил Повзло. — Мы, конечно, живые люди. Мы ели, пили… занимались другими нехорошими делами, но про основное не забывали. Кое-чего наработали.

— Доложьте нам, господин Повзло, — скомандовал Андрей.

Он ерничал. И Коля тоже ерничал, и Родька со своим «горным орлом на краю унитаза» — тоже… Потому что все помнили про белый конверт, появившийся в почтовом ящике и «наивные» телефонные звонки… И про отрубленную голову Г.Г.

— Докладаю, — ответил Коля. — За то время, которое вы, господин Обнорский, грелись в Крыму…

— Когда я улетал из Симферополя, там было всего плюс шесть градусов… холодней, чем здесь, — возразил Андрей.

— Это тебя не оправдывает. Холод в Крыму — не твоя заслуга… Итак, пока ты неизвестно чем занимался в Симферополе, мы тут с Родионом продолжали работу… Я окучивал тему с точки зрения политической, рассматривая контакты Горделадзе в политтусовке. Родион разрабатывал… Впрочем, он расскажет сам. С кого начнем?

Андрей пожал плечами, потом сказал:

— Решайте сами.

— Тогда, с вашего позволения, начну я, — ответил Коля, раскрыл свой пухлый блокнот. — Итак…

…Итак, «новейшая история» Г.Г. началась и реально отслеживается где-то с середины девяносто девятого. Все, что предшествовало этому, интереса, скорее всего, не представляет, да и изучению за давностью времени поддается только в самых общих чертах… В девяносто шестом Гия уже крутится в политике, но на тот период никому не известен. В девяносто девятом пробует себя в разных ипостасях. В основном на поприще предвыборных кампаний. Он предлагает свои услуги различным политикам. Сначала работает в штабе кандидата Н.В. Он — автор пиар-проекта, а Мирослава осуществляет проект в жизни. Проработали они у кандидатки месяца полтора. Затем госпожа Н.В. присвоила идеи, забрала все базы, все наработанные материалы и… не заплатила ни гривны.

— Кинула, — сказал Родя.

— Кинула, — согласился Коля. — Для Гии это был удар. Финансовое положение семьи Горделадзе было далеко не блестяще. Жилье — съемное, за него платить надо, двое девочек… Плюс ко всему — стремление жить «как белый человек»: ездить на такси, ужинать в ресторанах, отдыхать за границей. После кидка госпожой Н.В. Георгий работает имиджмейкером у депутата М. Эта работа не приносит ни денег, ни морального удовлетворения. Правда, позволяет потихоньку обрастать некими связями в политтусовке, примелькаться в кулуарах, разобраться «кто ист ху?» в Киеве… А Гия амбициозен, он хочет стать как минимум украинским Доренко. Однако время идет, а карьерного роста нет. Георгий комплексует. В девяносто девятом же он начинает работать на радио «Материк», ведет там программу о политике и часто приглашает туда известных людей, например, посла США Стивена Пауэра. Параллельно продолжает работать на депутата М. В голове у Горделадзе крутятся свои проекты… Но на их осуществление нужны деньги. Денег у Горделадзе нет. Он мечется, пытаясь занять то там, то тут, но серьезных спонсоров не находит. Чтобы не быть голословным, проиллюстрирую свои слова фактами… Я тут составил «попурри» из свидетельских показаний. — Коля нажал клавишу на диктофоне. Зазвучал сначала его голос, представляющий собеседника:

— Бывший сотрудник «Украинских вестей» Галина С.

Затем женский голос:

«В ноябре 99-го Гия решил съездить в Америку, чтобы провести там пресс-конференцию о нарушении свободы слова на Украине. Перед поездкой он написал грант на весьма немалую сумму… Надеялся таким образом осуществить свой проект на радио или в Интернете. Грант повезли в Америку Георгий и Алена, побывали в нескольких международных организациях и вроде бы получили формальное согласие. Но следовало еще продублировать его на Украине… Кажется, в малом гранте было 6000 долларов, а в большом — сто или около того. Малый грант они действительно получили. А большой не получили из-за Алены. Дело в том, что заниматься оформлением бумаг могли только либо Георгий, либо Алена — именно они были внесены в американские документы. Но Георгий не мог заняться этим, так как „халтурил“ в то время в Виннице, в штабе городского мэра. А Алена отказалась заниматься продвижением гранта, ссылаясь на то, что она не менеджер, а журналист. В результате грант на 100 000 долларов им не дали».

Обнорский спросил:

— Она что — дура?

— Нет, — ответил Повзло, — она не дура… Но фант не получили именно из-за нее. Сто тысяч зеленых! Если бы они были получены, Горделадзе разрешил бы все финансовые вопросы.

Коля снова включил воспроизведение:

"…Мое имя Колова Лариса. Я работала в «УВ» со дня основания. Вообще, разговоры о создании сайта начались где-то в начале января. Но все упиралось в деньги… В начале марта Гия принес 5000 гривен [Около $1000.]. Где он их взял, я не знаю. В конце марта получили малый грант — 6000 долларов. Но эти деньги пришли на счет "Материка ", потому что у Гии не было юридического лица. Решили купить на эти деньги технику… Редактор «Материка» — Сергей Шорох — приобрел компьютеры у своих знакомых в фирме «Легенда». По оч-чень «специальной» цене… Вышел скандал.

… Потом Алена подставила Георгия с большим грантом".

«…Мое имя — Виктория Губенко. Горделадзе я знаю с 98-го года. Мы познакомились во время проведения президентских выборов. Я в курсе истории с грантами… Летом, не помню точную дату, но где-то в июле, Гия позвонил мне: срочно нужны деньги. Я рекомендовала его в Кредитный союз, где он и получил кредит, эквивалентный одной тысяче долларов США. Кредит Георгию дали как физическому лицу. По условиям кредита он обязан был ежемесячно выплачивать 6 процентов от занятой суммы. В сентябре сотрудники Кредитного союза позвонили мне и сообщили, что Георгий ни разу еще не выплатил процентов. Я опробовала найти его, но не смогла, передала только, чтобы он со мной связался. Но он не связался ни со мной, ни с кредиторами. Вскоре после этого Георгий пропал. Долг Горделадзе до сих пор не оплачен, проценты растут».

"…В январе Георгий созрел к началу работы над Интернет-газетой. К тому времени его нигде не печатали, а подписываться чужими именами он не хотел, ему надоело, он психовал, очень часто раздражался из-за ерунды… В январе утвердили название сайта — «Украинские вести» и эмблему — изображение Дон-Кихота.

Выкуп пространства в Интернете составил 60 долларов. Сайту присвоили адрес vesti.com.ua. Создание сайта отметили ужином в ресторане «Индийский».

Почти сразу в начале работы пошли финансовые проблемы".

Повзло выключил диктофон.

— Собственно говоря, — сказал он, — такого рода рассказов у меня довольно много. Цитировать их в рабочем порядке большого смысла нет, оставим для отчета. Общие выводы из сказанного: во-первых, Георгий Горделадзе — амбициозный человек. Возможно, с комплексом непризнанного гения. Об этом свидетельствуют разные люди и его собственные статьи. Во-вторых, он очень рассчитывал на свой проект и, кстати, мог бы, видимо, добиться успеха, если бы не некоторые ошибки Алены… В-третьих, Георгий был не очень чистоплотен в финансовых вопросах. Он брал деньги у всех, кто давал, — от бандитов до американского посла. В-четвертых, очень худо отдавал. И, наконец, к сентябрю финансовое положение обострилось настолько, что Гия не мог отдавать даже по шестьдесят долларов банку. Сотрудники из-за невыплаты зарплаты бежали один за другим, само существование газеты было под вопросом… Списочек долгов у меня есть. Думаю, что он не полон — не все, видимо, хотят говорить о том, что давали Г.Г. деньги.

— Велики ли деньги? — спросил Андрей.

— Ерунда, — ответил Коля. — В сумме около трех тысяч, включая проценты Кредитному союзу… Самый большой долг частному лицу — около семисот баксов. За такие деньги не убивают.

— А кому он должен семьсот? — спросил Андрей.

— Вайсу, — ответил Родион за Колю.

— Вайсу, — кивнул Коля. — Но это пусть тебе Родя расскажет. Он нынче Вайсу лучший друг.

— Эва как, — удивился Обнорский.

— Ну, может, и не лучший друг, — сказал Родион, — но контакт установил. Эдик Вайс — мужик интересный… или, по крайней мере, он так о себе думает. Я ему не мешаю так думать. Наоборот, помогаю… Чтобы вам легче было составить представление о нем, можем послушать его самого: Родион извлек кассету Повзло и зарядил свою:

«Меня зовут Вайс Эдуард Оттович, я родился в Киеве, в одна тысяча девятьсот шестидесятом году четырнадцатого октября, в семье потомственных интеллигентов. После школы закончил Киевский медицинский институт по специальности врач анестезиолог-реаниматолог, служил полтора года офицером в войсках ВДВ в Африке. Вернулся в Киев, с восемьдесят пятого по девяносто первый работал в роддоме по специальности, потом занялся бизнесом… Торговал автомобилями, бытовой техникой, а в девяносто пятом разорился — меня кинули немецкие партнеры. Сейчас работаю директором фирмы, которая является дистрибьютором американской компании, занимающейся компьютерами… У меня много приятелей среди бывших спецназовцев, в том числе есть несколько друзей среди руководителей киевского ОМОНа. Одному такому человеку я позвонил в воскресенье, на следующий день после исчезновения Гийки…»

Родион нажал клавишу, остановил запись.

— Уловили? — азартно спросил он. — Уловили, сколько понта и скрытого самодовольства?…

— Есть такое, — согласился Обнорский. Повзло кивнул.

— Еще бы! — сказал Роля. — Когда просишь человека представиться, он обычно называет имя и фамилию. Должность. Реже — отчество. Но практически никто и никогда не сообщает дату рождения. И уж тем более не рассказывает о «семье потомственных интеллигентов». А Эдик Вайс исполнен чувства собственной значимости… исполнен во всем! И служил он не где-нибудь, а непременно в ВДВ и, разумеется, за границей… И работой занимался благороднейшей — в роддоме. И друзья у него — спецназовцы, да еще из руководства ОМОН… Вайс, впрочем, умен. Он как бы не выпячивает это, он говорит об этом небрежно, как бы между делом. Дескать: ты спросил — я ответил… А так-то я мужик простой, открытый. Запросто могу поговорить о Моцарте, геополитике, Монике Левински и парфорсной охоте. Простой я, ребята, простой… Если только у вас хватит интеллекта оценить глубину моей простоты. Я понятно объяснил?

— Думаю, да, — ответил Андрей. Коля снова кивнул.

— Теперь второй вопрос… А почему, собственно, мы сейчас говорим об Эдуарде Вайсе? — сказал Родион.

— Почему? — спросил Обнорский.

— Потому, что Затула указала на него, как на человека, который подсадил Г.Г. на «таблетки успеха»… Это во-первых. И, во-вторых, потому, что Вайс сам вышел на Георгия. Все остальные знакомые Г.Г. появились естественным, так сказать, путем. Как правило, по работе, по тусовке. А Вайс, он это сам рассказывает, познакомился с Горделадзе «явочным порядком»… Запросто давал ему деньги, посоветовал некие таблетки…

— Прозак, — подсказал Андрей, — «таблетки успеха».

— Э-э, нет, Андрей Викторович, — возразил Родя. — Э-э, нет… прозак — это нечто другое. Я разобрался. Вот, извольте, справочка.

Родион достал из папки и протянул Обнорскому лист бумаги. Андрей взял в руки, надел очки.

— Мне, — сказал Родион, — дал эту информацию коллега-журналист. Но он не только журналист, он еще и врач-нарколог. Ты почитай, Андрей, почитай… Думаю, это весьма интересно.

Обнорский прочитал:

"Василий Прокопенко, журналист газеты " Обозреватель ", врач-нарколог (р. тел. 490-… -…):

Справка. Таблетки прозак применяются для лечения депрессий. Средство пьется в режиме: одна таблетка (20 мг) утром, если не помогает, то по одной таблетке утром и вечером. Являясь ингибитором обратного захвата серотонина (медиатора, который отвечает в нашем организме за настроение) купирует также т.н. обессивно-компульссивное (непреодолимое) влечение к наркотикам. То есть — снимает наркозависимость после выхода из абстиненции. Наркотик, помимо своего наркотического действия, резко угнетает выработку серотонина в организме, и все наркоманы, даже после того, как им проведут дезинтоксикацию, страдают жестокими депрессиями. В Киеве прозак широко применяется именно для этого. Длительное применение Горделадзе именно этого препарата наводит на мысль о том, что он применял его с целью снятия постнаркотической депрессии, так как купирование обыкновенных депрессий не требует длительного курса лечения, в силу того, что уровень серотонина при этих заболеваниях снижен не столь сильно и легко поддается корректировке при коротком курсе лечения более старыми препаратами (например, мелипрамином). Если Горделадзе проводил в течение нескольких лет два-три курса или больше — это подтверждение наркозависимости. При проведении лечения именно прозаком или его аналогами нельзя резко бросать его пить, так как это приводит к усилению депрессии. В том числе нельзя употреблять спиртные напитки. Украинских или российских аналогов, то есть тех, которые можно было бы назвать отечественными, нет. На Украине кроме прозака (английского или индийского производства) можно приобрести его аналоги: депрекс (Чехия), пофецидин (Канада), наиболее распространены словенские портал и флувал".

— Минуточку, — сказал Обнорский удивленно, — это что же получается — Горделадзе сидел на наркоте?

— Получается, что он пытался скинуться. Его подсадили на некие «таблетки успеха»… А потом он попытался скинуться. Если все это действительно так, то подсадил его Вайс. И подсадил сознательно. Врач-анестезиолог не мог не понимать, что именно он рекомендовал Георгию в качестве «таблеток успеха».

— Чем еще подтверждается эта версия? — спросил Андрей.

Родион пожал плечами, сунул справку в папку, сказал:

— Я только начал отработку этой версии… Пока ничем, кроме косвенного факта: у Георгия часто менялось настроение — от депрессняка до эйфории. Впрочем, он вообще был весьма эмоциональным человеком, да еще и в непростых обстоятельствах: неудачи в профессиональном плане, долги, проблемы в личной жизни…

— А какие таблетки он применял в качестве «таблеток успеха»? — спросил Коля.

— Хороший вопрос, — ответил Родион. — Вот только ответа на него нет. Ни Затула, ни Мирослава, ни коллеги по работе ничего путного сказать не могут… Сам Вайс смеется, говорит, что снабжал Георгия обычными витаминами. Никаких упаковок дома у Затулы или Мирославы, естественно, не сохранилось… Что теперь проверишь?

Некоторое время все трое молчали. Информация, сообщенная Родионом, была довольно неожиданной… Горделадзе — наркоман?

— Подождите, — сказал Повзло. — Подождите мужики… Если это так, то получается, что Георгия действительно сознательно подсаживали. Причем давно. С какой целью?

— На наркоту, — пожал плечами Родя, — всегда подсаживают с одной целью: сделать человека управляемым. Или, как минимум, зависимым.

— Тогда получается, что его «готовили» уже давно. С того времени, как он познакомился с Вайсом? С января? Только вот — к чему готовили?

— Получается, — сказал Андрей, — что еще раньше. Операции такого рода планируют загодя. Хотя не исключены и импровизации «по ходу пьесы»… Как-то его, видимо, хотели использовать, но вот как? Жизнь вносит коррективы, и режиссер на ходу делает поправки… Что еще, Родион?

— Пока ничего… Хорошо бы поработать с распечатками телефонных контактов всех фигурантов этой истории. В Киеве, слава Богу, даже домашний телефон платный — идет поминутная тарификация и, следовательно, можно отследить все звонки. Но доступа к базам местных телефонных компаний у меня нет… Пока я получил только распечатки звонков с телефонов Затулы, Мирославы, Георгия и офиса «Украинских вестей». Проанализировать их просто не было времени, я только-только начал.

Обнорский задумался, потом сказал:

— С распечатками я попробую решить вопрос. Дашь список, кто тебя конкретно интересует.

— Половина Киева, включая президента, — усмехнулся Родя. — Список дам… Интересуют ВСЕ сотрудники «УВ». Действующие и уволившиеся. А также Вайс и приятель Горделадзе Алания. Много?

— Много, — согласился Андрей. — Только ведь и это еще не все.

— А что еще?

— А еще нас интересует Тараща и Таращанский район. Все события с трупом так или иначе замыкаются на Таращу. Есть резон проверить звоночки из Киева в Таращу и наоборот?

— Это тысячи звонков, Андрей, — сказал Повзло.

— Да, — сказал Родион, — тысячи. Но существуют компьютерные «фильтры».

— Что это такое? — спросил Андрей.

— Это когда в компьютер вводят данные на интересующие нас телефоны. Например, номер мобильного телефона Обнорского. А компьютер сам «фильтрует» весь массив звонков — тысячи, десятки тысяч — и выявляет только те разговоры, которые велись с заданным абонентом.

— Что для этого необходимо? — спросил Андрей.

— Запросы. Запросы во все телефонные компании, которые обслуживают нужных нам людей. Обслуживают и их мобильники, и их домашние, и их рабочие. Такой запрос может дать либо владелец телефона, либо представители правоохранительных органов. В Питере мы со Зверевым такие проблемы решаем через знакомых ментов. А здесь, конечно, все по-другому, все неизмеримо сложнее.

— Ладно, — сказал Андрей. — Попробуем решить. Мы все-таки не в Англии какой-то, а в славянском государстве, у братьев.

— С семидесятилетней советской закваской, — сказал Повзло.

Родион сразу Колю поддержал:

— Это дорогого стоит. Все нельзя, но все, если очень захотеть, можно. Иной раз самый крутой государственный секрет можно купить у прапорщика за литр водки. Пять иностранных резидентов три года могут целого полковника разрабатывать, агентурные подходы искать… а наш человек с прапором литруху выкушает и за один день все узнает. Только ему это на х… не нужно. Логично, Андрей?

— Логично, — вздохнул Обнорский, — логично. Он встал, подошел к окну, распахнул створку. В комнату ворвались звук улицы и свежий воздух.

— Ну а ты в Крыму что-то интересное накопал Андрей? — спросил Повзло.

Обнорский обернулся к коллегам:

— И да, и нет, — сказал он. — Моя поездка в Крым была вызвана тем, что и Алена, и Матецкий из Крыма. К Алене у меня самого есть вопросы, а относительно господина депутата подсказал один… э-э… информированный человек. Намекнул, что господин Матецкий может быть причастен.

— А не может быть так, что твой «информированный человек» подбрасывает нам ложный след? — спросил Родион.

— Может, — согласился Обнорский. — Но поинтересоваться господином депутатом я счел важным. Проверяем же мы всякую ерунду типа заявления Генпрокуратуры о том, что Горделадзе уже после исчезновения приобретал билеты в Москве для поездки в Смоленск?… Проверяем.

— А что показала проверка? — спросил Родя. Андрей молча положил перед ним бледный факс:

"Министерство путей сообщения Российской Федерации. Московская железная дорога.

Информационно-вычислительный центр. 107140, Москва, ул. Краснопрудная, д. 18. Тел. [phone] (телефакс) 16.11.2000 г. No ИВЦ 117-131185 Агентство журналистских расследований Обнорскому А. В.

Подтверждаю, что проездные документы на фамилию Горделадзе Ю. Ю. были оформлены следующим образом:

1. 21.09.00г. в 12-08 на терминале MM 37M17 по документу ПС — XXI АК№ 003338 на поезд №33 Москва-Смоленск до станции Смоленск отправлением 24.09.00 г. в вагон 09Л место 01.

2. 21.09.00 в 12-09 на терминале MM 37M17 по документу ПС — XXI АК№ 003338 на поезд №604 Смоленск-Москва до станции Москва отправлением 26.09.00 г. вагон 09. Место 11.

Возврата указанных мест не было. Начальник отдела ИВЦ Дурягин В. Л.

(печать)".

Родион хмыкнул, протянул факс обратно.

— А что, — спросил, — Генпрокуратура Украины не могла сама дать такой запрос?

— А они его дали. Но в тот момент для прокурорских было важнее заявить, что Горделадзе жив. Вот они и прогнали дуру: покупал, мол, билеты какой-то Горделадзе в Москве… Уж не тот ли? Ну ладно, друзья мои, давайте вернемся к нашим баранам. В Крыму я пытался выяснить, кто такой Отец и кто такая Затула?

— Выяснил? — спросил Коля.

— Пожалуй, да… Леонид Семенович Матецкий действительно бандит. В случае с Леней наблюдается трогательное единство формы и содержания.

— Да уж, — поддержал Коля. — Наши депутаты Думы давно уже научились фасон держать. Даже если он по уши в криминале, все равно с виду порядочный человек… Интеллектуал. На концерты Петросяна ходит! А Ленечка — ну чисто конкретный пацан, пальцы веером… Шаланды, полные кефали, и «бабочка» поверх парадно-выходной тельняшки… Так чего он там?

— Все как положено. В конце восьмидесятых — банальный рэкет, период первичного накопления, «семерка» с тонированными стеклами, кабаки, шлюхи, обрез, дружба с ментами, кооперативные ларьки, «стюардесса по имени Жанна…» В девяносто третьем, когда стрельба приняла совсем уже фронтовой характер, Ленечка слинял в Израиль. Отсиделся.

— Мудро, — заметил Родион.

— Еще бы. Из тех, кто остался здесь, больше половины в живых уже нет.

Потом Леня вернулся, подружился с Киселем, подружился с политиками. Вел себя паинькой, поводов ментам не давал.

— Бабки давал, — сказал Родион.

— Бабки давал, — согласился Обнорский. — Но если было нужно, действовал решительно. Неподалеку от Симферополя есть совхоз «Дубки». В войну немцы расстреливали там евреев. Ленечка традицию продолжил — врагов он вывозил в Дубки… Но немцы там людей только расстреливали… Только расстреливали, а не пытали. Отец пытал. Говорят, что одному менту, который у Отца с ладошки клевал, а потом подвел, Леонид Семенович перед тем, как застрелить, лично отрезал нос.

— М-да, — сказал Повзло. — Теперь я понимаю, почему господин Матецкий входит в комиссию по борьбе с преступностью и коррупцией… Блядство какое!

— Воздержитесь от эмоций, господин Повзло. Леонид Матецкий — депутат Верховной Рады. Он избран украинским народом.

— Ты меня народом не тыкай. Я сам хохол, — свирепо произнес Коля. — Навыбирали хер знает кого на свою жопу… Что хохлы, что москали! Противно! И ведь ничего же поделать нельзя!

— Коля, — сказал Обнорский. — Уймись, Коля… Ты что, первый раз бандита во власти видишь?

— То-то, что не первый… А все равно — противно!

Обнорский посмотрел на Повзло поверх очков. С иронией. С понимающей иронией… И с усталой грустью. Противно? Конечно, противно. Иногда безумно противно. Так что хочется напиться, послать всех к такой-то матери, уехать в деревню и сидеть с удочкой на берегу Медведы… Слушать ветер в ивах, топить по вечерам печку, читать Гоголя.

А вместо этой лубочной идиллии — Тараща, Матецкий, ложь, ложь, ложь, протоколы допросов, морги, «Китикэт» за 6,24 гривны, «шаланды, полные кефали», чужая жизнь, шорох за дверью, аэропорты, аэропорты, «источник сообщает», стакан с водкой, телефонный звонок… еще один звонок… повестка в суд, похожая на растяжку с РГД… ненависть, запах гостиничного номера, НН, накладная, счет-фактура, «рейс задерживается». Длинный коридор в Смольном и длинный коридор в «Крестах»…

ТЕБЕ это нужно?

У тебя всего одна жизнь. Тебе это нужно? Нужно тебе возиться с уродами, ждать выстрела в спину, таскаться по гостиницам? Раскланиваться с депутатами, пить кофе с ворами, встречаться в проходных дворах с сотрудниками «гестапо»?…

…Обнорский посмотрел на Колю поверх очков.

— Мы, Николай Степаныч, зачем здесь собрались? — спросил Андрей.

— Да ладно… Что там дальше?

— Дальше-то? Дальше скучно, серо и неинтересно. Ни одного факта, свидетельствующего, что Леонид Семенович как-то причастен к судьбе Горделадзе, нет… Но есть интересный фактик из жизни Алены. Я встретился с ее бывшим мужем и выяснил, что госпожа Затула была в интимной связи с господином Эстером. Я не буду рассказывать вам, чего мне стоил этот разговор, — ведь ни один нормальный мужик не хочет рассказывать, как жена ему изменила… Но бывший Затулин муженек допустил одну оговорку, и я за нее зацепился. Потом два часа его раскручивал. И раскрутил! Это стоило мне полпуда нервов, но теперь мы точно знаем: Затула была любовницей Эстера.

— Нормально, — сказал Повзло. — Факт интересный.

— Нормально, — сказал Коля. — Эстер — фигура не очень маленькая.

— Вот именно. Хотя, опять же, к исчезновению Георгия это никак не шьется. Можно, конечно, построить версию, что Эстер убил Горделадзе из ревности, но это уже из области детективов… Вот, собственно, и весь отчет о моей поездке в Крым, коллеги. Предлагаю подвести итоги нашей работы на сегодняшний день.

— Итоги, — сказал Коля, — пока весьма скромные. С более или менее высокой степенью уверенности мы можем констатировать, что Горделадзе был похищен и убит. Причин для убийства Георгия более чем достаточно… Классический, так сказать, джентльменский набор: долги, женщины, неразборчивость в профессиональных методах, наркотики.

— И все же, — сказал Родион, — бытовая версия — бабы, долги, наркота — под большим сомнением. В таких случаях валят проще — либо сковородой по голове, либо пуля в затылок. А здесь что получается? Гия играл в политику. В большую политику. Явных врагов вроде бы и нет… То одного куснет, то другого… Но кого-то он зацепил очень сильно. Так сильно, что Гию решили слить.

— Факты, Родя? — сказал Обнорский.

— Фактов нет. По крайней мере, прямых. Но косвенных — выше крыши.

— Валяй.

— А давайте так: вот живет себе некий журналист. Амбициозный, шакалящий в меру, любвеобильный… Нормальный, в общем, журналюга. Что он — один такой? Нет, не один. Тьма таких. Бывает, им морды бьют. Бывает — угрожают по телефону. Но ведь не убивают. Для того, чтобы человека убить, нужны очень веские причины. Так?

— Так.

— А Гию убили. Умно, расчетливо, зная, что исчезновение и смерть журналиста вызовет шум. И ведь именно на шум-то и рассчитывали.

— Аргументируй.

— Запросто. Если бы просто хотели убить — просто бы и убили. Шмальнули из ТТ — и все! Или под видом ограбления… Но нет, его похитили, увезли за сто тридцать километров. А потом демонстративно подбросили тело. Тело «спрятали» так, чтобы его гарантированно и быстро нашли. Оставили побрякушки, по которым Георгия можно опознать. Иди подбросили их.

— Хорошо, — сказал Обнорский. — Хорошо, я согласен… Но голову-то зачем отрубили?

— А в голове, Андрей, была пуля. Они не голову прятали, они прятали пулю, — ответил Родион.

— А зачем ее прятать? — спросил Повзло. — Пуля — она и есть пуля.

— Э-э, нет, Николай Степаныч… Если пуля из «левого» ствола, то ее, конечно, прятать нет никакого резона. А если ствол табельный и закреплен за конкретным человеком? А?

— А? — сказал Коля и посмотрел на Обнорского.

— Ага, — сказал Обнорский и подмигнул.

— Так вот, коллеги дорогие, я убежден, что Георгия убили из пистолета, который стоит на учете, числится в пулегильзотеке и может быть опознан. Вот потому Горделадзе и отрубили голову.

— Логично, — произнес Обнорский. — Абсолютно логично. Из этого, очевидно, следует вывод, что Георгия убили сотрудники МВД или СБУ?

— Не обязательно, — ответил Каширин. — У частных охранников тоже есть оружие. И оно тоже на учете… В любом случае исполнитель — человек, легально владеющий оружием. Скорее всего — профессионал из силовых структур. Потому что красиво, без лишнего шума, захватить и увезти человека за сто верст от Киева можно, только если есть ксива ментовская или эсбэушная.

— Логично, — произнес Обнорский. — Но каков, Родя, смысл всей этой довольно сложной операции? Как ты думаешь?

— Да ты ведь, Андрей Викторыч, и сам уже прокинул.

— А все же?

— Думаю, что Горделадзе что-то знал. Что-то у него хотели спросить. Потому и увезли в спокойное места, где можно основательно расспросить. Скорее всего, в Тараще у них есть какая-то берлога. Там его допрашивали, там же держали в «стерильных» условиях труп.

— Согласен, Родион Андреич. Я думаю, ребята, что все именно так и было. Возможно, наш друг Горделадзе что-то знал… Какие-то документы к нему попали, например, а те люди, которые его грохнули, должны были сначала его допросить — выяснить, откуда у Гии эти документы. А после того, как с ним поработали и узнали все то, что хотели узнать, он стал не нужен…

— Но это, — сказал Коля, — не объясняет всех последующих событий…

— Верно, — сказал Андрей. — Это не объясняет не только последующих, но и предыдущих событий, как то: почему Затула так торопилась объявить об исчезновении Г.Г.? Почему пресса подняла такой ажиотаж? Почему нам буквально подбросили труп?

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил Повзло.

— Я думаю, что те, кто развернул всю эту операцию, работают на перспективу, что они планировали именно такой расклад: скандальное, провокационное исчезновение «оппозиционера» и «Дон-Кихота» Горделадзе… с последующим нагнетанием ситуации. Но это было только первым этапом операции. Надо признать, что он им блестяще удался.

— Второй этап — «предъявление» трупа? — спросил Каширин.

— Именно. «Таращанское тело» стало козырем в этом раскладе.

— Да, — согласился Родя, — козырек славный.

— Но не главный, — ответил Обнорский.

— Не главный? Каков же главный?

— Главный козырь еще не открыт, Родя. Но, думаю, будет открыт со дня на день… Чего-то они ждут. Что-то у них, видимо, еще не готово.

— А что это за козырь? — спросил Повзло.

— Я думаю, что они предъявят миру «доказательства» причастности к убийству Горделадзе силовых структур. Скорее всего — голову с пулей, — сказал Обнорский.

Часть вторая

ЗАГОНЩИКИ

…Обнорский ошибся. Ошибся дважды. Первый раз, когда сказал, что в убийстве обвинят силовые структуры. Силовиков действительно обвинили, но косвенно — как исполнителей заказа. Второй ошибкой явилось предположение, что «козырем» станет голова Горделадзе.

Козырем стала кассета с голосом президента Бунчука.

Бомба взорвалась 28 ноября. Для Обнорского «кассетный скандал» начался со звонка Галины. Когда заверещал телефон, Андрей ехал по набережной.

— Алло, — сказал он в трубу. Андрей был напряжен — его беспокоила серая «шестерка», которая уже довольно долго висела на «хвосте». Что это — слежка? Случайность?