40

Босх остановил машину у дренажной штольни и поспешно заглушил двигатель. Ему не хотелось привлекать внимание жителей Уандерланд-авеню. Его выдавала полицейская машина. Но он надеялся, что все окна уже закрыты шторами.

Босх находился в машине один, его напарник поехал домой на ночь. Он опустил руку и нажал кнопку отпирания багажника. Высунулся из бокового окошка и посмотрел на темный склон холма. Разглядел, что вспомогательная служба уже убрала систему деревянных настилов и лестниц, ведшую к месту захоронения. На это Босх и рассчитывал. Он хотел, чтобы холм оставался таким, как в то время, когда Самьюэл Делакруа тащил тело сына вверх по склону в темноте.

Фонарик вспыхнул, встревожив на миг Босха. Он не сознавал, что держит на кнопке большой палец. Выключил его и оглядел дома. Следуя интуиции, Босх вернулся туда, где все началось. Он отправил под стражу человека за убийство, совершенное больше двадцати лет назад, но ему это не принесло удовлетворения. Что-то было неладно, и он собирался начать отсюда.

Босх выключил верхний свет в машине, тихо открыл дверцу и вышел с фонариком. У багажника снова огляделся и поднял крышку. В багажнике лежал позаимствованный у Джеспера тест-манекен, какие применяются для проведения следственных экспериментов, в частности при подозрительных прыжках с целью самоубийства и наездах машин на пешеходов. В научно-исследовательском отделе имелся широкий ассортимент размеров, от младенческого до взрослого. Вес каждого манекена можно менять при помощи фунтовых мешочков с песком, добавляя их или вынимая из застегнутых на молнии карманов на груди и конечностях.

У манекена в багажнике Босха на груди была надпись по трафарету – «НИО». Лицо отсутствовало. Босх с Джеспером в лаборатории придали ему вес семьдесят фунтов, такой Голлиер приписал Артуру Делакруа, основываясь на величине костей и фотографиях мальчика. На манекене был купленный рюкзак, похожий на тот, что обнаружили в земле при раскопках. В него наложили тряпья из багажника примерно в объеме одежды, найденной вместе с костями.

Босх положил фонарик, взял манекен за руки и вытащил из багажника. Поднял его и взвалил на левое плечо. Пошатнулся, сохраняя равновесие, потом снова полез в багажник за фонариком. Сунул его в один из передних карманов, его луч широко освещал вершины деревьев и был бесполезен для Босха.

В первые пять минут Босх дважды упал и быстро устал, не пройдя и тридцати футов по крутому склону. Поскольку фонарик не освещал ему путь, он не заметил острую веточку, и она разодрала ему щеку. Босх ругнулся, но продолжил путь.

Поднявшись на пятьдесят футов, Босх устроил первую передышку, бросив манекен у сосны и сев на его грудь. Вытащил из брюк заправленную в них майку и прижал подол к щеке, чтобы остановить кровь. Рану жгло от стекающего по лицу пота.

– Ну что ж, пошли дальше, – сказал Босх, когда перевел дыхание.

Следующие двадцать футов Босх волок манекен по склону. Продвижение получалось более медленным, но так было легче, чем нести его на себе, к тому же Делакруа заявил, что вспомнил – он пользовался таким методом.

После еще одной передышки Босх поднялся на последние тридцать футов до ровного места и втащил манекен в яму под акациями. Опустился на колени.

– Чушь, – произнес он, ловя ртом воздух. – Чушь это.

Босх не представлял, чтобы Делакруа мог одолеть такой подъем. Он был лет на десять постарше, чем Делакруа, когда предположительно совершил такой же подвиг, но пребывал в хорошей для своего возраста физической форме. И притом трезвым, а Делакруа утверждал, что был пьян.

Хотя Босх и сумел взобраться с манекеном к месту захоронения, интуиция подсказывала ему, что Делакруа солгал. Он либо не вносил на склон тела, либо кто-то оказывал ему помощь. И существовала третья возможность – Артур был жив и поднялся на холм сам.

Босх наконец отдышался. Запрокинул голову и взглянул в просвет между деревьями. Увидел ночное небо и частично закрытую тучей луну. Уловил запах древесного дыма из трубы одного из домов внизу. Он достал из кармана фонарик и потянулся к лямке, пришитой к спине манекена. Поскольку испытание не требовало нести манекен вниз, он решил волочь его за лямку. И, уже собираясь встать, услышал какое-то движение футах в тридцати слева.

Босх тут же посветил фонариком в ту сторону и заметил койота, пробиравшегося через кусты. Животное метнулось за пределы луча и скрылось. Босх поводил лучом туда-сюда, но найти его не смог. Встал и потащил манекен вниз по склону.

Благодаря закону тяготения спуск был полегче, но таким же ненадежным. Медленно, осторожно ступая, Босх думал о койоте. Долго ли койоты живут и мог ли тот, который сейчас убежал, наблюдать двадцать лет назад за человеком, хоронящим труп в том же месте.

Спустился Босх без единого падения. Подтаскивая манекен к обочине дороги, он увидел Гийо с собакой, стоявших возле его машины. Собака была на поводке. Босх быстро подошел к багажнику, бросил в него манекен и захлопнул крышку. Гийо повернулся и двинулся к нему.

– Детектив Босх.

Казалось, он понимал, что спрашивать Босха о причине его приезда не следует.

– Доктор Гийо. Как себя чувствуете?

– Полагаю, лучше, чем вы. Опять поранились. Похоже, нешуточно.

Босх коснулся щеки. Ее по-прежнему жгло.

– Пустяки. Просто царапина. Бедокурку не спускайте с поводка. Я только что видел наверху койота.

– Да, в темноте я ее никогда не спускаю. Бродячих койотов на холмах полно. По ночам мы их слышим. Пойдемте-ка со мной в дом. Я наложу вам стягивающую повязку, иначе останется шрам.

Босх внезапно вспомнил, как Джулия расспрашивала его о шрамах.

– Сейчас.

И они направились к дому Гийо. В кабинете Босх сидел на столе, пока доктор очищал ему рану, а потом сжимал ее повязкой.

– Думаю, следа не останется, – сказал Гийо, закрывая аптечку первой помощи. – А вот насчет вашей майки не знаю.

Босх взглянул на майку. Внизу были пятна крови.

– Док, спасибо, что подлечили меня. Долго носить мне эту штуку?

– Несколько дней. Если выдержите.

Босх осторожно коснулся щеки. Она слегка распухла, но рану больше не жгло. Гийо отвернулся от аптечки, посмотрел на него, и Босх понял, что он хочет что-то сказать. Наверное, спросит о манекене.

– В первый вечер здесь была женщина-полицейский. Это она погибла?

– Да, она.

Гийо с искренним огорчением покачал головой. Медленно прошел вокруг стола и сел в кресло.

– Странно, как иногда разворачиваются события, – промолвил он. – Цепной реакцией. Мистер Трент, живший на другой стороне улицы. Эта женщина. И все из-за того, что собака принесла кость.

Босх в ответ лишь кивнул и стал заправлять майку в брюки, чтобы скрыть кровавые пятна.

Гийо взглянул на собаку, лежавшую рядом с его креслом.

– Лучше бы мне никогда не спускать ее с поводка. Право же.

Босх слез со стола. Осмотрел свое туловище. Кровавых пятен не было видно, но это не имело значения, потому что майка покрылась пятнами пота.

– Не знаю, доктор Гийо, – произнес он. – Если начнете так думать, то не сможете больше выйти из дома.

Они поглядели друг на друга, и оба улыбнулись. Босх указал на свою щеку:

– Спасибо за это. Провожать меня не нужно.

И пошел к двери. Гийо остановил его.

– По телевизору передавали новости. Сообщили, что полиция объявила об аресте по этому делу. Я собирался посмотреть новости в одиннадцать часов.

– Не верьте всему, что видите по телевизору.

41

Телефон зазвонил, едва Босх закончил просмотр первой части допроса Делакруа. Он взял пульт управления, приглушил звук телевизора и после этого снял трубку. Звонила Биллетс:

– Я надеялась, ты позвонишь мне.

Босх отпил глоток из бутылки пива, которую держал в руке, и поставил ее на стол рядом с телевизором.

– Извините, забыл.

– По-прежнему сомневаешься?

– Еще больше.

– Гарри, в чем дело? Кажется, я еще ни разу не видела, чтобы детектив так волновался из-за признания.

– Во многом. Происходит что-то не то.

– Как это понять?

– Я начинаю думать, что, видимо, Делакруа не совершал этого убийства. Похоже, он ведет какую-то игру, и я не знаю какую.

Биллетс несколько секунд молчала.

– Что думает Джерри? – наконец спросила она.

– Он рад завершить дело.

– Гарри, мы все рады. Но если убийца не он, то нет. У тебя есть что-либо конкретное? Способное подкрепить твои сомнения?

Босх осторожно коснулся щеки. Опухоль сошла, но притрагиваться к ране было больно. Он не мог удержаться от постоянных прикосновений к ней.

– Вечером я поднимался на место захоронения. С манекеном из НИО. Семидесятифунтовым. Подняться поднялся, но это стоило жутких усилий.

– Отлично, ты доказал, что это возможно. В чем же проблема?

– Я волок туда манекен, а этот человек – тело своего мертвого сына. Я был трезвым – Делакруа утверждает, что был пьян. Я уже бывал на том месте – он нет. Не думаю, что он это сделал. Во всяком случае, без помощи.

– Ему кто-то помогал? Дочь?

– Наверное, кто-то помогал, а может, он вообще там не был. Не знаю. Мы разговаривали вечером с дочерью, она не хочет давать показаний против отца. Поэтому приходит мысль, что они сделали это вдвоем. Но если она причастна к убийству, с какой стати ей звонить нам, помогать с опознанием костей? Это лишено смысла.

Биллетс не ответила. Босх взглянул на часы и увидел, что уже одиннадцать. Он хотел посмотреть новости. Взял пульт, выключил видеомагнитофон и включил четвертый канал.

– Включили новости? – спросил он Биллетс.

– Да. На четвертом канале.

Программа открылась этим сообщением – отец убивает сына, хоронит тело, через двадцать с лишним лет попадается благодаря собаке. Совершенно лос-анджелесская история. Босх смотрел молча, Биллетс на другом конце провода тоже. В репортаже Джуди Сертейн никаких неточностей не было. Босха это удивило.

– Неплохо, – сказал он, когда сообщение кончилось. – Наконец-то все верно.

И снова приглушил звук телевизора, когда ведущий перешел к другому сюжету. Несколько секунд молча смотрел на экран. Сюжет был о человеческих костях, обнаруженных в битумных ямах Ла-Бреи. Показывали Голлиера на пресс-конференции, стоявшего перед рядом микрофонов.

– Гарри, продолжай, – попросила Биллетс. – Что еще беспокоит тебя? Ведь не только мысль, что ему было не под силу это сделать. А что касается дочери, то меня не смущает ее звонок. Она увидела это в новостях, так ведь? Сюжет с Трентом. И решила, что ей удастся взвалить на него убийство. После двадцати лет волнений у нее появилась возможность обвинить в нем кого-то другого.

Босх покачал головой, хотя знал, что Биллетс этого не видит. Он никак не думал, что Шейла позвонила бы в полицию, будь причастна к убийству брата.

– Не знаю, – ответил он. – Мне так не кажется.

– Что в таком случае будешь делать?

– Я разбираюсь во всем. С самого начала.

– Предъявление обвинения завтра?

– Да.

– Гарри, у тебя мало времени.

– Но дело у меня идет. Я уже обнаружил противоречие, которого не замечал раньше.

– Какое же?

– Делакруа показал, будто убил Артура утром, потому что мальчик не пошел в школу. А когда мы первый раз встречались с его дочерью, она сказала, что Артур не вернулся из школы. Налицо разногласие.

Биллетс фыркнула в трубку.

– Гарри, это мелочь. Дело происходило больше двадцати лет назад, и он пьяница. Полагаю, ты собираешься проверять школьные архивы?

– Завтра.

– Ну, сгладишь это противоречие. Но откуда знает сестра, пошел мальчик в школу или нет? Она только знает, что он не появился дома. Ты меня ни в чем не убедил.

– Я и не пытаюсь. Просто говорю вам о том, что рассматриваю.

– Вы с Эдгаром ничего не обнаружили при обыске трейлера?

– Мы еще не обыскивали его. Делакруа заговорил чуть ли не сразу, едва мы там появились. Проведем обыск завтра после предъявления обвинения.

– Какой срок указан в ордере?

– Сорок восемь часов. Тут все в порядке.

Упоминание о трейлере внезапно напомнило Босху о коте Делакруа. Они так увлеклись признанием подозреваемого, что он забыл позаботиться о животном.

– Черт.

– Что такое?

– Ничего. Я забыл о коте. У Делакруа есть кот. Я обещал, что попрошу соседей присмотреть за ним.

– Нужно было позвонить в службу ухода за животными.

– Делакруа этому воспротивился. Послушайте, у вас есть кошки, так ведь?

– Есть, но кота этого человека не стану брать.

– Я не к тому. Просто хотел спросить, как долго они могут обходиться без воды и пищи.

– То есть вы не оставили коту никакой еды?

– Оставили, но она, видимо, уже кончилась.

– Ну, если накормили его сегодня, то он протянет до завтра. Но будет не особенно этим доволен. Может, раздерет что-то когтями.

– Похоже, уже разодрал. Послушайте, мне нужно вернуться к своему занятию. Хочу досмотреть пленку, понять, как обстоят дела.

– Хорошо, возвращайся. Только, Гарри, не бей дареного коня в зубы. Понимаешь, что я имею в виду?

– Думаю, да.

Разговор прекратился, и Босх снова включил видеозапись признания. Но почти сразу же выключил. Мысль о коте не давала ему покоя. Необходимо договориться с соседями, чтобы позаботились о животном. Он решил снова ехать в трейлерный лагерь.

42

Подъезжая к трейлеру Делакруа, Босх увидел свет за всеми зашторенными окнами. Двенадцать часов назад, когда они увозили хозяина, света там не было. Он проехал мимо и поставил машину неподалеку. Оставив коробку корма для кошек в машине, подошел к трейлеру и стал рассматривать его с того места, где стоял, когда Эдгар колотил в дверь. Несмотря на поздний час, гул на шоссе не прекращался и не позволял слышать из трейлера шаги или какие-нибудь звуки.

Достав из кобуры пистолет, Босх шагнул к двери. Осторожно, бесшумно поднялся на шлакоблоки и покрутил дверную ручку. Она поворачивалась. Прислонился к двери и прислушался, но изнутри не доносилось ни звука. Выждав несколько секунд, он медленно повернул ручку и распахнул дверь, вскинув оружие.

Гостиная была пуста. Босх вошел и окинул трейлер взглядом. Никого. Он тихо затворил дверь.

Из кухни Босх посмотрел в коридор в сторону спальни. Дверь была прикрыта, и он не видел никого, но услышал стук, словно кто-то закрывал ящики стола. Босх пошел через кухню. Запах кошачьей мочи был ужасным. Он обратил внимание, что блюдце под столом пусто, в коробке из-под маргарина почти не осталось воды. Двинулся по коридору, и когда оказался в шести футах от спальни, дверь открылась и навстречу ему вышел человек с опущенной головой.

Шейла Делакруа пронзительно вскрикнула, когда увидела Босха. Он вскинул пистолет и тут же опустил, узнав ее. Шейла подняла руку к груди, ее глаза округлились.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

Босх спрятал пистолет в кобуру.

– Я хотел задать вам тот же вопрос.

– Это трейлер моего отца. У меня есть ключ.

– И?..

Шейла покачала головой и пожала плечами:

– Я… я беспокоилась о коте. Искала его. Что у вас с лицом?

Босх протиснулся мимо нее в узком коридоре и вошел в спальню.

– Случайно оцарапался.

Он оглядел помещение, но не увидел ни кота, ни чего-либо заслуживающего внимания.

– Наверное, он под кроватью.

Босх обернулся к ней.

– Кот. Я не смогла его выманить.

Босх вернулся и, коснувшись плеча Шейлы, направил ее в гостиную.

– Пойдемте присядем.

В гостиной она опустилась в кресло, Босх остался стоять.

– Что вы искали?

– Сказала же, кота.

– Я слышал, как вы открывали и закрывали ящики стола. Этот кот любит прятаться в них?

Шейла покачала головой, словно давая понять, что он напрасно беспокоится.

– Мне стало любопытно, как тут живет отец. Раз уж оказалась здесь, я осматривалась, вот и все.

– А где ваша машина?

– Поставила ее у административного здания. Я не знала, есть ли здесь стоянка, поэтому бросила машину там и пошла пешком.

– А кота собирались вести туда на поводке?

– Нет, нести на руках. Почему вы задаете эти вопросы?

Босх пристально посмотрел на нее. Он понимал, что Шейла лжет, но не знал, что предпринять. И решил действовать методом потрясения.

– Шейла, послушайте. Если вы как-то причастны к тому, что произошло с вашим братом, сейчас самое время рассказать об этом мне и попытаться заключить сделку.

– О чем вы говорите?

– Помогали вы отцу в ту ночь? Помогли поднять тело брата на холм и похоронить его там?

Она мгновенно вскинула руки к лицу, словно Босх плеснул ей в глаза кислотой. И закричала из-за ладоней:

– О Господи, о Господи, неужели это происходит на самом деле? Что вы…

Так же внезапно она опустила руки и ошеломленно уставилась на него:

– Полагаете, я как-то в этом замешана? Как вы можете так думать?

Чуть подождав, чтобы она успокоилась, Босх ответил:

– Я убежден, вы не говорите мне всей правды. У меня это вызывает подозрения, и я должен рассмотреть все возможности.

Шейла резко поднялась:

– Я арестована?

Босх покачал головой:

– Нет, Шейла, не арестованы. Но я был бы признателен, если бы вы сказали…

– В таком случае я ухожу.

Она обогнула журнальный столик и решительно зашагала к двери.

– А как же кот? – поинтересовался Босх.

Шейла, не останавливаясь, вышла и бросила:

– Сами заботьтесь о нем!

Босх смотрел, как она шагает по дороге трейлерного лагеря к административному зданию, где стояла ее машина.

– Да… – произнес он, обращаясь к себе.

Он прислонился к косяку и стал дышать чистым воздухом, думая о Шейле и о том, что она здесь делала. Через некоторое время взглянул на часы. Было уже за полночь, и он устал. Однако решил остаться и поискать то, что искала она.

Босх почувствовал, что кто-то трется о его ногу, опустил голову и увидел, что это черный кот. Мягко отодвинул ногой животное. Он не особенно любил кошек.

Кот вернулся и снова стал тереться. Босх вошел в трейлер, и кот осторожно отошел на несколько футов.

– Подожди здесь, – промолвил Босх. – У меня есть кой-какая еда в машине.

43

Суд по вынесению обвинений, находящийся в центре города, всегда напоминал зоопарк. Когда Босх вошел в зал без десяти девять в пятницу утром, судьи на месте еще не было, но толпа адвокатов суетилась в передней части зала, будто муравьи на разрушенной куче. Требовалось быть закаленным ветераном, дабы понимать, что происходит в этом суде в какое бы то ни было время.

Первым делом Босх осмотрел ряды зрителей, ища Шейлу, но не увидел ее. Потом поискал напарника и Португэла, обвинителя, но их там тоже не оказалось. Заметил двух телеоператоров, устанавливающих оборудование у стола судебного пристава. Оттуда было хорошо видно стеклянную кабину для арестованных, когда шло судебное заседание.

Подойдя к барьеру, Босх открыл дверцу и прошел за него. Достал свой значок, положил на ладонь и показал судебному приставу, который просматривал список намеченных к рассмотрению дел.

– Есть там Самьюэл Делакруа? – спросил Босх.

– Арестован в среду или в четверг?

– В четверг. Вчера.

Пристав перевернул верхнюю страницу и повел пальцем вниз по перечню. Остановился на фамилии Делакруа.

– Да, есть.

– Когда он появится?

– Мы сначала должны покончить с несколькими делами арестованных в среду. Когда перейдем к четвергу, это будет зависеть от того, какой у него адвокат. Частный или назначенный?

– Думаю, назначенный.

– Они идут по порядку. Вам ждать по меньшей мере час. Это если судья начнет в девять. Говорят, он еще не появился.

– Спасибо.

Босх направился к столу обвинения, ему пришлось обогнуть две группы адвокатов, вспоминающих в ожидании судьи свои дела. На главном месте за столом сидела незнакомая Босху женщина. Должно быть, назначенная в этот суд помощница прокурора. Ей предстояло разбираться с восемьюдесятью процентами обвинений, потому что в большинстве своем дела были незначительными и еще не переданными обвинителям. На столе перед ней лежала стопка папок – дел, назначенных к утреннему рассмотрению – в полфута высотой. Босх показал значок и ей.

– Не знаете, Джордж Португэл должен спуститься сюда для обвинения Делакруа, арестованного в четверг?

– Да, – ответила женщина. – Я только что разговаривала с ним.

Она подняла голову, и Босх увидел, что ее взгляд скользнул по его поврежденной щеке. Повязку он снял утром перед тем, как принять душ, но рана была еще очень заметна.

– Ждать придется еще около часа. У Делакруа назначенный защитник. Рана эта, судя по виду, причиняет боль.

– Только когда улыбаюсь. Можно воспользоваться вашим телефоном?

– Пользуйтесь, пока не вышел судья.

Босх поднял трубку и позвонил в прокуратуру, находящуюся тремя этажами выше. Попросил Португэла, и его соединили.

– Да, это Босх. Я поднимусь к вам? Нужно поговорить.

– Я здесь, пока меня не вызовут вниз для обвинения.

– Буду через пять минут.

Идя к выходу, Босх попросил судебного пристава направить в прокуратуру детектива по фамилии Эдгар, если он появится. Пристав пообещал.

Вестибюль перед судебным залом был заполнен адвокатами и гражданами, у всех были какие-то дела в суде. Казалось, все разговаривали по сотовым телефонам. Мраморный пол и высокий потолок отражали голоса, превращая их в неистовую, режущую ухо какофонию. Босх заглянул в небольшой буфет и простоял в очереди больше пяти минут, чтобы взять кофе. Выйдя оттуда, поднялся по лестнице, так как не хотел терять еще пять минут, на ожидание одного из очень медленных лифтов.

Когда он вошел в маленький кабинет Португэла, Эдгар был уже там.

– Мы уж начали беспокоиться, где вы, – сказал Португэл.

– Черт возьми, что с тобой случилось? – добавил Эдгар, увидя его щеку.

– Это долгая история. И я собираюсь ее рассказать.

Он сел на стул перед столом обвинителя и поставил кофе на пол. Понял, что следовало бы принести по чашке Португэлу и Эдгару, и решил не пить при них.

Положив на колени портфель, Босх раскрыл его и достал сложенную часть газеты «Лос-Анджелес таймс». Закрыл портфель и поставил на пол.

– Так что происходит? – спросил Португэл, явно обеспокоенный причиной, по которой Босх созвал это собрание.

Босх начал разворачивать газету.

– Происходит то, что мы обвинили невиновного человека, и нужно это исправить, пока он не стал подсудимым.

– Тьфу ты, черт! Я так и знал, что вы скажете нечто подобное, – воскликнул Португэл. – Не знаю, хочу ли это слышать. Босх, вы вносите путаницу в ясное дело.

– Меня это не волнует. Если человек не совершал убийства, значит, не совершал.

– Но он заявил нам, что совершил.

– Послушайте, – обратился Эдгар к Португэлу, – пусть Гарри скажет то, что хочет. Мы не должны совершать ошибок.

– Может быть, уже слишком поздно для этого мистера Педанта.

– Гарри, продолжай. Что случилось?

Босх рассказал, как ездил с манекеном на Уандерланд-авеню и повторил предполагаемый путь Делакруа вверх по склону холма.

– Я смог подняться туда еле-еле, – добавил он, осторожно касаясь щеки. – Но суть в том, что…

– Да, смогли! – перебил Португэл. – Вы поднялись, значит, Делакруа мог подняться тоже. В чем проблема?

– В том, что я был при этом трезв, а Делакруа, по его словам, пьян. Кроме того, я знал, куда идти. Знал, что склон там выравнивается. Он – нет.

– Это все второстепенная чушь.

– Нет, чушь – показания Делакруа. Никто не втаскивал на склон тело мальчика. Он сам поднялся туда, будучи живым. И кто-то убил его там.

Португэл в досаде покачал головой:

– Это беспочвенная догадка, детектив Босх. Я не стану останавливать процесс из-за…

– Догадка. Но не беспочвенная.

Босх посмотрел на Эдгара, но напарник не ответил ему взглядом. На его лице было угрюмое выражение.

– Это еще не все. Слушайте. Вернувшись домой вчера вечером, я вспомнил о коте Делакруа. Мы оставили кота в трейлере и пообещали хозяину позаботиться о животном, но забыли. Поэтому я поехал туда.

Эдгар тяжело задышал, и Босх понял, что оставил напарника в стороне. Ему было неловко узнавать эти сведения одновременно с Португэлом. В некоем совершенном мире Босх рассказал бы ему все до того, как ехать к обвинителю. Но времени для этого не было.

– Я собирался только накормить кота. Но когда туда приехал, в трейлере кое-кто был. Дочь Делакруа.

– Шейла? – удивился Эдгар. – Что ей там понадобилось?

Эта новость, очевидно, так поразила его, что он уже не волновался, знает ли Португэл, что в последней части расследования он участия не принимал.

– Она обыскивала трейлер. Утверждала, будто тоже приехала ради кота, но она рылась там, когда я приехал.

– Что она искала?

– Мне она не захотела сказать. Заявила, что ничего не искала. Но когда она уехала, я остался. И кое-что нашел.

Босх поднял газету.

– Это раздел городских новостей из воскресного номера. Здесь большой материал о нашем деле, речь идет главным образом об экспертизе в подобных расследованиях. Но там много сведений об обстоятельствах нашего дела из неназванного источника. В основном о месте захоронения.

Впервые прочитав статью еще в трейлере, Босх подумал, что этим источником была Тереса Корасон, поскольку ее упоминали в связи с общей информацией о делах с костями. Он знал о соглашении между репортерами и источниками; за какие-то сведения прямая ссылка, за другие – никакой. Но личность источника в данном случае значения не имела, и Босх о ней не упоминал.

– Ну хорошо, была статья, – произнес Португэл. – Что из того?

– В ней сказано, что кости лежали в неглубокой могиле и тело, видимо, было похоронено без каких-либо инструментов. Вместе с телом был положен рюкзак. И приводится много других подробностей. Но некоторые упущены, к примеру, ничего не говорится о скейтборде мальчика.

– Ну и что? – скучающим тоном спросил Португэл.

– А то, что если хотите составить ложное признание, многое из того, что вам потребуется, находится здесь.

– Оставьте, детектив. Делакруа сообщил нам не только подробности о месте захоронения. Он рассказал о совершении убийства, о том, как ездил с трупом в багажнике, о всех этих перипетиях.

– Все эти перипетии не составляло труда выдумать. Их нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Свидетелей не было. Машины не найти, она давным-давно смята до размеров почтового ящика на каком-нибудь автокладбище в Долине. Мы располагаем только показаниями Делакруа. И они совпадают с вещественными уликами только на месте захоронения. А все детали он мог взять отсюда.

Босх бросил газету на стол Португэлу, но обвинитель даже не взглянул на нее. Поставив локти на стол, он сложил ладони и стал широко разводить пальцы. Босх видел, как под рукавами сокращаются мышцы, и понял, что тот выполняет какое-то упражнение. Не разводя ладоней, Португэл пояснил:

– Таким образом я снимаю напряжение.

Наконец он шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла.

– Хорошо, Делакруа мог состряпать признание, если хотел. Но для чего оно ему? Речь идет о его сыне. Зачем ему утверждать, что убил сына, если не убивал?

– Из-за этого, – ответил Босх.

Он полез во внутренний карман куртки и достал сложенный вдвое конверт. Подался вперед и бережно положил его поверх газеты перед обвинителем.