12 великих трагедий

Безумцу на шею.

Действие пятое

Второй вестник (приходит со стороны Киферона – по виду подобен первому, хотя не пастух, а домашний слуга)

О дом, блиставший счастьем среди греков,

Дом Кадма старого, который здесь, в полях

Ареевых, пожал посев змеиный, —

Я плачу над тобой, да, плачу, хоть и раб.

Хор

Ты с Киферона? что-нибудь случилось?

Вестник

1030 Узнай! Царя Пенфея больше нет.

Хор

О Бромий владыка! Слава великому богу!

Вестник

Что слышу я? У нас несчастье в доме,

А ты ликуешь, женщина!

Хор

Я варварской песнью восславила бога

За то, что не надо оков мне бояться.

Вестник

Так мужества не хватит в Фивах…

Хор

Мой повелитель – Дионис, сын Зевса,

Не Фивы, нет!

Вестник

Пусть рада ты, но громко ликовать

1040 Не надо, женщина, в виду чужого горя.

Хор

А смертью он какой погиб, скажи,

Безумец злой, средь замыслов преступных?

Вестник

Дворы фиванские оставив за собой,

Мы вышли на берег Асопа и в ущелья

Вступили: было двое нас – покойный

Мой господин и я, а впереди шел гость.

В лесную глушь сначала мы забрались

И сели там на травке, притаясь.

Старались не шуметь, едва шептали,

1050 Чтоб не открыли зрителей они.

Глядим – лощина, а вокруг все скалы,

А в той лощине ели да ручьи;

Под елями, глядим, сидят менады

И все по сердцу делом заняты:

Те облетевший снова навивают

На тирсы плющ, а те между собой

Перекликаются вакхическим напевом —

Вот жеребята резвые порой,

Ярмо покинув, так зовут друг друга.

Но женщин царь несчастный не видал:

И так сказал тогда он: «Чужестранец,

1060 Мне этих самозванок не видать:

Вот если б на какой-нибудь пригорок

Мне влезть, с верхушки ели посмотреть,

Я разглядел бы хорошо бесстыдниц».

И чудо первое тогда наш гость явил.

Была там ель, под облака верхушкой:

Вот он ее берет и тихо-тихо стал

Клонить к земле. Как гибкий лук круглится,

Или под циркулем – волнистая черта,

Так до земли, круглясь, она склонилась

В его руках – не человек то был.

1070 И вот, на ветке усадив Пенфея,

Гость начал потихоньку ель пускать,

Он наблюдал, чтоб всадник не свалился.

И прянула вершиной ель в эфир,

А на хребте ее сидел несчастный.

И вышло так, что всадник на виду,

А вниз менад ему почти не видно.

Сначала не заметили его.

А я смотрю – уж гостя подле нету,

И вдруг какой-то голос зазвучал

Из синевы воздушной, будто Вакха;

И мне слова послышались:

«Юницы,

1080 Я вам веду того, кто осмеял

Меня и оргии. Пусть дерзкий вам заплатит!»

И засиял божественный огонь

Между землей и небом в это время.

Ни дуновенья ветра. Охватило

Безмолвие и мягкий луг, и лес,

И голоса звериные замолкли…

Но женщины не разобрали слов,

Насторожились только, озираясь.

И вот опять призыв его звучит.

Тут Кадма дочери признали голос бога

1090 И с места прянули… И легче голубей

Они несутся в напряженном беге;

Агава, сестры с ней, другие следом,

И дуновенье бога вихрем мчит

Через ручьи вакханок и стремнины.

Вот господина моего они

Заметили на ели. По соседству

Утес нашли и камнями швырять

В него пошли; ветвями отбивался

Он, сколько мог. Там тирсы засвистали

По воздуху. Но в бедную мишень

1100 Не удалось попасть им, как ни бились:

Уж очень высоко тогда сидел

Беспомощный Пенфей на этой ели…

И вот они, набравши сучьев дуба,

Стараются (железа нет у них)

Ель отделить от корней – все напрасно.

Попытку бросили и эту. Стала мать

Тут говорить: «Давайте станем кругом,

За дерево возьмемся – и авось

С вершины мы тогда достанем зверя,

Чтоб тайн священных он не разгласил».

Без счету рук за ель тут ухватились

1110 И вырвали с корнями… наверху

Сидевший падает на землю, испуская

Немолчно жалобы: он гибель увидал.

И вот всех прежде мать его, как жрица,

Бросается на жертву. Тут Пенфей

С волос срывает митру, чтоб признала

Свое дитя Агава и спасла

Несчастная; щеки касаясь с лаской,

Он говорит: «О мама, это я,

Пенфей, тобой рожденный с Эхионом.

1120 Ты пожалей меня и за ошибки

Свое дитя, родная, не губи!»

Но он молил напрасно: губы пеной

У ней покрылись, дико взор блуждал, —

И рассуждать была она не в силах:

Во власти Вакха вся тогда была.

Вот в обе руки левую берет

Злосчастного Пенфея руку, крепко

В бок уперлась и… вырвала с плечом —

Не силою, а божьим изволеньем.

Ино с другой напала стороны

1130 И мясо рвет. Явилась Автоноя.

За ней толпа. О боги, что за крик

Тут поднялся! Стонал Пенфей несчастный.

Пока дышал, и ликований женских

Носились клики. Руку тащит та,

А та ступню с сандалией, и тело

Рвут, обнажив, менады и кусками,

Как мячиком, безумные играют…

Разбросаны останки по скалам

Обрывистым, в глубокой чаще леса…

Где их сыскать? А голову его

1140 Победную Агава захватила

Обеими руками, и на тирс

Воткнула – головой считая львиной;

Трофей по Киферону пронесла,

И вот, покинувши сестер и хороводы,

Уж здесь она, по городу идет,

Гордясь, безумная, добычей злополучной,

И Вакха прославляет, что помог

В охоте, что ее венчал победой.

А всей-то и победы-только слезы.

Подальше от несчастной отойти,

Пока еще близ дома нет Агавы!

1150 Да, скромность и служение богам —

Вот лучшее что есть, и кто сумеет

Всю жизнь блюсти их свято, тот мудрец.

(Уходит в город.)

Исход

Пока на сцене никого нет, хор исполняет короткую плясовую песню.

Хор

Воспляшем в честь Вакха – и слава ему!

Мы кликом восславим Пенфееву смерть.

Погиб Пенфей – отродье

Ужасное змеи:

Он женщиной оделся,

За посох тирс он принял

И с ним в Аид сошел.

Шел бык перед Пенфеем:

В беду его он вел…

1160 А вы, менады Фив,

Вы гимн свой, славы полный,

Победный гимн свели

На стоны и на слезы.

О славный поединок,

Где матери рука

Багрится кровью сына!

Но вот спешит к Пенфееву дворцу

Агава-мать – безумный взор блуждает…

Твой пир готов, о Эвий, Эвоэ!

Агава является слева в сопровождении толпы вакханок. Она в вакхическом уборе, в митре и небриде, босая, а на тирсе у нее голова Пенфея, вся перепачканная в крови; она оглядывается во все стороны и, по-видимому, находится в сильнейшем возбуждении. Следуют строфа и антистрофа, образующие печальную песнь, так называемый коммос. Хор поделен на полухория; в строфе Агава переговаривается с одним парастатом (корифеем полухория), в антистрофе – с другим. Агава спешит и не договаривает. Она то и дело с улыбкой поглядывает на голову Пенфея, украшающую ее тирс.

Агава

Строфа

Вакханки Азии!

Хор

Что ты зовешь меня?

Агава

Несем с Киферона

1170 Улов свой счастливый, трофей этот свежий,

Кисть плюща к чертогам.

Хор

Я вижу трофей твой: приди и ликуй!

Агава

Его без сетей изловила…

Смотрите-ка: львенок.

Ведь можно узнать…

Хор

В глуши, где-нибудь?

Агава

О да, Киферон…

Хор

Да что ж Киферон?

Агава

Убил – Киферон…

Хор

А чья ж это добыча?

Агава

Я первая взяла.

Хор

118 °Cчастливица Агава!

Агава

В дружинах так зовусь…

Хор

Одна ты?

Агава

Нет, Кадма…

Хор

Что Кадма?..

Агава

Отродье…

Те после меня, те после меня

За зверя взялися.

Хор

Добыча на славу!

Агава

Антистрофа

Приди ж, пируй со мной!

Хор

Пир-то где, горькая?

Агава

Детеныш-то молод:

Цветущий, красивый; волосики пухом

Лицо обрамляют.

Хор

Зверь дикий, конечно: как много волос!

Агава

Да, бог наш охотник искусный,

1190 И ловко менад он

На след наводил.

Хор

Владыка – ловец!

Агава

Ты хвалишь его?

Хор

Конечно, хвалю!

Агава

Фиванцы с тобой.

Хор

Хоть сын по крайней мере…

Агава

Меня похвалит он.

Хор

За взятую добычу…

Агава

Что львицей рождена.

Хор

На славу…

Агава

Со славой…

Хор

Гордишься?

Агава

Еще бы!..

Добычей такой, трофеем таким,

Всем Фивам на диво…

Хор

Твой подвиг свершен.

1200 Да покажи же гражданам, Агава,

Победную добычу, наконец.

Агава

Вы, жители твердынь фиванских славных,

Придите и любуйтесь! Вот – трофей!

Мы, Кадма дочери, мы зверя изловили:

Тут дротик фессалийский ни при чем,

И схвачен зверь не сетью, а кистями

Рук наших белых. Не к чему теперь,

Оружием обвесившись, кичиться!

По крайней мере _мы_ его рукой

1210 И изловили, и на части тело

Разъяли без железа.

Где ж отец?

Что я не вижу с нами старца Кадма?

И где Пенфей, мой сын? Пускай возьмет

Он лестницу покрепче, и к триглифу

Вот эту львиную он голову прибьет,

Мою добычу в нашей славной ловле.

Кадм (является слева в сопровождении слуг, несущих на носилках окровавленные куски Пенфеева тела, кое-как сложенные. Вначале ни Агава не замечает его, ни он Агавы)

Сюда несите свой печальный груз,

Прислужники, поставьте перед домом…

Пенфея труп искать пришлось мне долго,

И по кускам его я подбирал:

В расщелинах глубоких Киферона,

1220 В лесу дремучем долго я ходил.

Мы с игрища с Тиресием обратно

Уж городом фиванским шли домой,

Когда рассказ ужасный мне поведал,

На что дерзнули дочери мои.

Я снова – на гору, и вот оттуда внука,

Менадами убитого, несу.

Я видел там несчастных сумасшедших:

Что Аристею сына принесла,

Мать Актеонову, с ней Ино в чаще леса.

А про Агаву кто-то мне сказал,

Что видел, как вакхической стопою

1230 Она сюда ушла.

(Оборачивается и видит Агаву.)

Был верен слух.

О зрелище печальное! О горе!

Агава (тоже видит отца, но не видит трупа Пенфея; она обращается к Кадму)

Отец, гордись! Да, дочерей таких

Еще никто из смертных не посеял…

Ты сестрами гордись, но больше мной:

Ты знаешь, как я от станка шагнула?

Зверей, отец, руками я ловлю…

(Протягивает ему голову на тирсе.)

Вот полюбуйся на мою добычу,

И пусть она украсит твой дворец.

Прими ее обеими руками.

(Протягивает Кадму голову Пенфея, сняв ее с тирса.)

1240 И, ловлей дочери гордясь, зови на пир

Друзей, старик. О, разве не блаженство

Вкушаешь ты от наших славных дел?

Во время этой речи Кадм молча смотрит на Агаву. Головы он не берет и не приближается к дочери.

Кадм

Ты, скорбь, которую не смеришь, не оглянешь:

Убили вы – вот дело жалких рук.

(С горечью.)

И славную богам повергла жертву

Ты, что зовешь нас с Фивами на пир.

Да, горе нам: тебе, Агава, горе,

А за тобой и мне. Он, этот бог,

Был справедлив, конечно, но, жестокий,

1250 Не пощадил и рода своего.

Агава (не вслушиваясь еще в его слова, но уже несколько озадаченная его тоном)

Ах, любит поворчать людская старость,

И ей не угодишь.

(Помолчав.)

А мой Пенфей?

Вот если бы он в мать пошел удачей,

Когда за зверем гонится в толпе

Товарищей. Да где ему! Он с богом

Бороться только может. Хоть бы ты

Его, отец, на ум наставил. Где ж он?

(Ищет глазами вокруг.)

Пусть к матери счастливой подойдет

И на ее добычу хоть посмотрит.

Кадм

О горе, горе! Если только все,

Что сделали, поймете вы, ужасна

126 °Cкорбь ваша будет. Если ж навсегда

Пребудете в безумии, ни счастья,

Ни горя знать вам больше не дано.

Агава (начинает прислушиваться к словам отца, разобрала слово «горе»)

Да что же тут дурного, где тут горе?

Кадм (приближаясь к Агаве)

Ты к небу подними сперва глаза.

Агава (смотрит на небо)

Ну, подняла. Что там смотреть прикажешь?

Кадм

Оно все то же? Перемены нет?

Агава (опять смотрит на небо, потом на Кадма – в некотором раздумье)

Нет, будто стало ярче и лучистей.

Кадм

Так не покинуло безумие тебя!

Агава (понижая голос)

Не знаю, что ты говоришь, но будто

1270 В себя я прихожу теперь, отец.

Кадм

Ты, выслушав меня, могла б ответить ясно?

Агава (упавшим голосом, просто)

Да, только прежнее забыла я, отец.

Кадм

В чей дом вошла ты с песней Гименея?

Агава

За Эхиона отдал ты меня.

Кадм

А сын какой у твоего был мужа?

Агава

Пенфей, от брака нашего рожден.

Кадм

А чье лицо в руках твоих, Агава?

Агава (с сомнением и некоторой тревогой в голосе)

Чье? это – лев… Так мне сказали там.

Кадм (внушительно)

Вглядись в него, труд не велик, Агава.

Агава (в ужасе)

1280 Ай, что я вижу? что я принесла?

Кадм (настойчиво)

Гляди, гляди, пока совсем признаешь!

Агава (закрывая глаза свободной рукой)

Я вижу, вижу скорбь свою, отец.

Кадм

Что ж, голова на львиную похожа?

Агава

Нет, голову Пенфея я ношу.

Кадм

Что, не признавши, обагрила кровью.

Агава (в смятенье)

Убил-то кто? Как он попал ко мне?

Кадм(с горечью)

О, злая истина, пришла ты поздно.

Агава (прерывающимся голосом)

Ах, сердце не на месте. Не томи.

Кадм (раздельно)

Так знай: его убийцы – ты и сестры.

Агава (совсем упавшим голосом)

1290 Где ж он погиб? в чертогах или где?

Кадм

Где Актеон собаками растерзан.

Агава

Да как же на гору, злосчастный, он попал?

Кадм

Пошел глумиться над служеньем вашим.

Агава (ввинчиваясь в отца вопросами)

Да мы, отец, как мы ушли туда?

Кадм

Взбесились вы. Был полон Вакха город.

Агава (окончательно приходя в себя)

Я поняла: нас Дионис сгубил.

Кадм

Разгневанный, что вами не был признан.

Агава (ужас сменяется скорбью)

А тело сына, где оно, отец?

Кадм (указывая на носилки)

Вот – труп. Его насилу разыскал я.

Агава

1300 На месте все? Все сложено опять?…

За мать безумную неужто ж сын в ответе?

Кадм

Как вы, он бога не хотел признать, —

Тогда всех нас одной бедой покрыл он:

Вы, и Пенфей, и весь наш род погиб.

И мне, которому не дали боги сына,

Теперь приходится смотреть на отпрыск твой,

Убитый так злодейски, так позорно.

(Обращается к останкам Пенфея, к которым присоединил и окровавленную голову, взяв ее от Агавы.)

Дитя мое, с надеждой на тебя

Мой дом взирал, ты был его опорой!

Пенфей, тебя весь город трепетал.

1310 И старика, как на тебя посмотрит,

Никто бы не подумал оскорбить.

Теперь же из дому, пожалуй, выгнан

С позором буду я, великий Кадм,

Тот Кадм, что здесь, посеяв род фиванцев,

Такую жатву дивную собрал.

О, муж любимейший! тебя уж нет со мною,

А все тебя по-прежнему люблю.

До бороды рукой уж не коснешься,

Уж не обнимешь деда, дорогой.

1320 Не скажешь: «Кто, старик, тебя обидел?

Кто сердце растревожил и смутил?

Скажи, отец, и дерзкий мне ответит».

Теперь несчастлив я,

(Кивая головой на Агаву)

и ты горька,

Мать бедная, весь род с тобою страждет.

(Воздевая руки.)

О смертный! Если небо ты презрел,

Взглянув на эту смерть, в богов уверуй!

Хор

Старик! тебя мне жаль: хоть заслужил

Пенфей свой жребий, все же горько деду.

Агава

Смотри, отец, как изменилась я…[22]

Дионис

1330 Драконом станешь ты, а дочь Арея,

Гармония, что в жены получил

Ты, смертный, тоже примет вид змеиный.

И повезут тебя с женой быки

Перед несчетной варварской дружиной,

И много городов ты разоришь:

Оракул Зевса вам вещает это.

Но Феба прорицалище твои

Разграбят воины и на возвратном

Пути постраждут. А тебя Арей

С Гармонией спасет и вас с женою

На острове блаженных поселит.

1340 Я говорю вам это, сын Зевеса,

Не смертным порожденный Дионис.

Вот если б скромно вы тогда почтили

Во мне рожденье Зевса, я б теперь

Вам счастье дал, как верный ваш союзник.

Агава

Мы виноваты, сжалься, Дионис!

Дионис

Нет, к богу вы идете слишком поздно.

Агава

Ты прав, о бог, но чересчур суров…

Дионис

Я, бог, терпел от смертных поношенье.

Агава

Но разве смертный гнев пристал богам?

Дионис

Отец мой Зевс все порешил давно.

Агава

1350 Все кончено, старик! О, мрак изгнанья!

Дионис

Что медлить! Рок свершится – все равно.

Дионис исчезает. Следует сцена прощанья Агавы с отцом.

Кадм

Дитя мое, беда приспела злая

На нас – и на тебя, и на сестер.

И мне приходится на старости печальной

Переселяться к варварам. Увы,

Оракул мне сказал, что на Элладу

Я варварское войско приведу:

Дракон с змеею, Кадм и дочь Арея,

Мы во главе их смешанных дружин

Пойдем на алтари, гробницы греков…

1360 И Ахеронта волны не дадут

Злосчастному от бед успокоенья.

Агава

Отец, как ты уйдешь, меня ушлют…

(Обнимает Кадма и прижимается к нему с нежной мольбою.)

Кадм

Дитя, зачем бессильного с мольбою

Ты лебедя седого обняла?

Агава

Кто даст приют отверженной, несчастной?

Кадм

Не знаю, дитятко. Отцу не защитить.

Агава

Прощай, чертог! Прощай, отцовский город!

1370 Для горя покидаю я тебя

Изгнанницей, мой терем.

Кадм

Туда пойди теперь, где Аристеев…[23]

Агава

Отец, я плачу над тобой!

Кадм

И я тебя оплакал… всех вас, дети.

Агава

В дом твой горе принес

Дионис-властелин,

Горе злое.

Кадм

Горько было и Вакху, как в Фивах

Вы почтить не хотели его.

Агава

Ты прости, мой отец!

Кадм

Будь здорова,

1380 Если можешь… несчастная дочь!

Агава (к спутницам)

К сестрам меня ведите,

Их я возьму с собой

Горечь делить изгнанья…

Ты ж, ненавистный

Склон Киферона,

Век не видеть тебя!

Пусть для других менад

Тирсы красуются!

(Уходит со спутницами.)

Хор

Воли небесной различны явленья, —

Смертный не может ее угадать:

1390 Много надежд проходит бесследно,

Многое боги нежданно дают…

Драме же нашей тут окончанье.

По окончании драмы и уходе актеров со сцены, хор оставляет помост, двигаясь в том же порядке и тем же левым проходом. Хоревты уходят под звуки флейты.

Гете Иоганн. Фауст

Посвящение

Вы вновь со мной, туманные виденья,

Мне в юности мелькнувшие давно…

Вас удержу ль во власти вдохновенья?

Былым ли снам явиться вновь дано?

Из сумрака, из тьмы полузабвенья

Восстали вы… О, будь, что суждено!

Как в юности, ваш вид мне грудь волнует,

И дух мой снова чары ваши чует.

Вы принесли с собой воспоминанье

Веселых дней и милых теней рой;

Воскресло вновь забытое сказанье

Любви и дружбы первой предо мной;

Все вспомнилось: и прежнее страданье,

И жизни бег запутанной чредой,

И образы друзей, из жизни юной

Исторгнутых, обманутых фортуной.

Кому я пел когда-то, вдохновенный,

Тем песнь моя – увы! – уж не слышна…

Кружок друзей рассеян по вселенной,

Их отклик смолк, прошли те времена.

Я чужд толпе со скорбью, мне священной,

Мне самая хвала ее страшна,

А те, кому моя звучала лира,

Кто жив еще, – рассеяны средь мира.

И вот воскресло давнее стремленье

Туда, в мир духов, строгий и немой,

И робкое родится песнопенье,

Стеня, дрожа эоловой струной;

В суровом сердце трепет и смиренье,

В очах слеза сменяется слезой;

Все, чем владею, вдаль куда-то скрылось;

Все, что прошло, – восстало, оживилось!