Я поднялся, чувствуя себя виноватым, мои глаза наполнились слезами.
      Надо было найти Грифиуса. Мне стоило заняться именно этим, а не бегать по своим личным делам. Ради святой крови… нет, нет, только не этих «мамаш». Хорошо, теперь надо немного пошевелиться и взять бразды правления в свои руки. Но с чего начать? Где Гораций? Где Смерть? Надо что-то быстренько предпринять. Предупредить людей. А как там Ориель и Глоин? Что с ними сейчас происходит? Меня начала охватывать паника.
      Я снова взял в руки голову Пруди, но, не зная куда ее поставить, положил обратно на кровать и принялся яростно грызть ногти. Очень хорошо. Смерть свободна, а мои друзья все еще находятся в плену. Мордайкен потерпел поражение по всем статьям. Что касается театраломанов, то только Три Матери знают, что они задумали. Вот что надо сделать!
      Я запустил руку в волосы.
      Надо кого-то предупредить. Королеву.
      Гм-м-м. Идея довольно плоха.
      Да, но разве у тебя есть другая? — поинтересовался тоненький голосок у меня в голове.
      Мне пришлось честно признаться, что нет.
      Я поднял голову Пруди и поцеловал ее в лоб. Затем, не выпуская ее из рук, спустился на кухню и открыл дверцу продовольственного шкафа. Там была такая же температура, как и на улице. Надо начать с этого. Поставив голову между консервированными овощами и банками с вареньем, я пошел в гостиную, надел свое старое пальто и направился к выходу.
      Но стоило мне выйти на порог, как прямо передо мной остановился экипаж с королевскими гербами на дверцах, запряженный четырьмя скакунами с бело-красной сбруей. Дверца экипажа открылась, и оттуда на тротуар выскочил человек в ливрее. Он остановился, уставившись на меня.
      — Вы Джон В. Мун? — спросил посланец королевы, снимая свой цилиндр.
      — Как сказать, — ответил я.
      — Да, это и есть вы. Мсье Мун, Ее Величество хочет обсудить с вами вопрос первостепенной важности.
      Ничего себе! Это еще что такое?
      — А сама-то она прийти не могла? — услышал я собственный ответ.
      Мужчина с седыми висками, полный высокомерия, поджав губы, осмотрел меня с ног до головы, а затем оценил взглядом мой дом.
      — Не время шутить, мсье Мун.
      Он мне совершенно не нравился, этот высокий как жердь, с безупречным видом, сияющим цилиндром и взглядом, полным королевской власти.
      — Разве? — удивился я, пытаясь выиграть время для поиска выхода из сложившейся ситуации.
      Он покачал головой.
      И тогда, не особенно задумываясь над причинами, я повернулся к нему спиной и побежал, прекрасно понимая, что подобное решение просто смешно. Но меня охватила такая растерянность, что мне просто надо было что-то предпринять. Все события последних дней только усиливали впечатление, что вокруг сужаются петли сетки.
      Возможно, это были признаки начинающейся паранойи, но мне казалось, что ловушка вот-вот должна неминуемо захлопнуться. Черт вас всех побери, я не марионетка!
      Действуй, действуй, пока не стало слишком поздно.
      Обернувшись, я заметил, что тип в цилиндре спокойно пустился за мной в погоню. К моему несчастью, ноги у него оказались просто безразмерные.
      — Именем Ее Величества! — кричал он. — Приказываю вам остановиться!
      Надо заметить и позитивную сторону происходящего: он был не вооружен. Но это не помешало ему быстро сократить между нами расстояние. Я уже явно ощущал его горячее дыхание у себя на затылке.
      — Не надо строить из себя посмешище, — убеждал королевский засланец. — Ее Величество просто хочет поговорить с вами!
      Как бы не так!
      Приняв покорный вид, я резко остановился и повернулся к нему лицом. Мужчина хотел потащить меня обратно. Моя рука рефлекторно поднялась, чтобы остановить его.
      — Минуточку, — сказал я.
      А затем снова пустился бежать.
      — Ради святой крови Трех Матерей, — простонал он и опять пустился за мной в погоню. — Прекратите эту глупую игру!
      В несколько прыжков преследователь оказался у меня за спиной. Я почувствовал, как цепкие руки поймали мои плечи, и мы покатились в снег. От его дыхания исходили облачка пара, и он уселся мне на спину, чтобы не дать возможности двигаться. Это причинило чертовскую боль.
      — Будьте благоразумны, — предупредил мужчина, поднимая с земли свою свалившуюся шляпу.
      — Хорошо, — согласился я.
      Мы поднялись, отдышались и направились обратно к экипажу. Из-за занавесок, закрывающих окна, за нами наблюдали любопытствующие соседи. Мои шансы стать одним из самых уважаемых жильцов квартала таяли на глазах.
      Я смотрел прямо перед собой, словно ничего и не произошло.
      Кучер нас ждал. Лошади проявляли признаки нетерпения. Королевский слуга открыл дверь, и мне пришлось влезть внутрь экипажа. Это была шикарная карета: набитые волосом кожаные сиденья, бархатные занавески, обитые тканью стенки. Человек в цилиндре уселся напротив меня, и наш небольшой кортеж двинулся в путь.
      — Что хочет Ее Величество? — поинтересовался я, когда мы выехали из Челси и мимо наших окон начали проплывать фасады больших зданий.
      — Поговорить с вами, — просто ответил сопровождающий.
      Из своего внутреннего кармана он вытащил небольшую плоскую коробочку и, открыв ее, протянул в мою сторону.
      — Сигару?
      — А почему бы и нет?
      Это определенно итоговая черта. Посланник Ее Величества вежливо поджег мне сигару и внимательно посмотрел в мои глаза.
      — Вы заставили меня попотеть, — заметил он спустя некоторое время.
      Я молча наслаждался сигарой.
      — А вы спортсмен.
      — Так же как и вы.
      Он улыбнулся.
      — Спасибо. Видите ли, я… пфф… я много тренируюсь. А вы? Тоже тренируетесь?
      — Пфф… нет, специально не тренируюсь.
      Он продолжал меня разглядывать. Это начинало действовать на нервы.
      — И как себя чувствует королева? — спросил я. — То есть, как… пфф… она оценивает нынешнюю ситуацию?
      — О, у Ее Величества стальные нервы. Люди болтают разное за ее спиной, но смею вас уверить… пфф… она просто смеется над этим. Кстати говоря, вчера королева устроила роскошный бал. Какой замечательный способ заставить замолчать всех скептиков, не так ли? Для нас местами это было очень… м-м-м-м… познавательно.
      — Правда?
      Он кивнул и положил руку мне на колено.
      — Это очень важно, познание. Вы любите учиться, Джон? Открывать для себя новые горизонты?
      Его речь постепенно перешла в воркование. Глаза испускали золотистое сияние.
      — Вы мне очень симпатичны.
      Я деликатно убрал его руку с моего колена и положил ее на место.
      — Спасибо, но вы немного ошибаетесь.
      Мой собеседник блаженно скрестил руки на груди, зажав сигару между пальцами, он рассеянно, невидящим взглядом, смотрел на проплывающий мимо пейзаж.
      Вот тебе и еще одна задача, подумалось мне. Это не считая того, что сегодняшний вечер совершенно испорчен, предоставлен в распоряжение королевы. И что теперь за всем этим последует? Я вспоминал о Пруди, вспоминал о моих друзьях, которые остались пленниками в зловещей усадьбе барона Мордайкена. Вспоминал о Леонор, о Катей, о всех женщинах, которые встречались мне на жизненном пути и…
      Ба! У меня еще осталась мама.
      Фантастика.
      — Вы знаете, — продолжил посланец Ее Величества, когда мы уже въехали в пределы Броад-ин-Гхам, — я женат и у меня двое детей.
      — Поздравляю, — мои глаза упрямо рассматривали кончик сигары.
      — Но семья — это не самое главное, — продолжил он.
      — Готов вам поверить.
      Под равнодушными взглядами многочисленных охранников из королевской гвардии — эльфов в золотистой форме, мы проехали сквозь главные ворота дворца. Снова начали падать редкие, воздушные снежинки.
      — У вас есть огонек?
      — Конечно!
      Он услужливо подставил мне зажигалку.
      Наконец наш экипаж остановился. Появился мажордом и открыл дверцу кареты. Я спрыгнул на землю и выпустил ему в лицо струйку дыма, решив разыграть эту комедию до конца. Что бы там ни было, представилась возможность лично обратиться к Ее Величеству. Все равно мне уже нечего терять.
      — Я жду. И где же королева?
      Вот так-то. Обычные дьявольские проделки.
      Человек в цилиндре вышел за мной из кареты и, легонько взяв меня за плечи, развернул в нужном направлении: величественная башня, сверкающая белизной; украшенный горгулиями парадный вход с тремя дверями.
      — Нам туда, — сказал мой сопровождающий. — Не будете ли вы столь любезны, чтобы погасить сигару?
      — Нет.
      — Ну, как хотите.
      — Сожалею, э-э-э-э…
      — Гус. Гус Рубблин, к вашим услугам.
      — Сожалею, Гус, но я ненавижу бросать на полдороге начатое дело.
      Он на какое-то мгновение улыбнулся, потом вырвал у меня изо рта сигару и быстренько наступил на нее ногой. Мы выразительно уставились друг на друга.
      — Мне кажется уместным испортить ваш портрет.
      — Что ж, попробуйте, — ответил Гус.
      — В любой момент по вашему желанию, — пообещал я, поглаживая свои усы.
      Мы вошли в башню.

      Мы поднялись на самый верх. Для того чтобы забраться туда, нам пришлось воспользоваться запутанным лабиринтом обитых войлоком коридоров, подвесными переходами, небольшими комнатами, кулуарами и огромными залами, где слышалось эхо только наших шагов. И все это было таким роскошным, что я совершенно растерялся. Мы взбирались наверх, это все, что можно сказать о нашем пути. Взгляду без стыда представлялось беспорядочное переплетение странных и богатых картин, статуй, гигантских фресок, изображавших истории, которых никогда не было.
      Мы сразу же прошли в приемную Ее Величества. Три подсвечника невероятных размеров мирно сияли у нас над головами. На расшатанном дубовом столе невероятных размеров монументально восседала и внимательно наблюдала за происходящим собака.
      Рыжая, с красивой белой грудью и удивительно маленькой головой. В другом конце комнаты стояло кресло. Гус Рубблин предложил мне занять его. Кресло было очень удобным, мягким и глубоким, но как только я туда сел, собака спрыгнула со стола и, виляя задницей, направилась ко мне. Она развалилась перед креслом и начала скулить.
      — Собачка обожает это место, — сообщил Гус и наклонился, чтобы потрепать голову зверю. — Правда, малыш?
      В ответ собака плюнула.
      — Как ее зовут? — спросил я, откидывая голову на спинку кресла.
      — Этого никто не знает. Просто собака.
      Я поднялся, хрустнул суставами, схватил собаку за шкуру на шее и сказал, глядя ей прямо в глаза:
      — Ты мне не нравишься.
      — Мркгнао, — ответила собака, и была медленно опущена на пол.
      — А вы знаете, как с ними обращаться, — заметил Рубблин.
      Меня подмывало ему кое-что на это ответить, но тут настежь раскрылись двери в покои Ее Величества, и в приемную вышла королева Астория. Я выпрямился и почувствовал, что мое лицо заливает краска. Королева оказалась голой, абсолютно голой.
      И она была невероятных размеров. Ее груди раскачивались как тяжелые мешки, слоновьи бедра дрожали на каждом шагу, а лицо с толстенными щеками выражало нечто такое, чего мне никогда бы не удалось понять, что-то сочетающее в себе гнев и веселое озорство.
      — Джон Мун! — воскликнула королева и раскинула, как для объятия, руки.
      Я вежливо поклонился.
      — Э-э-э, Ваше Величество.
      — Счастлива, что, наконец-то, могу с вами встретиться.
      — А-а-а-а, э-э-э-э, да?
      — А это наш милый храбрец Рубблин! — воскликнула она и одарила его могучим хлопком по спине. — Пройдите-ка оба вот сюда.
      Мы проследовали за ней в соседнюю комнату, где огромные, похожие на витрины, окна выходили на искрящийся белизной город.
      Королева уселась на кровать и хлопнула рукой по покрывалу рядом с собой.
      — Идите сюда, — приказала она.
      Честно говоря, выбора у меня не было.
      Рубблин сделал двум гвардейцам, стоящим по обе стороны двери, знак выйти и охранять дверь снаружи.
      Пришлось сесть рядом с королевой.
      — Давно горю нетерпением поговорить с вами, Джон Мун.
      Я выдавил из себя улыбку. Пока что ничего стоящего сказано не было.
      Одной своей пухлой рукой она обняла меня за плечи, а другой продолжала чесать себе грудь.
      — Вы читаете газеты?
      — Иногда, Ваше Величество.
      — Великолепно. Значит, вы в курсе того, что происходит?
      — В какой области?
      — О, ну и хитрец! — воскликнула она и запечатлела у меня на щеке звучный поцелуй. — Я вас просто обожаю! Правда, он хитрец, Рубблин?
      Королева убрала руку с моих плеч и без всякого стыда потянулась.
      — Люди больше не умирают, дорогой мой Джон Мун.
      — Раз вы так говорите.
      — Раз вы так говорите? Ха, ха! Невероятно, Джон. Вы просто изумительны. Нет, — повторила она голосом, который внезапно стал очень серьезен, смотря прямо перед собой, — нет, никто больше не умирает, по крайней мере, в течение месяца. Вы не встретите даже самого краткого некролога о случайной смерти, никаких сердечных приступов, никаких утопленников, никаких упавших и разбившихся, все болезни оканчиваются очень удачно. А вы знаете почему?
      Я пожал плечами.
      — Потому что Смерть является пленницей!
      Мне что, надо подпрыгнуть? Королева внимательно смотрела на меня. На данный момент притворяться было бесполезно.
      — Я буду с вами, Джон Мун, совершенно откровенна. Мне известно, где находится эта маленькая потаскушка.
      Это было не совсем то, что я ожидал. Ее Величество медленно несколько раз кивнула головой.
      — И вы это тоже знаете.
      Что она хочет сказать? И с чего королева так заинтересована судьбой Смерти? Черт бы все это побрал.
      — Я не улавливаю, о чем вы говорите. У вас какие-то неверные сведения.
      Она снова положила руку мне на плечи и посмотрела прямо в лицо.
      — А где вы были позавчера вечером?
      Я сделал вид, что задумался.
      — У себя в кровати.
      Ее Величество тяжело вздохнуло.
      — Ну, ну, — покачала она головой. — Врать нехорошо.
      — У меня и в мыслях не было вас обманывать! — возмутился я. — Это истинная правда.
      Королева встала и, обхватив голову руками, посмотрела на Рубблина.
      — Я так ничего и не добилась, — начала она плаксивым голосом. — Будьте свидетелем. Я так ничего и не добилась. Придется принять более сильные меры.
      Гус посмотрел на меня, изображая на лице расстройство. Ее Величество снова подошла ко мне и подняла меня за лацканы пальто.
      — Мне известно, что Смерть находится в твоем драконе, — закричала она, ее лицо внезапно стало багровым. — А сейчас ты скажешь, где спряталась эта паршивая скотина, прежде чем я по-настоящему разгневаюсь. Ты это хорошо понял?
      Она отпустила меня, и я рухнул на кровать, как мешок с отрубями, пытаясь сохранять внешнюю невозмутимость, хотя мое сердце вырывалось из груди.
      — У вас какие-то неверные сведения, — повторил я. — В драконе нет Смерти.
      Смерть свободна, свободна, как воздух, — заявил я и подчеркнул свои слова жестом.
      Королева Астория, казалось, какое-то время обдумывала значение моих слов, потом посмотрела на Рубблина. И вдруг резко повернулась и нанесла мне удар кулаком прямо в лицо. Я с трудом поднялся и потрогал рукой губу. На пальцах появились капельки крови.
      — Вы можете бить меня сколько угодно, но действительность от этого не изменится.
      Сегодня утром умерла моя горничная.
      Зачем ты ей все это рассказываешь? — запротестовал тоненький голосок в моем сознании. Пусть убедится сама!
      Королева подошла к дверям комнаты и распахнула их настежь. Охранники подпрыгнули от неожиданности.
      — Вот ты, — проревела Ее Величество, обращаясь к одному из них, казавшемуся каким-то заспанным, — воткни себе в живот саблю.
      — Ваше Величество?
      — Ты меня хорошо слышал? — огрызнулась королева. — Воткни эту чертову саблю себе в живот, не то, когда я рассержусь окончательно, сделаю это сама.
      Слегка побледнев, охранник вытащил саблю и воткнул ее острие прямо себе в живот. Королева положила свою руку на его и с силой подтолкнула лезвие глубже. Ну вот, этому не повезло, подумал я. Охранник упал на колени, на его губах выступила кровавая пена. Он какое-то мгновение непонимающе смотрел на королеву, затем закатил глаза и повалился набок. Ноги несчастного несколько раз слабо дернулись, после чего он умер, так и не произнеся ни единого слова.
      На какое-то короткое время королева лишилась дара речи.
      Наконец она с явным удивлением на лице повернулась ко мне:
      — Но тогда где же Смерть?
      — Я же уже вам это сказал, на свободе. Везде, где угодно.
      Ее Величество ущипнула себя за кончик носа и покачала головой. Когда королева рухнула на кровать рядом со мной, мне пришлось немного отодвинуться в сторону.
      — Почему, когда я соберусь что-то сделать, то кто-нибудь обязательно перейдет мне дорогу? — простонала она и посмотрела на меня так, словно ожидала ответа на этот вопрос.
      Я пожал плечами, не очень хорошо понимая, к чему она клонит, и будучи не в силах уловить, каков же ее интерес во всем этом деле. Во всяком случае, складывалось впечатление, что королева принимает сложившуюся ситуацию очень близко к сердцу.
      — Рубблин, — сказала она почти басом, — отправь-ка этого смелого Джона Муна в тюрьму. Не знаю, сможем ли мы от него получить хоть какую-то пользу, но мне бы хотелось иметь его под рукой.
      — Но… — попытался протестовать я, вставая с кровати.
      — Очень жаль, — сказал мне Рубблин, кладя руку на плечо. — Охрана!
      Все попытки высвободиться из его рук он просто игнорировал.
      — Между нами нет ничего общего! — Мой вопль сопровождался сильным удар локтем в живот Гуса.
      На этот раз попытка удалась, и я бросился к выходу, но стоило мне достигнуть двери, как она распахнулась и ударила мою многострадальную голову. Я на мгновение закачался, затем покатился на пол.
      — Лоуфорт мертв! — воскликнул чей-то голос.
      В какой-то момент мне показалось, что это они про меня, но нет, речь шла совершенно о другом человеке. О том, который получил удар саблей в живот. Охранник поднял мое бренное тело и передал его в руки Рубблина, тот принял успокоенного дверью пленника по-братски и даже похлопал по плечу.
      — Ну, ну, — ободрил он меня.
      Я снова выпрямился и попробовал сделать несколько шагов. Но это оказалось довольно трудно. До меня начало доходить, что бороться бесполезно. Пришлось закрыть глаза и погрузиться в тишину.
      Чуть позже, я почувствовал, как меня кто-то схватил и попытался поставить на ноги.
      Бесполезно. Тогда мое полубессознательное тело взвалили на чью-то крепкую спину и куда-то понесли. Голос Рубблина тихо прошептал мне в ухо:
      — Мужайся.
      Хотелось сказать в ответ что-нибудь злое, но на это у меня не было сил. И, в конце-то концов, этот бедняга не имел значения. И снова я почувствовал, как меня трясет и уносит по воле случая. События развивались очень быстро и очень неприятно. Произошла какая-то ошибка. В этой истории мне достался не лучший персонаж.
      — Я оказался не на своем месте. — Моих сил хватило только на еле слышный шепот и на попытку открыть отчаянно сопротивляющиеся глаза.
      — Не беспокойся, — с усмешкой ответил чей-то голос. — Сейчас мы доставим тебя на твое место.
      Ой, открылись… Собака королевы какое-то время сопровождала нас, но затем, покачиваясь, развернулась и пошла обратно.

      Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу, растянувшись в темном помещении на соломе полной волос. Кто-то укрыл меня моим пальто: деликатное внимание. Ко мне спиной сидел здоровенный тип, занятый тем, что опустошал свой котелок. Услышав, что я двигаюсь, он обернулся.
      — Вас не слишком растрясло, патрон?
      Это был Гораций.
      Я провел рукой по лбу и вытащил несколько соломинок, запутавшихся в моей взъерошенной шевелюре.
      — Вроде бы не слишком. Где мы находимся?
      — А как вы думаете? Догадайтесь: четыре стены, и выйти нельзя.
      — В какой тюрьме, вот что меня интересует.
      — Блекайрон, — ответил огр. — Самая красивая. Самая надежная.
      — Великолепно, — вздохнул я. — Обед уже подавали?
      Гораций протянул мне свой котелок. Несколько неопределенных кусочков было облеплено солоноватой крупой. Ням-ням.
      — Думаю, что готов убить тебя за кусочек окорока, — признался я. Отчаянно хочется свинины.
      — Вот все, что есть.
      Гораций абсолютно прав: четыре крепкие стены и никаких признаков горизонта.
      Удобства нашей клетки были скромными: два пука заплесневелой соломы и лавка у дальней стены. Я встал, размял затекшие ноги и уселся на скамейку.
      — Что происходит?
      — С вами или со мной?
      — С тобой. Что происходит со мной, мне в общих чертах понятно.
      Гораций принялся вылизывать свой котелок.
      — Хлюп, — сказал он. — Все очень просто. Когда вы спали, дракон меня, хлюп, попросил помочь ему, ну, сами знаете, заработать насморк.
      — Угу, и ты согласился?
      Огр кивнул головой.
      — А почему бы и нет. Вы храпели, как сурок. А это дело казалось очень важным.
      Если еще и не считать того, что я сам себе сказал: Гораций, старик, это сама Смерть лично просит тебя сослужить ей службу. Так что мне показалось, что отказать ей будет неудобно. Улавливаете?
      Я сделал утвердительный знак.
      — И тогда мы пошли, и моя голова раскалывалась от раздумий.
      Да ну, подумал я.
      — Рассуждения были примерно таковы: Гораций, какое самое холодное место ты знаешь? Место, где ты точно не хотел бы очутиться в этот момент.
      — В школе? — высказал я предположение.
      Он с серьезным видом отрицательно покачал головой.
      — Хлюп. Нет. В Монстре Тамсоне.
      — А. Ну, да.
      — То-то, что да. Он сейчас весь ледяной.
      Я похлопал руками себе по бокам, чтобы хоть как-то согреться, и поинтересовался:
      — Но ты этого не сделал?
      — Не сделал чего?
      — Не бросил дракона в воду?
      — Конечно, бросил.
      — Святые угодники! И он ничего тебе не сказал?
      — Перед этим — нет. Но когда понял, к чему идет дело, то закричал. Он даже попробовал меня укусить. И вот тогда я ему сказал: угомонись, это же для твоей же пользы.
      — И что дракон на это ответил?
      — Ничего. Я тут же его и бросил в поток.
      — Боже милосердный. Ну, а потом?
      — Ба! Да он больше и не двигался. И тут я себе сказал примерно так: Гораций, ты не можешь позволить ему утонуть. Все-таки у него внутри сидит сама Смерть.
      — Вполне разумно.
      — И тогда я прыгнул.
      — В реку? В такое-то время?
      Он кивнул головой с явным удовлетворением.
      — Вот именно с драконом все прошло нормально, но только с ним.
      — Но ты же его бросил.
      Огр, похоже, какое-то время был погружен в раздумья.
      — А ты… ты умеешь плавать? — почему-то спросил я.
      — Нет.
      — И ты прыгнул, зная, что…
      — Да как-то позабыл про это. Но очень быстро вспомнил.
      — Представляю. А дальше что?
      — Что, что, я начал тонуть.
      — А Грифиус?
      — Дракон? Я его не нашел.
      — Должно быть, ты с ним разминулся. Не знаю уж, как именно. Во всяком случае, Смерть оказалась на свободе.
      Он поставил свой котелок на пол и изумленно посмотрел на меня.
      — Что вы сказали, патрон?
      — Это про твою хитрость. Она прекрасно удалась. Смерть на свободе.
      — Вы уверены?
      — Сегодня я уже собственными глазами видел две смерти. А ты спрашиваешь…
      — Фантастика! — заявил огр и захлопал в ладоши.
      — Тебе так кажется? — поинтересовался я, продолжая сидеть, скрючившись, на скамейке.
      — Но, патрон, вы что, не поняли меня?
      — Пруди умерла.
      — Патрон! Никто здесь не… Чего?
      — Пруди, моя горничная. Ну, знаешь, от нее оставалась только голова? Она мертва.
      — Да ну! — сказал Гораций.
      Он поднялся, чтобы заключить меня в свои объятия.
      — Только полегче, — попросил я.
      — Мне очень жаль, патрон.
      — Боже милосердный! Ну от тебя и воняет!
      — Это все Монстр Тамсон, патрон. Они не дали мне переодеться.
      — Не надо больше об этом, — оборвал я его. — Так на чем мы остановились?
      — Э-э-э… Я упал в воду?
      — Нет, а потом?
      — На фантастике?
      — Да, да, именно на фантастике, только вот почему это фантастика? Не вижу ничего фантастичного в том, что ты оказался закрытым сюда.
      Гораций взял меня за руки.
      — Все совсем не так, патрон, — прошептал он. — Просто здесь еще никто не догадывается, что Смерть снова на свободе!
      — Не догадывается?
      — Именно! Стражники проводят время за тем, что бросают друг другу идиотские вызовы. А утром они хотят устроить турнир.