— Вы… вы проиграли?
— Меня уволили.
Похоже, мой ответ оказался для него слишком многозначительным. Глоин еще несколько раз приложился к бутылке, но после этого быстро вник в суть дела.
— Джон, — пробормотал он. — Джон я знаю, что…
— Да?
Все было спокойно, мрачно и тихо. На улице пошел еще более густой снег.
— В конце концов, я не знаю, может не…
— Какие симптомы?
— Чего?
— Я тебя спрашиваю, что ты испытываешь. Какие симптомы. Сам понимаешь, это вроде болезни.
Карлик утвердительно кивнул.
— Ну что ж, у меня больше нет аппетита, — начал он.
— Дьявольщина.
— Да. У меня часто болит живот, и временами я теряю нить своих рассуждений.
— Под комодом не смотрел?
— Чего?
— Шутка такая.
— Совсем не смешно.
— А в довершение ко всему, ты окончательно потерял чувство юмора.
— Я…
— Именно, старик Глоин, это все признаки, в которых нельзя ошибиться.
— Ты…
— Я опечален, Мак-Коугх. Но знаю, что ты влюблен.
Бедное существо задрожало так, словно ему объявили о близкой смерти.
— О, Джон… я… Ты думаешь, у меня есть шанс? Хотя бы самый маленький?
Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Во всем этом было ужасно трудно разобраться до конца. Я только что потерял свою работу. Мое имя стало синонимом поражения во всех пивных Ньюдона. А в данный момент карлик, который только и умеет, что убивать растения, спокойно пришел ко мне без всякого приглашения для того, чтобы объявить, что он безумно влюблен в мою служанку-гнома. Будто бы я этого и так не видел. Не сомневайтесь, ему не потребовалось много времени для того, чтобы попросить меня уладить это дело. Но, черт побери, я не знаю, как делаются такие дела. Почему судьба так ко мне безжалостна? Катей Плюрабелль жестоко бросила меня: она даже не стала ждать того времени, когда дети Челси начнут кидать в бывшего возлюбленного камнями.
— Джон, может быть, ты бы смог с ней поговорить?
— А что мне ей сказать? Сначала Вауган Ориель, а теперь Мак-Коугх… Неужели я могу намного удачнее решать проблемы своих друзей, чем свои собственные? Эй, Мун, вот что я тебе скажу! Не хочешь ли помочь мне стать миллиардером? Ах, Мун, задача именно для тебя: я влюблен, тебя не слишком затруднит, если ты наилучшим образом устроишь мою жизнь?
Все это начинает в какой-то мере раздражать. И все же…
— Может быть, она не знает, что я богат? — высказал предположение Глоин.
Тем не менее это могло несколько изменить дело.
— О, уверен, что она не обратила бы внимания на деньги, — заметил я, осушая последнюю бутылку сервуаза. — Думаю, все можно устроить в полном соответствии с твоими интересами, да и с интересами всех остальных.
Испытывая легкое опьянение, я поднялся и подошел к окну. Снег начал редеть. Все тротуары были уже белыми и пушистыми, покрытыми прекрасной пеной. Ньюдон спал, девственно чистый и безмолвный. Фонари бросали ласковый свет на ледяную лакировку.
Все тихо, мирно и спокойно.
— Нам надо поспать, — сказал я.
И повернулся. Удобно развалившись в одном из моих кресел, Глоин Мак-Коугх задумчиво изучал когти на своей левой ноге. Он поднял свои большие глаза, полные надежды.
— Ты думаешь, у меня есть шанс?
Я кивнул головой и улыбнулся.
Как ни странно, мое самочувствие было почти отличным. Поражение в нашем последнем матче, последовавшие за этим вопли болельщиков и эвакуация со стадиона, не говоря уж о измене Катей, казались мне далекими и нереальными. Завтра настанет новый день. Не знаю уж почему, но я мог побиться о заклад, что он принесет что-то новое и интересное. Черт подери, — воскликнул я про себя, поднимая и смотря на просвет старую бутылку, — благословен тот тип, который выдумал этот яд.
— Знаешь, Глоин, жизнь может оказаться очень приятной штукой, особенно для тех немногих, которые удовлетворяются минимумом.
Он посмотрел на меня с таким выражением лица, что я тут же почувствовал, что мне надо бы его успокоить.
— Не волнуйся, — сказал я, выливая остатки вина на паркет, — Это была шутка.
До королевы
Между моментом, когда нематериальный и пьяный от вновь обретенной свободы Дьявол покинул свой склеп, и тем самым моментом, не менее торжественным, когда он смог лично предстать перед четырьмястами фунтами мягкой плоти Ее величества, им постепенно была задействована дюжина мертвецов, и прошло двадцать четыре часа. Это довольно маленький отрезок в сравнении с прошедшим и утерянным временем, но все могло произойти и еще быстрее. Однако Князь Тьмы решил немного повеселиться.
В течение первых секунд он был просто духом, собравшимся занять тело барона Мордайкена. Оно казалось очень просторным, удобным, и хотя это было не совсем то, что надо, Дьявол на несколько мгновений отдал дань уважения своему наиболее верному слуге.
Через одну-две минуты, когда барон повернулся, чтобы съездить кулаком своему живому мертвецу, Князю Тьмы пришлось повторить его движения. Ощущения оказалось не очень-то приятным. В этом новом теле отсутствовала важная деталь: там не нашлось никакой души, за которую можно было бы ухватиться.
Мгновением позже, все еще на площади арены, путь зомби пересек дорогу огру Ботреку. Он был пьян как бочка, что помогало ему быть особо рассудительным в присутствии Хитреца (Малина). Это обещало быть интересным.
— Кто… кто это идет? — проикал игрок Челси, когда нос к носу столкнулся с идущим.
Без каких-либо особых причин зомби заехал своим костлявым кулаком прямо в него, и этого вполне хватило.
Потом появился карлик, секретарь герцога Густуса Оаклей. Дьявол нашел все эти персонажи довольно интересными. Он быстро сообразил по яростному топоту болельщиков Челси (матч Челси/Колумбина, 0–4, 0–4, 0–4), который несколькими неделями ранее прервал его спокойный вековой сон, что Квартек занимает очень важное место в жизни обитателей Ньюдона. Бесполезная и энергичная пустая трата сил была настолько порочной, что он даже пожалел, что не является ее изобретателем, но потом задумался, а не здесь ли кроется та причина, из-за которой его пагубное влияние на сон мертвых так ослабло в последнее время.
Короче, там был карлик герцога Оаклей, и Дьявол находился в нем почти двенадцать минут, он сидел сжатый со всех сторон, но уже посмеивался над своими будущими шутками, пока не предпочел более просторное тело Горация Плума, который почти мгновенно превратился в звезду первой величины.
Огр был очень взбудоражен прошедшим первым периодом, и Дьявол нашел то, последствия чего нам уже хорошо известны: славу и возбуждение. Возобновление его деятельности приобрело наилучшее предзнаменование. Однако на этот раз он не расставлял ловушек Трем матерям, как делал в период своего первого Пришествия.
Теперь Дьявол подумал о них заранее. Впрочем, ему надо было действовать очень быстро.
После Горация он вселился во Фредерика Льювела, одного из эльфов-арбитров. Это был молодой человек с большими претензиями, что и вызывало особый интерес, наибольшее внимание он уделял своим одеждам и амурным подвигам. Матч закончился.
Льювел в самом начале третьего периода устроил стычку с этим непомерным невежей Горацием. Эльф отправился, по всей очевидности, наняв кеб, по дороге в Стробери Цирк, в кабаре Транка, к которому имел некоторую привязанность. Здесь, после двух кружек темного пива, он почти с самого начала проявил интерес к одному симпатичному незнакомцу и выразил свое желание образовать новую команду — в конце концов, его отец был довольно богат, так какие еще могут быть вопросы?
— Нас обоих ждут великие дела! — заявил Фредерик, похлопывая по плечу своего нового друга.
Да, ему всего-то было достаточно назвать себя.
Новый друг был таким же эльфом, но пребывал в более приподнятом настроении, чем первый. Дьявол решил, что уже положил хорошее начало и обратил свое внимание на человека, облокотившегося на стойку и погруженного в разговор с молодой девушкой.
— Эй, — сказал Льювел и похлопал того по плечу.
Мужчина с видимым раздражением повернулся.
— Вы что, не видите, что я разговариваю?
— Хотите сказать, вы что-то из себя представляете, да?
— Я не… Эй, ребята, — обратился он к окружающим. — Этот тип еще спрашивает, представляю ли я что-то из себя! Я владею половиной Ньюдона. В конце концов, может, и не совсем половиной, но…
— Значит, вы богаты.
— Миллионер, — улыбнулся мужчина. — И мое достояние постоянно увеличивается.
— И чем же вы торгует?
— Ветром. Мечтами. Это неважно. Я начинаю дела, а потом перепродаю их, народ счастлив. Поток денег не прерывается. На взгляд тех, кто обладает вкусом, это просто великолепно.
Дьявол, сидящий в теле эльфа, в ответ только улыбнулся.
После этого он кинул в собеседника стакан.
Мужчина был настолько ошеломлен, что даже не успел отреагировать.
— Вы гениальны, — заявил ему Льювел и одарил крепким тумаком.
Финансист какое-то мгновение находился в растерянности, но вскоре, похоже, совладал с собой.
Менее чем через час он уже развлекался с некой Ловабелль Лити, услуги которой оказались платными, в номере отеля. Дьявол от души порадовался. Деньги и секс были самыми приятными вещами в этом презренном мире. У него совершенно не сохранилось в памяти, сам ли он пригласил сюда партнершу, или кто-то еще, или вообще она просто его выбрала, но это не имело никакого значения. Удовольствию Дьявола не было границ.
— Не печалься, — заметила Ловабелль, когда финансист выходил из комнаты. — В прошлый раз у тебя получилось лучше.
Тот только пожал плечами и хлопнул дверью.
Примерно в четыре часа утра он был заменен на довольно влиятельного мужчину-депутата, вернувшегося к себе уже под утро с твердым убеждением, что в нем поселился Дьявол. Финансист снова посетил номер, выпив немного молока: его снедало ощущение вины перед своей гостьей, из-за которого он продолжал почти самостоятельно стоять перед ней.
— Не проси у меня большего, дорогая. Все, что мог, я вам уже дал.
В течение дня, Дьявол переселялся из одного депутата в другого, все они были различных рас и политических формаций, и ему хотелось понять, есть ли между ними какая-нибудь разница. После этого он отправился на Броад-ин-Гхам на торжественный обед и, в конце концов, предстал перед королевой.
Переселение из тела в тело оказалось скорее развлечением, чем исследованием, должным принести новые знания, подумал Дьявол, улыбаясь Ее слишком объемному величеству, сидящему напротив. Но у него было достаточно времени, чтобы оценить обстановку.
К тому моменту, когда обед уже подходил к концу, нога Дьявола скользнула под столом и прикоснулась к лодыжке правительницы. Но та была настолько занята расправой с восьмым омаром, что не обратила ни малейшего внимания на эту нежность. Правда, надо отдать королеве должное, в этот момент ее охватил быстро прошедший, но довольно чувствительный трепет.
Хорошее ремесло
В эту ночь впервые за многие дни мне приснился сон.
Я спал на диване в гостиной, предоставив свою комнату Глоину. На улице продолжал падать снег, и весь Ньюдон уснул под хлопковым одеянием.
Когда пришло утро, я проснулся бодрым и полным новых сил, пошел и открыл дверь.
— Доброе утро! — крикнула сотня голосов из толпы, которая выстроилась очередью перед моим порогом.
Я зажмурил глаза от яркого света.
— Доброе утро тебе, единственный наш друг во веки веков!
Это было похоже на хорошо срежиссированный балет. Снег сверкал под ласковыми лучами солнца, а само небо облачилось в нежно-голубую униформу. Не было никакого сомнения в том, что все еще продолжается мой сон. Собравшиеся радостно улыбались в лучах утреннего света.
— Э-э-э. Доброе утро, — ответил я.
— Ура! — закричали мои гости и начали подбрасывать в небо разные золотые предметы, которые дождем падали обратно на землю. — День будет замечательным, и мы говорим тебе, наш друг, ура! Да благословят тебя наши слова!
Теперь снег оказался покрыт ковром из сверкающих маленьких предметов. Было очевидно, что все это золото предназначалось именно мне. Надо ли просто сказать спасибо или выступить с речью?
— Ты один можешь мне помочь, — выкрикнул один хорошо знакомый голос.
— Ты меня понимаешь, как личность, — заявил другой.
— Мне необходимо с тобой поговорить, — взмолился третий.
Осторожно, подумалось мне. Кто придумал все эти диалоги?
— Погодите, — попросил я, моргая, — кто-нибудь может объяснить, что все это значит?
— Это шутка, вот что это значит, — объяснил какой-то голос.
Маленький мальчик, одетый в маскарадный костюм свиньи, вышел из длинной цепи, растянувшейся по Финнеган-роад.
— Смысл в том, — сказал он, — что эти люди хотят поговорить с тобой и дают за это деньги. Смысл в том, что они в тебя верят.
Солнечный свет не позволял мне хорошенько рассмотреть его глаза. Но на нем был костюм свиньи с копытцами и хвостиком штопором, в руках мальчик держал свиную голову и ножик.
— На мой взгляд, ты очень похож на отъявленного мошенника.
— Вы абсолютно ничего не поняли.
— Как тебя зовут?
Вместо ответа мальчик аккуратно поставил на землю голову свиньи и побрякал двумя ключиками.
— Эй, — воскликнул я, протягивая к нему руку, — где ты это взял?
Он знаком предложил мне обернуться, но было уже поздно: дверь моего дома захлопнулась.
Малыш подошел ко мне и взял меня за руку.
— Это очень плохо, — сказал он. — Вы забыли свои ключи.
— Ну и что?
— Вы забыли свои ключи.
Я подпрыгнул и проснулся.
Надо мной склонилось лицо моей горничной.
— Эй, ага, ну, вот, — вырвалось у меня. Подняться удалось с трудом. — Черт возьми, сколько сейчас времени?
— Половина десятого, мистер Мун, — пробормотала Пруди. — Я приготовила вам кофе.
— Очень хорошо.
— Я смотрела матч, — объявила она с сочувственной улыбкой. — Второй период был очень обнадеживающим, вам не следовало бы…
— Ради любви к небу, Пруди, не надо ничего говорить мне об этом матче и ни словом не напоминайте о Квартеке. Я ненавижу Квартек. Всеми фибрами души ненавижу этот спорт и всех тех, кто им интересуется. С сегодняшнего дня в моем сердце нет даже самого отдаленного уголочка даже для «Ква» Квартека. Это вполне понятно?
— Да, да, — вздохнула Пруди, помогая мне подняться с кровати, — успокойтесь, мсье Мун, успокойтесь.
Я сделал несколько шагов по гостиной и замер, взглянув в окно. На улице все оказалось точно таким же, как и в моем сне, если не считать того, что на небе лежал сероватый оттенок, и не было ни одной собаки… ах, нет, не было даже намека на чье-либо лицо. Не говоря уж о толпе.
У меня слегка побаливала голова. Детали прошедшего вечера медленно всплыли в моей голове, но опытная горничная уже успела убрать все, что могло бы мне о нем напоминать.
— Новости про нашего друга…
— Мсье Мак-Коугх спит в моей постели, — перебила меня Пруди.
— Что вы говорите?
— Очевидно, перепутал комнаты. Он надел мою пижаму.
— Как он мог?
— О, но вы же знаете, что я же почти такая же маленькая, как и мсье Мак-Коугх.
— Нет, я просто хотел сказать, как он осмелился так поступить? На этот раз я обязательно…
— На этот раз вы сейчас примете ванну, — сказала Пруди и повела меня к ванной комнате. — Вы совершенно не изменились с прошлого утра.
Я позволил ей вести меня, как ребенка. К моему великому беспокойству, эту глупую гномессу совершенно не шокировало поведение Глоина.
— Может быть, вы и правы, — заметил я, — но вот мне же никогда не приходило в голову надевать вашу пижаму.
Она только пожала плечами.
— Я сейчас подогрею вам воду, — сказала горничная.
— Хорошая мысль. Воспользуйтесь удобным случаем и отлейте несколько литров воды для того, чтобы вымыть морду этому проныре. Если вы понимаете, что я хочу сказать…
Но она уже удалилась.
Несколько позже этим утром я уселся за свой письменный стол. Пруди была занята тем, что наводила в доме порядок, а Глоин Мак-Коугх все еще спал. Перо было наготове, и я написал объявление в десяти экземплярах.
Меланхолия? Беспокойство? Отчаяние?
Доктор Джон В. Мун вылечит ваши душевные недуги
Двадцать ливров за консультацию
Во время приема (или без него)
Последовали некоторые согласования и улаживание административных мелочей.
Это была определенно гениальная идея. Во-первых, большинство жителей этого города имело деньги. А те, у кого их не было, определенно газеты не читали. Во-вторых, люди, которые читают газеты, обычно имеют целый набор проблем. А для чего служат газеты? Для того чтобы показать, что в мире существуют люди еще более несчастные, чем вы. В-третьих, как только читатели газет утолят свою жажду из этого скудного источника, они придут ко мне. Простая арифметика.
В то время, когда пробило полдень, я пошел к Пруди и попросил ее подать мое объявление во все ежедневные газеты Ньюдона: «Вечерние облака», «Цвет нации», «Гордый воин», «Малый мир», «Утро волшебника», а также и в прочие подобные издания.
Моя горничная пробежала глазами объявление и посмотрела на меня так, словно я, отправляясь на бал-маскарад, нарядился в костюм бациллы чумы.
— Но, мсье Мун…
— Что, Пруди?
— Вы же не можете… Я хочу сказать, что так нечестно.
— Это еще почему?
— Заставлять людей платить за то, что они будут рассказывать вам о своих болезнях.
— Очень хорошо.
— Ничего хорошего. Но, во всяком случае, я думаю, что никто и не придет.
— Прекрасно. Тогда в чем же проблема?
— Так, вообще.
Мы отвернулись друг от друга. Судя по взгляду с порога двери, Глоин Мак-Коугх все еще спал, глаза его были закрыты. Вот карлик, сказал я себя, который пребывает в глубокой тоске. Его зеленая пижама просто вопиет о немедленной помощи.
— Эй, Глоин, доброе утро. Как спалось?
— Джон, — пробормотал мой друг, — мне надо как можно скорее с тобой поговорить. Этой ночью мне приснился такой странный сон.
— Ну тогда ложись, — сказал я, указывая ему рукой на мой диван.
— Мсье Мун, — пробормотала Пруди, которая обладала удивительным даром читать мои мысли.
— Внимательно тебя слушаю, Глоин, — заявил я, не обращая никакого внимания на горничную. — Ты мой друг, и этим все сказано. Но, как тебе уже известно, я потерял работу и поэтому нахожусь в некотором затруднении, ты меня понимаешь?
Карлик, лаская свою бороду, одарил меня улыбкой.
— М-м-м?
— Всегда готов помочь тебе, — объявил я, закидывая ногу на ногу. — Просто предлагаю тебе раскрыть немного себя.
— Раскрыть меня?
— Да успокойся ты, — заметил я. — Так как ты являешься моим другом, то я возьму с тебя всего лишь пять ливров в час.
Не все так просто
Утром, наступившим после того, как Дьявол завладел волей Ее величества королевы, Мордайкен обнаружил во дворце на Броад-ин-Гхам большой переполох.
— Ради всех демонов ада, что еще нужно от меня этой старой вертихвостке? — спросил барон, явившись по королевскому вызову.
Мордайкен провел в великом волнении целый день и две ночи. После того, как он высвободил Дьявола, его команда, столкнувшись с незначительными трудностями в последнем матче, заняла первое место в классификационной таблице, и барон уже видел в этом то, чего не принимали во внимание остальные: подходящий случай, оправдающий его новый статус в качестве первого министра ада или что-нибудь близкое. А пока, можно уже не сомневаться, они с Дьяволом возьмут бразды правления в Ньюдоне в свои руки, откроют двери низших миров, и новое царство ужаса установится на длительное время.
Единственная загвоздка была в том, что прошло почти два дня, а от Дьявола не было никаких известий. Неужели я допустил какую-то оплошность? — спрашивал сам себя Мордайкен. Неужели я пропустил тот момент, в который должен был взять инициативу в свои руки? Так как такая идея была слишком маловероятной, то она не слишком пугала его. А вот теперь прибежал посыльный королевы и сообщил, что барона срочно требуют во дворец. Как будто ему нечем больше заняться! Скоро, очень скоро жирная мегера узнает, что она больше уже не распоряжается Мордайкеном. О, как ему не терпится, чтобы этот день поскорее настал.
Однако пока он еще должен подчиняться королевским приказам.
И вот, пока над раскинувшимся Ньюдоном зарождался новый день, а тяжелые облака укрывали солнце, погрузив в полумрак старое кладбище и его мрачные древние памятники, Мордайкен приказал запрягать коней, а сам погрузился в раздумья. Как ему следует себя держать?
Он продолжал об этом размышлять даже тогда, когда фиакр, запряженный четверкой чистокровных рысаков, укрытых черными попонами, украшенными его зловещим гербом (червь в яблоке, проткнутом кинжалом), остановился перед оградой головокружительного дворца на Броад-ин-Гхам. Вооруженный лакей предложил ему следовать за ним, и они быстро зашагали в королевские апартаменты, минуя бесконечную череду винтовых лестниц, потайных и подвесных переходов. Несомненно, придворные хотят произвести на меня впечатление. Глупцы, если бы они только знали!
Наконец небольшой кортеж прибыл в одну из королевских приемных. Это была одна из самых высоких башен дворца, и вид из ее окон охватывал почти весь Ньюдон. Все здесь выглядело очень величественным. На стенах висели пестрые картины, на которых изображались вымышленные безумные баталии, огромный дубовый стол, используемый при банкетах, был завален разными сладостями, похожие на пауков канделябры полыхали огнем хрусталя, диваны сверкали шелковой обивкой, статуэтки казались величиной с огров. Даже королевский кот и тот был слишком большим, он лежал на кресле, спокойно мурлыкая, и вылизывал лапы.
— Малютка, малютка, — проворковал Мордайкен и попробовал погладить его по головке.
Животное ответило на это плевком.
— Болван, — прошипел Мордайкен, — скоро ты, как и все, заходишь у меня на задних лапах.
— Мсье?
Мордайкен поднял голову.
Лакей указывал на дверь, ведущую во внутренние покои.
— Ее величество вас ожидает.
Барон вздохнул и направился в комнату королевы. Закрыв за собой дверь, он застыл на месте и вытаращил глаза.
Сидя на огромной кровати в форме раковины, Ее величество королева Астория, похоже была занята рассматриванием своих вывалившихся из корсажа грудей.
— Огромные, — вздохнула она, с выражением на лице, которое было необычайно сладострастно и феноменально.
— Ваше величество, — пробормотал явно сраженный этим зрелищем Мордайкен.
— А, — сказала королева и подняла голову.
Властительница слыла очень эксцентричной особой, но Мордайкен никогда не подозревал, что она может дойти до такого.
— Ваше величество, ваш бюст…
— Ты хочешь сказать, титьки?
— Я…
— Дыши глубже, придурок. Это я.
— В… вы?
— Я. Дьявол, посмотри.
— А-а-а.
Мордайкен выдавил из себя улыбку.
— Это тебя удивило?
— Нет… Нет, хозяин.
— Я говорю про мои титьки.
— А-а-а. Ну, да… Да, хозяин.
— Хорошо.
После того как королева Астория еще несколько минут внимательно изучала, ощупывала, взвешивала на руках и покусывала свою грудь, она решила перейти к делу.
— Прекрасно, — сказала Ее величество. — Слушай, Мордайкен, ты ведь мой придворный астролог, не так ли?
— Да, Ваше ве… одним словом, хозяин.
— Нет, нет, все очень хорошо. Зови меня Ваше величество. Мне это нравится. Это привносит некоторую остроту. Да, да, веди себя так, словно я королева.
— Как пожелаете, Ваше величество.
— О, я восхищен! Восхищен! Ты прекрасный слуга, Мордайкен. Так, значит, ты мой астролог. Дела идут просто великолепно. А сейчас, милый мой слуга, скажи-ка мне, что именно говорят астралы?
Барон положил пятерню на свой лысый череп.
— Ну, что же, Ваше величество, это не так-то просто, стоит в основном облачная погода, и нам придется немного подождать некоего просв…
— Оставь, — перебила его королева, вставая с кровати. — Это всего лишь проформа. Я хочу знать, есть ли у тебя идеи о том, в какую сторону нам дальше следует действовать.
— О-о-о.
— Вот именно, «о-о-о». Я тебя предпочел в твоих снах, Мордайкен. По крайней мере, мне известно, что тебе снится. Но это еще ничего не значит, — улыбнулась королева и тряхнула своей пышной шевелюрой. — Мы должны сдвинуться с мертвой точки.
Она подошла к нему поближе, надменная, огромная как слон, одетая в короткую ночную рубашку из черного шелка… и повернулась к нему спиной.
— Я чувствую, у меня что-то не в порядке со шнуровкой корсажа. Не можешь ли взглянуть, что там случилось?
Глотая набежавшую слюну, барон поднял дрожащую руку.
— Хорошо, — начала королева, в то время как ее астролог нервно расшнуровал ночную рубашку и начал все с самого начала.
Начало…
В запыленном архиве своих предков Мордайкен уже нашел следы тех незабываемых событий, относящихся к трагическим временам. Первое пришествие! Дьявол тогда взял в свои руки власть над Ньюдоном. Но он потерпел неудачу, благодаря Трем Матерям.
— Они из породы… Маленькой чумы, — брызгая слюной, выпалила королева.
— Да, Ваше величество.
Три Матери правили Ньюдоном и олицетворяли собой три главных принципа.
Создатель (Природа), Связь (Магия) и Разрушение (Смерть). На самом деле, никто не мог с уверенностью сказать, создали ли эти три существа Ньюдон и его обитателей или все произошло наоборот. Некоторые считали, что Три Матери просто являются мечтой Ньюдона, другие, более радикальные, считали, что они вообще никогда не существовали.
— Однако, — заверила королева, — могу тебе с уверенностью сказать, что эти самые Матери действительно существуют!
— О, да, я знаю, Ваше величество, я знаю.
Несомненно, он это знал: один из его предков даже приглашал к себе Смерть. Об этом даже есть наиболее славный эпизод в их семейной саге.
— И всегда было так, — продолжала королева, — что Три Матери сражались с дьяволом и терпели поражение.
— Трое против одного, — раздраженно закончила Ее величество. — Ты можешь себе это представить?
— Возмутительно, — согласился барон, шмыгая носом и затягивая королевский корсаж.
— Эй, полегче, лакей! Возмутительно, да. Именно это слово я и подыскивала.
Чтобы лишить Дьявола тенденциозных амбиций и отбить у него желание открыть двери Ньюдона в ад, Три Матери замуровали его в склеп и конфисковали у него ключи от нижних миров.
— Проделать такое со мной! — вздохнула королева.
Мордайкен поднял взгляд к потолку. Он знал эту историю наизусть. Все некроманты ее знали. Нельзя ли теперь перейти к делу?
— Но я не совсем понимаю, зачем ты настаиваешь, чтобы я тебе все это рассказывал, — неожиданно закончила Ее величество.
— Потрясающе, — пробормотал барон.
— Это относится не совсем ко мне. А сейчас слушай меня очень внимательно, — улыбнулась королева и склонилась к его уху. — Вот что нам надо сделать.
За работой
Сбоку от моей двери была сверкающая вывеска.
Доктор Джон Мун
Специалист по душевным болезням
Собеседования и откровения с полной доверительностью
Все виды проблем
Двадцать ливров в час
Звонить здесь
И люди не замедлили воспользоваться звонком. В тот же вечер, как только вышло мое объявление, меня посетило четверо клиентов. Если бы я только ожидал такого! Так как у нас еще не все было готово, я посадил очень недовольную Пруди назначать время сеансов и всех людей направлял к ней. Отлично, я — гений, в этом нет никакого сомнения. Гений, да еще к тому же и мошенник. Но стоп! Раз уж люди готовы платить за то, что они рассказывают о своих проблемах, то что мне остается делать?
Мое прошлое, в котором я был тренером в Квартеке, теперь казалось бесконечно далеким. Будьте уверены, что я избегал читать спортивный раздел в ежедневных газетах, и так догадываясь, что публика отпускает в мой адрес очень резкие замечания. Ты знаешь разницу между Джоном Муном и тренером? Бабах! Это продолжалось какое-то время, но потом само по себе и затихло. Так всегда и бывает.
Во всяком случае, у меня теперь были другие заботы. С помощью Пруди я провел весь следующий вечер, переоборудуя мою гостиную в кабинет для приема клиентов. Для этого потребовалось несколько элементарных мероприятий. Подвинуть диван к стенке, купить ковер, убрать этот странный подсвечник, за который так цеплялась Катей (спасибо, есть чулан), передвинуть мой письменный стол, подобрать солидный костюм, надраить кафель и объяснить Глоину Мак-Коугху, что ему отныне запрещено разгуливать по дому в пижаме цвета зеленых яблок до самого полудня.
На следующее утро я уже был готов принять своего первого клиента.
Сидя за письменным столом, надев рубашку с откидным воротничком, галстук с большим узлом и брюки, которые были наиболее мне к лицу, я приладил монокль и три раза прочистил горло. Передо мной лежала открытая большая тетрадь в кожаном переплете. Я проверил прическу. Все прекрасно.
— Приглашай, Пруди.
Дверь открылась, и в нее вошла моя первая пациентка, человек.
Я собрался было кое-что возразить, но она не дала мне опомниться.
— Должна вас предупредить, что я такая же пациентка, как и все остальные, — поспешила сообщить она. — Вот ваши двадцать ливров.
И бросила мне на стол две смятые банкноты.
— Скандально высокие цены, — просвистела женщина. — Поздравлений не будет.
— Но…
— Куда можно сесть?
Я кивнул в сторону дивана.
— Вы не делаете своим пациентам никаких подсказок, — резко заметила она. — И только сегодня начали свою деятельность. Вы, что, принимаете меня за идиотку?
