— Мне никогда в жизни не было так хорошо, — вздохнул Ориель, прогуливаясь под стеклами зимнего сада, вполне тянувшего на то, чтобы называться настоящим лесом. — Уф… Даю тебе честное слово.
      Он затянулся толстой сигарой и выпустил забавное колечко дыма, а потом блаженно вытянулся в глубине мягкого наполовину сломанного кресла, положив руки на массивные подлокотники. За прозрачными стенами мерцали огни города. В полумраке качались и вздрагивали раскидистые ветви вяза. На улице разыгралась гроза, и дождь порывами барабанил по стеклам. Вауган Ориель опустил свою руку, чтобы дотянуться до стоящей рядом на земле корзины со спелыми фруктами, достал оттуда большое зеленое яблоко и вгрызся в него зубами.
      — А как ты, Глоин, старая развалина?
      Мак-Коугх лежал на животе перед клумбой с цветами, усаженной шток-розами и бегониями, и, закрыв глаза, вдыхал их аромат. Если хорошо сосредоточиться, то можно услышать мысли маленьких питомцев. И это вызывало в нем что-то вроде Ааааххх! Он то и дело принимался рыться в большой фаянсовой миске, в которой в жирном фруктовом соусе плавали креветки. Вкус был странным, но великолепным.
      — Очень хорошо, цветочек.
      Вауган Ориель затянулся наполовину выкуренной сигарой. С другой стороны его кресла стояла наполовину пустая бутылка с шампанским. Эльф поднял ее и сделал большой глоток, прежде чем снова откусить яблоко.
      — Ооооххх, — вздохнул он.
      Почти как цветы.
      Отпусти…
      Очевидно, этот голос поселился у него в душе, все время один и тот же, что-то вроде маленького дьяволенка, который дергается на цепочке и просит, чтобы его отпустили.
      Ориель не имел ни малейшего понятия, что же подразумевается под просьбой «отпустить», и совершенно не понимал того, к чему все это может привести, у него от создавшейся ситуации просто кругом шла голова. Во всяком случае, они вместе с Глоиным обсудили свою насущную проблему с бароном Мордайкеном, и хоть что-то встало на свои места. Нет никаких причин для беспокойства. В свое время они им все объяснят.
      Ориель закрыл глаза и подумал о своей прошлой жизни, той, которая кончилась всего несколько часов назад. Особого восторга он пока еще не испытывал. Было очевидно, что это все-таки еще не ад, но теперь, по крайней мере, признали его талант волшебника.
      «Вы самый великий иллюзионист в этом городе, — заявил ему Мордайкен, после того как эльф превратил бумажку в один ливр в монету в один пенс. — Теперь вам надо попробовать сделать обратное».
      Держа в одной руке сигару, а в другой бутылку, разглядывая яблоко на тарелке, стоящей рядом с ним, Ориель закатил глаза к небу и почесал у себя в промежности. Ему нужна была женщина. М-м-м, а почему бы и нет? Настроение у него было если не поганое, то паршивенькое, и хотелось немного расслабиться. Попробовать чего-нибудь новенького.
      Эльф с трудом повернулся, позади его кресла висел шнурок из красного шелка, за который он дернул несколько раз. Ему даже не удалось еще принять прежнее положение, когда один из гоблинов, приставленный к ним в услужение, уже появился в комнате.
      — Ага, вот что, Ганзель…
      — Я — Гретель, мсье.
      — Мой бедный друг, мне это без всякой разницы.
      — Как пожелаете, мсье. Чем могу помочь, мсье?
      — Ты… ик… ты для гоблина разговариваешь очень вежливо.
      Слуга, явно тронутый похвалой, поклонился.
      — Ну ладно, Ганзель, старик Ганзель. Времена сейчас тяжелые. Мне нужна женщина.
      — Хорошо, мсье.
      — Ну да, — добавил молодой эльф, изобразив на лице игривое выражение. — Мне хочется немного поразвлечься, ты понимаешь, о чем я?
      — Прекрасно понимаю.
      — Отлично. А сейчас скажи мне, Ганзель…
      — Меня зовут Гретель, мсье.
      — Повторяю, мне это без разницы, мой дорогой Грезель. Лучше скажи, что ты мне можешь предложить при условии миниатюрных форм?
      — Из маленьких форм, мсье?
      У гоблина на лице выразилось явное удивление.
      — Ну да, я и сам точно не знаю, что-нибудь вроде гномов.
      Глоин Мак-Коугх, который до сих пор любовался всем, вплоть до тычинок вновь распустившейся розы, резко повернулся в его сторону.
      — Что ты сказал?
      — О, не обращай на нас внимания, старая ты сова лупоглазая. Можешь не бояться, я не имел в виду тебя.
      Карлик поднялся. Он моментально скинул свое зеленое пальтишко.
      — Чего, чего?
      Ориель сделал неопределенный жест рукой, который можно было истолковать и как «давай лучше о чем-нибудь другом», и как «исчезни с моих глаз». Однако ни тот, ни другой вариант, похоже, Глоина не устраивал.
      Слуга гоблин скромно отошел в сторону. Ориель, широко улыбаясь, потянулся.
      — Я нахожу, что ты… ты отвратителен, — начал Мак-Коугх.
      — Послушай, э-э-э, старый мангуст, думаю, не стоит все это принимать слишком близко к сердцу. И вообще, тебе бы надо смотреть на вещи под другим углом, уф, под более положительным, понимаешь меня?
      — Ты хочешь это проделать… с гномессой?
      — Гномесса, карлица, какая разница?
      — Что, что, извините?
      Лицо Глоина начало приобретать фиолетовый оттенок.
      — Эй, чего это ты? Нет, послушай, я просто хочу сказать, что для того, что мне хочется сделать, уф, это не имеет особой разницы. Понятно?
      Ориель, продолжая курить сигару, поставил бутылку на паркет и принялся где-то у себя между ног искать яблоко. Мак-Коугх, наклонив голову и сжав кулаки, бросил на своего приятеля взгляд, полный ненависти и ярости.
      — Я не хочу больше слышать на эту тему ни одного слова, — заявил он наконец.
      Накинув свое пальтецо, карлик развернулся на каблуках и полный ярости покинул комнату.
      Поместье Мордайкена представляло собой настоящий лабиринт. Пройдя ряд по-настоящему мрачных коридоров и спустившись на один пролет по лестнице, Глоин оказался в огромной комнате. Монументальный камин, обрамленный двумя каменными грифонами, занимал почти всю стену. Огромная мраморная лестница, покрытая шелковым потертым ярко-красным ковром, вела в верхние этажи. Местами стены украшали картины с семейными портретами Мордайкенов. С потолка свисала огромная люстра со свечами, несомненно хрустальная.
      Тут и там потерявшие форму кресла, накрытые черными чехлами, предлагали меланхолический отдых, в то время как начищенная бронза отбрасывала во все стороны фантастические отблески.
      Глоин Мак-Коугх почувствовал себя здесь совсем маленьким. Он прошел вперед и подобрался к потайной двери, обрамленной бордовыми портьерами. Дверь была открыта, но за ней стояла кромешная тьма. Карлик увидел потрескивающий факел, вставленный в металлическую руку, которая, казалось, высовывалась прямо из стены. Он, встав на цыпочки, взял факел и начал спускаться по обнаруженной винтовой лестнице. Стены вокруг были сделаны из плохо отесанного камня, покрытого отвратительной влагой.
      Подойдя к еще одной двери, Глоин открыл и ее.
      Теперь он оказался в своего рода подвале, выходящем в сад. С одной стороны здесь находились сваленные в кучу один на другой джутовые мешки, а с другой слышались какие-то звуки. К потолку были подвешены застаревшие, задубевшие, почти серые туши птиц. В воздухе висел легкий запах разложения. Карлик прислушался и направился дальше, к открытой настежь створке двери из черных квадратов, выходившей, очевидно, на какое-то подобие кухни. Там стоял зомби, на котором был черный колпак. Как только он увидел карлика, на его изуродованном лице появилась зловещая улыбка.
      — Эй, добрый вечер, — поздоровался Глоин.
      Вся усадьба содрогнулась от ужасного удара грома.
      Живой мертвец, не мигая, уставился на вошедшего.
      — Где-то совсем рядом громыхнуло, правда?
      — Кто ты такой? — спросил зомби, сжимая в руке лопаточку.
      — Я… Я один из приглашенных гостей барона Мордайкена.
      — Тогда все нормально. А я Чичиков, шеф-повар имения. Вы знаете, куда попали?
      Глоин отрицательно потряс головой. Уходи отсюда, подумал он. Сматывай удочки как можно быстрее.
      — В кладовку для продуктов.
      — А-а-а, — протянул Мак-Коугх.
      — Я знаю, что говорю.
      — Понятно, — кивнул карлик и начал медленно отступать. — Мне очень жаль. Извините, не хотел…
      — А я что, что-то тебе говорю?
      Глоин знаками дал определенно понять, что полностью согласен с собеседником.
      Зомби сделал несколько шагов в сторону карлика и схватил его за руку. Исходящее от повара зловоние, казалось, можно пощупать руками.
      — Ты находишься в главной продовольственной кладовой поместья, — просвистел живой мертвец, приближаясь ртом прямо к лицу карлика, при этом сам Глоин поспешил побыстрее закрыть глаза. — Тебе совершенно нечего здесь делать. Если, конечно, ты не хочешь стать пунктом меню.
      — Ага, ага, — забормотал, усмехаясь, Мак-Коугх.
      — Ты находишь это забавным?
      — Ни в коей мере, — быстро заверил Глоин. — Я не вижу ничего забавного в зомби, и вообще никогда ничего не знал о подобных вещах. Я считаю, что все достойны уважения и нахожу их необычайно храбрыми. Всегда задумывался о том, что такую жизнь легкой не назовешь.
      — Это ты правильно, — согласился Чичиков и слегка отпустил свою жертву.
      — Я читал газеты, — продолжал так же быстро на одном дыхании тараторить карлик. — Независимость, нация зомби и все такое, о-го-го, о-го-го, все очень хорошо, я всегда…
      — Чего?
      — Независимость? — повторил Глоин.
      Цепкие пальцы зомби снова схватили его за руку.
      — Ты — «за»?
      — Ну-у-у…
      — Считаешь это хорошей идеей?
      Карлик изо всех сил старался припомнить то, что читал в газетах. Прибытие делегации зомби в Парламент. Королева согласилась дать им аудиенцию. Живые мертвецы потребовали избирательных прав. Черт возьми, я бы тоже дал им все что угодно лишь бы оказаться от них подальше!
      — А разве нет?
      — Нет, — отрезал Чичиков.
      — Нет, — тут же согласился карлик, — нет, конечно же нет.
      Костлявые пальцы живого мертвеца несколько ослабили свою хватку.
      — Все это просто абсурдно, — задумчиво продолжал повар. — Нам следует оставаться верными и преданными нашей Матери. Мы предназначены Смерти. К чему какие-то новшества? Зомби принадлежат Матери Смерти.
      Его взгляд стал грустно-задумчивым. Он отпустил руку Глоина и поправил свой колпак.
      — Да, — ответил карлик, принимая озабоченный вид, — нельзя все сваливать в одну кучу. Если уж вы мертвы, то вы мертвы.
      — Такова наша участь, — вздохнул Чичиков.
      Эти мысли навеяли на него странное состояние, он одновременно испытывал грусть и счастье. Зомби осторожно начал осматривать большой джутовый мешок, к которому, похоже, очень давно никто не притрагивался.
      — Мы мертвы, — снова сказал он. — Это наша святая участь.
      — Совершенно с вами согласен, — вымученно улыбнулся Глоин. — Я также не понимаю, в конце концов, хочу сказать…
      — Предатели, — уточнил зомби утробным голосом.
      — Вы тоже их так называете? Очень правильно. Они вполне этого заслуживают. Я вот вам скажу, что совершенно не понимаю, как эти проходимцы могли потребовать избирательные права. А еще меньше я понимаю, как они сумели этого добиться. Надо отдать должное, что наглости им не занимать.
      — За все это еще придется заплатить, — задумчиво вздохнул Чичиков. — Не сегодня, так завтра такой день настанет. Они просто издеваются над красотой мертвой души. Ах, дуралеи, просто позорище! Неизбежная трагедия нашего времени. Ненужная жестокость…
      — Я полностью разделяю ваши взгляды, — подхватил Глоин, уже держась за ручку двери, через которую он сюда и вошел. — Поддерживаю вас на все сто процентов.
      — Смерть — это наши одежды, — продолжал зомби. — О, жестокость полей смерти и нежность снега вечности, от которой у наших душ просто захватывает дух!
      — Ага, но мне надо все же идти. Я ни в коем случае не хочу вас отвлекать.
      Но Чичиков уже завелся. Он вскинул руки к потолку. Клочья мертвой плоти покачивались, свисая с его предплечий, а искалеченное лицо преобразило выражение нескончаемой нежности. Он принялся петь.
 
Несчастны мы, кого
Поймали смерти миражи.
Безумны мы оттого,
Что к нам уже не вернется жизнь.
 
      Это был похоронный стон, почти что плач. Глоин подумал о Пруди. Затем он вспомнил о Джоне Муне, и его мысли рассеялись, как высоко в облаках рассеивается стайка маленьких птичек.
      — Очень мило, — заметил Мак-Коугх, тихонечко приоткрывая дверь.
      Зомби прекратил свое пение.
      — Правда? Вам на самом деле это понравилось?
      Карлик показал большой палец.
      — Но мне действительно надо идти, — выдавил он из себя улыбку.
      Собеседник очень странно на него посмотрел так, словно только что о чем-то вспомнил.
      — Постой, послушай… тебе нельзя…
      Но Глоин не стал ждать, пока тот закончит свою фразу: он выскочил на лестницу и захлопнул за собой дверь.
      — Клянусь своей деревянной трубкой, — запыхавшись, пробормотал карлик, поднимаясь по лестнице, — здорово я сумел от него смотаться.

      Глоин вернулся в большой верхний зал и тщательно прикрыл за собой дверь.
      — Вам не стоило спускаться туда.
      Карлик прямо-таки подскочил. Это был слуга Ганзель, он стоял, прижавшись спиной к стене, и так же, как и Глоин, совершенно запыхался. Его рука лежала на эфесе шпаги. Не снимая руки с эфеса, гоблин медленно повернулся к карлику.
      — Вы за мной следили? — спросил Мак-Коугх и только после этого сообразил, насколько он дерзок.
      Комнату внезапно на краткий миг осветила молния, за которой последовал страшный удар грома.
      — Это моя обязанность — наблюдать за вами, — ответил гоблин.
      — Вижу, — кивнул карлик. — Позолоченная тюрьма, да?
      На это Ганзель ничего не ответил.
      — Там внизу есть зомби, — заметил Глоин скорее для себя, чем для слуги.
      — Еще несколько осталось, мсье.
      В комнате постепенно установилась тишина. На улице все еще шел дождь, который сегодня был сильным как никогда. Он громко барабанил в окна. Сотрясаемые мощными порывами ветра, во все стороны метались ветви деревьев в саду.
      Мак-Коугх начал чувствовать себя чрезвычайно неловко. Они с Ориелем были настоящими пленниками, да, пленниками в этом необычайно мрачном поместье. И он обнаружил, когда хорошо напряг свою память, что находится в руках человека, который подмешал им в пиво какое-то зелье, а потом похитил их. Семья Мордайкенов пользовалась в городе довольно нелестной репутацией. И отношение к ним, если покопаться в памяти, оказалось еще довольно мягким. То, как Вауган воспринял происходящее, нельзя было назвать успокаивающим. На него рассчитывать бесполезно: в данный момент он определенно резвится с этой бедной маленькой гномессой и более или менее этим доволен, беззаботно занимается… нет, нет, нельзя допускать даже мысли об этом. Только не сейчас. Пришла пора действовать. Надо найти способ выбраться отсюда.
      Пойти и предупредить кого-нибудь в городе, объяснить людям, что здесь затеваются какие-то козни, несмотря на то, что он и сам еще точно не понимает всей сложившейся ситуации. Но кого предупредить-то? — спросил сам себя Глоин. Именем Трех Матерей, кому пойти рассказать обо всем этом? Другу? Джону Муну?
      Ха! Джон Мун несомненно до слез посмеется над ним. Тогда Пруди?
      Мак-Коугх замер.
      Что-то здесь не сходится.
      Этот голос у него в голове: сейчас снова наступил тот момент, когда он начал ему что-то нашептывать… Но голос был таким слабым, как легкое журчанье ручейка. Что он пытается ему сказать? Иди? Иди. Да, именно так. Голос приказывает уйти отсюда. Карлик покачал головой. В стороне от него стоял неподвижно слуга, который, казалось, погрузился в свои мысли. Как бы его отвлечь, задал себе вопрос Глоин. Не найдя ответа, он встал напротив гоблина. Решение его было вполне определенным. Нужно покинуть гостеприимное обиталище Мордайкена как можно скорее. Кто такой Ганзель, чтобы помешать ему это сделать? Глоин запихал руки в карманы и посмотрел на гоблина.
      — Вы ничего с ним не делали? — спросил он.
      — С кем ничего не делали?
      — С вашим потолком.
      Ганзель поднял взгляд к потолку, и Глоин тут же нанес ему отличный удар кулаком в живот. Гоблин, задыхаясь, согнулся пополам, и получил еще один удар, на сей раз локтем по затылку. Слуга упал и покатился по полу. Глоин схватил его шпагу, вытащил ее из ножен и несколько раз воткнул гоблину в живот. Это безумие. Что он сумел достичь?
      Карлик хотел убить гоблина, вонзал лезвие в тело снова и снова, и кровь обильно лилась на, и без того, красный ковер. Совершенно не похоже на Глоина, нет, нет и нет, он делал это так, словно имел дело с мясом. Как будто кто-то заставлял его, и нельзя сказать, чтобы ему не нравилось происходящее.
      Когда гоблин перестал двигаться, карлик спрятал шпагу у себя под одеждами и побежал к мраморной лестнице, ведущей на верхний этаж. Он как можно быстрее поднялся по ней и остановился только тогда, когда ступеньки кончились. Клинок поблескивал в полумраке. Всего несколько факелов освещали длинный коридор, который соединял одну часть здания с другой. Переведя дыхание, Глоин бросил взгляд туда, откуда прибежал.
      — Чтоб мне остаться без бороды! — пробормотал он.
      Гоблин, который казался убитым, слабо шевелился. Но было слишком поздно, чтобы возвращаться его добивать, нужно найти какой-то выход и сделать это очень быстро.
      Не долго думая, карлик решил свернуть налево. Он бежал по толстому войлочному ковру, заглушающему его шаги. Боковым зрением Глоин расплывчато видел мрачные старинные гравюры, из полумрака на него с портретов глядели великие предки семьи Мордайкенов. Подбежав к окну, карлик попробовал его открыть и выругался — ничего не получилось, он был обречен. Пришлось возвращаться обратно. Открывшийся перед ним коридор казался огромным, бесконечным, но другого выбора у него не было.
      Сжимая рукоять оружия, Мак-Коугх снова двинулся вперед осторожными шагами. В усадьбе царила тишина, но внизу Ганзель, возможно, уже поднял тревогу. Найти Глоина им не составит особого труда и тогда, черт подери, они с удовольствием начнут его мучить, а то и просто передадут в руки зловещего зомби Чичикова.
      Ситуация была не из приятных.
      — Проклятье, — тихо выругался Глоин. — Надо было лучше слушаться мать.
      Он остановился посреди коридора, как раз напротив лестницы.
      — Что я говорю? Мать умерла уже добрых тридцать лет назад.
      Там находился небольшой портал из кованого железа, который трудно было заметить с первого взгляда, а рядом располагался рычаг, просто напрашивающийся, чтобы его потянули. В сложившейся ситуации Глоин не смог удержаться и проделал именно это.
      В тот же момент пришел в действие механизм. Карлик отпрянул назад. Портал открылся.
      На уровне пола остановилась небольшая, богато отделанная кабинка: стены обтянуты красным бархатом, освещение, похоже, магическое. Подъемный механизм! Глоин уже слышал про подобные штуки. Такие устройства, металлические, вредоносные, мало-помалу начали процветать в самых высоких зданиях деловой части города, а впервые были применены в Вампир-Стейт-билдинг. Карлик с опаской сделал шаг вперед, времени на размышления не оставалось. Не выпуская из руки шпаги, отважный Мак-Коугх — а ведь он был отважным, правда? — вошел в кабину. Дверца закрылась, и устройство с мелкой дрожью начало опускаться. О том, что будет дальше, Глоин даже не задумывался.
      У него было единственное ощущение: казалось, он вдыхает сами внутренности земли. Уносимый в глубины… Его это отнюдь не успокаивало. Через несколько мгновений кабина остановилась, и портал открылся с зловещим скрипом. Снаружи царил полумрак. Еще один коридор, стены выложены грубо обтесанным камнем: похоже, что он попал в какое-то подобие тюрьмы. Воздух был влажным. Тишина? Если хорошо прислушаться, то где-то вдали, казалось, слышались какие-то звуки, возможно, крики, а, может быть, и стоны. Но Глоин не был уверен, что это не плод его собственного воображения.
      Он тронулся вперед. Пол покрывали опилки, слабо мерцали небольшие смоляные факелы. Карлик остановился перед тяжелой деревянной дверью. Ему показалось, что за ней раздаются какие-то звуки. Куда его занесло? На какой-то новый уровень поместья?
      Он почти ничего не понимал, и это было очень досадно. Глоин прижался ухом к двери.
      Да, за дверью определенно кто-то находился. Мрачный голос, который не предвещал ничего хорошего. В ответ ему слышались стоны. Именно такого он и ожидал с самого начала. Это… это стонет женщина. Стоны удивительно знакомые! Клянусь кровью Трех Матерей! Глаза Глоина затянула красная пленка. Еще не понимая до конца, что происходит, он открыл дверь и, держа в руке шпагу, вошел внутрь.
      Первым, что увидел Мак-Коугх, была зомби в кожаном фартуке, челюсти наполовину обнажены, явно из-за процесса разложения. Ее длинные лишенные плоти руки раскачивались как мертвые сучья дерева. Повсюду вокруг монстра виднелись вызывающие беспокойство механизмы: уродливые устройства, состоящие из шкивов, систем зубчатых колес, древних подставок, напоминающих козлы, и досок с гвоздями.
      Глоин понял, что проник в зал пыток. Затем он повернул голову и тихо взвизгнул.
      К одному из устройств была приделана штука с лезвием, готовая упасть в любой момент и, святые угодники! Это же устройство для обезглавливания, а к нему привязана гномесса, большие глаза которой полны слез. Ее рот накрепко заткнули мерзкого вида тряпкой. Карлик почувствовал, что сердце у него готово вырваться из груди. Пруди! Это была Пруди.
      Держа шпагу наготове, карлик ринулся на зомби, у которой не было времени на то, чтобы уклониться. Клинок зацепился за своего рода стенд, увешанный всевозможными клещами и щипцами. Глоин на мгновение остановился, чтобы оценить своего противника.
      Зомби сжимала в руке нечто наподобие кочерги и обращалась с этим инструментом очень неловко. Хотя, вообще-то, складывалось впечатление, что в области рукопашного боя она имеет достаточный навык.
      — Йеааааа!
      Карлик издал устрашающий боевой клич, уходящий в глубины веков. Его происхождение затерялось в истории забытых войн, грандиозных битв среди земель, в которых некогда клан Мак-Коугхов переживал славные деньки. Но это еще ни о чем не говорило, от тех войн больше ничего не осталось, и теперь единственная область, в которой Мак-Коугхи показывали и показывают свое мастерство, относилась к поглощению темного пива. Но как бы там ни было, клич произвел нужный эффект. Зомби застыла на месте, и карлик нанес ей сильный удар шпагой по руке.
      — Айё!
      Снова вспомнил Глоин соответствующий случаю крик. Умри же, мерзкая сука. Хотя в ней все же было больше мужского, чем женского. При этом он нанес еще один удар шпагой, но на этот раз даже не прикоснулся к цели. Карлик отступил, зацепился ногой за веревку и во весь рост растянулся на полу.
      — Проклятье!
      Абсолютно никакого результата.
      Спустя несколько секунд он попробовал повторить свою попытку, отыскав подходящую для данного случая реплику:
      — Находите удовольствие в таком ремесле?
      Зомби хотела было что-то ответить, но Глоин не дал ей на это времени. Изо всех сил сжимая рукоять шпаги, он кинулся на своего противника. Прекрасный прием: клинок вошел между глаз мерзкой твари, и та без движения упала на землю.
      Убита. Больше она ничем помешать не сможет.
      Карлик попробовал найти подходящую случаю реплику, но ему так ничего в голову и не пришло. С другой стороны, он, возможно, несколько поторопился, так как зомби за это время успела отскочить в глубину зала. Железная дева, украшенная черными шипами.
      Карлик, подняв шпагу, бросился вперед.
      — Подожди, — предложила она. — Может, договоримся, а?
      Но огонь, горящий в глазах Глоина, ясно показывал, что о мирном исходе не может быть и речи. Мак-Коугх почувствовал, как в него вливается неестественная сила. Он ни на минуту не забывал, что за спиной находится гномесса. Пруди и ее взгляд, такой нежный, Пруди и ее милые маленькие округлости, Пруди и ее медовые волосы, Пруди и…
      — Йеааааа! — снова завопил карлик и бросился на противника.
      Он наткнулся на мощный удар кочергой, и у него в глазах заплясали искры: одна, две, три, четыре. Но Глоин даже не почувствовал боли. Самым важным было нанести удар зомби, один, другой, а потом еще и еще, до тех пор, пока не настанет тот момент, когда стрелки укажут победителя и жертву. Закрыв глаза, Мак-Коугх вонзил свое оружие в бок образины. Она не смогла сдержаться и от удивления вскрикнула. Карлик вытащил шпагу и навалился всем весом на свою противницу, которая споткнулась и упала прямо на острие клинка.
      Из зомби прыснула струя жидкости, похожей на серый гной. Отвратительная тварь сделала руками жест, говорящий о боли и страданиях. Как у загнанного в клетку зверя, на которого на свободе никто не смел и взглянуть, в ее взгляде заплясала тень страха. Но карлик не обратил на это никакого внимания. Он закончил битву с железной девой и ступил в проход. Из раны зомби вытекала клейкая жидкость. Она издала вопль, от которого леденела кровь. С гримасой отвращения Глоин закрыл за собой щеколду и, задыхаясь, сделал несколько шагов вперед. Затем бросил на пол шпагу. А после этого обернулся.
      Он победил.
      Пруди была там, все так же прикрученная к ужасному аппарату, острое лезвие продолжало висеть у нее над головой. Глоин подошел к ней, медленно опустился на колени и вынул кляп изо рта несчастной маленькой гномессы.
      Она начала рыдать.
      — Пруди, — сказал Глоин и закрыл лицо ладонями.
      Это было не очень-то практично с его стороны: чтобы взглянуть на него, ей приходилось неестественно выворачивать шею.
      — О, Глоин, Глоин, — повторяла Пруди. — Уведите меня отсюда. Я вас умоляю.
      — Что произошло? — спросил карлик, оглядываясь вокруг. — Как вы попали сюда?
      — Я вас… я искала вас, — объяснила гномесса в промежутках между всхлипываниями. — Джон, он… он много говорит, но ничего не делает… а… они пытались похитить и его тоже… и еще у него этот дракон, который выдает себя за Мать Смерть, и…
      — Хорошо, хорошо, — сказал карлик, поднимаясь на ноги. — Вы мне объясните все это позже. Для начала я выведу вас отсюда.
      Бум.
      — Что это такое?
      Пруди только покачала головой.
      Бум.
      Карлик повернулся. Возвращалась железная дева.
      Бум.
      — Тысяча чертей и одна ведьма, — выругался Мак-Коугх, проводя рукой по краю аппарата со стальным лезвием, — ну, ладно, а как открыть эту машину?
      — Там есть… там есть рычаг, — шмыгая носом, ответила Пруди. — Вы видите? На самом боку.
      Глоин подошел поближе.
      — Его надо отвести налево, — сказала гномесса. — Таким образом можно освободить мне голову.
      Карлик с нежностью посмотрел на нее. Очаровательная маленькая Пруди. Она попала сюда, потому что шла освобождать его. Его, Глоина Мак-Коугха. Это было вполне очевидно, так как она ни словом не упомянула о Ваугане. Теперь он все понял, и события осветились благодатным светом. У него возникло непреодолимое желание обнять ее и крепко-крепко прижать к себе. Но вместо этого Глоин положил руку на рычаг.
      И потянул его…
      — Эй, это для меня, естественно, налево, — крикнула, уточняя, Пруди. — Я хочу сказать, что для вас это будет напр…
      … налево.
      Лезвие упало с предательским свистом.
      Шмяк.
      Раздались звуки, которых он предпочел бы никогда не слышать.

      В общем, идея такова: мы идем к барону Мордайкену и освобождаем эльфа и карлика. Каждый здесь преследовал личную цель. Я шел, потому что не хотел оставлять Глоина и Ориеля в руках человека, чей предок переспал со Смертью. А она шла, потому что ее две сестры находились внутри моих друзей.
      — Но, — высказал я свои сомнения, когда мы выходили из разрушенного храма и пригнули головы под потоком воды, падающей с неба, которое теперь стало совсем черным, — вам не кажется, что у нас есть довольно слабые стороны?
      — На этот счет у меня есть одна идея, — ответил Грифиус.
      Ого! Очень хорошо. В таком случае, мне больше нечего сказать: у мадам Смерти есть идея. Ве-е-е-еликолепно.
      Для начала мы наняли фиакр.
      — Куда едем? — спросил я, когда мы устраивались в тепле фиакра.
      — Откуда же мне знать, куда вам надо, — заметил, поворачиваясь к нам, возница.
      — Я разговариваю с драконом.
      — В деловую часть города, — объявил Грифиус.
      Возница повернул свой экипаж, и мы затряслись по мостовой.
      Через двадцать минут фиакр уже въезжал в деловую часть города: квартал, заполненный высокими серыми зданиями, которые под покровом ночи казались еще более мрачными; а в самом сердце этих строений располагалось импозантное величие Вампир-Стейт-билдинг с грозными горгулиями и необъятным стеклянным фасадом. С того места, куда мы подъехали, можно было разглядеть только вершину здания и маленькую нежную кисточку фонаря, подметающую окрестности. В большинстве окон горел свет. Вампиры работают только по ночам.
      — Всё, выходим, — сказал я.
      И в очередной раз взяв Грифиуса на руки, спустил его на землю, после чего расплатился с возницей теми немногими деньгами, которые еще не успел потратить.
      Фиакр описал полукруг, и мы остались в одиночестве под дождем. Желтоватые огни фонарей отражались в темных лужах на тротуарах. Наше появление тут казалось странным, даже почти неуместным. Я себя чувствовал очень неловко. Все вокруг было каким-то холодным, отчужденным.
      Рядом со мной хранил молчание Грифиус. Он что-то высматривал. Я медленно поднял голову.
      Два золотистых огромных дракона, охранявшие деловую часть города, замерли в абсолютной неподвижности под моросящим дождем. Своими золотистыми чешуйками, черными силуэтами и грозными огоньками, плясавшими у них в глазах, эти существа казались монстрообразными, ужасными. Статуи, но такие, которые могут в один прекрасный день ожить и испепелить весь город.