11

По мере того, как Дейв Уоллес приближался к площади Марин-сквер, полуденное движение транспорта становилось все более напряженным, пока наконец ему не пришлось остановиться позади длинного ряда машин, и он начал разиышлять над истоками этого названия. потому что Марин-сквер не была площадью в общепринятом смысле этого значения, а скорее широкой усаженной деревьями аллеей, разделявшей мостовую на две части, тянувшейся несколько кварталов до самого порта и составлявшей центральную часть города.

Круизный лайнер, который он виде прошлой ночью в начале Королевской пристани смонило серо-синее грузовое судно довольно современного вида, и когда Дейв проезжал вдоль Южного причала, то оглянулся и увидел вдалеке один из рудовозов, доставлявших алюминиевую руду из Гвианы. Неподалеку от здания таможни ему удалось найти место для парковки, запер машину, перебросил пиджак через руку и направился вдоль пристани, служившей конечным пунктом для судов, курсировавших между островами.

Ему было известно, что Ник Рэнд иногда бросает якорь в стороне от яхт-клуба, но его шхуны на месте не оказалось, когда он проезжал мимо, но теперь ему не составило труда заметить место её стоянки. Остальные шхуны с облупившимися черными бортами были местной постройки и, по большей части, без дополнительной силовой установки, с широкими, грубо сработанными корпусами и такелажем, да кое-как сколоченными грязными палубными надстройками. «Морская ведьма» Ника Рэнда отличалась от своих сестер-работяг как грузовая яхта от рыбацкой лодки. Спроектированная и построенная в Новой Скотии, она была футов шестидесяти пяти в длину с изящными обводами морского судна, её синий корпус контрастировал с незапятнанной белизной палубных надстроек.

Для спасения от палящих солнечных лучей на корме был натянут тент, и Уоллес с удовлетворением заметил, что обнаженный до пояса цветной мужчина драил палубу, а одетый на такой же манер Рэнд отдыхал с бутылкой пива в шезлонге. Он был босиком, на его длинныхе белокурые волосы было нахлобучено видавшее виды кепи яхтсмена, а на коленях лежала газета, из-под которой виднелись замызганные белые парусиновые брюки.

– Можно взойти на борт?

Рэнд огляделся и отложил в сторону газету.

– Считай, что разрешение получено, – Уоллес осторожно поднялся на палубу, и он небрежно махнул рукой, деожавшей бутылку, в сторону складного стульчика. – Присаживайся. Как насчет пива?… Эстебан! – позвал Ник матроса, но когда Уоллес отрицательно покачал головой, снова выкрикнул. – Отставить. Продолжай заниматься своим делом.

Уоллес был бы непрочь промочить горло, но в свете того, о чем собирался говорить с ним, счел за лучшее отказаться от подобного проявления радушия хозяина. Он присел на стул и положил пиджак прямо на палубу.

– Чем обязан? – поинтересовался Рэнд, откинувшись назад и сложив свои мускулистые руки на загорелой груди. – А где же мольберт, краски, кисточки?

Уоллес внимательно посмотрел на его приятное лицо. Широкая усмешка казалась вполне естественной, серые глаза с юмором смотрели из-под выцветших на солнце бровей. Однажды ему сказали, что они с Ником очень похожи, но сам он так не считал. Рэнд был на дюйм-другой повыше ростом и крепче сложением. Цвет волос у них был почти одинаковый, но Ник носил длинные волосы, и на концах они были посветлее. Глаза были одной формы и почти одинакового цвета, но угловатое, мускулистое лицо Ника было под стать его крупной шее. Рельефность мускулатуры особенно выделялась на его обнаженном торсе. Взгляд Уоллеса скользнул по его руке, покоившейся на правом бицепсе, и заметил металлический блеск массивного золотого перстня с печаткой на третьем пальце. На мизинце кольца не было, но Дейв засомневался в том, что ему зажали рот левой рукой, а раз так, то кольцо могло оказаться и на третьем пальце, разве не так?

Он так и не смог ответить на этот вопрос, когда понял, что Рэнд ждет от него ответа на свой вопрос.

– В это утро мне не до живописи, – заметил Дейв. – Полиции здесь ещё не было?

– Полиции? Ты имел в виду службу безопасности порта? Какого черта им здесь делать, у меня с таможней все чисто, – рассмеялся он в ответ и добавил. – Если ты думаешь о тех маленьких неприятностях в прошлом году, забудь об этом. Теперь у меня все в полном порядке, можно сказать, что я веду себя здесь как примерный мальчик.

Ник приподнял бутылку и сделал несколько глотков, потом окинул взглядом гавань и снова усмехнулся.

– У меня теперь другие приработки, и, слава Богу, гораздо более безопасные. Деньги небольшие, но я понял, что жадность до добра не доводит. Это началось, когда новый премьер здесь на Барбадосе так поднял налоги на ром, что в моем бизнесе нужно быть сумасшедшим, чтобы не извлечь из этого кое-какую прибыль.

Он посмотрел на Уоллеса и снова сел на своего любимого конька.

– Предположим у меня четырех-пятидневный чартерный рейс с туристами на борту. Я сообщаю барбадосской таможне, что отправляюсь на десять дней и буду брать на борт приличное количество спиртного. Им наплевать, сколько рома я вывезу, поскольку не собираюсь привозить его обратно. Положим я взял на борт десятьящиков прямо с винокурни беспошлинно, – Ник поднял бутылку, чтобы подчеркнуть важность сказанного, – ведь налоги составляют значительную часть его цены и все счастливы. А когда я встану на якорь в Сан-Винсента или Гренаде, местные ребята перегрузят в свою шлюпку ящиков восемь. Выходит по двадцать пять долларов прибыли с ящика и пара сотен у меня в кармане. Не жирно, но приличный довесок к моему бизнесу. В другое время, – продолжил он, погружаясь в приятные воспоминания, – я захожу на Мартинику. Бываю там не часто, с ромом там делать нечего, но ты берешь на борт бренди и шампанское, и снова беспошлинно, понимаешь? Привожу все это сюда и попадаюсь. Сумел отделаться штрафом, но теперь в этих местах веду себя паинькой. Черт побери, я собираюсь делать на этом деньги и могу попробовать провернуть то же самое в Венесуэле. Ты следишь за моей мыслью?

– Конечно, – заверил его Уоллес, но я не имел в виду портовую полицию. Я думал совсем о другой.

Рэнд нахмурился и его серые глаза моментально насторожились.

– А что им от меня может быть нужно?

Дейву уже пришлось сегодня рассказать эту историю с разными подробностями полиции, Карверам и Джо Андерсону. Теперь ему пришлось повторить все сначала, выслушивая испуганные комментарии и вопросы Рэнда, но не обращая на них особого внимания. То, что он собирался сказать требовало от него некоторой сосредоточенности и ему пришлось снова взвесить крупицы информации, которые он собрал об этом человеке.

Большая её часть стала известна ему от Фэй, у которой было гипертрофированно развитое любопытство, а после обильных возлияний она не могла отказать себе в удовольствии посплетничать. Как ему было известно, Рэнд происходил из известной монреальской семьи, но в конечном счете приобрел статус паршивой овцы. Только с третьего захода ему удалось получить диплом подготовительной школы, а его поведение в колледже создало ему репутацию кочующего студента и стало барьерои для получения степени. Где-то в Канаде у него были жена и ребенок, которых содержала его семья.

Впервые он появился на Барбадосе, чтобы приятно провести время. Потом решил осесть здесь и заняться каким-нибудь делом. Его семья наверное с удовольствием назначила ему содержание, только бы он держался от них подальше. Первое время дела шли без особого успеха, но он сумел уговорить свое семейство приобрести ему «Морскую ведьму» у одного канадца, оказавшегося без денег на ремонт судна.

Была произведена полная перестройка, установлен небольшой дизельный мотор, так что теперь там три маленькие, но комфортабельные двухкомнатные каюты, два душа и салон. Растущая популярность островов среди канадцев и американцев, желавших убежать от холодной зимы, подоспела как раз вовремя и чартерный бизнес Рэнда процветал. Из того, что слышал Уоллес, выходило, что туристам недельная поездка обходилась в тысячу долларов плюс расходы на еду и спиртное. За короткие рейсы он брал по шестьдесят американских долларов с пары в день плюс дополнительные расходы.

У Рэнда был небольшой коттедж на побережье с подветренной стороны Барбадоса, и, хотя он редко бывал там, служил ему в той или иной мере штаб-квартирой. Его рейсы пролегали от Барбадоса до Сан-Винсента, Гренады и Порт-оф-Спейна. И тут Уоллес вспомнил ещё об одной вещи, известной ему от Фэй, и она показалась ему крайне важной в свете того, что он уже знал.

Прошлый сентябрь Рэнд едва не лишился своей шхуны, захваченный в море ураганом. «Морская ведьма» лишилась обеих мачт и почти всего парусного оснащения, а также получила значительные повреждения палубы. Несколько недель судно стояло на ремонте, а Ренду пришлось занять десять тысяч долларов, чтобы покрыть его стоимость. По информации Фэй деиьги он достал у Герберта Карвера и выдал расписку на эту сумму. Уоллесу пришло в голову, что если долг до сих пор не погашен, то у рэнда может быть мотив для убийства. Собираясь разузнать об этом все, что только можно, он внимательно прислушивался к его словам.

– Конечно, все это выглядит не очень-то законно, но, – тут он поставил пустую бутылку из-под пива на палубу, – я все ещё не понимаю, почему полиция должна меня побеспокоить.

– Они наверняка захотят проверить всех приятелей Фэй.

– Приятелей? – с ухмылкой проворчал он. – И все из-за того, что мы с ней отдохнули вместе пару недель?

– У меня сложилось впечатление, что Фэй так не считала. Если хочешь знать, она очень переживала из-за этого, – Дейв заколебался, но все же решился немного поблефовать. – Она влюбилась в тебя, а ты её оставил ради Лоррейн.

– Оставь это, Уоллес. У меня на каждом острове по любовнице. Слышал, как говорят про моряков – по одной в каждом порту. Я знаком с Лоррейн уже больше года. Мы отличные друзья, и то же самое можно сказать про Карвера.

– Расписка на десять тысяч все ещё у него?

– Да, а в чем дело?

– На какой срок она составлена?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну на три или на шесть месяцев…

– Должна быть оплачена по предъявлении.

– Фэй могла доставить тебе немало хлопот, если ты ей досадил.

– Ты это уже говорил.

– Она была очень мстительной, особенно после обильной выпивки. Мне просто интересно, не не угрожала ли тебе Фэй рассказать все Герберту Карверу.

– Карверу? – Рэнд так произнес это слово, словно слышал его впервые. – На кой черт ей могло это понадобиться?

– Я не буду оспаривать твою дружбу с Карвером, но мне всегда казалось, что Герберт влюблен в свою жену. И если ему станет известно, что у Лоррейн есть кто-то на стороне, то он может отнестись к этому гораздо чувствительнее, чем более молодой мужчина. Если Карверу вздумается прижать тебя, то он может потребовать оплатить этот вексель. В его власти наложить на шхуну арест, а может быть и вывести тебя из этого бизнеса.

Рэнд снова сложил руки на груди и холодно посмотрел на него.

– Слушай, старина, а ты ведь мелешь вздор.

– Мне несколько раз приходилось летать на Барбадос в субботу утром, – настаивал Уоллес. – Из них дважды я оказывался в одном самолете с Лоррейн.

– К чему ты клонишь, черт побери? – потребовал Ник. – Всем известно, что она каждые две недели отправляется туда, обычное дело.

– Она летает туда кождое второе субботнее утро, – не унимался Уоллес, – а возвращается поздно вечером в воскресенье или в понедельник утром. Чем ей там все это время приходится заниматься кроме посещения парикмахера и портного?

– У неё там друзья.

– В одну из этих поездок я попытался торговать своими картинами прямо на улицах и видел твою шхуну у причала. Это свидетельствует о том, что если Лоррейн потребуется компания, то ты всегда под рукой.

– Что? – сказал бледный как полотно Ник Рэнд.

– В другой раз я видел, как вы выпивали в «Патио».

– О, Господи, а почему бы и нет? Я угощаю её каждый раз, когда встречаю там, – он вскочил на ноги и грубо расхохотался. – Мне кажется, что у тебя солнечный удар.

– Может быть ты и прав, – заметил Уоллес, вставая, потом посмотрел на неспокойные воды залива. Ему подумалось о визитной карточке у него в кармане, которая напоминала ему о существовании человека по имени Леон Дусетт, частном детективе с Барбадоса. Даже не веря полностью в свое предположение, но желая сохранить инициативу, он заметил. – Если у тебя с Лоррейн на Барбадосе что-нибудь было, а Фэй узнала об этом, то она была из тех, кто не остановиться перед тем, чтобы заявиться к Карверу и выложить ему все подчистую. А мне известно, что у неё прошлым вечером была назначена встреча прямов бунгало. Я сначала не смог догадаться об этом, но она затеяла ссору с единственной целью выдворить меня из дома. Некто пришел к ней на встречу, не обязательно с целью убийства, а просто потому, что она расролагала сведениями, представлявшими для него ту или иную угрозу в некотором роде. Но у неё было такое настроение, что потерять голову млм выйти из себя трудности не составило бы, и это могло закончиться тем, что её схватили за горло и нажали чуть сильнее, чем нужно. В данный момент я возглавляю список подозреваемых, но мне хочется удостовериться, что я не одинок, так что мне придется включить в него и тебя, Ник.

Когда он закончил, то неожиданно заметил, что Ник Рэнд смотрит в какую-то точку где-то у него за спиной. Затем на его красивом лице появилась кривая ухмылка, а в его голосе зазвучали сардонические нотки.

– Если бы я не знал тебя лучше, то мог подумать, что ты накурился опиума, но должен признаться, в одном ты все-таки прав, когда говорил, что слуги закона могут нанести мне визит, и вот они уже приближаются.

Уоллес обернулся и увидел знакомый ему черный полицейский седан, а к ним направлялись двое аккуратно одетых негров, даже отсюда дейв узнал инспектора эдвардса и сержанта Финли.

12

Отель «Бретань» находился в северном районе города между «Саванной» и официальной резиденцией губернатора. До тех пор, пока не открыли «Хиллсайд», ресторан «Бретани» возможно во многом благодаря своему великолепному шеф-повару считался лучшим в городе, даже не смотря на то, что вид его на первый взгляд казался непритязательным. Расположенный в конце улицы с односторонним движением, которая на самом деле вряд ли могла быть чем-нибудь иным, чем переулком, у него были номера располагавшиеся четырехугольником с плавательным бассейном в центре. Отделенный от него невысокой стеной здесь находился открытый зал ресторана, другой зал с кондиционированным воздухом располагался на другом конце небольшого коридора.

Незадолго до полудня Дейв Уоллес поднялся по ступенькам отеля и справился у дежурного, где можно найти Ширли Годдорд. Клерк заверил, что она где-нибудь неподалеку, но поскольку никогда подолгу не сидит на одном месте, то ему трудно сказать точно, где её можно найти. Информационная стойка и прилегающая к ней кабинка пустовали, но Уоллесу удалось разыскать её в баре, который отличался тем, что имел кондиционированный воздух и некоторую оригинальность в освещении, которая делала невозможным рассмотреть, что налито в твоем бокале. Она с помощью жестов общалась с тремя мужчинами в другом конце бара, и он подождал, пока его не заметили. Ширли помахала ему рукой и сразу же присоединилась к нему.

– У тебя нет желания выпить?

– Даже лимонад не стала бы, – она взяла его за руку и сжала, расстроенное лицо и огорчение, застывшее в её зеленых глазах, сказали ему, что она знает о случившемся.

– Ты уже знаешь, что случилось?

– Несколько минут назад здесь была полиция. Даже не могу выразить, насколько я потрясена и взволнована.

– Да. Ну, я только рад, что ты узнала об этом не от меня.

– Не стану притворяться, что она мне нравилась, – сказала она, словно не услышав его слова. – Бывали моменты, когда мне казалось, что я просто ненавижу её, но… – она вздохнула, и одной рукой бессознательно потянулась к своему горлу, – такой конец, – она передернула плечами. – Меня знобит каждый раз, когда я вспоминаю об этом, – она не убрала свою руку и немного прищурилась. – Полиция просто замучала меня вопросами. Я полагаю, тебе пришлось сообщить им о вчерашнем визите.

– Я должен был рассказать им все.

– Похоже, они полагают, что Фэй уже была мертва в то время, как я была там. Ты же тогда говорил, что уже заглядывал в её комнату, и что её нет дома.

– Все так и было. Я заглянил, так же как и ты.

– Полиция вела себя так, словно они не верят мне. Как она могла быть там…

Уоллес перебил её.

– Все из-за того, что никто из нас не открывал дверь настежь. Ее убийца усадил её в кресло, а это несколько в стороне от кровати.

– Специально?

Дейв ответил, что не знает, а затем поинтересовался не говорила ли она полицейским, что он встречается с другой женщиной.

– Какой женщиной?… Ах, – добавила Ширли, словно только что поняла о чем идет речь. – Ты имеешь в виду мои слова вчера вечером? Нет. Да они и не спрашивали…

– Откуда ты знаешь про существование Энн? Тебе когда-нибудь приходилось её видеть?

– Нет, я даже не помню, кто сказал мне об этом, – она снова запнулась, между её бровями появились морщинки. – Это был кто-то, кого я хорошо знаю, но сейчас мне трудно вспомнить кто.

– и что тебе рассказали?

– Что-то о том, что видели тебя с молодой темноволосой девушкой. Им не было известно, кто она, но говорили, что она сногсшибательная девушка, а я говорила, что рада всему этому и тебе давно уже пора избавиться от Фэй, потому что ты заслуживаешь лучшей доли.

Уоллес задумался над её словами, а потом перешел к вопросу, который привел его сюда.

– Фэй когда-нибудь появлялась здесь с Джо Андерсоном?

– много раз. Не так уж часто последнее время, но какое-то время…

– Как они себя вели, я имею в виду, когда были вместе? Было заметно, что они больше, чем друзья?

– В первое время именно так оно и было, но когда они появились здесь в последний раз все было совершенно иначе.

Ширли указала в угол на одну из полукруглых банкеток.

– Вон там они сидели. Здесь кондиционированный воздух, и поэтому плохая слышимость. Ты можешь наблюдать за людьми со стороны, но ничего не слышать. Я как раз беседовала с какими-то туристами, но по жестикуляции Фэй поняла, что они о чем-то спорят. Мне стало понятно, что Андерсон разозлился на нее. Он был так взбешен, что проходя мимо, даже не заметил меня.

– Еще один вопрос, Ширли, – сказал Дейв. – Не хочу показаться слишком назойливым, но мало что из происходящего вокруг может ускользнуть от твоего внимания, и тебе возможно известно, по какой причине Фэй разгуливала с пятью сотнями долларов в сумочке?

Ширли некоторое время молчала, потом бросила настороженный взгляд в сторону двери. Стало понятно, что она избегает смотреть ему в глаза.

– Пять сотен наличными? Я давно уже не видела таких денег.

– Пять новеньких стодолларовых банкнот, – пояснил Уоллес. – Полиция обнаружила их, когда осматривала её вещи.

– Извини, Давид, – Ширли покачала головой. – Мне об этом ничего не известно. Я только знаю, что, – она с отвращением поморщилась, – будь у меня хоть крупица здравого смысла, то я никогда не оказалась бы в твоем доме вчера вечером…

Местное название «Хиллсайда» было «отель Вверх тормашками». Построенный на крутом склоне холма с видом на «Саванну» и скаковую дорожку он поднимался на семь этажей вверх с номерами для гостей, вестибюлями, залами и местами для прогулок на первом этаже. На взгляд Уоллеса его архитектура была эклектической смесью карибского и восточного строительства с открытой террасой и бассейном, стилизованном по форме в виде острова и располеженного этажом ниже вестибюля.

После очень короткой поездки из «Бретани» он оставил свой автомобиль на центральной стоянке в стороне от входа и пошел по асфальтовой дорожке. У него не было особой надежды разузнать что-нибудь здесь, но Дейв решил использовать любую возможность получения информации и это привело его в магазин сувениров, где ещедневно после полудня по три часа работала фэй. Его интерьер производил на первый взгляд довольно беспорядочное впечатление, а его товары предназначались для того, чтобы заинтересовать женскую половину туристов. Плетеные соломенные сумочки, некоторые даже привезены из Доминиканской Республики, любых фасонов и размеров соломенные шляпки, шарфики, серебряные браслеты, ожерелья, халатики, заколки в своем большинстве были местной ручной работы.

Хозяйкой оказалась пухлая дама лет пятидесяти с тщательно уложенной прической из медно-красных волос. Этот отттенок вызвал у Уоллеса как у художника профессиональный интерес – ему никогда раньше не приходтлось встречать ничего похожего. Для этого возраста на её лице было слишком много косметики, полосатая юбка всех цветов радуги была слишком широкой, а хлопчатобумажная блузка черезчур облегающей. Ее короткие с накрашенными ногтями и обутые в сандалии ноги являлись завершающим штрихом производимого ею впечатления. При его появлении у неё налице автоматически появилась дежерная улыбка, и она тут же поинтересовалась, чем может ему помочь. Он улыбнулся ей в ответ и сразу предупредил, что не собирается ничего покупать.

– Я зашел кое-что выяснить про свою жену, – начал Дейв. – Я мистер Уоллес.

– Неужели? – её голос утратил теплоту и сердечность, а глаза с голубыми тенями вокруг мгновенно стали холодными.

– Она работает здесь, не так ли?

– Сейчас я в этом уже не уверена.

– Извините, не понял.

– Я была к ней более чем снисходительна, – пояснила женщина, – позволила выбрать время работы на её усмотрение. Существовала договоренность, что она будет работать по три часа каждый день кроме воскресенья. Я приспособила свое расписание к её графику, если бы она работала с часу до четырех либо с двух до пяти.

– А как насче вчерашнего дня?

– Именно об этом я и хотела рассказать, мистер Уоллес, – она поджала губы и в её голосе появилась враждебность. – Фэй заявилась вскоре после часа, в это время у нас бывает много работы. Но за первый же час ей дважду звонили по телефону, хотя у нас не принято пользоваться телефоном по личному делу во время работы.

– Кто-нибудь приходил к ней?

– Нет. И я полагаю, что должна быть ей за это благодарна. Нет, только эти звонки, а вскоре после второго из них, как раз сразу после двух часов, она заявила, что уходит до конца дня. Ну, и я предупредила её, что она может не возвращаться.

– Она и не вернется, миссис.

– Эткинс, – сказала женщина и откашлялась, – мне не хотелось бы показаться грубой или чрезмерно требовательной…

– Нет, нет. С этим все нормально, – заверил её Уоллес.

Миссис Эткинс едва заметно пожала плечами.

– Ну, в этом случае, – сказала она, удовлетворенная столь полюбовным решением вопроса, – полагаю, что мне надо будет вернуть ей часовую оплату. В субботу она полностью получила за свою работу, а вчера отработала только час…

Дейв выдавил из себя вежливую улыбку и попятился к двери. Он заверил её, что не может взять эти деньги, и только надеется, что они несколько загладят причиненное его женой неудобство.

Редакция ведущей городской газеты «Гардиан» находилась на углу Сан-Винсент стрит, и Уоллесу посчастливилось найти место для парковки всего в одном квартале от нее. На первом этаже находились деловые конторы, он сразу поднялся на второй, и после справочной повернул налево. Вскоре Дейв оказался в большой комнате с высоким потолком, незастеленным полом и окрашенными известковой краской стенами. Человек, которого он искал, занимал стол почти в самом центре комнаты. Это был местный журналист по имени Симс, его главной специализацией был крикет, и, как дополнение, скачки. Это был мужчина неопределенного возраста, но ещё не старый, носивший очки в темной оправе с массивными дужками. Когда он заметил приближавшегося Уоллеса, то перестал стучать по клавишам пишущей машинки и откинулся на спинку стула.

Журналист сказал, что уже слышал об убийстве жены Уоллеса, и соответствующим образом прокомментировал это событие. Он заметил, что если бы гоавному редактору стало известно о его присутствии, то Дейву пришлось бы сделать заявление. Полиция, насколько ему понятно, ещё не арестовала Уоллеса и не согласился бы он дать комментарии по этому поводу.

– Нет, – отрезал Дейв. – Я просто зашел прояснить пару вопросов о лошадях.

Симс неодобрительно посмотрел в его сторону, словно мысль6 что человек, чью жену только недавно убили станет интересоваться такой ерундой, приводила его в шок. – Если тебе хочется выяснить, не было ли у меня приличных выигрышей, то я вынужден буду тебя огорчить.

– А как шли дела?

– О, – его лицо приобрело выражение заговорщика. – Время от времени я ставил на победителя. Вчера, например.

– А как шла игра у Нейла Бенедикта?

– Ха! Он то и был тем, кто вывел меня на эту лошадь.

– Местная лошадка?

– Нет, нет. Конечно он всегда следит за местными скачками, но у него дела с букмекером из Лондона, он не остается в накладе, – добавил журналист. – Нейл делает крупные ставки, но нечасто. Он собирает неплохой урожай, вот, например, вчера. Бенедикт поставил пять сотен фунтов на эту лошадь, а она шла пять к двум. Я сам рискнул десятью фунтами, а это для меня приличные деньги.

Уоллес улучил мгновение, чтобы перевести эти суммы в местную валюту. Пятьсот фунтов составят ченырнадцать сотен американских долларов, а это в свою очередь даст около двух тысяч местных.

– Выйдет около пяти тысяч долларов, – подсчитал он.

– Пять штук в плюсе, – подтвердил Симс. – Кругленькая сумма, разве не так?

– Он выиграл её вчера?

– Вскоре после полудня.

– Впервые со вчерашнего вечера у Уоллеса забрезжила слабая надежда. Он старался использоватьдаже самый безнадежный шанс, проаерить самые невероятные версии. Вот и сейчас Дейв наведался сюда, зная, что от спортивного журналиста не ускользнет ни одно сколько-нибудь значительное событие на скачках. Эта информация помогла ему получить подтверждение собственным догадкам, а когда он встал и посмотрел на часы, то уже рассчитывал свой следующий ход.

13

Занимавшие второй этаж ресторан и бар «Оазис» находились к востоку от Ценрального почтампта, но сравнительно близко к королевской пристани и Туристическому бюро, что было очень удобно для изнывающих от жажды туристов, как приезжающих, так и отъезжающих, которые составляли основную массу его посетителей в зимнее время. Нейл Бенедикт не руководил этим заведением, но был одним из его совладельцев и большую часть своего свободного времени проводил здесь. Он был хорошо знаком с многими управляющими, отвечавшими за отдых и размещение туристов на круизных судах, заходивших в Порт-оф-Спейн, так что «Оазис» стоял в верхней части списка мест, рекомендованных пассажирам для посещения во время стоянки в порту.

Угол этого здания выходил на площадь, хотя сам вход располагался на прилегающей улице. Балконы, идущие по его обеим сторонам, были достаточно просторными, чтобы разместить ряд столиков и превратиться в достаточно уютное место для наблюдения за нескончаемой суетой на пешеходных дорожках и движением транспорта внизу на улице. Для тех, кто предпочитал кондиционированный воздух, главный зал предлагал современный интерьер, его черные стены были увешаны рисунками со сценами из местной жизни, а приглушенное освещение буквально ослепляло каждого, кто попадал сюда после ярко освещенной солнцем улицы.

Дейв Уоллес не был приверженцем яркого освещения, и когда он прошел через массивные стеклянные двери незадолго до часу дня и ощутил прохладный поток воздуха, ему пришлось воспользоваться своим чутьем и интуицией. Он знал, где находятся столики, располагавшиеся вдоль трех стен помещения, но ему было трудно разобраться, какие из них свободны, и прошел в бар, так как знал, что тот находится точно справа от него. Свет из-за стойки бара позволил ему различить фигуры двух барменов. Ближайший к нему, местный житель по имени Эмиль улыбкой поприветствовал его, и Дейв сообразил, что слухи об убийстве сюда ещё не доходили и в душе был этому рад.