Час на убийство

Уоллес не стал дальше строить свои предположения, вышел из комнаты и обнаружил, что другие, не менее неотложные вопросы требуют его внимания. Теперь, когда он уже немного оправился от пережитого потрясения и мог справиться с тошнотой, было ясно следующее: Фэй была мертва, по всей видимости убита, и его первым долгом как и любого законопослушного гражданина было уведомить полицию и без промедления привести в действие официальный механизм расследования. Этот шаг для него был столь очевиден, что Дейв уже направился в гостиную к телефону, но тут эта картина представилась в совершенно ином пугающем ракурсе и это совершенно не прибавило ему уверенности в себе.

Уоллес достаточно был знаком как с детективной, так и с криминальной, основанной на реальных событиях, литературой, чтобы понимать, кто является первым подозреваемым в случае убийства жены. Как и то, что чаще всего именно муж и оказывался виновным. Вот и теперь, оценив ситуацию, он отметил, что все известные ему улики прямо указывали на него.

В дополнение к непомерной жадности Фэй была довольно пытливой, а после первой рюмки, и словоохотливой натурой. По слухам и тем обрывкам информации, которые он узнавал от неё время от времени, ему было известно, что теперешнее состояние их брака ни для кого не было тайной. Одними из тех, кто знал о том, что их брак давно уже потерпел крушение, были Карверы, Оливер и Эрнестина так же не могли не слышать их бурных ссор.

Тот факт, что он был влюблен в другую женщину и хотел избавиться от своей жены почти наверняка станет известен полиции. Если об этом знала Фэй и по её словам можно было заключить, что она располагала информацией об этом, то следовательно и для местных властей раскопать эту историю трудности не составит. А это уже само по себе было достаточным доказательством его вины.

Последней каплей в ряду этих умозрительных доказательств его вины будут три царапины, оставленные на его руке. Они уже начали покрываться коркой, и ему стало понятно, что полиции очень легко будет доказать идентичность кожи из этих царапин с той, которую найдут у неё под ногтями.

Объединенные вместе, такие доводы могут оказаться достаточными, чтобы убедить его в необходимости выполнить все от него зависящее прежде, чем факт убийства станет известен полиции. Кроме того его репутация была запятнана и это будет просто невозможно объяснить при сложившихся обстоятельствах. После его ареста получение информации от Нью-Йоркской полиции для местных властей будет рутинным делом. У него была приличная репутация, но содержание жалобы на его поступок, зарегистрированное в полицейском досье, было слишком схожим с трагедией этого вечера.

Однажды Уоллес уже прибегал к насилию и душил свою жену за горло. В тот вечер Дейв вовремя остановился, но если о подобном случае станет известно в данный момент, когда он находится под подозрением, кто поверит в его невиновность?

Наконец он сделал свой выбор. Теперь Дейв уже не сомневался в верности плана, котрый начал формироваться в его сознании. У него не было другого выбора как только тщательно скрыть все, что было после его ухода, и создать свою версию этих событий.

5

Три основных направления действий, которые предложил его разум, пока Дейв Уоллес стоял на пороге гостиной, как он расположил их в порядке возрастания важности, состояли в следующем.

Во-первых, ему следует тщательно осмотреть вещи, принадлежащие его жене, и поискать, нет ли среди них чего-нибудь такого, что могло бы вывести на убийцу.

Во-вторых, он довольно долго пробудет у Карверов, чтобы создать впечатление о том, что ему неизвестно о смерти жены, и при допросе они смогут подтвердить его очевидную невиновность.

В-третьих, ему нужно съездить к Джослинам на берег залива Манзанилла и рассказать Энн и её дяде о том, как все произошло. Это казалось ему самым важным из всего плана, потому что у него не было сомнений относительно возможности своего ареста, и ему хотелось, чтобы они знали правду. Он должен был подготовить их к возможному расследованию и расспросам со стороны полиции, и ему мог потребоваться совет Джосслина и его помощь для получения хорошего адвоката.

И теперь, приняв решение, Уоллес вернулся в спальню жены и внимательно осмотрел все вокруг. Взгляд его переходил с кресла на кровать, потом на комод с зеркалом, прикроватный столик и все укромные уголки, которыми изобиловала спальня.

Дейв подумал о её туфлях. Почему-то ему не верилось, что их там поставила сама Фэй. Но кто это сделал и зачем?

Не найдя ответа на этот вопрос он взглянул на комод и нашел, что тот пребывает в обычном для него беспорядке. Кремы, мази, духи, туалетная вода и клочки материи, разбросанные на его претенциозной, красногодерева верхней панели работы местного мастера, только увеличивали впечатление неопрятности и неряшливости. Ничто из этих мелочей его не заинтересовало, и тогда Дейв открыл один из двух шкафчиков, располагавшихся по обеим сторонам верхних, более узких выдвижных ящиков, потому что именно туда Фэй имела привычку класть свою соломенную сумку.

Она оказалась на месте и он открыл её. Уоллес достал красный бумажник и отложил в сторону, потом перебрал оставшиеся вещи и нашел почти пустую пачку сигарет с фильтром, серебряную зажигалку, губную помаду, компакт-пудру, тушь для ресниц. Почти на самом дне были маникюрные ножницы, расческа, серебряная коробочка для пилюль, пилочка для ногтей, кольцо с тремя ключами и чековая книжка.

Именно она да ещё бумажник были единственными вещами, которые заинтересовали его, и вот теперь, вспомнив только, что существует такая вещь как отпечатки пальцев, он извлек носовой платок и только после этого развернул её и занялся изучением корешков чеков. Информация была довольно скудной. В данный момент у неё осталось на счету около семисот вестиндских долларов. Первоначальный взнос составлял двенадцать сотен с мелочью. с тех пор она ещё пять раз вносила деньги на счет, последний – десять дней назад. Последний чек был выписан за три дня до этого, слово, нацарапанное на его корешке, можно было прочитать как «наличные».

Не выпуская носового платка, он открыл бумажник и заглянул в отделение для денег. когда Уоллес извлек банкноты, которые он уже видел в Таверне, когда она платила по счету, то испытал что-то вроде шока. Это были не двухдолларовые банкноты, как ему тогда показалось, а сотенные. Их было пять плюс одна десятидолларовая и пятерка.

– Откуда, черт побери, – сам того не замечая, вслух сказал он, – она достала пять сотен баксов?

Тут Дейв заметил, что там осталось что-то еще. При ближайшем рассмотрении это оказалось чеком на сто долларов, выписанным на её имя. Он был датирован двумя днями ранее и подписан Джозефом Андерсоном. Почему-то это открытие его уже не удивило, и Уоллес стал гадать по поводу тех пяти вкладов по сотне баксов, сделанными ей ранее. Он не был склонен считать этот факт простым совпадением, ведь ему было известно, что в магазине жалованье Фэй составляло только несколько долларов в неделю. Но в тот момент у него не было никакой возможности подтвердить свое предположение, а этот Андерсон был её патроном. В конце концов Дейв выбросил это из головы и занялся мсследованием других отделений бумажника.

Здесь ему попались на глаза водительские права, старые товарные чеки каких-то покупок, страховая карточка, две кредитных и напоследок одна визитка, которая привела его в замешательство. Это была дешевая визитная карточка, и на ней было напечатано: «Леон Дусетт, частные расследования», а в правом нижнем углу был телефон и напротив адрес: Барбадос, Бриджтаун, Бэй-стрит.

Некоторое время он мог только разглядывать этот клочок плотной бумаги. При одном его виде мысли путались и разбегались по разным направлениям, и только когда Уоллес смог сосредоточиться, он решил снова просмотреть корешки квитанций в чековой книжке. То, что ему удалось обнаружить, только подтвердило его растущие подозрения. На одном из них отсутствовала дата, но под суммой в семьдесят пять долларов было написано Дусетт.

Все ещё не понимая, зачем его жене потребовался детектив с Барбадоса или точнее, что она ожидала узнать, Дейв положил визитку себе в карман. Сам факт, что Фэй наняла человека показался ему на данный момент достаточным, и Уоллес не хотел терять время на досужие предположения и сразу повернулся к нише, ведь в глубине души он чувствовал, что если Дусетт по тем или иным причинам работал на Фэй, то возможно мог остаться письменный отчет.

В прежние времена, когда Дейв находился в комнате, отгораживающая этот укромный уголок занавеска всегда балы зашторена. Теперь она была отдернута в сторону, но он не стал размышлять по этому поводу, а сразу же занялся изучением громодного чемодана для одежды и коробки для шляп. Фэй считала этот укромный уголок своим сейфом и хрпнила там под замком все более менее ценное во время своих отлучек из дома. Очевидно ключом к нему служил один из тех, что были в плетеной сумочке, но тут Уоллес заметил открытые защелки и царапины на замке. Ему не было известно, когда и как они там появились, но самое главное было в том, что замок был в данный момент открыт.

Когда он открыл коробку для шляп, специфический запах её парфюмерии стал ещё сильнее и у него не заняло много времени, чтобы понять, что отчета здесь нет. Мягкий кожаный футляр для драгоценностей хранил свой обычный набор нужных для Фэй предметов: паспорт, дорожные складные очки и обратный билет на самолет из Порт-офСпейна в Айдлвильд. Это было все. Тогда Уоллес положил его на место, вытер отпечатки пальцев, потянил за шнурок, чтобы выключить верхний свет и покинул спальню. Все осталось лежать на своих местах, за исключением визитной карточки Леона Дусетта, которая покоилась у него в кармане. Хотя Дейв и отдавал себе отчет в том, что полиция может и так разыскать детектива, но будь он проклят, если оставит эту визитку, ведь это то же самое, что послать им приглашение приехать и снабдить подробной картой.

Уоллес миновал столовую и заметил, что кто-то убрал состолика на веранде бутылки и бокалы и вытер его. На буфете возле столовой стояла пепельница с парой сигаретных окурков, там же ему попался на глаза её парчевый футляр для очков, хотя их там теперь не было. На столе, стоявшем в другом конце комнаты, была ещё одна пепельница, но ничто не указывало на разыгравшуюся трагедию, отсутствовали всякие следы борьбы. Уоллес пересек веранду, спустился по ступенькам и приступил к реализации второй части своего плана.

Дейв спустился по тропинке к воде и немного постоял, стараясь войти в роль, которую ему предстояло сыграть. Слева от него высокая, добротная изгородь отгораживаля соседний дом и тянулась почти до самой дамбы. Это не только закрывало обзор, когда кто-нибудь находился на веранде, но и блокировало с этой стороны доступ на участок. Из-за того, что основание дамбы не показывалось из воды даже при отливе, добраться сюда с этой стороны можно было только по воде. Напротив бунгало дамбы не было. Теперешний его хозяин по-видимому решил, что дело того не стоит. Точно так же обстояли дела с участком справа.

Дом раньше стоял гораздо дальше от линии прилива, но когда-то, ещё до его приезда сгорел до тла, а теперь Дейв прокладывал свой путь по неровному песку пляжа, который, за исключением времени, когда наступала высшая точка прилива, был достаточно широк, чтобы добраться до Карверов без затруднений. Дальше также была морская дамба, но совсем не такая, как с другой стороны бунгало. Она бала отодвинута назад, так что перед ней оставалась полоска суши в несколько футов шириной. Это в свою очередь образовывало хорошо ухоженную террасу, главной достопримечательностью которой были плавательный бассейн довольно приличных размеров и алюминиевые шезлонги вокруг.

Когда Уоллес шел вдоль края бассейна, то заметил, что в гостиной горел свет. Не утруждая себя необходимостью добраться до входной двери, он поднялся на другую, уже каменную террасу, на которую выходили французские двери и служившую поэтому верандой. Одна из них была открыыта и, когда он постучал, то мог видеть Лоррейн и Герберта Карверов, сидящих за карточным столом друг напротив друга. Герберт был в синем блейзере с эмблемой клуба на нагрудном кармане, а на Лоррейн было белое домашнее платье, её черные волосы были уложены высоко.

– Привет, – сказал Уоллес, выходя на освещенное место, чтобы они могли его увидеть. – Могу я заглянить на минутку?

Они быстро посмотрели на него, на их лицах появилось выражение испуга. Лоррейн сняло свои очки в темной оправе и, после того, как узнала его, они оба улыбнулись.

– Ах, Давид. Конечно же да. Заходи, пропустишь с нами по рюмочке на сон грядущий, – сказал Карвер.

Уоллес не стал благодарить его за приглашение, а только извинился за вторжение.

– Я разыскиваю Фэй, – заметил он. – Мне показалось, что она могла быть гдето неподалеку.

– Фэй? – отозвался Карвер, удивленно поднимая брови. – Боже милостивый, конечно нет! – потом он понял свою бестактность и смущенно кашлянул. – Дело в том… Я не совсем это имел в виду, Давид, но… – здесь Герберт осекся и в поисках поддержки посмотрел на жену.

– Он хотел сказать, – с улыбкой продолжила за него Лоррейн, – что твоя жена последнее время не была здесь желанным гостем. Очевидно ей это тоже понятно, потому что она уже давно здесь не появлялась.

– Но к тебе это не имеет ни малейшего отношения, – желая расставить все по своим местам, сказал Карвер. – А разве вы не вместе вернулись из Таверны?

– Да, это так, – отозвался Уоллес. – Мы уехали вскоре после вас, но мы немного… – тут он запнулся, подбирая нужное слово, – повздорили, и я подумал, что мне будет лучше немного подышать свежим воздухом. Она весь вечер анкачивалась спиртным…

– Мне так и показалось, – сказал Карвер.

– Да она в двух шагах перед собой ничего не видела, – заметила Лоррейн скороговоркой.

– Ну, не стоит так говорить, дорогая, – запротестовал Карвер. – Все было не так плохо, ты же знаешь.

– Достаточно плохо, чтобы вынудить нас уйти раньше, чем мы собирались, – Лоррейн снова посмотрела Уоллесу в лицо. – Так что же все-таки случилось?

Дейв на мгновение задумался, размышляя насколько близко ему следует придерживаться истины, и в то же время ему снова напомнили о женском высокомерии, ведь ни домашний халатик, ни наскоро пришпиленные волосы никак не повлияли на царственное выражение её лица. Она ждала его ответа, и в её темных глазах появилось слегка завуалированное любопытство. Уоллес мог предполагать, что, несмотря на взаимную неприязнь между ними, любое соперничество с Фэй должно было закончиться в её пользу.

– Я вернулся в Таверну пропустить стаканчик, – ответил он.

– Чтобы успокоиться? – с непогрешимым видом поинтересовалась Лоррейн.

– Что-то вроде того, – подтвердил Уоллес. – Выпил бренди с содовой, побыл наедине со своими мыслями, а Сэм Ли Фонг – вы его знаете? – угостил меня ещё одним, и я уехал домой. В доме горел свет, но когда я заглянул в спальню её там не оказалось, а в постель она даже не ложилась.

– Возможно она снова отправилась погулять, – с плохо скрываемой иронией сказала Лоррейн. – Или кто-нибудь заехал за ней. По-моему, это было бы в порядке вещей, не так ли Давид?

Карвер с легкой укоризной посмотрел на жену и разглядил указательным пальцем небольшие седеющие усики.

– Если тебя это беспокоит, – заметил он, – я с удовольствием помогу тебе, мы можем вдвоем прочесать весь пляж.

– Нет, нет, – возразил Уоллес. – Возможно Лоррейн и права… Я лучше вернусь домой и завалюсь на боковую. Она уже не в первый раз так задерживается. Извините, что побеспокоил вас.

Карвер встал со стула.

– Ты не передумал по поводу рюмочки перед сном?

И снова Уоллес игнорировал его предложение. Он заметил, что на сегодня с него хватит, пожелал им спокойной ночи и вернулся на террасу.

По дороге домой Уоллес тщательно проанализировал все, что он сообщил Карверам, и остался доволен произведенным на них впечатлением. Второй пункт его плана был благополучно завершен, а когда Дейв стал обдумывать свои дальнейшие действия, то машинально отметил, что прибавил шагу. Все ещё погруженный в свои мысли он почти подошел к своему бунгало, как увидел нечто такое, что заставило его застыть на месте. Уоллес весь сжался, от мрачных и безнадежных предчувствий внутри у него все похолодело.

Первое, что он увидел, была машина, точнее говоря, это был просто отблеск ночного света или же падавшего из окон его дома, который отразился от её полированного металла. Когда Дейв снова обрел способность двигаться, то сделал пару шагов и оказался у живой изгороди. Силуэт машины стал теперь отчетливее, и он отметил, что она припаркована почти на том же месте, как и та, которую ему случилось увидеть по возвращении из Таверны. Это не была та же самая машина, эта вроде бы казалась посветлее, но все это моло ему помогло, так как он так и не смог определить владельца автомашины.

В те первые несколько мгновений, когда Уоллес замер на месте и, казалось, потерял способность двигаться, он никак не мог отделаться от предчувствия, что его несчастья только начинаются. И только затем ему стало понятно, что чем скорее он зайдет в дом и узнает в чем дело, тем будет лучше, ведь только тогда он сможет оценить сложившуюся ситуацию и начать действовать. Краем глаза Уоллес заметил какое-то движение в гостиной, но, как только он обратил на это внимание, все затихло и после ещё нескольких шагов по тропинке, ведущей с пляжа, на пороге его дома появился силуэт позднего визитера и ему стало понятно, что это была женщина. Свет пробивался из-за её спины и было невозможно различить черты её лица. Можно было только понять, что это была крепко сбитая женщина с рыжеватым, как ему показалось, отблеском в волосах. Она уже вышла из дома и вглядывалась в темноту. Выбора у него не оставалось, и он продолжил свой путь.

– Это ты, Давид? – раздался голос с веранды.

6

Голос показался Дейву Уоллесу знакомым. Ему уже приходилось слышать этот голос и раньше, но он пока не мог определить его принадлежность, помимо этого трудно было определить его принадлежность, помимо этого трудно было определить сколько времени она там находилась и это само по себе служило поводом для беспокойства.

– Конечно я. – он попытался рассмеяться, но смех получился отрывистым, и показался ему неубедительным. – А кто бы это ещё мог быть?

Уоллес неторопливо поднялся по ступенькам, и когда оказался рядом с нею, она повернулась, и свет выхватил из темноты часть её лица. Теперь ему стало известно кто это, и он постарался найти причину, по которой она могла оказаться в этих краях.

Ее звали Ширли Годдард, и она работала агентом по рекламе в отеле «Бретань». Ей едва перевалило за тридцать, но она так и не вышла замуж, хотя была крепкой, хорошо сложенной женщиной с большой грудью и полными бедрами. На ней было незамысловатое, но отлично скроенное светлое платье, а пока он проводил её в комнату, то успел рассмотреть пышные каштановые волосы, подчеркивавшие молочную белизну кожи и её умные глаза почти зеленого цвета.

– Привет, Ширли, – сказал Дейв. – Какой сюрприз. Заходи. Присаживайся.

Она позволила ему усадить себя в один из этих плетеных стульев, и тут он заметил на её лице загадочную усмешку.

– Ты имел в виду, какого черта тебя занесло сюда так поздно, Ширли.

Уоллес снова попытался рассмеяться, и на этот раз его старания завершились успехом, но несмотря на это ему стоило огромных усилий скрывать свои страхи и подозрения, к тому же он постарался удержаться от поспешных вопросов, хотя они так и вертелись у него на языке. Когда же Дейв наконец удостоверился, что ей ничего не известно о случившемся, то постарался сохранить шутливый тон и продолжить игру.

– Ну, хорошо. Так что же тебя сюда привело?

– Предположим, я скажу, что проезжала мимо и решила разделить компанию, выпить перед сном рюмочку.

– Ах-ах.

– Звучит неубедительно? – кисло спросила она.

– На это купиться невозможно.

– А почему бы и нет?

– Ты с Нейлом Бенедиктом как-то заезжала сюда пропустить по рюмочке ещё до того, как появилась Фэй. С тех самых пор я тебя здесь больше не видел… Давно ты здесь?

– Только что. Ну может быть пару минут. А где ты был?

– Ходил к Карверам. Думал, что Фэй задержалась у них.

– Так её нет дома?

– Нет.

Она наклонила голову и недоверчиво посмотрела на него своими зелеными глазами.

– А ты всегда ищешь её у Карверов, когда она отсутствует дома?

Дейв понял, что имеет в виду Ширли, но решил придерживаться своей версии развития событий.

– Сегодня все было по-другому.

Он наблюдал, как она открыла сумочку и достала сигарету. Уоллес дал ей прикурить, а затем повторил ту же историю, что уже рассказал Карверам. Она слушала его не перебивая.

– У вас была ссора, и ты постарался уйти, чтобы не избить её, я правильно поняла? – наконец спросила Ширли.

– Меня пригласили поужинать. Тогда мне это показалось неплохой идеей и…

Неоконченная фраза повисла в воздухе, в то время как она встала и направилась в дальнюю часть комнаты. Ее поведение удивило его, а затем, когда она направилась в зал, удивление быстро перешло в панику. Чувство вины, до этого момента прятавшееся где-то в глубине, моментально оказалось на поверхности, и Дейв вскочил на ноги, уверенный, что Ширли направилась осмотреть спальню Фэй.

– Куда ты собираешься? – довольно резко потребовал он ответа, почти не владея собой.

Она сразу же остановилась и повернулась к нему. В её глазах застыл немой вопрос.

– В туалет. А в чем собственно дело, гостям это не разрешается?

– Да нет, – быстро пробормотал Уоллес, стараясь скрыть свое облегчение и смущение. – Я не был уверен… Я хотел сказать, что не был уверен, знаешь ли ты, куда идешь? Мне показалось, что может быть тебе захотелось выпить.

– Конечно, – откровенно сказала она. – Один бокал на дорогу. Желательно скотч, если имеется.

На кухне он налил два бокала и уже возвращался в гостиную, когда, все ещё поправляя прическу, Ширли вышла из ванной, но тут она сделала такое, что у него перехватило дыхание.

– А ты уверен, что Фэй нет дома? – сказала она сухим, прозаичным тоном. – Может она легла спать. Где её спальня?

Тем временем Ширли открыла дверь его спальни.

– Нет, нет. Я смотрел, – вне себя от страха заговорил он.

Это было все, что он успел сказать, а когда Ширли остановилась у спальни Фэй и взялась за ручку двери, у него все оцепенело внутри. Он попытался протестовать, но только беззвучно пошевелил губами, чувствуя, как холодный страх сковал его. Ему осталось только беспомощно наблюдать, как она приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Минуты через три, или по-крайней мере так ему показалось, она закрыла дверь.

– Ты прав, – приветливо сказала Ширли, в то время как уоллес мысленно благодарил Бога за то, что, уходя, выключил свет в спальне. – К тому же, – тут она подошла к нему, чтобы взять бокал с виски, – может быть это так же хорошо… Что случилось?

– Случилось? – испуганно повторил он.

– Ты потеешь как турист во время экскурсии.

– А-а, – с облегчением выдавил Уоллес. – Здесь немного жарковато.

– Но не настолько же? – она приложилась к бокалу и тут же выложила ему заранее приготовленный вопрос. – Как долго вы были женаты?

– Почти три года.

– Я имею в виду по-настоящему.

– Может быть с год.

– Ты когда-нибудь бил ее?

– Однажды дал пощечину.

– Не могу понять как ты только выносил это, – заметила она. – Возможно это одна из самых хладнокровных, хищных и глупых сучек, которых мне только доводилось встречать. Если у меня и есть к ней предубеждение, то на это есть достаточные причины. Я не могу понять, как такой отличный парень мог терпеть её. Почему ты не разведешься с ней?

– Предполагалось, что она оформит развод ещё до того, как появится здесь.

Ширли снова отхлебнула из бокала и начала что-то говорить про Фэй, но на этот раз Уоллес не слушал. Все его мысли крутились вокруг безжизненного тела, которое он недавно обнаружил в спальне, и теперь совершенно не имеет никакого значения, что скажут или подумают о женщине, которая была его женой. Он снова почувствовал тошноту и попытался отвлечься от своих мыслей, пытаясь вспомнить, что ему известно про Ширли Годдард, но как оказалось, знал он не так уж и много.

Родом она была из Канады, он считал, что из Торонто, пару лет назад она сошла с корабля, чтобы оказаться в Порт-оф-Спейне, да так и осталась здесь. Ему рассказывали, что Ширли была помолвлена с одним местным жителем, который год назад погиб в автокатастрофе. До него доходили слухи, что её часто видели с Нейлом Бенедиктом, но по собственному опыту ему был известен довольно широкий круг её знакомых и друзей, она умела поддержать компанию, могла выпить с кем угодно, но при желании всегда умела сохранить дистанцию. Тут Уоллес заметил, что Ширли перестала болтать и смотрит на него, и тогда он спросил:

– Ты в самом деле приехала сюда на корабле, сошла на берег и поселилась здесь?

– Не совсем, – ответила она с улыбкой. – Я работала помощником руководителя круиза на старой «Аргентине». Основное неудобство было в том, что, ему казалось, раз мне приходилось на него работать, то значит и спать с ним тоже была обязана. Мне уже казалось, что вряд ли мне удасться дотянуть до Буэнос-Айреса, а тем более вернуться обратно, но я случайно познакомилась с местным бизнесменом, который возвращался домой из Нью-Йорка. Он симпатизировал мне и как-то заметил, что если мне когданибудь захочется пожить в этих местах, то вероятно ему удасться подыскать мне работу. Я решила поймать его на слове.

Она внимательно осмотрела бокал, который держала в своей руке и продолжила свой рассказ.

– Какое-то время я работала секретаршей, а когда появилась работа в «Бретани», она показалась мне интересной и я решила попробовать. Так оно и оказалось, ну, в смысле интересной работы. Семьи у меня нет, если не считать сестру в Торонто, а каждый раз, когда я вспоминаю про канадскую зиму, то у меня появляется ещё один повод, чтобы не возвращаться назад.

Она заколебалась, в её глазах появилось отсутствующее выражение, словно она рассматривала что-то далеко за пределами этой комнаты.

– Случилось так, что я влюбилась в своего благодетеля, – продолжила Ширли потускневшим голосом. – Ты не был с ним знаком, так что имя не имеет никакого значения, в апреле прошлого года в него врезался переполненный грузовик с сахарным тростником. Он умер не приходя в сознание, – тут она посмотрела на него, и Дейв отметил, что выражение её глаз изменилось. – Ты раньше спрашивал меня, почему я заехало сегодня вечером. Так я могу сказать тебе. Может быть это из-за того, что здесь нет Фэй.

Уоллес, все ещё не понимая, что она имела в виду, хотел забоать у неё пустой бокал, но она отрицательно покачала головой, накрыла его ладонью и снова отклонилась от темы их разговора.

– Я часто думаю, почему мужчины приучены считать женщин слабым полом. Бог знает, их достаточно вводили в искушение, но им вдолбили в голову, что это не крикет, который иногда может отплатить ударом по носу. За исключением случаев с некоторыми женами, у которых мужья распускают руки по любому поводу, мужчины обычно соблюдают правила игры. Но у меня нет угрызений совести по этому поводу. Нигде не говорится, что одна женщина не может задать трепку другой, и полагаю, именно это у меня было на уме, когда я появилась здесь.

Уоллес просто посмотрел на нее, Ширли ненадолго замолкла и снова продолжила:

– Я считаю Нейла Бенедикта своей личной собственностью уже довольно давно. Я люблю этого парня, и мне кажется, что он испытывает такие же чувства в отношении меня. Нейл уже был однажды женат – его бывшая жена находится где-то в Англии – он позволил себе немного расслабиться, и я не виню его за это. Какое-то время назад мы немного повздорили, я заупрямилась и уехала на неделю на Тобаго. Чтобы отплатить мне, он слегка приударил за Фэй. Но мы обсудили этот вопрос и у нас все наладилось, как тут я узнаю, что сегодня после полудня они были вместе и заходили в бар. Я не могу понять, зачем ему это было нужно, и чем больше об этом думаю, тем сильнее теряю голову, – она наклонилась к нему, её глаза были широко открыты. – Обещай, что не расскажешь об это Бенедикту?

– Ну, хорошо.

– Теперь мне уже лучше, и полагаю, это была глупая идея, но я была вне себя от ревности, чтобы понять это, но что мне на самом деле хотелось сделать, так это прийти сюда и дать ей понять, что если я ещё раз увижу её с Нейлом, то сверну ей её глупую голову. А именно это я имела в виду или, по крайней мере, мне так казалось, – она выпрямилась. – Можешь передать мои слова Фэй, – решительно добавила Ширли.

– Хочешь сказать, что я – сумасшедшая, а? – с извиняющейся успешкой сказала она. – Ну спасибо за виски, дорогуша, – Ширли протянула руку, чтобы похлопать его по щеке, теперь её улыбка выглядела вполне естественно и, можно даже было сказать, красиво. – Не забудь о нашем уговоре, Нейлу – ни слова, хорошо?

Уоллес заверил её, что все будет нормально, и проводил её на улицу. Держа её под руку он спустился по ступенькам веранды и усадил в машину. Она включила фары, запустила двигатель и выглянула из открытого окна.

– Постарайся избавиться от нее, Дейв. Она не представляет из себя ничено хорошего, а ты слишком приятный парень. Эта симпатичная американка, которая живет со своим дядей по другую сторону острова, подходит тебе гораздо больше. Я бы ни за что не упустила её. Если Фэй не даст тебе развода, постарайся добиться его сам. Ты сможешь раскопать массу полезных и нужных фактов, если составишь себе труд немного покопаться в её жизни.